Нужничок

[VladMM]

Нужничок (Из книги "Черниговские каникулы")


     Как и в предыдущие годы, маменька отправила гимназиста Масленникова из холодного Санкт-Петербурга к родственницам в солнечный Чернигов. Там проживала ее сестра, работавшая после Бестужевских курсов акушеркой при земской больнице. Кроме того, она помогала местному врачу доктору Кацнельсону, занимавшегося приватной практикой. Домик у тетушки был небольшой, но уютный, сад изобильным. Мальчику были искренне рады, поселив его в мезонинчике, тетушка посчитала миссию выполненной, представив полнейшую свободу.

     Поэтому с утра Саша затаился на чердаке флигеля, взяв с собой яблок и кусок вкуснейшего пирога с вишнями, который вчера испекла тетушка. Протерев объектив подзорной трубы, он укрепил ее в углу окна. Затаив дыхание, припал к блестящему начищенной латунью колечку окуляра, объектом пристального внимания был обнаруженный под густыми кронами деревьев соседского сада шалаш. Может быть, его построили ребятишки, а может, он предназначался для сторожа, хотя кому, в этом тихом малороссийском городке пришло бы в голову воровать яблоки. Шалаш использовался совсем не по предназначению, о чем ему проболталась соседская девчонка - Марфушка.

     И вскоре, терпение подростка было вознаграждено. Около убежища заметил он соседскую гостью, остроносую курсистку Любовь Петровну, сухопарую девицу интеллигентного вида, который создавало пенсне, болтавшееся на темно-коричневой шелковой ленточке. По рассказам тетушки она приходилась какой-то дальней родственницей жене соседа Тараса Евтихьевича Горобца, служившего жандармом на железной дороге. Девица, между тем, вела себя странно, делая вид, что прогуливается в глухом месте сада, озиралась, будто высматривая или ожидая кого-то, с таким же подчеркнуто равнодушным видом подошла к шалашу.

     Сложив крошечный зонтик, которым закрывалась от солнца, согнувшись, нырнула в глубину, усевшись на домотканую пеструю подстилку. Достала из расшитой бисером сумочки пачку бумажных листков сунула их куда-то в угол шалашика под сено. Еще раз, наподобие любопытной сороки покрутив по сторонам головой, но, так и не заметив подростка, подглядывающего за ней, на мгновение перестала суетиться и вроде бы успокоилась. Расстегнув мелкие пуговицы и какие-то завязки, принялась задирать юбку, внезапно, что-то услышав, остановилась, повернув лицо к дому.

     Утреннее солнце поднималось, освещая лучами обнажившееся девичье тело, замерев, и, затаив дыхание, как охотник, выследивший редкую дичь, Саша во все глаза разглядывал ее, различая через подзорную трубу, мельчайшие подробности тела, мелкую россыпь веснушек, которые не портили вида, размытого овала лица с тонкими бровями, припухшие губы. Но все это не особенно интересовало затаившегося наблюдателя.

     Тем временем Любовь Павловна, вынув шпильки из прически, встряхнула головой и копна длинных рыжих, блеснувших на солнце золотом волос закрыла от взгляда желанную картину. Курсистка продолжила раздевание, которое превращалось для тайного наблюдателя в сладостную муку. Бедра, внезапно забелевшие из-под вороха юбок, были худы. Для Саши главнее был рельеф ляжек, молодая кровь брала свое. Непритязательный будущий ценитель девичьей красы - член, бодро вскочил в надежде, проникнуть между ног курсистки.

     Наконец, появился тот, кого ожидали, к встрече с которым, так нетерпеливо готовилась. Мордастый хохол, толстопузый, лет 40 в расшитой рубахе и свободных холщовых портах, о чем-то разговаривая, уселся рядом. Их беседа была недолгой, девица размахивала руками, крутила во все стороны своим сорочьим носом. Долетали отдельные звуки, перекрываемые уверенным баском мужчины, который, как мальчику показалось, в чем-то убеждал. Не успел Саша, как следует разглядеть подробности, как сосед уже целовал курсистку взасос, одновременно стягивая широченные портки.

     Оголившееся тело, распластавшей под ним девицы, сдавил ручищами, дернув ногами и, поддав вниз, скинул широченные шаровары, вывалив наружу "колотушку". Видно Тарас Евтихьевич долго ждал счастливого мгновения, так как затрясся сразу же. Саша не мог ничего рассмотреть, кроме волосатых ягодиц, заслонивших поле обзора подзорной трубы. Крепкий мускулистый зад двигался вверх и вниз целеустремленно, без перерывов. Курсистка, как видно, помогала, причем усердно, колотя босыми пятками по пояснице соседа, словно пришпоривая норовистого жеребца, принуждая усерднее топтать ее глубины.

     Саша, до конца еще не веря в представившуюся удачу, не теряя времени, свободной рукой расстегнул прореху на брюках, вытащил через прорезь влажный член и начал мастурбировать. Истово и одухотворенно, также дергаясь телом, как эти тайные любовники. Когда количество движений пальцев перевалило за третий десяток, кулак, судорожно сжимавший оголенный член, сделал-таки черное дело - струйка спермы вырвалась наружу, ударив в пыльную стенку чердака. Парочка в шалаше, также, судя по всему, закончила, Тарас Евтихьевич отвалился в сторону, отдуваясь, принялся натягивать шаровары.

     Но избраннице, судя по всему, хотелось продолжения. Поэтому, не обращая внимания на некоторое неудовольствие хозяина, она взяла член, принявшись проворно теребить его, другой рукой терла между ног. От движений член, это было видно ясно, напрягся, курсистка, забавно нацепив на длинный и тонкий нос пенсне, принялась облизывать языком, присасываясь жадной пиявкой. По всему было видно, что сосед рассердился, он оттолкнул назойливую девицу, приведя себя в порядок, неторопливо направился к дому, оставив возлюбленную лежать с растопыренными ногами и задранным подолом.

     Саше уже было не интересно. Он присел на скамеечку, с жадностью отпил из кувшина воды. Голова кружилась, ноги без сил подкашивались. Так он просидел минут десять, наконец, возбуждение прошло, и он обрел способность осмыслить увиденное в шалаше. Делать больше было нечего, покоя не давала мысль о том, чем занимались соседи в шалаше, но и это вскоре прошло, и Саша занялся тем, о чем прочел у Фенимора Купера.

     Перед осколком зеркала принялся раскрашивать лицо красками акварельными, в выгоревшие под жарким солнцем волосы вставил перья петушиные, которые, по его мнению, вполне заменили недостающие орлиные перья из головного убора воина племени команчей. Увиденное в зеркальце отражение наполнило его гордостью. Совсем как в иллюстрациях Майн Рида о краснокожих жителях Северо-Американских Штатов. Вот если бы где-нибудь раздобыть томагавк, тогда бы юный индейский воин показал бы эти бледнолицым собакам, что такое настоящий воин. Взяв в руки лук со стрелами и озираясь по сторонам, как бы его кто не заметил, Саша прокрался к забору, где в зарослях малины, он знал точно, был проделан незаметный лаз.

     Проскользнув сквозь него ужом, пополз на животе к шалашу. Девицы уже не было. Саша присвистнул, разглядывая большое влажное пятно на подстилке. Но что же спрятала эта селедка сухопарая, так ее прозвал про себя Саша, под солому? Небольшая пачка плохой серой бумаги, на которой были отпечатаны бледные голубоватые буквы, Саша не стал читать, сунув бумажки за ворот рубашки, стремглав помчался домой.

     День обещал быть жарким, забежав на кухню, налил глиняную кружку грушевого взвару, залпом выпил и, шлепая босыми ногами, прошел в комнату. Полы в доме мыть тетушка приглашала дородную хохлушку Параську, по представлениям Саши, не молодушку, хотя ей стукнуло 30 лет. Круглолицая, веселая хохотушка, шумная, как и все представительницы ее племени. Ростом выше тетки, с сильными загорелыми руками, с круглой, выпирающей, из-под кофты грудью, которой выкормила троих ребятишек, прижитых в браке от супруга, вечно хмурого и насупленного бондаря Тараса.

     Женская грудь, как и другие части тела Сашу интересовали до крайности, до ломоты в паху, также как и то, что скрывалось под ворохом цветастых юбок. По обыкновению, завалился на диван, заскрипевший пружинами и принялся разглядывать картинки в теткиной книжонке по акушерству. Параська, распевавшая про жнецов, которые на горе, жали жито, гремела ведром с водой, как обычно бывало при мытье полов. Саша, не обращая на нее внимания, разглядывал волновавшие его иллюстрации. Картинки были привлекательными, тем паче, что рука, по сложившейся привычке, уже залезла в прореху легких брюк.

     Мытье пола проходило своим чередом, книга изучалась. Саша, не отрывая взгляда от изображений нарисованных дамских органов черного цвета, шуровал пальцами, сжимая измученную многодневной мастурбацией головку "ласкуна". Повернув, на внезапно раздавшийся звук лязганья ведра, голову, приоткрыл в удивлении рот и прекратил движения пальцев. Параська у полуоткрытой двери, наклонившись, немного боком, возила тряпкой по полу, подол юбки, чтобы не мотался и не мешал, был, по обыкновению, заткнут за пояс. Перед Сашиными глазами открылись голые бабьи ноги, наконец-то видно было очень и очень хорошо.

     Не обращая внимания на подростка, которого считала "малахольным", дородная хохлушка продолжала мыть пол, размахивая тряпкой из стороны в сторону, двигая задом, заткнутая верхняя юбка открывала "прелести" полностью.

[VladMM]

      От движений, вида заголенных бабьих ног, пересохло во рту, книга было забыта. Хохлушка увлеченно возила тряпкой, не обращая на него внимания, приближалась ближе. Стараясь не пропустить ни одной мельчайшей подробности, он затаил дыхание, книгу приподнял перед лицом, скрывая направление взгляда, чтобы в случае обнаружения сделать вид незаинтересованного читателя. Зад бабенки приближался ближе и ближе. Белые, полные бедра, контрастировали с загорелыми икрами, голые ляжки, ягодицы, двигались, как казалось Саше в независимом от хозяйки ритме.

     Вот, наконец, оказались близко. Хорошо видна складка меж ног, обтянутая тканью нижней юбки, которая не столько скрывала, сколько мешала разглядеть, что находилось между ними. Врезаясь в щель между ягодиц, недвусмысленно демонстрировала изобилие бабьей малороссийской плоти, что колыхалась, двигалась, меняла очертания. Почудилось, что под юбкой у бабы нечто втянуло в рот ткань и теперь пережевывает ее. Параська в очередной раз сменила направление движения, вожделенная картина исчезла с Сашиных глаз. Возбуждение переполняло подростка, распирало, резало мучительно-острой болью, раздувая мошонку. Скопившаяся энергия молодого тела рвалась наружу, требуя освобождения.

     С трудом, переставляя ноги, прикрывая рукой вздыбленный перед, встал и поплелся в сад. Шумно плеснула вода из ведра, которое звенело в проворных руках хохлушки, отжав тряпку и, бросив ее у порога, отерла пот со лба и пошла на задний двор. Поняв, что баба направляется к уборной, Саша заковылял за ней, стараясь не шуметь, прокрался через заросли крапивы и крыжовника, затаив дыхание, прильнул к желанной дырке от сучка в задней стенке дощатого нужника. Ничего не подозревавшая кухарка, повернувшись спиной, устраивалась присесть над дыркой выгребной ямы.

     Приняв подобающее положение, задрав ворох юбок вверх, на спину присела над дыркой. В первый раз так близко и в таком ракурсе Саша увидел голую женскую задницу, белые жирные ягодицы, меж которых темнела щель. Параська подвинулась, стараясь ловчее устроиться, видно стало лучше. Можно было разглядеть темные кустики волос, висевших внизу "лохматки". Сев ниже, развела половинки шире, открылась коричнево-серая, заросшая волосами "шахна" замужней, зрелой, рожавшей бабы. Саша, преодолев секундное отвращение, разглядывал складку как бы в обиде на кого-то надувшихся половых губ, неплотно прижатых друг к другу и сморщенный коричневый кружок ануса, из которого торчала какая-то фиолетовая гроздь в обрамлении волос, редких и коротких.

     В это мгновение меж складок брызнула струя жидкости, с шумом ударившаяся в жижу на дне. Тишину летнего жаркого полудня пронизал свистящий звук, донесшийся из- под широкой бабьей задницы. Звук произвела вырвавшаяся широкая струя мочи. Через секунду к удивительному свисту добавилось не менее громкое шипение. Моча лилась сплошным потоком, сплющенным, почти плоским шириной не менее двух пальцев.

     Форма струи менялась, принимая разные формы, в иные мгновения, напоминая тонкую завитую косичку. Это было странно, Саша привык видеть струйки мочи тонкие, звенящие, бьющие веселыми упругими фонтанчиками, как, по крайней мере, мочились приятели-мальчишки или взрослые мужчины, которых доводилось видеть. Он смотрел во все глаза, приглядываясь к устью поразительного потока. В глаза бросался неопрятный пучок черных волос, который неестественно черным пятном торчал между ног женщины, выпячиваясь вниз овалом. Именно оттуда и вырывалась наружу шумная широкая струя мочи.

     Саше на ум пришла аналогия с мочеиспусканием кобылы, которые ему доводилось видеть много раз на улице. Внезапно из зарослей выглянул крошечный красно-розовый кусочек плоти, показавшийся Саше тоненьким лепестком. По цвету отличаясь от белой ляжки женщины, бурный поток жидкости, изливающейся вниз, задевал этот кусочек, отчего он постоянно и весьма заметно вибрировал, так и не исчезнув до конца мочеиспускания. Струя стала ослабевать, моча свободно практически без напора и шипящего свиста стекала вертикально вниз нешироким ручьем.

     Бабенка вздохнула, струя стала слабее и тоньше, баба шире раздвинула ноги и старательно принялась вытираться листом лопуха, который сорвала по дороге. Саша, стараясь не пропустить ни одной детали, дрожа от возбуждения, стремительно двигал пальцами по члену, вдруг, случайно, толкнул локтем в стенку. Параська, даже не обернувшись, захихикала:

     - И кто это там хоронится? Барчук, это вы што-ль таитесь позади-то? Я-то было подумала собака ходит, а тут гость объявился. А чего таиться-то? Неужели бабу не видали? Вдругорядь, как ссать приспичит, не тушуйтесь, не прячьтесь, спереду подходите, могу просто дверь не закрывать.

     Нахальная бабенка заливисто смеялась, шумно выпустив газы, через мгновение встала, дверь заскрипела, Саша, красный от стыда, ждал продолжения конфуза, ругани или чего-нибудь, что надолго отвратило бы от желания подглядывать, но кухарка во весь голос распевая очередную хохляцкую песню, величественно покачивая бедрами уже шла по направлению к дому...

     И тут случилось ужасное, что Саша запомнил на всю жизнь. Подгнившая доска выгребной ямы сзади треснула и подросток, не успев понять, что к чему, провалился в вонючую жижу. К счастью там было не глубоко, уже собрался вылезти из этой зловонной ловушки, но чьи-то шаги, заставили затаиться.

     Ужас! Это была родная тетушка, шествовавшая к будочке. Открывалась возможность доподлинно узнать, как удавалось индейцам много часов незаметно красться по лесу, выслеживая дичь или скрытно находиться в засаде. Тетушка, на ходу развязывая и, задирая юбку, торопливо открыла щеколду заскрипевшей двери, взошла внутрь. Закинула подол платья на спину, стянула панталоны, открыв на секунду тёмную щель меж ягодиц, со стоном облегчения присела на корточки. Всё это, Сашенька, даже если бы и не хотел, мог беспрепятственно наблюдать снизу сквозь дырку в доске. Назвать туалетом серое дощатое строение, стоявшее в углу сада и скрытое зарослями бурьяна, язык не очень-то поворачивался, тетушка требовала, чтобы данное заведение, простонародно сортир, именовали туалет.

     - О-ох! Ну, наконец-то... . Насилу дотерпела, как в панталоны-то не напустила... - протяжным шепотом выдохнула Аделаида Макаровна, звук лившейся мочи отозвался в ушах затаившегося музыкой громовых раскатов. Брызги обильно оросили голову затаившегося "разведчика" , он закрыл глаза и задержал дыхание. Продолжая мочиться, удобнее пристроившись на корточках, Аделаида Макаровна пальцами раздвинула щель, облегчив отхождение золотистой жидкости, которая била из глубин тела не фонтанчиком, а такой же шипящей " кобыльей" струей. Саша, сглотнув и припадая на затёкшую ногу, стараясь не делать шума, переместился вбок, чтобы не попасть под струи " дождя" тетушки. С первых капель тетушка завозилась, наблюдая за тем, что происходит между ногами, но, так не замечая стоявшего по пояс в зловонной жиже племянника. Она несколько раз двигала задом над "очком", чтобы струя мочи заняла вертикальное направление и оказалась бы направленной в центр отверстия.

     Затем, как понял Саша, тетя успокоилась, первое нетерпение прошло, она, похоже, расслабла какие-то женские мышцы, и в дощатое отверстие устремился не такой широкий, но прямой поток мочи. Тетушка, большая аккуратистка, чтобы не залить пол нужника, несколько раз меняла направление струи. Саша просто оглох от страха, шума и брызг. Тетя, видно, долго крепилась, перед тем, как добраться до нужника, так как короткими порциями буквально выталкивала последние струйки, ритмично сокращая мышцу вокруг отверстия задницы. Тем не менее, любопытство заставило паренька разглядеть в подробностях, открывшуюся картину. Судьба благоволила, не смотря на комичность положения, то, что он видел, было удачей, но удачей пополам со слезами.

     Округлый овал бедер, пышные ягодицы, никакой растительности на лобке. Зад тетушкин почти касалась дощатой стенки уборной, закончив мочиться, Аделаида Макаровна, по зову природного рефлекса, принялась опорожнять кишечник. Саша видел коричневый бутон анального отверстия, который повинуясь мысленному приказу хозяйки, начал превращаться в короткую трубочку, тут же открывшуюся, появившейся на свет "колбаской", медленно выползшей из ануса. Сашин фаллос в ответ на "видение", влекомый неведомым призывом потянулся навстречу, упершись в холстину летних брюк.

     "Колбаска", как он ее по-детски назвал, была длинной, коричневого цвета, под действием законов земного тяготения, оторвалась, полетев вниз и смачно шлепнувшись. От брызг жижи навозной так и не удалось увернуться. Темным пятнышком высветился забавно открывшийся и вновь сжавшийся, бутон зада. Двумя пальцами тетя потеребила складку щели половой, помогая стряхивать последние капли мочи. Захваченный зрелищем испражняющейся тетушки, Саша не замечал тяжелого запаха выгребной ямы. Как же хотелось вставить палец вглубь отверстия тетиного зада, да не просто кончик, а чтобы на всю глубину. Под занемевшей от долгого стояния ногой опять что-то чавкнуло. И тут злодейка-судьба сыграла с ним шутку.

     Тетка шагнула в сторону, наклонившись вниз салфеткой, аккуратно протерла промежность. Будто бес толкнул его, не сознавая что делает и это было полной неожиданностью для тетушки, он встал в рост. Повинуясь порыву, презрев осторожность и страх возможного наказания, Саша видел руку свою с растопыренными пальцами, которая помимо воли, сама по себе тянулась к телу раскорячившейся орлицей тетушки.

     - Ах! Ох, кто здесь? На помощь! А-а-а-а-ой! ... - вскрикнула Аделаида Макаровна с непритворным ужасом, увиденное в дырке нужника потрясло ее. Некто, размалеванный, с головой утыканной перьями, привстав из дощатой дырки уборной, вцепился в пухлый лобок грязной пятерней, пытаясь коснуться мякоти женской плоти. Потеряв от ужаса сознание, повалилась тетушка глубокий обморок, ударившись головой в дощатую дверцу, вывалилась наружу. Саша вылез наружу, обежав нужник склонился над теткой, та лежала, не подавая признаков жизни. Саша протянул перепачканную в каловых массах руку, попытался похлопать тетушку по щеке, чтобы хоть как-то убедиться, что та жива. От зловония Аделаида Макаровна сморщила нос, чихнула, приходя в себя от обморока.

     Приоткрыв глаз, с ужасом узнала в раскрашенном и перемазанным дерьмом дикаре родного племянничка, который стоя перед ней на коленях и считая, что она еще без сознания, пользовался моментом, разглядывал ее "лодочку". Открытие взволновало, но надо было каким-то образом сгладить непристойность эпизода, поэтому тетушка неуверенными руками попыталась оттолкнуть настойчивого племянника, углубившегося в изучение анатомических подробностей дамского органа...

      - Это гадко! Уберите руку... Не надо, Александр! Это непристойно для юноши. Слышите? Какое бесстыдство! От вас дурно пахнет! Что это? Вы будете наказаны! Слышите! Гадкий мальчишка, зачем это? Какой скандал, племянник -развратник! - наконец, тетушка, приподнялась, оттолкнув потерявшего голову мальчишку, опустила платье, отметив, про себя, тем не менее, как торчит, вываливаясь из прорехи, юношеский "фаллос" и преодолев минутную брезгливость, потрепала Сашу по голове:

     - Фу, как не стыдно! Подсматривать за дамой, да в такой момент. Никогда не поверила, что у сестрицы дурно воспитанный сын. Кстати, не ожидала такой прыти, почему ты в туалете в выгребной яме сидел? Ты что себя в золотари готовишь? И что за бесцеремонность? Это непристойно подсматривать, когда, извините, испражняются. Может быть это у вас, в столице, так принято... Хотя, впрочем, в этом что-то, возможно, есть... Пикантно, неожиданный поворот... Ну, а как же помочь с горюшком устроиться? Вон ведь и "торчун" приключился. Эдак, недолго и приапизмом закончить... Но как же дурно пахнет... Мыться, мыться, немедленно! Водой из колодца ледяной облить, охладить следует, поди, больно так-то разгуливать... Впрочем, что с него взять... Ах, молодость, молодость... И юноша невинный интерес проявляет к дамам... А давно ли я его в пеленках носила? Надо бы с доктором Кацнельсоном переговорить... Ведь это опасно, наверное, чтобы подросток лазил для мастурбации в выгребную яму...

     Рассуждая таким образом, стараясь из щекотливой ситуации достойно выйти, направилась к дому, оставив сжавшегося в комок от ужаса племянника. Видели бы его верные соплеменники команчи в этот миг. Впрочем, утро вечера мудренее, время покажет, как юноша становится настоящим мужчиной. Первый свой шаг к этому Масленников Александр уже сделал, дело оставалось за малым.

     Не знал бесстрашный индейский разведчик, что судьба уготовила большее испытание, причиной стали тонкие бумажки, опрометчиво прихваченные пареньком из шалаша... Хозяйственная Параська, закончив мытье полов, еще раз внимательным взглядом прошлась по комнате барчука, выискивая возможные огрехи, ее взгляд упал на тонкую пачку серой бумаги, торчавшей из-под матраса подростка. Посчитав, что барчук не заметит пропажи, взяла дюжину листочков и сунула себе за пазуху, дома для чего-нибудь сгодится, решила хозяйственная бабенка. Неграмотная кухарка так и не прочла надпись вверху: "Долой самодержавие" на прокламации партии левых эсеров...


Автор: Т. П. Семенова

[mihka202076]

а продолжение будет?

[VladMM]

Я не рассчитывал на продолжение, но коли есть потребность у читателей, то почему бы и нет.


КУРСИСТКА


     На деревянном столике в Сашином мезонине тускло горела керосиновая лампа, где-то в саду звенели цикады, подросток не спал. Он только что прочел текст на серых бумажках, пачку которых, так опрометчиво прихватил из шалаша сада соседа - господина Горобца. Саша сидел над листком прокламации, раздумывая, что же делать. Получить от кого-то совет не было возможности, навряд ли даже сам доктор Кацнельсон смог бы помочь ему. Можно, конечно, выбросить пачку тонких бумажек с непонятным текстом о самодержавии и угнетении пролетариата, но покоя не давала книжка про авантюриста французского Арсена Люпена, которую ему одолжил почитать доктор. В ней был рассказ, как преступники получили огромный выкуп за похищенные бумаги.

     Мысль как быстро и без проблем разбогатеть не давала гимназисту покоя. Имея на руках деньги можно себе позволить роскошную жизнь. Например, покупка велосипеда "Дукс" с прекрасным хромированным рулем и блестящими спицами, роскошными каучуковыми шинами красного цвета, норвежские беговые коньки, на которых ему бы не было соперников, да мало ли замечательных вещей, о которых мечтает подросток его возраста. Решение пришло само по себе. Взяв листок, вырванный из тетрадки, печатными буквами написал: "Если хотите получить обратно бумаги, положите на означенное место деньги завтра".

     Тут он задумался о сумме. Написать сто рублей? А может быть больше? Например, пятьсот. Выбрал среднюю величину - двести пятьдесят, чтобы будущим "жертвам" стало понятнее, обвел цифру несколько раз цветными карандашами. Теперь надо было подписаться, здесь он не раздумывал - Монтигомо Ястребиный Коготь. Это имя, наверняка, никто в захолустном городишке не знал. Прокрался в соседский сад, положил листок на подстилку в шалаше, чтобы не сдуло ветром, прижал сверху камешком.

     В засаде просидел до обеда, в который раз протирая окуляр подзорной трубы, Саша боялся, что никто не придет, как вдруг, сердце забилось. Так и есть! К шалашу, неторопливо, будто прогуливаясь, шла курсистка. На ней был льняной расшитый сарафан, голову покрывал соломенный брыль. Оглянувшись по сторонам, присев, залезла в шалаш. В подзорную трубу Саша видел, как она читала послание, задержав бумагу в руке, опять оглянулась по сторонам, высунулась наружу.

     Похвалив себя за сообразительность, что не спрятался рядом, а наблюдает издали, Саша ждал дальнейшего развития событий. Курсистка, встав, отряхнула колени от соломы, еще раз оглянулась и быстро направилась в дом. Все удалось как нельзя лучше, еще пара минут и Саша может стать обладателем солидной (в его представлении) суммы денег. Девица скоро вернулась, достав из-за пазухи маленький сверток, положила его у входа в шалаш. Постояв пару минут, медленно повернулась и направилась к дому. Подросток проворно скатился по лестнице мансарды, из которой подглядывал, пригнувшись, побежал к лазу в заборе.
     Подполз к шалашу. Так и есть, на дерюжке лежал бумажный пакетик, по-видимому, там и лежали деньги. Саша схватив его, принялся разворачивать, как в спину уперлось что-то твердое, раздался металлический щелчок, тихий, но не оставлявший сомнений голос произнес:

     - Попался, скотина! Не поворачивайся, отвечай тихо. Дома есть кто-нибудь из взрослых?

     Тетка была на приеме у Кацнельсона, Саша отрицательно замотал головой. Ужас происходящего, лишил речи.

     - Славненько! Пошли, отдашь, что взял... Не вздумай дергаться или бежать, револьвер тихий, а рука твердая, не дрогнет.

     Угроза вызывала страх, ствол револьвера давил между лопаток, Саша послушно поплелся к забору. Странная парочка прошла через сад. Вот родной флигелек, лестница скрипучая вверх. Заплетающимися ногами, едва-едва сумел подняться вверх, курсистка пребольно толкала в спину.

     Закрыв дверь на щеколду, злым, не оставлявшим сомнений в серьезности намерений голосом, приказала, чтобы Саша разделся. Мальчик непонимающе уставился на нее. Девица, размахнувшись, изо всей силы отвесила ему пощечину, следующий удар был по животу рукояткой револьвера.

     - Ты что? Не понял? Сказала ясно, раздеться догола!

     Подросток, согнувшись, не имея возможности вдохнуть полной грудью, мыча от боли, снял брюки, рубашку, настала очередь кальсон. Согнувшись, икая от боли и ужаса, Саша пытался хотя бы ладонью прикрыть наготу, но удары сыпались один за другим. Взяв подушку с топчана, девица сняла наволочку и одела ее капюшоном на голову Саше, лишив возможности смотреть. Тяжело дыша, бормоча угрозы, связала заломленные назад руки, веревкой, которую опрометчиво оставил Саша в мансарде, изучая плетение пиратских морских узлов. Делала это ловко, зло, выговаривая хриплым голосом, какой он негодный мальчишка, жулик и подонок. Связанного подростка уложила на скамейку стоявшую у стены, сказав, чтобы тот молчал, а должен, мерзкий щенок, говорить, когда разрешат.

     - Говори, куда дел прокламации? Где спрятал? Никому не показывал? Никто из старших не знает?

     Подросток только мычал, мотая головой.

     - Говори! Не мычи! Где? Под матрасом? Здесь всё? Не вздумай дергаться. У меня револьвер Лефоше, он не таким развязывал языки!

     Удар рукояткой подтвердил Саше, что девица настроена решительно и ни капельки не шутит. Он, сжавшись в комок, не кричал, боясь, что психованная дамочка действительно выстрелит. Удары прекратились, зашуршала бумага, наверное, пересчитывала или проверяла проклятые бумажки. И зачем только он взял? Воистину, бес попутал...

     Стало еще страшнее, когда почувствовал чужие руки, холодные сильные пальцы, сжавшие яички и член, стало невыносимо больно, он закричал и тотчас получил удар револьвером под ребра.

     - Ты так не понял, что это револьвер конструкции Лефоше, в нем есть все, есть даже острый кинжальчик. Вот сейчас мы его вынем и тебе кое-что отрежем, чтобы запомнил, что брать чужое - преступление, которое карается по закону...

     - П-п-простите... Я больше не буду... Дайте пи-и-ить... - с трудом шептал Саша пересохшими губами, в ответ курсистка зло рассмеялась:

     - Ага! Держи карман шире! Ему еще и пить подавай! Потерпишь! Отвечай на вопросы! Молчишь? Хотя, впрочем, почему бы и не напоить... Чего-чего, а этого добра мне не жалко. С домашнего вина Тараса Евтихьевича постоянно хочется в туалет... Сейчас! Сейчас! Воришка просит попить, ну, как не пойти навстречу.

     Звякнула крышка ночного горшка, который сердобольная тетушка втихомолку поставила племяннику, чтобы тот ночью не спускался, в случае малой нужды, по крутой лестнице. Зашипел характерный звук струи, курсистка без стеснения мочилась в горшок. Приподняв плотную ткань наволочки с головы Саши, поднесла к его губам фаянс горшка.

     - Ну, кто тут просил пить? Пей! Открой шире грязный рот, поганец. Пей!

     Ей, по-видимому, доставляло удовольствие, и она этого не скрывала, унижать мальчишку, причинять страдания. Он, покорно повернув лицо, открыл рот, готовый к неизбежному. Девица не торопилась, направив теплую еще струю мочи из горшка в открытый рот, капли стекали по щекам и подбородку. Не прекращая лить, опять пнула мальчишку в живот.

     - Глотай, тварь, глотай! Ты же сам просил пить...

     И он глотал теплую соленую мочу, давясь, с трудом сдерживая рвоту, девица продолжала лить, пока горшок не опустел. Еще минуту разглядывала паренька, покорно лежащего перед ней, залитого мочой и готового к любому наказанию. Воля его была полностью подавлена.

      - Ты провинился, мерзкий слизняк. Погляди, сколько драгоценной влаги пролилось на пол, из-за того, что ты, подлец, отказывался ее глотать. За это положено дополнительное наказание. Я заставлю тебя жрать все дерьмо, что найду. Будь готов ко всему... Понял или нет? Не слышу?

     Саша зашептал со страхом:

     - Понял, - было очевидно, что происходящее ввергало его в панический ужас. Просто не верилось, что нормальная с виду дама, интеллигентная, образованная, может пойти на такое... Курсистка, войдя в раж, распалилась еще больше, ей пришла в голову мысль. - Слушай, гаденыш, а как тебе понравится, если я высеку ремнем?

     У Саши, от страха перед предстоящим наказанием, просто потемнело в глазах.

     - Нет! Только не это! Пожалуйста! Делайте что хотите, только не надо порки, я так боюсь, когда больно!

     - Обещать не обещаю, но подумаю. Смотри-ка немного осталось, наверное, самое вкуснное, не выливать же. Допивай!

     Курсистка приподняла ему голову, и начала лить остатки мочи, чтобы опять не захлебнуться, он широко открыл рот и, поперхиваясь, начал глотать соленую жидкость.

     - Смотри-ка, вот теперь он у нас послушный. Может быть, еще чего-нибудь хочешь? К примеру, фекалий откушать? Или чего другого? До обеда еще времени полно, а вечером поезд... А на тебе, скотина, я отыграюсь сполна. Как я погляжу, мошонка уже темнеть начала, яички надулись, вон большие какие уже. Проверим плоть крайнюю. Эге! Да она у тебя вообще ходуном ходит! Что, тварь похотливая, онанируешь? Или по девкам бегать начал? Что, правда? Не зря, не зря на курсы Бестужевские ходила почти два года. Кое в чем разбираюсь...

     Она опустилась на колени рядом со скамейкой. Дневные лучи жаркого солнца освещали половые органы подростка. Девица, словно оценивая лошадь, провела-похлопала шершавой ладонью по животу, бедрам и, наконец, взяла в ладонь сморщенный от страха член подростка. Похотливая садистка не стала терять времени даром. Пальцы с длинными ногтями царапали злобно, до крови, тело мальчика, живот, бока, щипля тело подростка. Сжав пальцы в кулак, начала двигать вверх-вниз по сморщившемуся от прикосновения члену, полностью открывая головку. Перехватив у головки, потянула подвижную кожицу вниз, сильным рывком, почти до основания, вновь сжав пальцы. От такой пытки, точнее издевательства, Саша выгнулся дугой.

     - Не вздумай кричать, маленькая тварь! - пригрозила вновь курсистка, - это еще не настоящая боль, еще испробуешь, что такое настоящая пытка. Это еще цветочки...

     В это время другая рука ее не просто перебирала Сашины яички, пару крупных и нежных слив в поджатой от страха мошонке, а ритмично и силой сжимала их. Снова в быстром темпе заработали пальцы девицы. Саша, не думая, совершенно машинально немного согнул ноги в коленях. Половинки ягодиц разошлись, в этот момент палец левой руки нажал, даже не нажал, а вонзился, в задний проход.

     Чего-чего, а вот этого Саша не ожидал, от страха, он дернулся, и палец курсистки одним толчком, с болью, полностью вошел в зад грубо и быстро... К этому Саша не был готов, поэтому вскрикнул, за что тот час был наказан. Курсистка сдавила яички, поэтому крик превратился в тонкое поскуливание. Садистка методично сжимала пальцы, двигая пятерней по фаллосу подростка. Саша, окончательно потеряв голову от ужаса, тем не менее, тонул в омуте страсти подступающей эякуляции. Внезапно она прекратила движения пальцами, вновь спросив:

     -Так никто не знает про прокламации? Никому не сказал? Если соврал, я перестаю так делать и приступаю к порке.

     - Нет! Нет, честное благородное, никому ни словечка! Я раскаиваюсь, что подсматривал за вами и взял эти проклятущие бумажки. Пожалуйста, не наказывайте меня, прошу вас. Пожалуйста! - умолял окончательно потерявший голову от страха Саша. Рука курсистки двигалась снова и в голове его замелькали картины, услужливо рождавшиеся в мальчишеском воображении... Сотни образов проносились в мозгу, в ту же секунду оргазм потряс Сашу, его выгнуло дугой, наружу вылетели брызги густой, как сметана, спермы. Ему стало неважно, где он, что с ним, что происходит вокруг, кто стоит рядом... Курсистка брезгливо вытерла забрызганные пальцы, уставилась на Сашу и, помолчав минуту, произнесла:

     - Давно бы надо было оскомину согнать. Знаю я вас, мальчишек, не успеете за дело взяться, уже полные штаны спермы. А сейчас - другое дело. Сейчас предстоит по настоящему испытание провести...

     Мучения мальчика, и, это очевидно было, еще не кончились.

     - А что это с ним? Почему маленький стал? По утрам играешь с ним? Не поверю, наверное, от мастурбации совсем ума лишился. Везде лезешь с похотью, наверное, все здесь спермой залил? Правда? Может быть ты и меня хочешь? Нет, это награда не для тебя. Погоди, руки развяжу. Ну вот, другое дело. Давай, онанируй, раз хотел. Дурака-то не корчи, память отбило? Возьми в кулак, сожми и пальцами вверх-вниз. Не мне тебя учить... Как погляжу товар у тебя неплохой, будет работать, как надо, хотя нужно проверить тебя в деле! Смотри, а сначала не заметила, тебе уже пора бриться, стервец! Сейчас побрею, волосы лобковые больше не понадобятся.

     Саша покорно лежал, со страхом ожидая экзекуции. Курсистка перехватив револьвер, чем-то на нем щелкнула и вытащила из-под ствола короткий блестящий стилет-кинжальчик. Склонившись, начала даже не брить, а выдергивать, редкие волоски, появившиеся на лобке подростка.

     - Не люблю, когда у мальчишек волосы растут, сразу становятся похожими на взрослых мужиков, вонючих жеребцов. Как же я их ненавижу. Насколько приятнее владеть юными эфебами-подростками, робкими, пугливыми. Сколько лет себя помню, столько меня к ним тянет. Уж как тянет, как тянет, ничего поделать не могу...

     Саша чувствовал прикосновения к члену, но желанного чувства не было. Он немного прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, но тотчас открыл, боясь наказания курсистки. Ладонь охватила ствол целиком, движения были плавны и неторопливы. Курсистка, наклонилась, пенсне почти сползло с носа.

     - Нет, так не пойдет. Эдак, ты до вечера онанировать будешь, мне никакого в этом резона нет.

     Она взяла в руки железный навесной замок, на который Саша запирал дверь мансарды, поиграв и пощелкав ключиком, зажала в дужку мошонку Сашину вместе с членом. Дужка узкая, в половых органах Саши заломило от боли, тем не менее, от застоя крови, член начал подниматься. На шею подростку набросила веревку с затяжной петлей, наподобие ошейника, затянув ее, свободный конец намотала на руку, на соски мальчика прицепила пару бельевых прищепок. Соски потихоньку заныли, но это почему-то было приятно, это удивительно, но боль показалась сладкой.

     Одна прищепка соскочила, курсистка ругаясь, подняла ее с пола, со злостью пнула, умудрившись попасть Саше как раз между ягодиц. С остервенением, щипнув за сосок пальцами и опять прицепила прищепку, покрутив и подергав ее, чтобы убедиться, что не соскочит. От боли у Саши темнело в глазах, чтобы не закричать он закусил губу. Закусил сильно, во рту стало солоно от выступившей крови. Головка члена блестела будто лакированная, темно пунцового цвета, яички не просто болели, а разламываются от притока крови.

     Оглядевшись в мансарде, курсистка взяла со стола оставшийся со вчерашнего дня огурец, покрутила в руках, оглядела со всех сторон, хмыкнув, поплевала на него, размазав на нем слюну. Подойдя, к лежащему на топчане Саше подняла ему ногу вверх. Мальчишеский анус доверчиво раскрылся перед хищным взглядом. Не раздумывая, приставила огурец к розетке заднего прохода мальчика и одним движением, ввинтила его туда. Невыносимая боль, словно рвали-разрывали пополам, но это в первый момент. Раздвигая сфинктер, огурец двигался вглубь. На Сашину беду он был не гладкий, а в пупырышках, что дало о себе знать. Девица не торопилась, через мгновение из ануса паренька торчал зеленый кончик огурца с веселым хвостиком, подвигав пару раз, она истерически засмеялась:

     - Что это я? Неужели должна потворствовать малолетнему педерасту? Вон как фаллос раздуло, еще пару минут, и сперма начнет литься. Нет, брат, шалишь. Не на такую напал, я тебя еще не до конца измучила, если эрекция сохраняется...

     Возбуждение у садистски не ослабло, наоборот, стало еще сильнее. Взяв за подбородок сунула перемазанный фекалиями огурец в рот. Саша покорно принимал испачканный овощ, слизывая экскременты, вкус которых он совсем не ощутил. С энтузиазмом принялся он сосать и облизывать огурец, в надежде заслужить прощение садистки.

     - Ну, что, подлец, похоже, хватит, для первого-то раза!

     Огурец бросила на пол, перевернув мальчика на спину, так что лицо его было обращено к потолку, она встала рядом и задрала подол своего расшитого сарафана, обнажив живот и лобок.

     - Гляди, гляди не отрываясь, мразь... Тебе нравится? Нравится? Теперь запоминай, кто в жизни твоей хозяйкой будет, кому поклоняться должен, перед кем на коленях будешь ползать. Это начало...

     Саша в паническом ужасе шептал:

     - Да... Делайте что хотите... Все, что хотите... Да, я хочу видеть вас вблизи... Пожалуйста... Покажите все близко-близко... Это должно быть так прекрасно... Я недостоин лицезреть вашу несравненную красоту... Это величайшая награда, что наказываете меня... Прошу, пощадите... Я никому не сказал ничего про то, как вы с господином Горобцом целовались в саду и про шалаш никто не узнает. Честное благородное!

     Краем глаза Саша видел, что она засунула руку в промежность и начала там двигать. Раздались влажные чавкающие звуки, вскоре рука ее очутилась на Сашином лице, покрытая слизью, сунув пальцы ему в рот, приказала облизать их. Саша пытался проглотить выделения, стекавшие в рот, но не смог, во рту пересохло. Он закашлялся, попытался выплюнуть, за что сразу же получил звонкую пощечину.

[VladMM]

      - Ты что, паскудник, плюешься? Больше так не делай! Мерзкий червяк должен проглотить все что попадает в рот! Еще раз так сделаешь, искалечу! Ты понял, пес?

     Саша испугалась, покорно ответив:

     -Да, я понял, простите глупого раба...

     - Ладно, на первый раз прощаю, но смотри, не ошибайся больше!

     Курсистка, встав над беспомощным пареньком, лежащим на скамейке, опустилась промежностью на лицо. Сашин нос защекотали уже немного отросшие курчавые волосы лобка, терпкий запах мочи и женского тела ударил в нос. Никогда еще Саша не видел так близко вожделенную мечту гимназиста его возраста. "Это" напоминало ему глаз, внимательно вглядывавшийся в лицо требовательной темнотой кошачье раскосого зрачка, то ли приоткрытый рот с высунутым между губами забавным розовым стебельком языка-дразнилки. Это был настоящий, живой женский половой орган. Не рисунок в книжке или на заборе, не расплывчатое пятно, которое он пытался разглядеть через подзорную трубу, а живая дамская половая щель или как ее называл сын сапожника Грищенко - "манда".

     Не имея возможности прикоснуться, но понимая, что следует заслужить прощение у этой страшной женщины он потянулся и лизнул, не смотря на сильный запах. Запах кисловатый, от которого защекотало, запершило в горле, с оттенком мочи, мясного бульона, селедки и чего-то еще незнакомого, но такого завлекательного. Какой запах! Этот дурманящий аромат возбужденной женщины Саша запомнил на всю жизнь.

     -Ох-х! Ох, пащенок, как ты это ловко делаешь! Давай, давай, скорей! О-оой-ой! Да глубже, глубже! Неужели непонятно! И-ии-иии-иий-х! Лижи, лижи, скотина!

     Курсистка с некоторой грациозностью приседала над связанным пареньком, половая щель казалась ожившей, сделалась глубокой, тем не менее, она развела пальчиками шире губы. Почувствовав, запах лона женщины, Саша, уже сознательно, приподнял голову, высунул язык и лизнул ее. Девица напряглась и, внезапно, горячая струйка мочи, шипящей змейкой, заструилась прямо в открытый Сашин рот. Золотой ручеек журчал ему в рот, он глотал капли золотого драгоценного дождя.

     Курсистка, расшалившись, направляла струйку выше, на нос, глаза, потом опять в открытый рот. Смирившись с безысходностью, и даже с некоторым удовольствием паренек подставлял лицо под эти золотистые капли, было видно, что ему нравится.

     Мучительница привстала, чтобы полить на живот, внезапно направив слабеющую струю мочи на Сашин член. От такого обращения член мальчика, отекший от дужки замка, стал увеличиваться в размерах, превращаясь в красновато-лиловую дубинку. Извращенка заинтересовавшись метаморфозой, решила, что интересно будет испробовать, пускай искусственно увеличенного пениса. Вновь растянув в стороны половые губки, присев, начала словно надеваться на раздутую горячую головку. От удовольствия девица, прикусив губу, стонала, расслабила влагалище и покачала бедрами, чтобы удобнее было опускаться. И вот, наконец, раздутый член вошел до конца, упершись в дно влагалища. Никогда еще ей не доставался такой огромный пенис, острые ощущения стоили того.

     Приподнимаясь, начала слегка подпрыгивать на живом поршне, опускаясь до конца. Эти движения доставляли противоестественное наслаждение, единственное, что она ощущала, сладкая боль, растягивавшая половую щель и желание, чтобы это продолжалось вечно. Помогая, Саша опускал и поднимал худенькие мальчишеские бедра, скоро они двигались в едином ритме. Курсистка наклонилась, руками ухватилась за тощие ляжки. Щель половая широко открылась, наподобие рта у зеваки, который впервые в жизни увидал полет аэроплана, губы разошлись, открыв розовую глубину влажной "раковины" входа влагалищного.

     Вверху висел, даже не висел, скорее торчал забавный выступ-язычок. Разглядывать, что это у Саши не было времени, он принялся толкать раздутый член в ее лоно. Курсистка застонала, завыла, то ли смеясь, то ли плaчa. Ноги, ягодицы, ляжки задрожали, задергались мелкой дрожью. Саша с удовольствием мстителя засаживал раздутый до необычайности пенис в женскую плоть. Звуки и запахи полового акта наполнили мезонин. Как кружил Сашину голову запах интимных глубин женского тела!

     - Давай, тварь, давай! Не останавливайся, продолжай, соси! Как мне нравится это! О-ооо, какая же я развратная! О, как же хорошо... Продолжай... Й-и-х-х! Й-и-х-их-х-х! Й-и-x-иx-иx! - дикой бешеной кошкой выла она, - Еще! Ну еще! Еще! Как славно! Давай, давай еще! Хочешь пыток? Ой! Oй-ой-й! У-уух! А-аа-ах! А-аа-ххх-хх! - уже не сдерживаясь, словно наездница на спине рысака, подпрыгивала на Сашином фаллосе курсистка, прыгала долго, но вдруг перестала. Саша, испугавшись, что злобная насильница из мести решила устроить ему еще более ужасную муку.

     Но курсистка стояла, развернув розовую раковину с соском и бородкой аккуратно подбритых лобковых волос ниже, по ноге стекали капли женского сока. У Саши уже не было спермы, но ощущения были такие же, как во время первых сношений. Внизу живота что-то сжалось, сделалось приятно горячо, писюн дернулся, но облегчения или успокоенности, которые охватывали его тело в конце не было.

     - Чего разлегся! Открой глаза, кому говорят, - пронзительный голос мучительницы вернул его к действительности, -мне необходимо кое-что от тебя, ты не до конца прощен, - она дернула за дужку замка, который перетягивал раздутый фаллос и отекшую мошонку. Реакция органа мальчишки была мгновенной и через пару секунд "стручок" вытянулся в длину, готовый к акту.

     - Ах, что значит молодость. Достаточно ветерку подуть, и вот она - эрекция. Что за прелесть, хоть и грязная тварь, да и воришка к тому же. Как же не хочется торопиться, как хочется посмаковать, продлить это чудо. Как это замечательно в начале погладить, поласкать, а потом поцеловать, да от всей души, от всего сердца, полизать языком. Как это приятно! Вот теперь и в рот можно взять, надо взять его в рот и высасывать, высасывать изо всех сил. Он это заслужил, не то, что противный хозяин, - с этими словами больно ударила Сашу по голой ягодице.

     - Берем его пальчиком вот так, за середину. Что за прелесть! Как же мудро природа устроила, не устаю удивляться. Открываем рот, просовываем прекрасную вкусную головку... Делаем глубокий вдох, как учила мадам де Сталь и начинаем сосать, просто сосать... - дальнейшая болтовня курсистки перешла в мычание и чавканье. Девица старалась, занятие увлекло ее полностью, она двигала вдоль члена, все глубже погружая орган мальчишеский в глотку. Сашу трясло от возбуждения, страх и связанные руки удерживали его от того, чтобы не схватить девицу за волосы и не воткнуть член со всего маху.

     Головка полностью скрылась во рту, горячее и трепетное обволакивало член. Рука курсистки, губы, язык, щеки двигались все быстрее, глаза были прикрыты, она полностью погрузилась в любовную схватку, тем более, что Саша, немного успокоившись, начал, помогая, двигать членом в ее рту.

     - Давай, давай, не останавливайся, продолжай, мне нравится это. О, какая я развратная, как я наслаждаюсь, как мне хорошо... Продолжай... - невнятно бубнила она. Щелкнул дужкой замок, сжалившись, насильница раскрыла его. Пенис, получив желанную свободу, с благодарностью на это ответил, выплеснув наружу накопившуюся сперму пополам с кровью. Брызги семени попали на лицо садистки, забрызгав пенсне, она на это не обратила внимания, размазывая мальчишеский сок по коже, облизывая свои испачканные в сперме пальцы.

     Саша лежал не в силах пошевелиться, он не мог двинуть даже пальцем. Ему было все равно, что эта хищница сделает с ним, боль внизу живота разрасталась, пульсируя в мошонке. Он даже не заметил, как курсистка одевшись, неслышной змейкой выскользнула в сад и скрылась у соседей. Когда к нему вернулась способность соображать и двигаться, вечерело. Далекий звук паровозного гудка, словно прощаясь, сообщил Саше, что мегера, которая издевалась над ним, угрожавшая смертью, теперь уже далеко-далеко, со своими противными прокламациями.

     Это летнее приключение надолго запало в память Саше Масленникову. Уже обучаясь в университете, он неожиданно, в беседе однокурсников услышал слово - прокламация. Не сознавая, что с ним происходит, он в панике согнулся, закрывая пятерней половые органы, лоб покрыла противная липкая испарина. Не обращая внимания на удивленные взгляды сокурсников, повернулся и, с трудом передвигая ноги, вышел из аудитории. До конца дней своих он так и оставался убежденным монархистом...


Продолжение следует...

[VladMM]

Доктор-шалун


     Аккуратно выбеленный, как принято в Малороссии кирпичный домик, уютно утопавший в зелени деревьев, приветливо светил чистенькими стеклами в выбеленных рамах, расшитые тюлевые занавеси скрывали внутренность домика от нескромных взглядов прохожих.

     Хотя и не хотелось говорить Аделаиде Макаровне о случившемся у отхожего места, но посоветоваться было не с кем, поэтому пришлось, скрепя сердце, обратиться за помощью к доктору Кацнельсону. Поговорив, как обычно, о погоде, видах на урожай черешни и жарделек, акушерка, потупившись и покраснев до корней волос, спросила, понизив голос:

     - Моисей Соломонович, не смогли бы вы оказать помощь, даже не помощь, а совет. Да, что же это я такое говорю? Тут, дело в том, что сестра прислала на летние каникулы племянника из Москвы, он уже подросток, интерес проявляет к противоположному полу... Ну, вы понимаете, что я хочу сказать... А здесь просто от рук отбился, на прошлой неделе, буквально пару дней назад, удумал непристойность. Залез, вы меня простите за подробности, в выгребную яму под нашим, прошу прощения туалетом, в саду и оттуда взялся подсматривать за женщинами. К примеру, ежели наблюдать за девчонками на купании, это понятно, голос плоти и все такое, но за собственной теткой? Это выше понимания. Неужели столичная развращенность среди молодежи стала такой? Просто не могу поверить, чтобы собственный племянник, благопристойный юноша, из очень, очень приличной семьи, додумался до такого. И взялся хватать за интимные, вы меня понимаете какие, места, руками? Это грешно, не могу подумать, чтобы Сашуля превратился в развратного монстра? Что же, ему в жизни так и придется по выгребным ямам лазить?

      - Да полноте-с, вам, Аделаида Макаровна. Напраслину на паренька возводите, Видел его, вполне благонамеренный юноша, симпатишный. Мне, во всяком случае, так показалось. Ну, уж ежели вам так чудится, то присылайте его на беседу. Заодно и осмотрю, может, какая-нибудь болячка юношеская приключилась...

     - Премного вам буду благодарна, Моисей Соломонович. Просто не могу представить, что бы я без вас делала...

     Сказать честно, Саша шел к дому доктора Кацнельсона в сопровождении тетушки без радости и со страхом. Голову заполняли различные мысли, содержание их было совсем не радостное, да и тетка, судя по всему, была настроена очень воинственно. Они поднялись по ступенькам крыльца, открыв дверь, прошли в маленький коридорчик, в нос пахнуло больничным запахом йодоформа. Они вошли в кабинет. За столом у окна сидел маленький толстый человек, с отвислым крючковатым носом, оттопыренной нижней губой. Маленькие бегающие глазки скрывались за стеклышками пенсне. Встав из-за стола, он шариком подскочил к тетке, картавя на ходу:

     - Ой, кто к нам пришел, Аделаида Макаровна! Ой, скажите, чем вы мажетесь? У вас кожа как у девочки, а глаза, глаза... Нет, вы не женщина, вы фея, фея, если бы не моя Фирочка, я бы целыми днями стоял у ваших окошек, носил цветы и пел романсы.

     - Да будет вам, Моисей Соломонович, экий, вы шутник. Вот привела племянничка, как договаривались...

     - Да-да... Вы нас оставьте, мы уж тут по-мальчишески поболтаем.

     - Хорошо, тем более что надо к купчихе Серафимовой зайти, вот-вот родить должна...

     - Привет передавайте, скажите, что мы ждем от нее наследника.

     Шелестя юбками, тетка вышла, каблуки застучали по полу, хлопнула дверь. Доктор и Саша остались вдвоем.

     - Нуте-с, молодой человек, как вас? Александр? Давайте-ка проходите в смотровую. Раздевайтесь догола и как готовы будете, приступим к осмотру.

     Не возражая, непослушными от страха руками Саша с трудом снял рубашку и брюки, аккуратно положил все на стул, сказав:

     - Я готов...

     Доктор вошел, довольно потирая руки, с улыбкой произнеся:

     - Ложитесь-ка на кушеточку, на бок, юноша. Ноги подтяни к животу, посмотрим, что там у тебя сзади.

     - Зачем это?

     - Не надо спрашивать, надо, значит надо! Ложись, не разговаривай!

     Доктор, надев перчатку красной резины, палец указательный в банку макнул, левой рукой раздвинул гимназисту ягодицы и бесцеремонно полез в зад. Было не столько больно, сколько стыдно, палец шевелился, коснувшись чего-то внутри. Странно, но было приятно, тем более что писюн Саши от прикосновений почему-то "вскочил" и надулся, доктор палец вводил глубже и глубже, Саше было стыдно, но, с каждым разом приятнее...

     Доктор, не спросив разрешения и не предупредив, левой рукой за писюна взял, а пальцем сзади, внутри копошится. Саша чувствовал, еще немного и с ним случится нежданное. Успел подумать, мол, что-то надо делать, иначе... Может неприятность случиться, на стенку или в ладонь доктора прольется "запретное", что он скрывал от тетки и матери. А доктор, пальцем сзади двигая, ладонью теребил писюна, спрашивая, как учитель гимназический строгим голосом, от которого мурашки бегут по спине:

     - Ты знаешь, что такое предстательная железа?

     - Нет, не знаю, - честно признался гимназист.

     Он и в самом деле не знал. Доктор объяснять начал, а пальцем глубже и глубже.

     - Вот, если пальцем так подвигать, то будет мальчику весьма и весьма приятно. Не правда ли?

     Гимназист так толком и не понял, про что говорят, лежал, не жив, ни мертв, мычал в ответ:

     - Угу-уууу...

     - А если еще и онанировать при этом? Ну, как, чувствуешь разницу? - болтал доктор без умолку. Зажав фаллос мальчишеский в пятерню, принялся двигать быстрее и быстрее, так что Саша уже в полный голос охал в ответ:

     - Дааа-а-аа! О-ох-хх! Ещё-ё-ё-ё...

     Он не смог удержаться и постыдно закончил, набрызгав спермы на простыню, доктор засмеялся:

     - Видишь, славно случилось, дурную влагу, пену, так сказать, согнали, теперь можно и по-настоящему осмотреть. Знаю я вас, мальчишек, не успеете как следует прочувствовать сладость, как тотчас спускаете. Потом лежите с высунутым языком, в себя приходите, а тут не что-нибудь, а наука... Подожди, вытру, вон, сколько наплескал.

     Отошел к столику, где стояли коробки и банки с ватой и бинтами, достал марлевую салфетку, вытер руку, салфетку бросил в корзину, протянул еще одну Саше:

     - Вытирайся!

     Подросток кое-как вытер липкое с живота, ног.

     - Ну, а теперь, давай по-настоящему осмотр проведем, хватит в игрушки играть...

     Саша остался лежать на кушетке, вытянув ноги, которые продолжали дрожать неуемной дрожью, даже после того как семя пролилось наружу. Доктор раздвинул ноги, теперь "хозяйство" было, как на ладони.

     - М-да! Вот уже действительно, матушка-природа подарочек юноше устроила - почти 6 дюймов! А эрекция какова, мечта! Хоть гни, хоть крути, не сломается, - ухмыльнулся доктор в густую бороду, облизнув пухлые губы. Рука ощупала ствол, приблизилась к головке, скользнула вниз, по яичкам, стиснув мошонку. Поглаживания становились сильнее, скоро, сжав ствол рукой, он начал быстро массировать член. Левой рукой ощупал живот мальчишеский. Вновь взял яички, сжал легонько, перекатил в ладони, ноги мальчику согнул в коленях, задрал вверх, открыв дырку заднюю, принялась водить там пальцем, Было странно и щекотно.

     Саша молча лежал, прикрыв глаза. Если честно, то ощущение приятное, в этом он себе в душе признался, в то же время, уж и не так стыдно. Доктор руками ноги вверх придержал, к груди привел, подросток почувствовал мурашки от прикосновения усов и бороды, горячего мужского дыхания у себя между ягодиц. Сильные пальцы уцепили его за "булочку", сжав пару раз, опять провели между ними пальцем. Доктор, не говоря ни слова, уткнулся носом ему в складку между ягодиц, вдыхая запах тела, губы прижались к чувствительному бутону ануса, начав целовать его.

     Правой ладонью гладил впалый мальчишеский живот, поглаживая, поднялся к груди. Нащупав сосок, пощипал, перекатывая твердую горошинку между пальцами, потом с другим соском такой же фокус проделал. Саша, разнежившись от ласки, лежал молча, пальцы доктора ритмично поглаживали "писуна", иногда возвращались к отвердевшим соскам. Теплое распирающее напряжение, знакомое пареньку по предыдущим опытам онанизма, накапливалось в низу живота, заставляя судорожно напрягать ноги. Вот так! Вот так! Еще! Еще, чуть-чуть, еще... Но доктор, словно поняв, что происходит или вот-вот произойдет с пареньком, замедлил движения.

     Саша лежал на спине, а доктор тесно прижимался к мальчику, взасос целуя его в податливое тепло анальной розетки, жарко лаская гимназиста. Все происходящее казалось Саше нереальным сном, в висках стучала кровь, напряженный член и толкающийся в заднем проходе язык доктора Кацнельсона явно говорили о том, что гимназист не спит. Вдруг доктор поднялся, и быстро, Саша не успел ничего понять, поцеловал головку торчащего мальчишеского члена. Холодок пробежал внизу живота, когда горячие мужские губки сомкнулись вокруг, язык задвигался по кругу, пробираясь в потаенные уголки.

     Доктор опустился на колени, на минуту выпустив член изо рта, чтобы, как показалось Саше, полюбоваться на него. Блестящий от слюны фаллос задорно торчал, задрав высоко вверх головку, подрагивая в нетерпении, безуспешно пытаясь достать до пупка. Доктор профессионально завернул крайнюю плоть двумя пальцами, открыв пунцовую головку полностью. Пригнулся и, высунув язык, обвёл вокруг, смакуя на вкус. Саше было щекотно, доктор пару раз провёл языком, затем, сжав кольцом губы вокруг головки, стал двигать головой из стороны в сторону.

     Щекотал губами и языком до сжавшегося мешочка мошонки, оставив влажную дорожку слюны. Пару раз лизнул и мошонку, согревая тёплым дыханием, открыв шире рот, втянул оба яичка в рот. Языком быстро двинул яички, было приятно, хотя усы и борода щекотали кожу бедер, хотелось вывернуться и засмеяться в полный голос. Подвигав губами по головке, вытянув губы трубочкой, втянул, всосал фаллос Саши в горячую глубину рта. Гимназист, задержав дыхание, коротко охнул, но не от боли или страха, совсем наоборот. Новое чувство, которое он получал, было всепоглощающим.

     Доктор медленно двигал головой, один раз, в шутку, конечно, слегка прикусил зубами головку, отчего гимназист ойкнул и чаще задышал, по сердцу пришлась новая ласка. Глаза Саши были прикрыты, по ритмичным движениям плеч мужчины можно было понять, что и доктор делал себе приятно, двигая рукой в низу живота. Сосать он продолжал, причмокивая, тыча носом в живот мальчику, двигаясь быстрее и быстрее. Неожиданно он прекратил, подсунув обе ладони под худенькие ягодицы Саши. Гимназист почувствовал жар, разливающийся где-то в глубине, который вибрируя, рвался наружу.

     Доктор вынул руку из-под Сашиных ягодиц и опять, будто стараясь подхлестнуть, сжал, но не сильно, мошонку. Мальчик стиснул зубы, с удовольствием чувствуя, как горячее волной нарастает в ногах, в низу живота, дергает яички. В глазах потемнело, затем всё исчезло, взорвавшись знакомой разноцветной радугой. Доктор, хлюпая тем, что изливал мальчишка, глотал все, щедро дарованное ему. Ещё пару минут Саша лежал без движения, молча, глядя, как доктор Кацнельсон высасывает, уменьшающийся на глазах, член.

[VladMM]

      - Видишь, не так уж и плохо. Теперь ты понял, почему в Древней Греции и Риме мужчины могли быть настоящими наставниками для таких юношей, которые делают первые самостоятельные шаги в жизни. Как ты понял в данном случае я пошел тебе навстречу, теперь ты, в свою очередь, должен показать свое расположение. Ты, наверное, и не знаешь, каким любимым органом для Пифагора поворачивались его ученики? Даже и не догадываешься? Так какое любимое местечко у математика было? - лукаво спросил он, и, не дожидаясь ответа, развернул Сашу спиной к себе, надавив на поясницу, чтобы подросток встал на четвереньки.

     - Понял? Тогда становись здесь на кушетке, руками берись за эти ручки, головой можешь упереться в подушку.

     Саша послушно принял рекомендуемую доктором позицию.

     - Будешь дышать животом, через нос, если захочется в туалет, потерпи немного. Это быстро пройдет, потом уяснишь, как и что надо делать. Ну, что за восхитительная картина, и почему художники так мало пишут картины обнаженных юношей?

     Он растянул ягодицы в стороны, открыв неглубокую ложбину мальчишеского зада.

     - И конечно смазку, обязательно смазку, тем более это в новинку. Мы сейчас унгвентума децитпроцентного нанесем, сия мазь просто спасение особливо для начинающих.

     Розовый сфинктер Саши сжался от прикосновения, словно в приглашающей улыбке.

     - Так, глядишь, полегче будет, - с этими словами доктор приставил головку к крохотному светло-коричневому отверстию Сашиного зада. На первый взгляд могло показаться, что размеры вздувшейся головки фаллоса взрослого мужчины и неспелого розанчика мальчишеского ануса окажутся совершенно не подходящими. Но это на первый взгляд человека, не имеющего опыта в данной любви. Доктор Кацнельсон уже более десяти лет предпочитал мальчишек супруге своей Эсфири Соломоновне, поэтому опыт у него был преогромнейший.

     Правда, он не мог полностью удовлетворить необычные потребности в Чернигове, частые поездки в Киев или с Москву, давали сластолюбцу возможность удовлетворить необычное влечение. Поэтому, не колеблясь, начал нажимать большим пальцем сверху на головку, просовывая ее в мальчишеский зад. Одновременно толкая вперед, он с волнением и удовольствием ощутил, как эластичное колечко раздалось, пропуская внутрь каменный, от нахлынувшей крови и желания фаллос. Головка с приятным хлюпаньем преодолела запирающее кольцо мышечного барьера, после чего член легко проскользнул в жар мальчишеской прямой кишки.

     - Уф! Вот как замечательно сделалось. Надеюсь, возражений нет, Александр? Как же я понимаю восторг древних перед юношами. Ну, разве может сравниться вонючая и хлюпающая бабья мочалка с этаким чудом природы? - бормотал он, медленно погружая член между Сашиных ягодиц, - клянусь, такой жаркой и ласковой попки нет и не было ни у кого! Сашуля, ты совершенство! Это такое счастье - быть в тебе, маленький Купидончик!

     Саша ничего толком не понял из бормотания доктора, хотя, словно отвечая на комплименты доктора, мышцы мальчишеского сфинктера несколько раз сжались в своеобразном дружеском пожатии-ответе, словно подтверждая услышанное. Медленные движения члена доктора в скользком футляре невинного мальчишеского ануса, постепенно набирали темп. Доктор входил в раж, теряя от страсти голову. Сильно и глубоко толкнул толстый орган в мягкий от предыдущих ласк и "исследований" задний проход подростка, но, все равно, мальчик тихонько застонал от боли, пускай и сладкой.

     - Потерпи, чуть- чуть, милый, - шептал доктор, сжимая его бедра, - на-ка понюхай порошку волшебного.

     Прекратив на пару минут движения, подождал, пока паренек немного обвыкнется и успокоится, подсунул под нос Сашин крошечную склянку кристаллическим порошком белого цвета, по виду напоминавший сахар.

     - Ты одну ноздрю зажми и вдыхай, будто нюхаешь.

     Саша вытянул голову вперед и полной грудью вдохнул эту щепотку странно горького порошка. В горле запершило, с непривычки он даже закашлялся, но через секунду голова стала странно легкой, мысли стали стеклянно четкими, свет в смотровой стал ярче, мысли приобрели странную четкость и значимость. Чувство силы и радости затрепетало в груди, тело наполнилось радостным ощущением полета. Переждав пару минут, чтобы кокаин одурманил голову подростку, доктор продолжил размеренные движения пахаря, готовящего пашню для сладостного урожая.

     Саше было ни капельки не больно, к новому чувству проникновения прибавилось ощущение приятного, сам не сознавая, он начал осторожно поддавать в ответ движениям доктора худенькими ягодицами, чем привел доктора в возбуждение. Сашин член быстро поднялся, доктор гладил низ живота, мужская рука сжала вставший член:

     - Милый, тебе это тоже нравится... Какое счастье... - начал двигать пальцами в такт погружениям между долек ягодиц подростка.

     Как же некстати и конфузливой неожиданностью для Саши было, когда попавший при движениях воздух вырвался с неприличным звуком, тем более, что фаллос доктора погрузился в глубину. Он сконфуженно хихикнул, уткнув голову в подушку.

     - Ой, простите, я не нарочно, я случайно пукнул, - напрягшись, постарался удержать дальнейшее шумное отхождение воздуха. Эти звуки были для доктора привычными, более того, сладостными. Ничего не отвечая мальчугану, продолжил размеренные движения в податливом кольце. В тишине смотрового кабинета слышались хриплое дыхание и испуганное ойканье, издаваемое мальчиком.

     Доктор уже ощущал знакомое покалывание и онемение, поднимающееся к головке фаллоса, движение крови в яичках, полных спермы. Всему бывает конец, даже такому неожиданному маленькому счастью соития с невинным подростком. Он было попытался сдержаться, даже выдернул наружу торчащий колом и блестящий от мази и слизи пенис, но фонтан белой густой спермы, горячими каплями вырвался из головки обрызгав загорелую худенькую спину гимназиста. Саша вздрогнул и напрягся, сердце стучало безостановочно, дыхание перехватывало...

     К моменту прихода тетушки Саша уже был одет, сидя за столом доктора, разглядывал картинки в книжке, где основным сюжетами были сцены из дружбы, и весьма тесной между взрослыми мужчинами и мальчишками. Многое было схоже, с тем, что случились в смотровой доктора. Когда тетушка вошла в комнату, доктор встретил ее раскрыв руки для дружеского объятия:

     - Совершенно напрасно беспокоились, дражайшая Аделаида Макаровна. С Сашулей ничего страшного не случилось и не случится. Просто баловство мальчишеское, которое было строго наказано. Мальчик понял, что так поступать негоже, тем более с собственной тетушкой. Не так ли, Александр? Мы сделали выводы? Не молчите, а то могу плохо о вас подумать, - с этими словами Моисей Соломонович, словно в шутку уцепил мальчишку за правую ягодицу, сжав ощутимо, - тем более, что мальчик весьма смышлен, может быть, тоже по медицинской стезе пойдет?

[VladMM]

Тетя Фира


     Через пару дней Саша забежал к доктору, но того не оказалось на месте. Вызывали к какому-то лавочнику, с которым случился удар. Саша уже собирался уходить, как в комнату взошла невысокая, округлая брюнетка с выпукло темневшими черными сливами глаз. Курчавые волосы, длинные локоны-пейсы у висков, большой нос, крючком свисавший к нижней губе, пухлые оттопыренные губы, густые темные волоски на верхней губе, напоминавшие усики, не давали никакого сомнения в национальности вошедшей женщины - Эсфири Соломоновны Кацнельсон, "горячо" любимой супруги доктора и счастливой матери двоих прижитых в браке детей - Изечки и Симочки.

     - Ой, я не могу! Чего тебе, хлопчик, надо? Опять Мойша за старое принялся! Попомни слова мои, эти, как он их обзывает, исследования до каторги доведут. Я таки просто этого не переживу. Ой, как моя мамаша Циля Иосифовна, земля ей пухом, правильно говорила, что с этим фармазоном Кацнельсоном счастья не будет... . Неужели нет никакого терпежу? Ежели приперло, езжай в проклятущий Киев, пользуй там несчастных гоев-сопляков во все дырки, куда таки хочешь, но нам ведь тут еще жить и жить. Я ему кажный день говорю: Яхве клянусь, таки найдешь на обрезанный "поц" приключений. Пойдешь по Владимирке, но не как тот малахольный Чехов, хотя он тоже какой-никакой доктор, но таки ехал пассажиром до Сахалину, а как несчастный бедный еврей-каторжник Кацнельсон.

     А кто о детях подумает? Кто им даст на шабат кусочек халы и рыбки-фиш? Думаете околоточный? Ха, посмотрите на него? Он таки мечтает, что околоточный будет приходить по субботам, зажигать свечи, читать деткам тору? Он даже не думает, кто же мне будет ноги задирать, чтобы я сладость "поткой" чуяла? Нет, глядите, Мойша таки не головой, а головкой "поца" своего думает! Окончательно из-за мальчишеских жоп ума лишился! Ой, да что такое со мной? С самого утра ничего не могу с собой поделать, места себе не нахожу. Но я таки вижу, как файный парубок мается от "сухостоя". Ах-вей, как мне сразу жалко становится, уж так жалко, так жалко... Ведь и всего-то ничего надо... А мы, бабы непутевые, знаем как помочь, а неумех глупых корчить начинаем... Ладно, горюшку я помогу, но будь добр, больше к Моисею не приходи. Это грех великий, за это Содом и Гоморру сожгли. Парубок ты умненький, послушай тетю Фиру. Она плохому не научит. Не волнуйся, садись к столу, тут немного осталось пирога с вишнями. Ешь, не стесняйся. А может выпить немного дать? Ты, я вижу, парубок большой, немного красного вина не помешает. Не волнуйся, то правильное вино, кошерное. Давай-ка выпей, не бойся, полезно для файного хлопчика - протянула фигурную рюмку синего стекла, наполненную почти до краев.

     Саша почувствовал слабый запах алкоголя. Пробовать спиртное ему уже доводилось, поэтому он смело опрокинул содержимое в рот и проглотил. Ничего особенного, сладко, во рту и животе приятно зажгло, захрустел яблоком, с любопытством ожидая продолжения.

      Супруга доктора подсела ближе, что-то болтала без умолку. Внезапно он ощутил, как потные руки женщины принялись мять его ягодицы, потянули подсесть поближе. Саша, хоть и молод годами, догадался, чего даме хочется, в ожидании продолжения, не противился. К тому времени он был в полной готовности, опытный взгляд супруги доктора оценил состояние и стояние члена подростка по достоинству, она с радостью увидела, как оттопырились летние брючата. Вздохнув, она пробормотала:

     - Ой, совсем с ума сошла дурная баба, будто Циля жена этого шлемазла Гибмантовича, готова растопырить "потку" первому встречному, - опустилась на колени, расстегнула и спустила брюки Сашины, взяла член в руку и одним движением засосала в рот. Несколько движений в горячей и скользкой полости рта, обсасывание головки, симфония чмокающих звуков и мычания удовольствия привели к тому, что подросток целиком доверился экстравагантной наставнице. Эсфирь Соломоновна еще пару раз всосала головку, прекратив, встала и вытерла крошечным платочком пухлые, оттопыренные книзу, блестящие от слюны губы, довольная улыбнулась и прижалась щекой к горячему фаллосу.

     - Ну, теперь скажи, разве плохо? Нет, скажи? Разве тебе мама Софа не сделала-таки сладко, хоть ты и не обрезанный?

     - Не хочешь говорить, таки молчи, а теперь - сюрприз! - сказала она, встав с колен, взяла Сашу за подбородок, - Иди-ка скоренько достань-ка из шкафа баночку коричневую, она на верхней полке - продолжала командовать Эсфирь Соломоновна. Саша открыл дверцу железного медицинского шкафа, где за стеклом было несколько блестящих металлических коробочек и коричневых пузырьков с этикетками.

     - Не тяни, давай, потом любопытничать будешь, - командовала докторша. Саша достал банку с притертой крышкой и протянул ее. Женщина опять обняла его, зашептав на ухо, обдавая запахом чеснока.

     - Ты хлопчик неплохой, не надо, чтобы тебе мальчики или мужики нравились, моего шлемазла не слушай, он по жизни малахольным был и останется. С ума сдвинулся, вместо судьбой и небом дарованного решил по чужим огородам лазить. Разве- ж то хорошо? Скоро со мной соседки перестанут здороваться. Ты меня слушай, тетя Фира плохому не научит, потом спасибо скажешь. Коли решила сделать подарок, то сейчас замечательную штукенцию и сотворим. Лишь бы платье не попачкать, потом малофейку не отстираешь... Она у вас молодых, ужас какая липкая и густая, будто сметана молочника Беренбойма.

     Продолжая болтать, спустила широкие панталоны, обшитые по низу кружевами, переступила через них, задрав платье кверху вместе с ворохом нижней юбки, сдернула одежду, побросав ее кое-как на тонконогий венский стул. Звякнув стеклом, открыла банку, щедро зачерпнула оттуда мази желто-коричневого цвета, заведя руку за спину, принялась втирать сзади.

     - Это мне, - сказала и опять зачерпнула, - это опять мне, это все время мне, - мазнула еще пару раз, - а вот это тебе.

     Принялась размазывать мазь по члену, который заблестел. Головку докторша обмазала особо тщательно, Саша с любопытством ждал, что будет дальше.

     - Ты такое чудо, такой ласковый, - продолжала картавить Эсфирь Соломоновна, - сейчас ты меня туда будешь иметь в заднюю калиточку. Хочешь? Нет, скажи честно, не мнись. Вижу, вижу, боишься... . Не тушуйся, по первому разу у тебя? Или уже какой-нибудь Горпине местной засунул? Признавайся! Они у нас хоть и простушки, а как ноги растопырить, так любой взрослой бабенке сто очков вперед дадут. Но в заднюю калитку, пардонте-с, мало кто отважится тропинку протоптать.

     - Я не знаю, - засомневался подросток, сказать по правде, не совсем готовый к такому обороту. Лукавя и стараясь не показать, что прошел "испытание" - потом, Эсфирь Соломоновна, вы меня простите, может, я не понимаю, но это как-то странно.

     - Ха, нет, вы гляньте, он еще из себя сына Якова изображает. Ты что разве не слышал, какую сладость можно женщине дать? Ну, а с моим малахольным чем занимались? Что сравнивали, кто громче бзданет? Нет? Он тебе дырку-то заднюю, наверняка, на пару размеров больше, чем было сделал. Не тебе говорить, я своего придурка, как облупленного знаю. Он еще с молодых лет каждую ночь меня упрашивает, чтобы я счастье доставила, зад другими словами подставила... . А что сейчас, то не твоего ума дело, давай, начинай, эта мазилка поможет и тебе, и мне, - она кивнула на банку.

     - Мальчик ты чистый, ласковый, "солоб-соловейчик" такой отрастил. Красавец, головка вон как лоснится... Понял, что к просьбе женской надо относиться ласково, с любовью?

     Саша кивнул в предвкушении неизведанного. Хотя, по справедливости, вагина была бы более заманчива для юнца делающего первые шаги в страну любви.

     Эсфирь Соломоновна повернулась спиной к нему, упершись руками в край стола, нагнулась, неопытный, разгоряченный гимназист хотел было по-суворовски, прямо "с боя" просунуть член, но ничего из этого не вышло. Докторша обернулась, понимая, почему Саша остановился и попросила, чтобы смазал побольше. Саша вновь зачерпнул приятно пахнущей мази и принялся втирать между дамских ягодиц. Жена доктора прочнее уперлась руками в края стола, призывно вильнула бедрами.

     - Ну, что же робеешь? Не умеешь? Таки не торопись, никуда не денусь, сначала осмотрись, пальцем потрогай, куда заправлять будешь. Видишь, перед тобой стоят, давай, смелее, никто не откусит - ободрила она.

     Саша вновь приподнялся на цыпочки, приставил головку к розетке зада, различимую среди потеков мази, надавил, головка уперлась в упругость плотной мышечной ткани, но дальше ничего не вышло. Попытался ещё раз, опять неудача, эти толчки дамочке, как видно, надоели. Вздохнув, сетуя на неопытность избранника, просунула между ног руку, указательный палец скользнул и погрузился вглубь. Саша во все глаза смотрел, как женский палец быстро и ритмично исчезает в заднем проходе, появляясь наружу, вновь и вновь раздвигая плотное кольцо входа.

     Наконец докторша вынула палец и пригласила попытаться ещё раз. Рукой отвела в сторону одну из ягодиц, замерев в ожидании очередного движения. Головка опять, в этот раз более решительно вдавилась в анальное кольцо, Саша на этот раз догадался о причине неудачи, Теперь он давил не членом, а пальцами, просовывая вглубь головку, чувствуя, как сопротивление уменьшилось. Скользкая от мази головка заскользила, погружаясь, раздвигая тугое кольцо зада женщины.

     - Вот видишь, дело-то наладилось, а ты боялся, - с придыханием, немного покряхтывая, говорила Эсфирь Соломоновна, - пхай, пхай, сколько сможешь. Ай, какой молодец! Ой, какой верткий, весь, до конца весь пролез...

     Принимая приглашение, член легко двигался внутри, Саша вновь привстал на цыпочки.

     - Ты не просто пхай, ты крути, крути. Ой, как сладко! Ой, файно! - продолжая руководить, разогнулась и сама стала крутить задом.

     Член легко скользил по "проторенной" дорожке, докторша, входя в сладостный ритм, стала двигаться навстречу, короткими толчками. Саша сильнее и ярче чувствовал, как горячие стенки кишки сжимают ствол. Дамочка, взяв подростка за руку, потянула с бедра вперед, положив на пухлую грудь. Саша незамедлительно сжал пальцами набухший сосок, как до этого делал доктор.

     К взаимному счастью, это был уже не первый акт, иначе бы гимназист пролился от одного вида погружения в женский анус. Он уже начал кое в чем разбираться, и когда почувствовал первые признаки "окончания", приостановил движения, шепнув об этом наставнице. Она в ответ замедлила движения, нагнулась, протянув назад руку ловко сжав фаллос у корня Больно не было, но неожиданность пожатия отвлекли мальчика, и момент извержения спермы отдалился. Саша короткими толчками продолжал "долбить" взвизгивающую от страсти докторшу.

     Сколько веревочке не виться, но Саша просто устал... Выдернул член, приготовившись, что увидит кал налипший, но к удивлению, член блестел на свету. Эсфирь Соломоновна нагнулась, зад задрался, темнея пятном ануса. Удивительно, он сжимался, в такт дыханию женщины, шевелясь как приоткрытый рот.

     - Видишь, какие прелести можно даме преподнести? - повернув голову, сказала она, - не думала, что тетя Фира может стариной тряхнуть, буду теперь целый день ласточкой летать. Наверное, и не знал, что с женщиной таким макаром можно обойтись. Запомни, Сашуля, дамочкам "курбеты" нужны не меньше, чем мужчинам. А кто от сласти нос воротит или ведет себя так, как будто "потка" из чистого золота, мол, у других ничего подобного в помине нет, от таких стерв, держись подальше. Обходи за версту, заруби на курносом носу. Лучше с такой женкой прожить жизнь, которая готова приласкать в любой момент, чем со змеёй подколодной. От таких ведьм ноги раньше времени протянешь.

     Конечно, своя беда и тут может быть, - Эсфирь Соломоновна улыбнулась, - что не тебя одного ласкать будут, но тут уж от мужа всё будет зависеть. Поверь мне, лучше кушать гомитошен в компании, чем давиться говнецом в одиночестве. Ты хоть знаешь, что такое гомитошен? Нет? Будешь в Москве зайди в еврейскую семью на Пурим, Новый год так называется. Тогда тебя и угостят пирогом сладким, от н гомитошен и называется. Понял? - она потрепала его по щеке. Только это плохо, для молодого человека не кончить. Так недолго и с катушек съехать, совсем ума лишиться. Надо такому делу помочь.

      Взяв бутылку с вином, налила половину бокала, поставила на стол, а после этого начала быстро и ловко мастурбировать. Это продолжалось пару минут. Наконец-то, семя Сашино толчками брызнуло наружу. Докторша замерла, несколько раз сжала пальцы, поднесла головку к бокалу с вином. Капли семени упали, смешавшись с рубиновой влагой. Саша чувствовал, что семя закончилось, попытался вытащить член из цепких пальцев Эсфирь Соломоновны, но та крепко держала, стараясь, чтобы сперма подростка вся до конца смешалась с вином. Дождавшись известного момента, докторша отпустила Сашу. Результат экзекуции многоопытная Эсфирь Соломоновна за пару глотков, отправила в рот, зажмурившись от удовольствия, проглотила удивительную смесь. Поставила бокал на стол и шутливо зааплодировала:

     - Сегодня точно день сюрпризов. Угостил хозяйку, хотя сам в гости пришел. А что до тетки, этой гордячки Аделаиды, надо же, какое имячко выбрала. Слушайте сюда, юноша. Если таки будет возможность, присуньте по самые "не балуй". У вас причиндал вполне годится. Аделаидка до этого, ох, как жадна, поверьте. В прошлом году с армянином Тер-Осипяном, почти пять месяцев амуры крутила. Это она сейчас из себя овцу невинную строит, а как дело дойдет до постели, удержу нет. Мне про ее фокусы Моисей рассказал. Он тетушку, почитай, две недели от геморроя пользовал, поэтому от нее, наверное, армяшка-то и сбежал. Вы дождитесь, как она к кому-нибудь в гости пойдет, на халяву-то она не то, что вина, керосину выпьет. Тут, молодой человек, не теряйтесь, разговоры попусту не ведите, валите, в заднюю калитку задуйте во всю, как вы русские говорите, ивановскую, ничего не сделается... Пропердится...

     С такими вот крамольными напутствиями и отправился Александр домой, замыслив подвиг по соблазнению родной тетки...

[VladMM]

Сбылась мечта


     Совет мадам Кацнельсон не выходил из головы Саши. Как же это может быть, чтобы родная тетя, которая так строго держалась с соседями, кухаркой и родным племянником могла прелюбодействовать, да еще с каким-то армянином?

     Но в ближайшую пятницу тетя пришла из амбулатории раньше и принялась, распевая какие-то арии, наряжаться. Покрутившись перед зеркалом, не скрывая радости, гордо произнесла:

     - Сегодня у Кацнельсонов какой-то праздник, позвали на фаршировнную щуку. Страсть как люблю. Эсфирь, доктора супружница, ее необычайно вкусно готовит. Если не забуду, то принесу кусочек. Кстати, доктор спрашивал, не заглянешь ли ты к нему на недельке. У него какое-то дело к тебе случилось...

     Отмечали пятничный день, накануне шабата с размахом, так что когда Аделаида Макаровна решила распрощаться, походка ее была уже нетвердая. Придя домой, благо, жили недалеко, присев на стул, принялась стягивать тесные туфли, которые как назло не хотели сниматься. Кухарки поблизости не было, поэтому тетя заплетающимся языком окликнула Сашу:

     - Александр, несносный ребенок, разве не видите, что тетушке нужна помощь. Эти противные туфли никак не снимаются.

     Саша вышел из комнаты и, взглянув на лицо тети, румянец и растрепанные волосы понял, что Эсфирь Соломоновна выполнила часть тайного плана. Тетушка была пьяна. Дело было за ним, но как же приступить к мечте тайной?

     Саша стоял молча, ноги предательски дрожали, как и руки. Он опустился на колени на пол, перевел дыхание и принялся расшнуровывать тесную обувь. Стукнул снятый правый, а за ним и левый туфель. Тетя шумно вздохнула:

     - Вот и славно, пойду теперь в объятия Морфея, что-то сегодня устала, голова ничего не соображает. Александр! - строго погрозила пальцем, - чтобы никаких глупостей, умыться, запереть двери и спать! Немедленно спать!

     Саша взял с буфета связку ключей, выйдя на улицу, притворил ставни, запер дверь, и, зайдя в комнату, принялся раздеваться. Но любопытство, что же, делает тетушка, заставило, на цыпочках выйти в коридор и прокрасться к спальне ее. Сквозь незакрытую дверь в неярком свете керосиновой лампы он увидел тетку, она уже не сидела, а лежала на кровати. Чтобы как-то успокоить, Саша подумал:

     - Собственно, что здесь такого? Надо помочь, неудобно спать одетой. Я немного помогу, накрою одеялом и тотчас выйду.

     Так он решил. Войдя в спальню, взяв тетю за руку, легонько потряс. Никакого ответа, ощущение было, будто возишься с большой тряпичной куклой, повернул на бок, на спину - лежит безмолвно. С платьем справился без проблем, приподнявши, стянул с плеч, а потом просто выдернул из-под нее. Когда принялся нижнюю юбку развязывать и снимать, то тут, желая того или не желая, хотя, скорее всего, желая, причем очень сильно, подол юбки закинул вверх, на живот. Ведь иначе до завязок сзади не доберешься.

     Взору предстали дамские ноги, в черном фильдеперсе чулков, розовые подвязки, туго врезавшиеся в толстые бедра. Мешали противные панталоны, можно было, конечно, рассматривать узоры на кружевах или любопытствовать на тему желтоватого пятна, которое было спереди. Но было не до того. Саша глубоко вздохнул, словно собираясь с головой броситься в воду, взглянул еще раз, почувствовав, как крепнет волна желания. Но в этот момент раздались странные звуки. Саша склонился к тете, опасаясь, что ей стало дурно. Все оказалось проще. Тетка банально храпела, лежа на спине, с головой запрокинутой навзничь, храп был громкий и басовитый. Саша поправил подушку повыше, вытянул из-под нее одеяло и накрыл сверху.

     Шальная мысль, которую зародила хитрющая Эсфирь Соломоновна, дщерь иудейская, окрепла. Но для того, чтобы получить желаемое, следует тетку раздеть донага. Осмелев и решившись, уселся рядом, пододвинув тонконогий венский стул. Чтобы убедиться, что Аделаида Макаровна не проснется, потряс за плечо, тряхнул сильнее. Тетя, на минуту перестав храпеть, что-то промычала, с кряхтением перевернулась на бок. Это помогло Саше добраться до завязок юбки, проворно распустил их, стянул, вниз. Теперь тетка была в одних длинных белых панталонах.

     Она лежала на спине, поэтому аппетитные груди свесились в стороны. Темно-коричневый ореолы величиной с маленькое блюдце, заостряясь, торчали плотными пеньками сосков. Сначала пальцем, а затем, осмелев, пятерней, он принялся мять упругость чаш грудей, озоруя, крутил между пальцев, вдавливал соски внутрь. Сильнее стучала кровь, наливая член первозданной силой и поднимая вверх. Наигравшись с грудями, перенес он исследования на низ безмятежно спавшей пьяной женщины. Саша уже не думал, что это сестра мамы, готовясь получить желанное, член требовал своего, особенно после того, как побывал на обучении в интимных местах мадам Кацнельсон.

     - Эх, была - не была, - решил Саша и, просунув руку, погладил низ живота, затем лобок, нажал на пухлую нежность женского тела, ощутив завитки волос вверху. Через секунду раздвинул коричнево-сероватые слипшиеся "дольки" половых губ, проникнув пальцем внутрь. Но как же мешали противные панталоны. Запустив пальцы трясущиеся под завязки, сколько было возможно, дернул. Противный шнурок не поддавался. Освоившись, подросток склонился, зубами развязал тугой узел и сдернул их с тетки.

     Теперь она лежала голая. Саша в нетерпении развел в стороны ноги, открыв лоно. Жесткие, черные с проседью, курчавые волосы. Они забавным "чубчиком" покрывали верх лобка, остальная часть, внутренняя сторона бёдер, были выбриты. Брилась она несколько дней назад, поэтому появившаяся щетинка выросших волос забавно колола пальцы племянника. Но он добился своего, теперь женское лоно полностью открылось.

     Большие половые губы, забавно надутые в неведомой обиде, выглядели как пирожное "эклер", с разрезом посредине. Саша развел их в стороны, открывая вход, попытался просунуть вглубь пару пальцев, сразу не получилось. Большие половые губы при движениях пальцев Сашиных заворачивались, слипались, не давая возможности протиснуться глубже. Внутри было горячо и сухо, подросток хотел было смочить слюной, ничего не вышло, сухо во рту было от волнения. Что-то надо было делать...

     Голова была зачумленной, ничего на ум не приходило. Внезапно догадка озарила паренька, оставив в покое тетушку, накрыв ее одеялом, отправился на кухню. На окне стояла крынка с варенцом, который был куплен в обед кухаркой. Взявши этот расписной глиняный "глечик" , вернулся обратно. Сделал через край пару глотков, опасаясь пролить, просто смочил пальцы, тем же варенцом намазал и тетины половые губы.

     Легонько коснулся, тетушка зашевелилась, шире развела в стороны ноги, приоткрывая вход, Сашины пальцы, щедро политые варенцом, прошли внутрь ее и задвигались в глубине. Вагина тетки пару раз чмокнула, словно с аппетитом поглощая базарный варенец, до которого, кстати, тетка была большая охотница. Тут-то и наступил момент воплотить в реальность то, чему обучила Эсфирь Соломоновна.

     Перетянул бесчувственную тетку так, что голова оказалась на краю кровати, член смочил варенцом из крынки, провел им по губам. Аделаида Макаровна, смешно вытянув их трубочкой, зачмокала, попытавшись поймать губами. Испугавшись, что она проснется, хотя головка члена надулась от притока крови, готова была лопнуть, Саша отодвинулся. Справившись с волнением, вновь обмакнул член в варенец, провел по губам тетушки. Но в этот раз, когда она начала облизывать, не убрал, а просунул вглубь. Тетя отвернула голову, и что-то сонно неразборчиво забормотала.

     Оставив попытки проникнуть глубоко, Саша ограничился тем, что сунул член за щеку, от чего та забавно надулась. Наигравшись со ртом, похлопал головкой по щекам, представив, как забавно было бы совершить акт в ухо или ноздрю, не удержавшись, захихикал. Возбуждение молодого тела требовало выхода. Перестав "шутливые" попытки, взял член крепче в ладонь, потыкал головкой между пальцами, стараясь убедиться в том, что "приятель" не подведет, лег рядом с теткой на кровать.

[VladMM]

      Для полной гарантии, зачерпнув варенца, намазал член по длине, смочил "лепестки" теткиного полового органа, пальцы легко проникли вглубь. Подвигал внутри, касаясь стенок, просунул вглубь, дна женского не достал, хоть и старался.

     Так продолжалось пару минут, решив, что пора "корешку" познакомится с тетушкой, приподняв ее, подсунул под ягодицы подушку, поднял вверх ноги. Перемазанный варенцом член, хлюпающие от него же половые губы женщины встретились в порыве соития без затруднения. Конечно, размер тетушкин был великоват для племянника, тем не менее, он не выдержал пары минут, тут еще и варенец сыграл дурную шутку. Когда начался момент излития семени, в этот сладостный миг головка выскользнула наружу. Брызги юношеской спермы вперемежку с варенцом попали на живот спящей тетки, в основном на простыни. В оргазменном бессилии лег рядом, наблюдая, как тягучие белые капли стекают вниз, по срамным губам бритого лона.

     Не удержавшись, пальцем коснулся "щелки" , довольно чмокнувшей от прикосновения, надавил поглубже. Но это уже не волновало Сашу. Встав со скрипучей кровати, зашлепал босыми ногами на кухню, зачерпнул из кастрюли грушевого узвару, выпил пару кружек. Постоял у окна, разглядывая двор, залитый ярким лунным светом, заняться было нечем, спать не особенно хотелось, поэтому Саша вернулся обратно, решив до конца использовать полученные знания.

     Повернул безмятежно сопевшую в глубоком сне тетку лицом вниз, развел в стороны пухлые полушария ягодиц, ноги раздвинулись легко, указательный палец, как по волшебству, проскользнул вглубь ануса тетушки. Вставив, сколько можно, Саша подвигал, потом решил второй палец просунуть. Да вот сразу-то засунуть и не удалось, не позволила узость отверстия, да и помощника-варенца маловато оказалось. Но как же Саше хотелось воспользоваться рекомендациями тети Фиры заняться "задней калиткой" тетки, как шутливо обозвала анус супруга доктора. Встав на колени, расположившись сзади безмятежно храпящей тетки, Саша опять погрузил в варенец пальцы, зачерпнув пригоршню, щедро налил между выпуклых полушарий ягодиц Аделаиды Макаровны. Удивительно, стоило просунуть в тугое колечко палец, как тетушка зашевелилась, пытаясь избавиться, сонно забормотав в подушку:

     - Айрапет-джан, какой ты, право, несносный шалун. Перестань, дай поспать, у меня голова кружится, а ты со своими глупостями. Едва-едва геморрой прошел, опять за старое принимаешься. Дай, посплю, утром по-настоящему все сделаем, сейчас я захмелела, никак не могу...

     В подтверждение сказанного ночную тишину спальни огласил раскатистый звук выпускаемых газов. Сильный запах не оставлял никаких сомнений по поводу того, что тетя от души поела фаршированной рыбки. Саша лежал ни жив, ни мертв. Первые мысли были о том, что все пропало, сейчас тетя проснется окончательно, все поймет, разразится скандал, а там и до каторги недалеко. Ведь это же преступление - прелюбодеяние кровосмесительное с родной теткой. Из гимназии выгонят, это точно, а там и Владимирский централ. Прошла минута, вторая, ничего не происходило. Погладив ягодицы, пощипав дрожащими пальцами, Саша убедился, что спит тетя без задних ног.

     Вновь смазал сжавшуюся от прикосновения розетку теткиного ануса, сунул внутрь палец. Свободно подвигал, решив переходить к решительным действиям. Перемазанную варенцом головку, приставил к анальной дырочке, надавил. Проник внутрь легко, опыт, полученный с Эсфирь Соломоновной, давал знать. Вот уж действительно: учение - свет, а не ученье - тьма. Тетя шевельнулась, казалось, пытаясь помочь, ягодицы напряглись Саше навстречу. Но хмель был сильнее, выждав несколько секунд, Саша надавливал, проникая глубже и глубже. Через несколько секунд вошел, сколько позволили толстые ягодицы.

     Замерев, вновь двинул, но не на всю длину. Эластичная игривость "колечка" сжималось всякий раз. В висках стучало сильнее, Саша чувствовал, как начинает накатывать волна сладострастия, он уже не мог сдерживаться.

     Даже то, что Аделаида Макаровна начала шевелиться, делая попытки рукой оттолкнуть, не остановило племянника. Вцепившись в блестящие перекладины кровати, стиснув зубы, продолжил толчки, до тех пор, пока внизу живота и яичках что-то не взорвалось, а перед глазами вспыхнули звезды. Тут Саша излился в задний проход собственной тетушки, которая продолжала пьяно храпеть.

     - Надеюсь, завтра не будет ничего помнить, - подумал племянник, неслышно выскользнув из спальни Аделаиды Макаровны.

     Утро было обычным для середины августа. Яркое, но уже не такое жаркое и палящее солнце, гроздья спелой вишни, наливавшиеся спелостью яблоки, щебет птиц. Все было прекрасно для Александра, который, безмятежно причмокивая губами, досматривал десятый утренний сон. Но вот для Аделаиды Макаровны пробуждение было не столь радужным. Трещала голова, глаза не раскрывались, простыни были в чем-то липком.

     - Уж не обмочилась ли во сне? - мелькнула похмельная мысль. Коснувшись интимных мест, обнаружила, что на ладони, которую с подозрением осмотрела, а потом обнюхала, что-то липкое, а на вкус - кислое. Странно, если это мужское семя, против чего она не возражала, то кто хозяин? И почему кисло на вкус? Похоже на варенец, но откуда ему на простынях взяться? Она точно помнила, что домой вернулась засветло, поклонников плоти её не было уже более трех месяцев. Разве Александр? Племянник, конечно, мог воспользоваться беспомощным состоянием в силу юношеской разнузданности, но почему эта жидкость кисла на вкус и знакомо пахнет молоком? Взгляд упал на стоящую рядом с кроватью крынку с остатками варенца. Утешительное объяснение сразу пришло на ум.

     Вчера захотела варенца, племянник, а это наверняка был он, принес. Она пила, скорее всего, лежа в постели, поэтому варенец и оказался на простынях, пролился. И непонятно, почему на лобке, присох к животу и ягодицам? Тем более что некоторое беспокойство сзади она ощущала, как если бы там побывал с армянским приветствием недавний любовник - купец, торговавший в Чернигове восточными сладостями и коврами. Но его давно не было, расстались уже как четыре месяца. Жадный армянин никак не хотел давать денег на покупку нужного мебельного гарнитура из восемнадцати предметов.

     Посему и расстались с шумным, как было принято, скандалом, о котором уже через пару часов знал весь Чернигов. Так кто же был незваным гостем этой ночью? Голова Аделаиды Макаровны раскалывалась с похмелья, накинув легкий халат прямо на голое тело, прошлепала босыми ногами на кухню. Покопавшись в буфете, извлекла на свет бутылку "Нежинской на коньяке". Звякнуло стекло, забулькала коричневая, приятно пахнущая жидкость.

     - Чего мелочиться, - думала похмельная акушерка, - подобное лечат подобным.

     Рюмку коньяка на рябине выпила на одном дыхании, потоптавшись босыми ногами на дощатом полу, чувствуя разливающуюся приятную теплоту, налила еще. Присела, взяла со стола яблоко, надкусила и с возгласом:

     - А теперь за коренных, стременную уж взнуздали, - залпом выпила, как платком махнула еще стопарик. Мысли приобрели стройность и упорядоченность, глаза раскрылись, голова прояснилась.

     - А что из того, почему почудилось, что мужчина ночью был? Может быть, сон привиделся... Такие чудеса часто случаются. Заспишь иной раз, из жизни плотской картинку увидишь, глаза откроешь, глянь, мужчины и в помине не было, а мокрая по колено. Руками трогаешь, никого рядом нет и не было. Нечистая иной раз с нашей сестрой шутки шутить возьмется, не отличишь, где правда, а где вымысел...

     Хотя сзади, между ягодиц отчего-то жгло-припекало, причем явственно. Также было, когда ее армянский дружок мытарил счастливую акушерку по южному обыкновению. Подумалось, но уже сонно-равнодушно:

     - Надо бы еще разок Моисею показаться, видно опять почечуй геморройный обострился. Вчера перебрала наливки и водочки еврейской. Подлая Фирка, банным листом пристала. Пей, да пей... Вот и напилась, опять придется мучаться, когда до ветру по большому ходить надобно будет...

     Успокоив себя, таким образом, Аделаида Макарова степенно отправилась в опочивальню, досматривать сны, в душе мечтая, чтобы опять привиделся армянский забавник, который любил неожиданно через "заднюю калитку" получить желанную сладость...

     Истинный виновник тетушкиного беспокойства безмятежно посапывал, подложив под щеку сжатый кулак.