В.У. ФОТОГРАФ(повесть)

[Sarikov]

Фотограф

- И это называется – «раздеться» ? – с усмешкой спросила женщина.
- Ну да… а что ? – смутился я и погладил себя по бедрам.
Она усмехнулась еще раз, наклонила голову. Разглядывая меня, как
большой неодушевленный предмет.
Потом обошла вокруг меня.
Я стоял неподвижно, хоть и чувствовал, что начинаю краснеть, непонятно от чего...

Глава первая

1

Впрочем, было понятно.
Я попал сюда по объявлению в газете, случайно увиденному мною, из раздела «разное». Где лаконично говорилось, что требуется мужчина с хорошими внешними данными для съемок в качестве фотомодели при демонстрации современной моды. Гарантировалась почасовая оплата. Названия студии или дома мод не имелось, был указан лишь сотовый телефон да имя контактного лица – Элла. Зачем я отметил это объявление красным маркером ? Только ли из-за желания подзаработать любым путем при острой нехватке денег ? Ну, конечно и из-за денег тоже. Я сменил работу – точнее, нашел новую после того, как фирма, в которой я три года заведовал отделом IT, неожиданно обанкротилась. И, как всегда в переходный период на новой работе, ощущал денежный провал. Но именно «и» из-за денег. Потому что главным был неожиданный интерес. Я никогда не соприкасался ни с чем подобным. И вдруг захотелось разнообразить свою жизнь. Мне было тридцать два года, в жизни я перепробовал практически все. Ничто не привлекало меня по-настоящему, все надоело. По словам женщин – женщин, с которыми я был близок, но из чувства самосохранения не подпускал к себе чересчур плотно – я был строен и красив. Так почему мне было не испытать роль манекенщика? Тем более, если обещалась оплата наличными.
Я созвонился с Эллой, та подтвердила, что фотомодели требуются до сих пор, указала адрес и назначила время. Никакого подвоха я не ощутил. Хотя в адресе значилась квартира в жилом доме.
Довольно приятная женщина лет тридцати – светловолосая, с короткой мужской стрижкой, в тугих синих джинсах и просторной клетчатой рубашке - открыла мне дверь. В ее внешности не имелось характерных деталей – ни камеры, болтающейся на шее, ни чего-нибудь еще. Но по быстрому, оценивающему взгляду, которым окинула меня с порога, я понял, что это и есть фотограф, которая будет меня снимать. Женщина попросила паспорт – я удивился, но отдал ей темно-коричневую книжечку. Впрочем, сейчас паспорт требовался практически на каждом шагу.
Он провела меня в квартиру. Которая, кажется была двухкомнатной, причем в большем помещении находилась сама фотостудия: окно оказалось наглухо зашторенным, у стены виднелась стойка с рулонами широкой цветной бумаги. Стояли стулья, столики, кресла, задрапированный чем-то диванчик и широкая кровать. Везде торчали лампы и прожектора, по полу вились провода, словно сбежавшие откуда-то змеи. Одежды, которую я ожидал увидеть, почему-то не было. Скорее всего, она хранилась во второй комнате. Здесь же имелась лишь одна пустая вешалка в углу.
Женщина велела мне раздеться и ушла, аккуратно прикрыв дверь.
Я снял одежду, аккуратно повесил на плечики костюм, остался в одних трусах.
И крикнул, что готов.

2

- Я же вам ясно сказала – раздеться.
- А я… разве не разделся ?
- А это что ? – она без всякого стеснения дернула меня за трусы.
- Трусы…тоже снять ? – мне показалось, что я ее не так понял.
- Ну да. Или это вас напрягает?
- Почему… напрягает… Ничуть не напрягает, - пробормотал я.
Хотя и не ожидал ничего подобного.
- Но Элла сказала мне, нужно демонстрировать одежду. Зачем… трусы ?
– я все-таки решил выяснить вопрос до конца.
- Элла – это я, - терпеливо, как ребенку, ответила женщина. –
Познакомились… А вас, насколько я помню, Александром зовут ?
- Ну да, Александр… А…
- Вы пришли по объявлению. Где было четко написано – требуется
мужчина с хорошими внешними данными, разве нет ?
- Ну да. Но Элла… Но вы сказали, что будете фотографировать
коллекцию мужской одежды.
- Насчет коллекции я потом объясню… если получится… В общем,
неважно. Не будем терять времени. Или вы не согласны раздеться совсем?
- Почему… не согласен, - я пожал плечами, чувствуя, что так и не
понимаю главного. – Я же не мальчишка, в конце концов. Снять трусы – надеть трусы… Как два пальца… об… асфальт. Но зачем ?
- Затем, что я буду фотографировать вас для женского журнала.
- Женского ? – искренне удивился я. – А разве… такие есть ?
- Еще и не такие… А женщин, сами понимаете, – она опять усмехнулась.
– Больше всего интересует как раз та ваша часть, которую вы от меня так упорно скрываете. Хотя я вряд ли увижу что-то новое в своей жизни. И уж точно ничего вам не оторву.
Я понял, что попал не совсем туда. куда шел. Точнее – совсем не туда. Но это меня не испугало. С чего бы мне было пугаться? Наоборот внезапная перспектива сняться голым для женского журнала… показалась даже возбуждающей.
- Или вас что-то смущает ?.. Вы не женаты по паспорту, но может быть,
у вас есть женщина, которая будет ревновать? Если так. скажите прямо – и мы расстанемся. Не снимая ваших трусов.
- Да нет, - я пожал плечами. – Чего мне бояться… И кого… Я ни с кем не
связан и ни на кого не оглядываюсь. Просто… непривычно как-то, знаете ли…
- В первый раз всем непривычно, - засмеялась женщина.
Отошла и села на стул. Скрестив руки и закинув ногу на ногу. Джинсы
обтягивали ее бедра так, что, казалось, вот-вот лопнут.
Я вздохнул: все-таки это было непривычным – и стащил трусы.
- Неплохо, - сказала она. - И даже очень.
- Что – «неплохо» ? – уточнил я, хотя понимал смысл сказанного.
- Член у вас внушительный, - просто ответила женщина. – В спокойном
состоянии двадцать сантиметров.
- Он просто вытянулся, - усмехнулся я.
- И от чего же, интересно, вытянулся ? – женщина подняла бровь.
- От тяжести своих грехов.
- А что будет, когда он встанет…- пробормотала она, не слыша
последних слов.
И опять склонила голову набок. Рассматривая меня как оценщик на аукционе. Впрочем, на аукционах я никогда не был. Но, наверное, оценщики смотрят именно так, как сейчас глядела эта Элла: внимательно, спокойно и… чуть насмешливо.
- Повернитесь…- скомандовала она. – Стоп-стоп, в профиль…
Я вертелся тупо, как кукла, которую дергают за веревочки.
- Тоже неплохо… Очень даже неплохо… Теперь член приподнимите…
Повыше…
- Зачем ?
- Яйца ваши посмотреть, - невозмутимо пояснила Элла.
- Ну и как вам… они? – На удивление спокойно спросил я.
Обстановка, слова и действия казались ужасающе неприличными, но сама атмосфера оставалась сугубо деловой. Я еще никогда не попадал в такую ситуацию. Но мне не было неловко, с этой Эллой все получалось само собой.
- Отличные яйца, - сказала она. – Первый сорт. И самое ценное, вы их не
бреете.
- Я вообще не брею ничего… Зачем ? А что?
- То, что сейчас все помешались на бритых лобках и гладких яйцах…
Найти такую растительность, как у вас – удача…
- Ну вот видите… Считайте, вам со мной повезло.
- Знаете… Знаешь что, - сказала она. – Давай на ты и по-простому…
Если вы не против…
- Не против, - кивнул я. – Почему бы нет… Давайте… Давай.
Элла еще некоторое время смотрела, склоняя голову то к левому, то к
правому плечу.
- Головку обнажи, - наконец сказала она.
- Какую… головку ? – тупо переспросил я.
- Какую-какую… Ту, что снизу…
- А… зачем ?
Я, кажется, опять слегка покраснел.
- Для оценки художественной выразительности, – спокойно пояснила
Элла.
Покраснев уже однозначно, я сдвинул кожу на своем отростке. Мною
владело ощущение, будто я занимаюсь онанизмом при незнакомой женщине. Хотя и в этом здесь не было ничего постыдного.
- Сильнее, - сказала она. – Не видно ничего.
- Как - сильнее ? Разве…
- Господи, взрослый мужик и ничего не умеет… - вздохнула Элла.
Поднялась со стула, шагнула ко мне и схватила за половой орган. Прикосновение ее пальцев оказалось не женским – сильным и твердым.
- Вы… ты… что делаешь ? – я все-таки вздрогнул от неожиданности.
- Ничего особенного. Сама смотрю. Ты же не хочешь мне показать.
Быстро и умело она завернула мне крайнюю плоть. Головка вылезла
полностью и висела теперь словно бы отдельно от ствола. Потом я почувствовал, как ее пальцы разводят мне щель на кончике.
- Ну… и как ? – кашлянув, поинтересовался я. – Нормально?
- Пойдет, - ответила она.
И вытерла руку об джинсы. От манипуляций у меня началась эрекция.
Едва Элла отпустила, как орган распрямился и пошел быстро наливаться кровью.
- Ничего себе, - довольно сказала женщина. – Он у тебя уже встает.
- Так сами виноваты, доктор, - усмехнулся я. – От таких упражнений.
Элла хихикнула, но ничего не ответил.
А орган мой уже торчал вверх. Кожа натянулась до предела. И головка,
которая интересовала женщину, теперь вылезла сама во всей свой непотребной наготе.
- Ну, так я подхожу вам в качестве модели ? – спросил я.
- Подходишь-подходишь, - ответила она. – Иди в душ, сейчас полотенце
дам… Я пока приготовлю свет.
- А для чего в душ ? – не понял я.
- Там стоит подтягивающий гель. Вымойся им.
- А… зачем?
- Чтоб разгладились рубцы от одежды на коже. Я же буду снимать
крупные планы.

[Sarikov]

3

- Опустись пониже, - сказала Элла, щелкнув затвором.
Я стоял на четвереньках. Она, кажется, лежала на полу, целясь в мои
свисающие яйца.
- Еще ниже… Ноги раздвинь, чтобы член пола коснулся.
- Зачем? – выполнив указание, все-таки поинтересовался я.
- Чтобы казался длиннее… Член, упирающийся в пол – очень
впечатляет…
Фотосессия продолжалась уже больше часа.
Элла снимала меня стоя, сидя и лежа. Главным предметов ее съемки оказался мой половой орган. Как часть меня и как собственная деталь крупного плана, во всех состояниях и положениях. Она работала профессионально – если я мог о том судить – но меня не оставляло удивление. Порнография, то есть демонстрация половых актов, казалась мне нормальным явлением. Видел я всякие мужские журналы, включая и такие, где самих актов не было, а женщины просто показывали себя. В основном половые органы, разумеется: раздвигали большие и малые губы, показывали вход во влагалище, засовывали туда всяческие предметы, и так далее. Но о женском журнале, где предметом служил мужской половой орган, я слышал впервые. Но судя по всему, такие журналы тоже существовали.
- Уффф…. – вдруг сказала она. – Устал ?
- Да нет, - ответил я. – С чего тут устать. Это ты, наверное, устала,
вокруг меня ползая.
Переход на ты дался мне удивительно легко.
- Есть немного, - кивнула женщина. – Сейчас еще пару планов, потом
последний – и все…
- Как скажешь… Мне встать или сесть?
- Встань… Повернись немного… Нет, стой, я сейчас сама…
Элла передвинула высокую треногу, меняя угол освещения моей фигуры.
Лампы сияли, как солнца, а грели в сто раз сильней. Я уже давно перестал их замечать, глаза мои словно отключились. Но мне было жарко, несмотря на то, что я стоял голый. А Элла, одетая, наверняка обливалась потом.
- Вот черт… Так хорошо твоя головка была, в самом начале, пока я тебе
рассматривала…
- Сейчас хуже стала ? – пошутил я.
- Не хуже, - совершенно серьезно ответила женщина. – Просто у тебя
член уже не стоит.
- Перестоял, - вздохнул я так, словно речь шла о половом акте.
- И это бывает, - согласилась она. – Сейчас исправим…
Я не успел даже ничего сказать, как она оказалась рядом. И… это было уж
совершенно неожиданно и абсолютно невероятно – ощутил острое прикосновение языка к свой уздечке.
Я вздрогнул. И почувствовал, как мой опавший конец наливается силой.
- Ну как ? – поинтересовалась она, с насмешкой глядя снизу вверх.
- Здорово, - честно признался я.
- Мастерство не пропьешь…
- Это верно.
- А вот так ?
Она оттянула двумя пальцами кожу и забрала в рот мою головку. И
сделала несколько сосательных движений. Меня пробило такое удовольствие, что на миг я забыл цель нашей сессии.
- Так тоже ничего, да ? – спросила она, облизав влажные губы.
- И даже очень… Еще хочу.
- Хорошего понемножку, - женщина отошла и вскинула фотоаппарат. –
Стой, не шевелясь, пока он у тебя хорошо стоит.
- Стою, - ответил я. – То есть… мы оба стоим.
Опустил руки по швам и чуть-чуть выпятил живот, чтобы орган торчал
еще более вызывающе.
- А теперь последнее, Александр, – сказала Элла, закончив очередную
серию. – Если ты, конечно, согласишься.
- Соглашусь, - кивнул я.
- Но ты ведь даже не знаешь, что я хочу, - усмехнулась женщина.
- Мне кажется, ты не захочешь ничего такого, что мне бы не
понравилось, – в тон ответил я.
- Правильно кажется, - кивнула он.
Странное дело. Мы были знакомы всего пару часов – а казалось, знаем
друг друга тысячу лет. Между нами возникли такие близкие отношения, какие у меня не всегда устанавливались даже с настоящими любовницами. Хотя по сути, эта посторонняя женщина, коротко остриженная фотограф… фотографша… мастерица фотографии Элла, уже проделала со мной почти все, что позволяли себе любовницы. Видела меня голым, трогала мой половой аппарат и даже брала его в рот. Мы занимались не сексом, а работой. Но в то же время в этой работе эротизма и чувственности имелось в тысячу раз больше, нежели в торопливом перепихивании с какой-нибудь проходной женщиной…
- Так вот, - довольно осторожно продолжила Элла. – Я хочу, чтобы ты…
как бы сказать поприличнее…
- …Говори как есть…
- …Ладно, скажу, как есть.
Она усмехнулась.
- Я хочу, чтобы ты подрочил.
- Подрочил ?..
- Ну да. Подрочил и кончил.
Я был удивлен. Хотя по сути дела, в этом желании не было ничего
сверхъестественного. Напротив, акт как бы завершал сеанс сексуальной фотографии.
- Или ты против ?
- Почему против… Совсем нет.
- Отлично, - сказала женщина.
- Более того… Я так долго был возбужден, он у меня столько раз вставал
и опадал, что если сейчас не выдрочить, то у меня яйца до вечера будут болеть…
- Ну вот видишь, как хорошо мы понимаем друг друга, - усмехнулась
она.
- Это… тоже для журнала ?
- Конечно. Если мы показываем, так сказать, твой рабочий орган… То
логическим завершением должна быть его… работа.
- Ладно, давай. Как мне… дрочить?
- Как хочешь. Как тебе удобнее… Стоя, сидя, лежа…
- Стоя могу вообще-то.
- Отлично. Это наилучший ракурс. Давай…
Я взял в руку свой половой орган, совершил несколько манипуляций. И
тут же остановился:
- Элла, а куда… слить?
- Никуда, - ответила она. – То есть на пол. Брызни, как сможешь…
- На пол ? – я был слегка обескуражен; живя один, я поддерживал в
своей квартире стерильную чистоту и спускать на пол казалось кощунством. – А…
- Не думай о лишнем. Покрытие моется. И эта студия как раз для того
предназначена.
- Ну ладно, как знаешь.
Я пожал плечами и не спеша – чувствуя, что именно так и надо - принялся
за дело.
Элла сделала несколько снимков.
- Нормально? – не останавливаясь, спросил я.
- Очень нормально… Теперь давай работай по-настоящему. Когда
соберешься кончать, предупреди.
- Хорошо, - кивнул я, хотя не вполне понял зачем это нужно.
- Там будет другой режим съемки, - пояснила Элла, угадав мои мысли. –
Трудно уловить выброс семени. Я делаю фильм, потом выбираю нужные кадры. И свет зажгу более яркий, чтоб выдержку уменьшить.
- Можешь прямо сейчас зажечь, - разрешил я, - Мне не мешает.
Мой орган зудел от желания. Но успел утомиться на волнах нарастающего
и падающего возбуждения. И не хотел выдавать порцию сразу.
Хоть я и жил полноценной жизнью, но все-таки порой прибегал к
детскому способу самоудовлетворения. Точнее, саморазрядки. Это случалось, когда я бывал нетрезв. Или когда, сойдясь с новой женщиной, увлекался игрой и перевозбуждался. Примерно как сегодня – до такой степени, что уже не мог дойти до оргазма естественным путем. И тогда приходилось заниматься онанизмом. Сидя около партнерши. Глядя на ее тело. Держа мякоть ее ляжки, или массу груди или даже введя палец ей в половое отверстие. Обычно, помогая, партнерша мяла мне яйца. Чем более усталым я себя ощущал, тем более жестоко просил терзать источник семени. Порой до такой степени, что вылив облегчительную порцию, ощущал такую боль в мошонке, что ложился пластом.
Сейчас яиц мне не мяли. И держаться тоже было не за кого.
Но я все-таки был не десятилетним пацаном. И мне требовался хоть
какой-то источник возбуждения.
Ничего пригодного для этой цели в студии не имелось. Наверное, стоило
попросить элементарный порнографический журнал, они тут явно водились, но я не сообразил этого сделать. И мне ничего не оставалось, как драить себя, глядя на Эллу.
Она поймала мой взгляд, улыбнулась и помахала рукой. А я насиловал
себя, пожирая глазами ее тело. С разумной точки зрения это казалось… неразумным: женщина была полностью одетой. Причем в джинсы. Свет ламп бил мне в лицо, и я не мог даже как следует ее разглядеть. Видел лишь, аппетитные колбаски ее бедер. И представлял, что спускаю джинсы и вижу белую мякоть ног, соединенных гладко выбритой половой щелью… Груди Эллы я не рассмотрел: рубашка висела свободно, не давая определить объем бюста. И не гадая о неизведанном, я полностью сосредоточился на месте, в котором сходились ее ноги.
Смотреть оказалось приятно. Я понял что поймал точку. И ускорил темп. И через пару минут почувствовал, что сейчас испытаю оргазм.
- Я готов, – предупредил я, слегка замедлив движения, чтобы дать ей
время настроиться.
Элла кивнула и нажала что-то на маленьком пульте. Ничего не изменилось. Я понял, что она уже давно приготовила свою технику – и когда только успела, я и не заметил…- а сейчас лишь включила ее.
Несколько раз передернув с большой амплитудой, я на секунду сжал себе ствол. И тут же отпустил.
Полтора часа фотосессии сильно возбудили меня. Потому что семени во мне накопилось как после долгой и изощренной игры с партнершей. Первая струя хлестнула не меньше, чем на метр. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Я удивлялся сам себе – мой орган гнал жидкость, как из бочки.
- Просто замечательно, - сказала Элла.
- Еще каплю, - ответил я.
И, поднатужившись, бросил последнюю струю. Совсем короткую.
- Все, - сказал я. – Больше нет.
- И этого достаточно. Можешь идти мыться…
Как ни странно, во время последнего забега даже не сбилось дыхание. Я
еще раз взглянул на толстые бедра Эллы. Аккуратно выдавил остатки и уронил на пол большую каплю: пол все равно предстояло мыть, но оставлять следов в коридоре я не хотел. И пошел в душ.

[Sarikov]

4

- Хочешь посмотреть ? – крикнула откуда-то Элла, когда я вернулся в
студию за одеждой.
- Хочу, конечно.
- Иди сюда!
Я прошел по коридору. В меньшей комнате была оборудована
лаборатория. Стояло несколько компьютеров, фотопринтер, еще что-то. На очень большом мониторе красовался я, с огромным половым органом в кулаке.
- Неплохо, - кивнул я. – Неужели я на самом деле… так выгляжу?
- На самом деле еще лучше, – ответила она.
- Надо же. никогда бы не подумал…
- И это я еще «Фотошопом» не обрабатывала.
- А зачем обрабатывать ?
- Ты не видишь огрехов. – просто возразила Элла. – А я вижу. Кое-что
подчистить – заиграет еще лучше. Честно говоря, я сама не сторонница цифрой работать. Что снято – то снято. Но они в журнале помешаны на Фотошопе. С одной стороны, если я дам фотографию без обработки, они за редактирование вычтут. А с другой, я сама свою работу лучше пошлифую, чем эти журнальные уроды.
- Все равно мне и так нравится. Здорово сделано. Ты настоящий
профессионал.
- Техника у меня хорошая, - возразила Элла.
- Не говори. У иной женщины любая техника – микроскоп в руках
индейца.
- Микроскоп в руках индейца… Неплохо сказано… Но не во мне дело.
Ты кончаешь хорошо.
- Как это – «хорошо»? – уточнил я.
- Красиво… Ну в общем, я как художник чувствую… объяснить трудно.
И еще ты хорошо контролируешь себя.
- Так мне же все-таки не пятнадцать лет, - усмехнулся я.
- Не говори, – Элла скопировала мой тон. – Некоторые и в сорок
остаются полными кретинами… В общем, мне очень понравилось с тобой работать.
- Мне тоже понравилось работать с тобой. Очень.
Я не врал. Фотосессия при всей свой странности принесла такое
удовольствие, что я бы не поверил в возможность, расскажи мне кто-нибудь заранее.
- Александр, я тебя не спрашиваю… - Элла слегка замялась. - Нет, на
всякий случай спрошу. Можешь ли ты таким образом кончить второй раз?
- Второй раз… Могу вообще-то, если постараюсь. Но сперма будет
жидкая. И мало выйдет. А что ?
- Да нет, ничего… Просто ты … Хотелось бы снять тебя еще.
- Так ты уже сняла, - удивился я. – Разве может получиться что-то иное ?
- Ооо…- она усмехнулась. – Ты не фотограф и не представляешь…
Сколько разных способов и просто разных ракурсов можно найти для оргазма мужчины.
- Даже одного и того же ? – уточнил я.
- Именно одного и того же. Самое интересное.
- Но… Но кто сказал, что этот раз был единственным и последним?
- Никто, - улыбнулась Элла. – Именно это я и хотела тебе предложить.
- Предложение принято, – я ощутил внезапную, что-то обещающую
радость. - Когда ? Опять в субботу. В следующую?
- Когда тебе удобнее. Если в субботу – давай так. Мне главное заранее
знать, какой день, чтобы планировать график.
- Отлично, - кивнул я. – В пятницу вечером созвонимся.
- Окей, - сказала она. – Можешь одеваться.
- Слушаюсь, - козырнул я и пошел в студию.
Болтая уже полностью опавшим. но все равно влажным концом.
В теле блуждала невероятно приятная усталость. Наверное, я мог бы
выбросить семя и еще раз. Но я не стал предлагать. Хорошего понемножку. Женщина-фотограф была права.
- Подожди, не уходи, - вспомнила она, когда я уже стоял в передней. –
Деньги за работу кто будет получать?
- Деньги ?..- растерянно пробормотал я.
Я получил такое удовольствие, что о гонораре забыл напрочь.

[Sarikov]

Глава вторая

1

Я приходил к Элле несколько суббот подряд.
Раздевался сразу, принимал душ, потом некоторое время ждал в кресле, пока разгладится кожа.
А затем начинались съемки.
Я не уставал поражаться изобретательности, с какой Элла находила новые точки, позы и жесты, выжимая кадры из натуры.
Каждая фотосессия традиционно завершалась моим оргазмом.
В отображении которого она превзошла саму себя.
Я выдаивал себя в разных положениях.
Стоя, сидя, на четвереньках.
И лежа на спине, держа ствол вертикально – так, что струйки падали обратно прямо мне на живот.
Я сливал семенную жидкость в рюмки – тщательно и сосредоточенно, будто собирался готовить напиток.
Я подставлял ладони, собирал семя в пригоршни, обмазывал свои половые органы и некоторое время играл ими перед фотоаппаратом.
Я раздвигал в момент извержения лунку на кончике, почти до боли – так, что из черного отверстия семя уже не вылетало, а просто лилось, стекая по стволу.
Я мастурбировал без конца, уже привычно возбуждая себя видом ее бедер.
А Элла фотографировала, фотографировала и фотографировала, и этому не было предела.

2

- Слушай… - спросил я однажды, отдыхая перед финальным
семяизвержением после фотосессии.
Во время которой Элла привязывала мне бантик, рисовала полоски губной
помадой и даже осторожно, стараясь не причинить боли, прикрепляла букетик искусственных цветов, вставив прямо в канал мягкий резиновый хвостик.
- Слушай, неужели все это в самом деле находит спрос?
- Ты сомневаешься ? – усмехнулась она. – Да, конечно. Я же так и не
показала тебе ни одного журнала… Сейчас принесу.
И она развернула журнал с никогда мною не слышанным названием.
На каждой странице красовался голый мужик. Со стоячим членом, с опавшим членом, с членом в кулаке, с членом засунутым в бутылку, еще как-нибудь. На некоторых фотографиях я видел кусок знакомого интерьера и понимал, что это работа Эллы.
Мужчины позировали, напрягались, кончали – и семя лилось, и казалось, сами страницы источают горячий специфический запах.
Я смотрел на самцов, демонстрирующих работу – и с удивлением отметил, что совершенно неестественно на первый взгляд твердеет мой собственный орган.
Такой бесстыдной, безудержной оргии семяизвержения я не видел никогда.
- Скажи мне… Неужели женщины в самом деле возбуждаются, глядя на
эти фотографии ? Я как-то раньше считал…
- …Что порнография создается для мужчин, а женщине она противна? –
подсказала Элла.
- Ну… Что-то вроде того.
- Ханжеский миф, вбитый в сознание тысячелетием христианства и
подкрепленный полувеком коммунизма, – отрубила она. – Поклонение женщине как неземному существу с более высокими принципами мотивации, нежели мужчина. Который думает только о том, в какую дырку пихнуть свой член.
- А разве не так?
- Не так. Полный бред. На самом деле женщина в сто раз более
сексуальна и в тысячу раз более извращена. Просто нас давили веками. А сейчас женщина вышла на свободу И даст сколько угодно очков любому мужику. Потому что мужику нужны-таки передышки даже в сексе.
- Ну да. А как же без них…
- Именно. Ни-как. А женщина может заниматься сексом бесконечно.
Может думать о сексе бесконечно. Более того, скажу я тебе – женщина заводится с полуоборота. И полностью сосредоточивается на сексе. Ты не представляешь что делают читательницы, просматривая журнал…
- А… что они делают ? – глупо спросил я.
- Что-что… Мастурбируют и кончают. И снова мастурбируют и снова
кончают.
- Надо же… На изображение… Как мужики.
- Хуже. Мужик, если он настоящий мужик, всегда может удержаться. А
женщина – нет. Поверь, если бы тут во время фотосессии, оказалась бы женщина… Она бы обкончалась, глядя на тебя.
- Так бы и обкончалась? – усомнился я.
- Так бы, - кивнула Элла. – Я знаю, что говорю.
- Слушай, а можно задам один вопрос…В таком случае…
- Задавай хоть два.
- Вот ты говоришь… Любая бы обкончалась, и так далее. Но…
Я замолчал, стеснясь договорить внезапно пришедшую мысль.
- Но почему я не кончаю, видя тебя, фотографируя тебя, трогая твой
член и слыша запах твоей спермы, ты это хотел спросить, да ? – усмехнулась Элла.
- Ну... примерно, - вздохнул я, обрадованный, что женщина пришла на
помощь.
- Я лесбиянка, - просто ответила она.
- Ты ? Лесбиянка ?!!
- Ну а. а что тут особенного… Ты что – никогда лесбиянки не видел?
- Нет, - признался я. – Пробел жизненного опыта. Не видел никогда ни
одной лесбиянки. Равно как и гомосексуалиста.
- Значит, у тебя впереди море непознанного, - усмехнулась она. – Вот,
смотри тогда. Перед тобой лесбиянка. Как видишь, ничего особенного. Две руки, две ноги, одна голова…
- Надо же…- пробормотал я. – Никогда бы не подумал.
- Ты просто далек от мира эротического искусства…
- Далек, не спорю. Благодаря тебе слегка приблизился.
- Так вот, скажу я тебе… По-настоящему мужчину может
сфотографировать только лесбиянка. Как женщину – только гей.
- Почему ?
- Потому что нормальная женщина начнет мастурбировать, а мужчина –
дрочить. И оба в конце концов захотят трахаться с моделью. А надо смотреть отстраненно. Без сексуальности. И только тогда удается сделать что-то стоящее. Что по-настоящему заведет других. Нормальной ориентации…
- Так что…- почувствовав внезапную легкую, хоть ничем и не
обоснованную обиду, протянул я. – Значит, ты вообще не возбуждаешься, глядя, как…
Я взял в кулак свой половой орган, который в течение беседы слегка
затвердел, и обнажил головку.
- Почему не возбуждаюсь ? – просто улыбнулась Элла. – Возбуждаюсь,
конечно… Абстрактно. Как от чего-то связанного с сексом вообще.
- Абстрактно?
- Ну да. Ты ведь тоже возбудился, когда смотрел журнал с голыми
мужчинами. Хотя и не гей, судя по всему…
- Надо же. Ты заметила…- пробормотал я, чувствуя, что краснею.
- Конечно заметила.
Элла засмеялась.
- Я фотограф и вижу абсолютно все… Но я говорю – абстрактно. Это не
мешает работе. А так мужчины для меня не существуют. Я достаточное количество лет живу с девушкой.
- Достаточное… А сколько тебе лет? – вырвалось у меня.
Женщина улыбнулась.
- Ох, извини…- я спохватился. – Понимаю, некорректный вопрос…
- Почему некорректный. Я же не женщина. Мы с тобой по сути существа
одного пола. Мне – тридцать восемь.
- Надо же, - я мгновенно отметил, что она, оказывается, на целых шесть
лет старше меня. – Не выглядишь. Я думал, ты моя ровесница…
- Хорошо сохранилась. Хотя это меня абсолютно не волнует. Потому
что я не универсалка. Я активная лесбиянка.
- А что такое… универсалка ? – опять не выдержал я.
- Универсалка – это почти бисексуалка. Которая может играть с другой
на равных. А я активная и выполняю в нашей паре роль мужчины.
- То есть?
- То есть трахаю свою девушку, которая моложе меня на десять лет.
- Как… трахаешь? - глупо спросил я. – Чем, то есть.
- Фаллоимитатором. Искусственным членом то есть, - терпеливо
пояснила женщина. – Иногда пальцем. Иногда вообще чем придется. В обе дырки. Иногда сразу в обе.
Я помолчал пытаясь представить себе Эллу, которая долбит
искусственным членом влагалище… и задницу двадцативосьмилетней девушки. Почему-то этого не получалось.
- А… сама ?
- Что сама?
- Сама как… кончаешь ? Извини, если вопрос некорректный.
- Почему некорректный… Очень даже корректный, если ты
действительно хочешь знать… Я кончаю от орального секса. Самым простым образом. Вот…
Это представить было гораздо легче. Я на секунду закрыл газа и увидел пухленькие бедра Эллы, сходящиеся под лобком…
- Ну ладно, если все ясно, марш дрочить, - сказала она.
- Есть еще один вопрос, - спохватился я.
- Давай.
- Давно хотел спросить, все забывал… Почему в объявлении было
сказано про коллекцию одежды?
- Потому что если написать без этого, то сюда будут ломиться всякие
салаги почуявшие бесплатный потрах… Пробовали уже.
- А что… - осторожно уточнил я. – Тут и потрах бывает ?
- Все бывает, - кратко сказала Элла. – Все впереди…
Я не стал уточнять что именно – почувствовал лишь, что эта фотостудия,
похоже, в самом деле может открыть открывает горизонты неизведанного. И пошел на кровать.
- Мне сегодня куда ? – уточнил я, прежде чем начать работу.
- Сейчас порножурнал принесу. Сольешь на фотографию, я тебе покажу
на какую… Как будто ты онанизмом занимался, глядя на эту фотку.
- Хорошо, - сказал я. – Буду на фотку.
А сам подумал, что чужая голая женщина в журнале – это, конечно,
хорошо. Но настоящие толстые ноги почти своей Эллы – ставшие для меня чем-то вроде фетиша – гораздо лучше.
Несмотря даже на то, что она, как выяснилось, лесбиянка.


3

Через некоторое время вышел журнал и с моими фотографиями.
Я сразу нашел себя среди других мужчин.
И был поражен. Да, поражен - хотя видел я немало.
На фотографиях был я, и в то же время не я.
Там стоял Мужчина. Невероятно привлекательный, ужасно
сексуальный, хоть и сдержанный.
Элла потрясающе передала детали моих частей. На половом органе
выделялись жилочки, вены обвившие ствол, и даже несколько маленьких родинок на коже.
А фотографии, где я мастурбировал… Эти меня сразили просто наповал.
Я знал, что семяизвержение – процесс необходимый. И сопутствующий
наслаждению, ради которого затевается сам секс. И еще – что женщины относятся к мужскому семени по-разному. Одни морщатся, когда на них попадает хоть капля. Иные растирают ее по телу; у меня была любовница, которая собирала мой продукт, подставив стаканчик под вовремя вынутый конец, и потом делала лечебную маску для смягчения кожи. А другая держала наготове стакан с еще более странной целью: она мою жидкость пила. Причем говорила, что прием из посуды возбуждает гораздо больше, чем когда она просто глотает ее, выпущенную в рот…
А сейчас я понял, что извержение семени может быть к тому же еще и
невероятно красивым.
Да. Процесс, от которого многие отворачиваются, на фотографиях
завораживал.
Я стоял в облаке света, нацелив свой половой орган, словно оружие.
Сходство придавала черная дырочка на кончике головки. Схваченная в доли секунды после семяизвержения, когда она, обычно сжатая в щель, не успела закрыться и смотрела как дуло.
И совершенно отдельно от всего, схваченная влёт, висела в воздухе
длинная, неразрывная, извилистая струя моего семени. Кажущаяся шелковым шнуром, который я неизвестно как сумел выбросить из дырки… .
Положительно Элла обладала недюжинным даром фотографа.
Имея достаточно глубокое – как и любой одинокий мужчина –
знакомство с порнографией во всех видах, я не ожидал, что непотребный акт можно дать так эстетично.
И остро подумал – а что еще она может сделать…

[Sarikov]

Глава третья

1


- Как ты относишься к хэнджобу ? – спросила Элла на следующий раз.
Когда я уже разделся, помылся и сидел в привычном кресле.
- К чему - к чему ? – переспросил я.
- К хэнджобу. Что – никогда такого словам не слышал ?
- Нет, признаться честно. А что это такое ?
- Хэнджоб, - с привычной терпеливостью пояснила Элла. – Это
английское слово. Переводится как «ручная работа». В порнографии означает процесс, когда женщина удовлетворяет партнера руками.
- А, понятно… То есть когда мне дрочат, так что ли?
- Ну так, если по-русски. Так как ты к этому относишься?
- Не знаю… Нормально, наверное. А что ?
- Хочу предложить тебе фотосессию.
Я понял, что Элла начинает приоткрывать передо мной горизонты.
- А что, - не удержался я. – Разве в твоем дамском журнале есть такие
снимки ? Я что-то не заметил там были одни лишь мужики…
- Правильно заметил, - кивнула она. – В том журнале – одни мужики.
Но я работаю для нескольких. Хэнджоб – излюбленная тема одного специфического издания. Заграничного, для особых любителей. Я с ним тоже сотрудничаю.
- Хм, - сказал я. – Интересно… И забавно…
- Так согласен, или нет ? – уточнила Элла.
- Согласен, конечно, - кивнул я, мгновенно почувствовав возбуждение от
неизведанного. – А… кто мне этот.. джоб будет делать ?
- Сейчас исполнительница придет, - просто ответила она. – Которая
специализируется.
- Ну у тебя и продумано все, - восхитился я.
- Иначе ничего не заработаешь.
- Слушай… - спросил я, чувствуя, что с этой женщиной допустимы
любые вопросы. – Ты ее уже заранее пригласила… А что бы стала делать, если бы я отказался ?
- Но ты же не отказался, - усмехнулась она.
- А если бы взял и отказался ?
- Я знала, что ты не откажешься, - прямо ответила Элла.
- Надо же… так-таки и знала?
- Знала. Потому что успела изучить тебя достаточно хорошо.
- Но…- начал было я.
В передней прозвучал тихий звонок.
- Линда идет, - сказала Элла и пошла открывать.

2

Исполнительница хенджоба по имени Линда оказалась невысокой упитанной женщиной лет сорока. Мельком взглянув на меня, она разделась, повесила одежду рядом с моим костюмом и пошла в душ, подрагивая на ходу большими целлюлитными ягодицами.
- А… зачем она раздевается, если будет работать руками ? – спросил я.
- Чтобы возбудить читателя… И тебя, кстати, тоже.
- Кстати. Хотел спросить, да она пришла… Мне что нужно делать ?
- Тебе – ничего. Сидеть в кресле, как бревно.
- Прямо как бревно ?
- Да, чем неподвижнее, тем лучше. В принципе для возбуждения
можешь груди ей потискать…
- Только груди ? – усмехнулся я.
- Только груди, - всерьез ответила Элла, не приняв шутки. - Она вообще
будет в трусах. Так в классическом хэнджобе принято. Никаких женских половых органов. Никакого орала. Одни руки.
- А груди ? – напомнил я.
- Груди можешь потискать. Для удовольствия. Но я этого снимать не
стану.
- Тогда я не буду тискать, - сказал я, хотя даже не успел рассмотреть
бюст Линды, которая раздевалась, стоя спиной. – Бревно – так бревно.
- Это было бы идеально, - улыбнулась Элла.
- Только вот что…- спохватился я. – Я ведь никогда таким сексом не
занимался…
- Тебя никогда партнерша руками не выдрачивала?
- Нет, никогда. Или я ее трахал, или сам дрочил.
- Ну так почувствуешь разнообразие.
- Не в этом дело… Я не знаю… Вдруг… Вдруг она не сможет довести
меня и я не кончу?
- А, вот ты о чем…- Элла махнула рукой. – Не зацикливайся. Это
нормальное дело. Думаешь, в хэнджобе все мужики кончают от рук партнерши? Скажу честно, практически мало кто доходит. Большинству приходится в последний момент додрочить.
- Так это можно ?
- Конечно. Только постарайся потом сесть в той же позе.
- Без проблем, – сказал я. – Сейчас и начнем?
- Сейчас, только Линда душ примет. А ты пока можешь слегка
подрочить, чтобы возбудиться.
- Хорошо, - ответил я, глядя на ее синие бедра.

3

«Ручная работница» Линда приступила к делу без единого слова.
Одетая в одни простые белые трусы и туфли на высоких каблуках, пристроилась на корточках около кресла и взялась за мой орган.
- Так ? – спросила она, обращаясь не ко мне, а к Элле.
- Развернитесь немножко влево, - сказала Элла.
Я с внезапной остротой понял, что на ты она называет далеко не всех
своих… моделей.
- Еще немного. Так, хорошо… Ноги разведите посильнее. Колени на
меня… Хорошо. Начинайте.
Линда бросила снизу вверх равнодушный взгляд из-под сильно
накрашенных ресниц и начала.
Она знала свою работу, потому что с первых секунд я стал ощущать
настоящее удовольствие.
- Мне предупредить ? – спросил я, уже привыкнув к необходимости.
- Можешь не предупреждать, – ответила Элла, которая стояла около нас.
– У меня вторая камера сразу на запись…
Жилистые руки Линды нагоняли мне удовольствие. Она работала примерно так, как выдаивал себя я сам: одной рукой двигала кожу, второй сжимала яйца. Только если я доводил себя одной правой, то Линда чередовала руки, ее усилия оказались равномерными и она, вероятно, не уставала.
Линда была занята сексом… ну почти сексом. Во всяком случае очень сексуальным процессом.. Но работала, как автомат, с такой механической сосредоточенностью, словно накачивала что-то насосом. Или шлифовала шкуркой толстую круглую палку. Или и то и другое и что-то третье.
Я чувствовал, что наслаждение доходит до требуемой величины. Мне осталось лишь сосредоточится на привычном возбудителе.
Элла продолжала ходить вокруг, щелкая фотоаппаратом с разных ракурсов. Ее чудесные бедра появлялись то там, то сям, на столь короткий момент, что я не успевал сосредоточиться и нарисовать привычную картину. Линда работала, рука ее сновала как заведенная – а я крутил головой, не выпуская Эллу из поля зрения.
- Александр, что ты на меня все время смотришь, - наконец не
выдержала она. – Сосредоточься на партнерше. И возбуждайся.
Я подумал, что она права. И я сейчас демонстрировал в иной форме непристойный анекдот про «подержи верблюда».
В самом деле, перед мною сидела полуголая женщина. Можно сказать, совсем голая: большой живот Линды, свесившись, закрыл трусы. И я мог представить, что на ней ничего нет. Фантазировать вволю, рисуя ее влажную промежность. Набухший клитор. Высунувшиеся вниз срамные губки. Длинные и тонкие. Или наоборот – толстые и набухшие. Красные, коричневые, розовые… любого цвета, какой хотелось. Да можно было и не фантазировать. Тело Линды, хоть и немолодое, осталось довольно привлекательным и вполне могло возбуждать. Бедра будоражили; колени задумчиво смотрели куда-то пониже меня. Молочные железы оказались большими, хоть и почти плоскими, приятной формы. Разделенные в отношении один к трем синеватыми рубчатым следами от только что снятого бюстгальтера, которые почему-то не подтянулись гелем. Они развалились в разные стороны, уютно легли на вершине круглого живота. И дразнили сосками. Большими словно обрубки сигар. И очень твердыми на вид.
Я помнил слова Эллы о том, что могу потрогать грудь исполнительницы. И я знал что могу... Могу приподнять обе груди и оценить их вес. Могу проверить твердость сосков. Могу, могу, могу.. В привычной жизни я с удовольствием совершил бы настоящий половой акт с этой женщиной. Предварительно ощупав все ее тело.
Но сейчас. Но здесь… Здесь для меня не было ничего… никого, кроме активной лесбиянки Эллы. Ведь она не была для меня лесбиянкой, а оставалось просто женщиной. Недоступной женщиной, которую я очень хотел, сколь странным ни показался бы этот факт любому. услышавшему мой рассказ о студии. Но Элла возбуждала меня настолько, что я мог довести себя одним видом ее ног, затянутых в джинсы.
И мне не нужны были даже десять Линд.
Я зажмурился и стал фантазировать.
Не Линда – Элла работала сейчас, стремясь доставить мне максимум удовольствия. Небольшие крепкие руки Эллы играли моей крайней плотью и давили мне яйца. И наслаждение, поднимавшееся от низа моего живота, было рождено Эллой и предназначалось только ей.
И когда из меня – на удивление мне самому, следящему за ощущениями – хлынуло семя, то оно лилось не куда-нибудь. А в Эллу, которой я-таки овладел. Оставив без джинсов и осторожно войдя в ее отверстие. Кажется, я даже слегка застонал.
- Отлично ! – раздался голос Эллы. – Высший класс !
Я открыл глаза.
С ног до головы залитая – даже в волосах сверкали белые шарики ! – Линда играла моим половым органом, проводя его по своим липким, блестящим грудям.

[Sarikov]

4


С Линдой мы потом фотографировались еще раз.
Она занималась уже не ручной работой – я драил ее между сдвинутых грудей.
Если выразиться точнее, мы начали между грудей. Которые она сдвинула ловким и не виданным мною образом: потянув за соски и соединив шишечками.
Потом Линда с уже известным умением довела почти до точки руками.
А потом, когда я сказал, что почти готов, она снова приняла мой шланг между грудей и уже туда я изверг семя.
Первая порция пришлась в жаркую, влажную стиснутую мякоть. Потом она высвободила кончик и, жмурясь. дала обрызгать свое лицо.
Не стоило говорить, что и во время этой сессии – на которой Линда была по-прежнему отсутствующе молчаливой и даже одетой в те же самые туфли и те же самые белые узкие трусы – я фантазировал об Элле.
- Ну и как тебе ? – спросила Элла, когда Линда, завершив съемки,
пошла отмываться от моей липкой жидкости.
- Что – «как» ?
- Нравится быть порнозвездой?
- Нравится, - признался я. – Хотя разве это настоящая порнография?
- Все впереди, - произнесла Элла свою коронную фразу.
- Слушай…- задал я вопрос, который давно вертелся на языке. – А все
это… не запрещено?
- Ну как тебе сказать…- она пожала плечами. – Запрещена детская
порнография. А так… Не приветствуется, конечно. В том смысле, что если соседи нажалуются… Но мы тихо работаем. И студия эта подпольная, мы просто снимаем квартиру…
Я услышал «мы», но не стал уточнять.
- …Но дамский журнал, который я показывала, все-таки официальный.
А иностранный, для которого мы снимали хэнджоб - тоже. Голландский.
- Голландский ?! – поразился я; в моем понимании Голландия от нас
была дальше чем Луна.
- Ну да, голландский. Самая свободная страна. Разрешено все:
наркотики, порнография… Журналы в расцвете. И они особенно любят домашнюю порнографию.
- Домашнюю ? – не понял я.
- Ну да. То есть непрофессиональную. Ведь ты не порноактер, а просто
человек. Не знаю, кто по профессии, правда, до сих пор…
- Программист, - зачем-то сказал я.
- Ну вот видишь… И Линда не порнозвезда. Простой бухгалтер.
Снимается для приработка. Я даже кожу ей подтягивать не велю. Чтобы было естественно: пришла усталая женщина с работы, сняла лифчик и выдрочила мужика…
- В самом деле. - сказал я, вспомнив рубчики от бюстгальтера на ее
белой.
- Все продумано до мелочей. Ты, например, трусы ее видел?
- Ну… Считай, что не видел. Живот закрывал.
- Правильно. А зритель увидит. Потому что я делала планы снизу.
- И… Что увидит зритель ?
- Увидит простые хэбэшные трусы. Не какие-нибудь кружевные слипы,
в бантиках и разрезах. А обычные трусы, которые носит женщина, не собирающаяся раздеваться в чужом месте. Простенькие трусы, да еще с желтым пятном между ног.
- А… пятно откуда?
- Я ей велела помочиться.
- Что ? – я впервые слышал об этом и был удивлен. - Даже это?!.
- Именно это, причем не в последнюю очередь. В России порнографии
практически нет. Тот женский журнал, для которого я тебя начала снимать…
Я сладко потянулся. Когда меня начала снимать Элла ? Месяца полтора
назад, а то и меньше. Но это уже казалось далеким-далеким событием. Столь далеким, что жизнь до него не воспринималась как единое целое.
- Тот журнал чисто российский. И строится на принципах, от которых
запад ушел десять лет назад. Помнишь подтягивающий гель?
- Ну да… Как ты ждала, пока у кожа разгладится.
- Именно. Потому что нашим придуркам подавай великолепную
фигуру…
- …Скажешь тоже – великолепная…- перебил я.
- Не прибедняйся, фигура у тебя что надо… Подавай им фигуру и
гладкую кожу и все такое. А запад пресытился фотомоделями, накачанными задницами и бицепсами культуристов. Людей не возбуждают красивые куклы, которые красиво трахаются в красивом интерьере. Им подавай тетку с обвисшими грудями и синяком во все бедро, которую из последних сил трахает потный пузатый мужик на диване, у которого спинка котом изодрана…
- Круто, - одобрительно кивнул я; художница Элла нарисовала картину
столь ярко, что я увидел ее, даже не зажмуриваясь.
-…Или старуху на восемнадцатилетнем члене…
- Надо же… Никогда бы об этом не догадался, - сказал я.
Подумав, что сам безнадежно отстал от жизни. Поскольку, рассматривая
иногда порнографию в Интернете, я все-таки любил снимки молодых гладких женщин, которых обрабатывали именно гладкие мужики.
- И даже просто домашняя – уже не предел. Есть такой журнал –
«Спальня три Икс». Так туда вообще только супружеское порно берут.
- То есть… как настоящие муж с женой трахаются ?
- Ну да. Отличный журнал и платят хорошо. Но не могу пока туда
ничего послать.
- А почему?
- Так супружеское порно требуется. Именно муж с женой, а не
случайные партнеры и даже не любовники.
- Но почему нельзя снять пару моделей, а потом послать в этот… «три
Икс»… как супругов?
- Потому что там тоже не дураки. Помнишь, я у тебя сразу паспорт
просила ?
- Ну да… Помню.
- Минимальное требование к фотографу, чтобы его модели были старше
восемнадцати лет. По тебе. конечно, не скажешь иного, но правило есть правило. И все паспорта я сканирую и храню. На всякий случай. А в «Спальню» серии принимают только с паспортами моделей. Где четко указано, что они женаты…
- Но разве в других странах указывается семейное положение в
паспортах ? – усомнился я. – Мне кажется, там как-то иначе…
- Не знаю, наверное иначе, - Элла пожала плечами. – Не интересовалась,
честно говоря… Для России указано: к фотосессии сканированные паспорта моделей. Страницы с фотографиями и со штампом о браке…
- Круто.
- Именно. Поэтому и не могу туда пробиться.
- Неужели семейную пару не можешь для такого дела найти? – изумился
я. – Тем более, если гонорар хороший?
- Не могу, представь себе, - Элла усмехнулась. – Народ у нас
затюканный и зашоренный донельзя. И до сих пор живет в первобытнообщинных рамках. Та же Линда пойдет одна дрочить тебе член. А ее муж…
- Так эта Линда еще и замужем ?!
- Ну…- Элла замялась. - Не знаю… и неважно в общем. Я хочу сказать –
жена придет кому-то член дрочить. А муж – кого-то трахать. Но по отдельности, тайком друг от друга. Вместо того, чтобы прийти вместе и оттянуться вдвоем. Кстати, в том же журнале супруги короткие интервью дают. Все говорят, что секс перед камерой с мыслью, что их увидит весь мир, особо возбуждает… Просто у нас - Россия. Пещерный менталитет.
- Да уж, с этим не спорю, - кивнул я.
- Но мне пока и на простом домашнем порно хватает заработка.
- Это естественно, - сказал я. – Потому что ты – настоящий художник…
- Фигня, - перебила Элла. – Если бы ты знал, сколько настоящих
художников… не мне чета… сосут сейчас лапу… Дело не только в том, как снимать – но и что снимать. А порнография востребована. Причем всегда, была есть и будет. И мне за нее хорошо платят.
- А ты хорошо платишь мне, – продолжил я.
- Ну конечно, а как же? Любая работа должна быть оплачена.
- Хотя я… Я уже настолько пристрастился к твоей… студии, что сейчас
снимался бы и бесплатно.
- Бесплатно нельзя, - покачала головой она. – Бесплатно – это
отношения. А за плату – работа. Так лучше.
- Возможно, ты права, - сказал я, выжав из своего органа еще каплю.
- Ну ладно, Саша. – продолжала Элла, и я понял что сейчас она опять
предложит что-то новое. – Ты как к оральному сексу относишься?
- В каком аспекте? – уточнил я.
- Когда тебе сосут член, в каком…
- Положительно. Как, впрочем, и когда мне позволяют сосать клитор…
- Последнее обсудим позже… А насчет первого – готовься морально к
следующей субботе.
- Всегда готов, – кивнул я.

5


Оральную фотосессию я провел с девушкой по имени Адель.
Которая, в отличие от Линды, была молодой – наверняка ей не исполнилось еще и тридцати. Но выглядела абсолютно иначе. Если Линда, участвуя в непотребной съемке, выглядела как нормальная женщина, измученная жизнью, то на Адели лежала ощутимая печать потасканности в совсем ином смысле.
Адель работала со мной полностью обнаженной. Из одежды на ней имелись только черные сетчатые чулки с широкими резинками.
Я никогда не был любителем орального секса, для меня высшим наслаждением являлось влагалище.
Но работала Адель мастерски.
Адель не просто сосала; она работала по особо изощренной схеме. Ощущения на мой головке были непередаваемыми; казалось, она хватает меня одновременно ртом, руками и даже влагалищем, и что у нее по меньшей мере пять языков. Время от времени она выпускала орган изо рта и работала руками. Тоже по-своему – я не успевал понять, только слышал периодические шлепки и даже щелчки, которые издавала моя крайняя плоть.
И я… Признаться честно – к моему стыду, поскольку я не ожидал такого от себя – я полностью переключился на Адель. И даже взял ее груди. Не очень большие, довольно обвисшие, с огромными – почти в мою ладонь – серовато-розовыми сосками. Схватив плоские шишечки, я принялся крутить, как привык делать с любовницами.
Это было очень удобно, поскольку я сидел на кровати, а Адель стояла передо мной на коленях.
- Неплохо, - послышался из-за красноватого тумана спокойный голос
Эллы.
А наслаждение, высосанное Аделью, нарастало по-серьезному.
- Я готов. – на секунду вернувшись в рабочее состояние, известил я,
когда понял, что вот-вот начнутся толчки.
Вышколенная девица переменила позицию. Еще секунду назад она сидела
перед мной – а теперь груди ее выскользнули из рук, а сама она лежала головой ко мне и длинными движениями вылизывала мошонку снизу вверх.
А когда из меня, пенясь и туманя голову, хлынуло семя, она опустила мой шланг и, не мешая его работе, быстрыми точными ударами языка раздражала мне уздечку. Такого я не испытывал еще никогда. И даже хотел вскрикнуть в голос. Но тут же вспомнил слова Эллы про соседей и сдержался.
Адель была, конечно очень умелой звездой.
Потому что стоило мне выбросить последнюю струйку, как она поднялась, снова забрала мой конец в рот и высосала досуха. Выброшенная мною жидкость потекла вниз по ее телу и, не отклоняясь от направления, ушла в ложбинку между ее гладко выбритых губ. Невидимо достигнув цели.
Сработать так могла только очень опытная фотомодель.
- Отлично, - сказала Элла. – Адель, можешь мыться.
Сплюнув остатки моей влаги в ладонь, девица поспешила из студии.
- Ну и имена у них… - вздохнул я. – Одна Линда, другая Адель…
Откуда ты таких находишь ?
- Саш, это не имена, - снисходительно улыбнулась женщина.
- Не имена… А что тогда?
- Ники. Сценические псевдонимы.
- Псевдонимы… А зачем?
- Низачем, - она усмехнулась. – Типичная женская дурость. Считают,
что если назовутся своими именами, то их сразу рассекретят знакомые. Хотя прекрасно знают, что если нужно, я снимаю так, чтобы черты лица были не слишком узнаваемы.
- А эта… Адель… Она бывшая проститутка ? – зачем-то спросил я.
- Не знаю, - пожала плечами Элла. – Может быть и бывшая… Я не
интересовалась. Все, что мне нужно, это ее умение орального секса.
- Да уж… Это она умеет.
- Тебе понравилось ?
- Не то слово, – честно признался я. – Но…
- Что – «но» ?
- Но если честно… Ты лучше.
- Что – я лучше ? – она кажется, не поняла.
- Ты лучше сосала мне член, - слегка покраснев, ответил я.
Не знаю, грешил ли я против истины. Наверное, грешил; я имел
достаточный опыт и мог сказать, что так мастерски, как Адель в сетчатых чулках, со мной не работала ни одна женщина. Но тем не менее, тем не менее… Адель была чужая и случайная; движение ее, которым она выплюнула мои остатки изо рта, тысячекратно это подтверждало. А Элла… Активная лесбиянка, не признающая мужчин… Женщина, с которой у меня ничего не было и не могло быть… От нее исходило тепло, какого я не ощутил в других.
- А разве я тебе когда-нибудь сосала ? – прищурилась она.
- В самый первый раз. Когда требовалось поставить мой член. Одну
секунду лизала и две секунды сосала. Мне этого было достаточно, чтобы оценить…
- У тебя хорошая память… И это делает тебе честь, - задумчиво
сказала Элла.
Я промолчал. Вода в душе перестала шуметь. Адель, видимо,
отмылась от моего семени и теперь неторопливо вытиралась. Через минуту можно было идти мне.
- Так ты что – хочешь, чтобы я пососала тебе еще раз ? – неожиданно
спросила Элла. глядя прямо мне в глаза.
- Да. Хочу, - просто ответил я. – Хотя и понимаю, что мое желание
ничем не обосновано. Особенно после того как я узнал твою ориентацию. И я сказал об этом лишь для того, чтобы сказать правду. Я не хотел тебя обидеть. Забудь.
- Зачем так много слов, если достаточно одного…- улыбнулась она. –
Зря извиняешься. От меня не убудет, рот не обгорит…
- В каком… смысле ?
- В самом прямом.
- То есть…
- То есть если ты в самом деле хочешь, я тебе отсосу, так и быть.
- Хочу. Но ведь ты…Разве ?
Внезапная, мальчишеская радость заполнила меня и я не находил нужных
слов.
- Не задавай лишних вопросов. – сказала Элла, и я впервые осознал,
что она не просто старше, но в тысячу раз опытнее и сложнее меня. – Ты сказал, что хочешь, чтобы я тебе отсосала.
- Хочу, - коротко ответил я.
- Так вот расслабься и получи удовольствие.
Я молча кивнул.
- Ты один из лучших моих мужчин-моделей, - пояснила она. – И
имеешь право получить бонус к гонорару…
- Хороший бонус, я скажу…
- Сейчас, Аделька уйдет, и я тобой займусь.

[Sarikov]

6

Разумеется, в искусстве орального секса Элла не могла сравниться с мастерицей.
По большому счету. она не дотягивала даже до уровня обычной домохозяйки; все-таки отсутствие – или долгий перерыв…- секса с мужчинами накладывал отпечаток.
Элла действовала бессистемно, насасывая, подергивая и покусывая. И если бы так меня сосала другая женщина, я бы потерял возбуждение.
Но меня обрабатывал не кто-нибудь, а Элла. Женщина-фотограф, открывшая дорогу в иной мир. Лесбиянка, которую я вожделел и вид ног которой возбуждал меня до оргазма. И поэтому сам факт того, что Элла сидит сейчас покорно и, зажав в руке мою мошонку, сосет мне конец, невероятно возбуждал меня умственно.
Я чувствовал полнейшее удовольствие. И чтоб усилить его, наклонился и взял ее за грудь сквозь неизменную клетчатую рубашку.
- Не надо, - она отвела мои руки так быстро, что я даже не успел
ощутить упругости молочных желез.
- Но… почему ? - глупо спросил я.
- Просто не надо, и все.
- Тебе что, неприятна ласка груди ?.. Впрочем да. ты же…
- Не в этом дело. Просто моя грудь – не самое возбуждающее место.
- А…
- Не отвлекайся. Сиди и получай удовольствие. Будешь кончать ? Через
полчаса придет пара на сессию.
- Буду, буду, конечно, - поспешил ответить я.
Но не удержался и положил руки ей на плечи.
- А так… можно?
- Так можно, - смилостивилась Элла. – Держись, если хочется.
Плечи женщины – кусочек ее тела, к которому я впервые прикоснулся -
были округлы. Крепки и теплы под моими ладонями. И меня охватило такое сладостное возбуждение, что лишь слегка напрягшись, я выдал порцию.
Успев быстро подумать – а куда она сольет?..
К моему удивлению – точнее, изумлению – Элла сливать не стала. Помогая быстрыми движениями языка, набрала в рот. А потом, когда мой шланг перестал пульсировать, выпустила его из губ.
И тут же сделала глотательное движение.
Она выпила мою жидкость… Вот уж чего я не ожидал от активной лесбиянки…
- Спасибо…- хрипло пробормотал я.
- Пожалуйста, - ответила Элла. – Еще приходи…
- Куда… приходить ? – уточнил я.
- Не куда, а просто так. Моя бабушка так говорила. Ей – «спасибо», она
– «пожалуйста. еще приходи».
- Ааа… - протянул я. - Понятно…
- Все-таки какой ты глупый мальчишка… Ничего тебе не понятно.
- Я не глупый, - возразил я. – Просто я… ошеломлен происшедшим.
Элла промолчала. Потом неожиданно подняла руку и ласково погладила
меня по голове.
- А вообще кто бы говорил…- она сглотнула еще раз; жидкость была
липкой и наверняка застревала в горле. – Кто бы говорил, что с трудом кончает во второй раз… и что спермы бывает мало..
Я молчал улыбаясь счастливо и глупо.
- Столько вылил… Я едва не захлебнулась…
- Тебе… не понравилось ? – осторожно уточнил я.
- А по моему виду можно такое предположить ? – усмехнулась Элла.
- Нет, если честно. Мне кажется, понравилось.
- Мне тоже… А тебе понравилось
- А по моему виду можно предположить обратное ? – в тон парировал я.
И мы оба засмеялись. И смех наш счастливый и отрешенный, призрачно
звучал в студии, полной тайного порока.

7

Уже уходя: помывшись, одевшись и сунув в карман неизменный конверт с деньгами за приятную работу - я остановился на пороге.
- Слушай…
- Слушаю, - ответила Элла.
- Ты мне говорила, пара придет трахаться… Это правда, или ты просто
так сказала?
- Правда. А что ?
- Да нет, ничего…
- Тоже трахнуться захотелось ? – улыбнулась она.
- Ну… как тебе сказать, - я пожал плечами. - Скажем так. Я был бы не
очень против.
- Не очень против… Надо же так сказать.
- Ну да. Ты сама говорила, что все впереди.
- Все впереди, да. Ты в самом деле хочешь трахаться?
- А почему бы и нет?
- Ну, как сказать… Все, что я снимала до сих пор было… не до конца
серьезно. А настоящий половой акт – это уже настоящая порнография.
- И что?
- У тебя проблемы не возникнут ? Если кто-то, кто тебе дорог… Или
кому дорог ты… увидит тебя, трахающего постороннюю женщину.
- А как он увидит ? В Голландию поедет за журналом?
- Ну не обязательно в Голландию. Они в Интернете время от времени
кое-что выкладывают. Для рекламы.
- Не возникнет проблем, - я покачал головой. – Я же говорил еще в
самый первый раз – у меня нет никого, кто бы меня связывал
- И не появилось ? – Элла остро взглянула на меня снизу вверх; она не
отличалась ростом.
- И не появилось. На работе, конечно, могут узнать… Да и черт с ними.
Не велика беда. Найду себе другую работу, куда буду ходить с накладными усами.
- Усов не потребуется, - засмеялась женщина. - Это я так. На всякий
случай. На самом деле у тебя типичная внешность.
- В каком смысле?
- В прямом. Типичная внешность типичного мужчины… Нет, - Элла
подняла руку. – Я не хочу тебя обидеть. Сам по себе ты особенный и нетривиальный. Поверь, через меня десятки моделей проходят, я редко кого больше двух раз снимаю…Но в твоем лице нет таких черт, которые сразу бы позволяли тебя узнать. Будь у тебя нос, как у грузина. Или вот такая челюсть…
Она показала, какая именно.
- А так… Я сумею снять тебя в неузнаваемом ракурсе, ты ведь знаешь,
я это умею.
- Знаю, – кивнул я. – Потому что ты мастер.
А сам подумал: удивительно и странно и не укладывается в прежние представления о жизни. Мы стоим с женщиной, которая несколько минут назад подарила мне сладость орального секса – и спокойно обсуждаем детали того, как я буду здесь совокупляться неизвестно с кем. Впрочем, еще получасом раньше я при ней совершал оральный акт с другой женщиной.. И никто от этого не умер.
- А ты сможешь? – спросила Элла.
- Что – смогу ?
- Трахаться при мне… то есть при свидетелях?
- Но я же занимался этим… хэнджобом. И орально тоже..
- Тут немного другое. Все-таки настоящий секс – дело серьезное. И если
ты раньше групповым не занимался, то…
- Групповым не занимался, - перебил я. – Но трахаться при тебе смогу.
Не переживай.
- И вообще… В трахании для фотосессии больше работы, нежели
удовольствия. Порнографическая фотосессия – это совсем не то, что порнофильм. Все из отдельных планов… Правда некоторые идут в паре с оператором – он снимает, фотограф щелкает. Но это уже полная халтура. Я так не работаю..
- Я знаю, как ты работаешь,
- Еще не знаешь по-настоящему.
- Неважно, - сказал я, не вполне поняв смысл этих слов. – Надо
попробовать, так или иначе.
- Ладно. Тогда за неделю сдай анализы и принеси справку из кожвена.
- Откуда ? – не понял я.
- Из кожно-венерологического диспансера. На венболезни, СПИД и
гепатит «В».
- А что… требуется ?
- На всякий случай, - спокойно сказала Элла. – Я-то вижу, что ты за
человек. Но напарница может усомниться. И поэтому у меня такой порядок.
- И… Адель справку имела ? – зачем-то спросил я.
- И Аделька. И даже Линда. Хотя венболезни через руки не передаются.
Я засмеялся.
- Вообще-то всем ясно, что после того, как справку получишь, ты
успеешь еще с половиной города перетрахаться. И все это формальность.
- В общем так. Но я не перетрахаюсь. Обещаю.
Элла улыбнулась.
- В общем, давай. И в следующую субботу буду снимать тебя с
Миррой.
Я не стал уточнять кто такая Мирра. Решив, что интереснее будет узнать
прямо на сессии.

[Sarikov]

Глава четвертая

1


- Не судьба тебе сегодня потрахаться, - сказала Элла, не глядя спрятав
мою справку и.
- Почему ? – спросил я, ощутив легкую досаду.
Всю неделю я мысленно готовится к предстоящему. Вспоминал слова
Эллы и запоздало с нею соглашался. Потому что вдруг осознал: одно дело дать доить себя руками или ртом. Совершенно другое – работать с женщиной самому. Чего я никогда не делал при свидетелях. И что одновременно слегка пугало, но и манило… Манило неимоверно. Своей новизной и предчувствием неожиданных ощущений.
- У Мирры менструация, - досадливо поморщилась женщина. – Причем
изволила сообщить об этом час назад. У меня все распланировано, новую модель в субботу фиг найдешь так быстро.
- И… что будем делать ? – глупо спросил я.
- Что делать… Что хочешь. Я тебя подвела. Обещала, а вышел облом.
Можешь домой ехать, у тебя ведь дела какие-то есть.
- Могу, конечно и домой…
Если честно, первый укол досады от того, что сегодня не удастся
попробовать неизвестную Мирру, прошел. Я знал, что у Эллы все четко распланировано и она знает, что делать сейчас, а что – завтра или послезавтра. И был уверен: не вышло сегодня, выйдет через неделю. Не с Миррой – с другой моделью. С Киррой, Дыррой, Ибиррой… Элла имела достаточный круг и все равно с которой-нибудь мне предстоял секс. Ведь мы решили, что я выйду на настоящую порнографию.
И я мог в самом деле ехать домой, отложив новизну на неделю.
Но… я настолько привык к еженедельным съемкам в этой студии. К
тонкой атмосфере эротизма, что царила тут … К сладости самостоятельной мастурбации в мыслях об Элле…
Что я уже не мог уйти просто так. Лишь потому, что у неизвестной Мирры не вовремя начались месячные.
По большому счету мне нужна была не Мирра и не другая женщина. Я нуждался в самой Элле. И ожидавшееся от полового акта на девяносто процентов состояло из удовольствия от мысли, что я совершу его на глазах у Эллы. Обрабатывая чужую женщину, буду думать о ней. Ставшей невероятно привычной за последнее время.
Настолько привычной, что без регулярных – хоть и визуальных – половых актов с нею я уже не мыслил своего существования.
Именно так: мастурбацию перед камерой я воспринимал для себя уже как совокупление с фотографом.
И я не мог уйти.
- Но… Но может быть, ты меня просто так поснимаешь?
Элла улыбнулась, глядя внимательно.
- Или… Меня одного уже снимать нечего?
- Ну почему нечего… Нет предела совершенству. Иди мойся, сейчас
придумаем что-нибудь…

2

- И как мне встать ? – спросил я, выйдя в студию, помытый и
подтянутый. – Или лечь ? Или сразу дрочить?
- Нет, я тут вспомнила одну идею… Пока ты мылся. Давно хотела
попробовать. Сегодня как раз тот случай, наверное.
- Что за идея ? – спросил я, ощутив во всем теле сладостное
предчувствие.
- Сделать нить из твоей смазки.
- Какую нить ? – не понял я.
- Когда мужчина возбуждается, половой член выделяет смазку. Очень
тягучую. Если выдавить большую каплю, а потом ее аккуратно отпустить, то можно растянуть длинную нить. Неужели не знаешь?
- А, это… Знаю, конечно.
Разумеется, какой мужчина не этого знал. Возбуждение, предшествующее
половому акту, всегда гнало смазку. И я сам замечал, как во время предварительной игры, когда я, изнывая от желания но стремясь продлить предвкушение, возился с грудями, ногами, задницей и чем угодно – в такой ситуации мой орган недовольно пускал смазку, капля отрывалась от головки и висела, раскачиваясь на тонкой ниточке. Но мне бы и в голову не пришло, что это может стать объектом фотографии.
- Ну так вот. Я хочу попробовать растянуть насколько возможно. И
сфотографировать в боком свете. Получится неслабо, уверена.
- Давай, фотографируй, - сказал я.
- Сначала надо посмотреть, сколько у тебя смазки, - улыбнулась Элла. –
Дай-ка член…
Как бывало уже не раз, она взяла мой орган крепкими пальцами, открыла
головку, прикоснулась к самому приятному месту.
- Мало пока.
- Но…
- Подожди. Сейчас посмотрим.
Невероятно ловким движением она пробежалась по отростку двумя
руками. От корня к кончику, перебирая пальцами, как по флейте. Выдавливая из канала содержимое. Из щели выползла еще одна небольшая капля. И расплылась в складке вокруг уздечки.
- Все равно мало, - вздохнула Элла. – Того, что я задумала, не
получится… Тебе надо возбудиться.
- Может, подрочить ? – предложил я.
- Ни в коем случае. От дрочки все вспенится. И тогда вообще ничего не
выйдет. Надо просто возбудиться.
- Я возбужусь.
- Сейчас журнал принесу, полистай…
- Не надо… журнала… - вдруг сказал я.
- А как тогда?
- Я так…
Я вдруг остро почувствовал, что сейчас, кажется, подхожу к моменту
истины, который возможен. И ноги Эллы, служившие мне объектом все это время… Были рядом. Сейчас, именно сейчас.
- Я буду возбуждаться так, как это делал… делаю во время дрочки. Без
всякого журнала.
- И чем, интересно ? – Элла прищурилась, и я понял, что можно все.
- Твоими ногами, - сказал я, переведя дух.
- Моими ногами ?
- Да. Конкретно – вот этими местами.
Я осторожно коснулся пальцем ее бедра. Успев ощутить невероятно
приятную упругость.
Элла молча разглядывала меня.
- Неужели ты не заметила, куда я смотрю, когда дрочу в пустоту? И не
только…
- Да заметила уж, конечно. Я же вообще все замечаю…- она вздохнула.
- Только… Только странно это как-то все. Неужели я могу возбуждать ?
- Можешь и еще как.
Я сделал паузу и добавил:
- Поверь, если бы ты меня не возбуждала, я бы сюда и не ходил…
Это было диким. Я признавался лесбиянке, что она нравится мне как
женщина, хотя знал, ей это все равно. И все, что она делала: прикосновения к моему стержню, жесты и намеки и даже проведенный в прошлый раз сеанс орального удовлетворения – все это диктовалось для нее не чувственностью, а необходимостью производственного процесса.
- Ну ладно, возбуждайся тогда мною, если хочешь, - сказала Элла,
пропустив последнее признание.
И села в привычной позе – откинувшись на спинку и разведя бедра.
Я приблизился к ней и взял отросток в кулак.
- Не трогай член. Забудешься, пару раз передернешь – и все насмарку.
- Тогда… тогда разреши мне потрогать твои ноги, - решительно заявил я.
- Трогай, - кивнула она и закинула руки за голову. – Если это тебе
поможет.
Прикосновение к ее бедрам, спрятанным под шершавой материей,
обожгло ожидавшимся удовольствием. Я гладил и сжимал невидимую мякоть. И несколько раз, увлекшись, провел руками по ее лобку. Элла не возражала. Осмелев окончательно, я придвинулся поближе и руки мои сами собой потянулись к ее груди под рубашкой.
- Стоп ! – она мгновенно схватила мои кисти. – Договор был только
насчет ног.
- Ладно, - согласился я и снова взялся за бедра.
Элла продолжала сидеть со спокойным и неподвижным лицом.
- Ну и как, нравится ? – спросила она через некоторое время.
- Нравится, - кивнул я.
- А члену твоему ?
- По-моему, тоже.
- Сейчас посмотрим… дай-ка !
Она опять ловким движением выдавила накопившуюся смазку. Капля
была больше и расплылась не сразу.
- Все равно мало…
- Все впереди, – ответил я.
- Тебе, наверное, джинсы мешают ? – вдруг спросила она.
- Ну… как тебе сказать… Материя – она, конечно… А что ?
- Я снять могу… Если хочешь.
- Снять ?!
Мысль о том, что Элла готова снять джинсы и показать мне свои голые
ноги, показалась мне невозможной.
- Ну да. Снять, надеть… как два пальца.
Она повторяла некогда сказанные мною слова.
- Сними… если можно.
Элла встала, отвернулась, неторопливо вылезла из тугих джинсов,
аккуратно сложила их, повесила на спинку стула и снова села, раскинув ноги. Между которыми чернел натянувшийся треугольник трусиков.
Белизной своей, формой и гладкостью ее ноги превзошли ожидания. Стоило мне прикоснуться к ее коже, как половой орган непроизвольно дернулся. Это было невозможным, но все-таки я очень хотел эту женщину. Которая по сути женщиной не являлась…
- Уже лучше, - удовлетворенно сказала она, проверив меня еще через
некоторое время.
А потом добавила совершенно спокойным тоном, от которого у меня
по коже побежали мурашки:
- Может, и трусы снять?
- Тру…сы… - я почти задохнулся.
В своем наслаждении этой женщиной я опустился даже не на уровень
пятнадцатилетнего пацана, а гораздо ниже. И мысль о том, что она может снять трусы и показать тайное место… Эта мысль казалась невозможной.
- Ну, а что тут такого… Раз пошла такая пьянка – режь последний
огурец…
Трусы Элла спустила, не вставая. А просто приподняв таз, быстро сдернув
их по ногам и положив куда-то за спину.
Лобок ее зарос густыми рыжеватыми волосами. И вся промежность скрывалась в зарослях. Где даже не виднелись, а скоре угадывались половые губы, очевидно довольно длинные.
Это было непривычным; в последнее время женщины стали обривать себя наголо, щеголяя подробностями строения. Я не любил бритых лобков, я предпочитал растительность. Поскольку она до последнего хранила тайну; даже сняв трусы, женщина имела загадку… Точнее, поле для исследования.
И еще… Волосы впитывали запах женской промежности. И стоило снять трусы, как волосатый лобок обдавал запахом влагалища. И сразу становилось ясным, что раздеваю я женщину, а не хорошую резиновую куклу.
С запахом у Эллы, несмотря на ее лесбиянство, оказалось все нормально. Я потянул носом и ощутил, как отозвался мой ствол. Привычно и натурально, точно мне предстоял половой акт.
Я погладил ее бедра. Осторожно прикоснулся к щекочущему лобку, провел по нему руками сверху вниз. Потом опять просунулся под рубашку.
- Живот, только живот ! – сказал я, пока она не успела остановить.
Элла молча кивнула.
Живот оказался приятным, какой и должен быть у женщины,
перевалившей за тридцать, пусть даже лесбиянки: ощутимо выпуклый, мягкий и доставляющий удовольствие.
Огладив ее, чувствуя нарастающее головокружение, я освоился настолько,
что рука сама скользнула в шерстистое тепло между ног и пальцы ощутили прикосновение чего-то… я знал, чего именно…. истинно женского.
- Можно ? –уточнил я запоздало.
- Можно… если осторожно, – невозмутимо ответила Элла.
Потрогав почти не различимые в волосах губы: раздвинуть ноги шире и
залезть по-настоящему я не решался… пока не решался – я провел сверху вниз, и указательный палец ушел в теплую, влажную, скользкую дырку.
Я вздрогнул, словно обнаружить у лесбиянки обычное женское
влагалище было невесть какой неожиданностью.
- У тебя там… мокро, - не удержался я.
- Ну я же все-таки не деревянная…- ответила Элла.
Я вспомнил, она говорила, что возбуждается абстрактно и от мужского тела. И провел по ее половым органам снизу вверх, от промежности к клитору, как любили обычные женщины.
- Ага, - непонятно сказала Элла.
Я запустил палец поглубже.
Стал играть, как играл бы половым членом…
- Мне так неудобно, – вдруг сказала Элла. – У меня влагалище низкое…
Пошли уж на кровать, что ли.
- Давай…- пробормотал я, не веря ушам.
Раскинувшись на покрывале, Элла лежала спокойно, предоставив мне
возбуждаться. Я наконец рассмотрел ее половые органы. Они были обычными… хотя что я ожидал увидеть? разве что малые губки, в самом деле очень длинные, были редкого, ярко-красного цвета.
Я еще раз ввел палец. Вынул и ввел несколько раз. Больше руками
было нечего делать.
Она лежала в такой позе, в какой я обычно… Впрочем, этим делом я
занимался только в качестве игры перед актом.
- Можно ? – опять спросил я, не уточняя.
- Валяй, - раздался сверху голос Эллы.
Запах и вкус ее половых органов плеснули еще одну порцию наслаждения.
Элла пахла очень хорошо – чистым, хорошо промытым влагалищем. Я очень любил этот запах, меня отталкивала женщина, которая не была свежей, даже если у нее не имелось на то условий: например, когда мы занимались сексом после рабочего дня, проведенного ею в колготках. Впрочем, если Элла занималась только оральным сексом, то поневоле соблюдала чистоту. Тем более, с женщиной; они были куда брезгливее, чем основная масса мужиков.
Я погрузился в нее лицом, насаждаясь осязанием ее клитора и губ,
которые засасывал в себя. Орган мой подергивался, я изнывал от сладостной судороги, крепко обхватив ее бедра.
И по большому счету, я наслаждался сейчас. Наслаждался интимным
местом женщины, которую вожделел абстрактно давно и которая вдруг допустила к себе.
Никакой цели передо мной не было.
Правда, в какой-то момент мне показалось, что тело Эллы изгибается –
но, скорее всего, она меняла позу, потому что стало неудобно лежать.
И не думая ни о чем, продолжал высасывать из нее собственное
удовольствие.
- Ух, - совершенно неожиданно, спокойно и отчетливо произнесла
Элла.
И сдвинула мягкие бедра, стиснула мою голову так, что мне стало больно
в ушах. И тут же расслабилась, как ни в чем ни бывало.
- Что – «ух» ? – приподнявшись, спросил я.
Не надеясь думать об истинной причине движения.
- Кончила я, вот что, - невозмутимым тоном ответила Элла. – Спасибо.
- Пожалуйста. Еще приходи.
- Приду не сомневайся… А ты сам не догадался?
- Ну… как тебе сказать… Скажем так, я не смел догадываться. Потому
что не допускал такой возможности…
- Я и сама не допускала… Но видишь, как получается.
- Тебя полизать еще ? – предложил я.
Я знал, что в любом случае женщине необходимо последействие.
- Не надо, - отказалась Элла. – Я кончаю как мужик. Быстро и сразу…
Я промолчал.
- Я ведь и есть мужик… Фотограф. Причем даже не в юбке, как ты
заметил…
- Не говори глупостей, - возразил я. – Ты женщина, и…
- …А все-таки классно ты меня обработал, - перебила она. – Не хуже,
чем моя девушка.
- Не хуже ?
- Пожалуй, даже лучше… Все-таки… мужчина есть мужчина.
- Но разве… разве тебе может быть приятна ласка мужчины. Я думал…
- Я сама думала, – опять прервала Элла. – Ну ладно. Давай-ка посмотрим
результат операции.
- Какой… операции? – в недоумении спросил я.
- Какой-какой… - передразнила Элла, спрыгивая на пластиковый
моющийся пол. – Можно подумать, это ты кончил, а не я. Все из головы вылетело… Для чего мы тебя возбуждали ?
- Ах, это…
У меня в самом деле все напрочь вылетело из головы. Я взглянул на свой
половой орган. Операция прошла удачно: большая капля свисала с кончика, покачиваясь на ниточке слизи.
- Отлично ! – воскликнула Элла, из испытавшей оргазм женщины
мгновенно превращаясь в профессионала. – Стой и не двигайся. Не трогай ничего руками. Стой и не двигайся… не двигайся только, ради бога.
Громко шлепая босыми ногами и каждую секунду требуя, чтобы я не
двигался, она пробежала по студии, включила лампы, схватила фотоаппарат.
- Так… - пробормотала она, склонясь ко мне. – Только не дергайся…
Еще раз я почувствовал бегущее касание ее пальцев.
- Вот это да… - сказала она. – О таком я и не мечтала.
Я взглянул. В самом деле, возбужденный ее наслаждением, мой организм
выдал столько смазки, что нить растянулась сантиметров на тридцать
- Стой… Переступи вот сюда.. Повернись. Обопрись на спинку… И не
двигайся, не двигайся… Не двигайся… - бормотала Элла.
Я находился в оцепенении. Я еще переживал вкус ее половых органов. Она была права: короткий оргазм. пробивший ее, отозвался во мне такой
силой. что я сам сейчас был абсолютно расслаблен. И с огромным удовольствием завалился бы на кровать. Но я стоял и давал себя фотографировать. Отстраненно отмечая, что нить моя, растянувшись до совершенно невозможной длины, коснулась пола.
Элла ловко поймала ее кончик, сунула мне невесомую паутину, которая провисла, как… как не знаю что. Велела осторожно отвести руку. В воздухе ненастоящий жидкий мостик.
Торопясь, чтобы смазка не высохла, она не надела брюк.
И когда становилась на корточки, чтобы взять меня снизу, я видел, как между белых бедер торчат вниз красные половые губки.

[Sarikov]

3

- Слушай, а ведь оказывается, мы с тобой братья, - сказал я, отпив из
своей чашки.
Мы сидели за столом. Впервые за все время Элла провела меня на кухню.
Чистенькую и уютную, с занавесками на окне и не захламленную избытком посуды. Кухню, вызывающую мысль о теплом тихом доме… а отнюдь не о студии, где в нескольких метрах творилось непристойное, хоть и хорошо востребованное действо. Мы пили кофе. Как двое любовников, хорошо оттянувшихся в постели. Или двое друзей, ведущих приятную беседу.
Или… двое сослуживцев, выполняющих нелегкую, но интересную для обоих работу. Последнее, я думаю, ближе всего соответствовало истине.
- В каком смысле? – спросила Элла.
Полностью одетая, спокойная и сосредоточенная, она сидела напротив.
- В смысле. что ты себе тоже там не бреешь, - усмехнулся я.
- А, там…- она усмехнулась. – На моду мне плевать, пусть остальные
хоть клитора пообрезают. Женщины бреют… подбривают волосы между ног, чтобы трахаться не мешали. А поскольку я с мужчинами не трахаюсь, то мне и мешать нечему… пусть растут.
- А мне понравилось, - сказал я.
Не уточняя, что именно понравилось: волосы, или то, на чем они растут,
или то, как отреагировало на меня это место…
- Мне тоже, – просто сказала Элла. – Как ни странно.
Я понял ее без лишних слов.
- Получается, мы с тобой обменялись.
- Чем обменялись ? - не понял я.
- Оральными оргазмами, чем… Или забыл прошлую субботу ?
- Нет конечно. Разве такое забудешь…
- Приятно слышать.
Я улыбнулся.
- Как ни странно…- повторила она, задумчиво глядя в пустоту. – Сама
себе удивляюсь…
Я молчал; я понял, что ей хочется что-то высказать и не хотел мешать.
- Знаешь, Саш… Это смешно конечно, но и в прежней…
Она помолчала, словно раздумывая, говорить или нет.
- …В общем, меня ни один мужчина не мог заставить кончить оральным
способом.
Я не стал уточнять, как лесбиянка может говорить про «ни одного»
мужчину. Я вдруг понял, что в жизни этой женщины, спокойной и непоколебимой, как скала, есть какая-то глубокая и грустная тайна.
- А ты сумел… Удивительно.
Я насыпал себе еще кофе. Чтобы мое молчание не казалось тягостным.
- Мне ведь мужики не просто безразличны. Они вызывают во мне… Ну,
неважно. Но ты… какой-то другой. С самого начала.
«А мне с самого начала понравились твои толстенькие ноги, и с них-то,
наверное, все и началось» - хотел сказать я, но сдержался.
- И с тобой все получилось хорошо… Сама себе удивляюсь. Но во мне
точно что-то изменилось. Не знаю, насколько. Но изменилось, точно.
- Это хорошо или плохо ? – осторожно уточнил я.
- Кто знает… Наверное. хорошо.
Она взглянула на меня неожиданно посветлевшими глазами.
- Это какая-то перемена… А раз перемена - значит к лучшему.
- Ты так думаешь?
- Я так считаю. Любая перемена – к лучшему. Если в это не верить, то и
жить незачем.
Я опять промолчал. Наш разговор неожиданно ушел в такую глубину, что
мне стало страшновато. Хотя казалось, что и это – не предел.
Элла подняла голову и посмотрела на часы, мирно стучащие над чистенькой газовой плитой. Они показывали половину третьего.
- Спешишь ? – спросил я. – Мне пора ?
- Да нет, не спешу, так просто… Ваша… твоя сессия была сегодня
последней.
- Так мы будем еще сниматься или мне уходить?
- Сниматься? – Элла встрепенулась, и я понял, что сейчас она в самом
деле уходила куда-то вглубь, потеряв на миг свою маску. – Будем, если хочешь.
- Я всегда хочу, - честно признался я.

4

- Яйца потяни пониже, - командовала Элла. – И между ног зажми.
- Вот так ?
- Примерно. Еще сильнее.
Я лежал на кровати; фотосессия продолжалась. Сейчас Элла решила
сфотографировать меня с торчащим вертикально половым органом. Который от перевозбуждения сделался полумягким и не хотел вставать. Элла велела мне поработать, потом привычно на полминутки взяла в рот – он стал потверже, но не настолько, чтоб держаться вертикально.
Идея подтянуть его яйцами оказалась удачной. Элла сделала несколько снимков и разрешила расслабить ноги.
Надувшийся орган упал мне на живот. И лежал, скатившись набок, сверкая влажной головкой. Которую Элла сама обнажила перед съемкой.
Мне было удивительно хорошо. Лежать на этой постели, в непосредственной близости от возбуждавшей меня женщины, будь она хоть трижды лесбиянкой. Я ни о чем не думал. Просто блаженствовал.
А Элла, неутомимый профессионал, ходила вокруг, ища новые ракурсы.
- Эх, черт, - вдруг сказала она. – Жаль все-таки, что женщины-модели
сейчас нет.
- А почему ? – расслабленно спросил я. – Зачем нам женщина?
Я не врал. Я был полон Эллой, ее оргазм еще бушевал во мне, наполнив
тело полным умиротворением.
- Такой кадр нарисовался… Даже не порнография, а просто жесткая
эротика… Но ооочень эротичная эротика…
- А… какой ? – благодушно поинтересовался я.
Меня не переставала удивлять ее неисчерпаемая изобретательность.
- Вот, ты лежишь, ноги вытянул, и член твой на живот упал….
- …Его поставить можно, - перебил я. - Без проблем.
- Именно, что не надо ставить. Ничего с тобой делать не надо.
- А что надо ?..
- Женщину бы положить рядом с тобой. Просто рядом, больше ничего.
Животом к твоему боку. И я бы сфотографировала, чтобы были только ноги. Твои и ее. И твой член, которые лежит и довольно и на нее смотрит… Это была бы фотография…
Я посмотрел на свой конец, представляя, как смотрелись бы рядом женские ноги. Получалось вроде бы неплохо.
- Какая досада, что модели нет…
- Ты говоришь, только ноги нужны ? - спросил я.
- Ну да. Ноги и низ живота…
- Так ноги-то у нас есть.
- Где ? – совершенно серьезно спросила Элла.
- Да совсем рядом, - я усмехнулся. – Причем очень красивые. Настолько
красивые, что я…
- А, ты обо мне…- мне показалось, она на миг порозовела. – Да уж…
Я молчал. Она, кажется, что-то обдумывала.
- Саш, а ведь это идея ! – Элла улыбнулась. – Надо же такое придумать,
даже я не догадалась… Ты случайно раньше фотографом не прирабатывал, признавайся ?
- Не-а, - счастливо расплылся я.
- Сейчас объектив сменю. И сама нас с тобой… точнее наши ноги
возьму… думаю, в самом деле хорошо получится.
Я лежал, а Элла опять суетилась. Точнее не суетилась, а быстро, но продуманно готовилась к работе. Меняла объектив. Передвигала свет. И наконец совершила последнее приготовление: сняла джинсы. И трусы.
И оставшись опять с голым низом, легла рядом.
Прикосновение ее бедер ожгло меня так, что отросток мой дернулся.
- Ого, ничего себе, – сказала она.
- А ты как думала…- ответил я.
Элла промолчала.
Устроилась поудобнее.
Сделала несколько снимков, показала мне дисплей:
- Взгляни, как тебе ? По-моему, отличная идея… Наша идея.
Я взглянул. Даже в маленьком окошке снимок смотрелся замечательно.
Именно так, как описала его Элла. Мои ноги – волосатые и почти худые. Ее ноги, снежно белые в сравнении с моими. Обнаженный из-под слегка завернутой и не видной на снимке рубашке пухленький живот с втянутой лункой пупка. И мой предмет, сверкающий влажной головкой, не просто повернутый, а именно смотрящий в сторону женского живота.
- Отлично, - кивнул я. – Я даже не ожидал.
- Я тоже, - сказала Элла. – От своих ног, во всяком случае.
Я лежал, а она, истинный мастер-художник, продолжала возиться.
Отодвигалась, чтобы был виден ее рыжеватый шерстистый лобок. Поворачивалась так и сяк, делая разные ракурсы своего живота. Перекладывала мой конец. Брала его пальцами и фотографировала в руке, ловко управляясь с аппаратом. Потом подвинулась ближе – так, что колени ее уперлись в меня и, подняв мой шланг, положила себе на бедро.
Головка пускала смазку, ствол окаменел.
А Элла не успокаивалась. Решив выжать все возможное из случайно
возникшей композиции, она закинула на меня ногу – так, что в проем раскрывшейся промежности высунулись красные губки. Взяла мой конец и направила на фотоаппарат.
- Я ведь сейчас могу тебе всю технику испортить, - усмехнулся я.
- Как ? – серьезно спросила она.
- Как-как… выстрелю в объектив – узнаешь как…
- А ты что – можешь ? – уточнила она.
- Не знаю, могу ли… Но хочу – точно.
- Хи-хи…- тихо сказала Элла, отложив фотоаппарат в сторону.
И несколько раз сдвинула мне крайнюю плоть. От чего мой орган не
просто отвердел, а забился в тряске, грозя лопнуть от перенапряжения.
- Еще, - сказал я.
- Черт, я хэнджоба делать не умею…
- А… сделала бы мне? – осторожно спросил я.
- Не вопрос. Но не умею… Потому что не занималась никогда.
Она замолчала, продолжая поигрывать.
- И все-таки жаль, что ты лесбиянка, - неожиданно сказал я.
Хотя конечно ничего неожиданного в том не было.
- Почему – жаль ?
- Была бы ты не лесбиянкой, и тогда...
- Что – «тогда» ? - с легкой усмешкой, как показалось, уточнила Элла.
- Вот что тогда.
Немея от собственной смелости, боясь спугнуть ее, разрушить то
невероятное интимное слияние которое уже воцарилось между нами, но будучи уверен что сейчас можно все… Уверенной рукой я приподнял ее ногу, закинутую на меня. Взял свой стержень из ее рук и погладил им ее промежность. Снизу вверх, успев ощутить сладостное прикосновение ее губ, складочек и волос.
- Вот что тогда.
- Хи-хи, – повторила Элла.
- Увы, - ответил я.
- Что – увы?
- Увы что ты лесбиянка, - терпеливо, как обычно она мне, пояснил я.
- Ну и что, что лесбиянка, - вдруг сказала она. – У меня что – дырки нет?
- Есть… вообще-то.
- В чем ты сегодня уже убедился.
- Ну…да.
У меня пересохло в горе. Наши отношения, кажется приближались к
высшей точки развязки. Сколь странным это ни казалось.
- И ты меня хочешь трахнуть, так что ли?
- Ну да. Хочу. Причем… уже давно.
- Ну ладно, черт с тобой… Трахни, если уж очень хочется. От меня не
убудет…
- Бонус ? – я нашел в себе силы пошутить.
- Типа того, - невозмутимо ответила Элла.
Теперь уже смело я поднял ее бедро и сунул куда-то свой орган.
- Так не получится, - возразила она. – У меня влагалище сзади, ты разве
не видел, когда…
- А как… получится?
- Вот так лучше всего.
Я не успел ничего сказать – Элла уже стояла на четвереньках.
- Сзади самое то будет.
- Что… вправду можно ? – переспросил я, поднимаясь.
- Вправду можно. Я же сказала. А я слов на ветер не бросаю.
- Я это давно заметил…
- Только насчет груди не забывай, - уточнила она.
- Помню, помню… Но за попу тебя можно взять?
- За попу можно. Попа, ноги, все что угодно… кроме груди.
- А за живот?
- Можешь и за живот.
- Ну ладно…- пробормотал я.
Пристроился к ее довольно широкому в таком положении, белому заду.
Слегка дрожащими руками раздвинул губки, которые пытались тут же
склеиться обратно. Придерживая их, другой рукой наставил головку. Убрал волосы, которые в самом деле мешали. И наконец вошел в нее.
На одну треть.
Вошел на одну треть в женщину-фотографа. Остриженную лесбиянку
Эллу. Которая наполняла мое существо таким желанием, что с первых секунд я почувствовал головокружение. Какое случалось только в юности, когда я познавал своих первых женщин.
- Что остановился ? - спросила она. - Зашел, так уж входи.
- Двадцать сантиметров, как ты сама говорила… Я тебе ничего…
- Ничего. Входи и трахай, как хочешь.
Немея от сладостного, физического и умственного восторга, я погрузился
в нее полностью. Ощутил лобком влажное прикосновение ложбинки между ее ягодицами. Взял белые мягкие бедра. И начал неторопливые фрикции.
Мечтая как можно скорее получить то, к чему стремился. И в то же
время стремясь продлить наслаждение.
- Ничего, что я как бревно стою? – подала голос Элла.
- Нормально, - ответил я, не прекращая движений.
- А то мужики… насколько я знаю…обычно… требуют, чтобы женщина
стонала и билась… Как рыба об лед.
- Как тебе сказать, - ответил я, медленно загоняя в нее и так же медленно
вынимая. – Это, конечно, так. Но с другой стороны…
- Что – с другой стороны?
- С другой стороны…
Я ввел до упора, напряг паховые мышцы и пару секунд молчал,
наслаждаясь ощущениями в головке.
- С другой стороны, когда женщина не отвечает, это тоже приятно.
Сосредоточиться только на себе… Полностью погружаешься…
Я почти вынул и снова ввел до конца.
- …Погружаешься в себя… А если женщина, как ты сказала. стонет и
бьется, то начинаешь отвлекаться. Думать о том, что ей тоже надо кончить, и так далее.
- Ну, я сегодня уже кончила, - усмехнулась Элла. – Теперь твоя очередь.
Я вынул и толкнул внутрь еще раз. И тут же остановился: головка
уперлась в узкое место, которого я прежде не заметил.
- Ты что ? – спросила Элла.
- Я, кажется, тебе куда-то не туда…
- Туда-туда, - засмеялась она. – Просто я с тобой поиграть решила.
Неужели не понял?
- Как – поиграть?
- А вот так…
Преграда вдруг исчезла. Я двинулся дальше. И тут же мой орган сдавила
крепкая рука – впечатление было таким. Сдавила, потом отпустила, еще сдавила и еще отпустила… Элла работала влагалищными мышцами. Которые у нее оказались такими же сильными как пальцы.
- Нравится ? – со смехом спросила она.
- Не то слово, - честно сказал я, почти готовый к выбросу.
- Лучше, чем хэнджоб ?
- Лучше, чем даже оральный секс, - ответил я.
Хотел добавить, что до сих пор я пробовал с нею лишь оральный секс, но
не сказал. Поняв, что она поймет и без лишних слов.
- Тебе как больше нравится ? Когда я сжимаю и отпускаю, или просто
держать?
- Сейчас пойму, - ответил я. – Приспособлюсь. Сожми чуть-чуть…
Я выдвинул ствол так, чтобы ощущать ее самым чувствительным местом,
где кожа становится тонкой и складчатой..
- Теперь сожми как следует.
Элла напряглась, а я стал уже без страха протаскивать головку сквозь
невидимое кольцо. Туда и сюда. Ощущая, как сладко защемляется крайняя плоть.
- Ты не устала ? – наконец спросил я.
- Нет пока. Как-нибудь еще хочешь?
- Да, пожалуй.
Я опять передвинулся, вставил головку в кольцо.
- Теперь сожми.
- Сжала.
- Хорошо…
Мне в самом деле было хорошо, я даже вздрогнул. Я был во влагалище и
в то же время меня сжимала рука.
- Теперь отпусти.
- Отпустила.
- Сожми.
- Сжала…
- Сожми… Отпусти. Еще сожми. Отпусти…
Периодические сокращения привели меня в такое состояние, что я уже
ничего не слышал, не видел и не воспринимал. Кроме распластавшейся женщины в клетчатой рубашке, которая меня ласкала своими внутренностями.
- Устала, - сказала Элла, отпуская хват. – Теперь сам поработай.
- Сейчас, мне чуть-чуть осталось.
Я покрепче обхватил ее бедра и снова начал фрикции.
Я полностью сосредоточился на своих ощущениях, рождаемых телом
желанной женщины. И не сразу понял, даже не вздрогнул, услышав мужской голос:
- И никара себе гуа…
Я встряхнулся, выходя из тумана.
В двери стоял молодой мужчина с большим фотографическим кофром на
шее. Худой, длинноволосый, с хвостом на затылке. И серьгой, остро блеснувшей в ухе.
- А, это ты… - сказала Элла.
И тут же бросила через плечо:
- Саша, продолжай, не останавливайся.
- Ну ты даешь, мать… - покачал головой мужчина.
- Даю… Иногда… - ответила она. – Иди готовься, скоро освободим…
Мужик исчез, как призрак. Я продолжал молотить – захваченный
свидетелем, я не ощутил смущения, наоборот – этот лишь подхлестнуло.
- Это Гриша, – спокойно пояснила Элла, сотрясаясь под моими ударами.
- Мой напарник… В смысле, мы с ним на пару эту студию снимаем. Одной дорого… Я до утра работаю, он после обеда…
- Я…сно, - ответил я между фрикциями.
- Кстати, он – гей, - усмехнулась Элла.
- Неплохая… парочка.
И тут же у корня начались толчки.
- В тебя… можно кончить? – хрипло спросил я, хотя это следовало
узнать с самого начала.
- Можно, конечно… Все можно.
- Хорошо…
Ствол ушел на полную глубину.
- Хорошо…- повторил я, схватив ее невероятный живот, мучительно
вжимаясь волосатыми ногами в мякоть гладких ляжек, прижимая ее к себе, стремясь проникнуть глубже возможного.
Сознание плавало, такого наслаждения я не испытывал давно.
- Хоро…шо, хоро…шо, - бормотал я, бросая внутрь горячую жидкость. –
Очень хорошо… так хорошо… что я… даже… и… не … думал…
С последним словом я выплеснул последнюю порцию. На секунду
приник к Элле, ощутив сквозь рубашку ее крепкую спину.
И, подчиняясь времени, неохотно вышел наружу.
Раздался громкий щелчок затвора.
- Снимок для семейного альбома ! – известил улыбающийся Гриша.

[Sarikov]

5

Сидя на кухне, дожидаясь очереди в душ, куда первым отправил Эллу, я
размышлял о случившемся. И мне не верилось, что это произошло со мной и женщиной-лесбиянкой. Потому что я испытал ощущения, не сравнимые с прежними.
Невидимый Гриша чем-то грохотал, что-то переставлял в студии. Видимо, проветривал помещение перед работой. Помня рассуждения Эллы о лесбиянках и геях, я не сомневался, что он будет фотографировать обнаженных женщин.
- Тебе понравилось? – спросила Элла, вымытая, причесанная и одетая.
Таким невозмутимо спокойным тоном, словно осведомлялась не о моих
впечатлениях после полового акта, а интересовалась вкусом пирога. испеченного на мой день рождения.
- И ты еще спрашиваешь. – вздохнул я. – Разве сама не видишь?
- Вижу…Так просто, на всякий случай. Мне, кстати, тоже. Как это ни
странно.
- Что – тоже.
- Тоже понравилось.
- Эл, но…
- …Причем, что еще более странно… Я не могу сказать что больше
понравилось – сначала или потом…
Я хотел сказать пару слов о ее лесбиянстве, но промолчал. Чувствуя, что задену при этом какую-то недопустимо глубокую струну.
- Между прочим, ты хорошо трахаешься, - сказала она, помолчав.
- В каком смысле – хорошо?
- В прямом. По-человечески. Честно говоря, я даже удивилась. Когда с
тобой разговаривала…
- А я – когда ты стала со мной играть, - перебил я, вспомнив сладостные
секунды.
- …Когда с тобой разговаривала, было ощущение, будто рядом два
человека. С одним я говорю, другой меня трахает…
- Ну, я такой уж уродился…
- И еще хочу тебе сказать. Ты трахаешься очень аккуратно.
- «Аккуратно» - это как?
- Аккуратно – это аккуратно. Трудно объяснить Но я, тебя, пожалуй,
буду фотографировать с Яной…
- С… какой еще Яной?
Мои мысли были полны одной Эллой. И не хотелось слышать сейчас о
какой-то другой женщине, с которой она собралась случить меня на этой же кровати.
- Да есть одна моделька… Деньги нужны, трахаться готова, но столько
капризов… За титьки ее не хватай…
«Кое-кто этого тоже не позволяет»- подумал я.
- …На ногах синяков не насажай, слишком глубоко не трахай, в нее не
кончай, помаду не размазывай… Ни один из мужиков-моделей не подходит. Думаю, с тобой будет в самый раз.
- Ладно, - вздохнул я. – Яна – так Яна… Хоть Яна, хоть обезьяна. Но
ты…
- Иди мыться, - сказала Элла. – А то сейчас к Гришке девки на сессию
набегут.
Я понял, что был прав в своем предположении.
- Слушай… - сказал я, уже поднявшись и невольно коснувшись клеенки
кончиком своего мокрого, обвисшего отростка. – Можно Гришу твоего попросить ? Чтобы он как-нибудь снимок напечатал. Я бы в следующую субботу забрал…
- Зачем следующей субботы ждать ? – усмехнулась Элла. – Сейчас
попрошу. Только зачем тебе ?
- Поставлю дома около кровати. – улыбнулся я. – Буду смотреть и
вспоминать обо мне.
- Так-таки обо мне ? – прищурилась женщина.
- Так-таки о тебе, - серьезно ответил я и добавил. - Хотя… Если честно,
я и без снимка о тебе думаю.
- Думаешь ? – пытливо взглянула она.
- Да. И, кажется, гораздо чаще разумного предела…

6

- Держи, - сказала Элла, протягивая мне снимок, когда я вышел из
душа.
Я взял в руки бумажный прямоугольник, еще теплый после принтера.
Гриша мастерски ухватил нас в самый точный момент.
Элла стояла, раскорячившись на четвереньках; толстая красивая ляжка ее
белела естественно и в то же время непристойно.
А я застыл в движении, с только что выскользнувшим, отработавшим половым органом. Еще смотрящим вперед и чуть-чуть вверх.
Мы были разъединены. И ничто не говорило о том, что будет дальше. И что было прежде.
Но по нашему положению, по нашим лицам – даже по кончику моего отростка – можно было понять, что мы только что трахались. Что я вышел меньше секунды назад. И что внутри у Эллы еще пенится только что влитая жидкость.
Напарник был таким же мастером жанра, как и она сама.
- Неплохо, кстати, – сказала Элла.
Я увидел, что на столе перед ней лежит второй экземпляр и подумал – а
ей-то зачем этот снимок?
- Неплохо и даже очень, я бы сказала просто хорошо, - задумчиво
продолжала она и хихикнула. – Хоть делай нам с тобой серию супружеского порно…


Глава пятая

1

Яна, которая хотела получить деньги, оказалась довольно противной девицей.
Если говорить откровеннее – представляла собой тип, при виде какого я всегда испытывал желание перейти на другую сторону улицы.
Молодая – лет двадцати пяти - в меру ногастая, в меру грудастая, в меру задастая… С надменным выражением лица, состоящая сплошь из амбиций. Увидев ее, я понял, почему Элла не могла найти ей пару.
Я снялся в фотосессии легко. Совокупляться в присутствии Эллы, бегающей с фотоаппаратом, оказалось проще, нежели я ожидал. Тем более, что я не давал воли ни эмоциям, ни рукам, ни другому органу. К тому же половой акт совершался в презервативе – этого тоже требовала Яна – и ощущения были достаточно умеренными, чтоб голова оставалась ясной.
Но все-таки, потыкав девицу, как резиновую куклу, покрутив ее и продемонстрировав объективу свой стержень, крутым изгибом уходящий в темное влагалище, я возбудился всерьез.
И когда Элла сказала, что я могу кончать, я напрягся и получил результат.
Не переусердствуя, помня о запрете на синяки, все-таки дошел до точки. В последний момент стоя на полу, держа противную Яну за бедра и натирая орган ее телом - представив, что я насилую ее на пьяной вечеринке.
Я никогда не был склонен к насилию; но девица, при всех достоинствах своего тела того заслуживала.
Оприходовав ее, я ощутил небывалое, не сравнимое с прошлым удовольствие.
Когда отработавшая свои деньги модель – кстати, абсолютно довольная мною – ушла мыться, я сидел на кровати, и орган мой лежал между ног. Все еще упакованный в бесцветный презерватив, кончик которого тяжело свисал.
- Ну что, Саш, понравилось ? – с улыбкой спросила Элла.
- Да. И даже очень. А как я отработал?
- Хорошо отработал, молодец… Подними-ка член.
Она нацелила фотоаппарат.
- Презерватив снять ? – уточнил я.
- Наоборот. Зафиксирую результат.
Элла сделала несколько снимков резинового мешочка с жидкостью.
Подойдя ко мне совсем близко.
Все еще витая в последействии, я протянул руку и ухватил ее лобок.
- Не надо, Саша, - она спокойно, но твердо отвела мои пальцы. – Тебе
что – девушки не хватило?
- Хватило…- пожал плечами я. – Но…
- Вот и хорошо, что хватило, - она взглянула на меня в упор.
И сказала, будто отвечая на невысказанный вопрос:
- Забудь. Этого не было. Я сама не знаю, зачем согласилась и дала тебе в
тот раз. И вообще зачем… позволяла все прочее. Ты умный человек и все должен понимать.
Я молчал, она повторила еще раз. Спокойно, но очень твердо:
- За-будь.
Я был и удивлен и не удивлен одновременно.
Передо мной сейчас стояла не женщина, с которой неделю назад я
пережил акт близости. А собранный бесполый фотограф. Коим по сути, она и являлась.
Тот день был безумием, - подумал я. – Случившимся случайно и не по ее воле. И она, конечно, сожалеет о том.
Точнее, не сожалеет.
Она живет иной жизнью, происшедшее выходило из круга. И она не хочет ничего повторять.
Я ничего не ответил.
Все было ясно.

2

Следующей моделью оказалась девица, еще более молодая.
Девятнадцатилетняя, довольно хорошенькая и не стервозная.
Со студийным псевдонимом «Анета».
Элла сказала, что она отчаянно нуждалась в деньгах. По внешнему виду Анеты – и по одежде, повешенной в углу – нельзя было предположить, что та голодает. Скорее всего, ей требовались деньги на какую-нибудь современную дрянь вроде смартфона или МР3-плеера, и она решила заработать их способом, близким к древнейшему. Она приходила в студию через день. Лично я снимался с нею четыре субботы подряд; потом Анета исчезла: видимо, денег хватило.
Самым замечательным – почти парадоксальным – фактом было то, что, зарабатывая порнографией Анета оставалась девицей: она собиралась выйти замуж девственницей. Это, конечно я узнал опять-таки со слов Эллы, но думаю, то была правда.
Поэтому для секса она подставляла второе отверстие. То есть зад. Что тоже оказалось востребованным для соответствующего журнала.
Найти напарника было трудно: анальное отверстие ее оказалось маленьким, и мужские органы причиняли сильную боль.
Мой был длинным, но не очень толстым. А главное – как отметила Элла, прикидывая, с кем меня фотографировать – ровным по всей длине. Без утолщения посередине, которое разрывало анус.
Так Анета и снималась - по субботам со мной, в течение недели ее с перерывами в один день обрабатывал молодой парень. Имевший, по словам Эллы «членик» с карандаш, но не отличавшийся фотогеничностью.
Я никогда не был любителем анального секса.
Но Анета оказалась приятной, покладистой девочкой. И сниматься с нею было легко. И кроме того, меня сильно подстегивала мысль о том, что я, здоровый молодой мужик, обрабатываю девственницу. Пусть в зад – но совокупляюсь и получаю от этого удовольствие. Особенно когда Элла, заставив нас повертеться, позволила ставить модель на четвереньки. Наслаждаясь тесным охватом, склонившись к ней, взяв в пригоршни молодую грудь и сжав между пальцами соски…
Анета принимала все спокойно. И четыре раза позволила мне разрядиться в задний проход. Хотя, я думаю, каждая лишняя минута причиняла ей если не боль, то по крайней мере неудобство.

3

Я даже не ожидал, что мне настолько понравится секс перед фотокамерой.
Ведь по большому счету две девицы не привнесли в мою половую жизнь – точнее сказать, в мой опыт – ничего сверхъестественного.
Обрабатывая Яну, я помнил наставления Эллы и обращался с ней, как с хрустальной вазой.
Что же касается Анеты, то при всем удовольствии, анальный секс никогда не дарил – да и не мог подарить по чисто анатомическим причинам - такого разнообразия поз и ощущений, какой давал секс обычный.
Однако умственное осознание из ряда вон выходящего факта, что я занимаюсь интимным делом с женщиной, но нас при этом фотографируют, причем не просто так, а снимки появятся в далеком журнале… Возможно, и в Интернете… Во всяком случае. кто-то посторонний – и не кто-то, а сотни, может быть тысячи и десятки тысяч человек - будут рассматривать подробности… Этот факт наполнял меня таким умственным возбуждением, что оно пересиливало, даже физическое наслаждение, и в итоге результат превосходил мыслимые границы.
Возможно, если бы я изначально обладал утонченной сексуальностью, с юности участвовал в оргиях или хотя бы занимался элементарным среди нынешней молодежи парным сексом с переменой девиц – если бы у меня имелся опыт публичного совокупления, то и порнографические фотосессии не оказали бы такого воздействия.
Но я был обычнейшим из обычных – можно сказать просто тривиальным –мужиком. Я любил секс, но занимался им без изысков. Я не привязывался надолго ни к одной из партнерш, чувствуя подсознательное опасение и не желая связывать свою жизнь. Я любил разнообразие в разумных пределах. Точнее – в рамках стандартного поведения.
Поэтому мир публичного секса, куда ввела меня Элла, шокировал, ошеломил и в самом деле открыл новые горизонты жизни.

[Sarikov]

4

Но то, что я испытал с двумя первыми девицами, было лишь началом.
Элла так и сказала в один прекрасный день, что она дала мне порезвиться ради удовольствия, чтобы я смог ощутить себя. И что вот только теперь начнется работа.
Я помнил ее слова насчет того, что участие в порнографической фотосессии – больше труд, нежели удовольствие.
Но пока я этого еще не осознал.
Понял, лишь когда Элла стала фотографировать меня с другими партнершами.
Вот тогда в самом деле началась работа.
С третьей женщиной я наконец понял, что такое фотопорнография: с первыми двумя Элла меня щадила, а теперь взялась жестко и со всеми требованиями.
Настоящая фотосессия уже не напоминала половой акт, совершенный при свидетелях. Это в самом деле был настоящий труд.
Что-то от полового акта приходило лишь в самом начале.
Когда, встретившись с новой партнершей, мы проводили минимальное время, привыкая друг к другу. И возбуждаясь.
Впрочем, возбуждался только я; на новую женщину мой половой орган вставал исправно. Партнерша, ничего не ожидая, наполняла свое влагалище интимной смазкой из тюбика. Обычно это происходило перед началом съемок, без всякого стеснения. Мы были не сексуальными партнерами, а случайными напарниками для однократной совместной работы.
А потом… начинался тяжелый труд, о котором предупреждала Элла.
Мы соединялись в указанной позе.
Но не начинали половой акт. Просто замирали.
Элла, ходившая вокруг кровати – или кресла, или склонясь над нами, лежащими на полу, командовала:
- Выше ногу ! Ниже… Повернитесь… Опуститесь… Саша, возьми ее за
сосок и оттяни. Выдерни член, не засаживай по самые яйца, не видно ничего… Спрячь головку под губы… Сместись влево и изогни корень…
И так далее. Это был не половой акт и даже не временное соединение –
это оказывалось акробатическим упражнением, во время которого мы оставались неподвижными, лишь слегка меняя позы, чтобы самым выигрышным образом можно было сфотографировать цель композиции: соединенные половые органы.
Отсняв серию в одной позиции – я знал, что из нее будут выбраны самые выразительные – Элла командовала передвинуться. Или занять следующую. Где все повторялось в том же изнурительном темпе.
Ни о каком сексуальном удовлетворении не шло речи. Я не успевал что-то почувствовать, во время эпизодов не мог совершать фрикций. Возбужденный и обрадованный вначале, мой орган к середине сессии начинал опадать. И требовал оживления в промежуток между эпизодами.
Обычно это приходилось делать мне. Партнерши бывали неумелыми. Или не желали не только стимулировать меня ртом, но даже помогать руками: ведь это были не проститутки, а простые женщины, пришедшие сюда на заработки. О том, как Элла возбуждала меня ртом, было забыто. Вообще вся наша внезапная близость словно перечеркнулась. И мы остались с нею на совершенно деловом уровне.
Правда, когда я уставал настолько, что предмет мой не слушался рук и отказывался вернуться в твердость, достаточную, чтобы сделать позу с партнершей, стоящей на голове, Элла говорила милостиво:
- Ладно, можешь потрахать ее для возбуждения.
Это означало, что на несколько минут женщина отдавалась в любовницы.
И я мог тискать ее тело, мять груди. мусолить соски и целовать ее с условием не попортить помаду – впрочем, последнее получалось редко; напарницы оставались замкнутыми и ничто кроме полового хода, не бывало у них открыто. Для закрепления я мог войти и поработать в свое удовольствие. Но очень немного – только для возвращения в пригодное состояние.
После чего сессия продолжалась.
Трудная, временами почти мучительная и кажущаяся бесконечной.
И лишь отсняв все задуманное, Элла говорила с усмешкой:
- Ну все ! Можете кончать, как захотите.
Это относилось ко мне. Я в самом деле обычно испытывал потребность
разрядиться. Ведь даже при отрывочной работе с новым телом возбуждение нарастало и требовало выхода.
И тут уже я сам выбирал позицию. В последней части сессии от меня не
требовалось демонстрации половых органов. Я получал полную волю для удовлетворения инстинкта.
Вначале я удивлялся, что мои напарницы, равнодушные и инертные, после формального окончания съемок терпели еще десять минут, в течение которых я насыщался.
Я даже спросил о том у Эллы; она ответила, что все женщины-модели разные, и для меня она выбирает тех, которые согласны на удовлетворение напарника.
Это было подарком с ее стороны.
Во всяком случае, эти несколько минут всегда приходили наградой за изнурительную сессию.
Впрочем, завершение полового акта не оставалось моим личным делом. Элла продолжала ходить вокруг, только не командовала, а лишь фотографировала.
А я, возбужденный, доходил сравнительно быстро. И извергал семя. Хотя способ семяизвержения тоже был частью программы.
Если женщина позволяла влить в себя, имелось два варианта.
Разрядиться в нее, а потом выйти и продемонстрировать результат. Например, если я наслаждался напарницей, которая со сжатыми зубами скакала в позе наездницы, то после завершения я придерживал ее за бедра. помогая медленно приподняться надо мной. А Элла фотографировала, как между ее ногами появляется и шлепается мне на живот шматок моего семени.
Или я перед выдергивал отросток и сливал наружу. Куда придется – точнее, куда мне хотелось. Заливал ее грудь и живот, наполнял пупок. Или просто обрызгивал ее не успевшие закрыться половые органы.
Если напарница запрещала вливать в нее, то мне приходилось работать в презервативе: обещания и гарантии не действовали. Впрочем, я и сам знал что при сильном перевозбуждения бывает осечка: пара слабых струек может брызнуть раньше, чем придет ощущение оргазма.
Презерватив, всегда служил объектом последних кадров.
Вообще резину мне приходилось надевать в каждом третьем случае. Я даже привык к такой необходимости, хотя в реальной жизни выбирал таких любовниц, с которыми можно было заниматься сексом без преград.
Надевать или не надевать чехол командовала мне Элла перед началом сессии. И сама давала резиновое изделие.
Иногда это были прозрачные, невидимые чехольчики. Которые в некоторых позициях Элла просила спустить до половины. Я догадался, что меру предосторожности определяла напарница, а Элла снимала так, чтобы наличие презерватива на фотографиях оказывалось не видным. И завершая сессию, я всегда вынимал свой орган, сдергивал презерватив и обливал напарницу семенем. Причем только безопасное место: спину, лицо, грудь.
Несколько раз Элла выдавала мне противозачаточные средства кричащего красного или синего цветов, а один раз даже с рисунком в виде сердечек на белом фоне. Причем приказывала партнерше самой меня обрезинивать. Натягивать презерватив на корень до самых яиц, чтобы он был виден в любом положении. А потом делала кадр мешочка, свисающего с моего конца .Причем обычно с участием партнерши, державшей его в руках.
В первый раз я спросил, зачем нужна такая демонстрация. Элла ответила, что сессия идет для журнала, пропагандирующего безопасный секс и требующего акт в презервативах.
Я был согласен и на это.
Новые женщины будоражили меня, и я не уставал их приходовать.
Причем никто, кроме анальной Анеты, не повторялся дважды.
Время летело, я не замечал, как от субботы до субботы уходят месяцы, и перестал запоминать псевдонимы своих напарниц.
В основном это мои ровесницы или женщины старше меня. Напоминающие домохозяек.
Особенно я запомнил одну. Какую-то не то чтобы потасканную, а изможденную жизнью. Лицо ее еще хранило свежесть. Но абсолютно пустые груди висели треугольными лоскутками, икры тоже существовали отдельно от худых ног. И вся она была какая-то изломанная и увядшая.
- Я и не знал, что ты снимаешь даже таких, - тихо сказал я Элле, когда
страшноватая модель ушла в душ.
- А что, - осторожно спросила она. - У тебя на нее не встанет?
- Ну… - я пожал плечами. – В этой студии у меня встанет на любую.
Но… неужели эти снимки кому-то нужны?
- Саш, - почти нежно сказала Элла. – Ты прекрасная модель, но ты далек
от тенденций современной порнографии. Я тебе уже объясняла. Цивилизованному миру давно надоели накачанные груди и точеные ноги. Запад пресытился, людей возбуждает только иллюзия реального акта. Я тебе говорила про домашнее порно – так вот, эта женщина просто клад. Жаль, что с ней удалось договориться всего на одну сессию. Ты увидишь, какие прекрасные на ней рубцы от белья; для домашнего порно – особый возбудитель.
В самом деле. когда модель вернулась, я увидел багровые следы от неизвестно зачем ей нужного лифчика на боку и прерывистые вмятины от трусов по краю живота. Неожиданно для себя я завелся по-настоящему, ощутил нечто к этой увядающей женщине. И когда Элла разрешила завершить, то я доходил в ней медленно, поставив ее к стене, аккуратно накачивая снизу вверх и нежно перебирая ее ничтожные груди. И удовольствие, полученное с нею, оказалось на удивление сильным.
Да. Я получал удовольствие, совокупляясь с напарницами на фотосессиях.
Я привык к необходимости акробатической работы и копил силы на несколько минут финальной разрядки. И мне это удавалось.
Но что касается женщин…
Женщины приходили исключительно ради денег. Это было ясно не только по тому, что перед половым актом каждая пользовалась искусственной смазкой; возбудиться за тридцать секунд в студии от незнакомого мужчины могла лишь нимфоманка. И в процессе съемок даже я не успевал ничего ощутить. Что уж было говорить о несравнимо более сложной женской сексуальности. Но даже в конце, когда не контролируемый необходимостью, я отрывался по-настоящему и ласкал тела, вызывая наслаждение, я никогда не находил отклика.
В лучшем случае напарница хранила приклеенную улыбку, плотно сжав губы. Чаще всего женщина терпела последний этап, как необходимую часть фотосессии, за которую получала деньги. И если бы Элла не фотографировала мое завершение, то можно бы было считать, что я просто удовлетворяю себя с проституткой.
И только одна женщина – лет сорока, с белым, богатым телом, усыпанная веснушками в верхней части и с роскошнейшими волосами, натурально рыжая, что подтверждал аккуратный желтый островок на лобке – только эта женщина испытала удовольствие. Причем до такой степени, что когда я завершил серию позиций и Элла дала отмашку, она набросилась на меня зверски и буквально изнасиловала.
Крича, ревя, матерясь, поворачивая меня по-всякому, царапая мне спину и больно защемляя бедрами яйца – выжимая удовольствие из моего отростка. Который отозвался тут же, и финал той сессии напоминал половой акт ураганной силы.
Потом Элла сказала, что эта модель ходит исключительно из желания трахаться. Давно и регулярно. Будучи хорошо востребованной из-за белого тела и рыжих, она сама выбирала напарника, причем требовала каждый раз нового мужчину.
Я не смог определить, сколько оргазмов испытала рыжая ВИП-модель катаясь со мной по постели. Сам я разрядился почти сразу; чудовищная волна сексуальности вызвала бурный ответ. Но, не имея возможности – и желания тоже – вынуть отработавший отросток, я возбудился вторично. И пока она барахталась, я мучительно шел к повторной вершине. Которая пришла, в тот момент, когда рыжая нимфоманка полностью насытилась и распласталась на спине. Схватив ее белый живот, я несколькими движениями дошел до точки. А потом, повинуясь внезапному желанию, вышел, подполз, зажимая свой конец – и облил ее чудесные рыжие волосы.
Вызвав серию дополнительных снимков и восторг Эллы.
И столь же бурное недовольство напарницы, которой не хотелось мыть и сушить волосы.

[Sarikov]

Глава шестая

1

Я не замечал хода времени.
Суббота сменялась субботой, отщелкивая недели и месяца. Так прошло, наверное. полгода. Если не больше. Я уже не мог вспомнить, когда пришел к Элле в первый раз.
Помнил только, что тогда было не холодно, но и не тепло по-настоящему: я был в костюме, но не в рубашке. Значит, все происходило ранней осенью или поздней весной.
Скорее весной, ведь после первого визита последовала череда с нарастающей сексуальностью моих ощущений. А это было характерно именно для лета.
Значит, я нашел Эллу весной… А сейчас подходило к концу лето.
Второе лето после начала моей работы. Именно работы, иначе я не относился к регулярным визитам на студию.
То есть получалось, что я фотографировался уже больше года.
Больше года я вел двойную жизнь.
Да. Иначе как двойной жизнью, я не мог классифицировать свое бытие.
Ведь всю неделю я был обычным человеком. Работал на том месте, что и в момент первого визита к Элле. Период безденежья давно прошел, фирма оказалась крупной и очень надежной. Я опять служил начальником отдела IT - хотя моя должность называлась иначе: заместитель директора по информационным технологиям. Имел в подчинении собственного заместителя и штат из двух смен по десять программистов. Я ощущал себя нужным человеком, я был востребован и оценен. Полгода назад я даже взял в кредит довольно дорогую машину. Правда, корейскую, но очень хорошую, надежную и комфортную. На службе меня уважали, подчиненные побаивались. Я был обычнейшим из обычных – суховатым, как любой системный администратор. И ничем не выдающимся. как любой служащий.
Таким я был всю неделю до субботы.
А в субботу… я превращал себя в похотливое животное.
И за это время перепробовал… около пяти десятков новых женщин. Ну не пяти, ладно – бывали сбои в виде внезапных болезней или месячных, у меня самого случались командировки, я уезжал в отпуск и так далее… Но четыре десятка набиралось однозначно.
Четыре десятка женских тел – такое количество средний мужчина не познает за всю свою жизнь.
Я любил порнографию. Возбуждался ею; просматривал просто так, ставил порнофильм во время полового акта. К героям, которые совокуплялись на экране. я испытывал двоякое чувство..
С одной стороны, я им завидовал – как не мог не завидовать нормальный мужчина другому, чья работа заключалась в том, чтоб заниматься приятнейшим из возможных занятий: совокупляться. Причем все время с разными женщинами. Я завидовал им и одновременно относился … пожалуй, с легким презрением.
Ведь даже у меня, сформировавшегося в новые времена, осталось запрограммированное веками христианского ханжества отношение к сексу как к чему то необходимому для продолжения рода, но запретному как вид деятельности.
Избрать совокупление в качестве работы казалось мне постыдным, унизительным и… не достойным мужчины.
И порноактеры – до встречи с Эллой я не видел разницы между моделями и исполнителями и именовал актерами всех – порноактеры при всей мой зависти к их образу жизни все-таки казались маргинальными личностями, лежащими вне пределов человеческого социума. И воспринимавшимися как человеческие отбросы, не сумевшие найти более достойного применения, нежели тыкать хреном во влагалище.
Думаю, что эта точка зрения не была особенной. Все с удовольствием поглощали порнографию, завидовали исполнителям и одновременно презирали их.
Но получилось, что я сам стал порномоделью.
И по субботам, сбросив с одеждой облик цивилизованного человека, примитивного начальника, предавался плотскому наслаждению, причем получал за это деньги.
Да, я ходил к Элле исключительно за наслаждением.
Женщины снимались только ради денег. Я не знаю, сколько она им платила, но думаю, что больше, чем мне. Ведь я получал удовольствие, а они лишь позировали и терпели. Меня не интересовали чужие доходы, я даже не представлял себе, какую сумму получает сама Элла за каждую фотосессию. Но подозревал, что западные журналы, для которых она работала, не слишком скупились.
И сознавая себя как человека, ходящего трахать новых женщин и получать за это деньги, я понимал, что это в самом деле второй я, о существовании которого не подозревал никто.
И не мог подозревать: Элла сдерживала обещание. И просматривая сессии, в журналах, я констатировал, что она снимает так, что узнать меня мог бы только криминалист, задавшийся задачей.
Я раздвоился полностью.
И если оставаться честным перед собой. эта раздвоенность – особенно на обратном пути домой после субботней сессии, когда после бурного занятия сексом приходила усталость и некоторое отвращения к самому сексу – эта раздвоенность порой угнетала меня.
Потому что я начинал чувствовать себя маргиналом.
Чувствовал до одного случая, позволившего полностью переменить взгляд на самого себя.
По сути дела и случаем-то это было назвать нельзя. Так, внезапным совпадением мыслей и внешних обстоятельств.
Будучи достаточно молодым, не самым страшным, относительно обеспеченным, а главное – свободным – я на любой работе испытывал атаки хищниц женского пола. Правда, после нескольких попыток: а они всегда бывали безуспешными, я никогда не находил себе даже одноразовых любовниц на службе, зная, что такие отношения могут привести к пагубным последствиям вплоть до вынужденной женитьбы – после нескольких безуспешных попыток атаки прекращались и искательница переключалась на кого-то другого. Но каждая вновь появившаяся повторяла ошибку предыдущих.
Так вот, в середине лета у нас возникла новая секретарша. Точнее, офис-менеджер,. Придя и осмотревшись, она выбрала меня объектом сексуальной агрессии. И хотя я не отвечал ничем, она атаковала меня в течение пары недель. И вот однажды в пятницу она принесла мне бумаги от начальства. А уходя, прошла медленно. Играя задницей так, что даже я не мог отвести глаз. Пользуясь тем что без меры короткая юбка имела разрез до трусов, она бесстыдно показала мне чулки. Да, в стремлении меня завоевать девица надела вновь вошедшие в моду чулки – без пояса, на широких резинках. Краями которых она меня подразнила.
Потом я просматривал новые распоряжения, касающиеся работы отдела. Но против воли вспоминал ляжки новой девки. И думал, что в принципе ,прояви я даже не активность а просто попустительство – и уже сегодня вечером… Сегодня вечером я мог бы увидеть эти ноги в чулках без юбки и даже без трусов…
Сегодня… или завтра, в субботу.
Завтра, в субботу.
…Я использую кого-нибудь.
Именно кого-нибудь: Элла никогда не предупреждала, с кем я буду сниматься.
Однажды мне пришлось провести сессию с женщиной… восьмидесяти лет. Жалкой, обвисшей, с усыпанной старческой «гречкой» кожей. С жутким в непривлекательности телом, которой своей шокирующей новизной вызвало всплеск возбуждения столь сильный, что я сумел бросить семя.
Чему была довольна Элла. сказавшая, что старческая порнография тоже востребована …
Завтра в субботу я поимею женщину Возможно, тоже одетую в чулки. Познаю единожды чтобы никогда не встретить вновь.
И что маргинального было в таком образе жизни?
Да, я совокуплялся еженедельно с новой женщиной.
Но по большому счету, в этом не было ничего особенного.
Не испытывая желания жениться, я не привязывался к женщинам. И менять любовниц еженедельно – менять женщин, сошедшихся со мной и отдавшихся один раз… Что противоестественного было в этом? Ни-че-го.
В моих съемках не было ничего непристойного, Элла строила график так, что я видел только свою напарницу; предыдущие и последующие модели не пересекались.
Точно так же, только с приложением некоторых усилий, я мог бы существовать без Эллы, испытывая физиологическую потребность в женском теле, но не желая связаться ни с одной.
Как и было с Эллой.
Ведь я четко придерживался субботнего графика.
Хотя при своем положении мог отлучаться до обеда среди недели. Равно как мог бы приходовать и двух напарниц подряд в ту же субботу.
Но я придерживался скромного графика: одна женщина каждую субботу.
И по сути это не было извращением, поскольку отвечало моему состоянию.
Ведь я, сам того не заметив, свел на минимум, а потом прекратил периодические отношения с несколькими прежними любовницами.
И сексуальная жизнь моя делилась на промежутки. От субботы до субботы.
А тот факт, что женщин я не выбирал, а лишь раздвигал ноги предложенным – этот факт ничего особенного не менял
Осознав это, я перестал думать о своей маргинальности.
И стал ощущать себя абсолютно счастливым.
Мог бы ощущать себя абсолютно счастливым.
Если бы не фотография в серебристой изогнутой рамке, стоящая на моей прикроватной тумбочке.
Фотография, на которой бесстыдной белизной сияли толстые ляжки Эллы и, казалось, еще покачивался мой красный половой отросток, только что выдернутый из ее отверстия.

2

Да.
Этот снимок, случайно сделанный геем Гришей, лишал меня покоя.
Ведь в череде моделей, проходящих сквозь меня, я ощущал лишь равнодушие и терпение. Необходимость перетерпеть определенное количество фрикций, после которых я выброшу свое семя.
А снимок, на который я невольно смотрел каждое утро, возвращал меня в невероятный – как теперь казалось – день, когда странным образом мы сблизились в лесбиянкой Эллой.
И несмотря на обилие подставленных мне женских тел, я постоянно вспоминал Эллу. И текущее от нее тепло.
Меня прохватывало странное ощущение.
Словно, трахаясь каждую субботу с новой женщиной сливая в новую дырку, я изменяю Элле.
Элле, активной лесбиянке, которой я был на хрен не нужен. Которая дала мне… поддалась мне под натиском случайных обстоятельств.
Именно случайно и один раз.
Я прекрасно помнил безуспешность последующих попыток.
Если признаться честно, после каждого акта с новой моделью – даже с ощущавшей меня рыжей нимфоманкой - я ощущал толчок желания к Элле.
Ощущал но…
Но подсознательным чутьем, которое бежало вперед разума, знал: это недопустимо.
Мои руки тянулись к ее ногам.
Но внутренний голос говорил: нельзя. В одну реку нельзя войти дважды. То было случаем и то надо забыть.
Элла уже отвела мою руку.
И еще одна попытка может вызвать неприятие столь активное… что я вообще не смогу приходить в ее студию
Хотя один бог знал, до какой степени я ее хотел. Хотел и мучался и знал, что это невозможно

3

Месяца через полтора Элла перед началом съемок показала журнал.
Я не прочитал названия; оно рябило среди рекламных надписей и маленьких квадратиков со снимками.
Но то было и неважно.
На обложке красовались две пары ног.
Мужская и женская.
Конечно, мужская и женская: левая имела темный оттенок, правая сияла белизной. И выдающийся лобок, покрытый спутанными волосами под выпуклым белым животом, был женским
Между левой парой тоже имелся лобок. Заросший буйным черным волосом. Из которого вырастал длинный и невероятно тугой желтовато-розовый половой орган с обнажившейся блестящей головкой. Формой своей она напоминала череп динозавра трицератопса. Орган смотрел вверх и на читателя. Поскольку его поддерживала рука. Небольшая крепкая и стопроцентно женская рука с коротко остриженными, хоть и окрашенными красным лаком ногтями.
- Как тебе ? – усмехнувшись, спросила Элла.
- Высший класс…- тихо ответил я, сразу узнав и ноги, и руку. - Как тебе
удалось… двинуть это на обложку?
- Удалось как-то… Я, кстати. тебе доплачу. Потому что обложка – это
обложка. Гонорар в десять раз выше, чем за простую фотосессию.
- Не надо мне доплачивать, – покачал головой я.
И положил руки на ее бедра.
Сжал их крепко, ощущая их мякоть, однажды мной изведанную.
- Александр я ценю тебя как моего самого лучшего…самую лучшую
модель.
Я молчал.
- Ты ведь понял, что порнографическая съемка - это больше работа, чем
удовольствие не так ли?
- Так, - кивнул я.
- Поверь… Большинство мужиков, которых я отбираю, пригодны для
одного, максимум двух сеансов. Они мечтают о потрахе. А напряженная работа оказывается не по ним. А ты можешь работать, как вол…
«Скорее как осел» - подумал я, вспомнив русскую пословицу о том, чему не нужно учить глупое животное.
- … Как вол, выполняя все. Это редкость. И я высоко ценю тебя. И буду платить тебе больше.
- Не надо мне ничего доплачивать, - повторил я. – Лучше…
Лучше отдайся мне опять, - без слов сказало мое существо. – Отдайся
мне, будь моей, дари сладость и получай ее от меня…
- Нет, - покачала головой Элла. - Лучше я тебе доплачу.
И этим было сказано все.

[Sarikov]

4

- Ой, больно ! – вскрикнула напарница.
Ее звали Барби.
Тупая, как пробка, золотоволосая девица лет двадцати восьми, одетая в пошлые узорчатые чулки. Нас снимали явно не для западного журнала.
- Где тебе больно ? – спокойно уточнила Элла.
- Не знаю… Ну там…
Девица бормотала невнятно. Мы уже закончили сессию, и сейчас
наступил момент моей истины. Не желая видеть невероятно глупое лицо, от которого исчезало возбуждение, я поставил ее на четвереньки, загнал сзади и начал качать удовольствие.
- Он мне внутри… все порвал.
Стесняясь или манерничая, девица обращалась ко мне через Эллу.
- Ничего он тебе не порвал, он никогда так не делает… Может, матка у
тебя близко лежит?
- Двадцать сантиметров, – напомнил я.
- В спокойном состоянии, - усмехнулась Элла.
- Ладно, я буду осторожно трахать, - сказал я.
- Ой, нет, я боюсь, - захныкала девица. – Вдруг опять больно станет.
- Переворачивайся на спину, - сказала Элла. – Спереди он ничего тебе не
достанет.
Девица перевернулась. Я оттянул кожу, чтобы уменьшить размеры органа,
и довольно аккуратно вошел в ее розовую дырку.
Мошонка требовала разрядки – как бывало всегда, я привык возбуждаться по ходу сменяющихся планов. Но Барби раздражала: я не мог на нее смотреть. Даже груди ее, имевшие нехарактерную форму: не полушаровидную и не коническую, а напоминавшие горшки с круглым дном – даже они, торчащие почти прямо, и те вызывали неприятные ощущения.
Взяв ее под ляжки, я начал фрикции, глядя на ее половые губки, охватившие мой корень и напомнившие тонкие, слегка заветренные и потемневшие по краям ломтики розовой ветчины.
- Ой, нет, - через полминуты захныкала чертова Барби.
- Что – нет ? – спокойно уточнила Элла. – Опять больно ?
- Не больно… Но я боюсь, что будет больно.
Женщина пробормотала нечто неразборчивое.
- Может, мне просто подрочить ? – предложил я, ощущая нешуточную
необходимость разрядиться.
- Дрочи, - кивнула она. – Вспомни старину…
Я взял орган в кулак. Напрягся, пытаясь сосредоточить максимальное
удовольствие.
Передо мной лежало тело девушки. И если смотреть не выше пупка… видеть только живот, гладко выбритое лоно, розовые ломтики губок… загорелые поднятые ляжки… Если смотреть только на эту часть, то можно было получить удовольствие.
Я повернул голову и посмотрел на Эллу.
Которая осталась прежней. Только джинсы за год посветлели – вероятно, она купила новые. И рубашка стала однотонной.
Я смотрел на Эллу – на неизменившееся толстенькое место. Пространственный треугольник, познанный мною всего однажды –над сходящимися пухленькими ляжками.
Я быстро пришел к результату. Как в самые первые счастливые времена.
- Я кончаю, – предупредил я, не отводя глаз от места, где ноги Эллы
сходились под джинсами.
И брызнул на подставленные мне половые органы напарницы. Не глядя –
только первая длинная струя шлепнулась на мягкое тело. А последующие упали на простыню.
Которую, впрочем, Элла все равно меняла после каждой сессии.
А кровать имела моющееся покрытие.
- Замечательно, – сказала Элла. – Свободны.
Барби вскочила с кровати. Шлепок моего семени потек между ее ног, а
она уже убежала – скорее мыться и уходить, пока я не передумал долбить ее матку.
Элла уселась на стул и принялась просматривать снимки.
И только я – я, со свисающей с органа каплей – был не у дел.
Я подошел к Элле.
Сел на корточки. Красноватый туман, сквозь который я видел только ее
ноги, еще владел мною.
И я молча, хоть и знал что это бесполезно, положил горячие ладони ей на
бедра.
- Саш, ты что ? – спокойно спросила она, отложив камеру.
- Я… ничего, - так же спокойно ответил я.
- Но…
Не отвечая, я протянул руку. И стиснул ее жестко, почти жестоко,
ощущая все подробности органов через толстую прошитую ткань.
- Ты… что…
- Ничего, - сказал я, падая в прорубь. – Я хочу тебя вот что.
- Ты…
- Да, я !!! – отчаянно выкрикнул я, не заботясь о том, что меня может
услышать Барби. - Я хочу тебя, чтоб тебя черти взяли ! Я хочу тебя, только тебя. Только ради тебя я хожу сюда трахать разных баб, неужели ты этого еще не поняла?!!
- Но я…
- Да, тебя и только тебя !
Я верил своим словам.
И это было так. Снимавшись в порнографических сценах без малого год,
попробовав несколько десятков новых влагалищ - безответных равнодушных дырок в чужих телах – я с особой силой вспомнил, как сильно хотел эту женщину-лесбиянку в своего пути. И как она отдалась мне.
И снимок, чертов снимок…
Я понял, что несмотря на обилие женских тел, уже попробованных – и
еще ожидающихся впереди – я умру… да, просто умру… растворюсь в небытии… по крайней мере, не приду сюда больше, если меня сейчас отвергнет эта женщина.
Лесбиянка-фотограф, которая привязала меня к своему телу.
Но что я мог делать… Кроме того, чтоб сжимать ее ляжки под светлыми
джинсами.
Я уронил голову. Уткнулся между ее ног и затих. И мне казалось, сквозь
толстую ткань ко мне тек запах ее влагалища.
- Саша, Саша, ты что…- бормотала она изменившимся голосом и
гладила меня по волосам. – Ну перестань же. глупый…
- Не перестану… И я не глупый. – говорил я, обращаясь к тому месту.
где ее сходились ноги. – Совсем не глупый. Это тебе кажется. Просто я хочу тебя…. Хочу тебя так, что уже больше не могу этого терпеть.
В самом деле. Еще по приходе сюда я не ощущал в себе подобного. Но
видимо, снежная лавина давно нависла во мне. И сорванная сеансом самоудовлетворения с видом ее ног, поглотила меня и требовала разрешения.
- Саш… Ты с ума сошел… Я же…
- Я знаю, что ты лесбиянка, - перебил я. – Ну и хрен. Но ты вспомни !..
- …Я помню все, увы…
- …Вспомни, как нам было… тебе разве плохо было со мной ?
- К сожалению нет, - ответила Элла, продолжая судорожно гладить мою
голову,.
- И мне было хорошо с тобой… Так почему…
- Почему?! – резко перепросила она и подняла меня, заставив взглянуть
на себя. – Ты спрашиваешь - почему?
Я не ответил.
- Так слушай, глупый мальчишка.
Я молчал.
- Да, я лесбиянка, как ты изволил отметить… Впрочем, я сама тебе
говорила. Да, мне было хорошо с тобой. Не спорю. И в том случае, и в другом…
Я остро вспомнил день, когда родилась фотография для обложки, а потом
гей Гриша щелкнул нас «на память».
- Но ты пойми меня… То была моя жизнь. Я не хочу говорить, плоха
она или хороша. Но жизнь, к которой я привыкла.
Я кивнул, с этим трудно было не согласиться.
- Ты вторгся в нее…
- Я не…
- Согласна. Ты не виноват. Я сама по дурости пустила тебя… Потому
что ты понравился мне с того момента когда стоял тут, глупый дурачок…
«А бывают ли умные дурачки» - подумал я.
- Глупый дурачок в длинных боксерских трусах. И я… я забылась. И…
пошла тебе навстречу…
- И отдалась мне…
- Это тебе кажется… на самом деле я взяла тебя…
- Так возьми еще раз. И насовсем.
- Глупый, глупый дурачок… ты же ничего не знаешь обо мне.
- А что, что я должен знать ? - воскликнул я, сильнее прежнего стиснув
ее бедра. – Я знаю, что мне с тобой хорошо, и этого достаточно.
- Это тебе показалось…
- Не показалось.
- Ну значит покажется, ведь ты ничего, ничего обо мне не знаешь…
Ничего.
- А что – что я должен знать о тебе еще, - закричал я, уже ни о чем не
думая. - Кроме того, что я могу доставить тебе удовольствие. И ты мне!
- Ты ничего обо мне не знаешь. А узнав… Узнав…
Она замолчала, взявшись за нижнюю пуговицу рубашки.
- Что – узнав ?! – переспросил я. – Что я могу узнать от тебе большего ?!
Что ты гениальный фотограф. И что ты активная лесбиянка, черт бы тебя побрал, с которой мне так хорошо как не было ни с одной этих… моделей за весь год ?!
- Хочешь узнать ? – с какой-то тихой решимостью спросила она.
И расстегнула нижнюю пуговицу.
Я мгновенно вспомнил, как она прятала свою грудь, не давала даже
прикоснуться к ней. Впрочем то было давным-давно…
- Хочу, - твердо сказал я.
- Узнай, - обреченно пробормотала Элла. – Может быть, тогда
успокоишься. И отстанешь от меня…
Она медленно расстегнулась, не распахивая рубашки.
Я видел белую полоску кожи в просвете.
- …Элла, я ухожу, - раздался из коридора голос Барби.
- Иду, - сказала Элла.
Я понимал что она должна расплатиться с моделью. И терпеливо ждал.
- Вот ! – крикнула Элла, появляясь в дверях.
Неуловимым движением сбросила рубашку, прошла и села передо мной.
- Смотри и радуйся…
Я поднял глаза. И с пронзившим меня легким ужасом увидел, что тело ее
состоит из двух половинок. Нижняя, затянутая в джинсы, пухлая и округлая, была женской. А верхняя… Верхняя могла считаться мужской.
Потому что у нее не было бюста. Не имелось даже намека на молочные железы. Только пара сосков – странных, ненатурально сморщившихся и кажущихся неживыми – торчали на белом торсе.
Я молчал
- Ну что, - насмешливо спросила она. – Нравлюсь я тебе?
У меня не нашлось слов. Когда она отводила мои руки от своей груди под
рубашкой… Я мог предположить что угодно. Что она стесняется. Что она не любит ласки груди – у меня была одна такая женщина. Что у нее слишком маленькая грудь … Но увидеть на ровном месте два мертвых соска… Этого я не ожидал. Я был шокирован и смят.
- Что… это ? – все-таки сумел выдавить я.
- Это называется онкология. Мне удалили молочные железы. Я была…
Она замолчала. Я тоже молчал.
- Лесбиянками редко становятся просто так. Саша…
И я мгновенно понял все. Понял и домыслил, не ожидая дальнейших слов.
Представил ее жизнь. Точнее, две ее половинки.
Жизнь с грудью… Которая у Эллы наверняка была объемистой и
приятной, судя по ее сложению. Наверняка какую-то семью… или попытку.
И жизнь без груди. Жизнь выброшенного на обочину существа без
главного женского признака. Женщины, поставленной в обстоятельства, когда ей пришлось стать лесбиянкой, чтобы хоть как-то реализовать тягу к теплу и участию.
- Нравится ? – спросила Элла.
Я не ответил.
- Я бы, конечно, могла закачать силикон, и быть внешне не хуже
других... Но... после... после того… В общем, после всего, я уже не ощущаю себя женщиной.
Еще не зная, что сказать, я сильнее стиснул ее бедра.
- Я не женщина. Я мужик без члена и с ненужной дыркой между ног.
Даже слова нет такого. Я же фотограф. Мужского рода. Мужского…
В голосе Эллы что-то дрогнуло. Я боялся смотреть в ее лицо.
- Мужского. И что ты от меня еще хочешь?
В глазах ее что-то отчаянно блестело.
- Теперь ты видишь? Я – монстр. Разве можно меня хотеть?
Я смотрел на ее гладкое туловище. Если бы пять минут назад меня
спросили - что я считаю главным местом в женщине, я бы не колеблясь ответил: грудь. Для меня всегда лишь она определяла выбор. Но то касалось абстрактной женщины. С которой я только мог сойтись.
А сейчас речь шла об Элле.
О фотографе Элле, которая приворожила меня непонятно чем до такой степени, что мне уже было все равно есть у нее грудь, или нет. Главным казался факт, что она есть на свете и в данный момент – она со мной.
- Молчи, глупая девчонка, - сказал я и решительно расстегнул пуговицу
ее джинсов. – Ты ничего не понимаешь.
Элла смотрела на меня беспомощно.
- Ничего не понимаешь, абсолютно ничего, - повторил я, спуская
молнию.
Джинсы упали на пластиковый моющийся пол.
- Ничего не понимаешь в жизни, – повторил я.
И рывком, слыша треск резинки, сдернул черные узкие трусики.
- Ничего, - продолжал я, увлекая ее к постели.
Смятой и горячей и не убранной после съемок.
- Ни-че-го, - как заклинание, произнес я, опрокинув ее спиной в не
успевшую до конца впитаться лужу, вылитую мимо куклы Барби.
И нежно раздвинул ей ноги.
- Ни-че-го, ни-че-го, ни-че-го, - повторял я, подхватив ее толстые
ляжки, вбив в нее свой орган и умирая от наслаждения, смешанного с жалостью и нежностью к этой женщине.
Она не отвечала.
- Ни-че-го, - сказал я и, ускорив фрикции, схватил губами один из ее
ужасных, черных ссохшихся сосков.
И почти не удивился, когда ощутил напряжение ее бедер, пытающихся
охватить мои ноги – а потом услышал ее короткое, но четкое:
- Ух…

5

С этого дня моя жизнь потекла по-новому.
Элла сдала границу.
И теперь после съемок я находил время, чтобы быть с нею.
На второй раз я предложил ей оральный секс – она отказалась, сказав, что вновь учится испытывать оргазм естественным образом.
Я не стал уточнять про вновь, я просто занимался с ней сексом… или любовью.
Прошло несколько этапов, и вдруг я ощутил что уж не хочу доходить до точки с моделями. Я берег свое семя для нее.
В первый раз, когда я в ответ на команду о том, что можно кончать, совершил несколько фрикций и остановился, Элла спросила меня после ухода модели:
- Что с тобой, Саша ?
- Ничего, - честно ответил я. - Просто… Просто я хочу кончить с тобой.
И только с тобой.
- Надо же… - протянула она. - Даже так ?
- Именно так, - твердо ответил я.
- Тебе не понравилась Джильда?
- Понравилась. Только она мне по хрену. Как и я ей. А ты – нет.
- Я – нет… Надо же так сказать…
Элла покачала головой.
Потом это повторилось еще несколько раз.
Наконец после съемки, когда я тыкал женщину средних лет с плотными белыми ляжками и восхитительным животом – тыкал, замирая от наслаждения но все-таки сдержался – после этого сеанса я спросил прямо:
- Скажи мне… Это плохо что я не кончаю с моделью? Вообще-то… я и
два раза могу если нужно.
- Ничего особенного, - ответила Элла. – Просто я буду снимать тебя для
журнала, который не требует обязательного семяизвержения. Это даже проще. Гораздо легче найти модель, которая согласна чтобы ее просто потрахали…
- И замечательно, - сказал я, расстегивая ее рубашку.
Каждый половой акт с Эллой я начинал с ласки ее несуществующей
груди. Точно желая доказать ей, что эта деталь меня не волнует.
Через некоторое время я понял, что вошел в абсолютно устойчивый ритм.
Я научился получать наслаждение от посторонних женщин, но достигать вершины только с Эллой.
Я получал удовольствие с партнершей до начала съемок – гладя ее грудь и залезая в наполненное гелем влагалище.
Я научился ловить моменты. Наслаждался, когда занимал позу и выполнял указания Эллы. Мой орган не получал ощущений – я возбуждал себя умственно, предвкушая радость контакта.
И с нетерпением ждал момента, чтобы овладеть Эллой.
Овладеть Эллой и отдаться ей до конца.

[Sarikov]

6

- Приятно… Так приятно, Саш… Это что-то такое… Я даже не думала…
Элла говорила тихо, не спеша размазывая мое семя по своей груди.
Лампы не горели, в расшторенное открытое окно влетал свежий ветерок –
и студия уже не напоминала помещение, где позировали, извергали семя и совокуплялись за деньги для услады чьих-то глаз. Она казалась обычной комнатой.
И на кровати, пахнущей моей жидкостью и чьим-то потом, лежали мы с Эллой.
Лежали, мучительно лаская друг друга и изнывая от желания, которое осталось удовлетворенным частично.
Так совпало. Гриша уехал на дачу. Как я уже знал, у гея, вынужденного прятать личную жизнь, имелось загородное убежище, окруженное трехметровым глухим забором. Оставшееся от родителей и превращенное им в замок удовольствий. Куда время от времени он привозил моделей для съемок на природе; обнаженное женское тело среди зелени всегда оставалось востребованной темой.
Гриша уехал – после обеда студия осталась в нашем распоряжении.
И мы могли проваляться на кровати хоть до вечера.
Как назло – впрочем, как обычно в реальной жизни – у Эллы была менструация. Причем на субботу выпал самый кровавый день. О половом контакте не могло быть речи.
В прежние времена, когда я договаривался о свидании, а у любовницы приходили месячные – когда она неожиданно обнаруживала кровь в трусах уже в постели… В прежние времена невозможность владеть вожделенной женщиной приводила меня в отчаяние, которому не было равных.
Но с Эллой… С Эллой все было иначе.
Я лежал рядом с нею, ее остриженная голова покоилась на моем локте. Я гладил ее тело, белый пухленький живот и любимые мною бедра, отделенные красным треугольником трусов.
Элла удовлетворила меня ртом. В последний момент, когда толчки пробили меня с пронзительной силой, я быстро вытащил головку. Направил свой шланг и облил ее. И она обмазала свои соски… И мне вдруг показалось что ее верхняя половина – мужская половина, которую я старался не замечать – эта половина тоже начинает не то чтобы расцветать, но… как-то меняться.
- Эл, мне хорошо с тобой, - шептал я. – Так хорошо, что и не думал…
- Мне тоже… - сказала она еще тише. - Я тоже не думала. И, кажется…
Она не договорила.
Взяла двумя руками мошонку и нежно огладила мне яйца. Я
почувствовал, как из конца выступает еще капля. Наверное, совсем прозрачная.
- Как в прежние времена…- счастливо пробормотала она.
- Да…- согласился я, не уточняя, что подразумевала она.
Мне все стало ясным без слов.
Я нашел ее губы. И ее язык встретился с моим.
Я обнял ее и крепко притиснул к себе.
Тела наши склеились, покрытые свежей семенной жидкостью. Соединились так, что казалось: еще чуть-чуть подсохнет, и их уже будет невозможно разъединить.
Впрочем, их и так уже нельзя было разъединить. Потому что мы слишком сильно привязались друг к другу.
И я вдруг подумал, что страшно хочу иметь эту женщину около себя.
Не с фотоаппаратом и даже не в этой постели.
А около себя постоянно. Видеть, когда захочу. Трогать и ласкать, когда
захочу. Ложиться с нею и просыпаться в одной постели.
Вот уж последнее казалось мне, закоренелому холостяку, в высшей мере странным…

7

Уезжая домой, я теперь думал об Элле.
Только о ней.
Впрочем, о ней я думал давно, но теперь думы облеклись в реально удовлетворенное желание.
Я чувствовал нешуточную привязанность к этой женщине.
Я, наверное, мог бы встречаться с нею и среди недели.
Но придерживался установленного графика: суббота, день секса под фотоаппаратом и наслаждения с Эллой на площадке.
Я давно потерял связи с прежними любовницами и не заводил новых.
Мне хватало еженедельной женщины для разминки и Эллы для удовлетворения.
Я был счастлив и жил от субботы до субботы.
Как какой-нибудь вахтовый работник.
Иногда, думая об Элле, я ловил себя на мысли. что не отделяю ее от студии.
И не могу представить секс с ней иначе чем на кровати, где я только что пользовал другую женщину.
Подумав и проанализировав, я понял, что это нормально.
Абсолютно нормально с точки зрения мужчины.
Ведь любой мужик согласился бы со мной, что сам секс – то есть процесс удовлетворения полового органа – наиболее приятен с женщиной, которая хорошо известна и знает все привычки.
Хотя возбуждают и манят новые – их неизведанные груди, задницы, колени, бедра… черт еще знает что.
А мне удалось совместить несовместимые вещи.
Будучи привязанным к Элле и желая по-настоящему только ее одну, я мог нагонять в себе удовольствие, познавая новых женщин. Урывать кусочки наслаждения – но для вершины возвращаться к Элле.
К женщине, без которой я уже не мыслил своего существования.

Глава седьмая


1

- Я обожаю тебя, - шептал я на ухо Элле, обхватив ее поднятые ляжки. –
Обожаю тебя и хочу только тебя одну…
Я только что закончил сложную съемку. Уверенная в моих способностях,
Элла стала использовать меня в разнообразных заданиях.
Сегодня я делал групповую сцену. Для журнала, который был посвящен теме «Секс плюс», то есть порнографии, где мужчина и женщина изображали супружескую пару, к которой присоединился второй мужчина.
На этот раз моей «супругой» была приятная на вид женщина сильно за сорок: она выглядела моложе своих лет, а я казался слегка старше. Поупражнявшись с нею в разных позах, мы ввели в кадр парня лет двадцати. Который сначала ощупал мою «жену», потом совершил с нею половой акт без семяизвержения, а потом – что оказалось самым трудным – мы взяли ее на два органа.
То есть имели в оба отверстия. Зная мою ловкость, Элла велела парню лечь на спину, а напарнице насадиться на него. А я, аккуратно разведя ягодицы. вошел в ее зад.
Этот момент вызвал больше всего трудов. Парень стонал и был готов извергнуть семя; он никогда не участвовал ни в чем подобном. Женщина хихикала. В итоге вся работа легла на меня: я держал напарницу на весу, обхватив ее неслабые ляжки. И при этом, для эффекта, сосал ее большой красный сосок.
Честно говоря, долгая возня с женщиной – и ощущение чужого органа, трущегося об мой сквозь тонкую перегородку – меня сильно возбудили
Но я сдержался.
И когда мы завершили сцену – в течение которое напарник все-таки бросил семя, тщательно сфотографированное Эллой в вытекающем виде, когда он приподнимал партнершу за плечи – когда они ушли… Помывшись вдвоем, страшно довольные друг другом и даже успевшие обменяться телефонами для встреч е вне студии – вот тогда я привычно раздел Эллу. уложил ее на постель и мы приступили к обычному развлечению.
- Обожаю тебя, - повторил я, опускаясь на пятки и кладя ее зад себе на
колени.
- Я тебе кое-то хочу сказать, - вдруг проговорила Элла
вместо привычного «ух».

2

- И что же ты хотела сказать. ? – спросил я, когда мы сидели на кухне.
На правах и обязанностях Эллиного любовника я уже помог ей
затолкать простыню в стиральную машину, подтереть пол и открыть зашторенное окно, чтобы к приходу Гриши из студии выветрился стойкий запах семени. Которое тут лили с самого утра.
- Сказать… - проговорила Элла и отвернулась к окну.
- Ну да. Ты же мне обещала…
- Обещала… Хотела тогда… Сейчас уже не знаю…
- Почему? - уточнил я, хотя предчувствовал, что женщина скажет что-то
важное.
- Потому что… Потому что у нас с тобой что-то установилось. Хорошо
это или плохо, но я… привыкла к тебе…
- … Несмотря на свое лесбиянство, - не удержался я.
- Какое лесбиянство, Саша… Я давно уже забыла о нем.
Я хотел сказать, что думаю по этому поводу, но Элла поняла руку:
- В общем, так… Все равно от тебя это не удалось бы скрыть.
Я молчал, ожидая дальнейшего.
- В общем…
Она сделала паузу.
- Я беременна.
Элла сказала слова с таким отчаянием, точно прыгала без парашюта. Она
словно ожидала взрыва бомбы.
- Ты… беременна? – перепросил я. – А…
- О кого ? – пришла она на помощь.
- Ну да. Примерно…
Я впервые оказался в такой ситуации и не знал, что говорить.
- От тебя, конечно… Ведь я ни с кем больше не трахаюсь… И не
трахалась, начиная со своего… лесбиянского периода.
- Но…как? Ты не…
- Предохранялась, конечно. Но в какой-то момент потеряла голову. Не
посчитала дни и не приняла таблетку… И вот результат.
Она беспомощно замолчала.
- Знаешь что… - задумчиво сказала она через несколько секунд. - Я
понимаю, это свалилось так неожиданно. Наверное, вообще не стоило тебе говорить… Ты знаешь, Саш… Иди в душ… Пока девки не набежали. А потом…

3

Я методично намыливал себя гелем.
Который должен был смыть с меня остатки пота, а с моего полового органа - запах влагалища сорокалетней женщины, с которой снимали групповой секс.
О запахе Эллы я не думал.
Она уже давно стала частью меня.
Я сильно тосковал по ней в течение недели.
До сиз пор храня в столе вырезку из газеты с ее телефоном, я временами испытывал желание позвонить.
Но знал, что с утра она занята на съемках – ее телефон в это время выключен. Точнее, она отключала звонок, чтобы потом перезвонить на входящие.
А после обеда она сидела в Интернете. Скрупулезно выискивая по миру новые порнографические журналы, выясняя тематику и направленность, отсылая пробные снимки и заключая договоры на сотрудничество.
День ее был расписан по часам.
Да и к тому же я опасался, что нам будет трудно говорить с нею в обстановке, не связанной со студией.
Но сейчас, когда она сказала про беременность, я вдруг понял, насколько дорога мне эта женщина.
Дорога во всех смыслах.
И как любовница, которая несмотря на отсутствие бюста все-таки оказалась лучшей, какую я имел в жизни. И просто как человек, рядом с которым я всегда чувствовал тепло.
Известие о беременности одновременно и пугало… и делало Эллу еще дороже.

3


- Мне все равно пришлось бы тебе об этом сказать, - проговорила
Элла.
Она продолжала сидеть в той же растерянной позе. И даже чашка
недопитого кофе стояла в том же положении.
- Ведь мне придется вот-вот ложиться на аборт… Сейчас делают
хорошо. Но все равно недели я не смогу трахаться с тобой… Чтобы ты знал.
- На аборт…- повторил я.
И взглянул на ее живот.
- Да не в груди дело, - отмахнулась она, неправильно уловив
направление. - Выкормить сейчас без проблем. Просто мне…
Я молчал.
- Просто мне не нужен ребенок. Неправильно выразилась. Не то,
чтобы не нужен. Он мне как бы не в тему…
Я продолжал молчать. Что-то невнятное зрело во мне.
- Ты ведь знаешь, что мне груди вырезали… в свое время. А где
гарантия, что метастазы где-то не остались… И сколько я еще проживу?
- Ты должна жить вечно ! – перебил я.
С мгновенным ужасом представив, как пуста окажется моя жизнь, если
из нее изымут Эллу.
- …Сколько я еще проживу…- продолжала она, не слыша моих слов. – И
зачем оставлять после себя сироту…
- Ты не оставишь после себя сироту, - вырвалось у меня.
Она грустно взглянула на меня.
Снизу вверх – лучистыми светлыми глазами.
- Выходи за меня замуж, - сказал кто-то внутри, решающий все вперед
моего сознания.
- Ты сошел с ума, - с удивившим меня спокойствием ответила Элла. - Я
не слышала твоих слов.
- Так я их повторю, - теперь говорил уже я. – Выходи за меня замуж.
Будь моей женой.
- Оставь, Саша. - она жалко улыбнулась. - Все-таки мне не нужно было
говорить тебе про этого ребенка.
- Ребенок тут не причем, - твердо сказал я. – То есть причем. Но не в нем
дело.
Элла молчала.
- Дело в том, что я слишком сильно привык к тебе. Я не знаю, как
проживаю неделю. Мне уже давно…
Мне не хватало слов, я махнул рукой. Я знал, что умная Элла поймет все, Что ребенок в самом деле был ни при чем, но явился словно толчком. Что я отжил свободный этап своей жизни, и теперь хотелось определенности. И никого лучше Эллы я не видел на горизонте. Все это теснилось у меня на языке, но нужных слов не находилось.
- Саш, - тихим голосом сказала она. – Это невозможно. Я старше тебя.
- Ерунда, – сказал я. – Мужчина всегда старше по определению.
- Я не то хотела сказать… ты молодой мужчина. А я… сорокалетняя
баба.
- Ты не баба, а женщина. И тебе не сорок, а тридцать восемь.
- Мне было тридцать восемь, когда ты пришел сюда в первый раз…-
грустно возразила Элла. – А теперь давно сорок.
Я невольно вздрогнул, подумав, что время, оказывается, бежало очень быстро. И я тоже в общем не помолодел.
- Когда сорокалетняя баба увлекается мужиком, она может потерять
голову. А я увлеклась тобой.
- Ты – мной ? – переспросил я.
- Конечно. Разве ты не понял маленький дурачок, что ты понравился
мне с того момента когда встал тут…там, в студии, не желая снимать трусы. И потом…
- Да ? – глупо спросил я. – А мне казалось…
- Да уж…- Элла махнула рукой. – Не будем об этом… Я сопротивлялась
тебе.. То есть самой себе. Сколько могла. Но потом не удержалась. Ты выдернул меня . Ты вернул меня к жизни, хотя я в это не верила…И я снова стала ощущать себя женщиной. И…
- Что – и ? – уточнил я.
- Не и… Но я не хочу, чтобы ты из великодушия повесил меня на шею.
Ты не понимаешь серьезности предложенного. Ты молодой, я старая.
- Ну все, хватит, - оборвал я. – Не желаю слышать об этом. И не сама ли
ты говорила, что любая перемена – к лучшему?
- Говорила… Но я не думала, что перемена будет такой кардинальной…
Я молчал, не зная, что еще сказать.
- Саш… - заговорила Элла, и голос ее звучал такой тихой нежностью,
какой я еще никогда от нее не слышал. – Я очень-очень благодарна тебе за твои слова.
- Я от слов не отказываюсь, – быстро вставил я.
- Я знаю.. Я знаю, что ты настоящий мужчина. Честно говоря, когда
я вынырнула, то все мужчины у меня сошлись в тебе одном…
Я промолчал.
- Я ценю твое предложение. И верю, что ты говоришь искренне. Но
давай отложим решение вопроса. Мне нужно подумать… И тебе тоже…
Я пожал плечами.
- Ты ведь придешь в следующую субботу как всегда, да?
- Конечно приду, - ответил я. – И даже независимо от того, что ты
надумаешь

4

- Очень хорошо, Саша, - сказала Элла, два раза щелкнув фотоаппаратом.
– Замечательно, как всегда.
Я напряг паховые мышцы, и мой отросток выбросил еще одну длинную
каплю.
Которой хватило, чтобы лужица вышла из берегов пупка и беловатая
струйка поползла по загорелому животу вниз, к бедру.
Я снимался с Анетой.
Которая появилась снова.
За время отсутствия – почти год – она успела выйти замуж и стать женщиной и забыть привычку к анальному сексу.
Но по-прежнему нуждалась в деньгах. И вспомнила студию Эллы. И та фотографировала с ней меня.
А я, грешным делом, настолько обрадовался одной из первых напарниц, что после долгого перерыва изверг семя на съемочной площадке. Тем более, использовать знакомое тело не в задницу, а по прямому назначению, оказалось куда как приятнее. Правда, для изобразительности я вынул орган и слил девчонке на живот.
Суббота началась как обычно.
Я пришел к назначенному времени, но никак не мог начать разговор.
Сначала Элла что-то правила на компьютере.
Потом пришла Анета и мы полезли в постель.
Теперь, когда девушка была обработана, я мог приступать.
Но все-таки ждал. Просидел на кровати, пока модель вымылась и ушла, и лишь потом заглянул в малую комнату. Где Элла, спешно редактировала срочный заказ.
- Элла…- сказал я, встав рядом.
Мельком взглянув на монитор и увидев, что она правит фотографию, на
которой парень с половым органом вдвое более длинным, чем у меня, задумчиво гладил головкой очень круглую задницу девки – точно не мог решить, в какое из отверстий загнать чудовищный инструмент.
- Элла…- повторил я.
- Да, Саша…- отозвалась она.
- Что ты мне скажешь?
- Что я тебе скажу… - мне показалось, она забыла обо всем.
Впрочем, вероятно, Элла боялась начинать разговор. Ведь она по сути
дела ничего не знала обо мне. И вполне могла думать, что за неделю я тысячу раз пожалел о своих словах. А пришел сюда только ради Анеты.
Поэтому я кашлянул, выпрямился - сколь смешным это ни было в голом
виде – и сказал твердо:
- Элла, я повторяю. Я прошу тебя стать моей женой.
В самом деле, я вспоминал слова в течение недели. Но не в плане
обдумывания обратного хода. Нет, я никогда ничего не говорил сгоряча, сказанное всегда становилось серьезным. Я думал – тем ли тоном произнесены слова. Достаточно ли убедительно сделано предложение.
Да и вообще – не смешно ли звучало предложение выйти замуж от человека, которого эта же Элла второй год фотографировала то с одной, то с другой женщиной.
- Я, Саша…
- Элла, - горячо перебил я. – В тот раз ты говорила, что я выдернул тебя
из прежней жизни…
- Да, я это и сейчас скажу…
- Но ты тоже выдернула меня из старой жизни. Ты открыла мне новые
горизонты. Я уже очень привык к твоей студии. Я живу мыслями о субботе. Ты подарила мне удовольствие, о котором может только мечтать любой здоровый мужчина.
Элла улыбнулась.
- Но, - я предостерегающе поднял руку. – Ты для меня дороже всех
горизонтов. Дороже всей этой жизни. И я брошу все и перестану фотографироваться. Я даю тебе слово, что девчонка Анета будет последней. кого я трахнул. Я стану хорошим верным мужем. Ты можешь не беспокоиться о том…
Я замолчал. Хотелось сказать много, но мысль уместилась в несколько
фраз.
- Ты все сказал ? – продолжая улыбаться, спросила Элла.
- Ну… Все, – твердо ответил я.
- Так вот, послушай. Я думала всю неделю.
Она сделала паузу, я молчал.
- Я знаю, что менять жизнь трудно. Но я не вижу… В общем, я
принимаю твое предложение.
- Элла ! – пробормотал я, пытаясь поднять на руки. - Я…
- Я тяжелая, – усмехнулась она. – И носить на руках меня не так легко…
Да и не нужно. И вот что я скажу тебе насчет съемок. Ничего не надо менять. Будешь работать. как работал… Будем работать, как работали.
- Но как же…
- Саша, все мужики изменяют своим женам, как бы они их ни любили.
- Ты…думаешь ?
- Я знаю… так вот… Мне в будет в сто раз спокойней, если ты будешь
трахать других женщин у меня на глазах, нежели где-то шляться. Тем более, что все равно в конце концов ты достаешься мне. Не так ли ?
- Так, – глупо улыбаясь, сказал я.
- А если так…- она уверенно схватила меня за конец. - Мы с тобой
сегодня трахаться вообще будем? Или только разговаривать?
- А…- растерянно пробормотал я. – Но… Ты же… беременна… разве
это не вредно?
- Сашенька, родной, – улыбнулась Элла. – У меня еще такой срок,
что месяца два мы с тобой можем быть спокойны, как хорьки.


* * *

- Что у нас со временем ? – спросила Элла. – Нам Лешку из садика
забирать. И заведующая просила зайти, уточнить насчет съемок утренника, пришлось ведь пообещать…
- Через час, - сказал я, аккуратно расстегивая на ней джинсы. – Или
около того. Так что успеем.
- Может, дома, вечером, когда его спать уложим?
- И дома вечером, когда спать уложим, тоже, - ласково ответил я. – А
пока совместим приятное с полезным. Сама говорила, что нам разворот сдавать…
- Ну да уж… В общем-то… Сколько «Спальня» нас дает без перерыва?
Полтора года?
- Два почти, - подумав, поправил я.
- Ты прав, я даты упустила.. Нельзя их терять…давай. Только в темпе.
Я лег на спину.
- Гри-иш ! – громко крикнула жена. – Кончай девок фотошопить. Бери
камеру, иди сюда, нам надо трахнуться по-быстрому !
- Иду ! – раздался голос из маленькой комнаты. – Сейчас, вы пока
начинайте.
Вспрыгнув, как кошка, Элла скользнула на меня. Аккуратно подбритая
промежность позволяла делать это без рук.
Внутри у нее было все готово. Впрочем, со мной она была готова всегда –
как и я с ней.
Я взял ее белые мягкие бедра.
- Хорошо…- пробормотала она.
Наклонилась и поцеловала меня в губы
Светлые волосы ее, отросшие до плеч, приятно щекотали мне лицо.
- Хорошо… Сашка, до чего хорошо…- повторила она и качнулась вверх-
вниз.
Силиконовые груди ее тряслись и колыхались, и были совершено неотличимы от настоящих.

2007 г.

[bezim]

впечатлило.удивляясь себе прочел столь длинный рассказ.+несомненно

[Sarikov]

впечатлило.удивляясь себе прочел столь длинный рассказ.

Бывает

[murderer99]

пока что лучший рассказ, на мой взгляд.

[Sarikov]

пока что лучший рассказ, на мой взгляд.

Благодарю!

[maygli]

Очень хорошо. Жизненно и чувственно получилось.
Есть чувства.

[Sarikov]

Очень хорошо. Жизненно и чувственно получилось.
Есть чувства.

Спасибо!

[Marinw]

В Инете наверно миллионы фото мужских членов, но красивы снято единицы. Это только мужчины считают, что женщина увидев их член должно, если не падать в обморок, то хотя бы начать плакать от восторга.  На самом деле смотреть не на что. Читала, вспомнинила анекдот, который заканчивается словами - А мне мама сказала, выросту у меня таких будет сколько захочу. Даже большой член на фото не так впечатляет, как тот который для масштаба держит женская рука или он находится в моменте введения
Есть мужчины по вызову. Герой им сродни. Конец хороший, но немного не жизненный.
Приступаем к следующему произведению!

[Sarikov]

У Вас все Marinw перевернуто с ног на голову!