Ну и для сравнения немного "Рашки"
ощутите разницу, (хоть и трейлер не для слабонервных )
На только что завершившемся в британском городе Шеффилд фестивале документальных фильмов была предсталена картина под названием "После Апокалипсиса", рассказывающая о жизни людей вблизи ядерного полигона в Семипалатинске.
За красивым, но неконкретным названием стоит история о людях, живущих под Семипалатинском – городом на востоке Казахстана, где в течение полувека, с 1949 года вплоть до развала СССР, производились ядерные испытания.
"Собственно говоря, это колыбель. Колыбель атомного оружия СССР. Все делалось здесь. 456 взрывов-испытаний", - со смешанным чувством гордости и неловкости рассказывает директор Института радиационной безопасности и экологии казахстанского ядерного центра Сергей Лукашенко. А когда собеседник спросил у него, почему так много, почему не два-три, Лукашенко с понимающим смешком ответил: "Это вопрос не к нам. Сейчас всеми этими секретами обладает только Россия. Казахстан не ядерная страна, мы не знаем ядерных секретов, и знать их не собираемся. Нам это не нужно".
"Мы были маленькими и видели, как взрываются бомбы - огромные красные шары. Нас прямо сбивало с ног взрывной волной. Родители накрывали нас толстыми одеялами. А пока они занавешивали окна, мы гуляли в степи", - пожилая женщина по имени Бикен, жительница села Саржал, находящегося в непосредственной близости от полигона. Я видел лицо Бикен, не в жизни, конечно, а всего лишь на киноэкране. Надо сказать, что выглядит это страшно - лицо искажено генетическими нарушениями. Но если Бикен - женщина пожилая, то дочь ее Бибигуль выглядит не многим лучше, хотя ей всего 25.
"Я впервые поняла, что со мной что-то не так, когда я была, наверное, в 5 классе. Я смотрела на свое лицо в зеркало. Вокруг так много инвалидов - не только мы. Люди без рук, без ног, некоторые не могут ходить. Это точно от радиации, другого тут ничего быть не может", - говорит, глядя в камеру, Бибигуль.
Уродства Бикен и Бибигуль - тяжелые, неприятные, но это далеко не самые страшные последствия многих десятилетий ядерных испытаний, в чем и Энтони, и мы, зрители, убеждаемся, попав в настоящую кунсткамеру, где хранятся претерпевшие страшные генетические мутации человеческие зародыши.
"Вот они, монстры. Вот это и есть монстр – то, что несуразно и не соответствует человеческим нормам. Искаженный череп, изуродованное лицо, сросшиеся конечности. Единственный глаз, да еще и во лбу – настоящий циклоп. Такие врожденные пороки встречаются по всему миру примерно до 1,5-2%. У нас в Семипалатинском регионе, в связи с функционированием ядерного полигона, испытаний атомных и водородных бомб, возможность появления таких вот случаев – в два-три раза чаще", - рассказывает директор перинатального центра Семипалатинска Толеухан Нурмагамбетов.
За свой долгий многолетний опыт зрителя, а затем и обозревателя кино мне доводилось видеть на экране множество самых разнообразных ужасов - как документальных, так и художественных. Но эти кадры, как и кадры живых родившихся изуродованных детей в детском доме – пожалуй, одни из самых страшных, которые мне когда-либо доводилось видеть.
"
Все это было просто для того, чтобы показать Америке - после того как они бомбили Хиросиму и Нагасаки - что у Советского Союза тоже есть бомба, тоже есть такое оружие. Больше ничего в этом не было" - это говорит чабан Серик, гуляя с автором фильма по заснеженной степи и держа в руках непрестанно верещащий от перенапряжения счетчик Гейгера.
"Самое главное состоит в том, что население этих районов, которые прилегают к полигону, было совершенно невольно втянуто в политическую и военную игру между Соединенными Штатами и Советским Союзом, - говорит профессор Гусев. - Самую плохую роль сыграл, конечно, Советский Союз. Он позволил своим гражданам пережить самую настоящую ядерную войну. Думали о превентивной ядерной войне, что, если она будет, то нужно знать, что же происходит с людьми. И поэтому никого никуда не выселили. И поэтому смотрели – сколько умрет, сколько заболеет. И так далее".
"Мы здесь - живые кролики", - именно так говорит о судьбе своей и своих близких чабан Серик.
"В древней Спарте был закон. Больной ребенок сразу забирался у матери, совет старейшин решал, и если ребенок признавался больным, он подлежал физическому уничтожению: на край скалы и в пропасть. Причем это не обсуждалось. Слабый, немощный не выживет. Он обуза обществу. Тем более что гены эти передаются из поколения в поколение и распространяются все шире и шире, - рассуждает Нурмамгамбетов. - Суть генной инженерии как раз и состоит в том, чтобы избавиться от этой стигмы. Если так было в Спарте, почему это не может быть у нас? Вы помните, ведь то же самое было и в гитлеровской Германии. Просто, кто как преподносит. Когда это происходит с точки зрения национальности, то это – геноцид. А когда с точки зрения болезни, то это – медицина".
Вот такая теория - страшноватая, согласитесь - вытекает из самых благих намерений, которыми руководствуется болеющий за судьбу своего народа врач Нурмамгамбетов. Как и в историческо-политическом аспекте разворачивающейся у нас на глазах истории, в этом, я бы даже сказал, еще более важном, морально-нравственном ее аспекте, автор фильма избегает категорических ответов.
И все же я не смог не спросить у Энтони Буттса, как он сам относится к доктору Нурмамгамбетову и его взглядам.
"Это очень сложная тема, и она ставит множество вопросов. Например, кто решает, какой ребенок нормальный? Ведь многие дети с болезнью Дауна живут нормальной жизнью. Это сложная и тонкая грань, и стоит ее переступить, как мы окажемся в мире, который хотел создать Гитлер. Это не означает, что доктор Нурмамгабетов неправ. Идеи у него хорошие, но кто будет их исполнять? Нурмамгабетов по роду своей работы каждый день видит таких уродливых детей, которые проживают несколько лет в Доме ребенка, а потом умирают. Он видит этот кошмарный круг и хочет положить ему конец. Понятно, почему он думает так.
Пока фильм был показан всего лишь один раз - на фестивале документального кино в Шеффилде.
http://youtube.com/watch?v=Mowg33kM1ao&feature=player_embedded
Бэкдор.