Попури

[CROWNVIC]

Каждый раз, когда Марина приезжала в Питер, она шла сначала по давно облюбованному ею маршруту. Метро выносило её с Балтийского вокзала на площадь Восстания, и оттуда она шла по всему Невскому до Дворцовой площади.


Мимо проносились потоки машин, валила толпа людей, среди которых нет ни одного знакомого лица, навстречу вставали прекрасные здания одной из красивейших улиц Европы. А дальше, дальше было именно то, к чему всегда готовилась Марина, к чему она приготовлялась во время своего торжественного прохода по Невскому. Дальше расстилалась парадная гладь Дворцовой, за ней, словно ликуя на просторе, открывающемся за рамками, очерченными зданиями площади, расстилалась Нева. А над ней и над всем вокруг, над шумным многолюдным и разноязыким городом высился Александрийский столп. Сверху, из небесной выси, почти невидимый на такой высоте, смотрел вниз, на город у его ног крылатый Ангел. Это хранитель города, его гений. Марина знала, что если заглянуть в лицо Ангела на столпе, многое можно понять в жизни этого вывернутого наизнанку "умышленного" города... Но так высоко не подняться, и потому тайна так и останется неразгаданной.


Марина часто приезжала сюда, в Питер. Если встать совсем рано дома, то можно успеть на автобус, идущий от Силламяэ до Нарвы. Автобус мягко катил среди зелёных летних холмов северной Эстонии, а женщина уже предвкушала, как у вокзала в Нарве она сядет в автобус дальнего следования, мгновенно промелькнут за окном знакомая Пеэтери Вальяк, мост, останется позади синий щит с надписью "Эсти тервитуд тейд", и впереди раскатится лента шоссе до Питера.


А вот теперь она приехала сюда жить надолго, может быть навсегда. Какое счастье! Три года аспирантуры, а там видно будет. Не всякой провинциальной учительнице приваливает вот такая удача. За три года вполне можно осмотреться.


Жить в общежитии на Васильевском острове Марина не захотела. Ей показалось странным прозябать в каком-то общежитии рядом с зелёными студентами. Нет, молодая женщина-аспирантка в Петербурге, если она что-то из себя представляет, должна жить одна. Только тогда можно на что-то рассчитывать.


Снять комнату не представило особых затруднений.


Были бы деньги, а они у Марины на первое время были. Как приятно, что молодая учительница из заштатного Силламяэ может позволить себе вот так спокойно и красиво въехать в северную столицу и так неплохо вписаться в неё...


Небольшая коммунальная квартирка на набережной Фонтанки состояла из трех комнат. В одну въехала Марина со своими двумя чемоданами, другую занимала женщина лет тридцати пяти по имени Надя - коридорная в гостинице, а третья принадлежала Вите - сорокалетнему человеку неопределённых занятий, но явно небедному. Он был чуть выше среднего роста, немного худощав, с длинными волосами, забранными сзади в пучок. Он часто отлучался на несколько дней, а когда появлялся в квартире, у него собирались шумные компании. Через стенку слышался смех, пьяные крики, женские взвизгивания.


Волей-неволей, Марина подружилась с Надей, всё-таки соседка. Надя часто рассказывала о своей работе в гостинице, о той красивой жизни, которую ведут многие из её обитателей и работников. Иногда она приносила домой импортный коньяк, ликёры и угощала Марину.


Диссертация, которую Марина собиралась писать, продвигалась медленно. Всё время занимали прогулки по городу, беседы с Надей. Для Марины это было естественно, она стремилась поглубже окунуться в новую для неё петербургскую жизнь, к которой она так стремилась и которую, наконец, подарила ей судьба.


Разговоры с Надей возбуждали фантазию Марины. Сказывалось то, что ей было непривычно одиноко здесь, в большом городе, непривычно без мужчины, одной.


А рассказы Нади все были на один манер. Она говорила о такой неслыханной свободе в отношениях женщин и мужчин, о которой в тихом промышленном Силламяэ никто и слыхом не слыхивал. Всё это будоражило воображение, не давало уснуть по ночам. Марина из-за этого нехотя вернулась к своему девичьему опыту мастурбации. Ей нужно было хоть что-то, чтобы успокоить себя. Однажды ночью, после очередных сладострастных разговоров с многоопытной Надей, Марина никак не могла уснуть. Рука её непроизвольно сначала потянулась вниз, прошлась по животу, тихонько зацепила клитор. Он весь сразу напрягся и набух.


Марина стала рукой подёргивать, поглаживать его. По всему телу прокатилась тяжёлая истома. Потом сначала один пальчик, а потом два погрузились в узкую горячую жаждущую щель. Накатило блаженство. Марина задвигалась в своей одинокой постели, сладко потянулась. Рука сразу сделалась влажной. Засунув ладонь поглубже в себя, женщина стала её вращать там, внутри. Из неё потекло. Очень скоро Марина достигла оргазма.


С тех пор эта процедура повторялась каждую ночь. Только со временем Марина придумала, что можно приспособить себе для того, чтобы удовлетворение стало острее. Ей пришло в голову взять длинный парниковый огурец. Он был толстый, чуть изогнутый, по всем своим параметрам очень напоминающий мужской член.


Засунув его медленно в себя, Марина стала налезать на него, запихивая огурец поглубже. Вагина ощущала теплоту огурца, его наполненность, шершавую поверхность кожуры. Запихнув его совсем до конца в себя, Марина удивилась: "Неужели вот такой длинный предмет может во мне безболезненно поместиться?". Но при этом ей было приятно, она не ощущала ничего, кроме растущего вожделения и приближающегося оргазма. Помимо огурца, Марина использовала пестик из ступки с кухни - длинный, металлический. Он был тяжёлым, массивным, и иногда Марина, беспомощно дергаясь одна на кровати, начинала буквально бить себя пестиком внутри вагины. При этом она краем сознания боялась, что невзначай порвет себе что-нибудь, ведь опасно так истязать себя, но вожделение побеждало, и со стонами наслаждения женщина била и била себя, непроизвольно стараясь достать до трепещущей от желания матки.


Теперь огурец и пестик всегда лежали у неё на видном месте. Марина сама стеснялась этой бушующей, взбунтовавшейся в ней чувственности, но ничего не могла с собой поделать. В некоторые дни, когда возбуждение подкатывало особенно часто, Марина не могла дождаться ночи и прямо днём, закрыв дверь на ключ, задирала платье и удовлетворяла себя. Невозможно всё время сдерживать себя. Невозможно всё время женщине быть одной…


В одну из таких ночей, часов в двенадцать, Марина не выдержала. Она долго боролась с собой, не смея пошевелиться в постели от своих же собственных мыслей. Но вечер был таким жарким, коньяк, которым её угощала Надя, был таким обжигающим, а сексуальные мечты и фантазии довели бедную молодую женщину до такого состояния, что в конце концов страсть восторжествовала над рассудком. Марина встала, лихорадочно накинула на себя халатик и направилась в комнату Вити. Сегодня он был дома один, Марина знала это. Никого из гостей у него не было. Марине было неприятно думать о том, что у Виктора много баб, в том числе и грязных, неприятных, и она, Марина, знает об этом, она их даже часто видит. Раньше бы ей и в голову не пришло идти к такому вот мужчине, она всегда достаточно уважала себя, чтобы воздерживаться от подобных поступков. Она старалась не думать о том, что она скажет, когда Витя увидит её среди ночи, о том, как это ужасно стыдно. Она просто шла, переступая босыми ногами по длинному коммунальному коридору.


Постучав, она недолго ждала. На пороге стоял Витя. Он был полуголый, в одной рубашке и без брюк. Марине практически ничего не пришлось говорить. Мужчина окинул взглядом всю её фигуру в накинутом на плечи халатике, виноватое выражение лица и понял всё. Он взял Марину за руку и втащил в комнату. Комната была большая. Она была совершенно не прибрана и хранила на себе отпечаток многочисленных происходивших тут оргий.


Марина не успела пожалеть о том, что она сделала, и внутренне сжаться, как Витя опытной рукой раздвинул полы её халата, и быстро нащупал лобок. Пальцы его мгновенно принялись копошиться в её влагалище. Они стояли посреди комнаты, лицом друг к другу. Женщина опустила голову, стараясь не встретиться взглядом с Витей, который молчал, и только пальцы его заползали в неё все глубже и глубже. Когда там, наконец, оказалась вся большая мужская ладонь, и эту ладонь Витя начал проворачивать внутри, Марина застонала, встала на цыпочки. При этом лицо своё она уткнула в плечо мужчины. Женщина чувствовала, как сильно она увлажнена, понимала, что Витя ощущает это.

[CROWNVIC]

Было очень стыдно прийти вот так к практически незнакомому мужчине и выпрашивать у него ласки, но, впрочем, теперь было уже совсем поздно об этом думать. Тем более, что в эту минуту Витя повалил Марину спиной на кровать. Его жаркое дыхание обжигало её. Он тяжело лежал сверху на Марине, и она чувствовала, как в неё входит долгожданный мужской член. Долгими ночами она так мечтала об этом мгновении. И вот длинный, чуть вяловатый член Вити вошёл в неё и задвигался. О, это совсем не то, что огурец или металлический пестик. В нём пульсировала жизнь, он нёс живое наслаждение, теплоту, жар человеческого тела. Он, наконец, был заряжен настоящей мужской спермой, которая была предметом столь долгих и страстных вожделений одинокой Марины. Постепенно член набухал, он затвердел, как сталь, и теперь огромным стержнем входил в открытое влагалище распростёртой на кровати Марины. Она чувствовала, что она мокра и широка, что её гениталии взмокшие, отяжелевшие от желания, подобны распахнутым воротам. Член шёл прямо вперёд, потом оттягивался назад, потом с новой силой ударял вперёд. Он легко доставал до матки, и тыкался своей крупной головкой прямо в неё, каждый раз вызывая у Марины стон наслаждения. Женщина старалась "подмахивать" мужчине, постепенно двигаясь навстречу его движением, приподнимала свои бедра, раздвигала ноги, согнутые в коленях, как можно шире.


На секунду оторвавшись от женщины, Витя встал на колени и поставил Марину на четвереньки на кровати. Она послушно встала в требуемую позу, и теперь член Виктора входил в её влагалище сзади. Так было ещё лучше, потому что член доставал, казалось, до самых сокровенных глубин женщины.


Марина отметила про себя, что так ей нравится, пожалуй, больше всего. Но не тут-то было. Витя вытащил свой член из неё, и воткнул головку в не ожидающий этого задний проход женщины. Никогда Марина такого не пробовала. Она только понаслышке знала о таком. Сейчас её пронзила неожиданная острая боль Она дёрнулась всем телом, заёрзала под мужчиной, но Витя был обучен и таким вариантам. Прямо со столика, стоящего рядом с кроватью, он взял баночку с кремом и обильно смазал задний проход продолжающей стоять раком Марины, а после этого член вновь попытался взять штурмом бывшую до этого неприступной крепость.


Марина продолжала стонать и вскрикивать, всё равно это было очень больно, но при этом она чувствовала, как толстый и длинный член, властно толкаясь вперед головкой лезет по прямой кишке всё дальше и дальше. Прямой кишкой она ощущала, как горяч и обжигающ этот мужской фаллос. Он будто раздирал терпеливо раскорячившуюся Марину на две половинки. Женщина чувствовала себя насажанной на горящий кол. Это было больно, непривычно. Непривычно... и именно это заставляло Марину желать, чтобы всё происходящее продолжалось. Наконец, её настиг первый оргазм. Она не успела отдышаться, как наступил второй. Её влагалище было абсолютно свободно, и она ухитрилась даже, упираясь в постель одной рукой, вторую просунуть под своим животом и схватить себя за клитор. Она одной рукой ласкала клитор, дёргая и вытягивая его. Вся рука Марины медленно стала мокрой. Ведь из неё непрерывно лилось.


Сзади её долбил Витя, а спереди Марина терзала себя сама. Когда Витя разрядился в неё, залив внутренности потоком горячей пузырящейся спермы, Марина была уже на седьмом небе от счастья. Она кончила пять раз, кончила с восторгом, с криками наслаждения, захлебываясь от частых оргазмов. Такое чувство было для неё в диковинку...


Это ведь были не просто одиночные оргазмы с мужем, которого она оставила год назад, не собственные результаты самоудовлетворения. Сзади был мужчина, он был сильный, умелый, властный.


Кончив, Витя отвалился на подушку. Марина хотела прилечь рядом с ним, теперь она уже не стеснялась. Но Витя сказал:


- Нет, тебе ещё рано отдыхать. Зажги мне сигарету, и поласкай ещё. Я люблю вот так медленно отходить, чтобы не сразу кончить.


Марина встала с кровати, прошлась по комнате, взяла со стола сигареты, спички. Во всем теле была приятная легкость, только чуть покалывало в растянутом заднем проходе. Женщина прикурила Вите сигарету, он сладко затянулся. А сама Марина тем временем распласталась на постели рядом с отдыхающим мужчиной и стала медленно, с чувством любви и благодарности покрывать поцелуями его тело. Она начала с плеч, этих мускулистых рук, столь крепко обнимавших её только что, потом перешла к груди, сползла на живот. Так она постепенно дошла до ног Вити, которые он стал подставлять её поцелуям.


Женщина облизала ступни, обсосала каждый палец на обеих ногах. Но потом её неудержимо повлекло наверх, и спустя минуту Марина уже скорчилась на кровати, взяв член Виктора в свой жадно раскрытый ротик. Она облизывала его, посасывала головку до тех пор, пока он не восстал вновь. Тогда Витя стал вводить его поглубже в ротик Марины. Головка члена тыкалась сначала в нёбо женщины, потом мужчина стал менять направление, и фаллос стал каждый раз забираться то под одну щеку, то под другую. Марина вертела своим язычком, лаская его до тех пор, пока Витя не крякнул довольно, и женщина не почувствовала, как в горло ей ударила долгожданная струя спермы. Вкус её был солоноватый, чуть с горчинкой, но что в тот момент могло быть более желанным для изголодавшейся дамы!


С этой незабываемой первой ночи в течение нескольких дней продолжался их роман. Марина с нетерпением ждала прихода вечером Вити и сразу бросалась к нему в комнату. Наде она, конечно, ничего не говорила о происшедшем, но та, наверняка, сама догадалась. Тем более, что догадаться было совсем не трудно. Марина сильно изменилась за эти дни. В её глазах появилась уверенность в себе, появилась в движениях плавность, округлость. Так чувствует себя женщина, когда её хотят. А Марина так давно ждала этого.


На пятый вечер Витя задержался где-то, и женщины сидели на кухне за бутылкой французского коньяка, которую Надя, как обычно, принесла из своей гостиницы. Обе они были полуобнажены, ведь в квартире никого не было. Марина смотрела на стареющее тело Нади, все следы на котором выдавали обилие страстей, несдерживаемую похоть, сладострастие. Полные ноги, открытые до бедра, похотливое выражение на лице, лукавый взгляд пьяноватых глаз.


Они и не услышали, как домой пришел Виктор, как он прошел в свою комнату, а потом появился на кухне. Он правильно оценил ситуацию, поняв что на кухне сидят две скучающие женщины, которые наверняка своими откровенными разговорами довели друг друга до исступления. Он разделся и, обнаженный снизу, в одной рубашке и в галстуке, вышел к подругам.


Сначала они обе смутились, но очень скоро, увидев в руках мужчины порнографический журнал, заинтересовались. Витя сказал шутливо, что он специально принес его домой, чтобы "просветиться". Мужчина подошёл к столу, за которым сидели женщины, и обе они увидели, как натянута материя на узких его плавках, как напряжён его мужской орган.


Это, конечно, не могло оставить их совсем равнодушными. Тем более, что сейчас Марина вдруг поняла: у Вити с Надей совсем не только приятельские соседские отношения. Эта мысль пронзила её и стала ей неприятна. Но что же делать. "Какая же дурочка я была, если раньше не могла предположить такой естественной вещи, как то, что если два вполне молодых и сексуально активных человека живут в одной квартире, они непременно хоть на какое-то время станут любовниками.


А почему это, собственно, должно меня уж так сильно огорчать? Ведь смогла же я равнодушно отнестись к тому, что у Вити при его разгульной жизни вообще наверняка много женщин, и уж я во всяком случае далеко не единственная.


А Надя по крайней мере моя подруга, и она гораздо приятнее во всех отношениях, чем те "прошмандовки", которых мне тут часто приходится видеть в компании моего нового любовника. Уж лучше делить его с Надей, чём с этими неопрятными, вечно пьяными бабами".



А Витя тем временем демонстрировал принесённый им журнал. С его глянцевых страниц хлынул такой мощный импульс чувственности, откровенного призыва к эротике, что обе женщины затрепетали. Почувствовав их настроение, Виктор вдруг одним движением стащил с себя трусы, открыв взорам женщин свой вздыбленный член.


Он стоял, как копье, и это копье было нацелено в лица сидящих совсем близко женщин. С тихим смешком обе они стали рассматривать представленное им сокровище.


А Витя в это время одной рукой чуть приподнял со стула смущённую Марину и поставил её на колени на стул, на котором она до этого сидела. Она не сопротивлялась, когда он стянул вниз её юбку. Только в последнюю секунду она вспомнила, что не собиралась никуда выходить на улицу, она ждала своего любовника в юбке, надетой прямо на голое тело, без трусиков.

[CROWNVIC]

Теперь обнажённые ягодицы Марины предстали перед двумя парами глаз. Она затрепетала, немного изогнулась в талии. Её волновало, что её, обнаженную, видят сразу двое людей, пусть даже одна из них женщина. Но Виктор, усадив её обратно голым задом на стул, и оставив свои пальцы засунутыми между ее ягодиц, вдруг потянулся к сидящей рядом Наде. Они слились в продолжительном поцелуе. Ревность чуть кольнула Марину, но это немедленно прошло, как только она почувствовала, как возбуждается поцелуем Виктор, и как это возбуждение проходит через него и отдаётся в его руке, ласкающей её ягодицы. Как будто страсть двух сливающихся в экстазе людей по прямой связи передавалась и Марине.


Она стала быстро накаляться. Тем временем объятия Виктора и Нади становились всё более жаркими. Разгоряченной Марине не оставалось ничего другого, как довольствоваться спиной Виктора, которой он к ней повернулся. Она стащила с него рубашку и пылающей щекой прижалась к потной от страсти спине мужчины.


Марина тёрлась об эту спину, слыша, как по ней проходит ток желания, и это было не желание её, а желание овладеть Надей. Всё же сама Марина перестала ощущать себя обособленно. Она радовалась и тому, что может быть наблюдателем и чужой страсти. Одной рукой она гладила спину Вити, а второй возбуждала себя сама. Чужая похоть так разожгла Марину, что она испытала непреодолимое желание немедленно кончить. В противном случае, она почувствовала, её разорвет на части от неутоленного желания. Марина засунула в себя руку поглубже, и стала вращать ею во влагалище.


Вся она истекала, но оргазм не приходил. Мешало желание слиться с этими телами, маячащими перед ней. И женщина медленно со стоном сползла на пол, и встав на колени, прильнула губами к подставленному заду Вити. Он почувствовал, как мягкие губы Марины целуют его ягодицы, и, расставив ноги, дал ей возможность пройти поглубже. Марина ткнулась прямо носом в его анальное отверстие. Тут же она, хотя никогда раньше этого не делала, поняла, как будет приятнее всего для мужчины, да и для неё самой.


Марина постаралась высунуть язычок как можно дальше и стала проталкивать его внутрь заднего прохода мужчины. Засунув его столько, как только могла, Марина стала делать там внутри вращательные движения. Она чувствовала, насколько тепло там, внутри Витиного анального отверстия, чувствовала запах, который волновал её. Нельзя сказать, чтобы Витя оказался образцом чистоплотности.


Марина это сразу почувствовала, как только стала языком залезать ему в задницу. Тем старательнее она стала вычищать языком всё, что ей попадалось. Витя при этом дёргал задницей, потому что в свою очередь сильно возбуждался своими объятиями с Надей. Он поднял ноги Нади, прислонив её спиной к стене, и вошел в неё. Марина слышала, как блаженно охнула подруга, как захрипела она, налезая на член Вити. Марина почувствовала, как мужчина начал делать фрикции, загоняя свой фаллос поглубже в Надю. Это несколько усложнило задачу Марине.


Ей стало труднее лизать при этом попу Виктора, пришлось взять необходимый такт движений. Так они несколько минут двигались в одном ритме: Надя, сидящая на стуле с высоко поднятыми и разведёнными ногами, Витя, трахающий её, стоя перед ней, и стоящая у него за спиной коленопреклонённая Марина, которая с полузакрытыми глазами, истекая от наслаждения, вылизывала его зад.


Наконец, Витя кончил в Надю, она застонала ещё сильнее прежнего, сам же Витя остался стоять на прежнем месте. Он поднял со стула Надю и они стали обниматься стоя. Вдруг они начали топтаться на месте, не в силах сдержать в порыве страсти свои движения. Таким образом, Надя оказалась перед лицом стоящей на коленях Марины. Прямо перед носом женщины оказалась большая белая задница Нади. Несколько мгновений Марина тупо, не понимая ничего, смотрела на эту толстую попу подруги, чуть дряблую, с отвисшими ягодицами, а потом вдруг, будто приняв некое неосознанное решение, а на самом деле подчиняясь окончательно пробудившейся чувственности, ткнулась лицом в потную щель между Надиных ягодиц.


Там было мягко и мокро. Надя несколько раз уже кончила, слизь текла по её ляжкам, по попе и по полным ногам. Вот это и стала Марина сначала слизывать, потом добралась до отставленного назад и широко открытого колечка анального прохода. Тогда, зажмурившись, Марина лизнула и его. Надя, поняв, что происходит, также, как и прежде Витя, расставила ляжки, пропуская ротик Марины.


При этом Марина слышала, как Надя застонала от удовольствия, когда её язычок вошел в розовое колечко ануса специально для этого раскорячившейся подруги.


При этом Марину все-таки не оставляло чувство некоторого недоумения. Почему Витя оказывает ей так мало внимания, почему он сосредоточился только на Наде? Наконец, Витя вспомнил и про Марину. Он чуть отстранил Надю и взглянул на обеих подруг:


- А ну-ка, девочки, пососите. Да не одна Надька, а вместе.


Витя застыл как монумент, выставив вперёд торчащий колом член, а обе женщины на коленях стали облизывать член одновременно с двух сторон, попеременно сосать его При этом каждая не хотела выпускать изо рта доставшуюся ей "игрушку", и Вите пришлось регулировать очередность. Однако, Марина рано обрадовалась. Когда Витя начал кончать и его фаллос весь напрягся, покрылся буграми вздувшихся вен, Надя проворно, не стесняясь уже, оттолкнула Марину и приняла в себя всю сперму. Потом она, довольная, отвалилась, и Марине осталось слизнуть с пола несколько упавших туда капель.


Неожиданно в дверь квартиры позвонили. Витя натянул на себя трусы и отправился открывать. Обе женщины так и остались сидеть обнажённые на кухне. Они не говорили ни о чём и молча курили. В дверях показался Витя. Следом за ним на кухню вошёл высокий мужчина кавказского вида лет тридцати пяти.


Он назвался Гиви, и говорил с сильным акцентом. Выглядел он хорошо. Дорогие слаксы, кожаная рыжая куртка и несколько золотых перстней говорили о том, что этот восточный мужчина себя уважает. Женщины сначала смутились своего вида, но очень скоро это прошло, потому что мужчины непринужденно предложили пройти в комнату к Вите и там продолжить вечер.


Так они и отправились. Впереди два мужчины, а за ними гуськом две голые женщины. В комнате Витя поставил музыку, Гиви достал бутылку коньяка, на этот раз грузинского. Все выпили.


Когда Марина поднимала глаза, она каждый раз ловила на себе пристальный оценивающий взгляд нового знакомого. Он не стесняясь, рассматривал её, окидывал глазами её стройные длинные ноги, высокую грудь, нежную кожу ее тела. Спустя минут пятнадцать Надя пошла на кухню, чтобы что-нибудь приготовить на закуску, а Витя поднялся следом, якобы для того, чтобы помочь ей. Марина осталась наедине с незнакомым молчаливым мужчиной. А он не терял зря времени. Подсев на диван к женщине, он первым делом обнял её за шею одной рукой, а вторую тотчас же опустил вниз, щупая влажное влагалище Марины.


Конечно, сразу же ему стало ясно, что женщина возбуждена до крайности, половые губы Марины были совершенно мокры, они были мягкие, податливые, одним словом основательно раздроченные. Марина немилосердно терзала их своей рукой весь вечер, когда лизала и сосала у Вити и Нади. Кроме того, всё состояние Марины было таково, что от первых же прикосновений мужчины она задрожала и бессильно обмякла в его руках.


Раньше она никогда бы и помыслить не могла о том, что может вот так безропотно отдаться первому же встречному мужику. Но сейчас, после долгих томительных одиноких ночей, скрашиваемых только мастурбацией, и особенно после такого вот вечера, когда она так и не получила полного удовлетворения, она была готова на всё. Бессильно и покорно раздвинув ноги, Марина ёжилась и постанывала под рукой Гиви, которая грубо забралась в неё. Гиви же не устраивала постепенность событий. Он был горячий, нетерпеливый мужчина. Опрокинув Марину на диван, он сразу перевернул её на живот и, поставив раком, вошёл в неё сзади. Так, стоя на четвереньках, женщина почти сразу начала кончать. Она изливалась раз за разом, вся трясясь от охватившего её вожделения. Несколько минут её смущала мысль о том, что сейчас может войти Витя и ему не понравится, что она, Марина, изменяет ему.


Но очень скоро Марина поняла, что оценивая вчерашние события, можно сделать однозначный вывод, что Вите на неё глубоко наплевать и он ставит её не выше всех остальных своих случайных подстилок. Да и почему должно быть иначе, подумала она, если я сама пришла к нему тогда и предложила себя? Именно так ко мне и надо относиться. Поток мыслей ее был прерван собственными оргазмами.


Но Гиви вовсе и не думал продолжать в том же духе. Очень скоро он вытащил член из влагалища и с размаху всадил его женщине в попу. Хотя анальное отверстие Марины было уже несколько разработано до этого Витей, всё же член Гиви был явно великоват. Тем более, что мужчина не пользовался никаким кремом для облегчения участи женщины.


Марина завертелась как на вертеле, насажанная своей попкой на здоровенную дубину, которая бесцеремонно шуровала в её заднице. Марина кричала, взбрыкивала ногами, но на мужчину всё это не производило никакого эффекта. Он всё так же деловито сопел сзади и толкал, толкал свой член поглубже в Марину. Внутри всё жгло, член был как будто раскалённый. Женщина хотела слезть с него и не могла, так крепко её держал за бедра мужчина. Наконец, она не выдержала и, согнув свои руки в локтях, упала грудью и лицом на постель. Но такая поза была даже ещё удобнее для Гиви.


Попка Марины в этом положении задиралась кверху и теперь Гиви просто долбил сверху вниз удобно подставленный ему задний проход. Марина не плакала, она зажмурилась, и из глаз её выкатилось несколько слезинок. Она повторяла себе: "Это ничего, я привыкну, я скоро привыкну". Привыкнуть к такому на самом деле было непросто. Всё, что произошло в этот вечер, было очень неожиданно для Марины.


Она многого не ожидала от себя самой, не думала, что она на это способна. И вот, это случилось... Когда Гиви кончил ей в зад, Марина, наконец, смогла сесть. Но тут же она пожалела об этом. Сидеть было нестерпимо больно. В заднем проходе саднило, всё болело. Марина встала и сказала Гиви, что хотела бы пойти и принести ему чашечку кофе. Гиви не возражал. Он почти не разговаривал с Мариной. Она была даже не уверена, что потом сможет вспомнить звук его голоса. Вот толщину и длину его члена, его крепкие требовательные руки она запомнила на всю жизнь.

[CROWNVIC]

Выйдя на кухню, Марина обнаружила Витю, который стоя имел Надю. Она стояла к нему спиной, а он, обхватив её сзади, входил толчками под её сладострастные стоны. Марина увидела, как похотливо подрагивают полные ляжки подруги, как дергаются в такт сношению её ягодицы. С каждым движением из Нади вырывался стон наслаждения.


Это больше всего возбудило Марину. Она, не помня себя, опять присела на корточки рядом со сношающейся парой - своим бывшим любовником и своей подругой, и стала попеременно целовать их, ласкать своим язычком.


Вдруг, когда Витя уже кончил и они оторвались друг от друга, Надя как-то странно посмотрела на Марину. В её глазах промелькнуло какое-то понимание.


- Э, подруга, - хрипло сказала она, - да я вижу, тебе понравилось лизать. Да? - Марина молчала. Что она могла ответить? - Вижу, понравилось, - продолжала Надя. - Это не очень часто бывает. Я даже на такое и не рассчитывала. Ну, что ж, надо, как говорится, ковать железо, пока горячо. Пойдем со мной.


Куда ты её? - поинтересовался Витя.


- Это наше с ней, женское дело, - отозвалась Надя. - Мужчинам не понять. Правда, Мариночка?
Марина не понимала, что Надя имеет в виду, но на всякий случай кивнула. Во всяком случае, ей было приятно быть с этими людьми, которые доставили ей такие блаженные минуты долгожданного наслаждения.


Надя повела её в туалет. Там она села на унитаз и сказала:


- Ты не знаешь, наверное, у нас, у женщин, это принято... Я однажды пару лет провела в одном месте... ну, в лагере, там у нас девочки всегда друг другу такое делали.


Марина всё ещё не понимала. Она стояла перед сидящей на унитазе Надей. Надя смотрела на неё тяжелым, немигающим взглядом.


На ней почему-то весь вечер была шляпка, которую она не снимала, и из-под неё на Марину глядело постаревшее, опухшее от коньяка и сношений лицо подруги. В этот момент Марина поняла, что Надя гораздо старше её, ей под сорок три, наверное, и она действительно много повидала на своем веку. Надя начала мочиться. Струя с громким журчанием падала в сток. Марина слышала это, и не удивлялась тому, что подруга делает это прямо при ней. В последний раз Марина видела писающую женщину, ещё когда училась в школе. Там в школьных туалетах нет кабинок и, девчонки-школьницы писают на переменках, присев рядышком, плечо к плечу. Но потом этого никогда не бывало. Все-таки все стараются делать это в одиночку... Но вот Надя закончила мочиться, журчание постепенно стихло. Она подняла голову и сказала Марине:


- Ну вот, можешь встать на колени и подлизать у меня. Знаешь, вместо туалетной бумаги. Давай, - она при этом откинулась спиной к стене и широко раздвинула ноги.


Марина не удивилась и на этот раз. Да и как можно было чему-то удивляться в этот удивительный вечер? Вопрос: "А почему бы и нет?" стал её основным вопросом, который она себе теперь задавала. Поэтому, опустившись вновь на колени, Марина прильнула губами к красной, воспалённой промежности Нади. "А что тут такого, - промелькнуло у неё в голове, - я час назад с наслаждением лизала её задницу. Почему бы мне не сделать и это, если Надя мне нравится?" Марина послушно слизала с половых губ остатки мочи, несколько капель еще вылилось ей в ротик. Женщина старательно облизала все внутри подруги. Надя полуприкрыв глаза, что-то одобрительно бормотала. И Марина была довольна этим. Гордая собой, своим собственным поведением, она ещё несколько раз поцеловала Надю в раздвинутые ляжки со следами засохшей спермы, и после этого обе женщины вышли из туалета.


Мужчины ждали их, сидя в комнате. Сношений больше не было. Гиви пригласил Марину придти к нему в гости завтра вечером в семь часов в гостиницу, где он остановился. Как оказалось, это та самая гостиница, где работала Надя. Та охотно согласилась проводить Марину. Наутро после ночи, которую Марина проспала утомлённая, как убитая, она встала, как автомат вышла на кухню, сварила себе кофе. Заниматься своей диссертацией она не могла, это показалось ей диким и нелепым после столь странным образом проведенного вечера. В квартире никого не было. Это было приятно Марине, в особенности то, что не было Нади. Марина не знала, как ей теперь с ней держаться после всего того, что произошло между ними накануне.


Одевшись, Марина вышла на улицу. Ноги сами несли её вперед, не зная куда. Улицы были по-прежнему шумны, многолюдны. Из-под киосков со всяким хламом текла вода, на тротуарах и вокруг многочисленных ларей валялись груды мусора, над всем этим роились мухи. Там же, среди всего этого, бегали и играли грязные детишки.


Они были плохо одеты, неумыты, игры их в кучах мусора неизменно сопровождались непривычным для постороннего уха матом. Кооперативные ярмарки, разбросавшие свои киоски чуть ли не в каждом людном месте, оглашались гортанными криками торговцев, так называемых бизнесменов. Все они были одеты как на подбор, в тёмные штаны, обтягивающие толстые задницы, и в короткие кожаные куртки.


Это у них такая униформа. Вот только язык у них разный, хотя выбор и не велик - весь Кавказ, от Северного до Южного. Шуршание денег, перебираемых толстыми короткими пальцами, крики на непонятных наречиях, гогот, мат - эти неизменные атрибуты Петербурга повсюду сопровождали Марину. Ноги вынесли её на широкую гладь Невы, мимо памятника Ломоносову, строго и умудрено смотрящего вдаль. Потом, через мост, машинально, к своему любимому месту. И вот он - Ангел на Александрийском столпе, глядящий неведомо куда - то ли вперёд, то ли вниз. Но он благословляет свой город, новый чудовищный Вавилон, он чудесно взмахивает своими крыльями, осеняя под собой всё... На Невском простор площади сменила вновь оживленная толпа, которая неслась куда-то мимо. В памяти Марины всплыли слова Арбенина из лермонтовского "Маскарада": "В толпе я отдохну". Она знала, что теперь впереди её ждет что-то неведомое, может быть страшное. Женщина боялась этого и стремилась к нему.


Вечером она, нарядная и по-праздничному накрашенная, в новых туфлях на высоком каблуке стучалась в дверь номера, куда её пригласил Гиви. Мужчина был не один. Вместе с ним был его земляк, довольно молодой парень, имени которого Марина так никогда и не узнала.


Прямо при нём, спустя пять минут, Гиви потребовал от Марины, чтобы она разделась и показала себя совершенно голой. Секунду Марина замешкалась, а потом подумала: "Эх, была не была. Что же теперь стесняться, если я встала на такой путь. Такой страшный, позорный и такой сладостный путь". Она отошла в угол комнаты, и, отвернувшись к стене, расстегнула и сняла с себя платье, потом, нагнувшись, скатала и сбросила с ног трусики, сняла лифчик.


Гиви даже не разрешил женщине покурить, хотя от волнения ей этого очень хотелось. Мужчина курил сам, а Марина, послушная его приказу, опустилась на ковёр у его ног и, сама расстегнув брюки, вынула огромный, не вполне возбужденный член своего нового любовника. Сначала аккуратными короткими движениями язычка облизала со всех сторон головку, потом заглотала верхушку члена, потом стала принимать его в себя до конца.


Марина сидела на полу, постепенно возбуждаясь сама и возбуждая своего господина. Она старалась не думать о том, что на соседнем кресле сидит совершенно незнакомый парень и внимательно наблюдает за всем происходящим. Но именно это женщине не удавалось. Похотливый заинтересованный взгляд мужчины за спиной прожигал её насквозь, волновал. Член Гиви тем временем окреп, стал твёрдым, он ходил во рту Марины раскалённым поршнем.


От силы страсти Марина не выдержала и, привстав, встала на четвереньки. Она сделала это, во-первых, машинально, а, во-вторых, чтобы иметь возможность, если желание ласки станет нестерпимым, помочь себе кончить рукой. Но этого сделать ей не пришлось. Внезапно женщина почувствовала, как что-то тычется ей в выставленную попу, что-то раздвигает её бедра. Автоматически она повиновалась требовательному движению, расставив колени, и тут почувствовала, что между ног у нее вставлена нога в ботинке.
Оглянуться она не имела возможности, но поняла, что сидящий сзади неё парень стал тыкать ей во влагалище своим ботинком. При этом мужчины обменялись несколькими словами на своем языке и захохотали.


Марина ощущала, как острый носок ботинка залезает в её влагалище все дальше и глубже. Женщина заерзала на ботинке, насажанная на него, как на член. Подсознательно Марина стала двигать задом, бедрами ему навстречу. Жёсткая кожа ботинка, сама мысль, что сношают её ногой, да еще обутой, возбуждала женщину. Конечно, такая идея не приходила ей в голову. Все-таки, влагалище - это святая святых для женщины, и вдруг туда бесцеремонно лезут сапогами... От этого, и от того, что фрикции ботинка стали все сильнее возбуждать её, женщина кончила.


Почти тут же Гиви облегчился ей в рот. Сперма залила горло Марины, она с наслаждением принялась глотать её… А толчки сапогом в раскрытое влагалище становились всё сильнее, всё настойчивее. Да и само влагалище, после только что пережитого оргазма, стало чувствительнее, чем прежде, оно отзывалось на каждое движение своего мучителя. Позывы к новому оргазму подкатили вновь, и вот через минуту бедная Марина кончила во второй раз. Наконец, парень вынул из неё свой ботинок.


Женщина вновь уселась на ковер. Парень оглядывал свой ботинок с недовольным видом:


- Эй, слушай, ты испачкала мой ботинок. Посмотри, он весь мокрый от тебя. А ну, быстро вытри всё.


Марина привстала, чтобы взять из сумочки носовой платок, но её опередили слова:


- Да нет, ты не понимаешь. Языком вылижи. Делай.


Этого, конечно, Марина не ожидала. Но тут уж ничего не поделаешь. Тем более, что в словах парня, да и в глазах, устремленных на неё двумя мужчинами, Марина уловила признак угрозы и раздражения. А с двумя кавказцами, если ты совершенно голая ползаешь у них в ногах, и они только что поимели тебя, шутить не рекомендуется. Это знает каждая женщина, которая побывала в таком положении. И женщина сделала это. Она подползла к парню и под его одобрительное причмокивание вылизала его ботинок, стерев следы своих выделений, После этого Гиви встал и обратился к Марине, бессильно откинувшейся к сиденью дивана:


- Слушай, сейчас тебя проверять будем.


- Как проверять? - не понимая, еле шевеля губами, спросила Марина.


- Сейчас поймешь. Ложись на спину и подними ноги.

[CROWNVIC]

Женщина повиновалась. Оба мужика присели на корточки рядом. Ноги Марины теперь, как два белых столба, торчали вверх. Оба мужчины стали деловито ощупывать её влагалище, по-хозяйски поднимая отяжелевшие половые губы, рассматривая всё внутри. Марина подумала в этот момент, что это очень напоминает сцену на базаре, когда покупают лошадь... Она слышала негромкий разговор на непонятном языке и как будто отключилась. Теперь она равнодушно лежала на полу, подставленная толстым грубым пальцам, ощупывавшим её тело, все самые укромные его уголки.


Вдруг Гиви встал и взял со стола бутылку. Горлышком её он сначала потыкал во внешние половые губы, раздвигая их, а потом медленно стал вводить бутылку во влагалище Марины. Одновременно второй парень смял рукой пачку из-под сигарет и стал засовывать её в задний проход. Марина застонала. Сколько муки было в этом глухом стоне, сколько мольбы пожалеть её и не подвергать такому, о чём потом не может вспоминать женщина...


Тем не менее, экзекуция, а вернее эксперимент, продолжался. Бутылка влезла до половины. Марина уже корчилась на полу от боли и дёргающимися от волнения губами шептала:


- Нет, больше не лезет, не надо, я прошу вас, не надо.


Но Гиви всё продолжал свои попытки запихнуть пустую бутылку как можно глубже. А парень, кроме смятой пачки сигарет, ухитрился засунуть в задний проход Марине ещё бусы, которые он снял с её шеи.


Эти бусы Марине подарил её муж в первый год их совместной жизни. И вот теперь эти нарядные бусы были плотно забиты в анальное отверстие мечущейся по полу и бессильно кусающей губы Марине... Наконец, Гиви оставил свои безумные попытки всунуть в женщину всю бутылку. Он вынул её и засмеялся:


- Нет, сейчас ещё не лезет. Ничего, не плачь, скоро влезет.


Встать Марине разрешили. Ей приказали вытряхнуть из своей сумочки всё содержимое. Удивляясь, зачем это понадобилось, Марина выполнила всё. В сумочке была косметичка, очки, которые Марина стеснялась носить постоянно, но одевала в кино, театре и библиотеке, несколько монет и носовой платок. Всё это ей велели самой набить себе во влагалище.


Когда Марина ужаснулась и всё-таки в первый раз за весь вечер попыталась отказаться, Гиви не очень больно, но демонстративно-показательно шлёпнул её по лицу ладонью. Получив свои первые, но, как выяснилось позже, далеко не последние пощечины, Марина окончательно утратила какую-либо способность сопротивляться. Со стоном, тихонько всхлипывая, она покорно стала засовывать в себя последовательно всё содержимое своей сумочки.


Женщина стояла, широко расставив ноги, и согнувшись вперед, медленно заталкивала в своё влагалище сначала косметичку, которая вначале не лезла, но потом всё-таки пропихнулась, затем очки и всё остальное. Влагалище было мокрым, оно побаливало.


Когда влагалище оказалось до отказа забитым, Марине велели пройтись по комнате. Мужчины помирали от смеха, глядя, как женщина ковыляет, нелепо отставив попу, на широко раздвинутых ногах... Вдоволь нахохотавшись, Марине велели одеваться, привести себя в порядок. Они объявили, что сейчас поведут её в ночной бар при гостинице.


Ещё час назад Марина бы обрадовалась, но сейчас ей уже было не до этого. После всего того, что с ней сделали, женщина как будто погрузилась в некий транс, в созерцание сновидений наяву. Марина умыла лицо с размазавшейся косметикой, сделала заново макияж. Потом натянула прямо на голое тело своё нарядное вечернее платье. Вынуть из себя ей ничего не разрешили.


Повсюду в коридорах гостиницы навстречу попадались зеркала, и Марина видела в них себя - красивую молодую женщину, изящно и со вкусом одетую, в модных туфлях на высоком каблуке, в сопровождении двух богато разряженных кавказцев. При этом Марина шла, закусив губу, чтобы не морщиться. В попе кололо, там царапалась смятая сигаретная пачка, тугим комком распирали задний проход крупные бусы. Содержимое сумочки, набитое во влагалище, не позволяло до конца сдвинуть ноги. Кроме того, женщина боялась, что оттуда что-нибудь выпадет прямо на ходу...


В огромном и полутёмном ночном баре мужчины заказали столик у самой сцены, на ярко освещенном месте. Их столик находился на самом виду и был единственной яркой точкой кроме сцены.


Бар был полон. Играла музыка. Был как раз перерыв между выступлениями варьете. На столике уже стояла заказанная ранее бутылка шампанского, какие-то закуски.


Марина села на подставленный ей стул, и тут же сильно подскочила. Она на мгновение забыла, что с ней сделали. Сидеть нормально она не могла. Пришлось передвинуться и усесться на краешке стула. Но в этот момент Гиви сказал:


- Встань и подними платье. Поняла? Ноги покажи.


Марина с ужасом смотрела на него. Ведь кругом столько людей! Неужели им, Гиви и его приятелю, мало её позора? Неужели нужно выставить ее на людях? Но Гиви был непреклонен. И Марина встала, подняла подол платья выше колен. Гиви это не устроило:
- Нет, выше поднимай. Чтобы все ноги видно было.


С соседних столиков десятки людей с изумлением, смехом, отвращением смотрели, как молодая женщина с вымученной улыбкой стоит перед двумя развалившимися за столом кавказцами и поднимает по их команде своё платье всё выше и выше. Марине пришлось в конце концов поднять его почти до самого живота.


Только тогда Гиви разрешил ей сесть. При этом сесть Марине приказали за столик вполоборота, так, чтобы всему залу было видно как, в каком виде она сидит. Марина сгорала от стыда, от позора. Её руки дрожали, а когда ей подали бокал с шампанским, часть его расплескалось на скатерть.


Давясь, женщина пила ледяной шипучий напиток мелкими глотками, не смея поднять глаз на сидящих перед ней мужчин. Она представляла себе, что сейчас думают и говорят о ней десятки людей в зале. Понимала, что, вероятно, Гиви доставляет удовольствие вот так публично унижать её, добиваясь её повиновения. Ему льстило, что все видят, как беспрекословно слушается его красивая молодая дама, как бесстыдно она задирает своё платье у всех на глазах. Не всякая проститутка согласиться на такое, а вот она делает это. Почему? Марина ловила, вернее чувствовала на себе взгляды из зала: в основном похотливые, часто презрительные, иногда недоумевающие и жалостливые.


Принесли большую коробку шоколадных конфет, она только взглянула на них, когда Гиви предложил угощаться. Ей не хотелось есть, ей не хотелось пить, ей даже теперь уже не хотелось, сломя голову убежать отсюда, чего же ей хотелось? Гиви отошёл от столика на несколько минут, а она осталась сидеть с его приятелем. В зале многие начали танцевать, потом заиграла музыка. Многие мужчины приглашали дам с соседних столиков. Но к ней никто не подходил. Вокруг их столика будто сгустилась определенная аура, которая показывала всем, что сюда просто так подходить не стоит, что здесь что-то происходит...


Вернулся Гиви. Он весело взглянул на неподвижно застывшую в своей позорной позе Марину и сказал:


- Вот что. Ты тут одному парню приглянулась. Мы-то сегодня всё равно от тебя уже ничего не хотим. Нам вредно так долго возбуждаться, доктора не рекомендуют. А ты, пожалуй, пойди, познакомься с человеком.


Вот оно. То, о чём боятся подумать все женщины, и всё-таки каждая хоть раз в жизни думает. То, о чём смутно, страшась сказать себе самой, думала изредка Марина. То, что сегодня должно было прийти ей самой в голову, но почему-то именно сегодня и не пришло...


Женщина подняла свои глаза на Гиви. Он в упор смотрел на неё нагло и требовательно. И, что самое главное, без намёка на сомнение в том, что она его послушается. Вот именно это и добило Марину. Эта его полная уверенность в том, что она законченная шлюха... Голос Гиви был спокойным и вальяжным: "Ты сейчас подойди к нему. Вот он, за тем столиком у стены, в синем костюме. Поняла? Да смотри, постарайся ему понравиться, он нам неплохо за тебя заплатил. Недаром же я тебя выставил, как на выставке". Гиви, довольный, засмеялся. Приятель его подхватил. Чтобы не слышать хоть сейчас их радостного хрюканья, Марина встала, и сделала несколько шагов. Весь зал смотрел на неё. Всем было ясно, что представление продолжается. Марина медленно шла по залу, опустив голову, под взглядами людей.


"Меня купили, и даже неплохо заплатили моему хозяину-сутенёру. Я шлюха, я шлюха", - повторяла она тупо про себя. "Тебя купили, и ты идёшь к клиенту, несчастная шлюха. Иди и улыбайся. И старайся понравиться, работать хорошо, а то твой хозяин тебе задаст. Иди, иди", - повторяла женщина.
   

[CROWNVIC]

Летний Петербург. Солнечное утро. Старинные тихие улицы Васильевского острова. Одинокая молодая женщина, нетвердо ступая на своих высоких каблуках, идет по узкому тротуару.

Марина возвращалась домой, когда ее первый в жизни клиент согласился, наконец, отпустить ее. Всю ночь женщина обслуживала его. Марина даже не узнала его имени. Этот высокий грузный мужчина купил ее накануне вечером у Гиви в ночном баре. Гиви продал ее как вещь, разрешив пользоваться ею по своему усмотрению первому встречному. А она, Марина, аспирантка и бывшая приличная женщина, безропотно пошла на это. Или она только казалась себе и окружающим приличной женщиной?

Марина брела по улице, невольно прокручивая в своей памяти эпизоды прошедшей ночи. Мужчина увел ее к себе в номер - роскошные апартаменты, где без всяких церемоний приказал ей немедленно раздеваться. Это было совсем не трудно. Ведь на женщине ничего не было надето, кроме платья. Его она и стянула послушно через голову, стоя прямо перед сидящим в кресле мужчиной. Она бы так и не пошевелилась, стоя так, в некоем оцепенении от всего происходящего с ней.

Но стоять так долго ей не пришлось. Мужчина приказал ей пойти к нему и, самой расстегнув штаны, отсосать. Марина увидела перед собой короткий и толстый, красный от напряжения член мужика. Этот грозный член нацелился ей прямо в лицо, в открытые губы, подставленные для ласки и поругания.

Марина лизнула один раз, потом другой… Округлая гладкая головка члена медленно вползла к ней в ротик, и женщина, вытянув губки трубочкой, как будто всасывала его в себя. когда член ритмично заходил у нее во рту, женщина, несмотря на усталость, начала возбуждаться.

Мужику нравилось смотреть, с каким возрастающим волнением Марина сосет его член. Она сидела на корточках между его раздвинутых ног. Иногда клиент брал ее за уши, и задавал новый темп - быстрее или медленнее.

Сама Марина начала ерзать на полу, внутри нее все горело адским пламенем возбуждения. Женщина не знала, проклинать ей себя за это безудержное вожделение, толкающее ее на все более унизительные для нее, тягостные поступки, или благословлять свою чувственность, приносящую ей, несмотря ни на что, так много животного наслаждения.

Мужчина не стал извергаться ей в рот, и, встав, поднял с пола Марину. Он поставил ее раком на диване, сам встал сзади и осмотрел женщину.

- Подними зад, чего разлеглась, - грубовато сказал он. Марина повиновалась. Тогда он лениво, будто пробуя товар, ковырнул пальцем сначала в ее беспомощно выставленном влагалище, потом полез большим пальцем в задний проход. Женщина застонала. В этом стоне была не только боль, но и рвущееся наружу сладострастие. Однако мужчина вовремя остановился.

- Что это такое? - удивленно спросил он, почувствовав пальцем какие-то чужеродные предметы внутри влагалища и в заднем проходе.

Марина услышала вопрос, и кровь бросилась ей в голову. Она не знала, как ответить, что сказать. Но отвечать было нужно.

- Это Гиви, - выдавила, наконец, из себя Марина, задыхаясь. - Мой хозяин. Он так забавлялся, и так повел меня в бар. Я весь вечер так хожу, - в голосе Марины слышалось страдание. Она всхлипнула с последними словами.

- Ничего, - засмеялся мужчина, - зато весело. Вынимай все из себя. Давай, я подожду. Ну и шутник твой хозяин.

Марина стала медленно, боясь потревожить свои истерзанные гениталии, вынимать из себя поочередно косметичку, очки, монетки, носовой платок. Всё было совершенно промокшее, вылезало с трудом. Мужчина хохотал и приговаривал:

- Вот здорово. Отлично придумано. Зато тебе теперь можно без сумочки ходить. Очень удобно. Всё своё носишь в себе.

Когда пришел черед анального отверстия, Марина не смогла удержать слез. Она была вынуждена присесть на корточки, и, морщась, вскрикивая, вытаскивать двумя пальцами из своего заднего прохода забитые туда собственные бусы, потом смятую пустую пачку сигарет.

Когда это было сделано, мужчина, не дав ей передохнуть, опять поставил женщину раком. При этом он выбрал в качестве своей первой цели ее задний проход. Только он решил облегчить себе задачу:

- Эй, ты! Растяни задницу, подставься. А то неудобно тебя сношать. Создавай комфорт.

И Марина, уткнувшись лицом в валик дивана, обеими руками развела в стороны свои высоко задранные ягодицы. Двумя руками она буквально раздирала свою попу, стараясь открыться для мужчины как можно шире. Наконец, толстая головка члена вошла в задний проход. Член стал быстро продвигаться вперед. Марина охнула, обмерла. Член дошел до самой дальней точки ее прямой кишки, и начал фрикции. Как могучий поршень, горячий гигантский насос, он "вкачивал" дергающуюся Марину, раздирая каждым своим движением ее внутренности.

Но кроме боли быстро появилось уже знакомое чувство нарастающего наслаждения. Марина за последние дни вообще сделала для себя открытие, что боль и наслаждение часто следуют рука об руку, и смешение этих чувств вызывает у нее, как ни странно, наиболее сильные эмоции. Член, хотя и короткий, сильно бил внутрь растянутого заднего прохода. Марина вскрикивала, но оргазм неудержимо приближался.

В конце концов, женщина завыла от подкатившей волны вожделения, и из ее влагалища брызнул сок. Мужчина еще несколько минут активно, сам заводясь все больше, сношал ее, а потом быстро выдернул свой орган и скомандовал:

- Бери в рот!

Марине пришлось тут же, торопясь, развернуться и принять в ротик уже вырывающуюся из канала сперму мужчины.
Когда, немного отдохнув и выпив рюмочку, мужчина вновь принялся сношать Марину, всё в общих чертах повторилось. Женщине пришлось изрядно повертеться.

Мужчина был настолько требователен и подвижен в своих желаниях, что у бедной затраханной Марины не было ни минуты передышки, ни секунды покоя и возможности самой погрузиться в наслаждение. Он начинал трахать ее во влагалище и почти тут же требовал, чтобы женщина изменила позу, встала раком, растянув себе руками попу, потом, уже уставшая, она быстро должна была переворачиваться и брать в ротик.

Так продолжалось все время. Взмокшая Марина прыгала, вертелась, подставляя все части своего тела попеременно. Сама она уже не успевала кончать. Только бы обслужить мужчину с его непомерными требованиями.

Только утром он отпустил ее. Марина, совершенно ошалевшая, поехала домой. Когда она вошла в квартиру, повсюду царила тишина. Женщина тихонько прошла в ванную и стала подмываться. Ей хотелось смыть с себя всю грязь, в которую ее окунули. Всю дорогу обратно она мучилась тем, что между ногами все было липким, в истерзанной вагине скопилось так много спермы и ее собственных выделений... Женщина еле шла, так как все было растянуто, затрахано, измучено во влагалище и в заднем проходе...

Упав на кровать, Марина мгновенно заснула. Когда она проснулась через несколько часов, день клонился к вечеру. Он был жарким, и поэтому горячая влажность напитала воздух. Ни одно дуновение ветерка не шевелило занавески на открытых окнах. Открыв глаза, и осознав себя, Марина сразу вспомнила всё, что с ней произошло, поняла, на какой путь она вступила.

Кроме боли, горечи, отчаяния, душу женщины наполняло какое-то чувство гордости за себя. За то, что она прошла через всё, на всё оказалась способной. Она теперь как какая-нибудь героиня французского романа - падшая женщина, литературный персонаж. Знала ли она, что когда-нибудь будет вести такую жизнь? Многие ли женщины могут сказать про себя, что они испытали то, что довелось испытать ей?

От этих мыслей ее отвлек приход Нади. Она, постучав, вошла в комнату. Присев на постель Марины, она выслушала всю пространную исповедь подруги. Кому еще Марина могла рассказать без утайки всё, что с ней произошло?
Выслушав всё до конца, Надя сказала:

[CROWNVIC]

Приходи сегодня вечером ко мне. Через часик, примерно. Все равно тебе надо отвлечься. Ты должна оценить свое отношение ко всему. Приходи, мы будем тебя ждать.

- Кто - мы? - спросила, не понимая, Марина.

- Витя и я. Мы же твои друзья, - просто ответила Надя. И Марина смирилась с этой мыслью. Через час она пришла в комнату к Наде. И придя, сразу удивилась. Витя и Надя лежали в постели. Собственно, в этом не было ничего удивительного.

Марина ведь знала, что они давние любовники, и совсем недавно была не только свидетельницей, но и активной участницей их любовных игр. Все же именно сейчас Марина не ожидала от них столь откровенного поведения. Однако, кроме них в комнате была еще одна девушка.

Она была совсем молодая. На вид ей было лет двадцать, хотя если присмотреться, то было заметно, что она примерно ровесница Марины. Высокая блондинка, с хорошей стройной фигурой, пронзительными глазами и чуточку жестковатым выражением лица.

Ее звали Лана. "Какое странное имя", - подумала про себя Марина. Все выпили, причем Надя и Витя лежали в постели, а Марина и Лана сидели рядышком на диване. Разговор был вялым, тек неторопливо, постоянно прерываясь.

После третьей рюмки Витя вдруг, ни слова не говоря, забрался на Надю и стал ее трахать. Делали они это совершенно спокойно, на глазах у двух женщин. Видно было, что для них это не впервой. Надя завертелась под Витей, заверещала блаженно, стала кончать. Марина сидела совсем рядом с трясущейся кроватью и наблюдала всё происходящее, не находя в себе сил оторвать взгляд. Что-то притягивало ее, заставляло смотреть. Она поймала себя на мысли, что в ней вновь просыпается демон желания.

Вдруг Марина почувствовала, как рука Ланы оказалась на ее груди и стала расстегивать блузку. Марина посмотрела в сторону Ланы и столкнулась взглядом с ней. Глаза Ланы - серые, чуть навыкате, смотрели на нее пристально, будто гипнотизировали. И это на самом деле было нечто вроде гипноза. Потому что в это мгновение Марина подумала: "А почему бы и нет? Я никогда еще не была с женщиной вот так. Только с Надей, да и то я только лизала ее, и всё. А сейчас мне так хочется. Про Витю я уже знаю, что обратно у Нади мне его не отбить. А Лана… красивая девушка".

Пока все эти мысли сумбурно скакали в голове Марины, проворные руки Ланы уже успели раздеть ее. Лана и сама скинула с себя одежду. Марина уже совсем прикрыла глаза, готовясь к поцелую - первому поцелую с женщиной, как раздался голос Нади:

- Ланочка, пусть она полижет у тебя попку. У Марины это отлично получается. Подставься ей. Я знаю. Хи-хи, - Надя прыснула со смеха и продолжала свои занятия с пыхтящим Витей, который не обращал на происходящее никакого внимания.

Лана послушалась совета. Она откинулась на спину и раздвинула колени. Марина помедлила всего секунду. Сейчас ей было уже все равно. Возбуждение достигло предела. Застонав, женщина упала грудью между ног Ланы и принялась сразу яростно лизать высунутым до отказа языком чуть влажную вагину. Лана замурлыкала радостно, раздвинула ножки еще шире.

Марина видела перед своими глазами маленький, но очень крепкий и ярко-красный клитор. Он, как маленький член, торчком стоял в вагине и ждал ласки. Аккуратно засосав его, Марина стала ласково проводить по нему язычком, старательно перекатывая его. От влагалища Ланы исходил острый специфический, столь в общем-то знакомый, а теперь ставший столь волнующим для Марины запах.

Лана пахла женщиной, и не просто женщиной, а истекающей сучкой, и Марине было приятно это, приятно приносить удовлетворение вот такой красивой сучке. Внезапно Лана напряглась, изогнулась, даже сделала что-то вроде мостика. Из нее обильно потекла жидкость. Марина стала глотать эту слизь, текущую по ляжкам Ланы, и поняла, что девушка кончила прямо ей в рот. Марина преисполнилась гордости за то, что ее язык достиг такой степени совершенства за такую практику, и теперь может столь быстро приносить наслаждение. Она совсем было собиралась кончить и сама, но тут опять послышался голос Нади:

- Мариночка, теперь иди ко мне. Я соскучилась по твоему сладкому язычку. Моя писенька хочет тебя.

Как во сне, едва оторвавшись от еще лежащей в блаженной прострации Ланы, Марина перебралась в постель к Вите и Наде. Она забралась с головой под одеяло. В нос сразу ударил запах двух разгоряченных потных тел. Мужской запах сливался с женским, и Марину одинаково волновали оба.

Скользнув губами по животу Нади и слизнув попутно несколько капелек пота с него, женщина стала вылизывать влагалище подруги. Она было полно. В нем скопилась сперма Вити, только что выброшенная им туда, и все выделения самой Нади. Все это чавкало, булькало прямо перед носом Марины. Всё это она забирала в себя.

Женщина чувствовала себя огромной сливной бочкой для сброса нечистот. Хотя почему нечистот? Ведь всё это было великолепными и вкусными для Марины человеческими выделениями. Она почему-то так долго была лишена их, и вот теперь всё это обильно льется ей в ротик, жадно подставленный для этого.

Вскоре Надя встала с постели и сказала:
- А теперь пойдем в туалет, Мариночка. Ты знаешь, зачем. И ведь ты ждешь этого, правда?
Марина не знала, что ответить. Но она поднялась. Надя продолжала, повернувшись к Лане, которая сидела на диване и подкрашивалась:

- Пойдем с нами, Ланочка. Я нашла Марину, она любит делать то, что мы любим, чтобы нам делали. Пойдем. Марина обслужит и тебя тоже.

В туалете дверь оставили открытой. Марина сначала дождалась, когда пописает Надя и покорно, как и в прошлый раз, вылизала все остатки мочи из ее промежности, а потом на унитаз села Лана. До этого она стояла у лижущей Марины за спиной и наблюдала. Лана помочилась, пристально глядя в глаза стоящей перед ней на коленях Марине, а потом вдруг усмехнулась:

- Тебе это нравится, да? - спросила она спокойным голосом. Но в этом голосе появилось что-то от ее глаз - нечто металлическое. - Если тебе нравится одно, понравится и другое.

И Лана тут же сделала это "другое". В туалете сильно запахло. Марина ужаснулась. Этого она совсем не ожидала. Хотя чего она вообще ожидала за последние несколько дней?

Конечно, можно было догадаться. Как поняла Марина из предыдущих разговоров, Лана познакомилась с Надей там, в тюрьме, где они обе сидели. Там они обе и научились, и полюбили все эти затейливые игры между женщинами. Игры, в которые играют заключенные женщины в колониях… Только здесь, на воле, им было трудно найти женщину, желающую, или хотя бы согласную выполнять все их подобные прихоти. И вот появилась Марина. Можно сказать, что Надя ее "вычислила".

Испражнившись в унитаз, Лана встала и повернулась задом к Марине, наклонившись вперед и раскорячившись:
- Давай, лижи. Вычисти все как следует.

Это был первый и последний раз, когда Марина посмела возмутиться. Она отчаянно замотала головой, и чуть не плача забормотала:
- Нет, девочки, я этого не могу. Я не могу, мне… мне противно. Я не смогу. Ланочка, не заставляй меня этого делать.

Но сценарий, вероятно, был отработан еще в колонии, и давно. Сзади Марины появилась Надя, и женщина почувствовала, как ее руки оказались связанными за спиной. Надя скрутила их толстой веревкой, которая почему-то подвернулась в удобную минуту. Марина осталась стоять на коленях со связанными руками. Длинным концом этой толстой веревки Надя больно хлестнула Марину по голым ягодицам:

- Не отказывайся, дура! Ты сама не знаешь, чего хочешь. Тебе понравится, я знаю.
Потом хлестнула больно еще несколько раз.

- Исполосую тебе задницу сейчас, будешь знать, как упираться, когда тебя девочки вежливо просят.

В голосе Нади, в ее словах зазвучали непривычные нотки жаргона и типичного лагерного истеризма. Марина сжалась, стоя на коленях под ударами веревки. Лана тем временем еще сильнее отклячила свой зад и почти уперла его в лицо Марины. Женщина вытерпела еще несколько ударов веревкой по бедрам. А затем простонала сквозь зубы:
- Да… да, я согласна.

Она уткнулась лицом в задницу Ланы и стала слизывать всё, что там оставалось.
Лана лягнула ее ногой:
- Нежнее лижи, всему учить надо.

Марина стала лизать осторожнее, медленнее. "Ты теперь сточная канава, городская помойка", - говорила она при этом себе. - "Твой рот - унитаз. Твоим языком пользуются как туалетной бумагой. С той лишь разницей, что туалетной бумагой просто подтираются, а ты при этом должна не просто облизывать, вычищать, а и ласкать, делать приятно. Привыкай к своему положению. Видимо, ты сама всего этого хотела, если так легко пошла на всё".

Лана встала поудобнее, оперлась руками о стену. Она постанывала от удовольствия, и только иногда приговаривала:
- Чище лижи, чище, старайся.

И Марина старалась. Потом Лану сменила Надя, а затем к женщинам, к их развлечению Мариной присоединился и Виктор. Марина обслужила всех, она очень старалась, и, в конце концов, сама стала получать удовольствие.

С этого дня жизнь Марины потекла по совершенно новому руслу. Уже на следующий день к ней приехал Гиви, он остался у нее на весь вечер, а потом увез, уже сильно измученную, в гостиницу и продал там еще одному клиенту. Одно было довольно хорошо.

Гиви иногда давал Марине деньги. Это было не очень много, но все же гораздо больше, чем ее аспирантская стипендия. При этом, правда, от Марины требовалось беспрекословное повиновение, готовность в любую минуту выполнить любую прихоть хозяина. Но хозяином был не один Гиви. Витя, Надя и Лана считали себя вправе тоже как угодно использовать Марину.

Женщина уже не задавала себе вопроса, нравится, или, наоборот, ужасает ее эта новая жизнь. Она была как во сне, механически погружаясь в пучину сладострастия. Иногда она вспоминала о том, что у нее была другая жизнь, другие интересы, кроме того, как получше постараться удовлетворить каждого, кто хочет поиметь ее любым способом и как-либо еще надругаться над ней.

Изредка Марина вырывалась на несколько часов из водоворота жизни, шла гулять по городу. Какая бы ни была погода, всегда маршрут был одним и тем же. Величественная гладь Невы, широкая Дворцовая площадь, шумный Невский проспект - все это помогала Марине ощущать себя человеком.

Ангел с колонны смотрел на город, как и все годы прежде, он благословлял Марину, всю ее жизнь, он со спокойствием взирал на кооперативные базары, орущих во всю глотку азербайджанцев на всех торговых углах, на ночные бары, на секс, на груды мусора, разносимые ветром по улицам.

Однажды во время такой прогулки Марина случайно встретила своего коллегу по аспирантуре - Олега. Они были мало знакомы. Это вполне понятно - Марина вообще очень редко появлялась в своем институте, а теперь и почти совсем забросила занятия. Она не думала о последствиях, вся погруженная новые ощущения. Олег остановил Марину на улице.

[CROWNVIC]

Он был очень красивый молодой человек лет двадцати пяти - высокий, с вьющимися светлыми волосами. От всего его облика веяло теплом, надежностью, порядочностью. Они с Мариной прошлись по набережной. Ветер раздувал длинные волосы Марины, и она несколько раз ловила на себе восхищенные взгляды молодого мужчины.

Постепенно Марина разговорилась, повеселела. Подкупающая искренность и доброжелательность Олега не могли не тронуть ее, не понравиться ей. Уже хотя бы по контрасту. Несколько раз после этого они встречались на улице, но она никогда не приглашала его домой. Немыслимо было даже подумать о том, что Олег столкнется нос к носу со всей той "чернухой", что окружает Марину.

Один Витя с его порочно-испитым лицом и толстушка Надя чего стоят. Однажды Олег сказал Марине, что у него есть два билета в театр, и она, договорившись предварительно с Гиви, и, отпросившись на вечер, пошла с Олегом.

В театре Марина озиралась так, будто попала сюда в первый раз. Она уже успела забыть, вернее, выключила из своего сознания тот факт, что в городе есть что-то кроме ночных баров, гостиниц, темных коммуналок и грубых требовательных людей - мужчин и женщин, которые берут, не спрашивая, и заодно, также не спрашивая, дают горячую, жгучую физическую радость…

После театра Олег затащил Марину в парадную и набросился с поцелуями. Марине было приятно, что ее вот так целуют - преданно, с любовью, так, как целовали ее всегда.

Она нежно прижалась к Олегу, он шептал ей разные ласковые слова. Вслушавшись в них, Марина поняла, что эти слова вполне можно принять за объяснение в любви. Это было так странно, неожиданно, и так великолепно! Марина дрожала от счастья. Наконец-то, наконец…

Сильные руки белокурого красавца так ласково и крепко сжимали ее тело, что женщина чувствовала - еще секунда, и эти прекрасные любящие руки оторвут ее от пола и унесут в неведомую сверкающую даль. И это случилось. Олег поднял ее, прижал к своей широкой груди. Марина взглянула в его лучистые глаза и замерла, не веря своему счастью. Он понес ее из парадной на улицу.

Белые ночи уже закончились, кругом было темно, и сквозь этот мрак, в свете желтых ночных фонарей, они двигались вдоль тротуара, как корабли. Плавно двигаясь, Олег нес на руках свою любимую, а она, с кружащейся от восторга головой, закрыла глаза. Марина, прижавшаяся всем телом к Олегу, чувствовала каждую частицу его тела и души: она читала его мысли и чувства. И эти чувства говорили ей, что Олег всем сердцем любит ее, что именно ее он ждал всю свою жизнь, что именно она для него - принцесса, королева его жизни, его единственная, любимая.

Она понимала, что она для него - всё, что в ней сконцентрировались для него счастье, очарование, любовь, радость всей жизни. Олег вынес ее на Дворцовую площадь. Желтый яркий свет ночных фонарей заливал всё пространство вокруг. Марина вздрогнула.

Так много личного, так много воспоминаний будило у нее это место… Здесь, у самого подножия колонны Олег поставил ее на землю. Как далеко он пронес ее, какой он сильный. Наклонясь к ее уху, Олег спросил, согласится ли она, Марина, быть с ним всегда. Как наивны они, эти провинциальные романтики, съехавшиеся в Петербург из всех медвежьих углов Отечества.

Марина погасила в себе вспыхнувшее вдруг желание рассказать Олегу всё про свою жизнь, чтобы немного поубавить у него оптимизма. Ах вы, интеллигентные и неинтеллигентные идеалисты "с Волхова, с матушки Волги, с Оки", не доверяйте ничему в этом городе-фантоме, в городе Ангела над неподвижной широкой рекой…

И все же страстное желание отныне всегда принадлежать этому чистому молодому человеку с его книгами, библиотеками, с его сестрой-учительницей в Орле, с его мамой - директором музыкального архива, охватило Марину.

Это был человек ее круга, ее прежних интересов. Если сейчас не связать с ним свою жизнь, больше такой возможности никогда не представится. Олег проводил Марину до ее дома. В подъезде он долго, в бессильном томлении целовал ее лицо и шею. Он просил пустить его в дом, но Марина не могла.

Во-первых, в квартире наверняка сидели пьяные Витя с Надей, а во-вторых, ей хотелось, чтобы всё у них с Олегом прошло чинно и благородно, как и бывает во всех приличных романах. Она мягко отстранила его и тихо сказала:
- В следующий раз.

Но вот тут она ошиблась. Следующего раза не наступило. А, вернее, наступил, но он был совсем не такой, какой планировали Марина с Олегом.

На следующий день поздно вечером Олег посидел в кафе со своим приятелем, где изливался ему в чувстве к аспирантке из своего института, а потом, выйдя из кафе и простившись с другом, пошел к Марине домой.

По дороге он успел у метро "Василеостровская" купить букет цветов, который намеревался преподнести предмету своего поклонения. В квартире дверь ему открыла Надя, почти совершенно голая, в едва накинутом на плечи халатике. Увидев на пороге Олега с букетом цветов и услышав его вопрос, можно ли увидеть Марину, она громко захихикала и широко распахнула дверь, приглашая гостя войти.

Войдя в комнату, Олег сразу остолбенел. На полу, у своей кровати, лежала Марина. Она была обнажена, на ее лице сидела голая Лана. Марина старательно лизала у нее влагалище. Лана при этом извивалась и издавала кошачьи мурлыкающие звуки. Ноги Марины были высоко подняты вверх, и присевший на корточки Витя активно шуровал в раскрытой вагине горлышком пустой водочной бутылки. Марина при этом не могла сдержать стонов наслаждения.

Она дергалась в руках двух людей, полностью владевших ее телом. Скрип двери заставил Марину слегка скосить глаза. Она увидела Олега, застывшего на пороге. Немой ужас при этом был в его глазах. Точно такой же ужас она увидела во всем выражении лица Олега. За одну секунду для молодого человека перевернулся весь мир, в реальность которого он до того безоговорочно верил.

Олег увидел свою любовь в такой позе, которая не оставляла сомнений. Что еще хуже - это то, что даже будучи смущенной и раздавленной приходом Олега, Марина все равно продолжала реагировать на грубые ласки, которым ее продолжали подвергать.

Из Ланы текло, Марина продолжала слизывать и глотать слизь, она подавала свои бедра навстречу толкаемой в нее Витей бутылке. Вся эта мизансцена потрясла Олега до глубины души. Наконец, Витя повернул голову к Олегу и сказал:
- Чего стоишь? Заходи, гостем будешь. Садись вот на стул.

Олег, как пришибленный, сел. К нему немедленно подсела Надя и попыталась прижаться всем телом. Она обняла его рукой за шею и горячо зашептала:

- Не смущайся, сейчас играть по-новому начнем. Раздевайся.

Он не ответил, он продолжал сидеть до тех пор, пока Витя не поставил Марину раком на полу и не стал "вкачивать" ее сзади. Теперь, в последние недели, для Марины это было довольно редкое удовольствие. В основном использовался ее рот. Поэтому долгожданная ласка во влагалище, даже в присутствии Олега, не могла оставить ее равнодушной.

Олег как зачарованный смотрел на Марину, когда она задергалась, насаженная на член, стала сладострастно хрипеть, подмахивать задом. Изо рта у нее потекла струйка слюны. Слюна вытекала из искривленного мукой и страстью рта и капала с подбородка.

В эту минуту Олег не выдержал, особенно когда Надя стала проявлять активность при попытках раздеть его самого. Он шарахнулся от этой неопрятной женщины, вскочил, последний раз посмотрел на сношаемую Марину и выбежал из квартиры. Олег сбежал. Это было позорное бегство.

Подсознательно Марина хотела его задержать, но потом подумала: "А для чего? Чтобы он все-таки разделся в конце концов и тоже принял участие в общей оргии?" Иногда, лежа одна в постели, Марина пыталась проанализировать, почему она так себя ведет, почему оказалась так податлива? Почему она соглашается на все, что с ней делают? Ведь есть у нее возможность отказаться? Она ничего не могла понять. Помог ей случай. Конечно, она бы много дала, чтобы этого случая не было…

В очередную ночь Гиви продал ее двум парням. Парни были довольно молодые, и Марина надеялась, что на этот раз ее будут просто сношать, а к этому она уже привыкла и даже получала острое удовольствие. Она научилась забывать обо всем на свете и, вертясь, насаженная на член или сразу на два, кончать в свое удовольствие.

Но эти два парня оказались психологами-любителями. Они хотели поразвлечься на славу и за свои деньги, заплаченные Гиви, получить максимум удовольствия. Потрахав для начала Марину и заставив ее повизжать под ними, они вдруг оставили ее в покое. Ей велели лечь на кровать. Засунув в ее истекающее влагалище какую-то палку, они потребовали ответов на свои вопросы. Вопрос был один, классический, из русской литературы XIX века: "Как ты дошла до жизни такой? Как стала шлюхой?"

Марина рассказала им в общих чертах свою историю с Гиви, но парней это не удовлетворило. Они засмеялись и сказали, что это не убедительно:

- Для того, чтобы сделать с тобой сразу такое, как сделал твой Гиви, ты должна была уже быть шлюхой.
Марина плакала и говорила, что ей нечего сказать. Но большая палка заходила в ее влагалище, заставляя одновременно напрягаться от боли и от накатывающего желания… Марина корчилась на этой палке, извиваясь, голая на смятой постели перед двумя гогочущими парнями.

К своему вечному стыду, она в таком положении еще начала оргазмировать. Из нее лилось, женщина замочила всю кровать под собой. Это еще больше укрепило парней в уверенности, что перед ними не случайная сучка…

- Говори, как ты стала шлюхой, когда?

И тут рыдающую Марину пронзили воспоминания. Она совсем забыла об этом, исключила из своего сознания, постаралась забыть навсегда. И вот только теперь…

Не в силах сопротивляться, постоянно прерывая свой рассказ рыданиями и воплями сладострастия, ворочаясь на палке, всаженной в самую глубину, Марина рассказала всё этим двум случайным парням.

Она ехала из Москвы, где училась, домой. На станции Нарве ее должен был встречать муж. Тогда он еще не был ее мужем. Они должны были пожениться через несколько дней. Одним словом, Марина ехала на свою свадьбу, в нежные и любящие объятия жениха и всех своих и его родственников.

Поезд должен был прийти в Нарву утром. А вечером Марина пошла в купе к проводнику за постельным бельем. Они разговорились, было поздно, в вагоне уже почти все спали. Марина рассказала, что едет на свою свадьбу, и тут проводник - молодой здоровенный мужик, набросился на нее. Она пыталась сопротивляться, но он ударил ее ладонью несколько раз по лицу, а потом - два раза коленкой прямо по клитору - между ног.

И здесь в купе, он повалил Марину на койку, и овладел ею. При этом он рвал на ней блузку, разорвал трусики, измял грудь, оставив на ней синяки. Марина стонала и билась под ним, одурев от неожиданного насилия. А потом, очень быстро, он выставил Марину из своего купе.

Едва за ней закрылась дверь, и она оказалась в пустом коридоре ночного вагона, Марина увидела, что прямо рядом с ней стоит здоровенный солдат. Он, видно, ехал домой по демобилизации. Черные лычки строительных войск были так же темны, как и его тяжелый взгляд. Он глядел на застегивающуюся и оправляющую юбку Марину и мрачно ухмылялся. Он стоял у двери купе проводника и, конечно, все слышал. Он слышал скрип койки, стоны Марины, шлепки по ее телу, довольное кряканье проводника.

Марина поняла всё это, и с минуту они стояли друг напротив друга - солдат и растерзанная, вспотевшая под проводником женщина. После этого солдат молча взял ее за подбородок, потянул к себе ее голову, и, перехватив потом за волосы на затылке, толкнул к дверям туалета.

Марина, ошалевшая от всего насилия, произведенного над ней, не сопротивлялась.

В туалете солдат поставил ее раком к унитазу. Длинные волосы Марины при этом падали прямо в грязный вагонный унитаз.

[CROWNVIC]

Она стояла, схватившись обеими руками за края этого унитаза, а сзади солдат ловким движением задрал ей юбку и вошел в нее. Марина стонала и дергалась на его члене, не в силах освободиться. Когда он удовлетворился, то отпустил ее. Марина пошла к себе в купе.

Долго она не могла заснуть. Утром проснулась раньше всех в вагоне, пробралась в туалет, где над ней вчера надругался солдат, промыла волосы, подмылась после вчерашнего. Потом зашла к себе в купе и сидела там у окна, сжавшись в комочек, боясь выглянуть, чтобы не встретиться с проводником. Но перед самой Нарвой не выдержала и пошла в тамбур покурить.

Там ее и настиг проводник. Он посмотрел на стоящую у окна Марину и сказал, усмехаясь:

- Ну что, красотка, пошли ко мне. До Нарвы еще сорок минут. Понравилось тебе вчера?
И тут Марина не выдержала. Она закричала проводнику, что он грязная скотина, и еще ответит за свои поступки. И когда поезд придет в Нарву, она, Марина расскажет все своему жениху, который будет ее встречать, а уж жених-то покажет…

Это было ее роковой ошибкой. Проводник нехорошо засмеялся:

- Так тебя жених, значит, встречать будет? Ну-ну. Вот сейчас затащу тебя к себе, раздену, а потом голую к жениху и выпущу на платформу. То-то он удивится. Потом доказывай ему, что ты не сама ко мне пришла.

И это окончательно сломало Марину. Она молча потушила сигарету и пошла за проводником.

В своем купе проводник закрыл дверь и сказал:

- Раздеваться некогда. Делай, что скажу.
Марина, получая от него указания, задрала свою юбку, опустила трусы и встала, раскорячившись, лицом к двери, ухватясь за ручку, чтобы не упасть.

Проводник встал сзади и, расстегнув штаны, грубыми толчками быстро вошел в нее. А после всего он сел на койку, осмотрел всё еще стоящую в рабочей позе плачущую девушку и сказал:

- Вот теперь и подумай, кто из нас грязная свинья. Посмотри на себя, и ты поймешь. Я человек, а ты тут стоишь раком и кончаешь подо мной. Эх, красивая ты сучка. Запомни, быть тебе, сучке, под всяким, кто тебя пожелает. Запомни мои слова.

После этого он распахнул дверь и, ударом ноги под голый зад, вышиб Марину прямо в таком виде в коридор.

Оказывается, поезд уже пришел в Нарву, и пассажиры столпились у выхода из вагона. Хорошо, что в толчее, в суматохе, никто не заметил, в каком виде была Марина. Стоянка здесь всегда очень короткая, и Марина еле успела схватить свои вещи и выскочить из вагона.

По платформе к ней бежал жених, размахивая букетом цветов, а Марина лихорадочно оправляла задравшуюся пропотевшую блузку, подтягивала трусики. Они сразу стали мокрыми, по ляжкам девушки текла слизь. Жених стал обнимать ее, а Марина через его плечо увидела ухмыляющееся лицо проводника в окне отходящего поезда…

Всю эту историю Марина и рассказала сейчас парням, которые были достаточно внимательны, и даже бросили шуровать палкой в ее бедном влагалище. Беда была в том, что к концу рассказа от воспоминаний Марина сама настолько возбудилась, что под смех мужчин стала налезать на торчащую из нее палку, будто сама занималась онанизмом.

Теперь Марину все реже и реже посещало желание куда-либо ходить. Она ждала прихода или звонка Гиви, который совсем перестал сам пользоваться Мариной и использовал ее только как средство… Он продавал ее почти каждый вечер. А когда Марина приходила утром домой, ее ждали Витя, Надя и Лана - ее домашние повелители, ее семья.

Особенно изобретательна была Лана. Это именно с ее "подачи" теперь вся компания вообще перестала пользоваться туалетной бумагой, используя исключительно рот несчастной Марины. Но она к этому уже привыкла. Хуже было то, что Лана получала удовольствие от того, что мучила ее. Очень часто, когда у нее было такое настроение, Лана связывала стоящую на коленях Марину и с толстой белой веревкой ходила вокруг, придумывая, как бы еще поиздеваться над поверженной к ее ногам красивой женщиной.

И вот однажды, осенним вечером к дому подкатил на своей машине Гиви. Он вошел в комнату к покорно ждущей его Марине и сказал, что теперь окончательно принял решение продать ее насовсем. Марина ужаснулась и спросила, что он имеет в виду.

Он объяснил. Гиви договорился, что отдаст Марину пригородным цыганам, которые построили несколько домов по трассе между Петербургом и Москвой. Вот в этих домах они, кроме всего прочего, держат взаперти молодых белых женщин. Ими они пользуются сами, всем табором, а главное - они продают, вернее, сдают их внаем водителям междугородних линий - дальнобойщикам. Эти женщины живут закрытые от всего мира, совершенно бесправные. И конечно, каждый волен делать с ними всё, что захочет. С такой женщиной позволено всё.

А что может прийти в голову черным мужчинам, опьяненным возможностью безнаказанно измываться над беззащитной белой женщиной - об этом Марина, как ей казалось, хорошо знала. События, однако, показали, что знала она далеко не всё…

У нее не было ни сил, ни возможности, а главное, желания возражать. Она встала и начала послушно одеваться. При этом она только спросила, какие ей вещи нужно взять с собой.

Но Гиви сказал, что брать не нужно ничего совсем, кроме, разве, косметики. Кроме того, ей не нужно одеваться. Он повезет ее совершенно голую. Зачем ей теперь вообще одежда? Какую-нибудь коротенькую юбчонку, призванную скорее открывать, чем скрывать, и не успокаивать взгляд, а напротив, возбуждать его, ей дадут на месте.

Марина пошла, держа Гиви за руку. На ней были только чулки и туфли, а в руках только сумочка. Было уже темно, довольно поздно, и поэтому Марина никого не встретила ни на лестнице, ни на улице, пока бежала на своих высоких каблучках за Гиви, совершенно голая, прижимая к груди сумочку с косметикой.

Женщина скорчилась на заднем сидении, машина помчалась вперед, было довольно холодно. Марина попросила закурить, и Гиви дал ей сигарету. Она жадно затягивалась. Впереди была неизвестность. Впереди был мрак, пустота.

Машина вырвалась на Дворцовую площадь. Марина глядела вперед, на арку Главного штаба, а потом решилась и подняла взгляд на колонну. На ту колонну, которая всегда встречала ее в новом северном Вавилоне, на ту колонну, с высоты которой незримый снизу Ангел благословляет свой город, и всё, что в нем происходит.

И в призрачном свете ночных фонарей, в колыхании позднего заката, Марина увидела то, что должна была увидеть давно, что, наверное, ей хотелось увидеть всегда…

На фоне ночного неба посреди площади грозно устремился вверх огромный черный фаллос.

Этот фаллос, черный и раздутый от вечного перманентного возбуждения, это грозное орудие города Ангела, торчал из середины площади и готов был в каждую минуту вонзиться в свою новую жертву. И, как ни странно это, Марина поняла, на кого нацелен этот гигантский член.

Он был направлен на нее. Женщина закрыла глаза, и ей показалось, что она всем своим широко развёрстым влагалищем - вместилищем всей похоти города, блаженно насаживается на это орудие. Оно входит в нее, разрывает, пульсирует, и это навсегда…

[CROWNVIC]

Автор мне неизвестен!!!!!!!

[Robypuzo]

Автор Клара Сагуль, название - "Город Ангела"