Голая правда бывшей нимфоманки * Круглый пись
- Положение моё - и в самом деле...
Женщина закашлялась, затянулась "Полётом" и очень долго приходила в себя.
Мужчина, словно извиняясь, развёл руками.
- Народные!.. В былые времена "Столичные" покуривал, "Космос"... Но я же Вам писал, что я не...
- Да сыта, сыта я уже по горло этими "спонсорами"! - едва ли не выкрикнула она, и задохнулась снова, на этот раз - от возмущения. -
Да хоть "Памир", только бы не... Короче, я готова хоть сейчас раздеться и лечь, если есть возможность хоть пару недель, хотя бы пару! -
пожить у Вас, отойти от всего... того...
На мгновение она устремила к нему молящий взгляд, но тут же отвела глаза и уставилась в давно не знавший мокрой тряпки пол.
Он не ответил.
Как-то по-стариковски крякнул, встал. Медленно прошёлся до угла комнаты и резко повернулся.
- Вы ещё не легли?
Он высоко приподнял брови, изображая удивление. Именно - "изображая", ибо один уголок его рта заметно искривила улыбка.
Однако женщина была уже настолько наэлектризована своей решимостью, что не обратила внимания на истинную подоплёку этой фразы.
- Вы выйдете? Или раздеваться при Вас? - почти со злостью спросила она.
Он услышал в её голосе отчаяние...
Минуты три он возился в тесной прихожей, служившей одновременно кухней и умывальной. Ванной в квартире
не полагалось, зато хоть туалет был, слава аллаху, не во дворе. Он подумал, каково же будет ей здесь, после дачи-то с сауной!
Неужто у неё подруг никаких нет, у кого можно было бы перекантоваться? И не девчонка-то ведь, а вот - вли-ипла-ааа...
Он отворил дверь в комнату. Его гостья лежала, расслабленно раскинувшись под одеялом...
Каменное лицо, закрытые глаза...
Он присел на кровать, повернувшись к женщине спиной. Неспешно принялся разминать очередную сигарету, зажёг спичку.
- И что же, по-Вашему, я должен теперь делать?
Она не могла видеть его грустной улыбки. Попытавшись придать своему тону беззаботную лёгкость, произнесла:
- Делайте, что хотите! Для меня это - не вновинку... Я ещё из объявления поняла, что секс неизбежен...
«...Девушке или молодой (до 40 лет) женщине, которой совсем негде жить, предоставлю возможность бесплатного проживания.
В дальнейшем возможно всё.
Писать по адресу...»И чего тут было не понять?!
Мужчине нужна женщина, а она и была Женщиной. Да ещё какой!
И деваться ей было некуда...
...Оксане было двадцать шесть, когда она, оставив неудачника-мужа (хорошо, детей хоть не нажили - чем кормила бы на его зарплату?),
упорхнула с преуспевающим, хотя и немолодым, бизнесменом...
А теперь ей было тридцать два...
Единственное, что Иннокентий сделал для неё - позвонил какой-то своей знакомой, и Оксану взяли на полставки швеёй в какое-то
издыхавшее без заказов ателье. Заведующая милостиво разрешила ей исполнять по совместительству обязанности ночного сторожа,
хотя в штате эта должность давно была сокращена, и никакой оплаты за это не полагалось. Но ничего другого с дипломом инженера-технолога,
к тому же всего год проработавшего по специальности, в середине 90-х годов ХХ столетия в России найти вряд ли удалось бы.
А тем более - "с жильём"...
На объявления из рубрики «Знакомства» она не отвечала.
Но это... В нём, по крайней мере, всё было честно: никаких обязательств, никаких самовосхвалений, никаких требований -
только, мол, блондинку, да ещё с голубыми глазами и определённой антропометрией плюс диплом...
Правда, в ответном - длинню-ущем! - письме Антон расписывал себя уж ох, как привлекательно!
Правда, не внешностью кичился и не зарплатой. Писал, что умеет понимать женщин...
«Ага, - подумала она. - Умеет... Все они умеют..., а на уме - одно»...
Но что-то заставило её попробовать убедиться в этом самой. УМЕЕТ? Или - «умеет»?.. И она пришла в этот дом, похожий на семейное общежитие.
Почти в таком же она жила когда-то с мужем. Бывший муж ютился в нём и теперь, и снова был женат, и у него уже была дочь...
- Ну, и как, Вы полагаете, я буду себя при этом чувствовать? - Теперь Антон уже стоял во весь рост, глядя на женщину в упор. - Открывайте же глаза, Оксана, открывайте! Не приучен я так разговаривать!
- К чему разговоры... - Оксана произнесла это без вопросительного знака, но глаза открыла.
-... И в них - покорное спокойствие! - как бы продолжая о глазах, закончил хозяин жилища. - А я вот так не могу. Ну, не приучен тоже, понимаете?! -
Он снова присел на кровать, но повернулся к женщине уже лицом и даже склонился над нею, упёршись рукой в стенку.
На стенке не было даже цветастой тряпки с лебедями или оленями...
- Неизбежность, говорите? - В его азартном напористом тоне звучала уже насмешка. - А я люблю, чтобы меня ХОТЕЛИ! МЕ-НЯ, - понимаете, Оксана?!
Или уж, по крайности, чтобы хотели просто... - И он чётко с расстановкой, выговорил, так же в упор глядя на женщину,
то самое русское слово на шестую букву азбуки. - Вас это словечко не коробит? Коробит?! А то, что Вы вот так, от неизбежности - не коробит?!
Я не скрываю,
я - хочу! И очень ХОЧУ! Я всегда - ХОЧУ! И Вас - тоже ХОЧУ, но... не такую, Оксана! НЕ-ТА-КУ-Ю!.. Это же всё равно, что лежачего бить... -
Он поднялся, переводя дух, и неспеша принялся расстёгивать пуговицы на рубашке. - Нет, я-то сейчас лягу с Вами, я лягу... Просто есть мужики такие... Они себя победителями именуют... Вот, мол, столько-то сердец женских покорил... даже "бабских" - говорят! Завоеватели... Если вот ты, -
Антон впервые обратился к ней без официоза, - сейчас меня "захочешь" - стало быть, ты и победила!
И я перед тобой падаю и преклоняюсь...
- Од-ди-ин - но-оль, в твою по-ользу! - удивлённо растягивая слова, проговорила Оксана, и задумчиво добавила: - Стра-анный ты человек...
- Да просто я себе цену знаю! - Он подарил ей ослепительную улыбку, - и знаю, ЧЕГО стоит Женщина. Настоящая, разумеется. Знаю, Ксюша!
И вот теперь я вижу, что сейчас ты - искренняя, настоящая. Вот сейчас, в эту минуту - да!
Смущённая благодарная улыбка стала ему ответом.
Он стоял, уже в одних "семейных" трусах, вплотную к кровати, уперев руки в бока и слегка раскачиваясь на отлитых из одних мышц ногах,
никак не гармонировавших с немаленьким брюшком и тонкими волосатыми руками. Мягкими пушистыми волосами поросли и грудь мужчины,
и живот, и плечи, и даже его спина.
- Пухнарик ты мой...
Оксана чуть откинула одеяло, обнажая грудь. Её руки потянулись к телу Антона, увлекая его в постель.
Попутным лёгким движением женщина сбросила на пол его "семейные", и губы её коснулись промежности хозяина квартиры...
Антон медленно опустился на кровать, его лицо уткнулось в грудь Оксаны.
Женщина вздрогнула от обдавшего её жаром облегчённого выдоха мужчины, замершего на несколько секунд в этой позе.
Что-то содрогнулось и в душе Оксаны, она почувствовала, как это тепло проникает в её нутро, растекается по артериям, растворяя заледеневшую мглу...
Губы мужчины чуть коснулись нежно-розовой кожи груди и медленно, волнами, стали продвигаться выше, к уже наливавшемуся упругой силой
светло-коричневому пупырышку. Они плыли в доле миллиметра над кожей, приятно и возбуждающе щекоча её, изредка припадая к ней
и задерживаясь на неуловимо крохотный миг в каких-то угаданных чутьём опытного любовника точечках.
И при каждом таком прикосновении женщина всё сильнее вздрагивала, а когда мягкие и нежные губы Антона осторожно обхватили,
легонько сжали и тут же выпустили сосок, и первый слабый стон вырвался из её гортани...
Звук этот, а точнее - то, что послужило его причиной, подхлестнуло мужчину.
Его дыхание вмиг участилось, он припал к распростёртому женскому телу всей своей тяжестью, страстно впился губами
в только что выпущенную из них прелестную ягодку. Одной рукой он рванул прочь одеяло, скрывавшее до поры главную из женских драгоценностей,
второй же приподнял голову Оксаны, притягивая губы женщины к своим губам... Ладонь его уже лежала поверх пушистого треугольничка между ног женщины, медленно массируя лобок, а средние три пальца продвигались ниже и глубже, пробивая путь в расщелину, в глубине которой начинал уже беспокоиться кратер готового взорваться вулкана страсти...
Оксана уже переставала ощущать себя, она проваливалась куда-то в небытие. Язык Антона проник в её рот, наткнулся на упругий язык женщины, пропустил его вперёд, к своим губам, и тут же мужские губы обхватили его, всосали, всосали с такой силой, что он чуть не выдернулся из её рта...
В те же мгновения самый настойчивый из его пальцев раздвинул другие её губки, давно истекавшие горячей влагой желания, и нажал на магическую кнопочку...
Тело женщины содрогнулось, руки её с силой обхватили стан мужчины...
Откуда-то, из того самого небытия, глухо донёсся до её сознания голос бывшего мужа, тоскливо ноющий "Ну, Ксень, ну, может, попробуем вот так?
Может, попробуем? Неужели нельзя? Ну, Ксень, ну, Ксень, ну можно?..
Донёсся - и сразу стих, сменившись требовательным и раздражённым голосом недавнего спонсора "Раздвинь!.. Не так, не так!.. Вот так...
Та-ак! Уже лучше! Да не то опять делаешь, бери же! Бери его, губками! Ну, губами же, губами! Не сюда, не так! Вот по этому рубчику, выше!
И задницу выше подними, выше подни... и оборвался вдруг на резкой пронзительной ноте... И тишина - тёплая, мягкая, в которой можно было купаться, как... Да при чём тут бассейн у него на даче?! - кончился он!.. В которой просто можно было купаться, просто купаться, плескаться, заливаясь весёлым хохотом, как в далёком-далёком, теперь лишь смутно вспоминавшемся, деетстве... И у этой тишины был ЦВЕТ - она была нежно-розовой с колышущимися размывами пастельно-голубого и вспыхивающими - то здесь, то там - оранжевыми солнечными зайчиками и серебристыми искорками снежинок...
и вдруг из этой тишины возник слабый дрожащий звон; этот звук усиливался, креп и слышался всё отчётливее и яснее и вскоре рядом с этой зазвучала ещё одна струна - поначалу тоже еле слышно и прерывисто, а затем - всё увереннее и звонче!..
Струны двух душ настраивались на один камертон, сливаясь в единый аккорд радости и гармонии!
И не надо было ни о чём думать, не было нужды кому-то повиноваться - лишь эта музыка САМА влекла её за собой, и САМО СОВОЙ не делалось, а ПРОИСХОДИЛО то величайшее ТАИНСТВО которое прежде таинством быть и не могло, ибо не ПРОИСХОДИЛО, а всегда просто-навсего ДЕЛАЛОСЬ...
Два тела давно уже слились в единое целое, упругий поршень накачивал её энергией, радостью и силой, то с медленной нежностью входя в неё,
то врываясь упрямо и резко, ударяя в самое дно и замирая на мгновение на предельной глубине, и вдруг осторожно,
чуть раскачиваясь и прижимаясь то к одной стенке этой горячей, влажной и трепещущей скважины, то к другой, неспешно выдвигался к самому выходу, чтобы в следующий момент, угадав ритмический строй её движений, вновь раздвинуть тесно обжимавшую её эластичную манжетку...
Движения двух тел повиновались движению слившихся воедино душ, влекомых звучавшей в ней музыкой, обе струны напряглись до предела
в нарастающем крещендо, приближавшем заключительный аккорд страсти...
- НЕ-ЕТ!!! НЕ-Е-Е-ЕТ!!! - закричала вдруг Оксана, вцепившись ногтями в плечи мужчины. - Я!!!
Я - а - а !!! Я-а-ааа... О-о-ооо... А а А а А а - а - ааа - х а, Ааа-х-ха... Ты!.. Я!!! Я-а-а-аааа... X х о - о -ооо...
Антон подпрыгнул, оторвал ладони от лобка, которому уже не нужен был массаж, и обхватил руками округлости бёдер Оксаны, приподнимая её зад кверху, навстречу себе, и в тот же миг со вздохом навалился на женщину, ввинтившись в её пульсирующую вульву до предельно возможной глубины и замер,
чуть вздрагивая и впившись губами в её левый сосок, чуть покусывая его...
Женщина открыла глаза; чуть виноватая, но счастливая улыбка расплылась по её лицу. Она уже почти пришла в чувство, хотя ещё легонько вздрагивала
от последних приливов затухающей страсти. Сознание полностью вернулось к ней, возвратив реальное ощущение
чего-то по-прежнему твёрдого и горячего, продолжающего оставаться в ней.
- А ты? - удивлённо спросила она.
- Мы же не успели договориться, можно ли, - улыбнулся Антон. - Если бы я туда - так... Он запнулся, подбирая нужное слово. - Я же не знаю -
у тебя там что-нибудь предусмотрено, чтобы не... как это по-вашему... чтобы не залететь, да? - Он приподнялся, выходя из неё, и прилёг рядом,
лаская рукой длинные волосы и целуя Оксану в шею. Вторая его рука сама собою вновь оказалась на кудряшках её промежности...
Возбуждение Оксаны снова нарастало. Рука её потянулась к низу живота мужчины ещё не обсохшего от её же влаги замечательного приспособления. Сперва осторожно, затем всё настойчивее, она принялась поглаживать и ласкать эту прелестную игрушечку; тем же были заняты и мужские пальцы
в её промежности... И снова оба учащённо дышали, тесно прижавшись друг к другу...
И снова услышала Оксана неровный, нерешительный звон среди розово-голубовато-оранжево-серебристой тишины, и опять звук второй такой же струны присоединился к нему...
Медленно, словно боясь спугнуть этот звон, она стала сползать к низу тела мужчины, лаская губами его шею... грудь... живот... пульсирующую жилку... морщинистый, поросший редкими волосами мешочек, хранящий источники мужской силы и женского блаженства... розовое полушарие
и прозрачную густую росиночку в отверстии посередине его... и этот рубчик...
«РУБЧИК! ПО ЭТОМУ ВОТ РУБЧИКУ, ЯЗЫКОМ ЖЕ, ЯЗЫКОМ! ПО РУБ...» - снова промелькнуло в её мозгу, отрубившись... НАВСЕГДА!..
Теперь она видела перед собой только безумные, широко раскрытые глаза Мужчины, его пересохшие губы, теперь она слышала только срывавшиеся с них раскалённое дыхание - Ещё, ещё, ещё!!! - и душа её куда-то летела, она парила в захватывающем восходящем потоке вдохновенного творчества,
она могла делать то, чего ей хотелось,
а ей хотелось - его безумного взгляда, его высохшего рта и его «Ещё, ещё, ещё!!!»
Она не чувствовала, как Антон приподнялся, оторвал её губы от самой сладкой для неё в эти мгновения карамельки, как долгим засосом поцеловал их,
как медленно-медленно выпустил из своих губ, плавно и осторожно вернув на место, как успел в эти же секунды уложить её на спину и оказаться сверху, над нею, упереться самым кончиком в её губы, как раздвинул своим горячим языком лепестки её нижних губок, слизывая с них сок и всасываясь ртом
в самую чувствительную сердцевинку...
Она не ощущала, как заиграл вокруг неё язык мужчины...
Она не видела, не слышала, не помнила и не понимала: всё это было ни к чему, этого всего просто не должно было быть, да и не могло...
Потому, что она была Женщиной!..
...И она летела, летела куда-то, на ДЕВЯТОЕ небо, кувыркаясь в лучах всех звёзд Вселенной, она захлёбывалась от радостного крика,
не сдерживаясь и не пряча своего счастья, и горячие капли мужского нектара стекали по её губам, одевая жемчужным ожерельем её шею...
- А ты не боишься, что я уже не смогу уйти, когда ты... Ну, ведь ты же будешь кого-то искать? Не на время, а навсегда, для жизни? -
задумчиво спросила она. - Ты же думаешь когда-то жениться, тебе тогда квартирантка и не нужна будет...
- Давай сейчас не будем об этом... Разве ж можем мы сейчас трезво воспринимать... Ну, всё вот это?! Надо прийти в себя...
Ни о чём не думай пока, ладно? а где-нибудь уже после третьего раза... или вовсе утром... Тогда и поговорим.
- После ТРЕТЬЕГО?! Так у нас, что ли, будет и второй?
- И шестой будет. И, я думаю, и седьмой... Ты ведь... Ты просто волшебница! Тебе словно семнадцать, ты же чудеса со мной делаешь! Ты...
- Семнадцать! А тебе - двадцать два!..
- Вот видишь - почти вдвое моложе стали, и у нас - ещё всё впереди! И давай ни о чём не говорить, а то я уже хочу... Я снова ХОЧУ ТЕБЯ!..
- И я!.. тебя.. хо...о...
И снова слились их губы, и снова потянулась рука Оксаны туда, где снова наливалось неукротимой силой
ЧТО-ТО,
что было вовсе не ГЛАВНЫМ в эту ночь в этой постели...
************************
Все фото - только из семейного альбома автора!
Этот и другие рассказы С ПОЛНОРАЗМЕРНЫМИ фотоиллюстрациями
ищите в сборнике рассказов для женщин "БЕЛАЯ ГОЛУБКА"
Бэкдор.