Страсти по ГУЛАГУ

[Князь 1984]

И. Виктор
СТРАСТИ ПО ГУЛАГУ
Вот все вы ругаете прошлые времена, клянете Сталина, Берию, с ужасом вспоминаете страшные тридцатые годы. А вот для меня лично эти времена остались в памяти самыми прекрасными. Я много повидал: и войны, и заграницы, и голод пережил, и счастье ко мне заглядывало, - всякое бывало. Но перед этим...
Я был тогда молод, строен, красив, только-только окончил высшую школу НКВД. Получил "кубаря" в петлицы и при распределении - должность начальника оперчасти в одном из северных лагерей ГУЛАГа. Оперативная часть - важнейшая из всех учреждений лагеря и ее начальник входит в верхушку администрации почти наравне с самим начальником лагеря.
Зона, куда я прибыл, оказалась чисто женской. В то время всюду были смешанные лагеря, и наш планировался таким же. Но первым приняли этап из осужденных женщин - все сплошь члены семей врагов народа, следующих два этапа - мужских, с дороги завернули и услали в другое место, потом лагерь принял еще эшелон с бабами и полностью укомплектовался. В верхах не стали ничего менять, закрепили за лагерем "женский" статус и время от времени присылали небольшие партии тех же ЧСеИРок.
Зона была "придурочная", тяжелых работ не велось - шили телогрейки да рукавицы для регионального управления ГУЛАГа, смертность небольшая, планы выполнялись и перевыполнялись Располагались мы в глухой тайге километрах в сорока от ближайшей деревни.
Я заступил в должность, когда формирование лагеря было, в основном, закончено. Сдал документы в административную часть, встал на довольствие и начал принимать дела от своего предшественника, уходившего с повышением. Сами понимаете, в лагере - "куча" голодных баб, а мужиков вокруг - только солдаты да офицеры охраны. Я и сам, с первого взгляда, понял, какая сладкая жизнь меня ожидает, но действительность превзошла все, что я мог себе представить.
В первый же вечер по приезде на место офицеры пригласили меня на "представление". Приглашение сопровождалось смехом, намеками, сальными шуточками, но толком никто ничего не говорил. Примерно в 6 вечера за мной зашел один из офицеров, сменившийся с дежурства, звали его Серегой, и мы пошли в... баню. Баня представляла собою довольно большой низкий барак, разгороженный перегородкой на раздевалку и помывочное отделение, с теплыми сенями перед входом. Вдоль стены, от входа до перегородки возвышался помост, на котором стояли стулья. Все свободные от службы офицеры уже находились там, располагаясь на стульях, как в ложе театра. Найдя себе места, мы уселись, и Серега посвятил меня в предстоящие события:
- Сегодня банный день. Сейчас придут мыться наиболее хорошенькие зечки. Начальник лагеря - большой любитель женщин и компанейский парень. Лично отбирает симпатичных баб, которые моются на глазах у зрителей. Все остальные - некрасивые и старые - уже помылись и загнаны в бараки. Жизнь в этой глухомани заставляет придумывать развлечения, иначе можно сойти с ума. Вообще сам разберешься.
Наконец пришли и заняли места начальник лагеря и комиссар, которых я до этого видел один раз, представляясь им по поводу прибытия. Отношения комсостава строились накоротке, начлага звали Володей, комиссара - Андрюхой.
Комиссар выхватил из кобуры наган и выстрелил в потолок, давая сигнал к началу представления. На помосте завели патефон, и тихо зазвучало танго. По выстрелу дверь в баню отворилась, и вошли зечки, человек пятнадцать. Под музыку женщины принялись раздеваться. Очевидно, они не первый раз выступали в роли актрис, потому что раздевались безо всякого смущения. Более того, сразу было заметно их волнение, глаза поблескивали, а ноздри трепетали от предвкушения.
О-о-о! Там было на что посмотреть! Молоденькие и зрелые, разного роста, национальности, цвета волос, они были одинаково красивы лицами и формами тел. Начлаг отличался тонким вкусом и разбирался в женской красоте. Потом я узнал, что этих избранных по приказу начальства обслуживали сидевшие вместе с ними парикмахерши, маникюрши и даже массажистки.
Под наши возбужденные взгляды и возгласы восхищения женщины сами стали возбуждаться. Они изгибались в призывных позах, целовались друг с другом, манили нас к себе. Одна - рослая, холеная и совсем голая подошла к помосту, подняла к нам лицо, широко расставила ноги и принялась руками гладить свое тело, обминая груди и играя завитками волос на лобке. К ней приблизилась маленькая, худенькая девушка с узкими бедрами и небольшими остренькими грудками, оканчивающимися крупными темными сосками, с оливковым цветом кожи - по виду узбечка или татарка. Она встала на колени перед подругой и начала лизать ее бедра, поднимаясь языком все выше, и, наконец, достигла влагалища.
С трудом оторвавшись от этой сцены, я окинул взглядом соседей. Нас было человек двенадцать, у всех галифе выпирали горбом. Серега расстегнул ширинку, выставил наружу напрягшийся член и медленно дрочил, не сводя глаз со зрелища. Почувствовав мой взгляд, он обернулся ко мне:
- Ну, как, нравится? Ты не смущайся, делай, что тебе хочется, не обращая внимания на других.
- Кто эти двое, ближние к помосту?
- Высокая - Лида, племянница наркома, а маленькая - Зухра, дочка какой-то шишки из Астраханского обкома партии. Можешь выбирать любую, но если кто к вам присоединится, возражать не принято, такие здесь правила.
На помосте меж тем в разных местах скрипели снимаемые сапоги, тихо шелестели, падая на пол штаны, гимнастерки и фуражки. В керосинках кто-то прикрутил фитили наполовину и баня погрузилась в интимный полумирок.
Зухра уже довела партнершу до кондиции. Лида, закрыв глаза, тихонько стонала, щипала и крутила соски своих грудей, по ее ляжкам текли ручейки слизи, убираемые быстрым язычком Зухры. Зухра, уложив Лиду на лавку спиной вниз, примостилась у нее в ногах и еще сильнее принялась сосать клитор и ласкать языком промежность. Первым не выдержал комиссар. Раздевшись догола, он спрыгнул с помоста и, зайдя сбоку от первой парочки, одной рукой начал дрочить Зухру, пальцами другой руки шире раздвигая мокрую половую щелку Лиды перед языком Зухры. Еще одна девушка подлезла под лавку и сунула себе в рот елду комиссара.
Следом за комиссаром сорвался Серега, за ним - остальные офицеры. На помосте, среди разбросанной одежды и опрокинутых стульев оставались лишь я и Володя. Мне все это было еще в новинку, а Володя наслаждался зрелищем, сдерживая свое нетерпение. С горящими глазами на бледном, мокром от пота лице, он сидел, одетый по полной форме, вперив взгляд в зал. Наконец, не выдержал, взмахом руки прозвал к себе двух девушек, не занятых другими. Подойдя к нему, они опустились на пол и враз стащили с него сапоги, затем расстегнули его портупею, галифе и гимнастерку. Володя встал. Быстрые женские руки освободили его от одежды, оголив сильное, худощавое жилистое тело и огромный, толстенный член, стоявший как телеграфный столб. Одна из девушек принялась сосать эту багровую дубину, а другая, сзади, раздвинула узкие ягодицы и вылизывала очко Володе.
Желание овладело мной настолько сильно, что, начав раздеваться, я не мог дрожащими руками расстегнуть пуговицы и второпях просто отрывал их. Обнажившись, я подошел к самому краю помоста и с высоты оглядел зал. Члены, яйца, зады, влагалища, искривленные страстью лица, оскал зубов смешались в сумрачном помещении. Решив далеко не ходить, я присоединился к комиссару, Зухре и Лиде. Лида все так же лежала спиной на лавке, однако теперь Зухра стояла над нею, уперев коленки в ее подмышки, и прижималась чисто выбритой промежностью к Лидиному лицу. Комиссар, зайдя с торца лавки, трахал Зухру в рот, глубоко вгонял член сквозь тугое кольцо узких девичьих губ. Третью девушку, которая под лавкой забавлялась елдой комиссара вначале, Серега на полу дрючил раком, временами сильно хлопая ладонями по ее пышным ягодицам.
Я влез на лавку и, задрав ноги Лиды высоко вверх, стал тереть членом у нее между ног, скользя головкой параллельно половым губам. Когда мой член упирался в клитор, она вздрагивала и еще яростнее работала языком во влагалище Зухры. Поиграв таким образом пару минут и не в силах долее сдерживаться, я согнул Лиду так, что ее ноги уперлись коленями в задницу Зухры, а затем погрузил член в мокрые, теплые глубины женского естества. Приладившись поудобнее, я начал равномерно двигать тазом, однако мешало то, что должен был удерживать ноги Лиды. Видно, она почувствовала мое неудобство, на мгновение освободила рот и что-то сказала Зухре. Та, отведя руки назад, уцепилась за Лидины ноги...
Теперь, глубоко прогнувшись в пояснице и находясь в шатком положении, Зухра обязательно потеряла бы опору, если бы не комиссар, крепко ухвативший ее за голову и продолжавший сношать в рот. Лида руками дотянулась до своей промежности, пальцами обжимала мой член, ходивший в разрезе ее половых губ и играла моей мошонкой, не переставая сосать клитор Зухре. Наша четверка добилась единого ритма, но не надолго. Комиссар зарычал, спуская в рот Зухры струю густой спермы. Зухра не смогла проглотить такое количество, и более половины вылилось из ее рта, тем более что в этот самый момент начала кончать и она сама. Третьим был я, и последней забилась в конвульсиях Лида. Усталые, мы повалились кто куда, отдыхать.
Я пролежал на полу минут десять, в сладкой истоме закрыв глаза и блаженно улыбаясь. Почувствовав чей-то язык, легко коснувшийся головки члена, я приподнял голову. Зухра - большая любительница миньета, приладилась у меня между ног. Под искусным воздействием ее языка и губ я снова начал возбуждаться, а квелый член опять принял боевую готовность. Я согнул ноги в коленях и широко расставил их в стороны, поддерживая колени руками. Зухра виртуозно сосала, глотая вздыбленную плоть почти до самого корня и руками перебирая мои яйца. Прервав миньет, чтобы сплюнуть попавшийся в рот волосок, она послюнявила палец и, снова начиная сосать, ввела палец мне в зад. Палец, скользкий от слюней, легко проник в очко.
Засунув его наполовину, Зухра потихоньку стала делать пальцем круговые движения, продолжая втягивать в рот член и гладить яйца. Такой комплекс я испытывал впервые и очень скоро почувствовал приближение второго оргазма. Не желая так быстро кончать, я сел и, притянув Зухру к себе, впился ей в грудь страстным поцелуем. Зухра застонала, и, сдвинув руками остренькие сиськи, засунула мне в рот сразу оба соска. Пока я лизал темные кружочки и покусывал зубами соски, очнулись соседи.
Серега с одной, а комиссар с другой стороны подошли к так и лежавшей на лавке Лиде, одновременно вставили свои концы ей в рот, а партнерша Сереги, позже я узнал ее имя - Ольга - занялась влагалищем Лиды. Лида то сосала у обоих мужиков, то дрочила руками. Комиссар вырвался, обежал лавку и впялил Ольге, стоявшей опять раком в ногах у Лиды. Ольга еще сильнее погружала язык в ее вагину, измазав все лицо слизью, текущей из половой щели. Я перестал целовать груди Зухры, поднял ее на ноги и, развернув к себе спиной, руками опер на лавку. Раздвинув очутившиеся передо мною маленькие ягодицы, я попытался вставить член в коричневую дырочку ануса, однако ничего не получилось.
Но Зухра быстро устранила такой недостаток. Сбегав в мыльное отделение, она принесла маленький кусочек мыла. Обильно смочив мой член слюной, она ловкими движениями намылила его и опять встала в позу. Я пальцем перенес немного мыльной пены с члена на ее анус и легко ввел скользкий конец в попку. Зухра, извиваясь от удовольствия, сама насаживалась очком на член так, что он полностью скрывался в ее прямой, горячей кишке. Одну руку она просунула себе между ног и дрочила клитор. Внезапно, когда я в очередной раз вогнал ей член в зад по самый корень, Зухра сильнее нагнулась вперед и вниз и, оставив клитор, ухватила рукой мошонку. Не имея возможности отвести член назад, плотно прижавшись лобком к ее тазу, я стал делать вращающие движения бедрами. От узкой дыры и сильного возбуждения я быстро кончил. Мои судороги передались Зухре, и она кончила вместе со мной. Отпустив мошонку, она повернулась и споро облизала мой вялый мокрый член. Улегшись на пол, мы наблюдали за соседями.
Серега, доведенный до экстаза Лидиным ртом и руками, спустил прямо на ее лицо. В это время комиссар, кончая, вытащил член из вагины Ольги, и мощный заряд спермы, перелетев через Ольгу, растекся у Лиды на груди. Лида принялась растирать тело и лицо кремовой жидкостью, а Ольга, захлебываясь, подлизывала ее обильные выделения.
Оргия близилась к завершению. Почти все, находившиеся в зале, угомонились, отдыхая, и лишь на помосте, как на сцене, Володя демонстрировал свое искусство. Поставив двух девиц перед собой, приказав им упереться руками в колени, но головами развернув в разные стороны, он попеременно сношал то одну в рот, то другую в зад. Та, что стояла к нему задом, умудрялась дрочить соседку. Казалось, Володя может продолжать половой акт бесконечно, так размеренно махал он своей дубиной, без промаха попадая во все открытые перед ним отверстия. Но все же и он вскоре прерывисто задышал, движения становились быстрее, беспорядочнее, судорога сотрясла его тело, и он окатил стоявших перед ним девушек струёй спермы, держа рукой член как брандспойт.
Когда последняя капля упала с обвисшего конца на пол, Володя устало опустился на стул. В зале грянули аплодисменты и крики "браво".
Через две минуты вся компания мылась, вернее мужики возлежали на лавках, а женщины обхаживали нас. За мною, как новичком, по приказу Володи ухаживали аж трое. "Наверно, так мылись только султаны какие-нибудь", - думалось мне, пока одна осторожно мыла мне голову, другая терла мочалкой грудь и живот, одновременно рукой намыливая мои половые органы, а третья, достав откуда-то маленькие ножницы, подстригала ногти на ногах.
Усталые, разомлевшие офицеры уже вытирались и одевались в предбаннике, лениво перекидываясь фразами и делясь впечатлениями, когда женщины занялись собой. Володя и комиссар оделись раньше всех.
- Товарищи офицеры! - командный голос начлага привлек наше внимание. Мы, кто как одетые, мгновенно замерли по стойке "смирно", устремив взгляды на командира.
- Завтра, по случаю профессионального праздника, "дня чекиста", приглашаю всех, свободных от несения служебных обязанностей, к себе. Форма одежды - парадная. Вас, товарищ Маликов, - обратился он ко мне, - прошу пройти со мной.
Я торопливо оделся и последовал за начальником лагеря и комиссаром. Володя жил в большом, рубленом доме, стоявшем особняком от других строений. В доме было несколько комнат, большая кухня и огромное помещение, больше похожее на актовый зал в клубе, нежели на гостиную. Обстановка скромная, мебель большей частью самодельная, но добротная и удобная, полы застланы домоткаными дорожками, а две большие печи распространяли приятное тепло. На шум в сенях где-то в доме гавкнула собака и выглянула симпатичная девушка, приняла наши шинели, провела на кухню, где стоял накрытый стол, пожелала приятного аппетита и исчезла.
- Садись, Витя, - радушно предложил мне Володя, - закусим после баньки, поговорим. Расскажи, что в белом свете творится. Мы здесь на отшибе живем, газеты, и то по месяцам не привозят, ну и сто грамм по обычаю не грех принять. Капушин, там, в шкафу спирт, тащи сюда.
Комиссар достал бутылку, набрал ковшик воды и присоединился к нам. Стол был сервирован на славу. Разнообразные закуски, грибы, рыба, красная икра, копчености. В кастрюле дымился наваристый борщ, на сковородке шкворчала картошка с мясом. Комиссар развел спирт водой. Выпив по первой, мы жадно накинулись еду. Утолив первый голод, закурили, и завязалась беседа. Я рассказывал о столичных новостях, об учебе, последних книгах, газетных статьях. Собеседники посвящали меня в особенности здешней службы, климата, давали советы, расписывали прелести охоты и рыбалки.

[Князь 1984]

В общем, прикончив половину бутылки, мы со стороны казались друзьями детства, встретившимися после долгих лет разлуки. Володя обладал огромным обаянием, комиссар Андрюха - бесхитростный деревенский парень, тоже пришелся мне по душе.
- Хорошо живете, ребята, как "помещики", - ляпнул я в разговоре. Глаза Володи в миг построжели, и он обратился ко мне голосом, от интонации которого с меня слетел весь хмель.
- Так, поболтали, теперь о главном. Как понимаешь, мы трое - главные фигуры в радиусе сорока верст. С твоим предшественником мы ладили отлично. Я хочу, чтобы и с тобой у нас сложились подобные отношения. Тогда и ты будешь как сыр в масле кататься. Если же нет... Знаешь, многие в глаза улыбочки строят, а за спиной гадости делают. Здесь такое не проходит. Сор из избы не выносить. Знавал я таких оперов, что рыли яму начальству, да сами туда и падали. Пойми, не пугаю, но предупреждаю. За сутки человека до конца не раскусишь, а работать нам в одной упряжке. Но ты мне сразу понравился. Стукачей среди своих ненавижу, уничтожаю их сразу, здесь закон - тайга. Держись нас с комиссаром и все будет отлично. Если согласен со мной - вот моя рука.
Я мгновенно оценил ситуацию и, молча кивнув, крепко пожал протянутую ко мне руку. Обстановка за столом разрядилась, все облегченно вздохнули и улыбаясь друг другу, выпили за дружбу. Веселье разгоралось. Комиссар притащил гармонь. Играл он лихо, без ошибок закладывая самые виртуозные пассажи. Володя крикнул. Появились две молоденькие девушки. Как я понял, они выполняли у Володи роль служанок, поварих, наложниц и все такое прочее, постоянно живя в этом доме, конечно же, заключенные. Я с одной, а Володя с другой закружились в танце. Достали еще одну бутылку. Налили всем. Девушки быстро хмелели, мы сами были изрядно пьяны.
- Ночуешь сегодня у меня, - объявил мне Володя. - Завтра приготовят твое помещение, тогда и переберешься. Хочешь бабу на ночь - выбирай. Не подходят эти две - у меня еще есть. Давай сюда всех, - приказал он одной из девушек. Та ушла и вернулась в сопровождении еще четырех. Все шестеро были молоденькими, лет четырнадцати-шестнадцати и на подбор - красивые.
- Ну и гаремчик у тебя, - восхитился я.
- Да, это все мои рабыни, так сказать, для личного пользования. Не волнуйся, скоро и себе наберешь, здесь в лагере такого добра навалом. Надо только дрессировать их построже. Смир-р-но! - заорал он вдруг. Девушки построились в ряд и замерли. Их господин сидел, пьяно покачиваясь на табуретке и обводя строй мутными глазами. - Всем раздеться, - приказал Володя. Девушки быстро скинули одежду. Ряд обнаженных девичьих тел возбуждал необычайно.
- Ты! - ткнул пальцем в одну из них Володя, - соси! - и он раздвинул ноги, спиной упершись в стену. Выбранная девушка приблизилась, опустилась на колени, расстегнув ширинку, достала мощный член и натянула губы на головку. - Остальным - лесбийская любовь, - приказал Володя. Девушки опустились на половики и смешались в кучу, сами загораясь страстью. Комиссар оттащил одну в сторону и, не раздеваясь, трахал, резкими движениями вгоняя елду в распростертую перед ним девушку.
Ощутив прилив желания, я выхватил из кучи первую попавшуюся и на руках вынес из кухни. Шатаясь дойдя до ближайшей комнаты, я свалился со своей ношей на кровать. Девушка раздела меня догола, легла на спину и раздвинула ляжки. Однако, ощутив под собою мягкую перину, я почувствовал страшную усталость, да и выпитый спирт подействовал усыпляюще. Обняв девушку и прижавшись к ее плечу лицом, я уснул.
Крепко проспав ночь, наутро я проснулся отдохнувшим, правда, немного побаливала голова от вчерашнего. Окончательно придя в себя, я увидел лежавшую рядом со мной девушку. Она спала, повернувшись ко мне спиной и свернувшись калачиком. Откинув одеяло, я любовался ее аппетитной попкой, узкой спиной и пышными волосами. Такая прелесть - и полностью в моей власти. От такой мысли немедленно встал член. Я начал легонько гладить плечи, волосы, затем раздвинул ягодицы и открыл маленькую, аккуратную щелку, поросшую по краям нежным пухом светлых волос. Послюнявив головку члена, я медленно, осторожными движениями раздвинул бархатистую кожицу половых губ и проталкивал член внутрь, пока не уперся лобком в ее зад. Слившись с девушкой, я обнял ее так, что ее груди оказались в моих ладонях и начал половой акт.
Сначала девушка лежала неподвижно, но постепенно стала отвечать на мои действия - спросонья неторопливо, но все более разгораясь. Поначалу сухое влагалище быстро увлажнилось, облегчая скольжение члена. Когда я одной рукой добрался до ее клитора, она окончательно разошлась. Тихо постанывая, она прижимала своими руками мои ладони к грудям и лобку и активно двигала попкой навстречу моему члену. Очень скоро мы кончили. Девушка, замерев на боку, подождала, когда мой опавший член выскользнет из ее влагалища, повернулась ко мне лицом и, благодарно обняв руками за шею, задремала у меня на груди. Я тоже провалился в короткий, неглубокий сон. Очнулись мы от громкого стука в дверь.
- Войдите, - крикнул я, и на пороге возник улыбающийся Володя с полотенцем на шее.
- Пойдем, завтрак готов. Как самочувствие? Головка немного бо-бо? Одевайся скорее, а то комиссар с похмелья помирает, а выпить не с кем.
Я поцеловал девушку, вскочил, мигом оделся и, поплескавшись у рукомойника, направился на кухню. За свеженакрытым столом уже сидели Володя и Андрюха. Комиссар с помятой, опухшей рожей, дрожащими руками разводил спирт. Володя, выбритый, подтянутый, выглядел так, словно вчера и не пил.
- Будешь? - протянул мне стакан Андрюха.
- Не откажусь, - принял я стакан. Володя похмеляться не стал. Чокнувшись, мы с комиссаром выпили и налегли на завтрак.
Весь день я провел в хлопотах, обживаясь на новом месте, вникая в дела. Между тем, шла уборка моих апартаментов. В моем распоряжении оказались три комнаты, прилегающая к ним кухонька и даже отдельный сортир, тогда как другие товарищи по службе, исключая начлага, и даже комиссар, ютились в комнатушках офицерского барака-общежития. Поселившись в отведенном мне помещении, я воочию убедился, насколько высоко мое положение в лагере. Разбирая свои небогатые пожитки, я не заметил, как наступил вечер. От этих занятий меня отвлек Серега.
- Ты что, забыл? Сегодня "день чекиста"! Почти все уже собрались, - заорал он. Я действительно, закрутившись, забыл вчерашнее приглашение. Натянув синие галифе, белоснежную гимнастерку, хромовые сапоги и набросив шинель, я и Сергей помчались к дому Володи. В большом зале буквой "П" стояли столы, покрытые кумачовыми скатертями и уставленные едой и бутылками. На стенах висели принесенные из клуба портреты Сталина и Берии в тяжелых дубовых рамах, украшенные гирляндами еловых ветвей, перевитых красными лентами. Едва мы осмотрелись, прозвучало приглашение к столу. Офицеров сегодня было больше, чем вчера в бане. Первый тост Володя провозгласил за великого Сталина. Пир начался.
В зале стоял шум вилок, гомон гостей, прерываемые очередным тостом. Пили за Ленина, за Берию, ЦК, ЧК, опять за Сталина. Обслуживали столы официантки из заключенных во главе с бригадиршей швейного цеха, могучей бабой, сегодня бывшей в роде метрдотеля, одетые в простые строгие платья и белые передники. Гости все больше хмелели, в разных концах стола вспыхивали разговоры, раздавались песни, шум, гам. Принесли патефон и поставили пластинку. Офицеры подхватили официанток и закружились в вальсе. Я сидел на почетном месте, рядом с Володей и комиссаром. Окружающие уже воспринимали меня как настоящего начальника и обращались ко мне с должным почтением. Закончилась пластинка, и все вернулись к столу. Теперь произносились тосты за каждого из присутствующих здесь.
Застолье превращалось в пьянку. Кое-кто уже начал лапать официанток, бесцеремонно запуская руки покорным женщинам под подол. Володя подозвал бригадиршу и что-то нашептал ей на ухо. Она понимающе кивала головой. Отойдя от нас, бригадирша увела свою команду из зала. Когда официантки вернулись, неся новые блюда, мы просто обалдели. На женщинах остались только белые фартучки, чулки и туфли. Раздался восторженный рев пьяных мужиков. Комиссар поднял тост за начлага. Весь стол дружно его поддержал.
Со своего места я увидел, как Серега, опустив стакан, схватил девушку, менявшую ему тарелки, и, повалив животом себе на колени, засунул жирные от какого-то соуса пальцы ей в зад и вагину. Его сосед оголил половой орган, и девушка стала лизать этот великолепный образец человеческой плоти. По знаку бригадирши десяток официанток оставили свои подносы и нырнули под стол. Гости, скинув сапоги и штаны, вернулись к еде и выпивке. Девушки, скрытые низко висящими краями скатертей, принялись ласкать присутствующих за столом. Мы с Володей, да и другие гости забавлялись, наблюдая за выражением лиц соседей, стараясь угадать, кому в настоящий момент отсасывают член. Представьте, за столами сидели мужики, одетые до пояса по полной парадной форме, пили, ели, кутили и вдруг кто-нибудь начинал ерзать, корчить блаженные рожи и скрипеть зубами. Веселились мы от души.
Наконец, чьи-то руки раздвинули мне ляжки, и проворный язычок заскользил по органу. Пройдясь по головке, складке крайней плоти, вдоль вен и обратно, пошарив по яйцам, язычок убрался, и вокруг члена остались губки, плотным кольцом налезая все ближе к основанию. Рядом тяжело задышал Володя, и я понял, что ему оказывают подобную услугу. Между тем, ту официантку, которую заграбастал Серега, передавали по ряду из рук в руки. С нее уже сорвали остатки одежды и туфли и она, обнаженная, ползла по голым мужским коленям, потираясь телом о стоящие члены. В середине ряда кто-то повернулся к ней боком и запихнул член в ее рот так, что она головой уперлась в его живот и прекратила дальнейшее движение.
Поудобнее устроившись на коленях у мужиков, она начала сосать доставшийся ей член. Вокруг нее столпилось несколько офицеров и несколько пар жадных мужских рук облапили се со всех сторон. Она почти висела на руках, которые ее гладили, пощипывали. Кто-то сношал ее в зад, чья-то рука скрылась во влагалище, своими руками она дрочила двоим и работала ртом. Ширился разгул. Все официантки пошли в дело. Я сунул руки под стол, нащупал голову женщины ладонями и заставил ее быстро трахаться со мной в рот. Наступил оргазм. Я облегчился женщине прямо в глотку и отпустил ее голову. Она уползла к следующему.
Володя, пошарив под столом, вытащил наверх девушку, сосавшую его член. Это оказалась та самая, которая спала со мной ночью. Поставив ее перед собою на стол, Володя заставил ее танцевать. Тонкая девичья фигура извивалась в такт музыке, грациозно изгибая стан и маняще покачивая бедрами. Вот она остановилась прямо на краю стола, возвышаясь над нами, Володя засунул ей палец во влагалище и, вытащив обратно, облизал, пробуя выделения на вкус. Одобрительно мотнув головой, он расчистил перед собой скатерть и уложил девушку спиной вниз, вагиной к себе, широко разведя ее ноги в стороны и вверх. Я и комиссар помогали ему, крепко ухватив девушку за голени.
Володя подвинул к себе тарелку с салатом и сделал то, что мы меньше всего ожидали, весь салат затолкав во влагалище распластанной перед ним девушки. Затем, обвязав вокруг шеи салфетку, с самым серьезным видом принялся за еду, черпая салат чайной ложкой из туго набитой вагины. Мы ржали до слез. На смех подтянулись другие, и скоро присутствующие окружили нас и, корчась от приступов хохота, наблюдали за этой необычной трапезой. Когда весь салат был съеден, Володя придирчиво выскреб половую щель ложечкой и, насадив на вилку кусок хлеба, вымазал стенки влагалища как тарелку, вызвав новый припадок веселья.
Все это время его жертва испытывала невероятное наслаждение от ложки, орудующей в самом центре ее чувственности. Она громко стонала, мяла груди, крутила соски, билась головой об стол, ее тело сотрясала крупная дрожь. Володя, вытерев салфеткой губы, той же самой салфеткой подтер и ее промежность. Видимо, грубоватое полотно задело клитор и девушка начала кончать. Володя, заметив это, поднес к влагалищу стакан, куда и выплеснулось немного мутной жидкости. Разбавив содержимое спиртом, Володя залпом глотнул коктейль.
Поистине, его сексуальные фантазии не знали удержу.
- Предлагаю "чекистскую рулетку", товарищи, - громко сказал он. Поднялось что-то невообразимое. Мужики орали "ура", хлопали, свистели, топали ногами. Однако женщины от такого предложения встревожились. Побледнев, они сбились стайкой, напряженно глядя на начлага. Он подозвал бригадиршу и одну из своих личных служанок. Переговорив с ними пару минут, Володя вытащил из кучи одну женщину и повалил ее спиной на стол. Служанка принесла ему револьвер. Это был не обычный табельный наган, а громадный американский "Кольт" с резной рукояткой, длиннющим стволом и почему-то спиленной мушкой.
- Что он хочет делать? - спросил я комиссара.
- Эта баба в чем-то провинилась на днях, и поэтому сейчас с ней проделают рискованный номер, вроде как наказание. Володя станет дрочить ее стволом "Кольта", предварительно загнав в барабан один боевой патрон. Баба конечно в ужасе, какой там секс, но Володя в таких делах дока, он ее раскрутит. Когда же баба начнет кончать, - крутанет барабан и нажмет курок. Не будет выстрела - бабе повезло, выстрелит - ну что ж, видать судьба, умрет в момент наслаждения. Она и сама это понимает, но кончит обязательно - это я тебе гарантирую. Это и есть "чекистская рулетка" - здесь и секс, и риск смерти, зрелище необычайное. Смотри.
Володя обмазал ствол револьвера сливочным маслом и стал водить им в промежности женщины от ануса до лобка и обратно. Женщина, лежа на спине, зажмурила глаза и тряслась от страха. Володя пальцами свободной руки приласкал ее крупный клитор. Ствол углубился меж половых губ, пальцы быстрее заплясали вокруг клитора. Мало-помалу женщина начала поддаваться воздействию. Она перестала дрожать, защипнула пальцами соски и неровно задышала. Володя продолжал раздражать клитор, сношая револьвером женщину, постепенно наращивая темп.
Несколько минут спустя его пальцы бешено плясали на клиторе, ствол скрывался во влагалище на всю длину. Женщину охватила страсть. Забыв о смерти, она сама подмахивала задом, ловя револьвер раскрывшейся мокрой щелью, и громко вскрикивала, когда дуло упиралось в матку. Наступил оргазм. Володя вдавил ствол револьвера во влагалище до самого барабана, резко стал раздражать клитор пальцами, вызвав новый приступ оргазма, крутанул барабан и, отвернувшись, спустил курок. В напряженной, нервной тишине, прерываемой лишь стонами кончающей женщины, прозвучал сухой щелчок.
- Зеро, - объявил Володя, отбросил "Кольт" и под бурю оваций приник ртом к вагине лежавшей перед ним женщины, рыдающей от счастья спасения и страсти. Под искусным языком Володи женщина кончила еще раз десять. Когда он оставил ее в покое, она до того обессилела, что не смогла подняться и осталась лежать среди перевернутых тарелок и опрокинутых бутылок.
Снова по всему залу в разнообразнейших позах спаривались мужчины и женщины. В густом воздухе сплелись запахи пота, спермы, слизи, табака и пары спирта, создавая неповторимый аромат.
- Ну, как, понравилось? - подмигнул мне Володя.
- Потрясающе!!! - ответил я.
- Хо-хо-хо, я еще кое-что придумал, - не унимался Володя. Распахнув дверь, он свистнул. На свист из глубины дома примчалась огромных размеров овчарка. Породистая псина, величиной с волка, радостно прыгала вокруг хозяина, молотя воздух тяжелым хвостом и пару раз заехав им, как поленом, по моим ногам.
- Туман, ох ты маленький, соскучился, рад меня видеть, - бормотал Володя, гладя собаку и бросая ей со стола куски мяса. - Ну, все, все, успокойся, дурак такой.

[Князь 1984]

Сидеть! - цыкнул он на овчарку. Пес уселся.
Володя выбрал одну из своих наложниц и ткнул Тумана носом в ее лобок. - Нюхай, - приказал он.
Туман покрутил большим влажным носом между ног девушки и лизнул ее влажную промежность. Потом еще и еще. Кобель вошел во вкус и жадно лизал влагалище рабыни. Она присела на корточки, обхватила колени и откинулась на спину. Узкая собачья морда уткнулась в ее пах. Шершавая лента длинного розового языка быстро мелькала между влагалищем девушки и острыми клыками овчарки.
Девушка непрерывно выделяла слизь, возбужденная собака, повизгивая, лакала эту жидкость. Мы с Володей стояли рядом и дрочили. Потом Володя отогнал пса, поставил девушку раком, и тонкий, длинный собачий член проник в ее нутро. Я не выдержав, подскочил спереди и сунул в рот девушке свой член. Так мы с Туманом стали "молочными братьями". Володя рядом с нами установил раком еще одну девчонку и драл ее наперегонки с кобелем, кто скорее кончит. Победил, конечно, Туман, правда, с минимальным отрывом от Володи. Я тоже не мешкал и вскоре выплеснул сперму в рот партнерши, которая проглотила ее не пролив ни капли, и распласталась на полу.
Вокруг все словно обезумели от спирта и секса. Просто невозможно связно описать дикий разврат, царивший в зале, да и я сам нажрался в стельку. Офицеры перепоили всех официанток, включая бригадиршу-метрдотеля, перевернули столы, сбили со стены портреты. Ужас!!! Пол усыпали пятна спермы, выделений, мочи, окурки, битые тарелки, какой-то мусор, на котором сплетались обнаженные люди.
Кто-то, упившись, уже храпел, кто-то надсадно блевал в кадку с фикусом. Комиссар, еле стоящий на ногах, с минуту тупо созерцал какую-то группу, хором совокупляющую одну женщину на полу у его ног, потом обдал их всех мочой и глупо захохотал. Бригадирша подобрала "Кольт" и, предусмотрительно вынув патрон, засадила себе револьвер так, что между отвисших половых губ торчала только рукоятка. Володя куда-то пропал, зал качался у меня в глазах. Я захотел домой. Кое-как разыскав свою одежду и еле-еле с помощью незнакомой девицы натянув ее на себя, я поплелся домой, на свою квартиру, поддерживаемый все той же девицей, надевшей мою шинель прямо на голое тело. По пути я зачерпнул пригоршню снега и растер свою пьяную морду. Девушка, кутаясь в шинель, терпеливо стояла рядом. От свежего морозного воздуха и снега хмель немного опустил, голова прояснялась и я, подцепив свою помощницу под руку, быстрым шагом дошел до своего жилья. В комнатах стояло тепло, исходившее от хорошо протопленной русской печи.
- Лезь в кровать, - приказал я. Она сбросила шинель и шмыгнула под одеяло. Я последовал за ней. - Как зовут?
- Галя.
- Ну, Галя, покажи, что умеешь в постели. Понравишься - останешься у меня, хочешь?
- Очень, - ответила она.
Согревшись, она откинула одеяло и прижалась ко мне молодым горячим телом. Ее губы отыскали мои и слились в жарком поцелуе, а рука скользнула к члену. Я снова был полон сил и желания. Оторвавшись от губ, Галя осыпала поцелуями все мое тело, наконец, развернувшись на 180 градусов, она сомкнула губы вокруг головки члена. У меня перед глазами очутилась прелестная попка, узковатая, как у Зухры, с милыми ямками на ягодицах. Я полюбовался очаровательным задком, перенес одну ногу Гали через себя и приник ртом к ее влагалищу, источавшему аромат юной женщины.
Галя сосала мне член, я отдавал дань ее клитору и половым губам. Затем моя пассия развернулась обратно и, оседлав вздыбленный елдак, устроила бешеную скачку. Почти всю ночь, не смыкая глаз, мы занимались любовью, перепробовав множество способов и поз, и уже под утро, утомленные, уснули в объятиях друг друга, а днем она забрала свои вещи из общего барака и переселилась ко мне. Со временем я обзавелся еще одной рабыней. Служба неспешно шла по налаженному руслу, с частыми оргиями. Мы совсем сдружились с Володей. Его выдумки поражали и веселили всех нас.
Помню, выступая перед какой-то комиссией из центра, Володя усадил в трибуну молоденькую девчонку, которая отсасывала ему, пока он читал свой доклад. Мы, заранее посвященные, кисли от смеха, за спинами членов комиссии, а когда он, спуская, заскрежетал зубами, ругая при этом проклятых троцкистов-террористов под одобрительные качания голов проверяющих, я не выдержал, сослался на срочные оперативные мероприятия и пулей вылетел из зала. Забежав в свой кабинет, я рухнул на пол и ржал до рези в животе.
А еще как-то в лагерь пригнали очередную партию осужденных баб. Среди них была молоденькая, лет четырнадцати девчонка. Мы с ней заперлись у Володи дома и более суток не смыкали глаз. Поначалу девочка боялась нас, но мы, сперва просто изнасиловав ее, постепенно так завели и раздрочили это юное создание, что она измотала нас обоих. Володя за полдня, в экстренном порядке обучил ее множеству премудростей секса. Девчонка оказалась смышленой ученицей, схватывала уроки на лету, но в ней оказался такой заряд энергии, что даже мы, пригласив комиссара, спасовали перед ней.
Мы имели все по всякому - во влагалище, зад, рот, меж грудей, подмышками, в волосы, руки и бог знает куда еще. Под конец она лежала, липкая от спермы, на Володе, захватив влагалищем его громадный член до самого основания, я набивал ее через зад, а комиссар сношал в рот. Кончив, мы в изнеможении расползлись кто куда, а она ходила между нами и требовала продолжения. В конце концов, через неделю мы не выдержали, и, перевязав ее розовой ленточкой, как куклу, голышом передали солдатам в охрану.
Так незаметно, в глуши, среди хороших товарищей пролетело три года. А потом грянула война, сломавшая весь так хорошо устоявшийся лагерный быт. Комиссар Андрюха, оказавшийся большим патриотом, первым из наших офицеров, еще в августе 41-го ушел на фронт добровольцем. Вместо него прислали такую гниду, что мы чуть не распрощались со званиями, а может и жизнями. Этот гад, осмотревшись с недельку, накатал на нас всех, весь комсостав, донос. Хорошо еще, что начальник конвоя, забиравший от нас почту, оказался старым приятелем Володи, часто гостившим у него после передачи в наш лагерь очередного этапа.
По просьбе Володи он вскрыл в дороге письмо нового комиссара и, примчавшись обратно в лагерь, показал бумагу Володе. Если бы бумага достигла вышестоящего начальства, нам всем была бы крышка. Володя щедро отблагодарил конвойца, проводил в дорогу и, сговорившись со мной, пригласил Иуду-комиссара на охоту. Зачитав ему в тайге его же письмо, мы заставили подлеца сожрать свое творение, а затем, предварительно трахнув его в жопу по разу, расстреляли. Волчья картечь - штука страшная, наши выстрелы буквально разнесли комиссара в клочья. Все было шито-крыто, но приехала комиссия, назначила проверку.
Я понял, что лафа кончилась, да и от спокойствия и сытости заела скука, и круто переменил жизнь. При помощи Володи я перевелся в полковую разведку, сдал дела, отодрал в последний раз своих наложниц и сердечно распрощался с Володей и остальными товарищами. К началу октября 41-го я уже ползал по подмосковной передовой, и на долгих четыре года закрутила меня война.
Впрочем, это уже другая история.

[Кармайклл]

..Мечтать - не вредно...

[Князь 1984]

..Мечтать - не вредно...

Должно что-то и мечтой остаться!