В.У. iPod

[Sarikov]

1

       - Нет, что ни говорите, мужики, - заявил кривоногий Леша – Лучше нету чем минету… Остальное – все одно что самому дрочить. А уж если телку взял, пусть минет делает…
       - Самый кайф, - мечтательно прикрыв глаза длинными ресницами, перебил Игорь – Это когда ты член к входу подводишь. И кончиком об губки. И вот пока трешься… А потом уже – это так, эякуляция.
       Он отставил руку и высунув ее далеко в окно – чтобы на заметил Крюгер – обтряс длинный столбик пепла с сигареты «Парламент».
       В нашем восьмом классе больше никто не курил таких дорогих.
- Фигня, - махнул грубой рукой Андрей. – Между грудями зажать, за
люляки взять потуже, чтобы не выскользнули – и нажаривай. Лишь бы в последний момент рот открыть успела, а то малафья всю косметику смоет.
       Молча слушавший Гоша презрительно хмыкнул.
       - Нет, мужики, скажу я вам, – вступил тощий Коля. – Ничего лучше анала.
       - Какой это по «Кристаллу»? – невпопад спросил туповатый Витя.
       - Не канал, а анал. Анальный секс. Вместо влагалища задний проход.
       - Но там же г...но !!! – закричал Глеб, носящий прозвище «Глебало».
       - Вот видишь, Петька, память вернулась ! – поддержал его тупой, как пробка, Денис.
       - Нет… Я имел в виду… - забормотал Коля.
       Но пацаны, гогочущие над бородатым анекдотом про Чапаева, уже не
хотели знать, что думает Коля по поводу анального секса.
       - Нет, это все фигня, - дождавшись, пока кобели оторжутся, сказал
хитроватый Антон. – Главное клитор возбудить. И вот когда возбудишь до нужной длины, берешь свой фуй, раздвигаешь головку, и клитор прямо в дырку засовываешь. И вот когда она начинает клитором шевелить…
       - Брось свистеть, ЧМО, - длинно сплюнув, оборвал Макс, до сих пор молчавший – «Клитор»… А ты хоть раз его где-то кроме порносайта видел ?
       Кто-то упомянул полную завучиху, любившую носить такие обтягивающие брюки, что спереди точно просматривалась ложбинка.
- А ты, гондон, штопаный, - Макс обернулся к Коле. – Вообще чью-
нибудь задницу, кроме своей трогал ? Сомневаюсь, потому что даже свою не подтираешь, за километр слышно.
       - Зато я… - проблеял Андрей.
       -…Головка от фуя. Вообще молчи, полип влагалищный. За люляки взял чтобы не вырвались. За свои себя возьми, а то они уже бежать собрались.
       - Но…- ввязался интеллигентный Игорь.
       - Крюгер идет, - спокойно сообщил Макс.
       И все замолкли махом.
       Крюгером звали школьного служителя, выполнявшего функции вахтера,
охранника, сторожа и вышибалы пришлых с наших дискотек. Прозвище родилось из-за того, что правая кисть руки его была мясного красного цвета. Кажется, он воевал где-то в Чечне и получил страшный ожог. Или его пытали, содрав кожу. Впрочем, этим никто не интересовался.
       Важным было то, что Крюгера боялись все. Он быстро и жестко пресекал
курение в туалетах, причем умел бить очень больно и не оставляя следов.
       Над нами зависла тоскливая вонючая тишина.
       Думаю, все услышали звуки группы «Мэд Прикс», несущиеся из наушников моего iPoda. Который у меня был хороший, я слушал его непрерывно, иногда даже во время уроков. Отец подарил мне его на день рождения после чудовищного подвига: исправления троек по химии, истории и физкультуре. Эта техника еще только проникала, он купил его в крутом магазине и не раз отмечал, что моя модная фигулька стоит как комплект новой летней резины для «двенадцатой». Мне все завидовали.
       -Я пошутил, - Макс выждал паузу. – Крюгер за пивом ушел.
       - Так ты…
       - Заткнитесь уроды. Только и знаете про баб звиздеть.
       Мой друг был прав; но с другой стороны – о чем еще было говорить в четырнадцать лет, когда половой член, будоража неясными снами, принялся пачкать простыни.
       - Слушать тошно…
       Он длинно и смачно плюнул.
       - Послушать вас, дегродов, каждый в десятке порнофильмов снялся. А кто из вас не то чтобы грёб, а хотя бы просто голую тёлку видел в натуре?
       Все молчали.
       - Поднимите руку – кто ? – повторил Макс. – Кто врет – тому по лбу.
       И хотя вранье никак не могло подтвердиться, ни одна рука не поднялась.
       Потому что кулак у Макса был будь здоров, а бил он, в отличие от Крюгера, с хорошими синяками.
       -Гондоны вы все драные. Минетчики. Встаньте в круг и друг друга сосите. Звиздите о том, о чем понятия не имеете.
       - Но…- опять начал не в меру интеллигентный Игорь.
       - Все вы, уроды, годны только перед монитором дрочить. А вот я отличие от вас, бабу грёб и знаю, что это такое.
       Тишина, повисшая после этих слов, казалась еще более гробовой…
       - И если еще раз услышу ваш звиздеж о том, в чем нифуя не понимаете…
       Раздался звонок.
       Макс тяжелой развинченной походкой блатаря в законе – так было модно у
нас в школе - вышел первым.
       Следом шагал я, на правах его лучшего друга и соседа по парте.
       А потом и остальные потащились на урок по культуре родного края.

2

- Надоели хероплеты дешевые, - сказал Макс, когда во время очередной
перемены мы стояли на школьном крыльце.
И поддал ногой размокшую пачку из-под сигарет. Я машинально
проследил взглядом полет смятой картонки.
       Она перелетела через крыльцо, преодолела еще метра три: удар Макса был замечателен – и упала возле просевшей снежной бабы, которую младшие классы лепили еще в декабре. Посеревший грязный снег был замусорен.
       Пестрели обертки от шоколадок, смятые бутылки из-под воды. Яркими пятнами красовались коробочки от презервативов. Тут же валялись и сами средства безопасного секса. Целых три штуки – наполненные и завязанные у концов. Один развязался, горячая жидкость протаяла в снегу темную дырку.
Не думаю, кстати, что все это оставили ночные любители секса на холоде.
       Скорее всего, отработал изделия сам Крюгер и выбросил как воспоминание о ночных победах. Пока дворничиха миссис Симпсон – это мы так ее звали, ее русского имени я не помнил…. Дворничиха миссис Симпсон, не сгребет все это, матерясь, в совок.
       - Правильно ты им впендюрил, пидарасам, – согласился я, переключая плеер. – Кто другой укоротил, не обратили бы внимания. При тебе заткнутся.
       - Слав, ты не понял, - Макс спиннул еще что-то и повернулся ко мне. - Я не понты разводил. Я в самом деле один раз с девушкой потрахался.
       - Врешь, - машинально вырвалось у меня.
       Тема девушек и секса, столь же важная, сколь и недосягаемая, была святой. А шутки со святыми вещами не приветствовались.
       - Век воли не видать, – по привычке обозвался Макс.
       - Ты?!
       Познание женщины поднимало друга в моих глазах на такую недосягаемую высоту, что даже если бы его отец купил в соседнем автосалоне желтый «хаммер-3» и позволил бы ему ездить в школу через день… даже это не произвело бы на меня такого впечатления.
       - Да, я… - Макс говорил спокойно, но как-то странно.
       Казалось, ему хочется рассказать, и в то же время его что-то сдерживает.
       - Но когда ?! – я готов был дать отрубить любую из рук прямо сейчас, лишь бы узнать подробности.
       - Недавно… - Макс криво усмехнулся. – Могу дату сказать. Двадцать третьего февраля. В день защитника нашего ср…го отечества.
       - Двадцать третьего ?! – я задыхался от нетерпения. - Дискотека была.
       - Да. Была, – подтвердил Макс.
       - И…
       Я замялся.
       У меня не нашлось сразу правильной фразы для вопроса.
       «Ну и кого ты трахнул ?» звучало естественно в нашей приблатненной среде. Но Макс был моим другом и так грубо спрашивать я не мог.
       «С кем ты стал мужчиной» или «Кому ты отдал свою девственность» - напоминало дрянной американский фильм про подростков или еще более поганый, сделанный под Голливуд российский.
       «Кто стала твоей избранницей» - тоже киношная пошлость.
       И я спросил просто:
       - И кто – она ?
       - Дай слово, что никому не скажешь.
       - Никому не скажу.
       - Обзовись.
       - Чтоб я сдох.
       - Несерьезно.
       - Век мне воли не видать.
       - И это уже не то. По-настоящему обзовись.
       - А не буду обзываться, - мне вдруг стало обидно, что мой лучший друг,
растравив меня, ставит условия. – Можешь не говорить. Сам угадаю.
       - Угадай, - хмыкнул он с такой усмешкой, что мне сделалось не по себе.
       - А и угадаю.
       И начал, разумеется с вершин.
       - Титни Спирс ! – сказал я.
       У нас так именовалась самая сексуальная одиннадцатиклассница. Спирс припиндюрили в рифму, а вот «Титни» шло от особенностей ее бюста. Точнее, манеры его носить. Что бы они ни надевала, спереди всегда все было распахнуто так, что масса груди вываливалась наружу. Не представляю, как переживали ее присутствие на уроках несколько относительно молодых учителей-мужчин. Время от времени ей делали замечание, тогда Титни невинно подминала свой бюст в одежду. На пять минут, не больше. Какие у нее были ноги, задница и все остальное, никто не знал – точнее, не замечал. Никаких шуток и россказней про нее не распускал даже Кирилл, редкостный пачкун и враль. Все знали, что в школу Титни Спирс приходит только учиться и никому здесь не дает. Потому что у нее есть постоянный трахатель – молодой мужчина старше нее, который привозит ее на вишневом «мазерати», одном из трех в нашем городе.
       На эту мою догадку Макс даже не махнул рукой.
       Тогда я стал перебирать серьезно.
       Поименовал всех выдающихся школьных девиц: грудастых, задастых, ногастых. Пухлых и тонких и всяких. Включая Аньку из девятого: на лицо она была страшной уродиной, зато через любую одежду у нее всегда проступали соски.
       Перебрав основной фонд, я вспомнил вообще всех, у кого есть ноги и, следовательно, дырка между ними.
       Потом перешел к учителям. От молодой и сиськастой англичанки до высохшей в злости директрисы.
       Вспомнил всех подавальщиц, поварих и даже уборщиц.
       Не зная, кого еще, назвал миссис Симпсон
       И наконец поднял руки.
       - Она не из нашей школы, - сказал Макс, когда я исчерпался.
       - Ну, так о чем говорить ? – возмутился я, хотя сам предложил гадалку.
       - Вообще не из школы, - продолжил он.
       И замолчал, грустно глядя в сторону.
       Я тоже молчал. Узнать хотелось до дрожи, но угадать я уже не мог.
       - Ладно, Макс, - сказал я и обозвался, как он, наверное, еще не слышал. –
       - Порежь мой фуй на пятаки, если кому-нибудь назвизжу.
       - Это Кристинка, - глухо сказал он, по-прежнему не глядя на меня.
       - Кристинка ?! – казалось, крыльцо качнулось. - Но…
       - После уроков зайдем в кафешку, расскажу, - коротко ответил друг.

[Sarikov]

3

       Мы на стали брать пива, хотя верзиле Максу налили бы даже водки.
       Взяли по мерзкой, отдающей растворителем «Кока-коле» и уселись в угол спиной к сходящимся стенам – так, чтобы никто не подошел незамеченным.
       Макс рывком скрутил красную крышку, и липкое пойло хлынуло ему точно на штаны.
       Музыка гремела так, что мы были вынуждены говорить друг другу в ухо. Поэтому напор, с каким Макс упомянул падших женщин, наверняка остался незамеченным.
       Я открыл свою бомбу аккуратнее. Отхлебнул, подождал, пока из носа выйдут пузыри отравляющих веществ, и сказал:
       - Но ведь это… кровослияние. Уголовно наказуемо, кажется.
       - Кровосмесительство, – поправил Макс. – Связь между кровными
родственниками, ведущая к появлению нежизнеспособного потомства.
       - Да уж, - сказал я и замолчал.
       Макс тоже молчал, глядя на свои брюки, которые в доли секунды из почти
свежих превратились в грязные.
       Кристина была его старшей сестрой. Училась в этой же школе, и какой-то год даже водила его, когда он был совсем маленьким – правда, я этого не помню. Ей давно исполнилось восемнадцать. Она продолжала жить с родителями, но вела самостоятельную жизнь. В институт не пошла, поскольку денег в семье не водилось. Работала продавщицей в «Империи видео» и, кажется, училась на заочном. Или собиралась учиться.
       За те два года, как сестра Максима окончила школу, я видел ее, может быть, один раз. Обычно ее или не было дома, или она сидела наглухо забаррикадировавшись в своей комнате.
       И тут оказывается…
       Из меня словно вышел воздух. Даже пропала охота расспрашивать. Мы могли обсуждать проблемы секса с любыми существами женского пола – от неприступной Титни Спирс до дворничихи с английским прозвищем.
       Но трахнуть родную сестру…
       Это выходило за всякие рамки.
       - Да какое там, нафиг, кровосмесительство, - хмуро заговорил Макс. –
Всего и было-то один раз. Если вообще можно сказать, что было.
       Я молчал, ожидая; я не питал к Кристине никаких чувств. Я не помнил, как она выглядит и наверняка не узнал бы сейчас на улице, но все-таки… Секс и сестра…
       - После этого двадцать третьего февраля, когда я так наобжимался, что готов был пустую бутылку трахнуть. Ты знаешь наши грёбаные дискотеки.
       - Да уж… И классы и коридоры на замках, проход только в зал и Крюгер с дубиной на каждом сантиметре, – вздохнул я.
       -Тут не то что чего-то там, даже просто пососаться негде.
       Я горестно кивнул.
       - И вот прихожу я, значит, домой. Все как обычно, черепа у себя, телевизор орет в большой комнате. Я в свою, комп включил – думаю, надо хоть на порнуху отдрочить. А то совсем обидно.
       Все это было до боли знакомо и мне. Особенно после дискотек, когда
некуда было слить напряжение. Ведь девчонки все-таки давали себя тискать.
       - А тут Кристинка является. У них в магазине тоже вечеринка была. Пришла поддатая… Ну, мне показалось так – дверью громко хлопнула, потом шубу уронила с вешалки.
       Я слушал, боясь пропустить хоть слово.
       - В общем, я сижу, и решаю шекспировский вопрос. Какие фотки искать –
грудастые или ляжкастые ? На какую быстрее выдрочить удастся, сам ведь знаешь, что когда и то то, смотреть приятно, но дрочку перебивает….
       Я кивнул. Проблемы у нас всех были совершенно одинаковы.
       - И вдруг она скребется. «Макс, говорит, хочешь я тебе на двадцать третье февраля подарок сделаю ??!!» А сама шальная и рот до ушей. Ну я отвечаю – а какой? А она – «пойдем ко мне, увидишь, а то тут предки близко.» У нас же комнаты как заходишь слева два маленькие, направо большая родительская. Напротив моя. А Кристинкина у самого выхода, ей так удобно.
       Я, конечно ничего этого не помнил, но согласился.
       -И вот прикинь, я за ней – а духами от нее после вечеринки… Мать твою.
       Я сглотнул слюну.
- Заходит к себе, дверь плотно закрывает и говорит, если что – это она
попросила фотоаппарат посмотреть, заело. Сама в черном платье, сейчас все в таких турецких, с одного рынка, ходят. А потом – р-раз ! - как сдернет через голову, как бросит куда-то и стоит уже в одном лифчике !
       -В лифчике ? – я недоверчиво уточнил степень обнаженности сестры перед братом.
       - Ну да, в одном лифчике, - подтвердил Макс, подразумевая степень гораздо более высокую. – Без трусов !
       - Как? – ошарашенно перепросил я. – Она что – вообще без трусов ходит ?
- Да нет, конечно. Кристинка не такая. Но трахаться любит. Не знаю,
может на вечеринке потеряла. Или уже дома сняла… Ты дальше слушай.
       - Слушаю, слушаю…
       - Стоит, значит, а выбрит у нее там… треугольник… точнее наконечник
стрелы. А я хоть все это тысячу раз видел, но прямо смотреть неловко. А она спрашивает – «хочешь?» Я говорю – что? «Трахнуть меня - хочешь?»
       - А ты ?
       - А что я ? Молчу, потому что как кувалдой в лоб. Или по лбу.
       - А она ?
- А она говорит – «один раз предлагаю, потому что у меня сегодня
настроение, и вообще сколько можно тебе, долбогребу двухметровому в девственниках ходить, и кто поможет, если не сестра, которая пипку держала над горшком», и так далее.
       - А ты ?
       - Мне звизду предлагают… Забудешь чья. Ты бы сдержался ?
       - Не знаю, - честно сказал я. – С одной стороны, на родную сестру, что на мать… и вставать не должен. А с другой – у меня-то самого сестры нет.
       - То-то и оно. Теоретически я все понимаю. А когда она вертится передо мной голая…
       - Голая…- сглотнул я.
       - Ну да. Лифчик тоже отцепила, титьками трясет. Вот, говорит – смотри. Ты это видел, конечно, а теперь можешь руками потрогать.
       - И ты… потрогал ? – уточнил я.
       - А ты бы не потрогал ? Когда тебе в две руки титьки вкладывают ?!
       - Ох… - выдохнул я, ни разу в жизни не касавшийся женской груди.
       - С сосками настоящими… Ну мне уж тут похрен стало – сеструха, не сеструха…
       Я опять прерывисто сглотнул.
       - А она платье надела домашнее типа халата, чтоб если вдруг черепа войдут. Штаны я расстегнул, она член достала… Точнее, он сам выскочил.
       От невероятной картины у меня заныли яйца.
       - Села, за член держит и говорит – «только уговор. Это один раз, первый и последний. И чтоб больше на меня не дрочил…»
       - А ты что – на Кристинку дрочил ?! – почему-то изумился я.
       - А ты как думал ?! Конечно дрочил. Я вообще собирался даже веб-камеру
поставить, комната-то через стенку. Не мог только надежное место определить, Кристинка все время все перекладывает…
       - А зачем на сестру дрочить, если порнухи море ?
       - Так-то оно так. Но живое тело есть живое тело. Ты сам подумай. Вот
перед тобой тысяча гигов порнухи, все оно там, но чужое и ненастоящее. А какая-нибудь Оксанка из седьмого тебе на лестнице трусы случайно покажет – и фуй торчком, елдой по башке, разве нет ?
       - Это так. У меня-то не на кого дрочить.
       - Ну, в общем, я обещания дал, какие мог и какие не мог. А она говорит – ладно, давай. Только не ори, когда кончать будешь, а то предки услышат.
       Я молчал, боясь проронить слова.
       - В общем, прилегла, ноги развела, меня засунула сама.
       - И что ?! – мой собственный член готов был опрокинуть шаткий столик.
       - И – ничего, - хмуро ответил Макс, допивая остатки «Кока-колы».
       - Как «ничего» ? - чувствуя полнейшее разочарование спросил я.
       - Только начал я ее трахать… Да не трахать даже - только забил в нее…
Да какое «забил» - только головка вошла, я сразу и кончил.
       - Кончил ?!
       - Ну. Как из дырявого мешка полилось.
       - Да… - протянул я, не зная, что сказать.
       - Кристинка сначала засмеялась, потом говорит – в первый раз так со
многими бывает. Главное, говорит, ты пробовал и знаешь, как входить надо и тэ дэ и теперь… И вытолкала меня, а сама пошла мыться.
       - А ты ?
       - А я с мокрым фуем поплелся к себе. Противно было как-то на душе. И оттого, что сестру трахнуть согласился, и что не вышло ничего из этого…
       - Слушай… - осторожно спросил я. – А из тебя наружу полилось, или прямо в нее ушло ?
       - В нее до капли, как из шланга под напором, а что ?
       - А она от тебя… не залетит теперь?
       - Ах, вот ты что ? – Макс улыбнулся, впервые за весь разговор. - Нет
конечно. Кристинка предохраняется. Я же тебе говорю – она трахаться смерть любит, парней каждые две недели меняет. Я помню, мне еще десять лет было, ничего не соображал, она уже водила кого-то, а я на стреме стоял – будто она материны платья перед зеркалом у себя меряет.
       - Ну тогда… Считай, что все обошлось, - совершенно серьезно сказал я.
Ты мужчина. Про то, что это с сестрой получилось, забудь. Ищи себе девчонку. Ты ведь в самом деле теперь знаешь, куда засовывать и так далее.
       - То-то и оно, что знаю, но…
       - Что – «но « ?
       - Боюсь опять опарафиниться. Это же Кристинка такая незлая. А другие
девчонки, я знаю, хорьком обзовут и кем угодно. Им ведь неважно, что – им лишь бы трахали. И вот я теперь – поверишь ? – увижу девчонку, познакомлюсь. А как подумаю, что вставлю и тут же спущу – и все.
       Я вздохнул.
       - В общем, боюсь я. И комплекс у меня теперь может развиться.
       - С этим бороться по-другому надо, я в интернете читал, - серьезно
сказал я другу. – Сикушки-ровесницы могут такого наговорить, что имиком станешь. Тебе надо найти женщину бальзаковского возраста.
       - А что это за возраст – бальзаковский ?
       - А хрен знает. Бальзаковский и бальзаковский. Не пятнадцать лет значит.
       - Но ведь и не сто ?
       - Не знаю. Возьми вон с Пошей роман заведи.
       - С Пошей ?!
       - А почему бы нет.
       Пошей – по непонятному искажения слова «пышка» - у нас в школе звали
одну из поварих. Лет ей было не пойми сколько. Но тело у нее было белое-белое, и груди еще более белые она засовывала в передник так неумело, что они вечно торчали наружу. И халат носила очень короткий.
       - Ты вспомни ее булки – три раза сольешь, она и не заметит.
       - Поша… Но сколько лет ей ?
       - Женщина зрелого возраста мечтает от горячем молодом члене, который
наполнил бы ее живой сметаной ! – в дословном переводе процитировал я баннер с какого-то порносайта.
       - Поша, говоришь… Надо подумать, - всерьез забормотал Макс.
       На этом мы и разошлись.

4

       Незаметно подошла весна.
       Орали коты и бегали друг за другом собаки, не связанные условностями.
       Гормоны кипели и в нас, но в отличие от котов и собак, мы не имели выходов, безопасных с медицинской и правовой точек зрения.
       В результате нам оставалась только дрочка.
       И литры спермы – живительной мужской жидкости, несколько кубиков которой могли лишить любую девицу прыщей, а женщину постарше – дурных перепадов характера – сливались просто так.
       Перед экранами мониторов, на изображения развратных баб, грудастых американок и трахающих их негров.
       Не знаю, связался ли Макс с Пошей, но думаю, что нет.
       Мы вообще мало говорили с ним о сексе.
       Признание о преступной связи с сестрой одновременно и сблизило нас и сделало отношения строже, если можно так говорить о среде четырнадцатилетних членов на ножках, с мозгами в паховой области.
       Кроме прочего, у него возникли другие проблемы.
       Подошел конец года, и Макс собрался переходить в компьютерный техникум: с его страстью к думающему железу путь был определен. Но с его отцом, который не видел ничего дальше грядок с картофелем, обходившимся дороже покупного, моему другу светил лишь техникум. В лучшем случае.
       Макс был моим лучшим и единственным другом.
       Потеря его стала бы серьезной в моей жизни.
       Но для друга я был готов на все.
       И фактически я написал за Макса все итоговые контрольные.
       И фактически я – а не он – поступил по результатам этих работ.
       Когда все определилось, был уже конец мая; никто не учился, все ходили и пинали слонов в ожидании официального конца занятий.
       На большой перемене – которую и переменой-то трудно было назвать, поскольку никто не учился; пацаны дымили сигаретами, по кругу прячась за школьным зданием от Крюгера, а девицы сверкали колготками на просохших скамейках – мы с Максом отошли на дальний край спортплощадки.
       Присели на высокий поребрик; цвело первое поколение одуванчиков.
       - Спасибо братуха, – Макс пожал мне руку. – Это ты поступил, не я.
       - Да ладно тебе, – как положено другу, потупился я.
       - Да нет, Славка, я всерьез. Ты такое дело сделал. Я перед тобой в неоткупном долгу… Или невозвратном не помню уж как…
       Я помолчал, вдыхая еле заметный но очень нежный аромат одуванчиков. В наушниках iPoda что-то нежно верещало.
       - В общем так. Я пацан с понятиями. Проси что хочешь – все сделаю.
       «Проси что хочешь» - дешевые понты, заимствованные из гадостных
американских фильмов. Где понятие «что хочешь» в самом деле имеет смысл для богатеньких деток, а иных там не показывали. А что я мог попросить у Макса, у которого не было ни пса, не говоря даже о плеере вроде моего.
       - Что хочешь, - повторил Макс, думая о чем-то очень глубоком своем.
       Наверное, рисуя перспективы, как окажется среди новых девиц, и уж там
найдет хоть одну, которой не побоится раздвинуть ноги..
       Что хочешь… Меня вдруг бросило в жар.
       Потом в холод.
       Потом снова в жар.
       Срывающимся голосом я кашлянул.
       И не глядя на Макса, поскольку ожидал заслуженной затрещины, сказал:
       - Макс… Я тоже хочу… стать мужчиной.
       Затрещины не последовало.
       Не последовало даже матюгов.
       Макс только тяжело вздохнул.
       И ответил не сразу.
       Я молчал, ожидая реакции.
       - Если я правильно понял, - заговорил он. - Ты хочешь, чтобы я договорился с Кристинкой, чтобы она тебе разок дала ?
       - Правильно понял, - ответил я и заговорил сбивчиво, торопясь прежде,
чем Макс обидится. – Макс, я знаю, что она не проститутка. И ты не сутенер. Но ты ведь говорил, она хорошая. И если она тебя тогда пожалела. То какая разница. Я боюсь с кем попало. И вообще…
       - Я тебя понял, - сурово сказал Макс. – Результата не обещаю, поскольку не от меня одного зависит. Но сделаю все, что могу.
       На этом мы завершили тему и стали обсуждать, у кого из девчонок, сидящих в школьном проезде, толще ляжки, а у кого больше грудь, и в какой очередности мы бы их сейчас по возможности трахнули.

[Sarikov]

5

       Прошло немало времени.
       Занятия в школе кончились, все разбрелись кто куда.
       Честно говоря, я сожалел о просьбе, высказанной Максу.
       А потом и вовсе забыл о ней.
       И совершенно неожиданным был его звонок.
       - В эту субботу можешь ? – с места в карьер спросил он.
       - Что – могу ? – сходу не понял я.
       - Дрова пилить на потолке. Кто трахаться хотел ? Или уже не хочешь ?
       - Тра…хаться ? – у меня пересохло в горле. – С Кристиной…
       - С ней, а с кем же, у меня других сестер нет.
       Я молчал, ошарашенный. Поступок придвинулся почти вплотную.
       - Самый удобный день, - сказал Макс. - Чтоб у нас дома. Черепа на даче, Кристинка выходная. Сама сказала, чтобы я тебя пригласил… блин, забыл во сколько… В два часа, кажется. Точно, в два. Согласен ?
       - Конечно согласен, - я наконец пришел в себя. – Как тебе удалось…
       - Скажем так…- Макс вздохнул. – Не так легко, как хотелось, но и не так тяжело, как могло быть. Я же говорю тебе – Кристинка не стерва.
       - Слушай, - сказал я, ощущая страшное неудобство от слов, но понимая необходимость решить все сразу. – Может… Может ей надо… заплатить.
       - Ты офонарел или с дуба рухнул ? – спросил Макс. – Я тебе тысячу раз
говорил. Кристинка обычная девчонка, просто трахаться любит. Ты ей еще не вздумай про деньги сказать…
       - Ясно… А цветы какие она любит ?
       - Нет, ты что – жениться собрался ? Цветы ему ! Не на свидание идешь. А
на оказание физиологической услуги.
       - Ну а торт, конфеты…
       - Ну заладил. Ты что – думаешь весь день с ней будешь чай пить ? Одни
трусы направо, другие налево трах-трах и бегом под душ. К тому же Кристинка фигуру бережет и сладкого не ест.
       - Ну может быть, просто подарить ей что-нибудь… На память…
       - Таких памятей у нее знаешь сколько ? – непочтительно отозвался Макс.
       - Ну а чем хоть она интересуется ?
       - Да ничем. У нее в мозгах одни извилины.
       - Как раз наоборот – извилины в мозгах и есть, ты плохо биологию учил.
       - Я ее вообще нифига не учил… Ну на голове извилины, какая разница…
       - А музыку она любит ? – не унимался я.
       - Как любая восемнадцатилетняя дура без особых забот, - тоном умудренного старца ответил Макс.
       - Ну а какая она вообще ?! – от возбуждения я едва не подпрыгивал. – Я же ее сто лет не видел. Красивая ?
       - Слав… в этом деле все девицы красивые.
       Я вздохнул.
       - Какая ? Самая обычная. Одна голова, две руки, две ноги, две титьки, задница одна… то есть две половинки… Ну, в общем сам увидишь.
       Я понял, что Макс настроен несерьезно и дальше расспрашивать не стал.
       - А мне… самому прийти. Или ты меня приведешь, как лучше?
       - Сам придешь. А то получится как будто за ручку и вообще…
       - Да, слушай ? – спросил я его уже перед отбоем. – Презик нужен ?
       - А зачем? Кристинка себя блюдет. А ты девственник, какая в тебе зараза.
Не надо, я думаю. Тем более говорят – чем в презике трахаться, лучше рукой дрочить.

6

       Уже с пятницы… Нет, с четверга я находился в приподнято-беспокойном состоянии.
       Я волновался перед событием, которое и в самом деле было важным.
       Но еще больше я боялся оконфузиться подобно Максу.
       Причем меня пугал не сам конфуз, а вероятность бессмысленной попытки. Я знал, что женщины нетерпимы к ошибкам парней в сексуальной области. И если Кристина именно такая, какой рисует Макс, то лучше женщины для первого раза просто не найти. Если же с нею ничего не выйдет…
       Как у Макса – который ничего и не решил.
       Поэтому я решил основательно подготовиться.
       В субботу, проснувшись, совершил два сеанса онанизма подряд.
       Первый заход быстро, от одного предвкушения я выплеснул дозу в с вечера приготовленный стакан. Я умел вести тайную жизнь.
       Член не собирался опадать и почти без перерыва я выжал его во второй раз. Теперь уже с фантазией о Кристине – не о ней самой, ее я не знал - о том, как мы будем трахаться. Например, стоя на голове и держась за люстру.
       После двух сеансов орган вроде угомонился.
       Но я ему не доверял.
       И когда мы позавтракали, отец в с матерью поехали по магазинам, а я привычно отнекался и остался в квартире один…
       Тогда я включил комп, открыл глубоко запрятанную порноколлекцию, занимавшую пять гигабайт, и отдрочил уже с чувством и с толком.
       Выбрав фотографию из последних полюбившихся. Где пожилой мужик с огромным пузом трахал девицу средних лет, посадив ее на себя и держа за одну грудь, чтобы она не соскользнула с его коротенького членика. Девица опиралась на его большие яйца, а в свободном соске ее блестело колечко.
       Слив три раза, я ощутил себя практически спокойным.
       После этого я тщательно принял душ, использовав дорогой отцовский гель, хотел даже побрить себе лобок, но не стал, побоявшись порезаться.
       И кроме того, вряд ли все женщины любили абсолютно голый член.
       Потом я оделся во все чистое, воткнул в уши плеер и двинул на подвиги.
       Мне оставалось времени как раз, чтобы дойти до Макса, перевести дух и со спокойным видом позвонить.

[Sarikov]

7

       - Уже пришли, что ли ?! – послышался из-за двери женский голос.
       Я невольно вздрогнул: от Кристины меня отделяло всего ничего.
       - Да нет, не девчонки… Это ко мне… - ответил невидимый Макс. – То есть
к тебе… Но не девчонки…
       Дверь открылась, я вошел, и друг быстро схватил меня за рукав:
       - Иди на кухню пока … Мне с Кристинкой вопрос уладить надо…
       - Все срывается ? – упавшим голосом уточнил я.
       - Ничего не срывается. Сказал же – подожди минутку.
       Я прошел на кухню, а Макс исчез.
       Кажется, они переругивались, я слышал выкрики: «сама сказала», «когда
пригласил», «ты можешь хоть раз что-нибудь запомнить», и так далее…
       Наконец дверь комнаты с шумом распахнулась и, огрызаясь на ходу, Макс ушел к себе. А в кухню вошла Кристина.
       Я с не ожидавшейся от себя жадностью уставился на нее.
       Одежда ее соответствовала чему-то более торжественному, нежели лишение меня девственности. В красной затейливой блузке и черной юбке средней длины девушка выглядела старше своих лет.
       - Это ты, - сказала она, как мне показалось, со вздохом. – Пришел…
       - Пришел, - ответил я. - Как с Максом договорились. А это – ты ?
       - Я, - Кристина прыснула, сразу становясь моложе. – И что ты будешь делать с этим придурком Максом ?
       - А что ? – насторожился я. – Что-то не так ?
       - Да нет, все так. Просто на когда он тебя позвал ?
       - На два часа. Как я и пришел, а…
       - А я ему сказала – на двенадцать. Чувствуешь разницу ? К трем часам мы с девчонками в «Колизео» собрались, отметить днюху одной, а тут…
       - Так может… Я в другой раз приду ? – предложил я.
       Ощущая странное смешение чувств – досады и радости, что испытание
отложится на некоторое время.
       - Да нет уж, - Кристина улыбнулась. – Первое слово дороже второго. Тем более, я думаю, с тобой мы быстро управимся ?
       Она подмигнула.
       - Быстро, - ответил я и пошел за ней.
       Прошуршав юбкой, девушка плотно закрыла дверь.
       - Отвернись, пожалуйста, - попросила она.
       В этой просьбе, высказанной перед тем, как я буду ее трахать, придя сюда
специально для того, я почему-то не увидел ничего странного. И спокойно отвернулся. Невольно фиксируя звуки за спиной: расстегивание замка, шелест ткани, потрескивание капрона, еще что-то.
       - Можешь смотреть, – оповестила Кристина. – И доставай член.
       Я повернулся.
       Юбка, аккуратно расправленные колготки и трусы лежали в правильном
порядке на спинке дивана.
       А сама Кристина сидела в красной блузке. Передо мной сиял ее лобок с наконечником стрелы, а в глубине раздвинутых ляжек виднелись ее слипшиеся серовато-розовые интимные детали.
       Видимо, Кристина не ждала от меня большего, чем от Макса. Поэтому решила, что достаточно обнажить нижнюю часть, дать мне слить, подмыться, одеться, и бежать. Как ни странно, это меня не обидело.
       Мудила Макс перепутал время и девушка в самом деле спешила. И экономила минуты на раздевание-одевание.
       И я сам не знаю, кто побудил меня решительно покачать головой:
       - Нет. Я так не хочу. Разденься совсем. Мне надо тебя видеть.
       Не представляю, что подействовало: наглость просьбы или ее тон.
       Но Кристина взялась на пуговицы блузки.
       Отвернувшись уже самостоятельно, я услышал ее голос:
       - Расстегни, пожалуйста.
       Я даже дернулся от неожиданности.
       На меня смотрела ее спина, перечеркнутая красным бюстгальтером.
       - Что – расстегнуть ? – как полный осел, переспросил я.
       - Лифчик расстегни, - на удивление спокойно пояснила девушка.
       Стараясь и не мешкать и не торопиться, и не показать – хотя было и так
ясно ! – что совершаю свой первый в жизни опыт по расстегивание лифчика, я отцепил крючки от петель, при этом ничего не порвав.
       - Теперь доволен ? – усмехнулась Кристина, отойдя в угол комнаты.
       - Совсем другое дело, - кивнул я.
       - Я тебе нравлюсь ? – спросила девушка, повернувшись, приподняв руки, качнув грудями и бедрами.
       - Очень. Ты просто супер, - ответил я, очень сильно греша против истины.
       На самом деле внешность Кристины была так же далека от моего идеала,
как костюм морского пехотинца от барного пиджака.
       Воспитанный на порнухе, я создал себе недостижимый набор черт, какими должна обладать женщина.
       Во-первых, она должна была быть грудастой.
       Во-вторых, у нее должны быть длинные соски с красивыми кружками.
       В-третьих, она должна иметь выраженную талию.
       В-четвертых, у нее не должно быть заметного живота.
       В-пятых, ляжки ее должны иметь идеально ровную форму.
       В-шестых, колени ее должны слепить округлостью.
       В-седьмых, задница ее должна служить задним аналогом грудей.
       В-восьмых, клитор ее должен быть различим в любом состоянии.
       Было еще, в девятых, в десятых и так далее… Всего я не мог упомнить.
       Не имелось только пункта об устройстве ее спрятанных половых органов: ведь я мог оценивать что-то лишь с внешней точки зрения.
       Что касалось главных женских качеств: влагалища, его положения, отзывчивости зон - обо всем этом я и вовсе понятия не имел.
       Кристинино же тело ни по одной из черт не проходило планку.
       Грудастой ее не мог назвать даже придурок, всю жизнь проведший среди старых дев. Кристина имела бюст дурацкой формы: в лифчике он смотрелся. Но стоило освободить, как он пропадал. Груди ее росли очень далеко друг от друга и спешили утечь подмышки. Соски оказались тоже так себе – хотя, конечно, не пуговки и не жуткие карты Антарктиды. Кристина при достаточном росте не казалась коренастой, но фигура ее имела ровную форму, намек на талию по моим меркам никуда не годился. Зато она обладала животом – не отвисшим и не пухлым и вообще никаким; просто бросалось в глаза, что от места, откуда разбежались груди, до самого лобка торс имеет едва заметную выпуклость. Которую подчеркивал очень большой пупок, сидящий в неглубокой лунке. Ляжки Кристинины имели округлую, но не идеальную с моих позиций форму. Плавно расширившись у бедер, они слишком быстро сужались к коленям. А те круглостью не отличались. Задница у Кристины была большая. В смысле, что больше, чем моя. Но не имела нужной формы; и плоской не казалась, и оттопыренностью не могла похвастаться. А что касается клитора и прочих половых губ, то эти органы вообще утонули в промежности.
       Впрочем, все это долго описывать и рассказывать.
       На самом деле я рассмотрел ее тело за доли секунды; мой глаз был натренирован, как у снайпера, и оценивал автоматически. Ведь что ни говори, при всем порнографическом опыте я впервые видел настоящую голую женщину.
       И тот факт, то настоящая не подходила под мерки, меня не волновало. Я же не собирался жениться на Кристине. Я не собирался даже делать ее своей девушкой – думаю, сама мысль насмешила бы ее до колик.
       Все, что требовалось, было получить от нее мужские ощущения.
       - Сам-то раздеваться будешь ? – с легкой, незлой усмешкой спросила
Кристина. – Или мне тоже отвернуться ?
       - Буду, - сказал я, краснея неизвестно от чего.
       И снова оценил ситуацию.
       Вот стою я, никчемный восьми… то есть уже девятиклассник.
       А вот передо мной стоит девушка.
       Точнее, молодая женщина. Хотя понятия женщина и девушка,
основанные лишь на факте «потрахалась – не потрахалась», всегда казались мне выдуманными какими-то церковными безъяйными дураками.
       Передо мной стоит девушка.
       Абсолютно голая, кстати.
       Причем уже готовая идти на какую-то вечеринку с парнями: такая девушка на может быть без парней, это я ощутил сразу, как только ее увидел – но раздевшаяся специально для меня.
       Для меня, которого привел ее непутевый брат, договорившись – это звучало бы чудовищно для порядочных взрослых людей ! – что она даст себя потрахать и сделает мужчиной.
       Без всякой выгоды для себя, по доброте душевной.
       А ведь каждый из нас как-то должен был решить такую проблему.
       Кто-то, напившись для отупения, группой трахал нескольких знакомых девчонок. Кто-то, изворотливый, находил секс-инструкторшу, годящуюся в матери. А кто-то просто нанимал проститутку.
       Все эти варианты казались грязными, способными с самого начала придать сексу ту окраску, которая сопровождает потом всю жизнь.
       А мне выпала удача из удач: меня введет нормальная чистая девчонка.
       Меня вдруг захлестнуло ощущение благодарности, которого прежде я не испытывал, мучимый одним вожделением.
       И не выполняя намерения, а даже не понимая себя, я снял с шеи наушники, вытащил из кармана рубашки бесценный iPod, и протянул ей:
       - На… Это тебе.
       - Мне ?.. – Кристина была ошарашена. – Ты меня с кем-то не путаешь ?
       - Ты неправильно поняла. Это просто подарок тебе от меня.
       - Подарок ? Но за что ?
       - Так…
       - Но эта же штука страшных денег стоит. Ты трехнулся, не иначе.
       И она как-то по-иному взглянула на меня.
       - Кристина, – сказал я, впервые назвав ее по имени. – Сегодняшний день
очень серьезный в моей жизни. Может быть, один из самых серьезных. То, что ты для меня делаешь, стоит тысячи таких подарков.
       - Так я же ничего еще не сделала, – засмеялась она. – И вообще – как сделаю, если ты раздеваться не собираешься ?
       - Да-да, сейчас, - покраснев сказал я.
       Поставил плеер на полочку шкафа и, отвернувшись: странно, но я тоже ее
стеснялся – бросился раздеваться.
       Я торопился и мешал сам себе.
       В это время зазвонил сотовый – Кристинин, свой я сразу отключил – и
по тихим обрывкам я понял: ее зовут, она отвечает, что задерживается.
       Прислушиваясь невольно я не заметил, как разделся.
       И продолжал стоять спиной к ней.
       Член, высунув красную от онанизма головку, прижался к животу.
       - Ну повернись, - засмеялась она. – Покажи его наконец.
       Сначала я испытал неловкость, потом сообразил, что будь я на ее месте,
тоже в нетерпении сказал бы «ну покажи наконец свою звизду»!
       Я повернулся, краснея.
       Мой орган, белый и ровный, был непохож на перевитые венами орудия
порногероев. И сейчас казался таким жалким, коротким и тонким, что его вообще было стыдно демонстрировать.
       Но Кристина уже протянула руку и женским опытным движением отвела крайнюю плоть.
       - Хреновский член, - сказал я, предваряя оценку. – Но где другой взять?
       - Откуда ты себе в голову вбил, что хреновский ? – возразила она.
       - Тонкий слишком, - я махнул рукой. – Разве это член.
- «Тонкий слишком», - передразнила она. - Ох уж эти пацаны… Порнухи
дурацкой насмотрятся и думают, что член должен быть в руку толщиной, а лучше в ногу - иначе не мужик. Так что ли ?
       - А разве нет…- пробормотал я.
- Нет, конечно. В порнухе не трахаются, а только засовывают,
фотографируются и сразу вынимают. Толстый член женщине ничего, кроме боли не даст, уже поверь. Не в толщине главное. И не в длине…
       - А в чем ? – глупо спросил я.
       - Иди ко мне, – не отвечая сказала Кристина и легла на диван.
       Что-то развела руками среди своих розовых лепестков.
       И ткнула мою головку куда-то в самые свои интимности…
       Меня пробило такое наслаждение, я догадался: наверняка тут и не выдержал Макс.
       - Не входит, блин, - девушка поморщилась. – Сухо у меня.
       - А почему сухо ? – задал я еще один дурацкий вопрос.
       - Почему-почему, - она улыбнулась. – Потому что я еще не готова. Я же
вижу тебя такого первый раз в жизни. И не могу моментально, как мужик… В этом отличие женщины.
       - А что делать ? – спросил я.
       - Возбуди меня.
       - А как ?
       - Поласкай как-нибудь…
       - А…
       - Только в губы не целуй, я красилась долго. С грудью поработай.
       Я схватил ее грудь, мгновенно поняв, что абсолютно неважны форма,
расположение и даже величина. Само ощущение, когда держишь в руке грудь, да еще и сосешь ее, уже стоит полжизни

[Sarikov]

Сосок Кристины вдруг разбух и уперся мне в язык
       - Активней, но не так грубо, - сказала она. - Ты сосок кусай не сильно.
Всасывай, но чтоб синяков не оставить. И при этом языком по кругу обходи. И вторую грудь не забывай… Объяснить трудно, блин…
       Я понял, что работа над женской грудью в целях подготовки к половому акту – наука. И быстро ее не одолеть.
       - А можно лучше я тебя там поцелую ? – предложил я.
       - А ты умеешь ? – с легким сомнением поинтересовалась Кристина.
       - Не знаю, - простодушно сказал я. – Но постараюсь.
       - Ну давай, - она села прямо, раздвинула ноги. - А я брови подкрашу.
       Едва я опустился, как на меня хлынул незнакомый и восхитительный запах.
       До сих пор женщина ассоциировалась у меня с духами. Правда иногда во время танцев – или на физкультуре, особенно, когда она шла первым уроком – меня обдавала волна девчоночьего пота, от которого вдруг вставал член.
       А сейчас я понял, что нет запаха чудеснее, нежели аромат женской промежности. И если бы я был парфюмером, я сделал бы такие духи, и…
       Но пока я парфюмером еще не был; зато член мой подрагивал, и мне следовало торопиться,
       Рассмотрев Кристинино интимное место, я осознал, что ничего не понимаю в женских половых органах.
       В порнографии все демонстрировалось четко: большие и малые губы, выраженный клитор, розовая лунка, мочеиспускательное отверстие, темный провал влагалища… Казалось, я знал эти места так хорошо, что мог вести урок по их устройству.
       Но сейчас я понял, что и тут ничего не знаю. На деле все оказалось совершенно иным; имело иную форму. Даже с трудом разлепленные малые губы отказывались ложиться привычно, а клитора я не обнаружил, я вообще не представлял, где он находится.
       И тогда не мудрствуя лукаво, я стал лизать языком все, что придется, пьянея от запаха. Кристина приподнялась, давая мне больше удобства. Я вдруг нашел влагалище – довольно узкий вход с темно-розовыми стенками - и осторожно ввел туда палец. И продолжал лизать ее розовую мякоть. Я не знал, как надо, в порнухе оральный секс с женщиной показывали неясно. Но Кристина меня не поправляла.
       Вдруг ее таз оторвался от дивана.
       - Что-то не так сделал ? – испуганно спросил я.
       - Нет-нет… - голос ее слегка охрип. – Все. Льет уже из меня.
       - Как – льет ? – не понял я. – Что льет ?
       - Не чувствуешь разве ? Смазка пошла. Можем трахаться. Ложись на меня.
       Отложив косметику, она снова легла и потянула меня за член.
       И тут я понял, что каким бы умным ни казался кто-то, возвеличивающий тонкости онанизма, но не познавший женщину, на деле он полный дегрод.
       Что сравнивать изощреннейший онанизм с пребыванием в женском влагалище – все равно что доказывать, будто желтое дерьмо «Альпен Гольд» - то же самое, что настоящий черный шоколад, который мне удалось попробовать в раннем детстве.
       Член мой, опустошенный утренним излиянием, не стремился к результату. Но не утратил способности чувствовать. И с первых секунд… С первых сантиметров в теле женщины я понял, что ничто, ничто вообще вместе взятое не сравнится с наслаждением по-настоящему войти в женщину.
       Войти Кристина помогла.
       А вот сам процесс траханья мне был знаком по порнухе и некоторым способам онанизма, его имитирующим. И поэтому, не боясь, а наслаждаясь новизной и сознанием, что стал мужчиной, я принялся за дело.
       Кристина молчала, закрыв глаза – видимо я все делал правильно.
       - Ты не кончил ? – спросила она через пару минут.
       - Нет, - ответил я.
       - Будешь сейчас кончать ?
       - Не знаю. Наверное, пока нет… Мне трахаться понравилось.
- Да… Мне, представь, тоже. У тебя головка такая остренькая…
Она двинулась, поудобнее перекладывая подо мной свое тело.
       - Тогда вот что… Слава тебя зовут, кажется?
       - Ну да, Слава, - ответил я, поразившись, что она вспомнила мое имя.
       - Переляг повыше… чтобы корнем мне на клитор.
       Я слегка переполз.
       - И за попу меня возьми.
       - Так ? – опросил я, с сожалением отовравшись от ее грудей которыми наслаждался вовсю, забыв об их неидеальности.
       - Нет. Подсунь под меня и ягодицы сдвинь.
       - А…
       - И все. Сам не шевелись, только попу сожми. Ты еще можешь сбить…
       - Что – сбить ? – по дурацкой привычке спросил я.
       В этот момент опять заверещал Кристинин мобильник.
       - Я занята, перезвоню, - рявкнула она и отключила телефон.
       И наконец начала меня трахать.
       Да, иначе сказать я не мог; у меня просто стоял член, который не спускал. А Кристина умела все и делала все, что умела. Я вдруг услышал, как она начала постанывать. И с изумлением я понял что она что-то чувствует. Внезапно Кристина привстала и впилась в мои губы. Раздвинула из языком – так со мной еще никто не целовался - забыв про свою помаду.
       А потом ее движения стали чаще, толчком рук она дала понять, чтоб я сильнее стиснул ягодицы, а она сама встала мостом. И в какой-то момент я сообразил, что надо. И изо всех сил, забил в нее член глубоко, насколько мог.
       - Аааа !!!! – напугав меня, вдруг закричала Кристина.
       В коридоре послышался топот, за моей спиной распахнулась дверь.
- Уйди, угрёбок дай мне кончить ! – закричала она, и дверь
захлопнулась.
Я даже не успел ощутить ожог от стыда, что мой друг видел, как я трахаю
его сестру.
       Кристина билась еще некоторое время, потом медленно опустилась на диван.
       Я почувствовал, что тело ее стало влажным.
       Но самым главным было не это: я ощутил, как мой член заливает волна горячей живой жидкости. И если бы я не готовился, то мог подумать что это кончил я.
       Кристина открыла глаза и посмотрела с улыбкой.
       - Ты… кончила ? – спросил я.
       Подумав, что изображение оргазма женщины в порнографии просто
фанера в сравнении с настоящим процессом.
       - Я да. А ты ?
       - А я нет.
       - Надо же. Будешь ?
       - Пока нет, - ответил я. – Мне просто трахать тебя приятно.
       - Тогда давай сзади на четвереньках попробуем? – предложила девушка.
       Кажется, она забыла об ожидающих ее подружках.
       Мы заняли позу, тоже знакомую по порнухе, и немного покачались. Мне
было приятно подтягивать тело Кристины за груди туда и обратно.
       - Теперь я лягу, а ты опустись сверху, аккуратно, чтоб не выскользнуть…
       - Постараюсь, - ответил я.
       - Да если и выскользнешь не беда, снова вставим, просто так лучше.
       Кристина сложилась. И легла плашмя. На удивление не выскользнув, я
лег вместе с нею. И я понял, что задница у нее все-таки есть и немалая: приподнявшаяся, она держала мое тело, как на подушке.
       - Попу раздвинь, – сказала девушка. – Загони поглубже. И снова ляг.
       Я делал все; странно, у меня получалось все с первого раза.
       - А теперь подсунь руки… Под лобок. Найди клитор.
       - Я не знаю, где у тебя клитор, - честно признался я.
       - Я приподнимусь, ты пошевыряйся в складке, где губки начинаются.
Он типа горошинки. Нет, даже спичечной головки скорее.
       - Нашел, - почти сразу сказал я.
       - Прижми его пальцем. И не шевелись.
       И опять Кристина трахала меня, наливаясь удовольствием. Которое
получал и сам я, ощущая на пальце твердую головку невидимого клитора.
Кристина стонала, я вдыхал животный аромат ее смазки. И мы не обратили
внимания на звонок у входной двери.
       Щелкнул замок. раздался невнятный голос Макса, который не хотел кого-
то пускать в квартиру. Но ему не удалось, простучали сапоги, дверь открылась и перед нами возникла девушка.
       Мы голые лежали друг на друге, лицом к ней.
       Самым ужасным в этот момент мне показалось не неприличное положение наших тел, а как раз наоборот: я испытал прилив чудовищного возбуждения от сознания того, что нас, трахающихся, увидел кто-то посторонний.
       Девушка была красивой, из-под которой черной юбки виднелись колготки с узором из продольных полос и розочек.
       - Так,– сказала она, тоже не смущаясь. – Ее внизу ждут. Аркашка машину позаимствовал на полдня, а она тут развлекается.
       - Алеська, - сказала Кристина. – Исчезни. Ты мне кончить мешаешь.
       - Ух ты… - насмешливо ответила девица. – А я, между прочим, тоже не прочь. Может одолжишь мне своего мачо, когда самой надоест?
       Девица была ближе к идеалу. Я подумал – известная глупость мужчины –
если ее ноги столь красивы в колготках, то сколь божественны они на самом деле… И должен признаться, в распаленном существе мелькнула малодушная мысль – трахнуться и с ногастой Алесей тоже.
       - Ты-то и с ножкой стула не кончишь, - парировала Кристина, продолжая тереться клитором о мой палец. – Так что пошла ты далеко. И надолго.
       - Ладно, ладно. Так мы тебя подождем. Ты кончишь и мы поедем.
       - Можете не ждать, - неожиданно для меня ответила Кристина. – Я не
собираюсь из-за вашего прокуренного «Колизео» себе кайф ломать. Сколько захочу, столько и кончу. Хоть обкончаюсь вся. Едьте сами, я потом.
       - А Толяну тоже передать, - ангельским голоском пропела Алеся - Что ты приедешь после того, как вся обкончаешься неизвестно с кем?
       - Макс !!! – закричала Кристина, приподнявшись на локтях. – Кой черт ты запустил эту мокрощелку. Гони ее отсюда сковородкой по башке !
       Дверь закрылась и мы продолжили.
       Больше нам никто не мешал; и я потерял счет позам, запахам, стонам…
       Очнулся, услышав разнеженный, незнакомый, мягкий голос Кристины:
- Ох, больше не могу… Все стерли внутри…
Я поверил. Мой член был красным, как у долго трахавшейся собаки. Кристина уже не спросила, кончил ли я; она вся словно растаяла.
       - Блин, надо душ принимать, опять одеваться…- простонала она. – Легла бы сейчас и никуда не пошла.
       Я пожал плечами; не мое дело было ей указывать.
       - С подругами неохота ссориться. Какие ни есть…
       - Это верно, - вздохнул я. – Спасибо тебе. Мне очень понравилось.
       - Это кому еще спасибо. Возьми на столе постик, запиши мой сотовый.
       - Запишу.
       - И позвони.
       - Позвоню.
       - Слава… Завтра позвонишь ? – спросила Кристина, слезая с дивана.
       - Позвоню, - сказал я. – Ты еще сомневаешься ?
       И пошел одеваться сам.
       - Ну, Славка, ты даешь, - шепотом, хотя в душе уже лилась вода, говорил мне Макс у двери. – Отродясь не помню, чтобы Кристинка так орала.
       - Парадокс, - устало сказал я.
       Намятая позами мошонка болела так, что я не мог сдвинуть ноги.
       - А как ты сам продержался? Не спустил через пять минут ?
       - Секрет операции, - усмехнулся я. – Потом расскажу.
       А сам подумал, что дома меня ждут часы изнурительного онанизма,
которым я должен выдоить накопившееся семя, чтобы избавиться от боли.

[Sarikov]

8

       Стоит ли говорить о том, что на следующий день я набрал Кристину, едва дождавшись 11 часов утра, когда по моим соображениям человек, накануне отбывший вечеринку, может вернуться в контактное состояние.
       Я не ожидал услышать такую радость в ее голосе, когда назвал себя.
       Мы тут же договорились: родители еще копошились в навозе, Макс ушел из дому, заявив, что ему остогребло слушать сексуальные стоны.
       Я опять заранее опустошился, и встреча прошла как вдох сладострастия - так сказал бы какой-нибудь пришибленный поэт девятнадцатого века, видевший женщину лишь на картине такого же убогого художника.
       Потом это повторилось на следующий день, и на следующий после следующего, и потом тоже. И больше уже не прекращалось.
       Когда было невозможно встречаться у Кристины дома, она звонила мне, назначала время, и мы шли к каким-то ее подругам на съемные квартиры.
       Я еще так ни разу и не кончил в Кристину; сначала мой член не был готов к выдаче порции, а потом, после пары часов секса, я чувствовал, что перетрахался и кончить не смогу.
       Но не в этом было дело.
       Кристина таяла. Ей нравилось все, что мы с нею делали, она не уставала находить новые способы наслаждения и мне казалось странным, что опытная женщина нашла разнообразие в четырнадцатилетнем подростке.
       Странным казалось и другое: чем больше мы трахались, тем быстрее стирались несовпадения ее с моим идеалом женщины.
       И я сам не заметил, как мне в ней стало нравиться абсолютно все.
       Чего стоили ее белые, толстые ляжки; я едва не умирал от одного их вида.
       А когда она скакала на мне, я наслаждался глядя на ее расставленные бедра, колени казались идеально круглыми. А груди даже из подмышек ухитрялись летать и влажно хлопаться друг об друга, встречаясь посередине.
       И все это могло продолжаться вечно.
       Хотя по сути дела настоящей половой жизнью не являлось: я словно расщепил все на две части.
       Испытывал суррогат оргазма, онанируя перед свиданием, а потом просто наслаждался телом партнерши и ее наслаждением.
       Но Кристина, конечно, была не только опытной, но и умной девушкой.
       Насытившись до предела: я был абсолютно уверен, что связавшись со мной, она разом прекратила все прежние романы, потому что через неделю дала новый номер мобильника – она словно очнулась.
       - Слушай, - сказала она однажды. – Давно хотела спросить…
       - Спрашивай.
       - Погоди, давай сначала разденемся…
       - Ага, - сказал я, догадываясь, о чем будет речь.
       - Мне хорошо с тобой, – сказала она, уже лежа рядом. – А тебе ?
       - Мне… не то слово. Я до тебя словно и не жил, – честно признался я.
       - Но скажи мне… Почему ты никогда не кончаешь со мной ?
       - Я… - я застеснялся сказать причину, все зашло слишком далеко.
       - Ты трахаешь меня, как Буратино, я с тобой… даже передать не могу, как
мне с тобой приятно. Но почему ты сам не кончаешь со мной?
       Я помолчал.
       - Ты вообще умеешь кончать?
       - Конечно, а как иначе, - пожал плечами я.
       - Но почему не со мной ? Ты не хочешь меня ?
       Кристина высказала это предположение и сама усмехнулась нелепости.
       Я продолжал молчать. Признаться в онанизме сейчас уже было стыдно.
       -А ну-ка… - пробормотала Кристина и вскочив, ухватила меня за член.
       - Ты… что ?
       - Сейчас мы все поймем…- протянула она.
       Я почувствовал, как крепкие пальцы Кристины до предела, почти до боли
оттягивают мне крайнюю плоть. А потом ее язык, которого я еще ни разу не ощущал на своем органе, быстро обегает вокруг головки.
       - Ну ясно мне все, - усмехнулась она. – Так бы сразу и признался…
       - Что – ясно ?
       - Кожа красная, уже поработал. И вкус спермы. Значит, кончал.
       Я набрал воздуху, чтоб признаться.
       - Хоть убей, я не поверю, что ты прежде чем ко мне идти, трахаешь еще
кого-то. Хоть убей – ты, Славка не тот человек. Значит…
       - Значит, я онанизмом занимался, - угрюмо признался я.
       Кристина тактично молчала.
- Ты пойми… Мне так хотелось стать мужчиной. А я много от пацанов
слышал, что в первый раз можно кончить, не успев ничего почувствовать. Ну вот я и слил перед походом к тебе… пару раз. Чтобы потрахать тебя по-настоящему, а не плеснуть между ног, как…
       Я осекся. Я подумал о Максе. Но не был уверен, что напоминание доставит Кристине удовольствие потому закончил нейтрально:
       - Как лох последний.
       - Да… Предусмотрительный ты, - засмеялась Кристина. – Ну ладно
Первый раз понятно. Но судя по всему, ты и не только в первый…
       - Ну да, – я пожал плечами. – Я в первый раз понял, как тебе приятно
трахаться. И потом стал сливать уже, чтобы тебе кайф не сломать.
       - Так выходит, ты…
       В голосе Кристины что-то дрогнуло.
       - Выходит, ты ради меня лишал себя удовольствия все это время?!
       - Выходит так, - сказал я.
       - Дурачок ты, дурачок… - она обернулась, целуя меня. – То есть не
дурачок коненчо Ты самый лучший и самый настоящий из всех мужчин кого я знаю. Я счастлива, что встретила тебя.
       - Это не ты меня встретила… Это я сам к тебе напросился, - поправил я.
       - Теперь уже неважно, - улыбнулась она и прижалась ко мне.
       Некоторое время мы полежали молча.
       - В общем так, - сказала Кристина. - Сегодня ты опять после сеанса.
       - Похоже.
- И ничего не исправить. Сегодня пусть все обычно. Потом мы с тобой
четыре дня не сможем встретиться.
       - Почему ?! – почти с и испугом воскликнул я.
       - Потому что у меня менструация начинается, - потрепала она меня по
щеке. – Слышал такое слово ?
       - Слышал – успокоившись, откинулся я.
       - Так вот обещай мне, что эти четыре дня – никакого онанизма. В
следующий раз придешь полный сил. И мы с тобой... Обещаешь?
       - Обещаю, - кивнул я.
       И полез на нее; несмотря на заведомую невозможность кончить, мне не
терпелось начать.

9

       Четыре дня я пережил с таким же трудом, как предыдущие четырнадцать лет.
       - Ложись на спину и расслабься, - сказала Кристина.
       С первых секунд, как она забрала мой член в рот, то ли рукой, то ли губами заворачивая крайнюю плоть, я понял, что начинаю терять сознание от поднимающейся волны дикого, не испытанного наслаждения.
       Я хотел взять ее за груди – которые, оказывается, росли очень удобно и торчали по сторонам, на мешая ей склоняться - но Кристина перевернулась, что-то делая с моими яйцами. Я только поднял руку, чтоб ввести ей палец во влагалище и разделить удовольствие, как почувствовал, что меня затопляет вырывающаяся волна наслаждения.
       И весь мир взрывается, сверкая и рассеиваясь выше звезд фонтаном моей спермы.
       - Ну вот видишь, а ты боялся, - через секунду сказала Кристина.
       Обернувшись и, к моему величайшему изумлению, облизывая сперму со своих губ.
       - Кончил за десять секунд, но член у тебя не опал. Тебе же не сорок, а четырнадцать. Давай теперь в меня.
       - Прямо… сразу ? – усомнился я.
       - А что тянуть ? – улыбнулась Кристина. – Почувствуешь разницу.
       Я приподнялся, она уже лежала внизу. За недели упражнений я научился входить в нее без рук. И с первых секунд ощущений, дрожащего, скользкого от спермы члена понял, что вот только сейчас передо мной откроется настоящий мир, к которому стоило стремиться…
       Но это уже совсем другая песня.

* * *
       С тех пор прошло десять лет.
       Изрядный срок человеческой жизни.
       И мне странно вспоминать четырнадцатилетнего мальчишку, стремившегося стать мужчиной – равно как не всегда легко узнать в зеркале нынешнего двадцатичетырехлетнего мужчину.
       Так получилось, что случайно встретившись с Кристиной с целью примитивного потраха, мы больше не расстались ни на один день.
       Наверное, то была судьба, которую отрицают материалисты..
       Пока я учился в школе – три долгих года ! - мы встречались, используя пустующие без родителей квартиры, и съемные комнаты ее подруг и в крайнем случае даже технические этажи домов.
       Мы просто не могли жить друг без друга. Причем ежедневно.
       Временами, в часы одиночества и смятения я думал: а в Кристине ли дело ? Не было ли бы все точно так же. окажись на ее месте любая другая?
       И отвечал сам себе: НЕТ, НЕТ и НЕТ.
       Я презираю поповщину; верующие в церкви представляются мне кем-то вроде расконвоированных пациентов психушки. Но все-таки одна дельная мысль в кретинической вере есть.
       Понятие половинок на небесах.
       Кристина - та самая единственная моя половинка.
       В конце концов ей надоело воевать с родителями и терпеть выходки Макса и она сняла комнату. Я не мог переехать к ней, пока не закончил школу, потому, что еще зависел от родителей.
       После школы я не стал поступать в институт.
       Все силы мои уходили на секс, и я об этом не жалел.
       К тому времени обычных институтов не осталось, а на коммерческий отец не дал мне денег.
       Я поссорился с ним крупно и, наверное, навсегда – поссорился вроде бы из-за Кристины, но на самом деле из-за разных взглядов на жизнь.
       Прежде, будучи мальчишкой, я глядел на отца и думал, что вот так и надо жить: стремиться от одного к другому и не останавливаться.
       Что человек счастлив, когда благополучны внешние обстоятельства.
       Но встреча с Кристиной, перевернула мое мировоззрение с ног на голову.
       Точнее, с головы на ноги.
       Я понял, что по сути ничего этого внешнего – к чему толкали взрослые – не нужно, если есть счастье внутри.
       Ведь жизнь везде одинакова.
       К примеру, отец изо всех сил собирал деньги для первоначального взноса на квартиру в другом, престижном районе.
       Но я знал, что тот район отличается от нашего минимально.
       Газоны так же завалены собачьим дерьмом – но не дворняжьим, а вонючим продуктом породистых псов. И бутылки валяются; только не от кислого «Клинского», а из-под «Текилы». И завязанные узлом презервативы летят из окон с той лишь разницей, что изделие раз в пять дороже и может не лопнуть с содержимым, когда угодит тебе в голову.
       Я знал – я понял в тот год – что отец, с детства пробивавшийся от серости к какой-то удаче, чего-то достиг.
       И что сейчас, в сорок с лишним лет, он имеет немало по его понятиям.
       У него новая кредитная машина – блестящая жестянка, какую можно купить в любом автосалоне примерно одного дерьмового качества, только имеющая более крутую эмблему стоит в десять раз больше.
       У него есть возможность трахать с трудом – от жизненных напрягов вряд ли осталось много сил – своих молодых подчиненных.
       То есть иметь все, что он недополучил в юности.
       А мне ничего не требовалось в будущем, поскольку я имел все уже сейчас.
       Причем если кто-то то думает, что нас связывали невообразимые изыски секса, то это глубокая ошибка. Ничего особенного не было в наших занятиях любовью. Просто мы были созданы друг для друга как никто другой.
       И я предпочитал не тратить сил, чтобы их оставалось больше на единственный смысл нашей жизни.
       Проклиная меня, отец кричал, что не шевельнет пальцем, отмазывая меня от армии. Думаю, эту мысль ему вселила добропорядочная мать – коей отец изменял с каждой ногастой секретуткой - для которой самым страшным было то, что я «связался с женщиной на четыре года старше».
       Мысль о расставании с Кристиной на две недели была невыносимой, а два года означали смерть.
       Чтобы избежать армии, я плюнул на все планы и пошел в школу милиции.
       Это было ударом, прекратившим отношения с родителями вообще.
       Едва мне исполнилось восемнадцать, как мы с Кристиной поженились.
       И с тех пор живем на съемной квартире.
       Она окончила что-то бухгалтерское, на работе сделалась небольшим начальником. Я должен стать участковым инспектором.
       По большом счету мне было все равно кем быть; хоть сжигателем мусора на городской свалке. Ведь я уже имел то, к чему стремятся бегущие по лестницам: человека, жизнь с которым составляет сам смысл неумирания.
       Разумеется при нынешней системе нам не светит абсолютно ничего в плане материального благополучия.
       Возможно, через пару лет, выйдя на новый уровень зарплаты, Кристина могла бы оформить ипотеку, но нам принципиально чужда эта мысль.
       Мы не хотим вступать в кабалу.
       Взгляды на семейную жизнь у нас совпадали, смыслом служил секс.
       Я детей терпеть не мог еще со школы, а Кристина сказала, что не собирается думать о них, пока не разучится кончать. Добавляя при том, что они с Максом подарили мало радости своим родителям.
       И мы жили сегодняшним счастьем – гораздо более надежным, нежели завтрашний успех – как не поверилось бы никому, узнай он нашу историю.
       А мой iPod остался в Кристининой комнате на шкафу: оказалось, что она не переносит не только музыки, а вообще никакого шума.
       С ним сейчас ходит Макс, уже закончивший и колледж и университет и готовящийся получить диплом магистра. Плеер устарел и вообще вся эта техника для кретинов стоит теперь копейки. Но поскольку отец в свое время не поскупился, то Макс им пользуется до сих пор.
       Я считаю, он имеет на это право.
       Ведь если б не этот мудила, мы никогда не встретились бы с Кристиной.

2008г.

[Sarikov]

Дамы и господа!Если понравилось не скупитесь на карму!

[Sarikov]

Неужели не нравится?

[Marinw]

Жизнено. Сталкивалась с такой ситуацией. Правда мужчина был не мальчик, но умел себя сдерживать сколько хотел

[Sarikov]

Жизнено. Сталкивалась с такой ситуацией. Правда мужчина был не мальчик, но умел себя сдерживать сколько хотел

Да,это очень важный момент...

[cvark]

Спасибо. Очень понравилось.

[Sarikov]

Благодарю!

[bezim]

спасибо за рассказ, история, в некотором смысле, нравственная.