Античные легенды: Легенда о Скилле и Гидне, Лаиса Сицилийская, Легенды о Сафо

[Willy37]

Легенда о Скилле и Гидне
Алекс Новиков 2

Слушайся голоса правды, о Перс, и гордости бойся!
Гибельна гордость для малых людей. Да и тем, кто повыше,
С нею прожить нелегко; тяжело она ляжет на плечи,
Только лишь горе случится. Другая дорога надежней:
Праведен будь! Под конец посрамит гордеца непременно
Праведный. Поздно, уже пострадав, узнает это глупый.
Геродот


Радостное возвращение
Произошло это в 480 г. до нашей эры, во время первой в истории морской войны, развернувшейся между персами и греками.
Красавица Гидна сидела у окна маленькой рыбацкой хижины и горько плакала. Страшное горе пришло в дом молодой женщины: на пути к Терме (нынешние Салоники) персы взяли в рабство и посадили на скамьи гребцов много греческих моряков. Среди них оказался и Скилл, ее муж. «Какая участь ждет его в позорном плену? – Думала она. – Скорее всего, смерть под плетью надсмотрщика!» На глаза у женщины навернулись слезы. «Кто теперь будет ласкать мое тело? Неужели мне придется провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве или лаская постылого мужчину, которого найдут родственники?»
– Ты плачешь? – услышала она знакомый голос. – На пороге хижины совершенно голый и дрожащий от холода стоял Скилл. – Сколько раз я тебе говорил, что не люблю женских слез! Жена моряка не должна плакать!
– Ты вернулся! – Обрадовалась Гидна, обнимая замерзшего мужа. – Мне сказали, что ты в рабстве у персов!
– Был! – Скилл показал прорезанное ухо. – Вот сюда мне повесили табличку, кто мой новый хозяин! Дорогая, я  сумел убежать с персидского корабля, преодолел вплавь путь от Афета до Артемисия. Ты знаешь, вода мне – что дом родной, но я немного замерз!
– Это же целых восемьдесят стадиев! (14,8 км) – Гнида налила в кружку вина из заветной амфоры, и на этот раз Скилл выпил его неразбавленным.
– Я уже предупредил береговую стражу о замысле противника! Армада персидских кораблей идет к нам, чтобы покорить Грецию, а наших жен и детей угнать в рабство!

Ночь перед вылазкой

Скилл поел лепешек с сыром и оливками, залез на ложе из овечьих шкур.
– Отдохни, я утолю твои печали, – Гидна   посмотрела на мужа, – а потом решим, что делать дальше!
Верная жена села рядом и принялась растирать тело супруга, возвращая жизнь усталым мышцам.
«Разотру   маслом с фланелью, – думала Гидна. – Меня не даром мама так учила!»
– Наши храмы разграбили, а женщин и девушек продавали как скот! – Скил зажмурился как кот, млея от удовольствия под сильными и ласковыми руками жены. – Эти толстые бородатые персы выставили их на городской площади, раздели до нага и стали продавать! Никогда еще Афет не видел столько горя и слез!
– Я ни за что не сдамся персам живой! – Гидна, прервав массаж, закрутила пышные темные волосы в узел и заколола их булавкой. – Жаль только что мы, женщины не можем воевать наравне с мужчинами.
Гидна принялась разминать промасленное тело мужа, стараясь не пропустить ни одного участка.

– Моя дорогая жена, – Скилл снял с жены хитон и  погладил курчавую поросль в низу ее живота, осторожно трогал и мягко сдавливал вздымающиеся груди. – С таким женщинами мы или умрем или победим!
- Я не могу держать в руках меч, но у меня есть косы! Я отдам их на канаты для катапульт! Поверь, все женщины побережья последуют моему примеру!
– Я верю в наш народ! – Скилл поцеловал супруг в живот. – А лично я скорее умру, чем позволю врагам прикоснуться к этим сокровищам!
Гидна почувствовала, как    рука мужа, коснулась ложбинки между вздымающихся грудей, и не стала ее отталкивать. – Ты самая лучшая женщина Греции!
– Я знаю, моя любимая! Твоя кровь горяча! Помню она бросилась тебе в лицо, отлившись сочным румянцем на щеках, когда я впервые тебя поцеловал между грудей и когда ты впервые увидела как мое желание медленно и неуклонно возрастает.
Гидна улыбнулась и пряталась за массаж ног мужа, уделяя особое внимание внутренним поверхностям бедер и голеней.

– Я была так молода и никогда не видела, чтобы у мужчины вырастал такой огромный! – Как тут не испугаться, когда он поднялся во всю мощь?
«А от массажа ног он и сейчас поднимается! – Гидна удовлетворенно посмотрела на свою работу. – Похоже, Афродита подарит мне кусочек женского счастья!»
– Правда, ты с ним быстро освоилась! – Скилл обнял свою жену, и понес в угол хижины.
 «Боги послали мне самую прекрасную на свете женщину! Кто знает, что ждет нас впереди, но сейчас я хочу быть нею!» – Улыбнувшись, он принял игру, наслаждаясь тем, как она ловко ускользает из его рук, словно скользкая русалка.
– Все равно поймаю! – Он, погрозив пальцем, поднял плащ, расправил его в широко раскинутых руках, словно сеть, и ловким движением набросил на нее...
И она забилась, заметалась на ложе, стараясь выбраться из мягкой толстой ткани, но тут уж Скилл ее настиг, обхватил за талию, и полез под хитон.
«И откуда он силы берет? Столько проплыть и как новенький? Похоже, массаж действительно эффективен!»
Гидна уж перестала биться в его руках и только взирала на его тяжелое копье, нависшее над ней, а потом, прикрыв глаза, раздвинула ноги.
– Ну что ж, Посейдон ты мой ненаглядный, ты поймал меня в свою сеть, – прошептала она. – Я твоя законная добыча! А теперь срази меня копьем. – Она медленно сгибала ноги в коленях и еще шире разводила их в стороны, призывая супруга к атаке.
– Рыбка ты моя! – Скилл чувствуя, как в теле разгорается жар, мягким ударом вторгся в нее. – Жаль, что у меня не трезубец!
Гнида легонько вскрикнула, принимая в себя его оружие. «А куда бы он засунул третий зуб?» – подумала она.
– Мой любимый! – прошептала она.
Тела слились в клубок. Гнида вздрогнула и выгнулась дугой вместе с   последним толчком, погрузившим огромное копье на самое дно, вздрогнула, распахнула глаза, губы ее тронула улыбка. Пошевелив бедрами, она присоединила их мерный ход к его усилиям и, отзываясь на его нарастающие колыхания, начала всем телом раскачиваться из стороны в сторону.
– Моя женщина! – Скилл поцеловал жену в пухлые губы. – Ты у меня самая лучшая на свете!
Теперь она билась под ним, извивалась и металась, словно настигнутая острым жалом остроги большая сильная рыба, а потом круто  выгнулась в последней судорожной конвульсии, огласив дом жарким стоном.
«Кровь, текущая в ее жилах, совсем не рыбья!» – подумал он, целуя Гидну в шейку.
– Я пойду в море! – Скилл очнувшись от недолгого забытья, в какое его погрузило это горячее слияние, не выпускал возлюбленную из объятий. – Мой длинный рыбацкий нож сослужит хорошую службу! Я буду резать якорные канаты и пускать корабли Персов на волю богов. Посейдон поможет мне отмстить за свой поруганный храм!
– И я пойду с тобой! – Гидна поднялась на локте. – Я не рыхлая Афинская модница, что умеет только прясть! Плаваю не хуже тебя, и с ножом обращаться умею!
– Будет буря! – Скилл погладил жену по упругой попке. – Перерезанный канат во время бури может ударить пловца с силой лошадиного копыта. Шансов вернуться домой практически нет!
– Так ты хочешь погибнуть, а я буду тут сидеть, и ждать, пока персы придут и увезут меня в рабство? Не дождешься! – Гидна могла быть упрямой и настоять на своем. – Если ты меня не возьмешь, я пойду и без твоего согласия! Во мне течет кровь не только прибрежных рыбаков, но и царицы Амазонок!
– Я возьму тебя с собой! – Скилл прекрасно знал, что если какая-нибудь мысль засядет в голове молодой жены, то спорить бесполезно. – Мы вместе жили, вместе и помрем, если на то будет воля богов!
– Пусть боги помогут нам или возьмут к себе! – Гидна сладко потянулась.
– До восхода луны у нас осталось немного времени! – Мужчина положил жену животом на стол и, и стал нежно поглаживать упругие ягодицы чувствуя, что желание прежней силой вспыхнуло в нем.
– Встань-ка как львица, на четвереньки! – Скилл соскользнул пальцами в ложбинку между ягодиц. – Сначала – ты!
– Ну же! – прошептала она, и он, Еще быстрей, еще! – жарким шепотом понукала его Гнида.
И очень скоро женщина почувствовала, что тяжелое боевое копье, вошло в нее до самой заветной точки... И снова время для них остановилось до тех пор, пока их тела не задрожали в  сладостном порыве.

Подвиг супругов
– Ты горячая, как огонь! – Скилл открыл амфору с оливковым маслом и принялся втирать его в тело жены.
– Если я русалка, то ты – мой тритон! – Гидна помнила, как Скилл ночью приплывал к ней до свадьбы: никакая волне не могла остановить минуты свидания.
Два голых человека стояли на пустынном берегу и натирали друг друга маслом.
Им предстояло неслыханное дело: всего лишь с рыбацкими ножами померяться силами с Персидским флотом. Страха молодые не испытывали, но решили заручиться поддержкой Посейдона, бога морской пучины.
Первой подарок Посейдону вручила Гидна. Это было ожерелье, подаренное мужем в день свадьбы.
– Не прошу жизни! – Женщина встала на колени и поклонилась морским волнам и бросила ожерелье в воду. – Посейдон, прошу дать мне сил защитить родной берег!
Тело женщины блестело в лучах Луны и казалось серебряным.
– Буря приближается! – Скилл определил по местным приметам приближение гнева Посейдона. – Боги услышали наши молитвы!
Скилл подарил Посейдону браслет, подарок жены. Теперь предстояло отдать себя на волю Посейдона. Вдали были видны мачты персидского флота.
– Вот если богам будет угодно оставить нам жизни, – я лягу на ложе, а ты вонзишь в меня свое тяжелое копье.
Он увидел как Гидна, растирая масло по телу, стала гладить свои торчком стоящие груди. Женщина улыбалась, а тело ее извивалось столь причудливо, что он опять подумал о том, как в этих изгибах и извивах гибкого тела она походит на юную русалку...
– Да, плаваю как русалка, но моя кровь не рыбья! – Гидна не осталась в долгу и принялась умащивать тело супруга. – Может, в последний раз, я прикасаюсь к тебе, и пусть Боги нам помогут!
На этот раз боги им помогли. Геродот сообщает: "Трупы и обломки кораблей выбрасывало к Афету, они кружились у корабельных носов и приводили в беспорядок лопасти весел".
Но и это еще не все. Через несколько дней Скилл, во главе небольшой группы ныряльщиков, перерезал якорные канаты у кораблей, составлявших переправу. Для захватчиков это была катастрофа. Ветер и течение легко разметали корабли во все стороны.
 Рассказ о подвигах Скилла и его верной жены Гидны – первое упоминание в античной литературе о военной деятельности боевых пловцов, а марафон на 14,8 км остается недосягаемой мечтой для большинства профессиональных пловцов.

[Willy37]

Красавица Лаиса Сицилийская
Алекс Новиков 2

Любовь великих
Красавица Лаиса Сицилийская (Lais of Hyccara)

Лаиса, как вещает нам Википедия — греческая гетера V в. до н. э. За прошедшие века ее имя стало нарицательны: так зовут красавиц продающих любовь за очень большие деньги.
Древние греки при встрече говорили друг другу не «здравствуй!», а «радуйся!»
Радоваться свободным эллинам были все основания, и немалую роль в их радости играли женщины. Правда, не жены и дочери, которых они держали взаперти. Существовала поговорка, что приличной женщине следует появляться на улицах только тогда, когда уже не  спросят, чья она жена, а спросят, чья она мать. Любовные утехи грекам дарили многочисленные «дамы свободного поведения» — от молодых домашних рабынь до профессиональных жриц любви. Впрочем, профи делились тогда на три категории: обитательницы публичных домов (которые содержались за счет налогов, ибо ведь нужно же было заботиться о здоровье и досуге граждан), уличные (вернее, кладбищенские — они промышляли обычно на кладбищах), — вышедшие в тираж «синявки». А высшую категорию составляли гетеры, – свободные образованные женщины, что-то среднее между ну очень дорогой путаной и артисткой.
В то же время, именно они внушали благородные мысли, вдохновляли поэтов и художников. Перед чарами гетер были бессильны и философы, храбрые полководцы, и даже цари. Гетеры приобщались к их славе, к их громкому имени, к их правам на бессмертие в истории. Имена и похождения самых знаменитых гетер дошли до нас.

Печальная юность.
Лаиса прославилась как своим умом, так и своей несравненной красотой. Родившись в из Сицилии, Лаиса до юности не знала больших неприятностей, пока не была захвачена царем Никкем в одном из военных набегов, привезена в Афины и продана в рабство знаменитому художнику Апелессу*.
«Что со мной будет? – Лаиса никогда раньше не знала мужчин. – Отправят на кухню или пасти овец? А может, мой господин поселит меня в барак для мужчин рабов и они замучают меня до смерти?»
Душу девушки мучили очень неприятные предчувствия.
«Вот моя новая модель! - Апеллес был видным мужчиной, хоть и не первой молодости: широкие плечи, плоская грудь. – Отмою в корыте и к станку! Эта сицилийка принесет мне славу и деньги!»
Девушка чувствовала, что мужчины шел незнакомый, чуть терпкий запах. Впрочем, она быстро поняла, что от нее требуется.
– Раздевайся, стой здесь и не шевелись! Я лепить тебя буду! – Приказал Апеллес.
– А может, так лучше? – Раздеваясь перед новым господином Лаиса слегка погладила себя по животу.
– Мне сразу взять розгу или погодить? Стой, как приказано! Вот так и будешь позировать мне! – приказал художник.
– Будешь баловаться и мешать мне – высеку! – пообещал господин.
Работая над новым творением Апеллес постепенно начал понимать, что за красавицу ему послали боги.
Наконец, он устал и решил, что настала пора преподать девушке несколько важных уроков.
– Подойди ко мне! -  Художника пощекотал девушку между ног. – Ты так себе делала?
– Да, господлин!
– делай это сейчас!
Посмотрев в угол комнаты, где в амфоре мокли прутья, Лаиса стала гладить себя там, и вызывая   прилив ощущений - тяжесть в животе, жжение между ног...
– А теперь возьми и погладь! – последовал новый приказ и Лаиса увидела нечто огромное...
«Сколько раз видела купающихся мужчин, но ни у одного такого большого не было!» – подумала она.
Лаиса потрогала, обхватила ладонью   "нечто", которое  стало увеличиваться в размерах.   
– А теперь – оближи!
Девушка встала на колени и провела языком по всей длине.     
– На спину! – Художник понял, что больше терпеть эту сладку пытку он не может.
      И вдруг сильные руки, обхватив ее за талию, властно и резко опустили на просунутый между ног конец. Боль, резкая боль, пронзила все ее тело.
Сладкая истома разлилась по телу рабыни, она задержать дыхание и слегка выгнулась.
«Я теперь женщина – поняла она. Его игрушка!»
Он смотрел на нее из-под полуоткрытых век и -непонятно - улыбался или сжимал зубы.
            Боль постепенно уходила.            Сердце колотилось, в ушах стоял звон... И вдруг этот звон оглушил, перевернул все ее тело!..
Вздрогнув и выгнувшись дугой, девушка обмякла и пролила последнюю в жизни девичью слезу.
Так в Лаисе проснулась женщина.
Через несколько лет, пресытившись ласками своей рабыни да и порядком устав от них, годы уже не те, стареющий художник отпустил ее на волю. Впрочем, есть и другая версия, что Лаиса ушла, неперенеся появления в доме художника Кампаспы, красавицы, подаренной господину самим Александром Македонским. Об эой драме римский писатель I века Плиний Старший писал: «Александр, восхищаясь её выдающейся красотой, привлек Апеллеса нарисовать Кампаспу обнажённой. Она была наиболее любимой из всех его содержанок. Художник в процессе работы влюбился в нее, после чего Александр, вникнув в ситуацию, преподнес ему Кампаспу в подарок, доказывая себе, что хотя он и великий царь в отваге, но еще более велик в самообладании.»
Лаиса, поминая соперницу недобрыми словами,  отправилась в Коринфскую школу гетер, где учили не только искусству любви, но и искусству нравиться, музыке и философии. Окончив школу, она по древнему обычаю принесла свой первый доход своей “первой любви” в храм Венеры и поселилась в этом городе навсегда.
 
Жизнь в Коринфе.
Слава о ее несравненной красоте быстро разлетелась по всей Греции, дошла до Персии и Египта. Заработав первоначальной капитал, Лаиса потратила его на то, чтобы окружить себя достаточной роскошью, необходимой для успеха в высшем обществе. Народ стекался смотреть на роскошный выезд Лаисы, как она одетая в драгоценные ткани Востока во время прогулки в шикарной колеснице, блистала красотой и грацией. Расходы на украшение полностью окупили себя. Вокруг нее постоянно толпился целый рой богатых поклонников. Художников и поэтов. Ее появление служило украшением любого гражданского праздника и религиозной церемонии. Отовсюду  к ней стекались жаждущие ее благосклонности богатые чужеземцы, платившие ей за любовь баснословные деньги.
Впрочем, иногда гетере приходилось не сладко. Однажды она сошлась с быком при громадном стечении народа. И хотя это был праздник и бык олицетворял собой Минотавра, все же ее привлекли к ответу за святотатство. Не надеясь на чары своей красоты и на находчивость своего адвоката. Лаиса ночью бежала из города. Чтобы пройти через городские ворота, Лаиса отдалась десяти стражникам.
Знаменитый оратор Демосфен не только пытался добиться ее любви, но и вопреки тогдашним нравам был готов жениться на ней. Лаиса была не только необузданной, но и чрезвычайно корыстолюбивой. Знаменитому оратору Демосфену (главе Афин как-никак!) она назначила такой гонорар за свои услуги, что тот удалился в слезах: 10000 драхм за одну ночь. А его в кошельке не было и десятой части этой суммы.
– Я не покупаю раскаяния такой дорогой ценой! - ответил ей знаменитый оратор и ушел ни с чем.
Демосфен сочинил против Лаисы знаменитую речь, которую до сих пор считают образцом ораторского искусства. Тогда, назло  Демосфену Лаиса предложила свою любовь Ксенократу, одному из учеников школы Платона, просто так без денег, но тщетно пыталась она прельстить сурового философа всеми своими чарами, напрасно пыталась она пробудить его страсть своими ласками и сладострастными объятиями. Ксенократ не поддался “Я взялась пробудить страсть в человеке, а не в статуе”, — сказала Лаиса, добавив кое-что о мужских качествах философа, но в веках эта фраза осталась у урезанном виде.
Не более повезло Лаисе и у Евбата, одного из победителей на олимпийских играх. Этот молодой человек решил остаться верным своей любви к своей любимой девушке и отклонил предложение Лаисы. “Подкаблучник!” - выругалась Лаиса и это слово пережило века.
В своих пристрастиях Лаиса была очень капризна, очень любила контрасты и особую страсть питала к философам. Она была долгое время любовницей спиритуалиста Аристиппа. Но, увидев как циник и бесстыдник Диоген занимается рукоблудием, тут же влюбилась в него. Ему она отдавалась в знаменитой бочке на городской площади публично. В ее присутствии оба философа старались обратить друг друга в свою веру, но безуспешно. Но победитель в споре получал такую награду, что в итоге философская мысль достигла небывалых высот. Не забывала Лаиса и о Коринфе, своем любимом городе. На ее деньги строились и украшались храмы Венеры.

Любовь и смерть.

Плутарх рассказывает о ее смерти следующее.
Лаиса покинула Коринф, чтобы последовать за любимым ею юношей в Фессалию. Конец Лаисы был ужасен. Ревнивые женщины одного из городов, в котором она «гастролировала», растерзали ее на берегу, когда она решила при всех  искупаться. По другой версии ее убили в храме афродлиты. Женщины ее растерзали, из ревности, а мужчины похоронили с почестями и  поставил великолепный памятник: бронзовая львица терзает овечку.
Это было вполне в духе тех времен, так поэту Орфею, научившего греков однополой любви, женщины собственноручно отрубили голову. Ее могилу украшала эпитафия: “Славная и непобедимая Греция была покорена божественной красотой Лаисы.  Дитя любви,  воспитанная Коринфской школой,  она отдыхает на цветущих полях  Фессалии”. Надпись правдивая. Вот только образ овечки не очень точен…
* Apelles, прим. 370 — 306 гг. до н. э.)

[Willy37]

Легенды о Сафо
Алекс Новиков 2

Легенды о Сафо
(Более распространено – Сапфо (греч. Sappho), хотя и не редко – Сафо (Сафо Митиленская…)

Девять на свете есть муз, утверждают иные. Неверно:
Вот десятая к ним, -  Лесбоса дочерь, Сафо!
(приписывается Платону)
Легенды о Сафо или черный Пи-Ар в древности.

Сейчас, в эпоху демокатии черный пи-ар шествует по всей планете. Каких только былей и небылиц придумывают про политических деятелей. В незапамятные времена, за семьсот лет до нашей эры на острове Лесбос женщины принимали активное участие в политической жизни острова и тут же ролися черный пиар, которому было суждено пережить века.
Наиболее распространенных черных технологиях сохранились две версии: красавица Сафо любила молодого Фаона, но тот не ответил на ее чувство, и с горя Сафо бросилась со скалы в море. Или, еще круче: Сафо была гетерой и продавала свою любовь мужчинам за деньги, но истинную страсть она питала только к девушкам, их одних воспевала в любовных своих песнях и эта любовь до сих пор носит название сафической или по месту ее жительства -- лесбийской.
Большинство людей слышали об этих легендах, но все это выдумки. К сожалению, достоверных сведений о ней до нас дошло очень мало. Родилась она в VII веке до Р.Х. на острове Лесбос. Этот остров славился на всю Древнюю Грецию красотой своих женщин и неплохим вином. Уже Гомер в "Илиаде" красивейшими женщинами называет Лесбиянок. Царь Агамемнон, чтобы умилостивить Ахиллеса, предлагает ему в дар, между прочим семь лесбосских пленниц, "красотой победивших всех жен земнородных".

Детство и юность

Жители городка Эрес считают себя земляками поэтессы и гордятся этим. Семья Сафо была в аристократической. Юную поэтессу воспитывали по правилам, царившим на острове, существенно отличавшимся от правил воспитания афинских женщин.  В Афинах с семи лет девочек держали в строгом удалении от внешнего мира, дома их обучали рукоделию и домашним работам, грамоте их учили редко, школ для девушек не было. Замужняя женщина сидела взаперти дома, и могла выходить только с разрешения господина-мужа. Постоянное сидение дома обусловливало блеклый вид женины, а бледное лицо приходилось румянить. Такие женщины, понятно, были мало привлекательны для мужчин. Совсем не так с воспитанием девушек обстояло на Лесбосе.
Островитяне считали, что женщины должны легко и просто рожать здоровых младенцев. Поэтому девочек с детства не скрывали от лучей солнца, их тела закалялись так же, как и мужчин воинов: в почете были гимнастика и спортивные игры. Высоко ценилась красота человеческого тела. Регулярно проводились "Каллистеи", конкурсы красоты, на которых и юноши и девушки не стеснялись показаться полностью обнаженными, а победительницы получали призы. Лесбийцы считали, что в обнажении девушек не было ничего постыдного, потому что господствовала стыдливость и всякая похотливость исключалась.   Конечно, здоровые и сильные девушки не шли ни в какое сравнение с бледными рыхлыми афинянками. Кроме физического развития много времени отдавалось занятиям поэзией и музыкой, которым обучали в специальных школах. Во главе одной из музыкальных школ стояла Сафо. Слава ее школы гремела тогда по всему культурному миру. Отовсюду к Сафо приезжали девушки, научиться игре на лире, пению и танцам. Из девушек составлялся хор, принимавший участие в религиозных церемониях острова. Общение с подругами-ученицами доставляли ей высочайшие радости и высочайшие горести. Сафо не стыдилась своих чувств к ученицам, но судя по сохранившимся отрывкам, ничего грязного и постыдного в этих чувствах не было.

Благоговея богомольно
Перед святыней красоты...
Геринна нежна, но красотой
Ты, Мнасидика, выше!

В стихосложении известны  сапфическая строфа и сапфический стих - как считается, впервые употреблены греческой поэтессой… Было восхищение красотой, была радось за успехи... В основе чувства Сафо лежала знойная страстность кипучей южной крови, совершенно стиравшая границу между дружбой и любовью, но в то же время границы дозволенного не переступались.
...
Было время, -- тебя о Аттида, любила я...
Ты казалась мне девочкой малой, не зрелою...
Ты ж, Аттида, и вспомнить не думаешь
Обо мне. К Андромеде стремишься ты.

Впрочем, момент ревности в дошедших до нас отрыках тоже имеется. Так, поссорившись с подругой Сафо не может удержаться от маленькой мести:

Противней тебя я никого, милая не встречала!
Иль другого ты любишь больше, чем меня?

Песни Сафо были полны жаждой страсти, такой ревнивой влюбленности, что читатель прой и видел в них сафическое непотребство. До нас дошел на египетском папирусе отрывок из стихотворения, где Сафо прощается со своей подругой:

Нет, она не вернулась!
Умереть я хотела бы...
А прощаясь со мной она плакала,
Плача говорила она мне:
"О как страшно страдаю я,
Сафо! Бросить тебя мне приходится!"
Я же отвечала ей:
"Поезжай к себе с радостью и меня не забудь. Уж тебе ль не знать,
Как дорога ты мне!
А не знаешь, так вспомни ты
Все прекрасное, что мы пережили..."

Настроение всех дошедших до нас стихотворных отрывков слишком чисто и возвышенно, чтобы говорить от том, что отношения между Сафо и ее ученицами были большими, чем просто влюбленность, которая не редко и сейчас наблюдается у молодых женщин и девушек. Переходила ли влюбленность Сафо к ученицам рамки дозволенного? Скорее всего - нет. Дело в том, что греки не любили мужчин и женщин, предающихся однополой любви, а в тоже время так чтили Сафо, что ее изображение выбили на монетах -- честь, которой удостаивались самые уважаемые граждане.
 "Вечно девой останусь я!" -- заявляла она родителям. "Выдадим!" - по спартански кратко отвечал ей отец и выдал дочь замуж. О свадьбе Сафо осталось несколько отрывков.

Радуйся, о невеста!
Радуйся много, жених почтенный!
С чем тебя, о жених дорогой я сравнила?
Со стройной веткой тебя я сравнила!
...
Видимо, сравнение со стройной веткой не случайно. С помощи таких вот стройных веточек родители в те времена часто навязывали детям свое мнение. так или иначе, но Сафо оказалась на брачной постели.

Невинность моя, невинность моя, куда же от меня ты уходишь?
Теперь никогда, теперь никогда к тебе не вернусь обратно!

Был ли ее брак счастливым - не известно. У нее родилась дочь Клеида. В ее стихах упоминается возлюбленный, Фаон. Любовь к мужчинам не занимала так много места в душе Сафо, как любовь к девушкам, но и отвращения к ним она не питала:

О матушка! Не в силах  за станком сидеть я ткацким!
Мне сердце стройный мальчик покорил через Афродиту...
Ты мне друг, но жену в дом введи более юную.
Я ведь старше тебя. Кров твой я ведь не решусь делить с тобой.


Женщины на острове Лесбос не сидели дома тогда, когда мужчины занимались политикой, а принимали в жизни осторова самое активное участие. Есть сведения, что вследствие политических неурядиц Сафо пришлось бежать на Сицилию, где она прожила 15 долгих лет.
Видимо тогда ее политические противники создали про нее легенду точно так же, как сейчас сочиняют были и небылицы про эротические похождения политических лидеров. И это черный пиар пережил века!
  Боги в стихах Сафо реально существующие, видимые. Именно с такими богами можно общаться не вставая на колени. С Афродитой и Герой у нее самые были доверительные отношения, она видела их и чувствовала вокруг себя их присутствие.
До нас дошел кусачек ее завещания:  Музы не любят слез, а смерть есть зло, самими это установлено богами:

Умирали бы и боги, если б благом смерть была...
В этом доме, дитя, полном служения Музам,
Скорби быть не должно: нам неприлично плакать.

Умерла она в преклонных годах. Интересно, что ее современники,  знавшие стихи Сафо не по жалким отрывкам, что дошли донас, едингогласно отзывались о ее поэзии с восторгом не знавшим границ. Выпускались монеты с ее изображением, а это говорит очень о многом. В дошедших до нас греческих стихотворениях многие посвяшены Сафо. Поэты называли ее "Лесбийским соловьем", "средь муз бессмертных смертною музой".  римской лирике Малая строфа заимствуется Катуллом и Горацием, Большая — Горацием. Малая Сапфическая строфа — была одной из наиболее употребительных систем в поздней античной поэзии, ею пользовались и русские поэты Брюсов, Радищев и др.

(Радищев, «Сапфические строфы», 1—4)

Стихи в переводе В. Вересаева.

[Willy37]

Легенды о прекрасной Елене
Алекс Новиков 2

Из мифов Древней Греции до нас дошло предания о прекраснейшей из женщин. Все знают, что она была женой царя Спарты Менелая, и похищение Елены Парисом послужило поводом к Троянской войне. О бурной юности первой красотки древнего мира известно меньше.
Юридическим отцом Елены считался царь Тиндарей, но греки ее считали дочерью Леды и Лебедя, в образе которого совершил любовное похождение сам Зевс, верховное божество древних греков.

С юных лет слава о красоте чудо-ребенка распространилась по всей стране и за ее пределами. Елене было всего двенадцать лет, когда вместе с подругами она совершала торжественные пляски у алтаря Артемиды, как это было принято в те времена, в чем мама родила. За девушками из кустов подглядывали  известный греческий Тезей с верным своим другом Пирифоем.
– Вот эту, самую красивую! – Тезей показал на извивающуюся в танце Елену, – надо украсть!

Сказано-сделано. Юная пленница Тезея оказалась вместе с ним а Афинах.
Надо сказать, что похищение сестры братья Елены, больно задело самолюбие ее старших братьев Кастора и Поллукса. Они тщетно искали сестру и уже готовы были отказаться от дальнейших поисков, когда, на их счастье, афинянин Академ сообщил им, где спрятана красавица.

Молодые люди немедленно отправились освобождать сестру из плена, совсем не казавшегося ей тяжелым. Освобожденная Елена рассказала братьям, что, увезенная Тезеем в Афины, она была передана им на попечение его матери, благодаря этому избавилась от покушений Тезея и сохранила свою честь незапятнанной, а похититель уехал совершать очередной подвиг. Но это было скорее оправданием перед родными, возмущенными ее чересчур легкомысленным поведением.

По дороге домой Елена остановилась в Микенах, у своей старшей сестры Клитемнестры, супруги "царя царей" Агамемнона. В это время она уже носила под сердцем тайный плод своей связи с Тезеем, грациозную Ифигению, впоследствии воспетую поэтами. Не желая появиться в родной Спарте, где ее ожидали женихи, с фактическим доказательством своего бесчестия, Елена отдала Ифигению Клитемнестре, и та воспитала девочку, как собственную дочь.

Агамемнон, вернувшись из путешествия, нисколько не удивился прибавлению семейства и признал себя ее отцом. Правда, другие историки утверждали, что царь потребовал от своей жены серьезных объяснений относительно ребенка, которого она выдавала за своего, и, только получив их, согласился сохранить тайну его происхождения.

Конкурс женихов

Елена вернулась в домой как раз в тот день, когда отец хотел решить ее судьбу. Претендентов на божественную ручку прекрасной царевны оказалось великое множество, поэтому, чтобы избежать дурных последствий, Тиндарей взял со всех клятву стать союзником того, кому посчастливится стать его зятем, и только после этого назвал мужа дочери.

Правда, есть вариант, что по совету хитроумного Одиссея, выбор был предоставлен самой Елене и что счастливцем оказался белокурый спартанец Менелай, брат Агамемнона, а Одиссею досталась некрасивая, но верная Пенелопа.
Возможно, при выборе мужа красавица предугадала, что с Менелаем не трудно будет договориться, когда она пожелает согрешить с красивым воином или рабом. Не вызывает сомнений, что ни один из неудачников не нарушил данной клятвы, и Менелай торжественно увез Елену к себе на родину.

Впрочем, Менелай не посрамил себя на ложе любви, и Елена подарила супругу дочь Гермиону. Увы, их семейное счастье оказалось непрочным.
Афродита приготовила ему неприятный сюрприз в лице Париса. Парис, или Александр, как его называет Гомер, был сыном царя Приама и Гекубы, воспитанный пастухом, так как папочка, получив предсказание от оракула о гибели Трои решил от сыночка избавиться. Малоизвестный факт, Парис верша суд в первом конкурсе красоты, был уже женат на Эноне, когда-то любимице Аполлона, обладавшей даром прорицания.
– Ой, не езди, говорила супруга Парису, хуже будет! – Энона предсказала Парису гибель всей его семьи и страшное бедствие отечества, если он не откажется от поездки в Спарту.
Но Парис, решив, что предсказание внушено обыкновенной ревностью, не послушался.

Интриган и аморал

Для того чтобы завоевать прекраснейшую из женщин, ему необходимо было добиться признания Приама. Вскоре после победы на состязаниях по борьбе ему удалось это сделать, и Приам даже возложил на него поручение, хотя и почетное, но и очень опасное – потребовать в Греции выкуп за увезенную Гесиону, сестру Париса.
«Живым сыночек из Спарты не вернется!» – подумал папаша, отправляя ребенка на верную смерть.

Юноша, не  заботясь вовсе об отцовском поручении, поспешил прямо в  Спарту, во дворец Менелая, где и был радушно принят. По окончании обеда, когда Парис рассказывал Менелаю об Илионе  и его сокровищах, вошла Елена. Троянский ловелас сразу узнал в  ней тот образ будущей супруги, который мысленно нарисовал.  Елена влюбилась в Париса, который рассыпался в комплиментах,  не подозревая, как легко достанется ему эта победа.

Когда  торжественное жертвоприношение отозвало Менелая на остров  Крит, влюбленные решились на побег, а за одно и прихватили всю казну.
Очевидно, знакомство с Тезеем развило в Елене вкус к  приключениям, женщина взяла верх над царицей. На корабле Елена устроила Парису такую бурную ночь, что все предсказания о печальном итоге побега были забыты.
После  того как она приняла любовь чужестранца, любовники на всех  парусах полетели к берегам Трои.

Менелай, вернувшись во дворец и не застав жены, и проведя ревизию в сокровищнице пришел в  ярость. Он призвал на помощь своих прежних соперников по  сватовству. Снова их всех объединило одно желание – найти ту,  которой хотели овладеть.
Перед отплытием в Трою Менелай пожертвовал в храм дельфийского  оракула массивное золотое ожерелье, принадлежавшее Елене.  Только при этом условии оракул обещал победу, но предупредил о больших потерях со стороны греков. Окрыленные  будущим успехом, военачальники, снарядив корабли,  поспешили к берегам Илиона.
Стоит вспомнить, что Парис особой храбростью не отличался. Постыдно бежав с поля брани, спешил  насладиться любовью с Еленой. Возмущенная его трусостью, она  осыпала мужа оскорблениями.  Когда Парис погиб под стенами Илиона, Елена не долго горевала,  став супругой его брата Деифоба. Таким образом, ее ложе никогда не оставалось пустым.

И все-таки воины с помощью деревянного коня проникли в город.
Деифоб упал под  разящим ударом самого Менелая. Обманутый муж, найдя  Елену, уже занес меч над головой неверной, чтобы отомстить за  свой позор; но при виде ее лица в расцвете красоты (осада длилась десять лет, а дочь Геримона была девицей на выданье еще до войны) любовь  вспыхнула в нем с новой силой, меч выпал из рук, и он заключил  Елену в объятия.

Печальный конец легенды

Увы, судьба, покровительствовавшая этой очаровательной  куртизанке, уготовила ей ужасный конец. В то время, как Елена проводила бурные ночи в объятиях любовников и мужей. Царь Менелай не тратил времени даром и от разных жен завел трех детей: Атрида, Никострата и Мегапенфа.  После смерти царя  незаконные сыновья изгнали Елену  из Спарты. Несчастная и всеми покинутая Елена искала убежища на острове Родос.  Там царствовала до совершеннолетия своих двух сыновей Поликса,  вдова Тлеполема, погибшего под стенами Трои.  Считая Елену виновницей гибели своего мужа, Поликса задумала  жестокую месть. Однажды, когда Елена купалась, Поликса  подослала к ней убийц – женщин, наряженных фуриями. С громкими  криками бросились они на красавицу, и подруга Тезея, вдова  Менелая, Париса и Деифоба, почувствовала на своей шее  веревочную петлю.
Страшная казнь была придумана той, которая  не могла спокойно смотреть на женщину, не потерявшую своей  красоты даже в несчастье.

[Willy37]

Проклятие Ундины
Алекс Новиков 2

Проклятие Ундины
(Проклятие Ундины – синдром прекращения дыхания и внезапной смерти. Прим. автора)

От автора, да простят меня знатоки античной истории и литературы... 

Ласковое солнце всходило над Эгейским морем. Гелиос в очередной раз вывел на небо свою колесницу.
А в прибрежных волнах купалась нимфа Ундина. (Нимфа  – в переводе с греческого дева. Ее родителями считались бог громовержец Зевс и Гея.)
Со стороны посмотреть - нагая прекрасная девушка могла бы послужить моделью для скульптора или художника.
"Эх, говорил  мне отец, что если переспать со смертным мужчиной, я получу бессмертие! Но мужчины как на грех, не попадаются. В прошлый раз не удалось соблазнить моряка, он любителем мальчиков оказался! Пришлось его просто утопить! Может, хоть на этот раз повезет!"
Ундина была хозяйкой и покровительницей ручья, впадавшего в море, и по праву считала, что может купаться и в море и в ручье. Да и кто может запретить это богине.
«Да, мой отец Зевс обещал всем своим дочерям, что если они полюбят смертного, то сами обретут бессмертие, правда предупредил, ничем хорошим для смертного мужчины эта любовь не кончится. - Ундина, как и положено нимфам, была обидчивой девушкой, и старались держаться подальше от нежелательных и неприятных людей и других могущественных существ, но ради бессмертия она потеряла осторожность и решила показаться смертному человеку. - Ну и что? Спустится чуть раньше в царство Аида! А я буду жить вечно! А вот и кораблик показался! Хорошо, что Тритон не утопил его вместе со всей командой!»


Большой толстобортый купеческий корабль встал в бухте на якорь. С борта в воду прыгнул бородатый мужчина,
- Вот стоит в бухте корабль! Жизнь моряка коротка и полна опасностей! - Ундина    вышла из кустов ивняка, села на берег  и принялась расчесывать волосы, пением и красотой завлекая моряка в свои объятия. - Подруги говорят, что объятия смертных жаркие, не то, что нашего холодного двухвостого Тритона!
Моряк действительно за время плавания соскучился по женской ласке и подумывал о том, что хорошо бы встретить на берегу девушку.
"Если я его соблазню, смогу обрести бессмертие!  - Ундина знала, что она красива, но у нее был и печальный опыт общения с моряком, не сумевшим оценить ее красоту. - Надеюсь, что с этим получится!"
О том, что смертного ждет несчастье, она, как ветреная женщина, не думала.
Конечно, моряк, увидев на берегу прекрасную нагую деву, долго не рассуждал и увел ее в прибрежные камыши, в том месте, где в море впадал ручей, они в изобилии росли и надежно скрыли все, что произошло от посторонних глаз.
- Красавица, рыбачка ты моя... Мне тебя послали боги!  - в его глазах нимфа увидела восхищение.
- Правда? - с волнением произнесла Ундина, поняв, что перед женскими чарами моряк не устоял.
Он взгляда Ундины не укрылось и того, что моряк явно ее возжелал. Но она не торопила события.
- Правда! Раз боги свели нас вместе, значит мы - родственные души! – улыбнулся мужчина, глядя нимфе прямо в глаза.
- Не будем противиться воле богов! – Капли соленой воды на теле Ундины стремительно высыхали под жарким солнцем.
 Ощущая лёгкое головокружение, Ундина обняла моряка, чувствуя, что сама вот-вот потеряет голову. У своего уха она чувствовала прерывистое дыхание. Кусты скрывали парочку от посторонних глаз.

- Ты не похожа на рыбачку! Твоя кожа белая, как мрамор! - Моряк поцеловал девушку между грудей. – Ты красива, как богиня!
- Родители редко выпускают меня из дома, - соврала нимфа, чтобы рассеять малейшие подозрения. – Дома меня ждет пряжа!
Договорив, нимфа ощутила, как соленые от морской воды губы мужчины  страстно прильнули к ее губам. Моряк, как и все греки,  знал, что на свете живут нимфы, но мало кто из смертных видел воочию, да и существовало поверье: увидеть резвящуюся нимфу простому человеку можно ослепнуть, а если она при этом нагая, то ждала неминуемая смерть. Но, обнимая красавицу, он думал, что ему досталась рыбачка сказочной красоты и любвеобильности, а никак не богиня.

"Этот попался! - Ундина обняла и поцеловала моряка, который вызвал в ее душе настоящую бурю неизвестных эмоций: страсть, нежность и что-то еще сплелись в один клубок. - Но я, кажется, теряю голову!"
Ей вдруг показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.  Сильная волна нежности прокатилась с ног до головы прекрасной Ундины, приводя нимфу в дрожь.
Ундине давно хотелось ощутить, какой бывает любовная страсть, и так ли  она безумна, как рассказывали подруги.
"Все не так! Все лучше! - Она  ощутила, как быстро изменяются движения  души, как учащается биение сердца. - Неужели это может быть так прекрасно?"

- Ты прекрасная! - Утолив первый мужской голод, он бережно обнял Ундину за талию, прижав к себе нежное вздрагивающее  тело. Запах мужского пота сводил нимфу с ума, а страстный блеск игривых голубых глаз моряка туманил мысли.
В тот жаркий южный день Ундина впервые утонула в потоке нежности и непреодолимой страсти, которая как тот ручей, стремительно понесла ее по течению. Тайну встречи спрятали кусты, растущие вдоль ручья.

А моряк, казалось, ни о чем не думал. В его представлении, как у большинства мужчин силы природы олицетворяли нимфы, которых видели прекрасными девушками те, кому повезло уцелеть, не ослепнуть. Те, которым удавалось отведать ласк этих красавиц, нередко становились поэтами, художниками, мыслителями, а иногда и просто сходили с ума.
Моряк  был мужчиной, и перед ним была прекрасная юная женщина. Тут не до рассуждений!
Не раз и не два сплетались тела в тени веток. Ундина поняла, что с Тритоном она не познала и сотой радости того, что может подарить смертный мужчина.
- Ты завтра придешь? - утомленная Ундина целовала моряка на прощание.
- Приду обязательно, пообещал моряк, ополаскиваясь в ручье. - Ты моя Хатрида! Как же я могу не прийти?
Желая сделать Ундине приятное, подчеркнуть ее изящество, прелесть и красоту нимф моряк ее так назвал, заставив Ундину задуматься.
"Где я прокололась, что он увидел во мне богиню?" (Хатриды -  три богини радости и веселья, обозначение которых переводится как «изящество» - прим. Авт.).
И он снова пришел, и снова кусты скрыли тайну от посторонних глаз. Ундина наслаждалась женским счастьем, забыв, что она богиня:
«Сопротивляться нахлынувшей страсти  глупо, как пытаться сосчитать все камни на дне моего ручья! Я, кажется, начинаю понимать тех подруг, что обменяли бессмертие на любовь!»

Моряк, понимая, что ему скоро снова в путь, рычал и стискивал в жарких объятиях красавицу, не стараясь включить разум. Но тут случилось то, что должно было случиться: Ундина полюбила моряка всем своим сердцем.
- После плавания я обязательно вернусь! - Пообещал моряк, целуя ее на прощание.
И Ундина ждала, но к возвращению корабля ей очень надо было отлучиться по делам: как дитя богов, она покровительствовала тому источнику природы, в котором поселилась. И не удивительно – ведь нимфа была смертным  существом хоть и долговечным, по человеческим меркам. Так, стоило источнику иссякнуть  – так умирала и красавица-нимфа. Ручей начал иссякать, и она была обречена на смерть. На этот раз ей повезло: упавшее в ручей дерево люди унесли для своих нужд, и ей осталось только убрать щепки и ветви.

Вернувшись на берег, она увидела, что любимый моряк быстро утешился и, забыв про клятву, затащил в прибрежные кусты смертную рыбачку.
"Вон она, цена обещаний смертного!" - Блестящие зеленые глаза красавицы, выдавали гнев своей хозяйки. Ундина не простила изменника и,  прокляла его.
- Ты будешь дышать до тех пор, пока будешь об этом помнить!
Надо сказать, что рыбачка, поняв, кем была ее соперница, успела убежать и проклятие ее не коснулось.
Обещание Зевса сбылось: из-за проклятия Ундины моряк не мог спать, а заснув, погиб, перестав дышать, и спустился в царство Аида.
***
А Ундина получила бессмертие.
Говорят, что он обошлась таким же образом рыцарем Гульдбрандтом Рингштеттенским и многими другими мужчинами.
Ундина до сих пор появляется на турецких и греческих пляжах. Так что мужчины, собирающиеся к Эгейскому морю на отдых, будьте бдительны: время от времени администрация отелей находит в номерах хладные подвыпивших курортников, отведавших ласк бессмертной женщины.