В.У. ПРИЕМЩИЦА(повесть)

[Sarikov]

Уважаемые дамы и господа!
Выкладываю сокровенное повествование одной женщины...
Естественно с ее разрешения...и естественно все изменено ...вплоть до абсурда.
НО! суть осталась...и...возможно кого то это очень шокирует...тогда лучше не читайте
С уважением 

[Sarikov]

ПРИЕМЩИЦА


1

«Стася я так долго и трепетно ищу родственную душу. Я так одинок в этом космосе бездушных людей и так счастлив что на черном небосводе одиночества вдруг появилась звездочка вы.»
«Ася мне хочется дружбы и общения мне хочется интересных содержательных бесед на различные темы которые оказались бы волнующими для нас обоих.»
«Настя, когда же мы наконец встретимся. Моя душа и тело трепещет при мысли о тебе я тебя ни разу в жизни не видел но чувствую что мы одиноки и созданы друг для друга хотя бы на короткий момент встречи.»
«Анастасия я изнываю. Я так мечтаю о том как мои руки расстегнут твою кофточку и погладят твои упругие сосочки. А потом я коснусь языком твоего тела и пройду ниже через пупок и дальше и осторожно сниму твои прозрачные трусики. Ты раздвинешь свою киску и получишь от меня такой потрясающий канилингос какого ты в жизни не имела.»
       Я сидела перед компьютером и зачем-то перещелкивала окна, читая сообщения по кругу.
       Меня сильно раздражало отсутствие знаков препинания в предложениях. Но особенно бесил этот «канилингос» в последнем письме. Потому что даже дурак может посмотреть в интернете и узнать, как пишется правильно. Такое изобилие ошибок в одном слове говорило все о количестве извилин в мозгу автора. Я с детства терпеть не могла людей, неправильно говорящих и пишущих.
       Хотя больше всего меня должен был взбесить тот факт, что все послания написал один и тот же человек.
       Носящий претенциозный ник «Ловец жемчуга».
       И адресованы все четыре были тоже одному человеку – мне.
       Правда, глупый ловец не подозревал, что под разными именами и фотографиями, в разной одежде и разных париках скрываюсь одна я. Сорокатрехлетняя Анастасия Звягинцева, вышедшая на сайт знакомств в поисках мужчины.
       То есть типичная одинокая российская женщина.
       Не знаю, как обстояло дело с жемчугом, но по отношению к женщинам придурок Ловец был ужасающе ненаблюдателен: не требовалось служить в уголовном розыске, чтобы внимательно рассмотрев фотографии, узнать меня одну в разных лицах. Да общее наверняка просматривалось и в коротких анкетах и в моих никах, которые я, не мудрствуя, придумывала просто от своего имени. Отчасти не хотела напрягаться, отчасти – решила посмотреть, насколько глупы мужики.
       В последнее время я привыкла считать их просто кретинами, но теперь начала сомневаться в завышенности оценки.
       Оказалось, они еще глупее, чем я думала, причем во много раз.
       Как Анастасия я залогинилась первой, как Стася – последней. Ловец отловил всех четырех женщин: фотки я подобрала красивые, с затертыми морщинами и хорошо открытой грудью - и каждой одной за другим отправил эти послания.
       Таким образом, Анастасия уже прочитала все четыре, Настя – три, Ася, - два, а Стася только начала восхождение к завлекательному канилингосу.
       Я не сомневалась, что набор заготовленных письмишек у Ловца достаточно велик, хоть и убог.
       И что если ответить еще раз, то Анастасия получит обещание фонтана белоснежной спермы в прекрасный нежный ротик или что-то вроде того.
       В принципе меня это не удивляло и не злило.
       На б…ском сайте знакомств цель общения у всех была одна: потрахаться.
       Абсолютное большинство выискивало трахателя на пару раз.
       Лишь кое-кто говорил о постоянном любовнике или спонсоре.
       Правда, некоторые дуры искали мужей.
       Муж – дело особое, слово для меня практически нецензурное.
       А трахатель он и есть трахатель. Мужик с членом, только и всего. Наличие ума не требуется. И даже безудержную пошлость писем про киски можно простить – что делать, если человека бог обделил воображением, и он вынужден надергивать цитаты из какой-нибудь пошлой газетенки.
       Но зачем нужен был такой длинный лживый подход? «Одиночество и звезды» – точно не сорокатрехлетнюю бабу (правда, на сайте я переставила цифры и там мне было тридцать четыре) трахнуться уговаривает, а ученицу шестого класса пытается пощупать за коленку.
       Лучше бы прямо и написал.
       Хоть по слогам.
Хо-чу те-бя трах-нуть.
       За строчками подразумевалось бы: хочу трахаться, очень хочу трахаться, все равно с кем, но вот подвернулась ты и потому сейчас я хочу трахнуть именно тебя.
       Тогда-то и там-то, при таких-то условиях.
       Прямо, просто, грубо, но зато честно.
       А тут… за словесами прятался какой-то утонченный идиот. Возможно, даже не вполне полноценный. а боящийся женщин в совокупности.
       По идее ему стоило послать короткую фразу:
«Пошел на хер, козел !»
       Но я с детства не любила хамить людям. Тем более, этого Ловца я в глаза не видела.
       Поэтому я скопировала во все четыре письма лаконичный ответ:
«Извини, но ты мне не интересен»
- и отправила Ловца в черные списки по всем своим именам.
       Потом быстро проглядела переписку с другими мужчинами.
       В принципе и они отличались мало.
       Пожалуй, с этого сайта пора уходить, - подумала я. – Тут ничего не нароешь. Тут не мужики, а одни дебилы. Раньше хоть танцы существовали, где можно было познакомится…
       Да и вообще - нужно ли мне все это ?
       Честно говоря, я и сама того не знала.
       Моя жизнь, хоть и совершенно не подходящая под стандарт счастливой, все-таки устоялась. И стоило ли что-то в ней менять?
       Ну просидела я три или четыре недели по ночам, просерфила на этом сайте, лупясь красными глазами в монитор.
       А ради чего ? мужика искала ? Вроде как искала.
       Но по сути дела, зачем он мне нужен, мужик ? С которым одни проблемы?
       Как говорила когда-то одна моя старшая подруга - которой тогда было больше лет, чем мне сейчас –
«хороший вибратор лучше плохого мужика».
       И судя по всему, была права.
       Надоело, надоело все.
       Я встала, сходила на кухню, выпила кофе – решила дать сайту последний шанс. Ведь стояло самое многолюдное время: полтретьего ночи. Вдруг в последний момент, перед тем как я закрою навсегда свои страницы и уйду из этого небосвода девственного одиночества, откуда-то возникнет нормальный интересный мужчина. С которым можно будет хотя бы пообщаться.
       С кухни я слышала, как компьютер несколько раз пищал – то есть пришли новые сообщения.
       Вернувшись, я закрывала их, просматривая одни и те же клишированные слова.
       А одно сообщение вообще хотела уничтожить не читая. На нем не имелось ни фотографии ни дурацкого ника, а значилась «Служба поддержки». То есть оно пришло от администрации виртуального публичного дома, которая меня абсолютно не интересовала.
       Не знаю, что меня побудило не выбрасывать его вслепую – наверное, просто женское любопытство, двигающее сам этот мир, который иначе давно бы умер в руках рассудительных мужчин.
       Там нашлось всего несколько строчек.
«Социологическая служба проводит опрос среди женщин старше сорока лет на тему секса. Все данные строго анонимны. Мы делаем это для помощи вам. Просим откликнуться. Опрос ведется по телефону с 12-00 до 15-00 ежедневно и занимает 10 минут.»
       Дальше был приведен телефон. Сотовый. И все.
       Никаких извещений о выигрыше миллиона долларов в австралийской лотерее.
       Или внесении в базу данных для богатых женихов запада.
       А просто и даже правдиво.
       Опрос на тему секса.
       В этот момент я была настолько зла на мудаков, выдающих себя за мужиков, что взяла листок бумаги и записала телефон.
       Чтобы позвонить и выдать в этом гребаном опросе все, что я думаю о гребаном сексе в этой гребаной стране.
       Особенно с помощью этого гребаного сайта, наводненного угребками типа Ловца жемчуга.

2

       Записывала телефон я в непонятной досаде на саму себя.
       И успокоившись, через пять минут хотела выбросить бумажку в мусорное ведро.
       Но извечное любопытство взяло верх: начав, я уже не могла остановиться.
       И я спрятала телефон в сумочку.
       На следующий день выдалось удачное время на работе. В обед никто не остался подогревать вонючие домашние каши со свеклой или срочно доделывать сводки, а все мои сослуживицы – которых я удавила бы одной веревкой – убежали одновременно.
       Я осталась одна в кабинете – в принципе, конечно, в любой момент мог нагрянуть начальник, или даже посетитель, прорвавшийся через контролера. Но поскольку наша работа носила во многом телефонный характер, я без опасения сняла трубку и набрала сотовый.
- Добрый день, - быстро отозвался голос молодой женщины. - Центр…
Дальше шло несколько невнятных слов, вроде бы и сказанных, но на
самом деле не сказанных, потому что я не разобрала ни одного.
- …Центр чего-то там слушает !
- Здравствуйте… - я вдруг испытала смущение и даже кашлянула. – Я
насчет социологического опроса. Ну, на сайте знакомств…
- А, опроса ! – голос изменился и стал существенно приветливее. –
Спасибо за звонок и готовность ответить на вопросы.
- Всегда готова, - ответила я.
Но девушка – молодая женщина – на том конце в пионерах побывать не
успела, и шутки не приняла.
- Меня зовут Оксана, а как мне обращаться к вам ?
Оксана – самое затасканное из имен, девчонка взяла безликий псевдоним,
 – подумала я и ответила вопросом на вопрос:
- А под какими именем вы нашли меня на сайте ?
- Извините, вы наверное, не так поняли, - вежливо ответила девушка. –
Мы вас не находили. Это анонимный опрос по желанию. Мы дали заявку на сайт с просьбой разослать пользовательницам старше сорока лет.
       А эти лентяи администраторы, не загружаясь, пульнули письмо всем женщинами подряд, - подумала я. – Или наоборот – зная психологию, решили что сорокалетняя сбавляет себе лет десять. Так или иначе, я приглашение получила.
- Меня зовут Анастасия, - сказала я.
       - Хорошо, - сказала девушка. - Отмечу вас как Анастасию.
- Это мое настоящее имя. И вообще я настоящая.
- Повторяю, опрос анонимный и подлинного имени от вас никто не
требует. Но ваша искренность радует. Потому что позволяет надеяться на правдивость в ответах. Итак, Анастасия, сколько вам лет?
- Тридцать четыре, – я ответила сходу, не задумываясь.
- Тридцать…
- Извините, - быстро поправилась я. – Это автоматически. Мы о сайте
говорили, там мне тридцать четыре. Понимаете меня как женщину…
       Она усмехнулась.
- На самом деле ровно наизнанку. То есть сорок три.
- Очень хорошо…
Девушка сделала паузу и я поняла, что она делает какую-то запись.
- Потому что нас интересуют лишь женщины больше сорока. Прошу вас,
будьте полностью откровенной. Может быть, вам и не сорок три?
- Нет, сорок три. Пока. С половиной.
- Ну ладно, все равно под нашу категорию подходите. Теперь я буду
задавать вопросы. Некоторые из них могут показаться вам очень интимными. Прошу отвечать кратко, точно и правдиво. Никакие сведения о вас не будут переданы. Для нас главное – точность. В самых интимных вопросах.
Видимо, она быстро прочитала отпечатанную инструкцию.
- Мне нечего бояться. Спрашивайте, что угодно. Отвечу честно.
Зачем я так сказала ?
Не знаю. Просто интерес к моей стершейся персоне несколько оживил и
удивил меня одновременно.
- Замечательно. Тогда первый вопрос. Вы замужем ?
- Была. Но так давно, что как будто и не была.
- Поясните, пожалуйста.
- Развелись больше десяти лет назад. С тех пор о муже ничего не знаю.
       Я хотела добавить «и знать не хочу», но удержалась.
- Дети есть ?
- Сын. Двадцать четыре года. Пять лет живет отдельно. Женился на
женщине старше себя, отношений не поддерживаем.
- Вы одиноки ?
- Ну я же сказала.
- Вы сказали про мужа и сына. У вас есть гражданский сожитель?
- Нет.
- А постоянный партнер по сексу ?
- Тоже нет.
Я вспомнила последнего, Вадима, с которым рассталась года три назад и
до сих пор жалела, что не сделала этого раньше.
- Родители ?
- В другом городе.
- То есть вы живете абсолютно одна ?
- Абсолютно.
Я не понимала, зачем это нужно для социологического опроса. Обычно
таким образом - я читала в детективах - у одиноких стариков выманивали квартиры. Но формально я не была одинокой, имея наследником сына. Да и вообще мне почему-то казалось, что этот опрос – не авантюра.
- Хорошо, Анастасия, - девушка, видимо, подвела какой-то итог. – С
этим разобрались. Теперь вопросы по главной теме.
- Валяйте, Алеся, - сказала я.
- Оксана, - поправила девушка. – Но это неважно…
Конечно неважно, - подумала я. – Что Оксан, что Алесь – как собак
недавленных.
- Скажите, Анастасия, вы любите заниматься сексом ?
Покажи мне бабу сорока с чем-нибудь лет, которая не любит заниматься
сексом, и это окажется старая дева по убеждению либо крещеная дура, всю энергию носящая в церковь, - намеревалась пространно ответить я.
       Но не хотела показаться болтливой старой бабой и сказала просто:
- Да.
- Вы часто занимаетесь сексом ?
- Нет, - также кратко сказала я. – Практически вообще не занимаюсь.
- Причина ?
- Не с кем… Запишите точнее: нет сексуального партнера. Для чего, по
вашему, я на сайте регистрировалась ?
- Понятно. Когда вы в последний раз занимались сексом ?
- Не помню. Очень давно.
- Но вы хотите заниматься сексом ?
- Да.
- Сколько раз в день вы хотели бы заниматься сексом ?
Я смутно вспомнила, что какие-то подобные вопросы были и на сайте.
Слово «секс» повторялось практически в каждом.
- Хотя бы раз в день, - ответила я.
- А больше?
- Можно и больше.
Какая разница, говорить больше или меньше о том, чего у меня давно уже
нет ? И, скорее всего, не будет.
- Вы могли бы заниматься сексом несколько раз в день с разными
партнерами?
- С разными, наверное, еще интересней, - засмеялась я, восприняв
вопрос как шутку.
- Так «да» или «нет» ?
Оксана была явно запрограммирована.
- Да.
- Какими видами секса вы занимались ?
- В смысле ?
- Обычным, оральным, анальным…
- Кроме анального, - ответила я.
- Из убеждений ? Или был неприятный опыт?
- Ни то и ни другое. Партнера никогда не было, с которым бы этого
захотелось. Или который хотя бы предложил,
- Вы занимались групповым сексом ? – невозмутимо продолжала
Оксана, поставив где-то нужную галочку.
- Нет.
- А хотели бы ?
Я замялась, посмотрела вокруг себя. Стены молчали. Телефон был не
запараллелен.
- Конечно, - ответила я.
И пояснила, пока Оксана не задала следующий вопрос:
- Любой нормальный человек мечтает хоть раз попробовать групповой
секс. Только мало кто в этом даже самому себе признается.
- Вы когда-нибудь болели венерическими заболеваниями ?
Вопрос был неожиданным и странным. Но я легко ответила:
- Нет.
Потому что на самом деле всегда была осторожна, не трахалась с кем ни
попадя и никогда ничем подобным не страдала. Года полтора назад я сильно болела ангиной и меня направили к гинекологу на всякий случай, и та поражалась чистоте моих причинных мест: у меня не нашлось даже хламидий, которыми сейчас страдали практически все кроме старых дев.
- Следующий вопрос может показаться вам оскорбительным, Анастасия.
Но поверьте, в нем желания вас обидеть. Нужна только статистика.
- Спрашивайте уж, - сказала я, глядя на часы.
- Вы когда-нибудь занимались проституцией ?
- Нет, - сказала, хотя такого вопроса не ожидала.
- Еще один вопрос. Вы могли бы заняться сексом с абсолютно
незнакомым человеком, которого видите в первый раз, по необходимости ?
- То есть быть проституткой ? – уточнила я.
- Нет. Абсолютно не то. Не по принуждению. А просто как на сайте
знакомств. В первую из встреч заняться сексом. При условии, что это нормальный, опрятный, чистоплотный молодой мужчина.
- А почему бы и нет ?
- Так все-таки «да» или «нет»? – опять нажала Оксана.
- Да, - подтвердила я.
- Еще несколько вопросов о вас… Ваш вес, рост ?
- Не помню, честно говоря, потому что не слежу. Роста я среднего. А
насчет веса вас интересует худая я или толстая ?
- Именно так.
- Я никакая. Не худая и не толстая. Обычная.
- Как вы сами оцениваете свою внешность ?
- В каком смысле ? – не поняла я.
- Ну… - Оксана начала читать перечень вариантов. – Фотомодель,
красавица, сексапильная, выше среднего, средняя, ниже среднего.
- Ниже среднего, - просто сказала я.
Подумав, что будь я красавицей, то не сидела бы в сорок три года одна,
развлекаясь дурацкими вопросами.
- Ниже среднего, записываю.
Мне показалось, что в голосе Оксаны прозвучала радость.
- И наконец самый последний вопрос. Вы удовлетворены своей
работой?
- Разумеется нет, - усмехнулась я, невольно оглядев облупленные стены,
исцарапанные столы с допотопными гробообразными мониторами и кучами бумаг. – Милая Оксана, я ничего не скрываю от вас. Я работаю инженером в ЖЭУ – найдите человека который был бы доволен такой работой…
- Замечательно, - радость в голосе девушки стала более явной. – Открою
вам секрет. Наш опрос не просто социологический. Вы имеете возможность сменить деятельность и найти работу, которая будет удовлетворять вас во всех смыслах.
- Понятно все теперь. Вы набираете подпольный бордель?
По сути дела вся логика вопросов вела к тому. Выбивались из рамок лишь
возрастной ценз внешность ниже средней. Хотя каких только извращенцев нет в наше время. И по большому счету, если бы меня пригласили, я, пожалуй, пошла бы и в бордель: даже там не могло быть хуже, чем в нашем унылом, как сон о смерти, ЖЭУ.
- Нет, Анастасия, - Оксана на том конце, похоже, улыбнулась.
Видимо, под конец каждая женщина спрашивала примерно одно и то же.
- Речь идет о нормальной работе с трудоустройством по ТК РФ,
соцпакетом, пенсионными отчислениями и так далее.
- Но… - начала я.
- Дальше не телефонный разговор. Кроме того, мы должны убедиться,
что вы годитесь по ряду других параметров а вы понять, подходит ли для вас работа. Так что если есть интерес, приходите лично. Подтвердите телефонные данные и получите несколько документов для оформления.
- Куда приходить ? – спросила я. – И когда ?
- В любое время. Хоть в обеденное. Позвоните по этому сотовому и я
выйду вас встретить. Записывайте адрес.
- Записываю, - вздохнула я, чувствуя, что любопытство заставляет меня
сделать еще один шаг к пропасти.

[Sarikov]

3

       На следующий день, выдумав больные зубы – причину, считавшуюся в ЖЭУ святой – я отправилась на поиски приключений.
       Разумеется, при всех моих недостатках к сорока трем годам полной дурой я не была.
       И после того, как в одночасье умерла контора, где я за неплохую зарплату была инженером-сметчиком, пристроилась в ЖЭУ поближе к дому, а сама находилась в постоянных поисках работы. Пусть ненамного более денежной, но хотя бы не такой унылой. И не в бабском коллективе, где все и постоянно готовы вцепиться друг другу в глотки - причем одновременно.
       Разумеется, женщине моего возраста, с обычным образованием и не матери-одиночке: сейчас у работодателей особо ценились именно матери-одиночки, которых нанимали за гроши – найти нормальную работу было трудно. Практически невозможно.
       В кадровых агентствах со мной разговаривали как на похоронах, а по объявлениям о вакансиях «помощника руководителя» я всегда нарывалась на лестницу сетевого маркетинга, которого развелось сейчас по нашему городу как плесени в непроветриваемом погребе. Одни брэнды типа «Натурпродукта» или еще более одиозного «Гербалайфа» давно умерли, их место занимали другие. И одни и те же великовозрастные дуры – учительницы, врачи, бывшие инженеры вроде меня - бегали высунув язык, согнувшись под тяжестью сумок с выкупленной на свои деньги косметикой, обогащая нескольких старших менеджеров и владельцев компании.
       Поэтому звонить я этой Оксане-Алесе не стала.
       Ведь несмотря на сексуальный характер вопросов, это могло оказаться просто особо изощренным сетевым надуваловом.
       Я, конечно, имела железо в характере и никто никогда не мог склонить меня к открытию «своего бизнеса» в виде распространения какой-нибудь дряни, но все эти сетевые зазывалы оказывались липкими и привязчивыми до дурноты, и даже просто войдя и выйдя из комнаты, где они обрабатывали очередных идиотов, я всегда ощущала себя побывавшей в чане с дерьмом. И потому старательно избегала контактов с такими компаниями.
       Я решила явиться тихонько и осмотреться, не засвечиваясь.
       Разумеется, перед выходом на путь удачи я открыла «Желтые страницы», где в самом конце имелся атлас города. Две страницы, относящиеся к нашему району, были давно вырваны слесарями, но моя цель лежала в другой части.
       Как ни странно, по указанному адресу значился… родильный дом.
       Да, не бизнес-центр и не гостиница – где обычны сборища сетевых жуликов – а именно родильный дом. Рядом, в квадратике с дробью, находилась женская консультация. Я сверилась с бумажкой: номер, данный Алесей, как раз имел дробь.
       Но и это ни о чем не говорило.
       При нынешней нашей медицине, пытающейся вырваться из агонии, я допускала, что предприимчивая заведующая женской консультацией дала указание пробить дополнительную дверь и сдала в аренду какому-нибудь поганому «Вижну» кабинет со входом с улицы. Чему удивляться: наше ЖЭУ разместилось в стандартной бойлерной среди дворов. С другой стороны пристроилась почта. Половина которой была завалена коробками «Эйвона».
       Так что сами по себе ни роддом, ни женская консультация ничего не гарантировали. А уж с сексом были связаны меньше всего. То есть были. конечно, и напрямую, но… не тем образом.
       Следовательно, оставалось поехать и взглянуть.
       Здания оказались такими, как я и ожидала.
       Четырехэтажный роддом и пристроившаяся с торца маленькая женская консультация.
       Я очень медленно – точно Алеся могла следить, а сейчас выскочить, схватить, насильно заставить прослушать дурнотную лекцию – приблизилась, миновала калитку кованого забора и пошла по дорожке, которая тянулась мимо женской консультации и упиралась в крыльцо роддома.
       Я знала, что первый признак вербовочных пунктов сетевого маркетинга –наличие озабоченных баб примерно моего возраста, перебирающих бумажки, роющихся в кошельках или сгрудившихся вокруг упитанного мужика, сладко втирающего в уши.
       Ничего подобного не наблюдалось.
       Женщины были – беременные разных возрастов. А также мужчины и даже небольшие компании с цветами.
       Я дошла до роддома – вернулась к женской консультации, обогнула ее тыл. Никакой дополнительной двери не нашлось. Не было ничего кроме наглухо зашторенных окон.
       Я вернулась к входу в консультацию.
       Никакой гадости вроде «Тяньши» не наблюдалось.
       Висела только унылая табличка «ЖК № 5».
       А рядом - вывеска из металла с неизвестным мне словом
«ПРЕНАТАЛЬНЫЙ ЦЕНТР»
и стилизованным изображением сильно беременной женщины.
       Слова «пренатальный» я не знала, но на сетевой маркетинг это не тянуло.
       Я вошла.
       Прямо был проход в женскую консультацию.
       Там сидел охранник и, что-то жуя, читал детектив.
       Рядом бабка в зеленом халате торговала синими бахилами.
       А на стене висела бумажка со стрелкой, повторяющей название центра. И указывала направо.
- Извините, – обратилась я к охраннику, решив играть дурочку до
конца. – Мне назначили… собеседование. Алеся. Как ее найти?
- Оксана, наверно, - не переставая жевать, поправил он. – Секретарша
Николай Николаича. Это туда.
       И махнул рукой. Потом, видя, что я не понимаю, пояснил:
- В пердальный центр.
Похоже, слово было неизвестно и ему.
И снова углубился в книжку. В центр пускали без бахил. Я прошла вдоль
стены с окнами, миновала гардероб, потом по следующей стрелке повернула в тупичок.
       На новой белой двери висела та же табличка с изображением беременной.
       Я повернула ручку и оказалась в глухом коридоре.
       Который однако не производил гнетущего впечатления, поскольку был недавно отремонтирован в бело-желтых тонах.
       Вдоль стен стояли диваны, стулья, столы.
       Копошились посетители. Совершенно непохожие на жаждущих личного бизнеса. Судя по всему семейные пары, среднего возраста и чем-то крепко озабоченные.
       На меня взглянули быстро и тут же погрузились обратно в свои дела. Перелистывали какие-то бумаги, что-то шепотом обсуждали.
       Подняв глаза, я увидела, что обе стены до потолка увешаны фотографиями.
       Слева висели обнаженные женщины. Изображения отличались очень хорошим качеством – в глаза сразу бросился необычайно длинный клитор одной из них, торчащий между ляжек, раздвинутых ровно настолько, чтобы достоинство высунулось наружу. Миг спустя, я поняла, что женщины все как одна беременны. Фотографии были в общем разными. Некоторые в полный рост, другие демонстрировали только огромный живот и набрякшие груди с некрасивыми темными сосками. Одни стояли или сидели скромно, как школьницы, руками прикрывая наготу. Немногие – включая обладательницу чудо-клитора - раскинулись вольготно, как порнозвезды. Большинство же фотографий не имело лиц, обрезанных рамкой или закрытых черным прямоугольником. То есть это были снимки разных, но совершенно реальных женщин. С огромными животами минимум на восьмом месяце.
       Другая сторона казалась более приличной – там пестрели фотографии детские. С именами, правда без фамилий.
       У меня мелькнула смутная догадка, чем занимается центр. Только становилось совсем непонятным, зачем тут понадобилась я.
       В конце имелись двери – две направо и одна налево, или наоборот, я уже не помню - да и какая разница. Я не посмотрела, что значилось на табличках. Потому что коридор упирался в дверь с надписью «Приемная».
       Я вошла.
       Приемная оказалась очень маленькой.
       Точнее, она была большой, в ней поместилось много шкафов, открытых и закрытых, книжных полок и еще чего-то. Но длинный стол секретаря стоял почти вплотную к входу, не пуская дальше.
       Отсюда тоже вели двери. Левая не имела опознавательных знаков и даже ручки. Справа висела табличка.
       Под ней стоял маленький диван, на котором сидела еще одна пара.
       Я подняла голову и принялась читать табличку
«Заведующий пренатальным центром доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки Николай Николаевич…»
       Фамилию я прочитать не успела, потому что из-за монитора приподнялась секретарша:
- Вы ко мне или к Николай Николаичу?
- Вы Оксана ? – на всякий случай спросила я.
- Да, - ответила девушка, которой на вид было здорово за тридцать. –
А…
- А я Анастасия. Помните, мы вчера с вами говорили по телефону и вы
мне назначили встречу. Я номер ваш засунула куда-то, позвонить не смогла…
- Ах, Анастасия ! – девушка очень внимательно посмотрела на меня.
       А я стояла, как пень, не зная, что будет дальше.
- Супруги Мироновы, прошу вас, выйдите на минутку в коридор.
Николай Николаевич вас скоро примет, но мне необходимо отлучиться.
Супруги Мироновы, как две серых тени, поднялись и скользнули вон.
Оксана, мгновенно оказавшись по эту сторону стола, заперла дверь и
выкатила стул:
- Садитесь, Анастасия. Давайте посмотрим ваше телефонное интервью.
Перебрав кипу бумажек, она выудила листочки с моим именем. Быстро
просмотрев все, я ошибок не нашла. Я написала в конце «С моих слов записано верно, мною прочитано», поставила фамилию, дату и подпись – как в милицейском протоколе.
И хотела спросить: подхожу ли я и вообще, что за работа…
- Следующий этап, Анастасия, - Оксана, не дав мне раскрыть рта,
положила на стол несколько скрепленных листков: - Вы должны представить свой медицинский профиль.
- Медицинский профиль ? А что это такое?
- Данные о своем здоровье. Подразделяются на три группы. Первая –
вопросы про некоторые инфекционные болезни, факт которых невозможно проверить. Это под вашу ответственность. Если вы на самом деле болели, а напишете, что нет, потом у вас могут быть неприятности.
- Ясно, - сказала я, хотя мне еще ничего не было ясно.
- Вторая группа. Анализы. Это в КВД – полный анализ крови, мазок,
бакпосев и все такое прочее. Обратите внимание, что результат должен быть не на бланке лаборатории, а прямо на нашей форме и после каждого результата должна стоять подпись исполнителя и печать заведующего.
Она пролистала передо мной страницы с названиями болезней и анализов.
СПИД, реакция Вассермана – то есть сифилис - гонококки, хламидии, микоплазмы… Про некоторые вещи – например какие-то уреоплазмы – я вообще никогда не слышала.
- Двадцать анализов – двадцать печатей ? – усмехнулась я.
- Да, – не приняв шутки ответила девушка. – Двадцать анализов –
двадцать печатей. И наконец третья группа. Вы должны сходить к стоматологу и вылечить все инфекции ротовой полости. Последнее – отметка вашего участкового гинеколога, что вы не болели инфекционными гинекологическими заболеваниями.
- А… какой срок ? – глупо спросила я, хотя это не имело никакого
значения.
- Как успеете. Лучше быстрее, потому что могут прийти еще кандидаты.
- А…
- Анализы обойдутся недешево, - перебила Оксана. – Но в случае, если
профиль окажется чистым и вы будете приняты, вам возместят затраты.
- Но кем я буду принята ? – не выдержала я. – Чем занимается ваш…
центр ?
- Планированием семьи, – мило улыбнувшись, ответила девушка. – Обо
всем остальном – когда принесете анализы.
       Я встала.
- Анастасия, - добавила Оксана. – Женский совет.
Я повернулась, глядя ей прямо в глаза.
- Если вы что-то знаете, но думаете, что анализы не покажут, то лучше
бросьте все, не ходите и не тратьте зря деньги.
- Я знаю, что анализы ничего не покажут, - совершенно спокойно
ответила я.
- Тогда удачи и до встречи, – ответила девушка отпирая дверь.

[Sarikov]

4

- Оксана, я уехал, меня ни для кого нету, никого не впускать и ни с кем
не соединять, - сказал доктор с прочитанной на этот раз фамилией «Шанин», высунувшись в приемную.
- Хорошо, Николай Николаевич, - ответила секретарша и что-то
переключила на большом телефоне. – Меня, кстати, в цех вызывают.
       - Иди, только не задерживайся, - разрешил доктор. – Видела, сколько народу в коридоре?
После чего он захлопнул дверь, повернул внутренний ключ на два оборота
и снова уселся в свое вертящееся кресло.
       Я тем временем успела осмотреться.
       Кабинет меня поразил. Здесь царила не просто медицинская чистота, а идеальный порядок во всем, вплоть до выровненных в один ряд цветных бумажек-постиков. Казалось, я своим появлением уже вношу беспорядок. Мне всегда нравилась подобная обстановка – хотя бы потому, что в ЖЭУ было все наоборот.
       Сам доктор тоже понравился. Он был высок ростом, примерно моего возраста и выглядел настолько ухоженным что, казалось, невидимые ангелы постоянно сдувают с него пылинки.
- Итак, голубушка Анастасия Павловна, - сказал он, проводя рукой по
идеально блестящему столу. – Посмотрим…
И придвинул мой медицинский профиль, который я успела сделать за пять
дней, оказавшийся, как я и надеялась, безупречным.
- Можно без Пална, - ответила я. – И даже лучше.
- Лучше так лучше… Я тоже так думаю.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Лицо у него было энергичное и
собранное какой-то мыслью.
- Итак, Анастасия, вы решили, что хотите работать у нас.
- Решила, - усмехнулась я. – Правда, если честно, я понятия не имею о
самой работе.
- Оксана вам не прояснила ? Ах да, ну правильно, я ей давал такое
указание. Мы – центр планирования семьи. Это…
- Можете не объяснять, - перебила я, решив сразу дать понять, что перед
чистеньким доктором сидит не торговка с вещевого рынка. – Я знаю много слов. Я бывший инженер…
- Похвально, похвально… У меня, кстати, почти все с высшим
образованием. С образованными людьми, понимаете ли, легче работать.
Доктор посмотрел на меня с тонкой улыбкой, и я сразу поняла, что он
раскусил мои тайные мысли.
- Центр планирования семьи – по сути станция искусственного
осеменения женщины. Про донорство спермы вы, наверное, слышали.
- Конечно, - кивнула я.
Хотела спросить, какое место во всем этом могу занимать я, но
решила больше слушать и меньше говорить.
- Искусственное зачатие – вещь давно известная. Столетняя можно
сказать. Только в наше время эффективность его сильно понизилась.
- Доноров не хватает ? – не удержалась я.
- И это есть. Генотип испорчен, хорошего донора трудно найти. Но не
главная проблема. Человек, видимо, вымирает как биологический вид… впрочем, не будем распространяться на эту тему. Скажу только: сейчас женщины вообще беременеют с гораздо большими трудностями, чем, скажем, сто лет назад. Даже естественным путем.
       Я слушала.
- Вы представляете, как происходит осеменение донорской спермой?
- Ну… теоретически.
- Сперма используется так же, как донорская кровь. Мужчина сдает, она
помещается в хранилище – особые условия, низкая температура… ну не важны тонкости. А когда пациентка хочет забеременеть, из хранилища вынимают ампулу и вводят сперму шприцом. И все.
- И все, - невольно повторила я.
- Ну да. И если женщина приходит не на бегу, а несколько месяцев
наблюдалась и у нее точно установлен срок овуляции, то беременность наступает стопроцентно. Вот так просто было.
- Было ? А сейчас ?
- А сейчас на ровном месте возникают проблемы. Человечество
утрачивает способность к размножению. Приходится прибегать ко все более радикальным мерам. Одна из школ извлекает из матки яйцеклетку, осеменяет ее витро, потом время внедряет обратно в тело… Довольно сложная операция.
       Дальше доктор заговорил, употребляя различные термины, и хотя в целом я кое-что понимала, голова уже плыла от ожидания неизведанного и слушала я вполуха. А он пересказывал про теорию какого-то профессора о человеческом факторе, который может улучшить результат, еще о каких-то опытах, которые проводились то ли в Англии, то ли в Германии при Гитлере.
Очнулась я, когда доктор, постучав авторучкой по столу, продиктовал:
- Нашей школой найден новый выход из проблемы.
- Надо же… И какой ?
- Получать сперму не из банка, а в процессе нормального полового акта.
- Донора с пациенткой ? – догадалась я, гордясь своим пониманием
медицины.
- Ни в коем случае! – доктор даже всплеснул руками. – Между донором
и реципиенткой исключен любой контакт. Ради гарантии от осложнений в будущем. Не вам объяснять, какая в России демография, сколько женщин на одного мужика. Поэтому если раньше портреты доноров показывали на выбор, то сейчас даже этого не делается. На компьютере подбор типа фоторобота. К тому же реальный половой акт может породить психологическую связь самого донора. И черт знает что ему потом в голову придет. Да и наконец даже при очень большом желании иметь ребенка очень малый процент женщин согласится на то, чтобы их за довольно большие деньги просто трахнул, извините, незнакомый мужик.
- Но как тогда…
- Вставляется одно звено. Приемщица семени. Вот эту должность я вам и
предлагаю.
- А куда… его принимать ? – очень глупо спросила я.
- Туда, куда принято. Во влагалище.
- В мое влагалище ? – уточнила я.
- Умница, Анастасия, в десятку, – усмехнулся доктор. – В ваше
драгоценное и судя по анализам, прямо-таки ангельское влагалище.
- А… - я была ошарашена, но меня влекла логика понять все до конца. –
Но если я… в свое, то как потом… Клизмой отсасывают ?
- Можно и без клизмы обойтись. Специальным вакуумным отсосом все
экстрагировать, разделить на центрифуге и осадить сперму. Проблема в несовместимости микрофлор. И до этого школа еще не дошла. Донор совершает половой акт в презервативе. Содержимое обрабатывается и тут же, буквально горячим, вводится реципиентке. Конечно, выброс в презерватив хуже, чем живой акт, но это пока наш предел.
       Я молчала.
- Мы работаем по такой методике третий год. Вы, наверное, видели
фотографии в коридоре ?
Я кивнула.
- Это наши результаты. Причем не все. Некоторое ни в какую не
соглашаются ни пузо свое фотографировать, ни карточки детей приносить…
       Доктор помолчал.
- Но я вижу, вас такая перспектива не вдохновляет. Или у вас… легкий
шок от цинизма работы ?
- Скорее второе, – явно покраснев сказала я. – То есть я понимаю так,
что меня будет трахать донор…
- Не трахать, а совершать производственный половой акт, - поправил
доктор. – Поймете разницу, если будете работать.
- «Работать» - засмеялась я.
В моем понимании слова «трахаться» и «работать» могли соседствовать
лишь при описании проститутки. Но тут, похоже, имелась в самом деле базированная на чем-то научном медицинская организация.
- Работать, - сказал доктор. – В штатном расписании ваша должность так
и называется «Приемщица семени».
- Надо же, – прыснула я. – Так и называется ?
- Именно так. В трудовой запишем не так явно, учитывая ваше
инженерное прошлое… и настоящее. «Инженер по приемке готовой продукции». Пойдет ?
- Пойдет, - сказала я так, будто уже отважилась.
Хотя до конца еще не решила. Не потому что испугалась. Просто слишком
уж внезапным было предложение трахаться с кем ни попадя. Ну ни с кем ни попадя, но все равно… Трахаться в качестве работы.
- Вопросы ? – сказал доктор. – Перед тем, как примете мнение и я буду
вас осматривать.
- Осматривать ?! – почему-то удивилась я.
- Конечно. Этот нешуточная работа. Приемщицы отбираются тщательно.
- А сколько вообще… приемщиц ? - вдруг спросила я. – Если не секрет.
- Три. Было три, осталось две, потому что одна уехала в другой город.
Поэтому мы и ищем… искали кандидатуру.
- А… доноров?
- Ожидал такого вопроса, - кивнул доктор. – Доноры в общем обладают
текучестью…
- А почему ?
- Потом поймете… Но по штату мне разрешено иметь тридцать доноров
постоянно. И на каждые десять держать одну приемщицу. Больше не получается: процент гонорара регрессивный и если приемщиц будет больше, работать станет невыгодно.
- Так значит, меня…- пробормотала я, чувствуя одновременно и жар и
холод и забытое томление между бедер – Будут трахать десять мужиков ?
- Нет, не десять, - усмехнулся доктор. – А по сути все тридцать, а с
учетом текучести…
- Объясните, я не понимаю.
- Объясняю, тут ничего нет. Оптимальный срок созревания спермы в
мужском организме пять суток. То есть донор пять дней воздерживается, а каждый шестой приходит сдавать сперму.
- Но…
- Повторяю: каждый, независимо от наличия реципиенток, которых
нужно осеменить. Донор – тяжелая высокооплачиваемая работа. И мы помимо ведения своего метода, регулярно консервируем сперму и продаем в банки других городов, где работают по старинке. То есть в среднем если посчитать по рабочим дням – два выходных – каждый день является шесть доноров. Сегодня шесть, завтра другие шесть. И так далее, так что рано или поздно до вас дойдет каждый.
- Но…- я замялась. – Если приходят шесть доноров, а приемщиц три, то
получается…
- Получается, что каждая приемщица совокупится с двумя донорами.
Или с тремя, если у одной менструация. За процессом следит Сашка, начальник донорского отдела. Чтобы приемщицы отрабатывали примерно одинаковое количество сеансов, иначе будет большая разница в бонусе.
Я молча поднесла ладони к лицу.
- Да не бойтесь вы, это только на словах страшно, вы же сами в анкете
писали, что готовы заниматься сексом несколько раз в день с разными мужчинами. А доноры – все как на подбор. Во-первых, не старше двадцати пяти лет, во вторых красавцы, в третьих чистые. Это сейчас страшно – потом понравится так, что представить себе не сможете, как без этой работы жили. Вы только подумайте… Оксана говорит, вас с сайта выцепила ?
- Да, с сайта.
- Так вот. Сколько тысяч… десятков тысяч российских женщин висят на
этих кретинских сайтах и общаются со всякими грязными уродами лишь потому что не могут найти сексуального партнера. А вы будете как в раю. Работать в чистом помещении и каждый день вас будут… с вами будут совокупляться несколько новых молодых приятных мужиков… Это же не жизнь, а малина. Или…
       Доктор посмотрел на меня очень внимательно, словно хотел увидеть насквозь.
- Или вы замуж хотите выйти?

[Sarikov]

- Вот уж от чего увольте, – твердо заявила я. – Один раз попробовала –
до сих пор тошнит. Второго раза не нужно. И вообще на черта мне мужик дома, чтобы носки за ним стирать…
Доктор засмеялся.
       А я представила, как буду ходить на работу, чтобы трахаться. С молодыми мужчинами, каждый день разными, без опасения что-то подцепить или завести обременяющую связь…
       Ощущение было сходным с тем, какое бывает, когда смотришь из самолета на ползущую далеко внизу землю. Сладкий яд высоты и дух захватывает. Но при этом страшно, потому что самолет железный и летает вопреки законам притяжения. Но тем не менее гарантирует надежность. И ощущение полета стоит того, чтобы жить.
- В общем, я согласна.
- Замечательно. Тогда приступим к последнему – я вас осмотрю.
Доктор встал и открыл одну из дверей в углу своего кабинета:
- Пройдите туда и разденьтесь.
- До пояса или до белья ? – нашла в себе силы пошутить я.
- Догола, - серьезно ответил доктор. – Скажете, когда будете готовы.
Деликатность удивила; обычно мужчины-гинекологи любили исподволь
смотреть, как пациентки раздеваются и одеваются. Я прошла за дверь, ожидая увидеть там стандартное кресло. Я понятия не имела, зачем меня осматривать, если я уже сдала анализы, но осмотр ассоциировался у меня только с креслом, которое я ненавидела. Как, наверное, любая женщина.
Но за дверью оказалась довольно большая кушетка, застеленная белой
простыней, несколько стульев и вешалка для одежды с плечиками. Я быстро разделась, стянула с себя колготки, снова сунула ноги в туфли и крикнула, что готова.
       Доктор появился и несколько секунд молча смотрел на меня.
       А я стояла абсолютно голая, хоть и на каблуках, зачем-то втягивая живот, которого у меня практически не имелось, и начинала медленно, как школьница, краснеть.
- Да уж, - сказал он.
И вдруг резко схватив меня за грудь, подкинул ее в воздух и отпустил.
Груди у меня были довольно большими, хоть уже и не держались без лифчика – и от шлепка по коже побежали мурашки.
- Что «уж» ? - уточнила я.
- «Внешность ниже средней». Если это ниже средней, то у меня слов нет.
- А что, разве не так ? Что хорошего-то ? Ну большие титьки у меня, но
ведь висят. Хорошая внешность – когда стоят, а…
- Чепуха. У иных стоят, но на них не встанет. Извините за каламбур.
Повернитесь, пожалуйста.
       Я повернулась, как на рынке рабов. Странно, зачем ему это было нужно.
       Доктор похлопал меня по ягодицам.
- На стул встаньте.
Я пожала плечами, скинула туфли и влезла на стул.
Доктор развел мне ягодицы и я почувствовала, как палец его упирается в
мое анальное отверстие и, кажется, даже немного входит.
- Луночка – чудо ! – сказал он. – Хоть сейчас анальным сексом
занимайся.
- Я вообще-то никогда не пробовала, - зачем-то сказала я.
Доктор пробормотал нечто невнятное, поглаживая задние поверхности
моих ляжек. Которые, я знала, не страдали целлюлитом.
- Н-да…- вздохнул он. – С внешностью вы нас обманули.
- А все-таки скажите мне, – не выдержала я, все еще возвышаясь над ним
своей задницей. – Зачем для такой… трахательной работы вы ищете женщину старше сорока. Да еще Оксана радовалась насчет «ниже средней».
- Голубушка Анастасия, есть тонкость. Профессор Ивановский считает –
и это подтверждают некоторые исследования – что количество семени, содержащее достаточный процент быстрых сперматозоидов – готовится к выбросу не одномоментно, а в течение полового акта длительностью не менее пятнадцати минут. Поэтому донор имеет временную норму, а если спустит раньше – штраф. Так представьте себе, набрал бы я приемщицами двадцатилетних девок с грудями, по вашему выражению, стоячими. Две минуты и готово. Мой идеал – найти приемщиц настолько непривлекательных, что мужчина почувствует в ней женщину, только когда член вовнутрь запустит.
- Так если не почувствует, у него и не встанет на нее как же он запустит?
- Резонно, - хмыкнул доктор. – Для этих целей у меня Сашка есть,
Александра то есть. Но в отношении вас возбуждать не понадобится, это точно. А теперь, пожалуйста, присядьте на кушетку.
       Я пересела на простыню.
- Ноги разведите, покажите половые органы.
Я раздвинула свой будущий рабочий инструмент.
Доктор быстро пробежался там рукой, на секунду задержавшись в
вершине половых губ, нащупал клитор и даже потер его пальцами.
- Волосню убрать, - сказал он. – Не только на лобке, но и здесь, и здесь, и
здесь… До самой задницы.
       Он подергал меня за волосы, растущие около больших губ.
- Слушаюсь, - сказала я, сидя с распахнутым влагалищем.
- Ну все, осталось последнее. Ложитесь.
- Как ? – спросила я, думая, что он будет смотреть еще что-то.
- На спину.
Я легла. На кушетке имелась подушка и я сунула ее под голову. И пока
возилась – это заняло пару секунд - то вдруг заметила, что доктор скинул халат и стоит абсолютно голый.
       Половой член его – солидный, довольно толстый, коричневатый и в рабочем состоянии наверняка бугристый от вен - висел между ног. Под ним виднелась мошонка – громадная и красная, как свекла.
       - А…
Я не успела договорить.
Мягким точным движением доктор взобрался на кушетку. Кончик
члена влажно задел мое бедро.
- Это что ? – ошарашенно спросила я.
- Проверочное совокупление, – спокойно ответил доктор. - Своего рода
тест на профпригодность.
- Прямо так сразу ?
- Прямо сразу и так. Или вы отказываетесь?
- Н-нет, почему, просто я…
- Точно не отказываетесь?
- Точно. Я же согласилась на работу.
- Ну ладно, тест пройден, - непонятно ответил доктор.
Соскочил на пол и снова натянул халат.
- А… проверочное совокупление? – в недоумении пробормотала я.
- Голубушка Анастасия, - грустно усмехнулся доктор. – Я же сказал –
это тест.
- А… Трахать не будете ?
- И рад бы, да нечем, – он с наигранной веселостью развел руками.
Перед моими глазами все еще стояла красная мошонка под висящим
членом. Да, в самом деле… Даже при моем относительно малом опыте я понимала. что если у мужчины главный орган не встает перед новой женщиной… То это диагноз.
Я молчала.
- Повторяю, это был психологический тест. Последняя ступень проверки.
Потому что говорить можно о многом и долго, как тебя будут трахать, кто и сколько. Но когда дело доходит до того, что предлагают взять и трахнуться, не отходя от кассы…
       Я вздохнула.
- Ну неужели вы в самом деле думали, что я, ваш будущий начальник,
буду вас трахать в своем кабинете?
- Всякое бывает, - пожала плечами я.
- Всякое, да не у нас, - возразил доктор. – Хотя если говорить честно,
имей я возможность, при виде вашей груди вряд ли бы сдержался.
       Я хихикнула.
- У вас, надеюсь, менструации еще не кончились ? – спросил доктор,
зачем-то потрогав мои соски.
- Нет, а что ?
- Предохраняетесь?
- От чего ? – не поняла я.
- От нежелательной беременности, - усмехнулся он.
- Нет конечно, - я прыснула. – Я же давно ни с кем не трахаюсь.
- С сегодняшнего дня предохраняйтесь. С гинекологом посоветуйтесь.
Вы рожавшая, оптимально спираль вставить. Или таблетки пейте.
- А зачем ? – спросила я.
- На случай, когда в вас будет попадать чужая сперма.
- А… Но вы же говорили, что трахать будут в презервативах…
- Я хотел вам потом все разъяснить, но раз так сложилось… Наш
донорский отдел - очень хорошее место работы. Я вам говорил, в иных городах за операцию по оплодотворению собственной яйцеклетки ин витро берут две тысячи долларов. У нас за искусственное осеменение свежей спермой платят меньше. Но, скажем так, не на порядки. Львиная доля идет… устроителям этого центра. Но и доноры получают достаточно. Вы, кстати, тоже будете иметь не так уж мало. Поскольку станете обслуживать минимум двух доноров в день… Да, я забыл сказать, что это гонорар, а так вам будет идти оклад… Постоянный, чтоб с голоду не умереть. Примерно…
       Доктор назвал сумму, которая втрое превосходила мою зарплату в ЖЭУ.
- Так вот. Условия очень хорошие. Но по сути – скажу вам по сути.
Наша работа - это сексуальная тюрьма.
- Тюрьма ?!
Все рассказанное никак не ассоциировалось с тюрьмой.
- Возьмите донора. Человек получает деньги, но он фактически лишен
половой жизни. По контракту ему запрещено иметь сношения с посторонними лицами. Ему даже девушку постоянную иметь невозможно. Между днями сдачи он не может себя даже онанизмом облегчить. Потому что при приеме проводится замер движущихся сперматозоидов в поле зрения. И если он выпустит сперму хоть раз за пять дней, это сразу обнаружится при сверке с контрольными данными. Нам передают, мы его штрафуем. Кроме того ему нельзя употреблять алкоголь, и так далее. А вы ? Вам всем тоже запрещена половая жизнь на стороне. Вы понимаете смысл этих слов ? Вот сидит в приемной девушка… точнее давно уже не девушка Оксана. И ей, как любой, хочется трахаться. Но она не имеет права делать это вне работы. Это не пустые слова. В любой день любой сотрудник, хоть штатный, хоть донор, может быть внезапно отправлен на анализы. Это обычно бывает пару раз в месяц. И если что – штраф и увольнение.
Я хотела спросить, как можно сочетать штраф с увольнением, но
подумала, что в системе, видимо, все разработано.
- Это сексуальная тюрьма в самом прямом смысле. Фактически никто из
нас не имеет права половых сношений за пределами нашего круга…
Доктор вздохнул.
- И выход их этой ситуации один: мы совокупляемся внутри круга.
Ханже, дураку и человеку далекому от наших проблем это покажется развратом. Но на самом деле это просто производственные отношения. Понимаете ? Мы работаем в сфере воспроизводства человека. Секс для нас и работа и жизнь, их трудно отделить друг от друга. Каждый донор в день сдачи имеет право на физиологическую разрядку. То есть может совокупиться нормально, без презерватива и отсчета времени, с любой из сотрудниц. Хоть с вами, приемщицами, хоть с Сашкой, хоть с Оксанкой. Хоть со всеми тремя по очереди. Поэтому будьте готовы, что вас будут трахать каждый день сверх положенной нагрузки.
- А скажите… - я была голой и меня еще преследовал какой-то бес. – До
меня много… кандидаток приходило?
- Приходили. Ни одна не прошла последний этап. Все были согласны
на словах, но когда грозило совокупление на месте, краснели и уходили…
       - Я так и думала…
       - И еще… - он внимательно посмотрел мне между ног. – Со стороны
ваша работа покажется очень похожей на работу проститутки.
- Но я…
- Нет, вы дослушайте. Со стороны. То же самое по внешней сути. Вас
трахает не тот, кого вы любите и хотите, а кто назначен. И вы получаете за это деньги. Но если смотреть с такой дурацкой стороны, то и жена по отношению к законному мужу часто исполняет обязанность проститутки. Особенно когда ему приспичило, а ей не хочется.
- Мне это знакомо, Николай Николаич, - сказала я, впервые назвав
доктора по имени. – Можете не объяснять.
- Но главное не это. Мы заняты процессом деторождения, а это дело
связано только с сексом. И когда вам вдруг покажется, что вы проститутка – выйдите в коридор, посмотрите на галерею беременных и детские мордашки. И вы поймете, что работая своим женским органом, вы служите серьезной цели: спасению человечества от вымирания. Причем вполне официально.
Я кивнула.
- Только голой не выходите, а то народ неправильно поймет, - с улыбкой
подытожил доктор.
       Отперев дверь кабинета, он высунулся и сказал в предбанник:
- Оксана ! Оформляй Анастасию! Потом я познакомлю ее с
сотрудниками. С завтрашнего дня она у нас работает.
Секретарша появилась молниеносно. За всеми разговорами я забыла
одеться, и теперь покраснела, попыталась прикрыть хоть что-нибудь.
       Доктор засмеялся и сказал:
- Не надо стесняться, Анастасия. Отныне вашей рабочей формой
будет голый вид. Правда, сейчас вы все-таки можете одеться.
Я пожала плечами и пошла в комнатку, где на вешалке осталась одежда.

[Sarikov]

5

       Из ЖЭУ меня отпустили без проблем – и на следующий день я пришла в донорский отдел пренатального центра.
       Правда, Шанин сказал, что первую неделю мне нужно не работать, а лишь присмотреться и запомнить основные правила.
       И я присматривалась.
       Серьезное правило было всего одно: не прикасаться к голому члену донора ничем – ни рукой, ни ногой, ни дай бог губами - до тех пор, пока не произведен сеанс.
       Все остальное уже не рассматривалось так строго.
       Сам отдел мне очень понравился не просто свежим ремонтом, а чистотой, которая поддерживалась тут на почти стерильном уровне.
       И в то же время тем, что здесь стоял въевшийся в стены запах спермы. Будоражащий и сразу настраивающий на какой-то новый лад.
       Когда доктор показал мне моечную доноров – помещение, где они готовились к сеансу сдачи - я поразилась серьезности отношения к процедуре. Казалось, я стою у входа в операционную, такой чистотой сверкало все вокруг, а над длинной раковиной висели банки с номерами 1, 2, 3… Доктор объяснил - это растворы, которыми донор последовательно обрабатывает свой член.
       Дальше, как я поняла, на него надевала презерватив начальник отдела, девушка Саша.
       Эта Саша показалась мне угрюмой личностью, глядящей на мир из-под низко свисающей черной челки. И лишь через некоторое время поняла, что она покладиста, как ангел, и не угрюма, а просто скрытна.
       Но на первый взгляд Саша производила шокирующее впечатление.
       Она сидела за высокой стеклянной выгородкой в углу рабочего помещения, около глухой двери с домофоном. Перед ней стоял компьютер, у стены на стеллаже громоздились какие-то банки.
       Как и все сотрудницы, она имела халат, но он висел на спинке кресла. А работала Саша голой – не считая пары черных чулок с кружевными резинками, словно шаржирующими образ развратной медсестры. Тело ее состояло из пары грудей. В сравнении с которыми даже мои, понравившиеся доктору Шанину вымена, выглядели взбухающими прыщиками третьеклассницы. Огромные груди Саши лежали нижними частями на ее торсе – казалось, тяжесть вот-вот переломит фигуру – но были настолько упруги, что соски торчали вперед и даже чуть вверх. Впрочем, как они торчат, можно было догадаться только по большим бледным кружкам: сами соски скрывались под проткнувшими их железками в форме звезд. На руке у Саши болтался странного вида браслет; лишь спустя некоторое время я поняла, что она носит с собой электронные ключи от разных замков.
       Над бритым Сашиным лобком: трусов она не носила, как и приемщицы - синела настоящая, расплывшаяся и совершенно не опознаваемая татуировка. Когда Саша вставала, становилось ясным, что кроме груди у нее хорошая фигура, соразмерная задница, достаточно длинные, не худые и не толстые ноги и так далее. Но грудь затмевала все.
       В само производственное помещение – большой комнаты с забеленными наглухо окнами, где происходил половой акт - вело несколько дверей. Одна из кабинета, где расположились приемщицы. Другая – из коридора, который шел, как часто бывает в больничных учреждениях, внутри здания. Раньше такие коридоры делались из квадратных стеклянных блоков, но здесь он был отделан белыми панелями и производил впечатление туннеля.
       Часть помещения была занята донорской моечной; по другую сторону стены, в нашей комнате, располагались душевые кабины для нас – так тоже было принято в прежних зданиях, когда канализацию вели экономно.
       Перед моечной располагался закуток начальницы.
       У противоположной стены были выгорожено несколько боксов, какие раньше делались в кабинетах физиотерапии. Аккуратных, с белыми стенками, но без занавесок: процесс выработки семени шел на виду у Саши. Боксов оказалось достаточное количество; сначала у меня просто разбежались глаза, потом я сосчитала: семь штук занимали всю стену по ширине. Внутри каждого стояла кушетка, широкая и удобная. И в каждом висели часы.
       Когда мы с доктором вошли из бокового коридора в цех, в одном из боксов молодой белокурый парень ритмично работал задницей, на его спине так же ритмично вздрагивали более темные женские ноги - длинные голени с плотными икрами.
       Донор и приемщица трахались, не обращая на нас внимания.
       А мы подошли к выгородке начальницы. Дверь была открыта: я поняла, что Саша запирала свое помещение лишь уходя – мы вступили внутрь, доктор подвел к столу.
       Около компьютера стояли какие-то приспособления, но почему-то в глаза мне бросился белый пластиковый стаканчик.
       - Вот – доктор поднял его со стола. – Александра уже приготовила тару для продукта.
       Я заметила, что на стакане черным маркером написаны два номера: один пятизначный, второй просто 2. Я спросила, доктор пояснил, что длинный –код донора, а короткий – номер приемщицы. И только тут я поняла, насколько строг здесь контроль и жестки условия к гигиене.
       Потом, открыв дверь кодовым ключом, доктор вывел меня в коридор.
       Точнее, в глухой отросток. С одной стороны виднелась дверь, явно железная, с электрическим замком. Другая дверь была простой, но тоже запертой.
- Отсюда, – тихо сказал доктор, показывая на железную дверь, –
Проходят доноры. Своего рода секретный ход. О нем вообще мало кто знает.
- А там что ? – указала я на второй конец тупика .
- Там ход в лабораторию. Где делают препарат для искусственного
осеменения. И пока у нас Катьку пипирят, в осеменении какая-нибудь дура уже лежит в кресле раскинув ноги, ожидая, когда в нее загонят шприц со спермой.
- А почем обязательно дура ? – уточнила я.
- Потому что если у женщины нет детей, значит так решила природа. И
нет большей ошибки, чем поправлять решение. В итоге ничего хорошего все равно не выйдет.
- Но ведь вы этим занимаетесь?
- Мы этим занимаемся. - поправил доктор. – Поскольку иначе
человечество вымрет. А кроме того, это один из способов не умереть с голоду нам самим.
       Сзади раскрылась дверь отдела, вышла Саша в накинутом халате, держа стаканчик, из которого торчал завязанный узлом синий презерватив.
       Халат ее был рассчитан на небольшое окошечко лаборатории. Поскольку задница оставалась голой, чем не преминул воспользоваться доктор, когда девушка проходила мимо.
       Впрочем, Сашин зад, играющий на ходу, был столь аппетитным, что хлопнуть захотелось даже мне, женщине.
       Саша никак не отреагировала, даже не повернула головы.
       Электронной «таблеткой» открыла дверь и скрылась за ней.
- А сама лаборатория ?
- Это запретная зона, - строго сказал доктор. – По сути даже вот этот
коридорчик для вас запретный. Сюда может выходить только Сашка; да вы и дверь не сумеете открыть. Просто я вам в первый день все показываю.
       Пропищал замок, и Саша, синея татуировкой, вышла с какой-то бумажкой в руках.
       Я была уверена, что сейчас доктор ущипнет ее как следует и спереди, но он почему-то этого не сделал.
- Хотите взглянуть, куда сдается продукт ? – предложил он.
Я кивнула; я хотела знать все.
Мы подошли к двери. Доктор поднес таблетку, замок щелкнул, и дверь
приоткрылась. За ней белело глухое окошко с кнопкой звонка.
Я поразилась такой степени разъединенности.
- Чтобы в лабораторию попасть, нужно из нашего отдела выйти через
приемную к входу, и оттуда уже кружным путем, - словно прочитав мои мысли, сказал доктор. – Никакого пересечения с нами. Мы знаем, про них все, они про нас - ничего.
       Когда мы вернулись в отдел, Саша стояла, опершись руками на свой стол, а сзади ее наяривал тот самый белокурый парень, который только что провел сеанс – видимо, в порядке «психофизиологической разрядки». На нас они внимания не обратили. Я все-таки оглянулась – донор увлеченно трахал Сашу, а ее лицо под челкой хранило равнодушное выражение.
       Что касается Сашиной вызывающе сексуальной внешности и особенно невероятной груди, то ее предназначение я тоже поняла сразу, когда увидела процесс в целом.
       Помыв член, донор вышел к Сашиному столу. Надев одноразовые перчатки из большой коробки, Саша стала готовить его к сеансу.
       Смазала член чем-то еще, затем достала презерватив. Огромный толстый орган донора стоял плохо – причину я узнала потом – и аккуратно раскатать по нему защитный чехол было бы нелегко. Саша взяла ватный тампон, смочила чем-то и помазала себе грудь. Потом зажала полумягкий конец в толще молочных желез. Мужчина сделал несколько движений, держась за ровные плечи девушки. Когда она выпрямилась, член стоял как обелиск, и она обрезинила его без проблем.
       В самом деле, здесь все было продумано до мелочи.

[Sarikov]

6

       «Комната отдыха» приемщиц – так правильно именовалось помещение, где мои непосредственные коллеги коротали время между половыми актами - понравилась больше всего.
       Слепо забеленные окна не мешали ощущению света. В комнате свободно поместились три кушетки, шкафы, несколько стульев, пара столов. На одном из них в углу, имелся набор, привычный для коллектива, где сотрудники целый день сидят в одном месте: электрический чайник, банка с растворимым кофе, коробка печенья. Таблички на дверях обозначали душ и туалет - индивидуальные для нас. Поистине организаторы учли все, чтобы женщины, служащие живыми сосудами для сбора спермы, в свободные минуты могли прийти в себя.
       Когда доктор привел меня знакомить, обе приемщицы оказались на месте.
       Та, которую при мне трахал донор, сейчас разряжавшийся в грудастую Сашу – я узнала ее по смугловатой коже - лежала на кушетке. Вторая, очень белая, сидя на стуле и склонившись внимательно, занималась важным делом: пинцетом для бровей выщипывала ей не видные издали волоски на лобке.
       Обе были абсолютно голыми, как и предупреждал доктор.
       И обе в общем соответствовали описанному критерию отбора.
       Лежавшая была, наверное, идеальной с точки зрения внешности. Она состояла из двух частей. В нижней раздалась по-женски, имела выраженные бедра, напоминающие брусья, и очень длинные голени с хорошо очерченными икрами. А верхняя осталась худой; даже не мужской, а подростковой. Тонкие слегка волосатые руки, проступающие ребра. Груди представляли жалкое зрелище: каждая размером – включая толщину ! - не превышала мою ладонь. Только соски оказались невероятно длинными и, наверное, плотными, потому что даже сейчас торчали вверх. В довершение женщина была подстрижена под ноль и явно крашена басмой.
       Вторая представляла полную противоположность: белая и гладкая, довольно толстая, со свисающими ляжками и складками жира на боках. Над круглыми белыми плечами возвышалась большая красивая голова с замечательным профилем. Ей наверняка пошли бы густые и длинные кудрявые волосы. Но она тоже имела короткую стрижку, выкрашенную в черный цвет. Я не видела сзади, какая у нее грудь, зато отчетливо рассмотрела цифры 1340, написанные черным маркером на огромной левой ягодице.
       Доктор представил меня - лежавшую звали Катя, щипавшую Ада - женщины прервали свое занятие и с поразившим меня радушием предложили выпить кофе.
       Желая все понять с первого дня, я тут же спросила про номер на заднице Ады.
- Это не номер, - захохотала та, тряся складками боков. – Это время
последней сдачи. Тебе доктор говорил про срок акта 15 минут?
- Ну да, - вспомнила я. – Говорил вообще-то.
- Так вот, когда ты с донором идешь трахаться, Сашка рисует время,
раньше которого сперму сдавать нельзя. Иначе штраф.
- А почему на заднице ? – удивилась я.
- А не только на заднице ! – низким голосом отозвалась Катя, похлопав
себя по плоскому животу.
       И я увидела, что там чернеет написанное тем же почерком и тем же маркером «1125».
- А почему… Кому-то сзади, кому-то спереди ? – я была совершенно
сбита с толку.
- Нет, Настя, ты не поняла, - опять захохотала смешливая, как видимо,
Ада и повернулась.
       Прежде всего я обратила внимание на ее лицо. Если Катя была абсолютно невыразительна, как и вся ее верхняя часть, то внешность Ады поражала редко встречающимся в наше время благородством черт, которые оказались крупными, но невероятно женственными: большой рот, большой нос. большие глаза, высокий лоб под нелепым ежиком волос. Довершала картину родинка над верхней губой.
       А само тело спереди оказалось довольно богатым.
Большой, но ровный, не складчатый живот равномерно занимал
пространство от лобка почти до ключиц, и довольно неплохие груди лежали на нем рядышком. Обе были покрыты синяками разной степени зрелости, захватывавшими и большие бледные соски. Которые располагались необычно: не посередине, как у большинства женщин, а ближе к внутренним сторонам молочных желез, и сейчас соприкасались, и груди напоминали двух пухленьких подружек, загорающих голышом голова к голове.
       На животе чернело то же 1340, что и на заднице.
- А… зачем?
- Затем, что донор может тебя трахать в любой позе. И чтоб было видно
и спереди и сзади.
- Надо же, как все предусмотрено…- поразилась я.
И тут же заметила на белом животе Ады темное облачко смытых
надписей.
- А когда идешь… работать… в следующий раз, то старое время
стирается и на его месте пишут новое? – предположила я.
- Точно догадалась, умница.
- И скольких вы сегодня… обработали ? – осторожно спросила я, еще не
зная, что здесь можно спрашивать прямо, а что нельзя.
- Я четырех, Адка пятерых, - спокойно ответила Катя.
- Девять человек?! – изумилась я, вспомнив, что доктор говорил про
пять. – Почему так много ?
- Накладка вышла, – пояснила Ада, придвигая к себе печенье. – Один
после командировки, другой вчера сутки дежурил, еще у кого-то еще что-то… Бывает так время от времени.
- Еще не так бывает, - усмехнулась Катя. – Вот когда набежит человек
пятнадцать, новеньких наберут, а у нас обеих менстр.
- И что тогда ?
- Тогда настоящий аврал. Оксанка приходит, Сашка сама готовит и сама
же трахается.
       Теперь я поняла: слова доктора о том, что здесь все совокупляются и все взаимозаменяемы – не пустой звук. А объективная реальность. С которой, независимо от желания, придется мириться.
       - Но и сегодня было неслабо, - сказала Ада.
- И что… Как это ?
- Нормально, – Катя улыбнулась, поняв невнятно сформулированный
вопрос. – Как видишь, обе живы-здоровы…
- И даже в меру упитанны.
- А почему ты пять, а Катя четырех, а не наоборот ? – продолжала я,
решив узнать в первый раз как можно больше.
- Потому что у Ады влагалище большое, - ответила за напарницу Катя.
- Ведро, - гордо кивнула Ада. – Без ручки, зато с ногами.
- А из девятерых один был Валерка, у него член толщиной с мою ногу.
Только Ада может принять.
       Эти слова я вспомнила потом, когда увидела, как Саша возбуждает между грудей невероятно огромный член. Я изучила мужскую природу достаточно – в частности, знала, что мужчина любит разнообразие. И если есть возможность, будет трахать то сухощавую Катю, то жирную Аду, то еще кого-то, но обязательно попеременно. И если чрезмерный размер члена привязывает навсегда Аде, то он станет требовать предварительной подпитки Сашиными грудями…
- Кстати, покажись-ка ты, - просто сказала Ада.
- В каком смысле?
- В прямом.
Ощутив стеснение всего на долю секунды, я сняла халат и повесила его к
двум другим.
- А ну повернись, красавица, - скомандовала Катя.
- Пройдись взад-вперед, - уточнила Ада.
Я прошлась, повернулась, подняла и опустила руки, потрясла грудями в
разные стороны. Напарницы рассматривали меня внимательно, разве что – в отличие от доктора - не щупали.
- Ну Катька, остались мы с тобой без работы ! – добродушно
подытожила Ада.
- Почему ? – насторожилась я.
- Ты на нас посмотри и на себя. Готова спорить, что если б им можно
было, сейчас все выбрали бы только тебя.
- Но…
- Ты Адку не слушай, она сейчас наговорит и возьмет недорого.
Распределяет Саша, чтобы все имели одинаковую выработку. Но вниманием ты будешь пользоваться однозначно.
- На психофизиологической разгрузке ? – ухмыльнулась я.
- На ней особенно.
И все трое засмеялись.
       С моими новыми коллегами по цеху мне с первой секунды было необычно легко и просто. Сначала я даже подумала, что их радушие наиграно.
       Поскольку везде, где мне приходилось работать, баб имелось огромное количество и жили они, как скорпионы в банке.
       Но уже через несколько дней, я поняла, что коллектив здесь хоть и чисто женский – исключая импотента доктора – но удивительно бесконфликтный.
       Подумав как следует, я поняла причину.
       Женщины ссорятся друг с другом не только из-за природной вздорности – которая, конечно, составляет основу женского характера - но прежде всего потому, что в любом коллективе их больше, чем мужиков. И они подсознательно сражаются за самцов. Здесь же на несколько женщин приходилось неимоверное количество доноров, каждая оказывалась оттраханной по несколько раз на дню, и причин для ссор на пустом месте не возникало.
       Очень скоро я узнала о работе центра все… Ну почти все, наиболее важное для меня.
       По медицинским нормам самой жизнеспособной, а значит самой лучшей для использования, считалась утренняя сперма. Поэтому с началом дня в цеху вскипала, работа, Саша едва успевала надевать и снимать презервативы и относить продукт в другой отдел, да еще в промежутки позволяя пользоваться своим влагалищем исключительно в целях удовольствия. Но по разным причинам не все доноры могли приходить с утра, поэтому дозы, предназначенные не для немедленного осеменения, а собираемые на продажу в банк, принимались в любое время. И отдел не закрывался до вечера.
       Впрочем, приемщицы чувствовали себя здесь так уютно, что даже при гарантированном отсутствии доноров домой не никто спешил. Ведь сюда подбирали подобных мне – одиноких и бессемейных.
       И мы сидели, и болтали все свободное время – три нагие медицинские проститутки, развалившиеся в удобных позах. Ада, не помещаясь огромной задницей с комфортом на один стул, восседала на двух, бесстыдно – с точки зрения абстрактного наблюдателя - выставив темно-коричневые половые губы, выделяющиеся между очень белыми ляжками. А Катя любила занять место у окна, где можно закинуть одну ногу прямо на подоконник.
       Я никогда прежде не сидела в компании голых женщин. Но меня почему-то не шокировало принятое здесь положение. Ведь обе женщины, несмотря не далеко не сексапильный вид, были ухожены и от них веяло чистотой, как от самого доктора.
- …Девчонки !
В комнату отдыха, размахивая грудями, влетела Саша и остановилась на
пороге.
- Заходи, - сказала Катя.
- Я… что-то спросить хотела, – ответила девушка, покосившись на меня.
– Вспомню – зайду. Попозже.
Я мгновенно догадалась, что здесь происходит еще нечто и я как
абсолютно новенькая пока все-таки кажусь лишней. Допив кофе и взглянув на часы, я натурально сделала вид, будто мне надо съездить на прежнюю работу, подписать приказ об увольнении и взять трудовую книжку.
Напарницы тепло со мной попрощались, а Катя – не одеваясь – помогла
найти выход через параллельный коридор в Оксанину приемную.

[Sarikov]

7

       Сначала я присматривалась, даже не высовываясь из комнаты, так что никто из доноров меня не видела.
       Работа, увиденная даже со стороны, меня поразила в первый день.
       Но еще больше потрясла «физиологическая разрядка» - точнее глубина ее и полнота. Хотя посторонний человек назвал бы это элементарной половой разнузданностью.
       Приемщицы работали в соседних боксах.
       Катя на спине, Ада на четвереньках: при ее комплекции это был самый простой способ вхождения.
       Обе донора время от времени посматривали на часы.
       Наконец тот, что лежал на Кате, ускорил фрикции. Коричневатые мускулистые ноги женщины болтались в воздухе, время от времени ударяя его по спине.
       Через минуту, не издав ни звука, он извлек из ее недр член с мешочком семени на конце.
       Придерживая презерватив, донор направился к Саше. Катя слезла с койки и пошла следом: оба исполнителя расписывались в журнале до и после сеанса.
       Поставив закорючку, женщина вернулась в комнату отдыха и сразу поставила кофе. Она не пошла подмываться: после работы в презервативе, этого не делали. Спринцевались, - каждая из собственной спринцовки особым раствором – перед сеансом. А сейчас Катя села, привычно подняв ногу на подоконник. Я уже успела отметить, что после сеансов приемщицы всегда сидят в самых непристойных позах: видимо, пятнадцать минут механического секса в презервативе приносили усталость и требовали расслабления. Сейчас я заметила, что на ее больших губах и даже на внутренних поверхностях бедер что-то поблескивает. Хотя после сеанса на одна капля спермы не могла вылиться наружу. Я хотела спросить, что это, но отвлеклась на происходящее в цехе.
       Не знаю почему, но я сразу полюбила смотреть, как доноры разряжаются с Сашей. Это зрелище приносило мне самой странное, почти сексуальное удовольствие.
       Отдав мешочек, донор остался у стола, ожидая, пока Саша вернется, отдав стакан.
       Я догадывалась, чего он ждет.
       Я также видела, что в этот день Саша вопреки обыкновению была не голой, а в черных плотных трусах, и понимала причину того.
       Донор дождался, между ними начался разговор. Саша как всегда, говорила тихо, но она несколько раз показала на свои трусы. Потом раздался громкий голос донора:
- Нет, в рот я не хочу!
Саша пожала плечами и сняла трубку внутреннего телефона. Я сразу
поняла, что она звонит доктору и почти догадалась, зачем.
       Меньше, чем через минуту, по боковому коридору пролетел цокот каблучков, и в нашу комнату вошла совершенно спокойная Оксана.
- На разрядку ? – спросила Катя.
- Ну да. У Сашки менстр, про Настю еще не знают, - спокойно ответила
та.
       Оксана разделась быстро и не стесняясь нас; было ясно, что такой вариант привычен и для нее
       Когда секретарша сняла брюки, я отметила, что ляжки ее имеют грушевидную форму, любимую большинством мужчин. А груди оказались длинными, словно дыни в авоськах. В нижней части они имели форму, объем и, наверное, массу, а сверху прикреплялись к телу на одной коже, будто молочные железы отделились от торса и болтались в мешках. Хотя по-своему это было даже красиво. Мешки свесились на живот, который подкачал: не сократившись после быстрых родов, он у Оксаны оказался дряблым, в складках и морщинах.
       Оксана заметила, что я ее рассматриваю, хихикнула, взяла грудь и засунула сосок в рот – я тоже могла сама себя сосать, как всякая не обделенная выменем женщина, но у Оксаны это получилось виртуозно. Сосок на второй груди сам по себе встал и затвердел.
       Оксана довольно усмехнулась. Потом взяла обе груди и широко растянула в стороны. Торс у нее был таким широким, что посередине оставалось много места. И когда Оксана отпустила молочные железы, они полетели навстречу, шлепнулись друг об друга с влажным звуком, потом отскочили и шлепнулись еще раз.
       Видимо, это был ее коронный номер.
       Спустив трусы и глотнув кофе из Катиной чашки, Оксана поспешила в цех. Оставшись в одних туфлях: мне казалось, что на месте любого мужика у меня встал бы член от одного обещающего цокота ее каблуков.
       Донор ждал ее, поигрывая органом.
       Я видела, как они перекинулись парой слов – видимо, уточняли позу.
       Потом парень лег на койку, а Оксана, разведя красивые ляжки, ловко и привычно насадилась сверху. И я невольно отметила, что еще одним некрасивым местом ее тела оказались колени: в такой позе они казались слишком большими и костистыми. Мужчина поймал из-за спины ее длинные груди, и они принялись качаться. Оксана смотрела на меня – точнее, на нас с Катей – без выражения на привычном ко всему лице.
       Тем временем, взглянув на часы, напарник Ады звонко хлопнул ее по окорокам, всколыхнув жирные телеса, потом быстро-быстро сыграл задницей и почти сразу вышел.
       Сдав дозу и расписавшись, он оглянулся на разряжающуюся пару. Уже не ведя переговоров с Сашей, вернулся и сел в соседнем боксе. Видимо, ожидая своей очереди..
       Вернулась Ада, потная и чем-то страшно довольная – тогда я еще не знала что она кончает при каждом сеансе – и они с Катей, взглянув на Оксану, стали спорить, кончит ли парень в такой позе или потом попросит перевернуться и ляжет на нее сам.
       Ни та, ни другая не оказалась права: сняв Оксану с себя, донор опрокинул ее на живот, а сам сел сверху, обхватив ее ляжки волосатыми бедрами, и, разведя ягодицы, воткнул член практически вертикально. Наверняка не во влагалище, а в задний проход, поскольку Оксанино лицо на миг исказилось то ли от боли, то ли от напряжения. Она лежала, сотрясаясь под ударами сидящего на ней мужика, крепко схватившись за край кушетки. И по-прежнему смотрела в нашу сторону, но я заметила, что на лице ее возникло новое – странное и блуждающее выражение.
       Помолотив сверху, донор перевернул Оксану еще раз и теперь уже в самом деле лег на нее, подсунул руки под ягодицы и по методичным, почти спокойным движениям его задницы я догадалась, что теперь он собрался кончать.
       А Оксана, чьего лица не было видно, вдруг приподнялась над кушеткой, опираясь на локти и затылок. Через несколько секунд она стояла мостом, удерживая на весу немаленькое мужское тело. Очень тихо крякнув, донор дернулся и затих, повиснув на выгнувшейся Оксане.
       Едва он выдернул из нее свой член и, зажав рукой мокрую головку, пошел мыться, как выскочил парень из соседнего бокса.
       Он налетел на Оксану, как ураган, и сразу начал трахать ее всерьез. Со стороны казалось, что он изо всех сил пытается уложить женщину плашмя и придавить ее собой, а она, тоже изо всех сил, сопротивляется этому. Мы наблюдали молча. Это был не рабочий сеанс и даже не просто разрядка. Мы видели настоящий половой акт. Совокупление двух диких зверей, каждый из которых спешил получить удовольствие вперед другого. Само тело Оксаны, по прежнему дрожащее железным мостом, излучало блуждающее удовольствие.
       Наконец женщина выгнулась особо сильно: казалось, партнер удерживается на ней, лишь зацепившись половым членом – а потом обмякла и упала, как сломанная кукла. Донор схватил ее грудь – мне показалось, всосал в себя всю молочную железу целиком - и заработал так, что до нас донесся стук железного каркаса.
       Наконец и он захрипел, ударил несколько раз Оксану изо всех сил и распластался на ней, не выпуская груди изо рта.
       Потом встал, мутно оглядываясь. Лицо его горело.
       Оксана сползла с кушетки и, покачиваясь, пошла к нам.
       Она сияла, словно освещенная изнутри.
       Хотя на левой груди ее вокруг соска краснели два выразительных полукруга от укуса, обещая через пару дней превратиться в желтые синяки, привычные на грудях Ады.
- Ну как ? – поинтересовалась Катя. – Все нормально?
- И еще как, - Оксана ошалело улыбнулась. – Вот как…
Она напряглась, по ее дряблому животу прошла судорога, что-то
булькнуло, и сперма потекла сразу по обеим ногам.
- Неплохо, - подтвердила Ада.
- И сама кончила… - счастливо добавила секретарша.
- Мы видели.
- Вот это работа, Настя, а ? – сказала она, и я не сразу поняла, что она не
шутит, а говорит всерьез. – Сиди себе в офисе, не дергайся, никуда не звони, никого не ищи. Сами позовут и оттрахают по самые уши без всякого риска…
       Одарив нас счастливейшей из улыбок, Оксана открыла дверь душа.
- Туфли сними ! – остановила ее разумная Катя. – Испортишь сейчас в
один миг.
Переливаясь и краснея, Оксана скинула туфли, которые упали на пол с
невероятно эротичным стуком и скрылась в душе.
- Катя ! – Саша возникла на пороге бесшумно, как привидение. – Теперь
он еще тебя просит.
- Просит так просит, - спокойно сказала приемщица, отставляя
недопитую чашку. – Желание клиента, точнее его члена, есть закон.
       И невозмутимо пошла в цех, где на краю кушетки сидел парень, только что кончивший с Оксаной.
- Слушай…- сказала я. – А что… Разве… Разве разрядка положена не
только с одной женщиной ? Доктор мне что-то не говорил…
- Если бы доктор сказал тебе сразу все, ты бы развернулась и ушла, –
усмехнулась Ада. – Донор имеет право разрядиться в день сдачи сколько угодно раз и с кем захочет.
- То есть после сеанса мы становимся именно проститутками, - зачем-то
подчеркнула я.
- Точно так. Только высокооплачиваемыми и на окладе.
Я покачала головой, глядя, как Катя сидит на кушетке, энергичными
движениями насасывая донору изрядно покрасневший член.
- Сейчас Катька ему покажет китайскую акробатику, - сказала Ада,
проследив мой взгляд.
- Да уж…
- А что ты хочешь ? – серьезно добавила напарница. – Посуди сама.
Парню двадцать четыре или двадцать два года, он готов трахать все, что движется, а ему позволяют поепстись один раз в пять дней и то, с кем укажут. Правда, за хорошие деньги.
- Представляю, - согласилась я.
- Это что… Бывали случаи, когда молодой донор трахал после сеанса
всех имевшихся женщин – еще пять звизд подряд. Сашку, Оксанку и трех приемщиц, включая ту, в которой уже отработал. И такое не один раз было…
       Я покачала головой, не зная, что ответить.
       Я вспомнила слова доктора о сексуальной тюрьме и о том, что здесь все совокупляются друг с другом. Вспомнила мельком слышанные в самый первый день сообщение Оксаны о том, что ее «вызывают в цех». Сообразила, что в шкафу для гигиенических принадлежностей, кроме трех отделений, поименованных конкретно для нас, лежали еще какие-то полотенца и салфетки. И поняла, что здесь все предусмотрено на тот случай, что кроме нас, будут трахать и Оксану, и Сашу.
       Правда, Саша никогда не принимала душ.
       В обычные дни ее трахал практически каждый донор, и она весь день ходила облитая мужским потом, с текущей по ногам спермой, в запятнанных, подсыхающих и снова намокших чулках. Вероятно, в ощущении полной оттраханности она имела какое-то свое, особое удовольствие.
- И самое главное, - словно ловя мои мысли подытожила Ада. – Все всем
довольны.
Я кивнула.
То, что делалось здесь помимо сдачи донорской спермы, нельзя было
назвать иначе, чем развратом и непотребством.
Но меня это абсолютно не шокировало; и хотя работать я еще не начала,
работа мне уже нравилась.

[Sarikov]

8

       Через несколько дней я чувствовала себя полностью своей.
       Время от времени понижая голос, напарницы посвятили меня в оставшиеся тайны заведения.
       Как я поняла, в общем они изнывали от скуки; неделю за неделей проводили подобно, наложницам гарема: сидели голые и всегда готовые к сеансу или «разгрузке».
       Но хотя количество половых актов за день порой исчислялось десятками, общее время, проведенное в боксах, не превосходило пары часов. Остальную часть дня они бездействовали: точили лясы, обсуждали мужиков, щипали друг другу лобки и промежности… В общем занимались обычной женской чепухой.
       Возможность рассказать все известное новому человеку их окрылила и на меня вылился целый ушат информации.
       Оказалось, что Катя – бывший врач-педиатр, Ада – учительница химии. Последнее меня потрясло; я всегда считала любую учительницу эквивалентом старой девы. Разумеется, обе были одинокими, только Ада жила со старухой матерью, а Катя с сестрой, имевшей мужа и ребенка.
       Обе души не чаяли в работе и совершенно искренне говорили, что здесь им лучше, чем дома.
       Во что я верила: сама-то я жила одна, и просто не могла представить, как можно сосуществовать со старой матерью или находиться возле семейной сестры в положении приживалки.
       Оксана была матерью-одиночкой и страшно держалась за место.
       А насчет Саши я узнала такое, что сразу переменила отношение к ней. Ей исполнилось всего двадцать два года, то есть она годилась мне в дочери. Но что-то совершив в детстве, она успела отсидеть семь лет в тюрьме. Где – что неудивительно при таких грудях – надзирательницы сделали из нее пассивную лесбиянку. Какой она и осталась, хотя сохранила способность принимать мужчин. Доктор взял ее на работу под свою ответственность, причем не подделывал документы, а оформил официально и постоянно объявлял ей благодарности, чтобы накопить материал для снятия судимости. К тому же Саша училась заочно на экономиста.
       Получалось, что все сотрудники оказались не то чтобы ущербными но все-таки людьми без нормального быта, и работа стала им дороже дома.
       Доктор Шанин, естественно, был женат и имел детей, но ни от кого не скрывал, что с женой не живет уже много лет и даже спят они в разных постелях. То есть и он оказался одним из нас.
       Но больше всего меня поразил факт, что трахаясь с абсолютно чужими мужиками, женщины кончали по-настоящему.
       Это казалось тем более непостижимым, что здесь привычные явления – точнее их привычная оценка – были перевернуты с ног на голову.
       Ведь у нормальных обычных людей – к которым я себя причисляла – секс всегда был таинством. То есть действием, требовавшим уединенности, гарантированности от постороннего глаза и помех. Совокупление считалось интимным делом, касающимся только партнеров.
       А здесь все совокуплялись при всех – то есть трахались одновременно на глазах друг у друга, на глазах следящей за процессом Саши и кого-то, кто отдыхал в комнате. Секс из таинства превратился не просто в производственный процесс, но в занятие. которым приходится, не стыдясь, заниматься на глазах посторонних зрителей.
       Правда, Ада говорила, что сначала боксы имели занавески, и можно было задернуться, создав иллюзию уединения, но потом из сняли, дав Саше возможность видеть сразу всех и следить, чтоб процесс шел нормально, а доноры не причинили неудобств приемщицам.
       Низвержение секса с пьедестала тайны поразило меня больше всего. И, как оказалось, так жить было можно, так жили приемщицы и доноры, и не испытывали никакого неудобства от публичности.
       Привыкли настолько, что женщины научились испытывать публичный оргазм.
       Я заговорила об этом как об удивившем меня явлении после впервые увиденной «разрядки» с Оксаной.
- Ничего особенного тут нет, - возразила Катя. – Это нам в голову
вдалбливали, что женщина не может кончить с партнером в первый раз и так далее. На самом деле, когда работа заключается в беспрерывном траханье, и все разговоры только про него, то так настраиваешься на секс, что можешь кончить с кем угодно.
- Надо же…- протянула я. – Я даже представить не могу.
- Та же Оксана – я не знаю, как она живет, - продолжала Катя. – То есть
прекрасно знаю. Ей, как и всем нам, трахаться на стороне запрещено. Она признавалась, что весь день сидит у себя в приемной, а сама непрерывно ожидает, когда ее вызовут в цех. И так сильно себя настраивает, что почти всегда кончает, кто бы и как ее не трахнул.
- А ты сама кончаешь ? – поинтересовалась я.
- Кончаю. Правда, не сразу научилась и в общем до сих пор выходит не
очень легко. Но все-таки раз в день выходит.
       Она налила себе кофе и добавила с усмешкой:
- Чем может похвастаться не всякая замужняя женщина с отличной
семьей.
- Может быть, и я тоже научусь…
- Да ты на меня не смотри. Ты вон с Ады пример бери. Она вообще при
каждом акте кончает.
- Серьезно ?! – я с недоверием уставилась на Аду.
- Да, представь себе… - кивнула она. – Скажу больше: я кончаю даже во
время каждого сеанса!
- Во время сеанса ?! – изумилась я. – Когда тебя просто пятнадцать
минут молотят резиновой кишкой?
- Ага. Тут на самом деле неважно, чем тебя молотят и сколько. Главное
настроиться…
- А вообще кончать во время сеанса разрешено ? – спросила я. - Мне
доктор насчет этого ничего не говорил.
- Разрешено. Но тихо и без эксцессов.
- В каком смысле без эксцессов ?
- Чтоб партнера не завести по-настоящему и презерватив не соскользнул.
Или не порвался. Тогда штраф обоим.
- Сложно все, - вздохнула я.
- Научишься, - Ада потрепала меня по плечу. – Все гораздо проще, чем
кажется на первый взгляд.

[Sarikov]

9

       Побывать в боксе мне пришлось раньше, нежели я предполагала.
       Причем не по производственной причине.
       Точнее, по причине вторичного производственного порядка.
       Иными словами, мною попользовались для разрядки.
       Я не выходила в цех, не показывалась около Саши, но каким-то образом доноры все-таки узнали о моем появлении. И, вероятно, их лишили покоя мои груди.
       Однажды в довольно напряженный день, когда Катя и Ада работали почти непрерывно, а я сидела одна и по установившейся привычке придирчиво осматривала волоски, пробивающиеся на регулярно выбриваемом лобке, в комнату отдыха вошла Саша.
       В заляпанных спермой черных чулках, со звездами и угрюмо сдержанным взглядом из-под челки.
- Новенькая Анастасия, на вас заказ…
- Во-первых называй меня на ты, - сразу остановила я, не желая
разделения отношений. – Ты Катю и Аду не выкаешь?
       Саша молча пожала плечами.
- А во- вторых – что такое заказ ?
- Донор просит… тебя на разрядку.
       Меня на «разрядку»…- пронеслось в голове. – Начинается то, что станет нормой жизни…
Я провела уже несколько дней, вращаясь среди секса, однако все еще как
бы оставалась невинной. Но наконец час настал: меня потребовали в койку. Причем не работать в медицинском смысле, а послужить бесплатной проституткой, ублажая незнакомого мужчину.
- А доктор ?
- Николай Николаевич разрешил, - спокойно ответила Саша.
- А нужно… Подмыться, проспринцеватьтся ?
- На разрядку ничего не нужно.
Я встала и покорно проследовала за Сашей. Ноги вдруг стали ватными.
Навстречу прошла Катя – видимо, возжелавший меня работал с ней.
Около койки стоял белобрысый – почему-то большинство доноров
оказывались белобрысыми – парень с членом средней длины. Я собрала всю решимость и двинулась к нему.
- Подожди, - Саша остановила меня за руку. - В журнале распишись.
- В каком журнале… О чем расписаться ?
- В журнале учета произведенных операций, - пояснила девушка, заводя
меня за выгородку. – В последней графе. Расписываешься, что совершила половой акт с донором номер таким-то в порядке взаимного согласия.
- А… зачем ? – тупо спросила я.
- Затем, чтобы внести юридическую чистоту. Ты заранее
подтверждаешь, что трахалась добровольно, это исключает дело об изнасиловании.
- Но разве ?..
- Ладно, потом поймешь, когда подольше поработаешь. Расписывайся и
иди, человек ждет.
Я послушно написала свою фамилию в конце последней строчки. И Саша
повела меня обратно.
- Вот Анастасия, - сказала она донору. – Можешь расслабиться.
- Здравствуйте, - ответил парень, и это меня страшно удивило.
Потом я узнала, что доноры обычно вообще стараются не замечать
приемщиц, а обращаются с нами просто как с ходячими влагалищами.
- Как мне лечь… или сесть, или встать ? – подавляя внутреннюю дрожь,
уточнила я.
- Пожалуйста, сядьте на край койки, - попросил тот, в самом деле
оказавшись невероятно вежливым. – На самый край. И ноги поднимите… Чтобы я мог… вас… стоя на полу.
Я села, подняла ляжки и обхватила их, не зная, что делать еще. Не ожидая
помощи, парень очень уверенной рукой раздвинул мне губки и вогнал в меня член. Впрочем, ничего странного в том не имелось: только что отработавший орган был скользким, из него еще сочилась сперма.
Потом он двумя руками крепко стиснул мои груди – дались же они им…
А я взяла его худую задницу и прижала к себе.
       И он начал меня трахать.
       Быстро, глубоко и ритмично. Дыша с явным удовольствием.
       Давай, мальчик, - думала я о нем, годящимся мне в сыновья. – Давай, зайчик, жарь старую тетку. Ты только что за хорошие деньги трахнул другую, почти такую же, чтоб сделать благое дело: ты получил сомнительное удовольствие, но твоей мутной жидкостью осеменят какую-нибудь дуру, захотевшую иметь детей все равно от кого, и через девять месяцев поголовье человечества увеличится на одну единицу. Такую же белобрысую и с такой же маленькой задницей. За это ты имеешь право расслабиться и трахнуть меня уже от души… Так не стесняйся, отрывайся по полной… Дави до синяков мои молочные железы – мне они все равно уже на хер не понадобятся - крути соски, накачивай влагалище, можешь даже попытаться порвать мне матку – все равно не выйдет – но ты это заслужил…
       Алюминиевый каркас, скрежеща, ходил ходуном: в соседнем боксе раком отделывали Аду.
       Мой пацан молотил все ритмичнее, а у меня в голове вертелась мысль, что по возрасту он мог бы быть моим сыном. Я заметила, что многие доноры снимают темных очков; их имен мы не знали, в журнале они числились под номерами. Возможно, среди таких встречались семейные молодые мужчины, заключившие контракт с Шаниным, чтоб заработать деньги. И опасавшиеся, что придется трахать какую-нибудь знакомую женщину, которая потом поделится с его женой – «а ты знаешь, пока твой меня не выгреб, я и не знала, что бывают такие кривые члены» - или еще что-то в этом роде. Поступая так же, как Катя и Ада – хотя, по большому счету не имея на то никакой реальной необходимости - я коротко подстриглась и перестала краситься. Меня вряд ли узнал бы кто-нибудь из прежней жизни. И не исключалась вероятность, что женатый сын – с которым отношения мои давно прекратились - придет поработать в темных очках и я не узнаю его и он не узнает меня, и мы трахнемся… И что самое ужасное – может быть, даже в разрядке, без презерватива, и он вольет сперму туда, откуда появился сам…
       Ты придешь и осеменишь родную мать, - воспаленно думала я. - И если по невероятной случайности я забеременею, то у меня родится одновременно и сын и внук, а у тебя – сын и брат, и…
       Откуда взялся этот явный бред, я и сама не знала – скорее всего, от нервного напряжения, созданного долгим ожиданием такого вот заказного секса. Но дикая фантазия страшно меня возбудила и я начала непроизвольно подыгрывать мальчишке тазом. Который у меня не уступал по объему молочным железам.
       Я почувствовала, как парень отреагировал молниеносно: фрикции сделались более глубокими, а дыхание стало сбиваться. И наконец, отпустив груди, он схватил меня за бедра, погрузил пальцы в мою задницу и всем усилием небольшого тела попытался оторвать меня от кровати чтобы надеть на себя еще глубже.
       Я притянула его за плечи, и выпятив бюст, прижалась изо всех сил, обжигая касанием своих сосков, всего своего привлекательного, как оказалось, тела. Парень нашел мои губы и впился, неумело орудуя языком.
       Я угадала первый толчок и на секунду сжала влагалищные мышцы: по прежнему опыту я знала, что мужчинам нравится, когда им запирают первую струйку: в члене почти до боли повышается давление, которое потом прорывается диким наслаждением, стоит его отпустить.
       И когда я проделала штуку до конца, парень тихо застонал, а я – хоть прекрасно знала, что внутренности чувствуют только лед, кипяток и острую боль – ощущала льющуюся внутрь первую на новой работе сперму.
       Когда он спустил все и на секунду замер, я хотела по старой привычке вынуть его член, обжать ему яйца и выдавить себе на лобок остатки. Но решила, что я все-таки на работе, а не дома со случайным любовником – каких меня не было уже лет восемь ! – поэтому дождалась, пока донор вышел из меня сам, спрыгнула с кушетки и молча пошла в комнату отдыха.
- С крещением ? – спросила Катя, по обыкновению пьющая кофе.
- Ну не совсем с крещением, - я пожала плечами. – Не сеанс…
- Но все равно тебя вые…ли ?
- Вые…ли, - кивнула я.
- Ну так и поздравляю с крещением.
Катя говорила беззлобно, но в ее словах я улавливала донный смысл:
«поздравляю тебя с тем, что ты тоже стала проституткой, как и все мы тут, сходила по вызову и тебе в дырку воткнули безразличный тебе член, который столь же безразлично хотел получить удовольствие».
Разумеется, так оно и было; мы служили вроде бы просто телами для
вполне серьезного удовлетворения сначала медицинских, потом физиологических нужд. Но тонкости мало значили. Порядочная женщина все равно назвала бы нас шлюхами.
       Да и черт с ними, с порядочными, – подумала я. – Сорок три года я прожила порядочной с нулевым результатом. Остаток жизни можно попробовать быть непорядочной.
- Поздравления принимаю, - с улыбкой ответила я. – С меня торт или
как ?
- Как хочешь. Хотя работу прочувствуешь, только после сеанса.
       Все равно я была счастливой и расслабленной. Я не пошла подмываться. Я хотела подольше сохранить внутри сперму молодого. Просто так – чтобы знать, что во мне мужское семя; это доставляло странное удовольствие.
       Я знала, что строение моих внутренних половых органов самое типичное и сперма, влитая в не слишком большой дозе не выльется наружу, если я не стану специально тужиться. Я вспомнила годы, когда у меня были… бывали мужчины. Обычно все они после того, как я кончила, вызывали если не отвращение, то по крайней мере безразличие. А вместе с тем желание вымыться и как следует проспринцеваться. Но случился период, когда я около года встречалась с женатым мужиком, который был довольно приятным… был, пока не исчез без предупреждения - так вот, его жидкость я не выполаскивала, а оставляла на месте до утра. Я засыпала, зная, что она не выльется даже если я буду ворочаться. Иногда – в случае командировки жены – он оставался у меня на ночь. И будил меня половым актом, и говорил что вчерашняя сперма сохранилась и по ней особенно приятно трахать. Когда он не ночевал, я утром шла в душ. Из меня текла уже не сперма, а прозрачная водичка с не очень приятным запахом. Видимо, все нужное и полезное организм впитывал за ночь, оставляя лишь пустой шлак.
       Эти странные воспоминания блуждали в моей голове а я, не отдавая себе отчета, села в развратнейшей позе. Одну ногу закинула на стол вторую, подобно Кате – на подоконник. Мною командовало тело, которое хотело сообщить всем: вот, глядите, меня только что потрахали по службе и сейчас внутри полно спермы.
       Чтобы не забывать о том, я время от времени запускала в себя палец, доставала и нюхала. Палец оказывался влажным и скользким и пах живым.
       Катя пила кофе, смотрела на меня и беззлобно посмеивалась.
- Ага ! – приветствовала меня ввалившаяся после сеанса Ада. – По
всему вижу, мадам, что вас наконец распечатали.
- Да кто его знает… - усмехнулась я. – Сама не пойму.
- Сейчас разберемся.
Ада склонилась ко мне, обдав приятным запахом свежего пота и без
всякого стеснения залезла внутрь. Я даже не успела отпрянуть, как она уже с самым серьезным видом обнюхивала свой собственный палец.
- Сперма, - сообщила она через некоторое время. – Причем свежая.
Мы с Катей молчали. Ада исследовала меня еще раз. Я уже не дергалась.
- Теплая…
Она лизнула палец.
- Приятная на вкус - мужчина без вредных привычек. Молодой. И судя
по всему… судя по всему… Нужна еще одна проба…
Как ни странно, мне было почти приятно, когда ее палец вошел в меня в
третий раз.
- Судя по всему, блондин, - с серьезным видом заключила Ада.
- Откуда ты решила, что блондин ?! – изумилась Катя.
- По запаху, вкусу и оттенку.
- Нет, серьезно, Адка !
Толстуха подмигнула мне.
- Разве можно по сперме определить цвет волос… Это что-то новое в
медицине?
Я еле сдерживалась.
- Это очень новое в медицине, – с непроницаемым видом подтвердила
Ада.
Но тут же не выдержала и залилась смехом:
- Особенно если учесть что нас с Анастасией трахали в соседних боксах.
Катя не обиделась за розыгрыш. Мы смеялись, пока не устали. Потом
принялись за кофе. В череде доноров, видимо, настал перерыв.
- И самое ужасное девчонки, - призналась я, жуя сладкое печенье. –
Что когда этот двадцатилетний блондинчик во мне молотил, меня посетила фантазия, будто это мой сын.
- Хм, - без осуждения пробормотала Катя.
- Что он пришел в темных очках и меня не узнал. И трахает родную мать
без презерватива, и что из этого выйдет…
- Ну ты фантазерша, - одобрительно сказала Ада.
- А что… Нет ничего невозможного в этом городе, – Катя пожала
худыми плечами. – Меня, например, несколько раз трахал сосед по подъезду. Именно в черных очках – тайком от жены. Но я предусматривала такую возможность.
       Она провела по своей голове, похожей на ежик.
- А вне работы хожу в парике. И сильно крашусь.
- Не узнал ? – уточнила я.
- Ни одним намеком.
- Ну и как сосед ? – плотоядно усмехнулась Ада.
- Сосед как сосед, - поморщилась Катя. – Один член, два яйца.
- Но ты с ним хоть раз кончила ? – не унималась напарница.
- Даже не старалась. С ним невозможно было. Он оттарабанивал
пятнадцать минут, вцепившись мне в задницу, сдавал презерватив и убегал. Без всякой разрядки. Боялся, что кто-нибудь узнает.
- А в самом деле – донора могут узнать ? – поинтересовалась я.
- Ни фига, - серьезно сказала Ада. – Тут конспирация круче, чем у
Гитлера в бункере.
- Расскажи, - попросила я.
Мне было интересно все.
- Данные доноров знает только Шанин. Они у него в центральном
компьютере. Каждый имеет кодовый номер, по которому и работает.
- Только по номеру ? – удивилась даже Катя.
Я поняла, что она жила в каком-то своем мире и до моих вопросов ей все
эти тонкости были в общем по барабану. В отличие от Ады, которая по характеру стремилась пролезть в любую дырку.
- Да. Только по номеру. Даже у Оксаны в компьютере одни номера.
Она ведет учет сеансов, потом передает данные в бухгалтерию – мы же при ЖК числимся – на оплату. Но там тоже как-то хитро сделано. Ну не бухгалтер я, не знаю. Но фамилий нет.
- Но как Саша их пускает ? – спросила Катя. – Они же в домофон ей
что-то говорят. Они их в лицо всех знает ? А новенькие?
- Домофон с камерой только для того, чтобы можно было знать, что
впускаешь одного человека. Каждый донор Оксаны получает карточку. На ней номер. А в компьютере еще есть кодовое слово. Так Саша их и пускает.
- А откуда она знает, что этот номер не работал, к примеру, позавчера ? –
спросила теперь уже я.
- Каждый сеанс фиксируется в журнале и тут же переносится в
компьютер – я видела. И они сразу идут к Оксане. А у нее что-то типа автоматического календаря. Если сегодня номер отработал, то ближайшие пять дней на нем стоит красная метка. Каждое утро перед началом работы Оксана передает Саше рабочий календарь на день.
- Надо же…
- Объяснять долго, на самом деле очень просто. Перед Сашей три
списка: номера на красном фоне – запрет, на зеленом – которым сегодня срок. И без фона – те, кто могут прийти, потому что пропустили день и так далее.
- А откуда ты все это знаешь ? – поразилась Катя.
- Так я же учительница, хоть и бывшая. Привыкла все выведывать.

[Sarikov]

Заглянула однажды к Сашке на монитор – никакого секрета, она в двух словах объяснила.
- Да, - сказала Катя. – Донор фигура глубоко законспирированная. Это
мы у всех на виду, и фамилии в журнале пишутся.
- А кстати, почему нас не маскируют ? – спросила я.
- Потому что считают, что нам ниже падать уже некуда, – с внезапной
грустью сказала Ада. – Хотя не в фамилии дело. Могут и по внешности узнать. Как ни меняй ее туда-сюда. И вот тогда что будет…
- А что ? - вырвалось у меня.
- Ничего хорошего, - вздохнула Ада. – Можешь себе представить, я,
такая большая и толстая, с матерью живу. А она у меня - дракон ходючий. Из-за нее, стервы, прости меня господи, замуж не вышла. А вариантов было хоть отбавляй, я ведь не всегда была такой… Когда сюда ушла, внушила ей, что меня взяли на работу в РОНО… в отдел народного образования то есть. Где не по расписанию уроки, а целый день от и до.
Катя вздохнула.
- Вы представляете ?! – грустно усмехнулась Ада и хлопнула себя по
голым бокам. – Меня – в РОНО ?! Ели бы она узнала, кем я работаю… Думать страшно.
- А если бы у меня сестра узнала, - очень тихо сказала Катя. – То точно
обозвала бы проституткой и разными другими словами и постаралась бы из дому выгнать. Такие вот наши дела…
- Выходит, девчонки, среди нас я одна счастливая, - со смущением
проговорила я. – Живу одна, ни на кого не оглядываюсь и на всех мне мягко говоря, плевать, даже если бы пошла в настоящие проститутки.
       Катя промолчала.
- Ладно, хватит о грустном, – Ада махнула рукой. – Оно само нас найдет,
нечего о нем заранее… Я тебе, Анастасия, рассказывала, как с собственным племянником трахалась ?
- С племянником ?! – переспросила я. – И он тебя не узнал ?
- Так это целая история была, - усмехнулась Катя, размешивая
нескончаемый кофе. – Адка, расскажи, мне это и в сотый раз интересно послушать.
- Да, то была эпопея, - кивнула Ада, устраиваясь поудобнее на двух
стульях. – Это давно было, в самом начале, когда приемщиц работало двое – я да Анька. Вместо которой тебя, Настя, приняли…
Я кивнула.
- Тут нужна предыстория. Племяннику тогда было девятнадцать лет. Он
сын моей младшей сестры. Можно сказать, вырос у меня на руках. Я ему второй матерью служила, потому что своего не имела, к тому же учительница, график не плотный, а сестра инженер. Жили мы тогда еще все вместе в большой квартире… В общем, я его выходила и вынянчила, разве что грудью не кормила… Славный был парнишка. А потом мы разъехались. И сестра, змея гремучая – вся в мать, это я нормальная уродилась – так сделала, чтобы ей отдельно, а меня с матерью оставить. В общем то да се, в итоге разругались мы в хлам, как сейчас говорят. Она штучка еще та… Последние лет семь даже по телефону не общались. Она только с матерью и разговаривала – мур-мур-мур, мамочка, лапочка, а меня вроде как и не существует. Легко с нашей мамочкой мурлыкать, когда ее каждый день перед собой не видишь… Ну не в этом дело. В общем, племянника я тоже много лет не видела…
- …Как и он тебя, - вставила Катя.
- Ну естественно. Я даже не знаю, как он жил тогда. Где-то учился,
наверное… Не знаю уж как, но завербовался донором.
- И тебя оттрахал ? – не выдержала я.
- Разумеется. Как и все.
- И вы друг друга не узнали ? – уточнила я, примеряя все к собственной
фантазии насчет сына.
- Я его не узнала. Да я, признаюсь честно, на лица и не смотрю никогда.
- А что смотреть - все они одинаковы, - с жестким презрением отрезала
Катя. – Двадцатилетние хорьки, которые трахают нас ради денег. А в качестве бонуса всегда сначала Сашку просят.
- Именно, - кивнула Ада. – Что лицо – в мужчине мне интересен только
фуй.
- А он тебя ? Ты что – за это время так изменилась ?
- Так он лица моего вообще не видел. Я же всегда сеанс раком провожу.
При моих окороках так удобнее, - усмехнулась Ада. – В общем, отдолбил он пятнадцать минут, кончил, вынул, подошли мы к Сашке. Я стою – полный ноль. Жду, когда он распишется, чтобы черкнуть свое после него и отдыхать. А он вдруг застопорился. Журнал стал читать. Потом на меня взглянул. Быстро так, недоверчиво. Потом опять в журнал…
- Бразилия, одно слово, – комментировала Катя.
- А Сашка презик завязала и стакан понесла. Вот тут он поднимает глаза
и на меня как посмотрит... «Тетя Ада, это не вы ?» А я – представьте, девки – ровно за секунду то ли догадалась, то ли узнала, но в общем отвечаю: «Нет, Леня, это не я. Только ты, пожалуйста, маме не рассказывай, что меня тут… видел, а то она бабуле все передаст и ты представляешь, что будет». «Представляю, - отвечает. - А вы тоже маме не говорите, что я…» В общем, двое в тылу врага. Сашка вернулась, стала данные в компьютер переносить. На нас зыркнула, ничего не сказала. А мы так и стоим. Все трое…
       - А третий кто ? – не поняла я.
       - Член у него ! – довольная удавшейся шуткой, захохотала Ада. - И он опять смотрит и говорит тихо-тихо: «тетя Ада, вы такая вся сдобная, как булка… можно титю вашу потрогать». И красный весь. Я отвечаю: «можно, Ленчик. Идем, ты мне титю потрогаешь, я тебе писю поцелую». Беру его за руку и веду в бокс. В самый дальний. Хорошо, тогда уже «разрядку» ввели.
- А что ? – опять перебила я. – Разве разрядка не всегда была ?
- Нет конечно, - усмехнулась Ада. – Первые полгода мы работали без
разврата. Чисто по-медицински, куклы для слива спермы. А потом доктор заметил, что доноры долго не держатся. Шутка ли – не трахаться, не дрочить, только один раз в пять дней трахаться. Вот тогда он и превратил нас в бесплатных б…й. А то все развалилось бы, наверное.
       - А когда я пришла, тут уж трахали нас и раком и конем, так что в ушах свист, - вставила Катя.
- Ну, короче, сели мы с ним на койку… А я чувствую, ему и хочется, и
стесняется он, что тетку родную, которая вместо матери была, трахать собрался. Ну я его давай гладить да целовать, груди ему в руки вложила, сама член в рот взяла. И до того мне сладко стало. Я его обрабатываю, как давно уж никого, а он пыхтит и соски мне крутит. Как взрослый. Потом чувствую – освоился. Легла, раздвинулась сколько могла. А он хоть и тощенький, но фуек имел длинный. Хватило, чтоб мой живот обогнуть и головкой войти. Как раз в самый вход, где у меня звизда почти узкая. Я его зажала покрепче. Потом груди на плечи перекинула…
- Как это «груди на плечи» ? – не поняла я.
- А вот так. Из-за живота кажется, что они у меня как фиги. Но когда я
на спине лежу, их можно вот так вытянуть.
       Ада взяла одну из молочных желез и потянула вверх, обнажая серовато-розовую темную изнанку. В самом деле плоская, как булка, грудь доставала до плеча, а сосок торчал даже чуть выше
- В общем, лег он на меня, за титьки ухватился как следует, ткнулся мне
куда-то в ухо и давай меня етить… И тискает меня, и целует по-всякому… Наверное, трахаться ему кто-то из сыкушек походя давал, но до тела по-настоящему в первый раз допустили. На следующий день у меня вся шея в засосах, груди в синяках. Доктор увидел – послал на анализы, думал я с кем-то на стороне сорвалась. А всего-то навсего родной племянник выгреб от души.
- А сам он кончил ? – спросила Катя.
- Три раза подряд. И еще в рот перед этим. Девятнадцать лет, сама
посуди – ему и звизды глубокой не надо, лишь бы тело. Лежит, етит меня и шепчет – «тетя Ада, на вас так хорошо, как будто на живом облаке лечу». Етит и кончает, етит и кончает…
- А ты ? – продолжала уточнять Катя, хотя, конечно, слышала все это
не раз.
- Я тоже кончила. Но не от ощущений, а просто очень возбудилась от
сознания, что меня гребет племянник, считай названный сын. Он ведь в таком положении неглубоко вошел. А вот потом…
- Так ты что – не один раз с племянником трахалась ?! – поразилась я.
- Скажешь тоже ! – усмехнулась Ада. – Он целый год донором был,
и каждые шесть дней мы с ним трахались… Как мы трахались…
- А что ? Неужели если понравилось, вам с ним негде было больше
потрахаться, как здесь ?
- А представь себе – где ? У него дома сестра моя лахудра драная, у меня
мать-извергиня. Кроме того, нам трахаться на стороне запрещено, не забывай. Это серьезно, ведь если бы мы с ним стали встречаться, ему бы пришлось из доноров уйти, пять дней бы уже не выдерживалось. То есть он бы жил свободно, и где гарантия, что помимо меня етил бы какую-нибудь мокрощелку, у которой в звизде весь набор кожвена живет ? А мне хоть и хорошо было до одурения, но работу терять я даже из-за него не хотела. И потом не знаю, как бы у нас с ним в обычной обстановке получилось. Сюда ведь он как бы на работу приходил. Тем более, что на сеансы-то ему почти всегда Аньку давали, это в самый первый раз я попалась.
- А почему ? – спросила я.
- Так получилось. Сейчас мужик средний, а в первый год все доноры
такие фуястые шли, что только я и могла с ними работать У Аньки звизда была - мышиный глаз, не знаю зачем ее Шанин взял. В общем, приходил Леня, сбрасывал в Аньку, а потом жарил меня для удовольствия.
- И вам это позволялось ?
- А почему нет ? Разряжаться в день сдачи можно сколько угодно и с кем
угодно. Но я Аньке не говорила, что это мой племянник, у нее язык был как метла. Вот Катя когда появилась, ей уж я призналась, невмоготу ведь с племянником трахаться, да и не похвастаться об этом никому, ты меня понимаешь ?
- Понимаю !
- Слушай, а с бывшими учениками ты ни разу не трахалась ? – без капли
издевки спросила Катя.
- Вот представьте себе, девчонки ! Нет ведь !– Ада даже взяла себя за
груди и потянула их вперед для пущей убедительности. – Сама удивляюсь. Племянник-то один, а учеников были сотни… Правда, я их могла не узнать и они тоже…
- А вот я… - начала Катя
- Катя – работать ! – раздался голос Саши.
- Работать так работать, – сказала приемщица, вставая.
- Представь себе, какая я в школе была, - продолжала Ада. – Во-первых,
толще в два раза. Потому что здесь физические упражнения, а там целый день на стуле сидишь. Во-вторых красилась, как индеец. В третьих – кудри до плеч…
       Я вспомнила свою первую мысль, пришедшую при виде Ады и поняла, что была права.
- Ладно, ты про племянника доскажи, – прервала я очередной поток
воспоминаний. – А то и тебя сорвут на работу.
- А, племянник… Так вот, потом он меня стал в задницу трахать.
- В задницу ?! – почему-то удивилась я.
- Ну да. Какая ему разница – где кончить, лишь бы дырка удобная была.
Попробовали, конечно, сначала раком, как обычно. Но ты ведь знаешь… - Ада махнула рукой и рассмеялась. – Хотя откуда тебе знать, просто я говорю: у меня звизда как ведро. У входа узко, внутри трактор развернется. И ведь самый феномен, что я не рожавшая… В общем, сзади он в меня глубоко заходит, я уж слышу, как елда внутри толкается, а сам-то он ничего не чувствует. Тогда я ему говорю – «Ленчик, пора наконец еще одно теткино место узнать». И оказалось, что самое лучшее с ним – именно в задницу.
- А почему?
- Ну ты, насколько знаю, анальным сексом не умеешь пока заниматься…
не беда, научим. В анале самое неприятное что?
- Что ?
- Когда член проходит через коричневое колечко, которое прямую
кишку замыкает. Всегда больно. У большинства мужиков члены с утолщением посередине. И когда он разойдется и начинает трахать от души, то вообще одна сплошная боль. Правда, когда сама разогналась, то и боль приятна… Не в этом дело. У Ленечки членик был, как я сказала тебе, длинный, тонкий и абсолютно ровный. Зато елда - с кулак.
- И ничего не с кулак, - вставила Катя, выходя из душа и направляясь в
цех. – Он со мной тоже работал. Большая, конечно, головка, но не с кулак.
- В презере не так заметно. А в натуральном виде… Ну не с кулак, но
очень большая. Признаюсь, в момент, когда он ее мне в зопу пропихивал, у меня всегда звезды летели. Но зато потом…
       Ада замолчала и мечтательно закрыла глаза.
- Что – потом? – поторопила я, опасаясь, что и ее сдернут работать.
- Потом он грёб меня на всю длину. Ощущение – обалдеть. Песня…
Сказка… Как будто мне кишку изнутри массируют. А когда он разойдется, то аж в самой матке отдавалось… Бывает, пока он задницу мне проглаживает, раза три кончить успевала.
- Кончить задницей ? – серьезно спросила я. – А разве… Это можно ?
Сама я совершенно серьезно считала анальный секс уступкой женщины
для ублажения извращенной похоти мужчины. Точно так же, как лет тридцать с лишним назад, воспитанная социалистическими родителями, полагала, что секс вообще – это вынужденная мера, потому что без удовлетворения гнусного мужского желания не сможет появиться ребенок.
- Ох, Настька…- грустно, но без иронии вздохнула Ада. – Дитё ты еще,
мать твою. Учить тебя и учить. Во-первых, задница близка к влагалищу, и там нервы едва не переплелись. А во-вторых, когда на секс настроился, то мизинцем правой ноги можно кончить…
- Я, наверное, до этого просто не доросла, - вздохнула я.
- Не горюй, дорастешь.
- Так что племянник?
- Племянник етил меня и етил. Знаешь, так хорошо, как с ним, мне ни с
кем не было. Я однажды даже вибратор из дома принесла…
- У тебя и вибратор есть ?! - почему-то удивилась я.
- А как по-твоему я всю жизнь прожила вдвоем с мегерой матерью, не
имея возможности привести мужика хоть на час ? Вибратор у меня хороший, настоящий немецкий, в свое время из-за границы со страшным трудом привезли, бесшумно работает. Завтра принесу, попробуешь.
       Я промолчала.
       - В общем, я его себе в звизду ткнула и когда Ленька начал мне елдой зопу чистить, включила… так представь себе – от наслаждения чуть сознание не потеряла, едва успела вытащить… Потом больше не приносила. А то получалось, что я работу превращала в свой личный бордель.
- А потом ?
- Что потом ?
- Племянник ?
- Племянник потом исчез. Не знаю уж, что с ним стало. То ли женили
его, то ли из института отчислили и в армию забрали.
- И ты ему не звонила ?
- А куда звонить ? Выдре сестре? Раз он сам меня не искал, значит, что-
то изменилось…
Ада замолчала, раскинула ноги еще шире и сунула внутрь два пальца,
зажав вершинку срамных губок с клитором. И, закрыв глаза, некоторое время сидела неподвижно. Я поняла, что возбудившись рассказами о племяннике, она доставляет сама себе удовольствие, которого ей не хватало даже на такой работе.
- Кайф ловите ? – спросила Катя, вернувшись на свое любимое место,
где можно закинуть ногу на подоконник.
- Вечер… То есть день воспоминаний, - сказала Ада, без смущения
перебирая свои розовые губки.
- Послушай Ада, - я все время думала о своем. – А вот тебе мысль о
том, что тебя трахает не просто пацан, а родной племянник… Эта мысль тебе не мешала?
- Если честно… Вначале мешала. То есть в самом начале это вообще
была игра. Титьку пощупать, пососать, и так далее. А потом я стала фантазировать.
- О чем фантазировать ?
- О том, что это не племянник, а просто мой ученик,
- Ученик ?! – переспросила я. – Так ты с учениками в школе трахалась ?
- К сожалению нет, - просто ответила Ада. – Хотя хотелось.
- Даже так? – спросила Катя.
- А ты как думаешь? Мой предмет в одиннадцатом классе. У девчонок
буфера почти как у Сашки, юбки до середины клитора. И вот такая стоит у доски. А парни сидят и пялятся. А парты сейчас знаешь какие? Крышка и ножки, без перегородок. И вот я смотрю на класс. Эта дура за спиной у меня что-то плетет, а я вижу, как у парней фуи встают. Джинсы того и гляди лопнут. А у меня от этого у самой в трусах мокро, я на перемене со стула не встаю - боюсь, что на платье сзади пятно. Можете себе представить ?
- С трудом, – призналась я.
- А я вот это все выносила. Сижу, смотрю как у какого-нибудь Антона
инструмент в штанах разворачивается, а сама думаю – «на кого ты мудак, смотришь». Остаться бы нам с тобой после уроков, я бы тебе такое показала, что ты на своих мокрощелок ровесниц и не взглянул бы уже. А потом…
- Ада, работать ! – окликнула Саша.
Поток сексуальных воспоминаний, на которые Ада была неистощима,
оборвался на самом интересном месте.
- Да, история, - сказала Катя непонятно о чем.
Потом послюнила палец и потерла себе клитор.

[Sarikov]

10

       На следующий день Ада в самом деле принесла вибратор.
       К моему стыду, дожив до сорока трех лет, я им не только никогда не пользовалась, но даже не держала в руках, а лишь абстрактно знала, что такой предмет существует.
       И представляла его в виде подобия полового члена – с венами, головкой, складкой крайней плоти и так далее.
       Поэтому очень удивилась, когда Ада достала из красивого футляра абсолютно гладкую, блестящую металлическую сигару.
- А почему он круглый ? – с удивлением спросила я.
- А какой он должен быть ?
- Ну… На фуй похожий, - не совсем уверенно ответила я.
- На фуй похож искусственный член, - ответила Ада. – А это вибратор.
Разные вещи. Кстати, универсальный, его в любую дырку можно сунуть.
- В каком смысле ? – опять, как дурочка не поняла я.
- В прямом. Хоть в зону «П», хоть в зону «Ж». На, попробуй.
Я с опасением взяла в руки незнакомую вещь, увидела рифленое колесико
на более толстом конце.
- Он на батарейках. Скорость регулируется.
Я повернула колесико, прибор едва слышно загудел и затрясся.
- Ты лучше сначала вставь, а потом включи, раз не умеешь, -
посоветовала Ада. – Когда научишься, можно кончиком и губы обрабатывать, и клитор.
       Я ввела металлический предмет в себя. Который, как ни странно, скользнул легко и нагрелся быстро. Нащупала колесико, повернула. Внутри почувствовался приятный, возбуждающий зуд.
- Ну как, приятно ? – спросила Ада.
- Приятно, – созналась я.
- Ты им поводи, найди точку и возбуждай. Тогда кончишь.
- Я ищу, - ответила я, дергая механическую игрушку туда и сюда.
- Ух ты, развлекаетесь ? – блестящая от смазки Катя вернулась с сеанса и
села к столу. – Мне потом дадите ?
- Вот, возьми, - сказала я. – У меня сразу все равно ничего не получается.
Потому что, честно говоря, вибратор, вначале вызвавший приятное
покалывание, быстро надоел и стал мешать.
- Не получилось ? – спросила Ада, перехватив у меня прибор. – Ты
вставляла не так. Гляди, так надо вот …
       Она быстро ввела его себе и принялась водить энергично, то погружая глубоко, то почти вынимая, качая из стороны в сторону. Глаза ее были закрыты, губа закушена.
- Все, можешь теперь ты играть, - вдруг сказала она, вынув вибратор и
передавая Кате.
- А что «все» ? – поинтересовалась я.
- Кончила.
- Кончила ? От вибратора ? Так быстро ?!
- Достигается упражнением. Не веришь ?
Не дожидаясь моего ответа, Ада схватила меня за руку и сунула мой палец
в себя. Я вздрогнула; мое сексуальное просвещение на пятом десятке шло с потрясающей скоростью: уже в первую неделю в моем влагалище успела побывать женская рука, теперь мне самой представилась аналогичная возможность.
       Внутри у Ады было так мокро, будто в нее только что опустошился мужчина.
- Да, – сказала я. – Верю. Как будто спермы полно.
- Ты понюхай руку. Поймешь. Это не сперма, это мой сок.
Я поднесла палец к носу. В самом деле, мужчиной тут не пахло. Аромат
был для меня совершенно незнакомый, но ощутимо женский.
- Аах… - тихо раздалось от подоконника.
Катя, согнувшись так, что видна была только ее спина с четким гребнем
позвоночника, драила себя вибратором снизу вверх, тихо постанывая.
       Наконец, на вынимая руки, она откинулась назад, выгнулась так, что вздрогнули ее груди и даже несколько раз ударилась затылком о подоконник. Полуоткрытые глаза казались белыми, потому что зрачки закатились куда-то высоко.
       Я смотрела с интересом. Я впервые так близко наблюдала оргазм женщины. А то, что Катя сейчас испытывает оргазм, делая усилия для его продления, сомнений не оставалось.
- Ух… Все… - прохрипела Катя, вытаскивая влажный, покрытый
пенистой смазкой вибратор. - Хорошая штука. Пробирает до матки и глубже.
- Я же говорила. – усмехнулась Ада. – Будь другом, Катька, вставь
теперь мне в зопу, самой не дотянуться.
Она взгромоздилась на кушетку, расставила жирные ляжки, руками
растащила ягодицы. Катя аккуратно ввела блестящее чудо в ее темную анальную лунку.
Праздник плоти нашел новую черту.

[Sarikov]

11

       Мне казалось, что морально я уже полностью готова к началу настоящей работы. Однако момент настал неожиданно и меня не то чтобы напугал, но заставил что-то сжаться внутри.
- Анастасия, - с обычным отсутствием выражения в голосе сказала Саша,
войдя в комнату отдыха. – С сегодняшнего дня ты начинаешь работать.
Мои напарницы захлопали в ладоши.
- Мне… проспринцеваться ? – я вскочила, засуетилась, не узнавая себя.
- Сейчас не надо. Перед сеансом, когда вызову. - Саша тряхнула черной
челкой. – Тебе коллеги напомнят. Объяснят, что забыла, помогут.
- Поможем, - кивнула Ада. – Не беспокойся.
Я сидела как на иголках.
Все-таки я одновременно и ждала этого дня и боялась перемены в образе
жизни, когда начну работать и меня в любую минуту, три-четыре раза в день будут вызывать в цех на потрах. Я тряслась, как заячий хвост, и от кофе, который дала Катя, мне стало еще хуже.
       Но все-таки, как в приемной зубного врача, я ощутила невероятное облегчение, услышав Сашин голос:
- Анастасия, работать !
Я схватила спринцовку и пошла в душа.
- Подожди, я с тобой, помогу, - сказала Катя.
Набрать в резиновую грушу спецраствор из емкости, надеть наконечник,
вести в себя, выдавить содержимое, потом натужиться и подождать, пока оно вытечет, затем обтереть ноги бумажным полотенцем – вроде бы ничто из этого не составляло для женщины проблемы.
       Но я страшно волновалась перед первым сеансом и была очень благодарна напарнице, которая не только помогла морально, но даже направила наконечник – сама я тыкалась дрожащими руками, попадая то в клитор, то куда-то в область задницы.
       Вышла из душевой я на подгибающихся ногах.
- Удачи ! – сказала Ада, напутствовав меня шлепком по заднице.
Что отчасти вернуло меня к жизни.
Когда я подошла к столу, донора еще не было.
- Моет член, - коротко сказала она. – Процедура длинная. Иди сюда, я
тебя подготовлю.
Я переступила ближе.
Саша достала большую пластиковую бутылку с каким-то спреем, вынула
из стеклянного цилиндра с наклейкой «Анастасия» заведенный для меня наконечник, насадила, потом воткнула в меня. Что-то зашипело и я ощутила внутри холодок.
- Что это ? – невольно спросила я.
- Интим-смазка, чтобы не натерло членом, – спокойно ответила Саша.
Почти сразу я почувствовала, как из меня потекло обратно, сомкнула
внутренние поверхности бедер и ощутила, что они маслянистые. И тут же вспомнила, как блестело между ног у моих напарниц после сеанса… Все шло нормально.
       Наконец появился донор. Невыразительный парень лет двадцати с членом средней величины, полумягким на вид: он не висел, но и не стоял, покачиваясь из стороны в сторону при каждом шаге.
       Саша выдернула из коробки пару стерильных перчаток и занялась подготовкой. Я видела это вблизи в первый раз и потому смотрела, как дурочка, во все глаза.
       Донор сразу убрал руки за спину. Я вспомнила, что ему запрещено прикосновение к половому члену.
       Разорвав упаковку с двадцатиграммовым шприцем, Саша набрала раствор из большой емкости и очень ловко ввела шприц - без иглы, разумеется - в мочеиспускательное отверстие. Я залюбовалась точностью ее действий. Одним движением она сдернула крайнюю плоть, обнажая головку, вторым натренированно утопила в ней пластмассовый кончик, третьим развернула шприц, плотно прижимая к плоти. Потом быстро выдавила содержимое – я заметила, что канал члена слегка раздулся – и подержала так некоторое время. Затем потянула донора к сливному ведру, наполовину прикрытому крышкой, выдернула шприц и жидкость, как моча хлынула из члена обратно. Саша провела по каналу от мошонки к кончику, выжимая остатки, потом достала презерватив.
       В плоской упаковке голубого цвета, на которой был почему-то изображен голый, мускулистый и отвратительно гладкий мужик.
       Прежде чем разорвать фольгу, Саша проверила инструмент на твердость.
       Член донора уже стоял: он впервые увидел меня и, как любой мужик, отреагировал на новую грудастую женщину.
       Саша вынула колечко презерватива и тщательно раскатала его по члену. До основания, но стараясь не натягивать резину слишком сильно. После чего бросила перчатки в урну.
       Затем взглянула на часы, взяла маркер и размашисто поставила время на моем животе. Затем повернула меня и повторила то же на заднице.
- Распишитесь ! – сказала она. – Донор против номера, Анастасия
против фамилии.
Почти ничего не видя от волнения, я поставила закорючку.
- Работайте, – сказала Саша и отвернулась.
Она сделала свое дело, дальнейшее осталось нам.
Я пошла в ближайший бокс: почему-то мне не хотелось удаляться от
Саши – и села на кушетку, не зная что делать дальше.
       Донор молча опрокинул меня на койку, тут же вошел и лег на меня всей тяжестью.
       Ощущение первых секунд было шокирующим. То ли мешал
презерватив, то ли я была слишком взволнована, но мне казалось, что меня трахает неодушевленный предмет. Хуже вибратора
Через некоторое время донор приподнялся на руки и продолжал долбить
меня на весу. Я ощущал, что член его остается твердым – видимо, он умел работать.
       Мне показалось, прошла целая вечность этого тупого механического
совокупления, не имеющего ничего общего ни с сексом ни даже просто с траханьем, как донор снова лег – буквально упал на меня и жестоко стиснул мне груди, не оставляя сомнения насчет завтрашних синяков. Удары неживого члена вдруг сделались очень частыми и почти болезненными. И каждый отдавался во мне.
Наконец он что-то пробормотал и очень осторожно, придерживая за
корень, вынул из меня инструмент – который, честно признаться, последние минуты я терпела уже стиснув зубы. И поражалась, как это Ада умудряется кончать при таком нечеловеческом использовании интимных органов.
       После чего, не обращая на меня внимания – точнее, продолжая вести себя как с пустым местом - поспешил к столу. Я несколько секунд приходила в себя, потом наконец встала и поплелась в комнату отдыха.
- Анастасия, расписаться ! – окликнула Саша.
Она уже сняла презерватив с драгоценной дозой, завязала узлом и
опустила в стакан с номерами.
Я поставила еще одну подпись в журнале. Саша понесла на сдачу. Донор
остался стоять. Наверняка он ждал возвращения девушки, чтобы с нею разрядиться.
       Добравшись наконец до комнаты отдыха – которая теперь казалась убежищем - плюхнулась на стул и раскинула ноги пошире. Казалось, во мне так и застряла резиновая болванка, и хотелось вывернуться наизнанку, чтоб она наконец выскочила и облегчила меня.
- Отработала ? – с поразившим меня сочувствием в голосе спросила Ада.
Я молча кивнула.
- Поздравляю, - грустно усмехнулась та. – С твоей помощью население
земного шара увеличится еще на одну голову.
- И как состояние ? – поинтересовалась Катя.
- Состояние… - я подумала секунду и ответила просто: - Рабочее.
- Нормальный ответ ! – одобрительно сказала Ада. – Значит, все у тебя
получится.
- Член-то не очень толстый был ? – продолжала спрашивать Катя.
- Член… - я напрягала память.
Все произошедшее и деланное со мною уже стерлось от скорости.
- Не помню, честно говоря. Наверное, не толстый, раз забыла. Член как
член… К тому же в презервативе вообще ничего не чувствовала. Ни толщины, ни длины. Одно неудобство.
- Знаешь, - призналась Катя. - Когда со мной в первый раз работали
донорский сеанс, у меня было ощущение, будто меня оттрахали резиновой дубинкой. Я потом полчаса сидела, засовывала палец и мне казалось, что из меня пахнет резиной.
- Немудрено, - серьезно подтвердила Ада. – Ты видела, какие
презервативы используют ?
- Какие-то синие. И с голым мужиком.
- Вот именно. «Голубая луна». Для педерастов, специальные.
- А почему для педерастов ?! – изумилась я.
- Потому что для анального секса. Самые прочные и толстые. Чтобы не
кончил раньше времени. И не порвался в случае чего.
- Но если я ощущаю только чужеродное тело, то что в таком случае
чувствует донор ?
- Не забывай, подруга, - грустно возразила Катя. – Что он нас на
двадцать лет моложе. И чувствительность у него совсем иная.
- Но все равно… - я почувствовала, как груди ноют под уже возникшими
красными пятнами. – Мне показалось, ему не так легко было кончить.
- У них тоже система. Пятнадцать минут он тебя трахает как автомат, о
чем-то фантазируя, чтобы член стоячим поддержать. А когда время приходит, резко возбуждается, вызывая оргазм.
- Сама знаешь: взрослый мужик, если не спустит, когда член сам
скомандует, может так перетрахаться, что у него все намертво опадет, - добавила Ада. – Молодому удается выдержать. Но и ему нужен окончательный толчок.
- Да, - вздохнула я. – О котором завтра напомнят синяки на грудях.
- К этому придется привыкнуть, - сказала Ада. – У каждого из них
свой прием возбуждения перед выбросом. Некоторые по заднице хлопают, другие за ляжки щиплют. Про грудь я уж молчу.
- Иные за колени хватаются, другие даже за лобок, прямо за клитор
тянут, - добавила Катя. – Будто им кажется что если он тебе клитор потрет,
то и сам скоре кончит. Насчет грудей Ада права – это самое любимое место. Мне соски скоро напрочь оторвут, пришивать придется.
- А есть и такие, что палец тебе в задницу засовывают, - вспомнила Ада.
– Так что ничему не удивляйся… Привыкай терпеть.
- Да уж не удивляюсь, - кивнула я. – Странно. Когда меня позавчера тот
белобрысый на разрядку взял, я думала, что мне все уже ясно. Но только сегодня поняла, что то был… просто перепих. А работа есть работа.
- Это да. Но зато во время перепиха он спешит и только о себе думает и
ты фиг кончишь, - возразила Ада. – А во время сеанса за пятнадцать минут легко.
- Вот теперь мне в это совсем не верится, - сказала я. – Как можно
кончить при таком машинном акте…
- Ну как…- Ада пожала круглыми белыми плечами. – Трудно объяснить.
- Фантазиями, - подсказала Катя.
- Не только. При моей массе тела мне удается заставить мужика занять
такое положение, чтобы его фуй входил по нужным мне углом и нужным образом воздействовал. Иногда, бывает, и за клитор сама себя возьмешь. Но главное – привычка и желание.
- У меня так не получается, - Катя вздохнула. - Раз в день, и то не всегда.
Хотя есть и другие способы…
- А какие еще ? – изумилась я, поняв, что глубины непознанного здесь
бездонны.
Катя пожала плечами; ей, похоже, не хотелось о том рассказывать.
- Но ты, Настька, не переживай, - сменила тему умная Ада. – Тебя никто
тут не обидит. Максимум синяков наставят, но это можно пережить. Не смотри, что одни бабы, а единственный мужик за полкилометра. У Сашки под столом дубинка-парализатор.
- В самом деле ?! – поразилась я.
- Да. С лошадиный фуй и на тысячу вольт. Пользоваться она умеет, а
школу в жизни такую прошла, что рука не дрогнет.
- Да, это только с виду кажется, что ей все нипочем, - подтвердила Катя.
– на самом деле Саша все держит в поле зрения, особенно когда кого-то трахают.
- Тебе надо душ принять, - вдруг сказала Ада. – Снять отрицательную
энергию. После первого раза всегда помогает.
- Точно, - кивнула Катя.
И зачем-то поднялась вместе со мной. Видимо тоже решила освежиться.
       Но когда я вошла в кабину, где у нас были развешены по крючкам мочалки, а на полке стояли разные гели и не нужные при наших волосах шампуни, Катя сама взяла мягкую губку и сказала:
- Вставай под душ, я тебя помою.
Я не помнила, когда меня в последний раз кто-то мыл. Предложение Кати
одновременно и удивило и нет. Я уже начала догадываться, что между женщинами тут временами проскакивают какие-то не вполне привычные отношения. Вероятно, как противодействие потоку равнодушных мужиков.
Поэтому спокойно подставила спину. Катя мыла меня медленно,
доставляя удовольствие не только мне, но, похоже и сама получая что-то от этого. Потерев спину до поясницы, она опустилась ниже, развела ягодицы и без всякой на то нужды помыла мне анальную ложбинку. Это было странно, но приятно.
- Поворачивайся, - сказала она.
Я повернулась. Струи душа мягко катились по моей, такой же коротко
стриженной, как и у нее, голове, и падали на плечи.
Не спеша, с уже не скрываемым удовольствием Катя намылила мне груди.
Тщательно гладила их, пропуская между пальцев скользкие соски. Потом склонилась к животу.
       Налила геля в ладонь и принялась мыть мне лобок. Этого я не ожидала,
даже слегка вздрогнула, но почему-то не возразила. Когда-то где-то кто-то из случайных мужчин мыл мне лобок – по мужски, напористо, грубо и с ощутимым вожделением. Катя делала все очень нежно. Намылив половые губы, она неторопливо гладила мне промежность. Я раздвинула ноги, и несколько раз чувствовала, как пальцы ее, скользкие от геля, словно бы случайно ошибившись, заходят мне во влагалище. Я не выталкивала их прочь, но и не поощряла войти глубже. Я еще не могла разобраться в себе в этой неожиданной ситуации. Меня не тянуло к женщине – но в то же время и не отталкивало от нее.
       Разобраться я не успела, поскольку дверь распахнулась и в проходе возникло белое тело Ады.
- Воркуете тут, ничего не слышите, - без насмешки сказала она,
протягивая нужную спринцовку. – А тебя, Катя, на работу.
- На работу, так на работу, – пожала плечами напарница.
Ничем не выразив отношения, не проявив даже доли смущения оттого,
что Ада застала нас за почти интимным занятием.
Взяла спринцовку и пошла в особую кабину, где стояли банки с раствором
для сеанса.

[Sarikov]

12

       Первый рабочий сеанс в самом деле показался мне чем-то из ряда вон выходящим.
       Но правильно говорили подруги-напарницы.
       Ко всему можно привыкнуть. Если обладать правильным взглядом на вещи.
       То есть относиться к сеансам не как к каторге, которую приходится терпеть, считая минуты – а пытаться уловить реакцию своего тела и найти способ получить удовольствие самой.
       В первый день Саша поставила меня на сеанс всего один раз – видимо, так приказал доктор, учитывая психологические особенности и не желая сразу бросать в омут.
       Но через несколько дней я работала в общем графике.
       То есть обслуживала в среднем трех доноров за день. И проводила еще пару актов разрядки.
       Тут я отметила любопытную связь.
       Все доноры: я поняла это, еще пока наблюдала – предпочитали две позиции, сзади на четвереньках и лежачую миссионерскую.
       Никаких сложных поз: на боку, с поднятой ногой, или сидя на ягодицах лежащей женщины – не использовали. Видимо, слишком активные варианты не позволяли совершать половой акт требуемой продолжительности.
       В итоге те доноры, кто сразу етил меня на четвереньках, крепко стиснув мою задницу потом обо мне не вспоминали.
       А вот тот, кто хоть раз поворачивал меня лицом к себе, всегда хватался за мои груди. И потом желал повторить то же самое в обычной обстановке. То есть разрядиться, доводя мои вымена до состояния болезненного онемения.
       Через несколько дней я полностью ощутила на себе обстановку донорского отдела.
       Она распадалась на две части.
       Первая – рабочая. Строгое промывание, перчатки на Сашиных руках, регистрация захода, время отмеченное на моих частях тела. И сам половой акт как нечто совершенно бесполое.
       Но почти всегда оказывалось, что когда я работаю, где-то в соседнем боксе отработавший донор просто трахает кого-то из женщин. Аду, Сашу или вызванную из приемной Оксану. И это уже не имело никакой медицинской цели, а напоминало простой потрах на халяву.
       Чем по сути и являлось.
       Хотя я вспоминала слова Ады о том, что до введения «разрядки» работа центра находилась под угрозой из-за оттока доноров.
       Как-то раз, сидя вдвоем с Катей: Ада работала – я решила узнать, что думают по этому поводу мои подруги.
- Слушай, Катя, скажи мне как врач… - начала я.
- Как бывший врач, - криво усмехнулась Катя, перебирая себе половые
губы, чем она занималась, теперь уже не стесняясь меня. – И нынешняя медицинская проститутка.
- Ну как бывший, - согласилась я. – Но скажи: во всей этой нашей работе
есть смысл ? Во всем это обеззараживании, трахании обязательно с женщиной, со спермой из презерватива ? В сравнении с простой дрочкой, как в обычных пунктах донорства спермы.
- Ты знаешь, Настя… - она пожала худыми плечами. – Это трудно
сказать. Как врач могу заявить, что сперматозоиды страшно живучи. В медицине зафиксированы случаи, когда они проникали в матку с белья, на которое упала одна капля спермы, когда партнер выдергивал член, чтоб слить на сторону – а женщина беременела. Но тем не менее бывает и наоборот, ничего не получается даже при регулярной половой жизни. Николай Николаевич часто говорит одно и то же и он, наверное, прав: человечество заканчивает свое биологическое существование. Вымирает, как бамбуковый медведь. И прежде всего это сказалось на репродуктивной функции. То есть размножение затруднено принципиально. И тут что ни делай, но если природа решила, что нам пришел срок – ничего не изменишь.
- Так значит, все это, - я обвела рукой вокруг себя – Зря ?
- Думаю, что если бы совсем зря, этого бы ничего не было. Все-таки тут
деньги вложены, одни ремонты и системы безопасности чего стоят. Да и получаем мы неплохо. Думаю, показатель беременности тут чуть выше, чем в обычных пунктах искусственного осеменения. Хотя и это может зависеть от многих факторов. Может быть, в нашем отделе осеменения просто лучше готовят сперму. Или вводят правильнее. Или по наблюдениям над женщинами точнее определяют срок овуляции…
       Катя замолчала и потянулась за кофе.
- А может быть, конечно, этот ученый мудак – а все врачи есть просто
ученые мудаки, поверь мне ! – который носится с идеей получения спермы греблей, а не онанизмом, в чем-то прав. И какие-то проценты выше, и на общей картине мы даем результат.
- Значит, все это не зря. Только…
- Только тебя коробит, что после того, как ты отработала приемщицей,
тебя тут же используют просто как плядь для удовлетворения, так ?
- Ну… пожалуй, – кивнула я.
- Я тоже сначала так воспринимала. Но потом подумала просто и поняла.
Нет другого выхода. Ада говорила: вначале были только сеансы. И доноры держались пару недель, не больше. Хотя уже тогда и генетический анализ, и этот чудовищный медпрофиль фирмой оплачивался. Получались большие расходы, и доноров пришлось привязать. Самым простым способом.
- Да уж… - сказала я. – Лучшего способа, чем фуем к звизде – не
придумаешь..
- Конечно, с человеческой точки зрения разумнее было нанять пару
молодых девиц, которые и так собирались стать проститутками, и создать отдел разрядки. Но сама понимаешь, это уже из области фантастики. Мало того, что деньги, но держать бордель в медучреждении никто не позволит. А так… Работаем и работаем.
       Я вздохнула.
- Вся проблема в том, что ты, Настя, еще кончать не научилась.
Научишься – и сразу работа покажется иной.
- Что-то мне не верится, что я научусь…
- Это не так просто. Я тоже долго шла. И сейчас не всегда легко. Вот
сижу возбуждаю сама себя, чтобы быть готовой. И то иногда не получается.
- Но Ада… - начала было я.
- На Аду не вообще смотри, – сказала Катя. – Не сравнивай себя с ней.
У нее особый склад. Гиперсексуальность плюс способность к повторяющемуся оргазму. Вот она-то, родись в прежние времена, могла бы стать великой куртизанкой. И для нее эта работа просто рай. За ней не угонишься.
- …А вот и я ! – как всегда, чуть вспотевшая, Ада плюхнулась на стулья.
- Кончила ? – спросила я .
- Как обычно, - кивнула она.
- А мы тут с Настей обсуждаем серьезную проблему, - сказала Катя. –
Как ей научиться кончать.
Вопреки моему ожиданию, Ада даже не улыбнулась, а заговорила
совершено серьезно:
- Это в самом деле очень важный вопрос. Пока не научишься кончать
хотя бы время от времени, как Катька, тебе эта работа будет казаться службой проститутки.
Я опять вздохнула.
- На меня посмотри – песня ! Сказка ! А почему ? Потому что я кончаю
при каждом затрахе и имею положительные эмоции. Но я устроена иначе. Ты должна приспособиться к своему организму. Точнее, приспособить условия под него.
- Не успеваю, - грустно сказала я. – Сегодня на разрядке один мне так
задницу стиснул – казалось, фуй сейчас наружу проступит. До того хорошо стало. Он качает, я чувствую – вот сейчас кончу, вот сейчас кончу… Не успела.
- Ну, на разрядку ты даже не надейся, - махнула рукой Ада.
- Это да, – кивнула Катя. – Мне за все время раза два удалось. И то
случайно.
- Но… почему ?
Слова подруг поколебали мои представления.
- Ты вспомни среднего мужик. Не любовника, который к тебе хорошо
относился, а среднего случайного мужика, которого случайно удалось затащить в постель. Или которому случайно поддалась – так еще точнее. Наверняка и у тебя такие бывали.
- Бывали, чего уж там… Если честно, после замужества у меня вообще
страх перед привязанностью. Случайными и перебивалась. Странно, что ничего не подцепила.
- Ну так вот, - удовлетворенно кивнула Катя. – О ком думает случайный
мужик, забив в тебя фуй по самые небритые яйца – о тебе или о себе ?
- О себе, ясное дело.
- Вот видишь, все понимаешь. А когда мужик думает только о себе, он
торопится и ты не успеваешь разогнаться – элементарно.
- Катя правильные вещи говорит, - подтвердила Ада. – На разрядке они
все спешат, да еще позы меняют. Даже мне бывает трудно поймать и кончить.
- То есть я так поняла, надо учиться кончать прямо на сеансе?
- В общем да. Тут все условия. Время. Постоянная поза, потому что ни
один донор не будет тебя вертеть, зная, что ему нужно пятнадцать минут продержаться.
- И резинка, - вздохнула я.
- Резинка – это верно. Если бы ее не было, не было бы и проблем. Но ты
подумай и вспомни – как ты кончаешь ?
- Именно что вспомни, - грустно усмехнулась я. – Как я кончала…
Кончаю… Как обычно.
- Что значит – «как обычно»?
- Чтобы член был во мне… чувство наполненности. И чтобы клитор
возбуждался… Вот, пожалуй, и все.
- Так все, что нужно, и есть, - сказала Катя. - Наполненность – она
неважна чем. Хоть плотью, хоть резиной. А презерватив пусть и натянут до конца, самый корень члена остается голым. Так ты выбери позу, подушку заранее подсунь, что ли – чтобы донор голым корнем тебе клитор задевал.
- Так это надо чтобы он меня лицом к лицу трахал, - возразила я. – А они
большинство стараются сзади.
- Сзади трахают те, не хотят, чтобы их видели, - сказала Ада. – К тому
же сзади ему легче регулировать глубину и ощущения. Но с твоей-то грудью… Пока у Сашкиного стола стоите, повертись перед ним, подними титьки, опусти титьки, соски сама себе поверти… Попроси Сашку, в конце концов, чтобы она время тебе на грудь ставила.
- А что, это так важно ?
- Поверь мне, хоть я и женщина, – улыбнулась Катя. – У тебя
великолепная грудь, ты ее недооцениваешь. И если мужику ее вовремя в глаза ткнуть, то он твой. И будет трахать тебя, держа за сиськи. Лицом к лицу.
- Чего тебе и требуется, - подытожила Ада.
- А вообще все мужики сволочи и скоты, - неожиданно сказала Катя. –
И чем дольше я тут работаю, тем сильнее в том убеждаюсь. Хотя и ощущаю свою необходимость быть оттраханной.
- И кончить хоть иногда.
- И во время разрядки хоть без оргазма, но сперму получить внутрь, что
в тысячу раз важнее для состояния организма. С паршивого мужика хоть три кубика.

[Sarikov]

13

       Во вкусах доноров на «разрядку» прослеживалось полное единство: большинство предпочитало Сашу. По крайней мере, с нее начать – а уж если половой орган требовал продолжения банкета, тогда приходила очередь следующих.
       Хотя впрочем, мне показалось бы странным, если бы Сашины груди не манили мужиков.
       Но без ложной скромности я пришла к выводу, что даже при наличии Саши мои молочные железы тоже ценились высоко; а если бы ее не было вообще, то грудью номер один оказалась бы именно я.
       Впрочем, находились и такие, кому обилие телес казалось важнее груди – эти требовали Аду.
       Наименее востребованной, сообразно неказистой фигуре, оказалась Катя. И трахали ее обычно сзади, ухватив за крепкие ляжки.
       Некоторые доноры, не удовлетворяясь наличествующим материалом, просили прислать Оксану – во всяком случае те, кто ее знал. Эта просьба также выполнялась. Как я узнала, на время Оксаниного отсутствия приемная запиралась, а на двери вывешивалась табличка «Технологический перерыв 10 минут». Меня разбирал смех от мысли, что было бы, догадайся добропорядочные семейные пары из очереди о сути «перерыва».
       Но все-таки бесспорной звездой разрядки оставалась Саша.
       Однажды доноров пришло необычайно много: видимо, произошел средней степени аврал, о котором предупреждали меня напарницы.
       Я работала много, провела целых пять сеансов. Еще неделю назад я с трудом выдерживала один, но привыкла достаточно быстро.
       И во время сеансов видела, что все время кто-нибудь трахает Сашу: стоя у стола, лежа в боксе, или на четвереньках прямо на полу.
       Мы уже отдыхали, еле живые, блестя не в меру намасленными бедрами, а Сашу еще драил последний из доноров, только что отработавший во мне.
       Наконец мы услышали звук электронного замка и поняли, что девушка освободилась.
- Девчонки ! – тяжело дыша, через секунду она показалась на пороге.
По ногам ее текла сперма, прокладывая дорожки на чулках, но она
привыкла не обращать внимания на мелочи.
- Девчонки, не могу ! Не могу терпеть ! Возбудили козлы, сейчас умру.
Она покосилась на меня, не понимавшую, в чем дело, потом одним
движением сняла с груди звезды и бросила их на стол. Я поняла, что украшения держались на зажимах, ничего не прокалывая – и сейчас соски ее открылись. Большие, покрасневшие. Зачем она держала из постоянно сдавленными ? Целый день возбуждала сама себя ?
- Кать, сделай меня, а !
- Это всегда пожалуйста, – кивнула Катя. – Ложись.
Саша опустилась на кушетку, подбив под голову подушку и широко
раздвинув ноги в испятнанных чулках. Сперма продолжала течь, через секунду она лежала в луже – но простыни меняли у нас ежедневно. Девушка схватила свои разбухшие соски и закрыла глаза.
       Я догадывалась, что сейчас будет, но все-таки не была уверена до конца.
       А Катя ловко – было видно, что для нее давно это привычный акт – пристроилась между Сашиных ног.
       Она не только не попросила девушку сходить в душ, но даже не вытерла ползущую сперму хотя бы простыней. Но это меня как раз и не удивило: я сама любила запах и вкус мужского семени; я знала, что таковы примерно половина женщина, другую же половину рвет от одного вида этой жидкости. Катя была такой же, как я.
       Что конкретно она делала в Сашиной промежности, я не видела: круглая черная голова заслонила собой все. Но по движениям я поняла, что она вылизывает ей половые органы: малые губы и вершину, где прятался клитор.
       Вдруг я увидела, что Катя освободила одну руку и сунула себе между ног.
       Выгнувшись мостом – очень изящно и как-то возбуждающе – Саша продолжала ласкать себе грудь. Потом задышала часто-часто и, прижав голову Кати к своему лобку, сдвинула ляжки, толстые и очень белые над черными краями чулок.
       И тут же забилась в судороге. Я никогда не видела в порнографии, чтоб женщина так билась во время оргазма. Правда все-таки это была лесбиянка. А умелая Катя протянула руки и нежными движениями потирала Саше освободившиеся соски.
- Ух…- сказала девушка обычным голосом и мгновенно обмякла.
Ноги ее опали, как крылья бабочки. Катя поднялась. Лицо ее было
испачкано в сперме. Она вытерлась тыльной стороной ладони.
       Я невольно заглянула туда, где Катя работала языком, почему-то захотев посмотреть Сашин только что кончивший клитор и ожидая увидеть нечто огромное, как крошечный член.
       Как ни странно этот важнейший орган у Саши оказался самым обычным: ярко красным возбужденным шариком он слегка торчал из вершинки губок.
- Нормально ? – спросила Катя.
- Как всегда… - Саша все еще дышала тяжело. – Как будто заново
родилась… Спасибо. Тебя сделать ?
- Сделай, - так же спокойно сказала Катя. – Пока никого нет.
Сеанс лесбийской любви повторился со сменой партнерш. Правда, Кате в
сексе не хватало Сашиного женственного изящества, но по всему было видно, что она тоже кончила и осталась довольна.
Саша едва поднялась от ее живота, еще подрагивавшего в конвульсиях,
как у двери раздался звонок очередного запоздавшего донора.
- Успели все-таки, - сказала девушка.
И, на бегу защемляя соски звездами, побежала к посту.
Мои напарницы стали делать кофе, будто ничего особенного не
произошло. Теперь наконец до меня дошли вскользь уловленные намеки и взгляды Саши, которая, видимо, до сих пор стеснялась и не просила удовлетворить – «сделать» - ее при мне. Я подумала, что, вероятно, такая потребность у Саши возникала нередко и поразилась, как девушка выкраивала время, когда я отлучалась… Или они с Катей занимались этим после окончания рабочего дня? Мне стало жалко девушку; она ничем не засуживала такого стеснения привычек. Тем более, я достаточно широко смотрела на мир и не имела ничего против того, чтобы рядом со мной занимались лесбиянством.
       Хотя мне было не все понятно. Но я знала, что можно прояснить.
- Так получается, Саша осталась лесбиянкой ? - спросила я. – Или она
бисексуалка ?
- Бисексуалка – я, - сказала Катя.
И я вспомнила, как нежно мыла она мне половые органы после первого
рабочего сеанса.
- А Саша скорее полуторасексуалка.
- В каком смысле?
- Ну это я так говорю, - она усмехнулась. – Ввела градацию. Бисексуалка
– женщина, которая может кончить и с мужиком и с женщиной. Как я, например.
- Удивительно, - не выдержала я. – У меня никогда не было… опыта и
знакомых. А как это – наверное, совершенно по-разному: кончать с мужиком и кончать с женщиной?
- Абсолютно правильные слова говоришь. Это несравнимые вещи.
Оргазм с мужиком – атомный взрыв. Кувалдой по башке, в крайнем случае. Ощущение, что тебя пронзают, и по позвоночнику импульсы, у тебя не так?
       - Примерно так, – согласилась я. – Именно взрыв.
- А оргазм с женщиной – ты просто тонешь в море блаженства. Ничего
не взрывается и не летит, ты сама растворяешься… Это не так сильно, но очень приятно. Словами не описать. И то хорошо, и другое. Вот это и есть бисексуальность. А Сашу я называю полуторасексуалкой, потому что с мужиками она трахается и они ее возбуждают, то есть какой-то минимум удовольствия она получает. А вот кончить может только лесбиянским способом.
- Ада, работать ! – раздался крик Саши.
Толстушка с неохотой поднялась: ей, конечно, тоже хотелось поговорить
о лесбиянках – и пошла спринцеваться.
- Ну с Сашей мне понятно, - сказала я. – Если, как говорите, из нее в
тюрьме сделали лесбиянку. Живи она в нормальном мире, была бы обычной девушкой. Но можно, Катя, я задам тебе вопрос…
- Задавай.
- Но ты не обижайся.
- Не обижусь. Даже догадываюсь, что тебя интересует.
- Тем лучше, если так… Скажи мне, как ты, обычная женщина стала
бисексуалкой ?
- Точно, именно этого ждала. Ну, во-первых, - улыбнулась Катя,
закидывая ногу на ногу, и я вдруг не по-женски отметила, сколь красивы ее бедра в таком положении. – Я работаю тут два года. Много интенсивно трахаюсь. И не только сама, а нахожусь в атмосфере постоянного сексуального напряжения. Можно сказать, живу в сексе, разве ты этого не замечаешь сама?
- Замечаю, - кивнула я. – Жизнь такая, словно кроме влагалищ и членов
вообще больше ничего нет. Иногда кажется, что на эмблеме нашего центра должна быть не беременная женщина, а фуй с надетой звиздой.
- Вот-вот. А настоящий глубокий секс, ставший образом жизни и
поведения, всегда бисексуален.
- Даже так ? – удивилась я. – Не может быть.
- Это не я придумала, я литературу медицинскую почитывала. В нашей
стране сексуальное развитие на уровне динозавров.
- «В СССР секса нет» ? – подсказала я.
- Именно. Но запад продвинут. Там, например, не считается из ряда вон
выходящим групповой секс, как единственное средство поддержать взаимный интерес супругов, проживших вместе двадцать лет… Но не это главное. Сексологи утверждают, что когда организм полностью отдается сексу, ему уже все равно: кто и чем будет раздражать зону, вызывающую сладострастные ощущения. Лишь бы было раздражение. Тут не просто бисексуализм, тут глубже: тут и зоофилия в самом настоящем виде и так далее.
- Надо же, как все продвинуто, - вздохнула я. – А я и не думала.
- Я как врач, хоть и другой специальности, считаю, что если в психике
есть предпосылки к лесбиянству, тот при очень интенсивной жизни вроде нашей, женщина становится бисексуалкой, как я.
- А как узнать, есть эти предпосылки, или нет? – зачем-то спросила я.
- Я об этом тоже читала. Ты оральный секс любишь ?
- Очень. Когда я начинаю сосать…
- Да нет, я не о том. Ты любишь, когда с тобой оральным сексом
занимаются.
- Я… люблю, пожалуй, - ответила я, вспомнив, когда со мной это
было в последний раз. – Только если мужик хорошо выбрит и достаточно нежен.
- Но ты кончала когда-нибудь от орального секса ?
- Нет. Как бы мне хорошо ни было, этот все равно оставалось только
игрой. Для того, чтобы кончить, мне нужно ощущение наполненности влагалища. И не пальцем, а членом.
- Вот. А я кончала, причем очень часто. Во мне есть лесбиянская
склонность, вот я и сделалась бисексуалкой.
- А во мне, выходит, нет ?
- Может быть и есть. С тобой когда-нибудь женщина оральным сексом
занималась ?
- Нет, откуда – почему-то покраснев, ответила я.
- Так вот. С мужчиной и с женщиной это небо и земля. Все равно что
сравнивать… ну не знаю что. Твердый шоколад со взбитыми сливками. Хочешь попробовать ?
- Нет, пожалуй, - секунду помешкав, ответила я. – Я для этих опытов
еще не созрела… Все впереди, наверное.
- Конечно, - улыбнулась Катя. – А вот Ада день и ночь старается стать
бисексуалкой.
- Что – «Ада» ? - добродушно спросила вернувшаяся с работы подруга.
- Да вот мы с Настей обсуждали проблемы орального секса, разницу
между женщиной и мужчиной. И я сказала, что ты пытаешься…
- Пытаюсь – не то слово, – перебила Ада и села на кушетку с
раздвинутыми ногами. – Ну-ка попробуй еще разок…
Мне было почему-то смешно смотреть, как Катя применяет к Аде
лесбиянский опыт, а та изо всех сил пытается что-то почувствовать, хотя ощущения наверняка не столь сильны.
- Катя, работать ! - раздался голос Саши.
- И вот так всегда, - сказала Ада, расслабляясь. – Каждый раз чуть-чуть
не хватает.
Катя засмеялась и махнула рукой.
Но с этого дня меня окончательно признали полностью своей.
Потому что теперь Саша по несколько раз в день заходила к нам, и Катя ее
«делала» - почему-то девушка употребляла это выражение. После чего она делала саму Катю и обе оставались довольными.
А значительная часть нашего свободного времени уже открыто
использовалась Катей для попыток вызвать оральный оргазм у Ады, который никак не получался.

[Sarikov]

14

       Кончила я на четвертую неделю работы.
       Причем совершенно неожиданно для себя.
       Наверное, совпали несколько благоприятных моментов: донор оказался не слишком грубым, я заняла удачную позу и сумела сразу лечь так, что он давил корнем на мой клитор.
       Кроме того, сама манера его работы: не частая и не медленная, а равномерная - позволила мне поймать ритм.
       Я кончать не собиралась, даже не думала о том, но совершенно неожиданно минут через пять ощутила не зависящее от моих намерений приятное тепло, растекающееся по низу живота.
       Я, конечно, не надеялась, что у меня получится с первых слабых признаков, но все-таки сдвинула ноги, обжимая корень своей интимной плотью.
       Сжала ноги всего чуть-чуть, чтоб не стимулировать донора раньше времени и не вынудить его сменить приятную для меня позицию. И он ничего не почувствовал; видимо, был слишком сосредоточен на себе. И оставшихся десяти минут мне хватило, чтобы тепло на дне живота родило давно забытые молнии, что побежали туда и сюда вдоль позвоночника.
       Я напрягалась всем телом, стараясь оставить расслабленным само влагалище и не сдернуть презерватив.
       Оргазм, пролетевший через меня, оказался мгновенным.
       Я даже не отключилась – просто констатировала, что испытала всплеск сладострастных ощущений. Оргазм прошел, подарив секунду наслаждения, но не дав настоящего облегчения телу. Которое донор, так ничего и не заметив, долбил еще несколько минут до истечения срока.
       Но во всяком случае, это был первый опыт.
       Не помню, как и какими средствами кончил на мне донор. Я уже забыла о нем. Я встала с койки, пошатываясь. Настоящий – хоть и кратчайший, полученный в рабочей обстановке – оргазм, испытанный после нескольких лет перерыва, перевернул мне душу вместе с телом.
       Наверное, лицо у меня было глупым-преглупым и блаженным- преблаженным, потому что когда я, ощущая приятную усталость в теле, вернулась в комнату отдыха и плюхнулась на кушетку, раскидав ноги, Катя сказала с короткой улыбкой:
- Поздравляю !
- А откуда ты догадалась ? – спросила я.
- Так сразу видно. Молодец, Настя. Первый раз уже получилось.
Запомни это. Дальше ахнуть не успеешь – станешь кончать под ними, как пулемет.
       Я лежала и глупо улыбалась, вспоминая ощущения. И эти, быстрые, полученные только что. И те, разнообразные, что остались в прежней жизни. И с некоторым разочарованием пришла к выводу, что когда я оставалась обычной женщиной и жила от мужика до мужика, удовольствие от оргазма казалось гораздо более сладостным. А сегодня оно было очень жестким и сильным и… в общем, не таким, как прежде. Наверное, я слишком сильно натрахалась за последнее время и даже чувствовать стала по-другому.
       Но тем не менее Катя оказалась права.
       Через день я опять кончила, найдя такую же удобную позу, потом постепенно научилась исподволь принуждать доноров класть меня лицом к себе и стала получать свое довольно регулярно.
       И пусть эти механические оргазмы не шли в сравнение с теми, что я испытывала прежде, но я знала, что прежней жизни, скорее всего, больше не будет никогда.
       И надо пытаться развить себя по-новому и получать максимум от возможностей реального дня.

15

- А девчонки где ? – спросила Саша, возникая с привычной
бесшумностью на пороге нашей комнаты.
Где сидела я одна.
- Это большой секрет, - сказала я. – Что-то случилось. Донор ждет ?
- Нет, просто я… Так где они ?
- В роддоме на первом этаже продают хорошие немецкие
антиварикозные чулки. Оксана позвонила Аде на сотовый, чтобы они сбегали и взглянули. Но это страшная тайна и я ничего не знаю. И ты меня не выдавай, пожалуйста.
- Ладно, - кивнула Саша и повернулась уходить.
- Стой, - не очень уверенно проговорила я в спину девушке. – Ты для
чего приходила?
- Я…- впервые за все время Саша, кажется, смутилась.
- Хотела попросить Катю, чтоб она тебя сделала? – подсказала я.
Умышленно подстраиваясь под ее лексикон.
- Ну да… Но раз их нет… Подожду…
- Саш…- неожиданно предложила я, чувствуя, что краснею. – А давай…
давай я тебя сделаю.
- Ты ?! – девушка взглянула на меня с неподдельным интересом. – А ты
разве… Умеешь ?
- Даже не пробовала. – честно призналась я. – Но почему бы не
попытаться ? Не выйдет – дождешься Кати.
- Ну если так…- Саша нерешительно пожала плечами.
Но все-таки отцепила звезды и положила их на стол.
- Я… Подмоюсь, наверное, сначала, сперму выполощу ? А то наспускали
в меня…
- Не надо ничего выполаскивать, - покачала головой я. – Я люблю запах
спермы. И вкус. И вообще…
Пожав плечами, Саша легла на кушетку.
А я опустилась на пол и, быстро подумав, что в сорок три года не поздно
узнать новый опыт, приблизила лицо к ее раскрытой промежности.
Ничем особенным она не пахла. Свежей разнообразной спермой – это
было привычно. Женскими выделениями, которые отличались от моих по запаху, но все равно казались знакомыми. И еще влажным, испачканным капроном чулок – этот аромат почему-то даже возбуждал.
- Ты мне только говори, как делать, - попросила я.
- Да ничего особенного. Просто… вылизывай мне губки снизу вверх,
чтоб клитор захватить. Остальное я сама постараюсь.
Прикосновение языка к нежным, остро пахнущим и ни на что иное не
похожим женским половым органам меня потрясло. Проведя пару раз языком, я поняла, что в общем делаю правильно: Саша задышала глубже. И одновременно совершенно неожиданно я почувствовала, что каждая моя ласка отдается теплой волной между ног у меня самой. Это было странно, это было ново, и это что-то обещало.
       Саша выгнулась дугой, стиснула мягкими бедрами так, что на миг стало больно ушам, и я почувствовала, что из нее потекла новая влага.
       Затем тело девушки обмякло, а ноги враз покрылись мелким, бисерным потом.
- Анастасия, для первого раза очень хорошо, - сказала Саша. – Хочешь
сама попробовать ?
Попробовать… Еще пару дней я отвергла Катино предложение, решив,
что не созрела. Но сейчас, после сеанса с настоящей лесбиянкой, мне было все нипочем.
- А почему бы и нет, – сказала я, ложась на ее место.
Когда Саша приподняла мне нижние части ляжек, я напряглась. Когда ее
острый тугой язык коснулся моих половых губ, от неожиданности я едва не свела ноги.
- Расслабься, расслабься, - сказала девушка. – Это с непривычки. Не
думай, что тут я и все такое. Вообще ни о чем не думай. Просто закрой глаза и попытайся получить удовольствие.
Она ввела в меня палец и поводила туда-сюда, имитируя мужской член.
Как ни странно, это помогло.
И тогда Саша взялась за дело всерьез.
С первых ее прикосновений я поняла, что те мужики, которые когда-то
занимались со мной оральным сексом, ничего не знали и не умели, и, возможно, не желали стараться.
Саша ловко взяла вершину моих срамных губок и вывернула их
наизнанку так, что клитор, по ощущениям, выпятился наружу. И когда она коснулась его языком, мне показалось, что он увеличился на сантиметр.
Ощущения не имели ничего подобного для сравнения. Даже будучи не в
состоянии по-настоящему расслабиться, я чувствовала, как язык Саши рождает что-то воздушное, не похожее на оргазм с мужчиной, но те не менее ужасно приятное. Я старалась сосредоточиться на этих ощущениях.
       Но в коридоре послышались голоса возвращающихся напарницы.
       И почему-то мы с Сашей одновременно поняли, что пока не стоит открывать им наш маленький секрет.
- Мы ведь еще повторим ? – тихо сказала девушка. – При них ты не
расслабишься в первый раз.
- Конечно, - еще тише ответила я. – Ты где живешь ?
- В общежитии, а что ?
- А я одна. На выходные приходи ко мне. В спокойной обстановке все
испробуем…
- Давай, - согласилась Саша и пошла к посту.

[Sarikov]

16

       В начале следующего месяца к нам заглянул доктор.
- Ну что, труженицы вагины, как настроение, как успехи ? – с усмешкой
приветствовал он.
Обращение мне понравилось. Возможно, никто другой не назвал бы нас с
таким точным и однозначным цинизмом. Хотя в самом деле мы и были кем были – труженицами влагалища. По сути проститутками, с единственной разницей, что наш труд оплачивал не тот, что нас трахал, а женщина, в которую впрыснут добытое с нашей помощью семя.
- Живем, - просто ответила Катя. – Етимся, сколько можем.
- И как можем, - добавила Ада.
Доктор сел на стул рядом со мной, обнял меня за плечо и опустил руку
мне на грудь. Однозначно, мои молочные железы не оставляли его равнодушным.
- Как Анастасия тут? Прижилась ? Не обижаете ?
- Не то слово прижилась, - сказала Катя. – Мы уж и не знаем теперь, как
без нее могли работать.
- Что ж, молодцы, - кивнул доктор. - Я заглянул сказать, что по
результатам работы за минувший месяц имеем пятнадцать вновь забеременевших.
- Пятнадцать ? – переспросила Ада. – Здорово.
- Да, еще пятнадцать идиотов прибавится к поголовью человечества.
- А почему именно идиотов? – спросила я.
- Потому что только идиот способен рваться к жизни, зная, какое дерьмо
его ожидает на этом свете, – с неожиданной тоской сказал доктор.
Дернул меня за сосок и ушел.
- У него какие-то неприятности, – вздохнула Ада.
- Не факт, может просто плохое настроение, – возразила Катя.
Я промолчала. но мне почему-то было ясно все.
Я давно знала от напарниц факт полной и неизлечимой импотенции
доктора. И представляло, какого ему командовать женщинами, в чьи обязанности входит трахаться и только трахаться.
       Командовать, видеть нас, трогать когда захочет – и не иметь возможности испытать что-то самому.
       Наверное, худшей пытки для мужчины просто не существовало.

17

       В пятницу мы с Сашей после работы сразу поехали ко мне.
       Если честно, то я не отдавала себе ясного отчета, зачем приглашаю девушку, какую конечную цель преследую.
       Действительно ли я хотела сделаться бисексуалкой ? Полной уверенности в этом я не чувствовала. Более того, я подозревала, точнее даже догадывалась: моя изначальная привычная ориентация не позволит этого.
       Пожалуй, мне просто хотелось попробовать чего-то новенького; непрерывных потрах с мужчинами уже вроде как приелся и стал обычным делом.
       Поначалу, оказавшись рядом не на работе, а у меня в гостях, Саша немножко дичилась; все-таки она годилась мне в дочери.
       Нарушая законы, мы немного выпили, найдя в моем холодильнике давно спрятанную бутылку сухого испанского вина; не помню уж по какому случаю и для кого купленную.
       Выпив и слегка расслабившись, мы пошли мыться.
       Разумеется, вдвоем: идея пришла нам обеим одновременно и казалась продолжением начатого.
       И решение было правильным: теснота моей ванной комнаты мгновенно сблизила нас до предела.
       Мы стояли на скользком, покатом дне маломерной ванной и нежно намыливались. Постоянно касаясь друг дружку то грудью, то бедром, то ягодицей.
       Тела наши беседовали о каких-то своих замыслах, а сами мы между собой практически не разговаривали.
       Саша была молчаливой по характеру, я чего-то стеснялась, и одновременно ожидала с трепетом.
       Намыв друг друга до потемнения в глазах, мы перешли в комнату.
       То есть в спальню – иной в моей квартире не имелось.
       Если бы кто-то с полгода назад предсказал мне, что я буду долго и трепетно мыться с молодой девушкой, чтобы сразу поле этого, обтершись махровыми простынями, проследовать с нею в постель…
       Я бы даже не рассердилась и не рассмеялась, я пропустила бы неумную шутку мимо ушей.
       Но сейчас…
       Сейчас, сейчас…
       Боже мой, когда мы наконец забрались с Сашей в постель…
       Когда мы легли с нею, голые и разнеженные, прижавшись крепко и ни о чем не думая…
       Никуда не торопясь, не опасаясь, что на кто-то помешает…
       Боже мой, боже мой – я ли это была?
       Или как раз это была я, а та, что называлась мною прежде, была другая ?
       Во всяком случае, совершенно неожиданно я поняла: какая это сладость, заниматься сексом…
       Нет, заниматься любовью с женщиной.
       Ничего более приятного я не испытывала в жизни и даже не догадывалась, что такое возможно.
       Причем оговорюсь сразу: настоящего лесбиянства во мне не открылось и полной бисексуалкой я не стала. То есть конечной цели для себя я не достигла. Но как оказалось, в постели с женщиной цель есть почти ничто в сравнении с дорогой, которую совершаешь к ней.
       Я поражалась открытию: взаимные ласки женских тел являлись самоценным удовольствием. Поскольку отличались от грубых и жестких прикосновений мужчин, даже старающихся быть нежными.
       Даже простые поцелуи – сладостные поцелуи мягких женских губ, что могло сравниться с ними?
       А игра грудями ! Саша мягко прошлась по мне своими подушками, потом я приподнялась над нею, свесила вымена и нежно гладила ее сосками. Взаимная ласка двух твердеющих от соприкосновения сосков… разве могло подобное возникнуть с мужчиной ?
       Само женское тело оказалось неимоверно, просто-таки невозможно возбуждающим. Прикосновение к Сашиным мягким бедрам и еще более мягким ягодицам рождало неописуемое головокружение от сладости.
       Мы ласкали друг друга сверху вниз, начав с поцелуев, не спеша приближаясь к цели игры: половым органам, которые у меня уже пульсировали и гнали смазку, удивляя меня и самих себя.
       Между ног игра превратилась в нечто вовсе невообразимое.
       Грудь – Сашина грудь с торчащим напрягшимся соском – эта чудесная грудь гладила мне вход во влагалище и я ощущала скользкую игру набухшего кончика уже внутри себя. А потом сосок вышел и принялся ласкать мои губки, и клитор содрогался и стонал от наслаждения, и я выгибалась дугой, хотя ничего особенного Саша еще не совершала.
       Показав, как это делается, Саша дала мне повторить то же самое. И я поняла, что когда ласкаешь половые органы женщины своей грудью, то сама получаешь наслаждение через ощущения соска - и это тоже не сравнивалось с тем грубоватыми ласками, что мог дать мужчина.
       Наигравшись грудями почти до изнеможения, мы наконец перешли к серьезному делу: занялись оральным сексом.
       Саша, уже полностью раскрепощенная, кончала всякий раз, когда я ее «делала» - он испытала шесть оргазмов.
- А сколько раз ты вообще можешь кончить ? – поинтересовалась я,
опьяненная чужим наслаждением.
- Не знаю, Анастасия, не считала… Там…
Она сделала паузу и я еле заметно кивнула.
- Там меня, бывало, чем-то опаивали или окуривали, и меня делали
подряд десять-пятнадцать взрослых женщин.
- Они тебя или ты их ? – зачем-то уточнила я.
- Они меня. Ты понимаешь – это трудно объяснить. Я их делала
регулярно, каждую по несколько раз, сколько и когда захочет - это была моя работа, и благодаря ей я вообще жила. Но когда женщина расходится по-настоящему, то сделать другую бывает приятнее, чем получить самой. Им нравились мои груди, они вообще с моим телом…
       Саша замолчала; видимо, ей было что-то неприятно вспоминать.
       Я больше не спрашивала.
       А просто продолжала доставлять ей удовольствие. пытаясь «сделать» ее в седьмой раз.
       Потом Саша занялась мною.
       И опять мой клитор вырастал на полметра и опять я едва не теряла сознания в потоках непрерывного наслаждения.
- Ты не можешь кончить, как я, - не спросила, а сказала Саша в какой-то
момент, видя мое блаженное состояние.
- Не могу, Саша, – призналась я. – Я не ощущаю потребности вот сейчас
взять и кончить, понимаешь? Я кончаю с мужиками на работе. Там действительно конец. Удар, после которого пустота и расслабление. А с тобой… С тобой просто обалденно. Я не кончаю, но словно испытываю непрерывный оргазм. Который начинается, когда ты выворачиваешь мне клитор и длится, пока ты меня не отпустишь, не делаясь ни сильнее, ни слабее. Это наслаждение, растянутое в вечности. Мне кажется, если ты будешь ласкать мне клитор, я могу целый год плавать в облаках.
- Так тоже бывает, - согласилась Саша. – Я не знаю, хорошо или плохо.
Кончать женщина должна. Но если ты кончаешь с мужиками, то со мной… Наверное, это и не обязательно. Главное, что тебе приятно…
       - Приятно – слишком слабое слово, - пробормотала я. – Давай… Давай еще, если ты не устала…
       Забравшись в постель после душа, мы не выбрались из нее до утра.
       Изнеможенные ласками, мы заснули, обнявшись телами, обложившись молочными железами, закинув, перекрестив и сплетя ноги так, что даже во сне продолжали тереться клиторами друг о друга.
       Никогда прежде я даже не думала, что даже просто спать в одной постели с женщиной - такое счастье и такое непрерывное наслаждение.
       Мы провели с Сашей оба выходных.
       Почти не вылезая из постели.
       Это был один из самых ярких опытов в моей жизни.
       Который потом стали повторять время от времени.
       Для себя я уже в первый вечер окончательно уяснила главное.
       Я обычная, сама обычная женщина.
       И мне, как любой обычной, требуется оргазм, то есть высшее проявление сладострастных чувств, после которого наступает, говоря медицинским языком – который я постепенно стала понимать, общаясь с Катей - торможение. Когда не хочется уже ничего. Такой ошеломительный пик с последующим падением мне мог дать только мужчина, и я получала его на работе.
       Но пообщавшись с Сашей, я поняла, что оргазм – как элемент природного акта продолжения рода – имеет мало общего с человеческим, продленным и усиленным наслаждением от взаимной ласки тел.
       И если трахаясь с донорами и понимая, что на этой работе я лишена возможности иметь постоянного мужчину, я временами мучилась от мыслей об этой невозможности, то теперь во мне произошел перелом.
       После одной ночи с Сашей, я поняла, что отныне в моей постели не окажется ни один мужчина. Что предназначение самца – вбить в меня член и трахнуть до потемнения в глазах.
       А проводить сладостные часы я могу только с женщиной.
       И спать в одной постели я могу только с женщиной.
       Как ни парадоксально звучало все это в целом.

18

       Теперь, узнав для себя новую тайную истину – отношения между мной и Сашей мы не афишировали – я стала по-иному смотреть на некоторые вещи.
       Я стала лучше понимать и бисексуалку Катю и не в меру страстную Аду, которую кто-то мог запросто обозвать нимфоманкой.
       Не знаю почему, но теперь иногда я сама предлагала Аде довести ее до оргазма, поработав вибратором в заднице, за что толстушка была благодарна. В первый раз услышав слова благодарности, я удивилась: ведь точно также доводила ее до оргазма Катя, и вибратор остался прежним. А потом поняла – теперь, сама сблизившись с женщиной, поняла – что Аде доставлял наслаждение не только сам факт оргазма, но и разнообразие тех, кто ей его доставляет.
       И параллельно меня не оставляло изумление, какой силы может достигать взаимная страсть противоположных полов.
       Я помню один день, когда в Сашу разрядилось без перерыва человек пять и она сильно устала.
       Но очередной освободившийся донор требовал непременно ее.
       И тогда я стала свидетельницей поразительной картины.
       Мужчина сидел на койке, обхватив волосатыми ногами белые бедра Саши, она стояла вплотную к нему. Они целовались взасос, парень месил Сашины безразмерные груди, а она руками что-то делала с его половым органом. И в момент оргазма мне показалось, что одновременно с хрипом донора я услышала свист его струи. Которая взметнулась между телами выше Сашиной головы.
       Когда донор отбыл, и Саша пришла с просьбой к Кате – связь со мной она скрывала – «сделать» ее, то я заметила, что она вся залита спермой. Именно вся – на ней не осталось сухого места. Брызги покрывали грудь, струйки стекали по ложбинке на живот. Пупок был полон – казалось, прямо из него течет неиссякаемая струя, льется на лобок, размывая контуры ее лиловой татуировки.
       И даже в темной Сашиной челке блестело несколько мутно-белых капель.
       Такого я еще не видела никогда.
       А Саше, вероятно, и это было привычно, потому что она легла перед Катей как всегда, не обтеревшись.
       Впрочем сперма была нашей продукций и мы на нее не обращали внимания.

[Sarikov]

19

       Время шло незаметно
       День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.
       Лето сменилось осенью, а осень зимой.
       Если честно, поначалу я и сама не думала, что приживусь здесь.
       Но, видимо, все связанное с сексом, затягивает раз и навсегда.
       Когда я анализировала свое положение, то приходила к выводу, что наш труд стоит сравнить не с занятием проституцией, а с работой порнозвезд.
       Поскольку мы имели все условия для процесса и обращались с нами хорошо.
       И вот когда я привыкла и к условиям и к обращению – а потом еще вдобавок пришло умение извлекать из работы пользу, то есть каждый день испытывать оргазм - то поняла окончательно: отсюда я уже никогда не уйду.
       В самом деле, даже если бы я решила уйти – чисто теоретически – то сразу бы встал вопрос: куда ?
       Обратно в ЖЭУ или какую-то подобную шарашку, где предстоит целыми днями возиться с бумагами, отлаиваясь от своры неудовлетворенных баб, да еще за мизерную зарплату.
       Лучше оставаться здесь. Сидеть целыми днями голой, как одалиска, в ожидании, когда позовут трахаться.
       Тем более, что теперь каждый день я получала то, чего не имеет средняя российская женщина.
       И какая разница, что трахали меня незнакомые безразличные мужики.
       Можно подумать, что больше удовольствия та же средняя женщина получает при обычном перепихе с мужем. А возможно, и того хуже: с любовником в ожидании возвращения супруга или под тикающие часы съемной квартиры.
       Жизнь моя была разбита изначально неудачным замужеством; впрочем в России замужества редко бывают удачными.
       И то, каким образом ее наконец удалось склеить, казалось мне далеко не худшим вариантом.

20

       Новый донор был из числа тех, кто стремился заработать, не засветясь.
       Внешность они имел карикатурную: темные очки, бритая голова и отросшая щетина.
       Хотя при таком сочетании черт по возвращении к нормальному облику его вообще вряд ли кто мог узнать.
       Тем более я знала, что у некоторых мужчин борода отрастает за пять дней.
       Когда Саша позвала меня работать, я долго возилась со спринцеванием, и вернулась, когда он уже стоял у стола с надетым презервативом. Уродская внешность смазывала возраст. Впрочем, я его и не разглядывала; мужики давно сделались мне неинтересны.
       Он всячески старался не показывать своего лица.
       Обычно доноры, с любопытством – видимо, возбуждая себя дополнительно, смотрят, как Саша впрыскивает в наши влагалища интимное масло, потом рисует номера.
       Этот же стоял, отвернувшись.
- Расписывайтесь и работайте, - сказала Саша, чиркнув на моей заднице.
       Донор не двинулся с места. Было видно, что он боится совершить лишнее движение, по которому кто-то где-то его узнает.
       Я пошла вперед, и стала перед боксом, опершись локтями на кушетку и оставив снаружи задницу. Почему-то я сразу решила, что такой трахнет меня стоя на полу.
       Но он довольно грубо взял меня под ляжки, заталкивая на кушетку с ногами.
       Я влезла, как ему хотелось.
       Он раздвинул мне губы, вогнал член и начал меня трахать.
       Механически, как поршень паровой машины. Обычные доноры все-таки меняли темп и ритм, чтобы поддержать себя в форме и протянуть нужное время. Этот же то ли был очень уверен в своих силах, то ли наоборот, знал, что ему для выброса семени, да еще в толстом презервативе, нужно трахаться долго. И обрабатывал меня с напором.
       Двумя руками больно стиснув мою задницу.
       И чем дольше он трахал, тем больше мне становилось не по себе.
       Точно, у него имелись проблемы с достижением оргазма – что на самом деле служило плюсом с точки зрения донорской работы.
       Я выдержала даже не пятнадцать, а двадцать минут, пока он наконец сумел кончить.
       Мы вернулись к столу, он сдал презерватив.
- Разряжаться будете ? – привычно спросила Саша.
Парень пожал плечами и что-то пробурчал.
- С кем ?
Он еще раз пожал плечами.
- Можете хоть с ней же, - предложила Саша.
Донор кивнул и мы пошли обратно.
Теперь он сразу уложил меня на живот, сел сверху на ягодицы и вбил член
сверху вниз.
       Обычно при такой позиции мне удавалось просунуть под себя руку и схватить клитор, но сейчас я на успела. Я слышала только тяжелое дыхание парня. И видела его руки которыми он опирался на простыню.
       И вдруг я заметила… заметила раздвоенный ноготь на безымянном пальце левой руки, который мне что-то напомнил.
       Но что именно – я не успела сообразить. Потому что второй оргазм у него вышел на удивление быстро: донор крякнул, и, перенеся весь вес на меня, впился руками в мою распахнутую задницу, явно помогая своим толчкам.
       Член он выдернул, даже не дождавшись конца. Последние струйки спермы хлестнули мне наискось спины.
       Он спрыгнул, больно ткнув меня коленом, и пошел мыться.
       А я почему-то лежала не шевелясь.
       Капли спермы на моей коже из горячих сделались неощутимыми, потом остыли до прохладного состояния, потом начали подсыхать и стягивать корочкой. А я все лежала и лежала и лежала…
- Настя, тебе нехорошо ? - склонилась надо мной Саша.
- Нет-нет, просто я задумалась, - ответила я и слезла с койки.
Двигаясь как сомнамбула, витая в потемках невнятного соображения, я
пошла к комнате отдыха. И остановилась не дойдя.
Ноготь… Раздвоенный ноготь… Но мало ли бывает в детстве травм,
оставляющих такой след на всю жизнь.
Он все дорогу молчал – не хотел, чтобы кто-то услышал, как он
картавит?.. Не факт. Может быть, у него было просто легко узнаваемый высокий или низкий голос.
Но ведь… он… меня не узнал.
А как меня можно было узнать ? Если перед ним торчала лишь моя
задница. Сильно покруглевшая за последние годы и особенно здесь. Пахнущая не мной, а интимным маслом и влагалищной смазкой.
       Которую вообще-то он – если это в самом деле он – никогда в жизни и не видел голой.
Нет, конечно… Все показалось. Игра больного воображения… Да…
Я не поняла, как нашла себя около Сашиного стола.
- Что с тобой, Настя ? – уж встревожено спросила она.
- Это новый донор ?
- Да, судя по номеру. Сегодня первый сеанс.
- Саша, мне нужно срочно позвонить Николаю Николаевичу, -
пробормотала я.
- Звони, – Саша повернула ко мне телефон. – Но…
- Что – «но» ? – я словно остановилась на полном скаку.
- Ты абсолютно точно уверена, что хочешь ему позвонить и знаешь, что
говорить ?
- Я…
Рассудительность хлебнувшей лиха Саши сбила мой пыл.
- Настя, скажи вот что…
Саша поднялась и нежно – как умела только она - положила руки мне на
плечи.
- Что-то случилось, да ?
- Случилось, да… нет… Случилось… Сама не знаю…
Я закрыла лицо руками и опустилась на стул.
Голая, жалкая, оттраханная и измазанная спермой.
- Если что-то в самом деле случилось, это можно исправить прямо
сейчас ?
- Нет. Уже нет, - поражаясь собственному рассудку ответила я. – Но
потом…
- Потом будет потом, – сказала Саша. – Знаешь что… Раз сейчас ничего
исправить нельзя, давай не будет доктору звонить.
- Давай не будем доктору звонить, - эхом отозвалась я.
- Давай я напишу, что у тебя расстройство желудка и ты пошла домой,
потому что не можешь больше работать сегодня.
- Нет-нет, – испугалась я.
Дома меня ждала пустота.
Углы.
Все для ненужных мыслей.
Полное одиночество.
И масса опасных предметов.
- Тогда давай так, - предложила Саша. – Работаем до конца. Потом
идем к тебе. И дома ты мне все спокойно расскажешь.
Я кивнула и, давя неизвестно откуда подступавшие рыдания, пошла
к своим.

21

       Мы лежали в постели.
       Смыв друг с друга… Точнее, Саша смыла с меня отрицательную энергию этого дня.
       Все время, пока она меня мыла, я не переставая плакала, зная, что здесь это возможно. И Саша даже не пыталась меня остановить.
       И вот сейчас мы лежали обнявшись. И Саша тонкими крепкими пальцами гладила мое опухшее от слез лицо.
- Настя… Скажи наконец, что сегодня произошло.
Я хлюпнула носом.
- Можешь не говорить, если не хочешь. Но лучше скажи. Потому что
пока ты хранишь это в себе, будет только хуже и хуже.
Странно. Это я, годящаяся ей в матери, должна была говорить такие вещи.
Но судьба моя сложилась как-то слишком неудачно. Или наоборот слишком удачно – институт, ненужное замужество, отъезд родителей в другой город, самостоятельная жизнь, уход сына… Вот у нее именно неудачно. И семь лет тюрьмы делали ее старше меня не на какие-то годы – на целую жизнь.
- Саш…
Я запнулась, потому что мне страшно было озвучить догадку, которая до
сих пор варилась во мне.
- Саш… Мне кажется, что сегодня этот новый донор…
Саша терпеливо молчала, гладя мне плечи.
- В общем, мне кажется, что сегодня меня трахнул мой собственный
сын. Два раза. Один раз как донор, второй раз по-настоящему.
       - Тебе это показалось, – совершенно спокойно сказала девушка.
- Но…
- Поверь мне, я работаю в центре со дня открытия. Когда женщина
трахается каждый день с несколькими мужиками, происходят изменения в психике. Согласись, мы живем ненормальной жизнью. И каждой кажется, что ее трахает кто-то знакомый. Катю, например, однажды в самом деле трахал сосед по подъезду.
- Так о чем я и говорю.
- Но потом ей долго чудилось, что ее трахает то один, то другой отец
ее бывших пациентов.
- Надо же…
- Ада иначе устроена. Она мечтала, чтоб ее трахали ученики. Но ее
трахал только племянник. Причем целый год.
       Я поняла, что от Саши не укрывается ничто.
- А вот с той приемщицей Аней, которая ушла до тебя, было еще хуже. У
нее случился навязчивый психоз, ее все время казалось что ее трахает бывший муж. Она ходила к Николаю Николаевичу, пыталась выяснить фамилии… Никакого мужа конечно не нашлось: сама посуди, Ане было сорок пять лет, ее мужу примерно столько же, а возрастная граница донора двадцать восемь. Но дело кончилось тем, что ей пришлось уйти с работы.
Такого я не ожидала. Но тем не менее уверенность, что меня трахал сын
не проходила. Я рассказала Саше про ноготь – он повредил его мальчишкой, когда что-то пилил; даже не сам ноготь, а последнюю фалангу пальца, которая и вызвала раздвоение.
- Таких повреждений немало, - возразила Саша. – И все остальное тоже –
что он голос не хотел показывать, очки не снимал. Не живете вы с ним давно?
- Давно. Он весь в отца. Когда отец ушел, стал неуправляемый. Школу
бросил, устроился в какой-то магазин, там сошелся с какой-то бабой на десять лет его старше. Потом исчез, будто его и не было. Я сама виновата, конечно, но с ним не находилось общего языка.
- И ты его не видела давно ?
- Лет семь.
- И уверена, что его черты не могли стереться из памяти ?
- Саша, - я привстала в постели и прижала руки к груди. – Я – мать.
Очень плохая, но мать. Это он мог меня не узнать, потому что я изменилась и он обо мне наверняка вообще забыл. Но я… Сейчас вспоминаю те минуты задним числом. Мне кажется что запах был знакомый. И манеры. Такие резкие, грубые… Это был он, однозначно.
- Ну ладно, если это был твой сын, - вздохнула Саша. – То…
И я поняла, что она сразу поверила, просто пыталась переубедить ради
моей же пользы.
- То я…
- Что ты хотела сказать Николаю Николаевичу?
- Я… - я вдруг растерялась. – Честно говоря, сама не знаю. Наверное,
расплакалась бы у него, а там видно было.
- И что дальше ?
- Не знаю.
- Настя, я же тебя спросила – исправить можно ? Исправить нельзя.
Последствия для тебя были бы не лучшие. Наш донорский отдел итак ведет деятельность, которая, мягко говоря, не вполне привычна по человеческим нормам. И если всплывет, что одну из приемщиц трахает ее сын… Кстати, допустим, что это так.
- Так, именно так…
- Нет, - Саша решительно покачала головой. – Мы имеем только твои
домыслы. Но если допустим, что это так – по фамилии доктор может это определить ?
       - Нет, - сказала я. – После развода я вернула себе девичью, не хотела, чтоб
меня хоть что-то связывало с тем козлом. А у сына отцовская фамилия. Он…
- Стоп ! – Саша жестко прижала палец к моим губам. – Ни слова. Ни
имени, ни фамилии. Это твои домыслы. Не надо ничего озвучивать.
- Может быть, ты и права…
- Представь на миг, доктор узнает, что одну из приемщиц трахает ее сын.
Ты знаешь, как это в медицине называется ?
- Не знаю…
- Инцест. То есть кровосмесительство. Одно из запрещенных в
человеческой морали явлений. И всем наплевать, что инцест произошел в рабочей обстановке и случайно. Доктор человек осторожный, ему не нужны даже намеки на проблемы. С донором расторгнут контракт. А тебя скорее всего уволят. И ты пойдешь обратно в свою котельную или ЖЭУ. Ты этого хочешь ?
- Не хочу, - честно призналась я.
- Да и вообще… - Саша усмехнулась. – Если даже предположить, что это
был твой сын. Инцест запрещен людьми, потому что ведет к нежизнеспособному потомству. Но тут речь о потомстве не шла. Дикари все трахаются друг с другом. Животные тем более. И земля от этого не перестает вертеться. Так что если это – во что я не верю – был твой сын, ничего страшного не произошло.
       Я опустошенно молчала.
- Но мы примем меры предосторожности. Во-первых, кроме меня
никому ни слова. Во-вторых, я номер запомнила. На этого донора буду ставить только Катю или Аду. Вот и все. А ты забудь, как будто не было ничего…
- Но Саша, Саша… - снова заревела я, уткнувшись в ее плечо. – За что со
мной все это? За что ? Что я плохого сделала в жизни, чтобы на меня это свалилось ?
- Никто ничего не знает, что он сделал и что за это свалится, - ответила
девушка. – За что Николая Николаевича поразила импотенция в таком возрасте, когда мужики еще трахают все, что движется ? За что его жена спит в отдельной комнате и открыто заводит романы с тридцатилетними гребунами, потому что не хочет гробить жизнь рядом с импотентом. За что ? Он заслужил ?
- Нет… - тихо сказала я. – Я даже не думала, что там все так жутко.
- Жизнь вообще жуткая штука. Ты ведь знаешь, что я сидела ?
- Знаю, увы, - сказала я. – Мне кажется, сам доктор этого не скрывает.
- Да. Он официально хочет с меня судимость снять. Но ты знаешь за что
я сидела?
- Нет, честно говоря. За хулиганку ? С кем в школе не бывает.
- За убийство человека, - раздельно, почти по слогам произнесла Саша.
И замолчала, ожидая реакции.
Наверное, она боялась, что я в испуге отшатнусь, вскочу с постели,
закроюсь простыней. Но вместо этого я только крепче обняла ее и заплакала еще сильней.
- Сама виновата, конечно, - продолжила она. – Была вечеринка у
школьных друзей, со взрослыми парнями. Естественно, все ко всем стали приставать. А с моей грудью… В общем, когда я поняла, что с меня стаскивают трусы, я схватила туфлю…
- Туфлю ?! – вырвалось у меня.
- Ну да. С ноги сорвала, первое что на ум пришло… И каблуком в висок.
И сразу насмерть. Шпилька была металлическая.
- И что ?
- И все. Превышение самообороны. Надо было на помощь звать, и
вообще если пришли на вечеринку, то знать что там будут не стихи читать… Да ладно, вспоминать не хочу.
- И не вспоминай.
- Но самое обидное… - Саша усмехнулась. – Я сломала себе жизнь
вместо того, чтоб расслабиться и постараться получить удовольствие. Перечеркнула себе лучшие годы.
- Наплюй, Саша и забудь. Хотя такое вряд ли…
- Но самое-то уже даже не обидное, а просто смешное, что я работаю
сейчас медицинской проституткой. И принимаю в себя даже не пришедшего на вечеринку, а по сути любой фуй, который на меня встанет. И стоило ли…
       Я молча погладила ее по жестким черным волосам. Стоило ли… Если знать, что докатишься до такой жизни, то, наверное, вообще не стоило начинать.
- Я к тому это говорю тебе, Настя. Ты мне в мамы годишься, но тем не
менее я тебе такую вещь скажу.
       Саша тяжело вздохнула.
       - Жизнь – дерьмо. Удивительное дерьмо. Причем всегда и везде. И если тебе кажется, что сейчас все хорошо, то это только кажется. В любой момент все может обрушиться так, что и обломков не останется. Поэтому держись за минуту, пока еще все хорошо.
- Но…
- А если сейчас плохо – будь уверена: пройдет немного времени и
станет еще хуже. Станет так плохо, что сегодняшний день покажется раем.
- И что мне делать ?
- Забыть, Настенька, моя сладкая, - сказала Саша, нежно целуя мои
опухшие губы. – Забыть, как будто ничего не было. Хотя в самом деле ничего и не было. Жить как жила. Пока живется.
- Пока живется… - эхом отозвалась я.
- Да, пока живется, - проговорила Саша.
       И, опустив руку, скользнула вниз по моему животу.
- Я тебя люблю , - неожиданно для себя сказала я.
- И я тебя тоже люблю. И никому не дам в обиду.
Меня еще трясла лихорадка.
Но Саша нежно поглаживала меня между ног, и озноб страха вытеснялся,
сменяясь нежной, обещающей все на свете теплотой.


2008г.

[BASIDAR]

Уважаемые дамы и господа!
Выкладываю сокровенное повествование одной женщины...
Естественно с ее разрешения...и естественно все изменено ...вплоть до абсурда.
НО! суть осталась...и...возможно кого то это очень шокирует...тогда лучше не читайте
С уважением 

СПАСИБО СУПЕР 

[день-немец]

автору респект.ждем продолжения.

[Sarikov]

Спасибо ребятки....

[Marinw]

Хорошо закручено, не сталкивалась с такой ситуацией, а точнее с таким учреждением. Интересно это считается вредной работай или нет?

[Sarikov]

Хорошо закручено, не сталкивалась с такой ситуацией, а точнее с таким учреждением. Интересно это считается вредной работай или нет?

Вредной,вредной...не переживай.А что сама подыскиваешь аналогичную работу?