В.У. Конфигурация(роман)

[Sarikov]

14

   На следующий день Таня с утра пробовала новую программу.
  -- Кажется, здорово, - сказала она. - Только не все понятно сразу... раньше
   мы три базы открывали, теперь тут одна. Получается, все переходит из журнала в журнал само?
  -- Скоро программист придет, - сказал Волгин. - Вчера программу
   установил. А сегодня... он проверит, как все работает и ответит на вопросы.
  -- Ой, как хорошо... Вот теперь я смогу нормально работать...
   Катя появилась внезапно. Волгин подумал, что она, вероятно, встала раньше обычного, чтобы с утра появиться у него.
   Неизменная, как само существование: в синих брючках и сером пиджачке с просвечивающим белым бюстгальтером - она вошла, поставила сумочку на его стол и села на стул для клиентов.
   И только после этого сказала с улыбкой свою любимую фразу:
  -- А вот и я.
   В офисе было полно мужчин. Юра и грузчик Коля отдыхали у дальней
   стены. Таня - как всегда, в короткой юбке и черных узорчатых колготках - убиралась в чайном углу. Игорь, свернув шею, пожирал глазами ее грудь. Волгин мельком отметил это и подумал, что парень давно привык наслаждаться зрелищем, которое он открыл для себя лишь вчера.
   Довершая картину, вокруг Тани приплясывал водитель только что загруженного "бычка", дальнобойщик Сергей, имевший одиозную фамилию Брежнев, жену и двоих детей. Последний факт не мешал ему при каждом появлении - а появлялся он часто, поскольку Волгин доверял Брежневу и постоянно его нанимал - предлагать Тане стать его второй тайной женой. И в подтверждение своих слов пробовать ее ягодицы, колени - и, наверное, грудь; Волгин этого не видел, Сергей стеснялся слишком рьяно тискать девушку при директоре. У Тани на столе даже имелась большая деревянная линейка, звавшаяся "Брежневской" - ею девушка била жениха по рукам. Но сейчас, когда линейка осталась далеко, а Таня была занята уборкой, Сергей восторженно тыкал пальцем ее очевидно тугую задницу, хотя невеста лягалась, пытаясь попасть каблуком ему в колено.
   В офисе царила обычная обстановка, какая складывается всегда, когда на несколько мужчин приходится всего она женщина, причем в принципе даже неважно, красивая она или нет - хотя Таня была красивой.
   Однако при появлении Кати все словно повисло в воздухе.
   Брежнев замер и уставился на Катю с разинутым ртом. Игорь выпрямился, чтобы лучше видеть из угла. Юра привстал. А Коля подошел смотреть календарь на стене.
   Волгин ощутил на себе мощь Катиной женственности. Но даже не предполагал, что рассказанное ею о мужском внимании не просто правда, а сильно преуменьшенная. Катя создала в офисе узел напряжения.
  -- И куда мы отправляем груз? - сияя улыбкой, в которой не хватало
   одного из передних зубов, обратился Брежнев. - И что везем? Стиральную машину или холодильник?
   Катя понимающе взглянула на Волгина, усмехнулась и не ответила.
  -- Значится, так, - громко сказал Волгин. - Прошу всех, кроме Татьяны,
   очистить помещение. Это специалист по компьютерам, будет производить настроечные работы и посторонние лица будут мешать.
   Игорь вышел из-за стола, разглядывая Катю в упор. Сергей наклонился и своей огромной, всегда грязной ручищей с черными обломанными ногтями взял ее маленькую белую ладонь.
  -- Я что - неясно выразился ?! Взвод - р-разойтись !!!! - жестко
   рявкнул Волгин. - Девушки, заткните уши. Придется разговаривать с этими товарищами на другом языке.
  -- Да нет, Иваныч, все ясно, - виновато пробормотал Брежнев. - Извини.
   погорячился... Уходим, уходим...
   И все нехотя потянулись к двери.
  -- Сергей, документы взял? - спросил Волгин вслед.
  -- Да вот они, в файле.
  -- Юра, что с пломбой ?
  -- Сейчас повешу, - ответил начальник склада, играя пластмассовой
   пломбой на длинном, усеянном шариками хвостике. - Номер в ТТН.
  -- Без моего приглашения не возвращаться. Клиентов не пускать. Офис
   закрыт на технический перерыв.
  -- Ясно, - сказал Игорь и тихо прикрыл за собой дверь.
  -- А ты, оказывается, умеешь разговаривать, как настоящий начальник, -
   сказала Катя, по-новому глядя на Волгина.
  -- Я много чего умею, ты еще не знаешь...- вздохнул он.
   На протяжении всей сцены Таня стояла с мокрой тряпкой. И напряженно
   переводила взгляд с Волгина на Катю и обратно.
  -- В общем так, - завершил он. - Таня, это Катя. Катя, это Таня. Она у
   меня главный специалист. Садитесь и выясняйте мелочи. Я мешать не буду.
  -- Ты... Не мешаешь, - возразила Катя.
  -- Зато... Ладно, потом скажу, - ответил Волгин и тоже вышел.
   Серый "бычок" Брежнева, дымя дизельным выхлопом, разворачивался,
   чтобы выезжать на Чебоксары. Юра, Игорь и оба грузчика курили у закрытого склада.
  -- Все нормально? - спросил Волгин, стремясь загладить свою резкость,
   которую проявлял крайне редко.
  -- В порядке, - за всех ответил Юра. - Ничего не забыли, сорок восемь
   мест, пломб, номер...
  -- Ну и ладно, - Волгин прочертил носком ботинка линию на песке.
  -- Андрей Иваныч, - подал голос Игорь. - А это что... Правда
   программист...ка?
  -- Правда. Она сделала для нас конфигурацию 1С. А что, не похожа?
  -- Да маленькая больно, - брякнул грузчик Коля.
  -- А что, по-твоему она должна быть такая же здоровая, как наш Юра? -
   усмехнулся Волгин. - И с такими же мускулами?
  -- Да нет, я не то хотел сказать, - Коля, не отличавшийся умом, смутился. -
   Просто...
  -- Просто все не просто, - завершил второй грузчик, Саша.
   Все дружно захохотали, включая Волгина. И он понял, что инцидент с
   выдворением персонала исчерпан.
   Катя появилась минут через десять.
   С сумочкой на плече остановилась на пороге офисного здания и, заслонясь
   от солнца, высматривала Волгина.
  -- Иду, иду ! - крикнул он.
   Катя ждала с улыбкой.
  -- Так быстро, - удивился он. - Я думал, ты час провозишься.
  -- У тебя девушка толковая. Все на лету хватает. Практически ничего не
   пришлось объяснять, только некоторые новые функции показала.
  -- Ну вот теперь-то я могу наконец отдать тебе деньги за работу? -
   спросил Волгин.
  -- Теперь можешь, - кивнула девушка.
  -- Пошли в машину, - сказал он. - Не хочу при всех передавать. Все-таки
   не сто рублей.
  -- Резонно, - согласилась она.
   На заднем сиденье Волгин снова ощутил себя полностью отделенным от
   мира. Угол здания скрывал корму машины и тут можно было даже поцеловать Катю. Но пересилив себя, он решил сначала завершить дела. Вынул из кармана давно пересчитанную пачку пятисотрублевок в банковской резинке и подал девушке.
  -- На! Спасибо за работу. И... Впрочем нет, больше ничего не скажу.
  -- Из рук в руки не надо, - возразила она.
  -- А почему? - искренне удивился он.
  -- Примета плохая. Взяв деньги из рук в руки, можно с человеком
   поссориться, а я ссориться не хочу... Положи на сиденье, я сама возьму.
  -- Надо же какая ты суеверная, - засмеялся он. - Пересчитай на всякий
   случай.
  -- Я тебе верю, - Катя спрятала деньги в сумочку.
  -- Но я мог сам ошибиться при пересчете.
  -- Ты ни в чем не можешь ошибиться, - серьезно сказала она.
   В машине воцарилась тишина. Катина работа закончилась. И отпала
   необходимость встречаться с нею... Необходимость и... возможность. Волгин вдруг понял это со всем холодным отчаянием. В прежнем угаре он и не думал, как вести дальше отношения с девушкой, не успел построить планы. И сейчас он уже терял Катю столь же случайно, как и нашел.
  -- Слушай, - вдруг заговорила она. - Насколько я поняла, это та самая
   Таня, с которой ты решаешь все дела по мобильному?
  -- Ну да, а что?
  -- И ты в самом деле с ней не трахаешься?
  -- Нет, - Волгин обескуражено покачал головой, не ожидав подобного
   вопроса. - Я же тебе говорил. Ты мне не веришь?
  -- Верю. Но - удивляюсь. Особенно после того, как ее увидела. Не
   понимаю, как ты можешь работать с такой девушкой и не трахаться с нею.
  -- А почему... Я должен с нею... трахаться?
  -- Почему-почему... Потому что она красивая. И сексуальная. У нее такая
   фигура. Такие ноги. И такая грудь... Она само совершенство.
   Волгин промолчал.
  -- ...И к тому же она так на тебя смотрит.
  -- Как? - глупо переспросил он.
  -- Так. Что любой другой мужик на твоем месте давно бы ее трахнул.
   Тем более, начальник...
  -- Я не замечал, как Таня на меня смотрит. И ты правильно сказала - я
   начальник. И секс на работе считаю помехой. Наверное, я старомоден, но это так.
  -- Возможно, старомоден, - согласилась Катя. - Но в принципе... Ты есть,
   какой есть.
  -- Ты куда сейчас? - спросил Волгин, не поняв до конца смысл последних
   слов.
   - Дальше по клиентам.
  -- Может, я тебя подвезу хотя бы до первого? - отчаянно предложил
   Волгин, решив, что по дороге подумает, как быть дальше.
  -- А ты можешь отлучиться? - спросила она.
  -- Конечно.
  -- Поехали. Было бы здорово. Я страсть люблю на машине кататься.
  -- Поехали, - радостно сказал Волгин и, распахнул дверцу, чтобы помочь
   Кате перейти вперед.
   И в этот момент зазвонил телефон в кармане. Особым звонком, офисным.
   Волгин почувствовал досаду, но не удивился: он часто пропадал на складе, пересчитывая груз. И благодаря безлимитному тарифу Тане было проще позвонить, нежели выходить за ним.
  -- Да, Таня, - стараясь скрыть раздражение ответил он. - Что случилось ? Я
   отъеду ненадолго...
  -- ...Андрей Иваныч, - перебила девушка. - тут "Полипак-плюс" пришел.
   Директор с юристом. Не дождались вас, сами договор привезли. Не уезжайте, пожалуйста...
   - Не уеду, раз так. - вздохнул Волгин. - Ты пока чая налей, кофе... Станцуй им что-нибудь...Я через две минуты. Мне тут еще надо расплатиться и договориться начет обслуживания...
   Последнюю фразу он сказал, словно оправдываясь перед девушкой за свое отсутствие с программисткой.
  -- Что-то случилось? - спросила Катя, все еще стоя рядом с машиной.
  -- Случилось, мать их в гробовую плиту... извини - в сердцах выругался
   Волгин. - Стратегические клиенты приехали. Они меня ждали все эти три дня. Теперь сами явились договор подписывать. Если я сейчас с ними не встречусь, все сорвется. И с меня голову снимут, потому что у них тоннаж обещается неплохой...
   Катя молчала.
  -- Так жаль, что не могу тебя подвезти.
  -- Мне тоже жаль, - сказала она, опустив голову. - Мне так хотелось с
   тобой проехаться еще раз.
  -- Слушай! - вдруг осенило Волгина. - Ты говоришь, кататься любишь?
  -- Очень.
  -- А хочешь... Это звучит, конечно, как-то не по-человечески... Но -
   хочешь, поедем с тобой в дальнюю поездку.
  -- Хочу! - быстро ответила Катя. - А куда?
  -- В Синекамск. Мне туда надо в командировку.
  -- А это далеко?
  -- На целый день. Семьсот километров...
  -- Семьсот!.. - мечтательно протянула девушка.
  -- Ну да. Триста сорок в один конец, да еще там по городу. Поедем?
  -- Поедем !
  -- Когда?
   Честно сказать, Волгин был готов сорваться в Синекамск хоть прямо сейчас, быстро переговорив с "Полипаком-плюс".
  -- А когда надо?
  -- Мне все равно. Главное, чтобы в рабочий день.
  -- Мне на этой неделе надо закрыть кое-какие долги... На следующей?
  -- Давай. Во вторник.
  -- А почему не в понедельник? - спросила Катя.
  -- День тяжелый. А у меня там серьезные дела. Во вторник, на следующей
   неделе.
  -- Во вторник на следующей неделе, - эхом отозвалась девушка.
  -- Только выезжать надо будет очень рано, - чувствуя, как сердце прыгает
   у горла, сказал Волгин. - Часов в семь. Нам в налоговую надо успеть до обеда. А там в одном месте дорога не очень хорошая. Зато обратно можно ехать не спеша ...
  -- Ничего страшного. Встану в семь, не умру, - улыбнулась Катя.
  -- Тогда... Я тебе звоню в понедельник вечером?
  -- Можешь не звонить. Я не забуду и спланирую дела. И буду ждать тебя
   во вторник ровно в семь утра.
   Волгин улыбнулся.
   Катя привстала на цыпочки и быстро, нежно, ласково поцеловала его в губы.
  -- А теперь иди. Тебя в самом деле клиенты ждут.
   Волгин закрыл машину, щелкнул сигнализацией. На душе царило
   непонятное состояние.
   Черт, - быстро подумал он, шагая к офису и подавляя желание смотреть Кате вслед. - Мы провели три изумительных дня вместе, а сейчас такое ощущение. будто мы только и делаем, что расстаемся. То ей надо спешить, то мне, то обоим вместе... Проклятая жизнь, почему нельзя хоть ненадолго остановить все так. чтобы не нужно было спешить, бежать и расставаться...
  -- Андрей Иваныч, - сказала Таня, внезапно появившись рядом. -
   Можно... Можно я вам один вопрос задам ?
  -- Можно, - ответил он. - Задавай
  -- Эта Катя... Программистка... Она и есть ваша... ваша любовница, да?
   Таня отвела глаза.
  -- С чего ты взяла? - стараясь хранить беззаботный тон ответил Волгин. -
   Нет, конечно.
  -- Да так... Показалось...- пробормотала девушка.
   И цокая каблучками по асфальту, вперед него вошла в дверь.

[Sarikov]

Часть четвертая


1

   Оставшиеся до следующего вторника дни Волгин считал по часам.
   Словно влюбленный - точнее, жаждущий женского тела - мальчишка, он рисовал мысленные картины того, как поедут они далеко-далеко.
   Как будут останавливаться на обратном пути. съезжать с дороги и заниматься сексом где-нибудь среди лугов.
   Если только не подведет погода. Или вообще не случится чего-нибудь, что помешает поездке.
   Он опасался всяческих неприятных сюрпризов, и в то же время знал, что ничего не случится.
   В воскресенье они с Ларисой совершенно неожиданно остались дома одни: дочь была в публичном лагере, а сын с утра убежал по компьютерным делам.
   И Волгин предложил жене заняться сексом.
   Лариса сразу стала отнекиваться, она хотела прибраться у сына в комнате, пока того не было.
   Волгин поразился: день выпал идеальный, выходной и свободный - и вроде бы прежде, совсем недавно, она с удовольствие занималась сексом в такой ситуации. Но сейчас... и. кажется, уже не в первый раз он встретил нежелание жены. И вдруг подумал почти с отчаянием, что ему, видимо, лишь казалось, что у них с Ларисой все так хорошо..
   Но он все-таки настоял на своем - они пошли в спальню, и жена покорно легла на кровать. На спину, слегка согнув ноги и заранее разведя волосы.
  -- Не так, - сказал он. - Перевернись на живот.
  -- На четвереньки ? - не поняла жена.
  -- Нет. На живот ляг.
   Лариса пожала плечами: прежде они так не пробовали - но легла. А Волгин
   раздвинул ей ягодицы и запустил половой орган сзади. Пытаясь повторить позу, в которой ему так сладко было обрабатывать Катю на ковре.
   С женой это оказалось, пожалуй, даже еще приятнее: половое отверстие ее располагалось под иным углом. Сидя, он входил в нее почти вертикально. И прыгал вверх-вниз, держась за большие, как подушки, Ларисины ягодицы.
   Жена молчала от неожиданности.
   И трезвой частью своего существа он ощущал, что во влагалище у нее суховато, что скользит он лишь благодаря своей собственной смазке, а Лариса в самом деле абсолютно на секс не настроена.
   Но Волгин наслаждался телом, и одновременно думал, как уже послезавтра он будет наслаждаться Катей...
   От этих мыслей он возбудился сверх всякого предела и пик наслаждения оказался столь мощным, что он на едва не потерял сознания.
   И потом не пускал жену подмываться - выйдя, повернул ее на бок и жадно сосал большие груди, пачкая ей живот своим концом.
   Потом Лариса все-таки освободилась, приняла душ и пошла убираться. А Волгин чувствовал, что возбуждение его лишь слегка спало.
   Не выдержав, он пошел следом, приподнял домашнее платье, сдвинул трусы и опять загнал в жену свой конец. Мылась Лариса быстро и не выполоскала до конца его сперму, поэтому войти в нее удалось очень легко.
  -- Ты что, Андрей? - почти испуганно вскрикнула Лариса, уронив тряпку
   для пыли.
  -- Я... Ничего. Просто опять тебя захотел...
  -- Ты что - "экстази" принял? - обеспокоено спросила она.
  -- Что такое экстази ? - не понял он.
  -- Таблетки для секса.
  -- "Виагра", что ли?
  -- Никакая не виагра. Слабый наркотик, от которого начинается
   возбуждение.
  -- Нет, я ничего не принимал... Просто хочу тебя, и все.
  -- Ты какой-то странный стал в последнее время...- проговорила жена.
  -- Остановись на минутку, - сказал он. - Наклонись вперед и обопрись на
   стол.
  -- Ты что - прямо здесь хочешь?! - ужаснулась она, словно половой акт в
   комнате сына был бог весть какой вещью.
  -- Да, здесь... Это не займет много времени.
  -- Нет, ты что...
  -- Но ведь ты даже не...
   Сказать "не кончила" он не мог, это не было принято в их семье.
   - Я... не хочу сейчас. Андрей, мне в самом деле надо убираться.
   Волгин не стал настаивать, подумав, что даже этот утренний, быстрый половой акт все-таки даст ему дотянуть до вторника.
2

   Когда ясным и еще прохладным утром в пять минут восьмого он вышел из лифта на Катином этаже, дверь ее квартиры открылась и на пороге показалась незнакомая молодая женщина.
   Высокая и стройная. в облегающем красном платье, с небольшой, но выдающейся грудью, черных колготках и туфлях на высоких каблуках.
   Кто же у нее успел побывать в такую рань? - подумал Волгин, стоя на площадки и пропуская незнакомку.
   Которая не спешила уходить, а вместо этого вдруг рассмеялась. Слегка хрипловатым смехом.
  -- Катя...- пробормотал он. - Я...
  -- Я так и знал, что ты меня не узнаешь, - довольно сказала она.
  -- Да, но... Я же и позвонить не успел...
  -- А я с балкона видела, как ты подъехал и просто ждала, когда откроется
   лифт...
   Неужели она скучает по мне так же сильно, как я по ней? - с какой-то внезапной грустной пронзительностью подумал он. - Этого не должно быть, не должно... Но это так.
  -- Сразу поедем, или чашку кофе выпьешь?
  -- Кофе выпью, это две минуты, - согласился он и прошел за ней.
   На кухне он рассмотрел Катю и поразился произошедшей перемене. Она
   была великолепно накрашена. Ресницы увеличили глаза. Волосы собрала в пучок, скрепив на затылке заколкой в форме красной розы. А само платье... платье изменило ее до полной неузнаваемости. Колготки оказались не просто черными, но узорчатыми, из поперечных колец и прямоугольников. И эта поперечность зрительно делала Катины ноги толще и даже ровнее.
  -- Ну как, я нравлюсь тебе такая? - усмехнулась Катя, повернувшись
   на каблуках.
  -- Нет слов...- пробормотал он. - Я и не думал...
  -- ...Что мне иногда хочется побыть женщиной? - подхватила она. -
   Андрюша, что бы я ни говорила, я все-таки не мужик и мне осточертело прятаться в брюки. Хочется вспомнить, что я краситься умею...
  -- ...И очень хорошо умеешь, кстати...
  -- ...И платье носить с туфлями...
  -- Как ты решилась на такое? - засмеялся он.
  -- Решилась, потому что сегодня я с тобой и мне не грозят приставания...
   Так?
  -- Истинно так.
  -- И я решила устроить себе день отпуска... Я даже сотовый с собой не
   возьму. Надоело все до зеленых чертей, хочу отдохнуть. Быть с тобой и больше ни с кем...
   Волгин благодарно смотрел на девушку.
  -- Слушай...- не выдержал он.
   Он усмехнулся, сделал паузу, колеблясь, но все-таки решился на довольно
   смелую шутку:
  -- Ну ладно, я понимаю, губы можно покрасить, ресницы наклеить, волосы
   подобрать и так далее. Но грудь ?! Ты что - успела за ночь закачать себе силикон ?!
   Катя захохотала так, что звякнули рюмки в шкафчике.
  -- Глупость сказал, ясно... Но что за лифчик ты сегодня надела? У тебя
   же грудь в три раза увеличилась.
  -- Я сегодня вообще никакого не надела, - хихикнула Катя. - И без
   силикона обошлась... Хотела. конечно, да вот, не успела...
  -- Но...
  -- Это платье так скроено. С вытачками и подрезами на нужных местах.
  -- Не может быть...
  -- Проверь, - она со смехом подошла к нему вплотную. - Можешь
   потрогать.
   И он увидел, что платье не просто облегающее, а полупрозрачное, из
   какой-то материи наподобие плотных кружев, и сквозь него просвечивают темные Катины соски. Которые остались на месте, на прежних отсутствующих молочных железах. Но подхваченные, подтянутые и выпяченные тканью, железы торчали вперед с иллюзией ощутимости.
  -- Трогать я, пожалуй, все-таки не буду, - сказал Волгин. - Потому что это
   может повлиять на наши планы... Но я все вижу и так. Искусство закройщика творит чудеса.
   Он хотел спросить - неужели она когда-то ходила в таком платье, или оно
   использовалось лишь для употребления перед зеркалом, но сдержался, боясь вызвать ненужные воспоминания. А вместо этого похвалил ее еще раз:
  -- И колготки у тебя тоже - высший класс. Ноги твои в них...
  -- ...А это не колготки, - со смехом перебила Катя.
  -- А что?
  -- Посмотри!
   Отступив назад, Катя приподняла подол, и он понял, что на ней надеты
   чулки. Самые настоящие чулки... И... И кроме чулок и платья на ней не было больше ничего: над широкими черными резинками белели бедра, сходящиеся к еще более белому лону с черной полоской аккуратно побритых волос.
  -- Тебя не шокирует, что я сегодня решила не надевать трусов? - опять
   засмеялась Катя. - Я подумала - все равно их придется снимать, так еще потеряю где-нибудь... А так писька пусть воздухом подышит...
  -- Как ни странно, меня это не шокирует, - проговорил Волгин. - Но зато я
   чувствую, что уже хочу тебя.
  -- Тогда все прячу и быстро поехали. - серьезно сказала Катя.
  -- Потому что все еще впереди.
  -- Это точно, - согласилась она.
   В лифте он не выдержал - обнял девушку и прижал к себе, мучительно
   наслаждаясь близостью желанного тела. практически не отделенного прозрачным платьем.
   Катя сладко пожималась.
   Потом провела рукой по его пиджаку:
  -- Что там у тебя? Неужели член уже до пояса встал?
  -- Нет, - усмехнулся Волгин, выходя из лифта. - Член у меня хоть и встал,
   но до пояса не дорос. Это просто пистолет.
  -- Пистолет?! - изумленно переспросила она. - У тебя есть пистолет?!
  -- Конечно есть, - кивнул Волгин. - Вполне официально. С лицензией. К
   сожалению, не настоящий, а травматический.
  -- Кстати, и пистолет тоже вписывается в твой образ... - пробормотала
   Катя. А что такое "травматический" ?
  -- С резиновыми пулями. Но убить можно.
  -- И ты что - всегда его с собой носишь? Почему я не замечала?
  -- Всегда не ношу, тяжелый. Но на трассу без оружия не езжу.
  -- Почему?
  -- Потому что на трассе всякое может случиться, - серьезно ответил
   Волгин. - Все водители что-нибудь возят с собой. Или монтировку под рукой держат, или какую-нибудь биту, а я привык брать пистолет. Драться я вообще не умею - но нафига мне карате, коль в кармане есть ТТ?
  -- А он поможет, если что?
  -- К счастью, не пробовал. Но должен помочь. Тем более, выглядит как
   настоящий "ТТ"... Вот, посмотри.
   Он расстегнул пиджак и показал девушке поясную кобуру с торчащей ребристой рукояткой.
  -- Ой, а что там написано ? - она наклонилась поближе. - "СССР"?! Надо
   же...
  -- Так я же говорю - это настоящий пистолет. Пятидесятого года выпуска,
   из арсенала, их сейчас на заводе переделывают, меняют ствол и продают.
  -- Здорово... А почему... Почему ты носишь его справа?
  -- А что?
  -- Как будешь стрелять?
  -- В каком смысле?
  -- Неудобно же вынимать... Рукоятка торчит влево...
  -- Хороший вопрос, - Волгин покачал головой. - Ты что - занималась
   стрельбой или разбираешься в оружии?
  -- Нет, конечно. Просто видно, что ориентация неудобная.
  -- Правильно видишь. Потому что я его ношу под левую руку.
  -- Это что значит ?
  -- Чтобы стрелять с левой руки.
  -- А... ты разве левша?
  -- Нет, не левша. Но это не имеет значения. Если, не дай бог, дойдет до
   огневого контакта, то оборона с таким пистолетом все равно что рукопашный бой или бросание камня. Стрельба с левой руки, когда противник следит за правой есть дополнительный фактор психологической неожиданности.
  -- Какой ты умный...
  -- Это не я умный, - честно признался Волгин. - Это мне приятель один
   сказал, а ему советовал настоящий оперативник... Так что тут профессиональный расчет... Но я надеюсь, мне это никогда не пригодится. Хотя с оружием как-то спокойнее себя чувствую.
  -- Да, Андрюша...- задумчиво проговорила девушка. - Ты поразительный
   человек. Общаясь с тобой все время открываешь в тебе что-то новое... У тебя просто нет дна.
  -- У тебя тоже, - сказал Волгин, открывая дверцу. - Кстати, когда ты
   успела встать, умыться, накраситься и одеться? Ты просто герой.
  -- Я... честно говоря, вообще не ложилась сегодня.
  -- Вообще не ложилась?! - изумился он. - Разве можно так обращаться со
   своим здоровьем?
  -- Я...- Катя взглянула себе на носки туфель, потом подняла к нему свои
   большие, темные глаза. - Андрюша... Ты знаешь, я так ждала этой поездки... Что просто не могла уснуть...
   Волгин смотрел на нее и с внезапной болью сердца чувствовал, до какой степени дорога ему эта маленькая девушка, совершенно случайно вошедшая в жизнь. И тут же подумал, что лучшее, что он мог бы для нее сделать - это отвести ее обратно и уехать, немедленно вычеркнув себя из ее жизни. Потому что вторгшись в ее бытие, он не мог дать ей ничего положительного. Только короткую радости в начале и смертельное разочарование в конце.
   Но он не мог, не мог, не мог поступить так прямо сейчас.
   И, вздохнув, сказал:
  -- Тогда давай на заднее сиденье. Машина у меня небольшая, но ты еще
   меньше. Платье сильно мнется?
  -- Вообще не мнется.
  -- Тогда ложись и спи. По дороге туда выспишься.
   Катя послушно полезла назад.
  -- Ой, а что тут у тебя? - раздался ее голос изнутри.
  -- Подушка. И еще я прихватил покрывало... И плед. На всякий случай.
   Так что можешь лечь уютно, укрыться как следует...
  -- Господи... Какой ты предусмотрительный... Со мной никто никогда так
   не обращался...
  -- Ты заслуживаешь гораздо большего, чем имеешь, - серьезно ответил
   Волгин.
   Он нагнулся, подоткнул плед, укутывая маленькое тело девушки. Потом осторожно закрыл дверцу. Обошел машину, открыл с другой стороны, склонился к ее лицу и еле уловимым касанием поцеловал ее незнакомые в помаде губы:
  -- Спи теперь. Спокойной ночи.
  -- Уже сплю...- тихо ответила девушка.
   Волгин сел за руль.
   Солнце вставало из-за домов.
   Над двором медленно кружила какая-то очень большая, не городская
   птица вроде ястреба, едва шевеля крыльями в восходящем потоке.
   Недавно проснувшийся серый кот с белыми лапками, сладко потягиваясь,
   точил когти о березку.
   Весь мир был готов принять счастье, которое ожидало впереди их двоих.
   Волгин включил скорость и осторожно, чтобы не трясти Катю, выехал на
   улицу.
   

[Sarikov]

3

   Утреннее шоссе со свистом мчалось назад.
   Солнце сияло ослепительно, но лучи его не налились дневным жаром, и Волгин пока даже не включал кондиционер.
   Дымка, поднятая рассветом. еще не полностью ушла на небо. И дорога казалась сухой и твердой, на ней не взблескивали привычные для знойного дня миражи.
   Красная машина летела с бешеной скоростью; бросая взгляд на спидометр, Волгин отмечал, что стрелка почти твердо стоит около отметки "160".
   Пределом для его шестнадцатиклапанной "нексии". которую только не имевшие опыта считали несерьезной машиной, были 187 километров в час. Но такую скорость машина могла развить с одним Волгиным за рулем. Каждый пассажир убавлял примерно десять километров.
   Волгин любил быструю езду, особенно на этом, ближнем к городу, ровном и почти прямом участке трассы.
   Прижатая встречным ветром, машина хорошо держала асфальт. Да и Катя, спящая на заднем сиденье - хоть и весила не больше двух канистр с бензином - придавала машине дополнительную устойчивость.
   В такие минуты Волгин полностью отдавался водительскому инстинкту - который без его участия управлял машиной - и мог спокойно думать о жизни. Или еще о чем-то важном, пока машина неслась из пункта А в пункт В.
   Единственной помехой оказывались радарные засады.
   В прежние времена Волгин полагался на солидарность встречных водителей: хоть одна из нескольких машин сигналила фарами. Как сигналил и он, увидев засаду на встречной полосе.
   С введением новых правил относительно ближнего света днем жизнь осложнилась: дорога не была зеркальной, и при быстром движении машины всегда переваливались; это колебание кузова создавало иллюзию мигания встречных фар. Теперь приходилось полагаться на свое зрение, интуицию и поведение тех, кто летел впереди. Но ко всему можно было привыкнуть.
   Он уже давно собирался купить себе радар-детектор, но на рынках вдруг исчезли современные хорошие модели.
   Сейчас он ехал практически как обычно - автоматически.
   И думал не о неприятном деле, которое ожидало его в Синекамске - а о спящей Кате.
   Три дня, проведенные с нею, перевернули его жизнь. Он словно очнулся... Точнее, не очнулся даже. а встряхнулся и вновь ощутил себя молодым.
   Нет, и это слово не подходило: несмотря на возраст и трудности, Волгин еще не утратил внутреннее ощущение молодости.
   И связь его с Катей не имела ничего общего с банальным случаем, когда сорокалетний мужик набрасывается на юное тело для энергетической подзарядки.
   Волгин остался прежним.
   И в то же время... В то же время Катя открыла ему новое видение мира. И он понимал, что до встречи с нею его жизнь все-таки оставалась не до конца познанной.
   Знал он и то, что связь эту нужно обрывать.
   Рано или поздно - и лучше раньше, чем позже. Пока не успел привыкнуть к Кате настолько, что исключение ее из жизни окажется слишком болезненным.
   Впрочем, он, кажется, уже привык к ней сверх допустимой меры.
   Если бы ему хватило сил расстаться после выполнения работы...
   Если бы. Но он, словно мальчишка думал только о том, как ее удержать. Точнее, как встретиться с нею опять.
   И сегодняшняя поездка оказалась продолжением тех трех дней.
   Сам он изо всех сил пытался сказать себе, что это их последняя встреча. Прощальное свидание, после которого он заставит себя уйти.
   Но она, судя по подготовке, рассматривала все иначе.
   Или... Или она мыслила так же и ее наряд - свидетельство того, что и для нее сегодняшний день тоже является прощальным. Ведь девушка умна и она, вероятно, думает о тех же вещах, что и он.
   Девушка умна...
   Волгин без всякой связи подумал: а какова была бы его реакция, если бы его дочь связалась с сорокалетним мужиком?
   И тут же понял, что сравнение неудачно.
   Ленке восемнадцать, Катя старше всего на четыре года, но по сути на целую жизнь. Потому что его грудастая ногастая дочь - обычная из обычных, он признавал это трезво, без розовых родительских очков.
   А Катя... Такой умной девушки... женщины он не встречал никогда.
   Катя уже сейчас была умнее его собственной далеко не глупой жены Ларисы.
   Умнее всех знакомых ему женщин.
   Умнее его самого: да, отбросив мужской шовинизм, которым он никогда и не обладал, Волгин признавался себе в этом. Он лишь успевал подумать о чем-то, как девушка говорила то же самое, формулировала мысль и двигалась глубже.
   Эта девушка оказалась уникальной.
   И, наверное. ничего странного не было в том. что она потянулась к взрослому мужчине. Ведь ей наверняка скучно со сверстниками.
   Другое дело - что она нашла конкретно в нем, в Волгине; ведь он-то трезво оценивал себя и не считал ум своим главным достоинством.
   Он думал так, пытаясь привести в порядок мысли и выработать решение. которым должен завершиться день.
   А потом вдруг осознал, что бессмысленно мучить себя мыслями. И отравлять этот чудесный день, который но начался так хорошо.
   И не собирался кончаться и обещал еще многое впереди.
   И разве один день, прожитый настоящим, без сожалений о прошлом и планов на будущее. не стоит целого куска жизни?
   Решив так, Волгин отбросил все мысли.
   И даже слегка прибавил газу.
   
4

   
   В зеркале заднего обзора между спинками сидений появилось лицо Кати.
   Совершенно свежее, точно спала она не полтора часа, а минимум восемь.
  -- Проснулась? - ласково сказал Волгин, плавно уходя с крайней левой
   полосы. - С добрым утром.
  -- Я давно проснулась. Ну как давно... В смысле, что я уже минут десять
   не сплю. Просто лежала и было так приятно... Ощущение невероятное. Вроде на машине едешь и в то же время на самолете летишь...
  -- Просто я ехал быстро.
  -- Слушай, а ты вообще летчиком никогда не было?
  -- Нет еще, - усмехнулся Волгин. - Пока не был. Но жизнь не кончена...
  -- А похоже, что был... Я еще никогда так не летала на машине...
  -- Скажешь тоже... тебе показалось.
  -- А сейчас зачем скорость сбавил?
  -- Ну, мы же разговариваем. Потом, ты, наверное, попить хочешь. Кофе,
   конечно нет- но я там термос прихватил, крепкий чай...
  -- Спасибо, Андрюша... Ты такой предусмотрительный. Правда, я сейчас
   хочу не пить, а писить...
   Катя сказала это детское слово так непринужденно, что у Волгина опять
   потеплело на душе. И он подумал - господи помилуй, как можно расстаться с этой девушкой?!.. Все равно, что отрубить себе руку.
  -- Сейчас съедем с дороги в лесок, там пописяешь с комфортом.
  -- А зачем съезжать? Остановись на обочине, я сама спущусь.
  -- Ни в коем случае. Чтобы тебя в лесу кто-нибудь съел ?
  -- Любопытно, - зевнув, сказала Катя. - Ты совершенно не похож на моего
   отца.
  -- А что отец?
  -- Когда мы ездим в сад, это бывает обычно примерно так же, я тоже
   сплю, а потом всегда сразу хочу писить, он никогда не съезжает с дороги. Где-нибудь притормозит, и беги вниз.
  -- А почему?
  -- Говорит, что если съедет, то может в грязи застрять... Или заглушку
   себе оторвать.
  -- Глушитель, - поправил Волгин.
  -- Ну, глушитель, я в этом ничего не понимаю.
  -- Твой отец в общем прав. И я тоже на рожон не лезу. Просто нынче такое
   сухое лето, что даже моя "нексия" может съехать с дороги. А кочки мы объедем.
   Он издали увидел еловую посадку и не спеша прижался к обочине.
   Съезд казался довольно крутым, пришлось вырулить змейкой, чтобы не задеть днищем излом.
  -- А зачем ты так рулишь? - поинтересовалась Катя. - Отец всегда
   съезжает прямо.
   - Чтобы уменьшить крутизну склона.
   Волгин съехал на дорогу, что шла по краю поля вдоль лесополосы.
   Метров через сто он затормозил и вышел. Полагая, что Катя пойдет в лес.
   Однако девушка и не думала от него прятаться.
   Она присела на дороге, прямо перед ним, поддернула платье и развела ноги.
   Волгин знал что по правилам приличия - которые он соблюдал даже с женой - следует хотя бы отвернуться.
   Но он не мог оторваться от Кати. Он пил глазами ее расставленные колени: блестящие, круглые и кажущиеся большими в черных чулках с поперечными узорами. Впрочем, он вообще понял, что был не прав в оценке Катиной фигуры. Колени ее в самом деле отличались женской формой, просто эти качества делались заметными, лишь когда она садилась на корточки.
   Как сейчас.
   Катя улыбнулась - и он увидел, как между ее ног ударила тонкая струйка. Утреннее солнце, светившее в спину, играло в ней веселыми зайчиками. Струйка, журча, бежала в серо-коричневую дорожную пыль, образуя пенистую лужицу, которая сразу же впитывалась.
   И в этом неприличном положении не было абсолютно ничего неприличного: Катя казалась естественной, рядом с той девушкой отказывались работать все обычные нормы.
   Все началось с того, что я услышал, как она мочится в туалете, - с неожиданной тоской подумал Волгин. - И кончится тем, как я увидел сегодня этот процесс уже на природе...
   Почему кончится, кто сказал о конце?
   Никто не говорил, но что-то грустное опять шевельнулось в душе.
  -- Андрюшенька, дай, пожалуйста, сумочку из машины, забыла салфетку
   взять, надо письку вытереть, - сказала девушка, поднявшись.
   Волгин молча подал ей сумочку.
  -- Ну и как? - засмеялась она. - Ты думал, что я могу так много написить?
  -- Не думал, - признался Волгин, глядя на большое темное пятно. - Ты так
   сладко писила, что и мне захотелось.
   Он зашел за машину, отвернулся к лесу и расстегнул штаны.
  -- Ты что. стесняешься меня? - спросила Катя.
  -- Нет, конечно, - ответил он, хотя в самом деле стеснялся. - Просто я...
   так привык.
  -- А я что-то вижу, - засмеялась девушка.
  -- И что, интересно знать ?
  -- Что у тебя струя почему-то вверх бьет.
  -- Почему, почему... Еще бы побольше передо мной коленками сверкала.
   Его половой орган, которого не волновала деловая поездка, уже глядел в небо. Молча требуя своего.
  -- Приятно видеть, - сказала Катя.
   И приподняла платье.
   Так, что он опять увидел белые бедра над черными краями чулок и полоску
   выбритого лона...
   Утро вставало, медленно превращаясь в день. Еще не звенели кузнечики в
   траве луга, и еще дрожали среди ельника редкие серые комары. Но уже висели над дорогой стрекозы, трепеща слюдяными крыльями. И пахла трава, и какие-то цветы посылали волну аромата. По-утреннему требовательно и обещающе.
   И Волгину подумалось - черт с ней с поездкой, черт с ней с работой
   и со всем вообще Потому что нет в мире ничего более важного, чем этот лес и поле и дорога с темным пятном от лужицы... И женщины, которой надо овладеть. Прямо сейчас.
  -- Ладно, поехали, - все-таки сказал он. - Все на обратном пути.
  -- Нет, так ехать нельзя, - возразила Катя. - У тебя член перестоит, яйца
   заболят. И весь день тебе будет больно.
  -- И что же делать?
  -- Трахнуться быстро, что же еще? А потом спокойно ехать дальше.
  -- Хорошая идея, - согласился он. - Если быстро управимся.
  -- Конечно управимся. Ты еще сомневаешься...Мне платье снять?
  -- Да нет, просто задери повыше, - ответил Волгин, спуская брюки до
   колен.
  -- А чулки?
  -- Чулки не снимай. Они меня умственно возбуждают.
  -- Как мне сесть... Или лечь?
  -- Просто встань и обопрись на капот. А я войду сзади. если ты не против.
  -- Не против, - ответила девушка и заняла позицию.
   Войти в нее, стоящую на каблуках, оказалось легко. Волгин толкнулся,
   ощущая невероятную новизну шершавого капронового прикосновения. Потом погладил чулки. Потом, задыхаясь от наслаждения, запустил ладони под черные края - осязая пальцами мягкую прохладную плоть ее ног, а тыльной стороной тугую резинку.
  -- Давай, давай...- шептала Катя. - Яйцами по клитору... Класс...
   Весь процесс занял от силы полторы минуты. Волгин выдернул орган и
   перехватил головку, чтоб с утра не испачкать брюки.
  -- Возьми у меня салфетку в сумочке и вытрись как следует, - сказала
   Катя, снова присев на дорогу.
  -- А ты?.. Тампон вставишь?
  -- Нет. сегодня не буду. Боюсь, протечет и платье испачкаю раньше
   времени... Я сейчас просто из себя все выдавлю.
   Волгин видел, как она натужилась, потом раздался влажный хлюпающий звук, затем между ее ног показался белый сгусток семени и наконец шлепнулся на дорогу. Катя посидела еще, ожидая последних капель. Волгин завороженно смотрел, как его семя - наверняка еще теплое - падает на дорогу. И из-за своей густоты не впитывается, подобно моче, а остается мутно-белым шматком.
   Поднявшись, Катя вытерла себе промежность.
   А он все смотрел на свое семя, блестящее на дороге. Вокруг которого уже вились осы, вероятно, найдя в запахе нечто притягательное.
  -- Ну вот, дорогу обмочили и даже осеменили, - сказала Катя, садясь уже
   на переднее сиденье. - Можем ехать дальше.
   Чувствуя приятное облегчение в теле, Волгин развернулся и притормозил прежде, чем выезжать из-за леса.
  -- Показать тебе по-настоящему, для чего я веду машину одной рукой? -
   предложил он.
  -- Покажи.
   Тронувшись, Волгин положил правую руку на гладкое колено девушки.
   Погладил, поднялся выше, потрогал капроновую ляжку, потом залез еще выше, скользнул под платье и нащупал шерстистое лоно.
  -- Внутрь введи. - попросила девушка, сползая с сиденья. - Я сейчас
   удобнее сяду.
   Волгин нашел ее детородный ход, скользкий от семени. Вошел, перебирая
   пальцем губки и чувствуя невероятно наслаждение от мысли, что после полового акта продолжает находиться в девушке.
  -- Так приятно...- продышала она. - Теперь понятно, зачем одна рука...
   А мы можем так всю дорогу ехать?
  -- Туда - нет, - Волгин покачал головой. - Сейчас опять полетим,
   отвлекаться нельзя. Обратно так и поедем.
  -- Замечательно, - ответила девушка, прикрывая глаза.

[Sarikov]

5

  -- Пристегнись на всякий случай, - сказал Волгин, выехав на шоссе.
  -- Зачем? - беззаботно спросила Катя. - Я тебе доверяю.
  -- Доверяешь - хорошо. Но трасса - это трасса. Так спокойнее.
  -- Но ты сам не пристегнут!
  -- Я за руль держусь, - усмехнулся Волгин. - И вообще пристегнутым не
   люблю ездить. Мешает.
  -- Тогда и я как ты.
   Он пожал плечами.
  -- Мне с тобой так здорово ехать... Такая скорость - просто кайф. Отец
   никогда быстро не ездит.
  -- Так у меня машина лучше, - ответил Волгин, уже не реагируя на
   упоминание о Катином отце.
  -- Не в этом дело. Он боится разгоняться.
  -- И правильно делает. Просто мы очень спешим.
  -- А по мне - ездить так уж ездить... Зачем машина, если на ней тащиться,
   как на лошади?
   Волгин усмехнулся, обгоняя фуру и стараясь держаться от нее подальше, чтоб камни из-под колес не попали в стекло.
  -- И так здорово, что у тебя тихо в машине.
  -- В каком смысле?
  -- Музыка не гремит. Когда я езжу с ровесниками, у мозги от черепа
   изнутри отклеиваются.
  -- Так на трассе музыку вообще невозможно слушать. Покрышки шумят,
   ветер. Чтобы услышать, надо врубать очень громко. А я громкой музыки не люблю.
  -- И я тоже...
  -- Кстати, - Волгин искоса взглянул на черные Катины коленки. - Тем же
   самым и ты меня удивила. Я думал, что у тебя, как у любого программиста, музыка грохочет на всю квартиру.
  -- Значит, я и в этом не такая, как все, - усмехнулась Катя. - Потому что
   вообще не выношу громких звуков, они меня утомляют. А при работе мешает даже вентилятор у компа. Но от него никуда не денешься.
   За разговором Волгин отвлекся от дороги. Всего чуть-чуть. Но этого "чуть-
   чуть" хватило чтобы и не заметить вовремя радарную засаду.
   Впрочем, засада была хитрой: белый автомобиль с буквами "ДПС" стоял
   слева на обочине встречной полосы, а инспектор караулил впереди.
   Увидев все, Волгин в доли секунды - как летчик-истребитель в воздушном бою - оценил обстановку и свои шансы выйти невредимым.
   Сбросить скорость до предела досягаемости радара он уже не успевал. Даже если бы стал экстренно тормозить. Он выиграл бы на этом километров тридцать, что отнюдь не решало проблемы.
   Он также знал, что на территории районов инспектора ДПС опасаются брать взятки, а предпочитают отнимать права, вызволять которые придется не один месяц, ходить в суд, платить штраф и самое главное - получать прецедент, действующий в течение года. После которого в аналогичном случае уже можно лишиться прав месяца на три вообще.
   Впереди по правому ряду дымила тяжелая фура. Она шла километров под девяносто. Расстояние до нее быстро сокращалось. Равно как и до патрульного, который уже приподнял радар, ожидая, когда красная "нексия" окажется на дистанции захвата.
   И Волгин принял единственно верное решение.
  -- Держись ! - крикнул он Кате. - И не бойся!
   Он отпустил педаль газа и переключился сразу на третью передачу.
  -- А...- начала было девушка.
  -- Мен-ты ! - выдохнул он, утапливая газ.
   Разогнавшийся двигатель взревел, мгновенно развив бешеные обороты,
   стрелка тахометра встала вертикально, дрожа на границе красной зоны, и машина прыгнула вперед с таким ускорением, что Волгина вжало в спинку.
   Он держал руль двумя руками: при таком маневре требовалась особая точность.
   Через секунду фура находилась на прямой между ним и инспектором, загораживая обзор.
   Волгин нагнал ее и слегка сбросил скорость, чтобы проскочить мимо поста под прикрытием. Инспектор не ожидал такой хитрости - не успел перебежать через проезжую часть, откуда достал бы Волгина в любом случае - и оказался бессилен.
   Волгин промчался бок обок с фурой, потом обогнал ее и быстро ушел вперед. После чего снова воткнул пятую и продолжал вести затихшую машину привычно левой рукой.
  -- Ух...- выпрямляясь, пробормотала Катя. - Вот это да... Ты все-таки
   летчик. Что это было?
  -- Кик-даун, - можно так сказать.
  -- Кто - даун? - не поняла девушка.
  -- Никто пока не даун, - засмеялся он. - Кик-даун - переключение на
   низшую передачу для резкого увеличения скорости благодаря большому крутящему моменту двигателя при уменьшении передаточного числа.
  -- Этого я все равно не пойму, я в машинах ноль, можешь не объяснять...
   Но зачем ты так рванул ?
  -- Я же сказал - менты. Радарная засада. Меня бы остановили за
   превышение скорости.
  -- А какая у тебя скорость была?
  -- Сто шестьдесят примерно. По спидометру. А спидометр может врать,
   причем в обе стороны.
  -- А какая разрешена?
  -- По трассе девяносто.
  -- Ничего себе... И что бы тебе сделали?
  -- Говоря простым языком, трахнули бы. Потом вывернули, высушили и
   отняли права...
  -- Жуть. Ведь придумают же...
  -- Не жуть, вполне обычное явление, - усмехнулся Волгин. - Пока ты
   спала. я проехал восемь засад.
  -- А я долго спала?
  -- Часа два.
  -- И ты каждый раз с таким ревом проскакивал?
  -- Нет, конечно. Я их видел издали и сбрасывал скорость. А сейчас клювом
   прощелкал, пришлось фурой прикрыться.
  -- Здорово, я бы так не догадалась...
  -- Была бы водителем, догадалась... Когда ничего другого не остается.
  -- Да... А теперь нам ничего не грозит?
  -- В принципе ничего. Он, может, конечно, объявить перехват по трассе,
   если успел запомнить номер. Но за что перехватывать? Радар ничего не засек. И самое главное - этот мент не успел махнуть жезлом. Вот если бы я после этого не остановился, тогда можно было бы ждать перехвата и нам стоило сейчас съехать в поля.
  -- А почему?
  -- Неподчинение приказу остановиться - очень тяжкое нарушение. А
   так... Ну применил я противолодочный зигзаг, ну и что? Ничего не зафиксировано.
  -- Как ты сказал? "Противолодочный зигзаг"?
  -- Ну да.
  -- А разве ты зигзагом ехал. Ведь вроде бы прямо летел...
  -- Умница, - улыбнулся Волгин. - А говоришь, в машинах не понимаешь и
   вообще... На самом деле я применил боевой порядок, который называется "строй уступом влево". Когда машина справа идет чуть меня и прикрывает мой борт от огня. В данном случае от мента с радаром...
  -- Слушай, ты так классно объясняешь... И вообще Андрюша, мне с тобой
   так хорошо и легко... Мне никогда не было так легко ни с кем.
  -- Почему?
  -- Потому что ты разный. Ты взрослый дядька и знаешь массу интересных
   вещей, с тобой всегда есть о чем поговорить и узнать что-то новое... И в то же время ты хулиганистый пацан... Просто невозможное сочетание.
  -- Таким уж родился, - усмехнулся он.
  -- И все-таки выражение классное - "противолодочный зигзаг". Это что
   такое?
  -- Боевой порядок эскадры или конвоя, в открытом море при угрозе
   подводных лодок.
  -- Какие слова интересные... Объясни.
  -- Тебе скучно будет.
  -- Не будет. Расскажи - ты так классно рассказываешь...
  -- Ну... Если хочешь, - Волгин пожал плечами. - Ты знаешь, как
   работает подводная лодка?
  -- Я знаю, что она торпедирует... Но как именно...
  -- Правильно. Лодка выпускает торпеды. Сейчас, конечно. все
   гораздо сложнее, самонаводящиеся головки и так далее. Я говорю о простых торпедах времен второй мировой войны. Она действует, как огромная пуля. Только движется не по баллистической траектории, а почти по прямой, потому что есть двигатель и рули. Но после пуска направление не корректируется, чтобы торпеда попала, ее надо нацелить. Корпусом подводной лодки...
  -- Корпусом лодки ? Это как?
  -- Командир наблюдает в перископ, лодка доворачивается, чтобы в момент
   пуска торпедный аппарат смотрел куда надо.
  -- Это, наверное, очень трудно?
  -- Не думаю, что легко. При том, что цель тоже движется.
  -- То есть корабль плывет?
  -- Кать...- Волгин усмехнулся. - если бы тут сидел настоящий моряк, то он
   сказал бы, что плывут... Как бы тебе сказать...
  -- Говори. как есть.
  -- Экскременты. А корабль, тем более боевой, не плывет, а идет.
  -- Никогда не знала...
  -- Тебе и ни к чему... Ну так вот...Цель движется, аппарат наводится с
   упреждением, торпеда пошла... А строй делает поворот "все вдруг".
  -- Что значит - "все вдруг"?
  -- Как косяк рыбы. Все корабли меняют курс одинаково и в один момент.
   И если командир подводной лодки не угадал, куда они повернут - вправо или влево - торпеда идет в пустоту... Вот это и есть противолодочный зигзаг. Вперед, но галсами. Перекладывая курс.
  -- Класс... - Катя покачала головой. - Столько новых слов... Откуда ты все
   это знаешь?
  -- Я... Я вообще-то собирался стать военным.
  -- Ты ?! Военным ?!
  -- Ну да. А что?
  -- Терпеть не могу военных... они такие тупые все.
  -- Согласен. Потому что в нашем заплеванном городе, как и во всей
   области, нет ни одной нормальной войсковой части. А я хотел стать летчиком или моряком. Там специалисты такого уровня, что дадут фору доктору наук...
  -- А почему ты не стал летчиком или моряком? - серьезно спросила
   девушка.
   - Почему...- Волгин вздохнул. - Я медкомиссию не прошел. Уже в школе, в военкомате. В сердце что-то нашли... Черт бы их побрал.
  -- Так у тебя сердце больное? А мы с тобой...
  -- Да нет, сердце у меня нормальное. Для военной профессии не
   подошло...
  -- Слушай... Мы с тобой знакомы... Трудно посчитать сколько, но уж
   перетрахались, как мало кто... А я так и не знаю, кто ты по образованию?
  -- Я... Инженер-метролог.
  -- Метролог? Это с чем связано?
  -- С мерами измерений.
  -- Подходит к твоему характеру.
  -- Почему? - искренне удивился он. - Я как-то не думал.
  -- При всех прочих качествах ты очень серьезный человек и любишь
   расставлять все по полочкам.
  -- Да? В самом деле ?
  -- Со стороны виднее.
  -- Но эта специальность оказалась ненужной. Правда, я успел поработать
   до начала перестройки. Стал даже начальником отдела КИП в одном большом НИИ.
  -- А что за кипы были? Шерсти? - с любопытством спросила Катя.
  -- Не кипы а отдел КИП - контрольно-измерительных приборов... А
   причем тут шерсть?
  -- Да я однажды писала конфигурацию для суконного комбината. У них
   сырье - шерсть. И единица поставки - кипа.
  -- Забавно... Но в том отделе я провернул первую и последнюю в жизни
   коммерческую операцию.
  -- Какую?
  -- Пустил на сторону двести двадцать пять килограммов технического
   спирта.
  -- Ты ?! И на сторону?! Верится с трудом.
  -- Мне тоже, - усмехнулся Волгин, резко сбрасывая скорость перед
   очередной засадой. - Это было в пору, когда деньги стали превращаться из рублей в тысячи, и нули сбили с толку. Нам регулярно полагался технический спирт для промывки аппаратуры. Во флягах. По двадцать пять килограммов...
   -...Литров, наверное ? - поправила Катя.
  -- Нет, именно килограммов. Спирт сильно меняет объем при колебаниях
   температуры. И его количество измеряют только на вес. Имей в виду, если будешь писать конфигурацию для ликероводочного завода...
  -- Ага. Запомнила.
  -- Ну и вот. Тогда нам по ошибке вместо двадцати пяти килограммов
   выписали двести пятьдесят ! Целую бочку! Прикинь!
  -- Да уж... И ты продал остаток?
  -- Не я, а завхоз. У меня никогда не имелось коммерческих связей. А
   тот был ушлый мужик. Продал. И поделился.
  -- Хороший человек... Сейчас такие редки...
  -- А что ему было делать? Ведь я был материально ответственным лицом,
   я подписывал бумаги, и если бы встал в позу, то из бочки отлили двадцать пять килограммов, а остальное отправили назад. Но я, сама понимаешь, в позу не встал... И завхоз продал бочку хачикам, которые из технического спирта делали водку и продавали гражданами без талонов.
  -- Молодец, - сказала Катя. - Значит, ты тоже принял участие в очистке
   генотипа.
  -- В каком смысле?
  -- Паленую водку пило всякое быдло. И дохло со страшной силой. А
   нормальные люди оставались.
  -- Ты, я вижу не страдаешь излишним человеколюбием, - усмехнулся
   Волгин.
  -- Любить людей может только тот, кто их плохо знает.
  -- Да уж... Но я тогда ни о чем лишнем не думал. Мне детей надо было
   кормить... В общем, бочку продали, деньги поделили...
  -- А вас не накрыли потом?
  -- Не успели. НИИ развалился, все разбежались...
   Он вздохнул.
  -- И кем только я потом не был... Да и сейчас занимаюсь черт-те чем... А
   все могло быть иначе, пройди я медкомиссию.
  -- Андрюша, это иллюзия, - серьезно, как взрослая малышу, сказала
   Катя. - Военные тоже лапу сейчас сосут ...
  -- Да. Но я успел бы побыть человеком... Наверное, не дослужился бы до
   командира корабля, но командиром БЧ стал бы точно...
  -- Что такое "БЧ"?
  -- Боевая часть. На большом корабле все оружие разделено на БЧ.
   Главный калибр - БЧ-1, зенитная артиллерия - БЧ-2, ракетный комплекс - БЧ-3 и так далее...
  -- Тебя так завораживает эта символика...
  -- И тебя бы заворожила. Представь...Подводная лодка. Срочное
   погружение! Торпедная атака! Номерам занять места согласно боевому расписанию! Красный свет! Перископ! Лодка на боевом! Центральный, докладывает командир БЧ-1! Торпедные аппараты заряжены. Давление в норме, к пуску готовы ! Первый, второй, третий, четвертый - товсь! Аппараты - пли! Торпеды вышли...
   Волгин выкрикнул боевую команду и замолчал, слепо глядя на дорогу.
  -- И "Титанику" осталось поганить океан всего двадцать четыре
   секунды...
  -- "Титанику"?! Круто. Судя по всему, человеколюбие и не твоя главная
   черта.
  -- Просто на том корабле плыли чересчур сытые рожи...
  -- Ты, пожалуй, прав... - Катя искоса взглянула на него. - Но ты меня
   поражаешь. Такой мягкий и нежный со мной, а сейчас в тебе промелькнуло что-то железное... Определенно.
  -- Да нет, - отмахнулся Волгин. - На самом деле я белый и пушистый...
   Как твоя лягушка. Просто сейчас настроен на боевой лад перед операцией.
  -- Кстати. А с какой целью мы едем? Ты сказал, что в Синекамске надо до
   обеда успеть в налоговую инспекцию. Но для чего?
  -- Мы едем... Точнее, я еду выбивать деньги из клиента. - просто ответил
   Волгин.
  -- Выбивать деньги?! Так вот для чего тебе пистолет!
  -- Нет. Пистолет - оружие обороны. Выбивать буду с помощью налоговой
   инспекции.
  -- Надо же... А что за деньги, что за клиент - расскажи?
  -- А тебе это интересно?
  -- Конечно интересно. Я бы ни за что не подумала, что мы едем выбивать
   долги...
  -- История тянется еще с весны. Один Синекамский клиент получил через
   нас бочку смазки из Москвы. У нас вообще бочек много идет, почти в каждой машине пара штук бывает, и это всегда головная боль. Мы по области товар не развозим, слишком дорого гонять за триста километров "газель" с грузом для одного клиента километров за триста, а доплачивать обычно не соглашаются. Поэтому иногородним сгружаем на склад и ждем, когда сами приедут. После того, как оплатят - если оплата проходит у нас. Или если везут наличные. Или, когда клиент проверен, по платежке. Ну, а эти приехали, точнее прислали свою "газель" еще раньше, чем к нам машина пришла. И мы обрадовались. Сгрузить-то бочку легко - никогда не видела ?
  -- Нет, откуда...
  -- На землю пару покрышек от грузовика, бочку аккуратно к краю кузова
   - хлоп ! - и готово. А вот загрузить ее даже на "газель"... Это работа. По доскам вкатывать, а бочка скользкая, и весит триста килограммов... В общем, когда увидели, что их "газель" уже стоит, радости не было предела. Потому что перекатить бочку с "бычка" на "газель" даже легче, чем на склад.
  -- А что с деньгами вышло?
  -- А вышло то, что клиент якобы проплатил тариф, но деньги в банк еще
   не пришли, и платежку с водителем не прислали. Только гарантийку.
  -- Что такое "гарантийка"?
  -- Ну, гарантийное письмо. Обещание оплатить сумму, на бланке и с
   печатью. Мы обычно без платежки не выдаем, но тут так хотелось от этой бочки отвязаться... В общем, я приказал отдать.
  -- А дальше?
  -- Дальше прошла неделя, вторая, третья, а денег не идет. Я велел Тане с
   ними созвониться. Директор пообещал, что завтра проплатит. И так целую неделю. Потом секретарша перестала соединять. Один раз случайно удалось пробиться с чужого мобильника -он наглым голосом сказал, что тариф входит в стоимость груза и нам он ничего платить не будет.
  -- И что сделал ты?
  -- Сначала попытался связаться с отправителем, но телефон оказался
   подставным, а фирма несуществующей, обычное для Москвы дело. К этому времени месяц закончился, начальство требовало закрытия долгов - и мне пришлось возместить из своей зарплаты.
  -- Из своей зарплаты?!
  -- Ну... Как тебе сказать... Система денежная у меня сложная, но суть
   одна: за счет нашего филиала и в ущерб лично мне.
  -- А почему лично тебе? Если за счет офиса, то почему ты не раскидал
   сумму на всех?
  -- Потому что в случившемся только моя личная вина. Я сам приказал эту
   чертову бочку отдать. Вот если бы это сделал кто-то без моего ведома - тогда бы я вычел, а так никто не виноват, кроме меня. Я и должен был компенсировать...
  -- Да...- протянула Катя. - Завидую твоим подчиненным.
  -- Почему?
  -- Потому что ты справедливый начальник. Другой бы не стал
   задумываться о тонкостях.
  -- Не скажи... если поступать с подчиненными не по справедливости, то
   потом невозможно требовать порядочность. Себе дороже обошлось бы.
  -- А сумма большая ?
  -- Три тысячи двадцать четыре рубля семьдесят копеек. В принципе не
   такая уж и большая. Но я просто не люблю, когда со мной так обходятся.
  -- А это... Гарантийное письмо - с его помощью нельзя было деньги
   выбить?
  -- Можно. Через арбитражный суд. Который затянется на год. К тому
   времени завод может закрыться как юрлицо. Поэтому я решил действовать по-другому. Вернее, один знакомый подсказал. Обратиться в налоговую.
  -- В налоговую?
  -- Ну да. Это в нашем городе они работой завалены. А в маленьких
   городках им делать нечего, они сидят и не знают, кого трясти. Вот я позвонил в отдел камеральных проверок - так, мол и так, есть клиент, который меня обманул, и это дает повод предположить, что он так же и вас обманывает.
  -- И что - сработало?
  -- Вроде сработало. Инспекторша заинтересовалась, попросила копии
   транспортной накладной, гарантийного письма и банковских выписок. В принципе ве это можно было сделать по почте... Но я решил съездить лично. Совместить нужное с приятным...
   
6

   Завод находился на охраняемой территории с контрольно-пропускным пунктом. Волгин не сомневался в бесполезности попытки, но все-таки туда заехал. Чтобы совершенное далее, имело обоснование.
   Охранник спросил его фамилию и позвонил в приемную.
   Разумеется, ни директора ин главного бухгалтера на месте не оказалось.
   - Ты так быстро ? - удивилась Катя, ожидавшая его в машине.
  -- Сюда можно было вообще не заходить. - ответил он. - Последнее
   китайское предупреждение перед открытием огня.
   В налоговой инспекции ему пришлось провести около часа. Несмотря на совет приятеля, он не слишком верил в успех операции. И не будь Кати, ограничился бы посылкой документов по почте.
   Зато освободившись, Волгин почувствовал себя до такой степени счастливым, что был готов сейчас ехать вообще куда угодно.
  -- Ты есть хочешь? - спросил он Катю.
  -- Нет еще.
  -- Тогда давай просто выпьем где-нибудь чаю с булочками, потому что
   кофе мы в этом Синекамске вряд ли найдем, - предложил он.
  -- Давай.
  -- А потом... Потом используем остаток дня с максимальной пользой.

[Sarikov]

7

   - Хорошо...- тихо проговорила Катя, развалившись на сиденье.
   Волгин и сам знал, что хорошо.
   Все - хорошо.
   Хороша дорога, искристой лентой разворачивающаяся перед красным капотом.
   Хороша его машина, несущаяся неведомо куда.
   Хорош этот день, с отключенным телефоном, с уходом в никуда.
   Хороша сама жизнь - сидящая рядом с ним в виде девушки в красном платье...
   Выехав из Синекамска, Волгин по привычке набрал скорость. И тут же понял, что теперь некуда торопиться. Он сбросил газ и перестроился в правый ряд. Где можно было двигаться медленно, лишь время от времени объезжая стоящие у обочины автомобили.
   Он расстегнул воротник рубашки, отпустил узел галстука. Им владело легкое, отпускное состояние.
   Искоса он взглянул на Катю - их глаза встретились. Волгин спокойно оторвал правую руку от рычага переключения передач и запустил девушке под платье.
   - Теперь ты можешь? - улыбнулась она.
   - Теперь - да.
   Она придвинулась поближе, завернула подол и развела ноги. Поблуждав по краю чулка на границе прохладного бедра, Волгин скользнул в ее дырочку.
   Он ехал, глядя на дорогу и не расслабляясь. поскольку привык на трассе быть собранным. И в то же время его правая рука, существуя сама по себе, блуждала в половых органах девушки и посылала ему импульсы наслаждения.
  -- Тебе нравится? - спросил он.
  -- Очень... А ты можешь не просто руку держать, а пальцем меня трахать ?
  -- Попробую, - ответил Волгин и сел поудобнее.
   Потом вынул руку из девушки.
  -- Ты зачем вышел ? - обеспокоилась она. - Не можешь ?..
  -- Войду по-другому. Средним пальцем - он длиннее других.
   Волгин положил ладонь на девушкин лобок. Ввел средний палец внутрь,
   насколько удалось. Двумя соседними прижал ее половые губки, охватившие ее набухший клитор. И после этого стал аккуратно двигать пальцем внутри.
   - Вот это да... - пробормотала Катя. - Надо же так придумать. Я никогда не
   трахалась в машине на ходу... Точнее, не испытывала таких ощущений...
  -- Это хорошо.
   Некоторое время он ехали так: поддерживая скорость и все активнее
   работая правой рукой в половом органе девушки. Смазка ее уже заливала ему ладонь.
   - А вот теперь я бы с удовольствием трахнулась сейчас по-настоящему, - наконец сказала Катя.
- А я, пожалуй, еще бы и искупался.
   - И я тоже.
   - Несмотря на отсутствие купальника? - засмеялся Волгин.
   - Не только несмотря, но благодаря, - ответила она.
   - Так совместим.
   - А ты знаешь здесь поблизости речку или озеро?
   - Я не знаю. Но у нас есть карта области.
  -- Здорово ! - Катя захлопала в ладоши. - Мы с тобой в самом деле как
   два путешественника.
   Затерявшиеся в собственной жизни...- с неожиданной грустью подумал
   Волгин.
   Он остановился на обочине, достал из бардачка карту, нашел страницу. Катя смотрела на него, как на колдуна.
   - Неужели ты умеешь искать что-то по карте? - с сомнением спросила она.
   - Конечно. А что тут сложного? Я знаю. где мы находимся. Открываем нужный лист и смотрим подробности.
   - Нет. все равно... Я бы ни за что не разобралась.
   - Ты женщина и у тебя другое предназначение, - усмехнулся он.
   Он довольно быстро реку, на которой стояло село, куда шла от шоссе дорога. Вероятно, благодаря ей местность была облюбована любителями пикников из того же Синекамска. Но благодаря буднему дню оставалась надежда, что они окажутся около реки в уединении.
   Проехав километра три, Волгин увидел указатель на село Языково. Дорога оказалась приемлемой, хоть он и ехал по ней медленно. С правой стороны тянулась защитная лесополоса, а слева, сколько хватало глаз, раскинулось хлебное поле. Дорога обогнула его, пересекла небольшой перелесок и выбежала на неровный, буйно цветущий луг. Было уже так жарко, что даже в наглухо закрытой охлажденной машине ощущался плотный зной, висящий снаружи. Путь бесшумно перелетали слюдяные стрекозы, некоторый принимали машину за объект, пригодный для охоты, и даже садились на капот.
   Лесополоса давно кончилась, дорога некоторое время рассекала луг, охвативший с обеих сторон, потом справа выросли ивы - густые и высокие. За ними поднялся неожиданный гребень гор с белым меловым обрывом. Потом ивы отбежали и стало видно, что между ними бежит вторая дорога - не широкая, просто две колеи среди травы.
   Волгин аккуратно переехал туда - и они наконец увидели реку. Быструю и прохладную даже на вид.
   - Нашли ! - радостно воскликнула Катя.
   - Похоже на то, - ответил Волгин, медленно втягиваясь под очень густую иву, чтобы спрятать машину от дороги.
   По проселку могли ехать машины в деревню, и он решил замаскироваться.
   Едва Волгин заглушил двигатель и открыл дверцу, как на них обрушился водопад звуков летнего дня. Счастливого и беззаботного, отданного одним удовольствиям. Стрекотали кузнечики на лугу, быстро и коротко потрескивали стрекозы. меняя курс. Что-то жужжало, что-то пощелкивало, на лугу пищали невидимые птицы. И довольно громко журчала река, бегущая по каменистому руслу, кое-где образовывая водовороты.
   - Кайф...- бормотала Катя, снимая платье через голову. - Травка, птички, речка... как она, кстати, называется?
   - А кто ее знает, товарищ майор - собака след не чует, - усмехнулся Волгин. - Я на карте только кусочек нашел, дальше по руслу не смотрел. Судя по скорости, она сбегает с возвышенности недалеко отсюда...
   - Я тебе нравлюсь? - спросила Катя, прохаживаясь в одних чулках.
   - "Нравишься - не нравишься" - это недостаточные слова, - серьезно ответил он. - Будь я твоим ровесником, сказал бы просто, что тащусь от тебя. А так я скажу, что хочу тебя. Причем очень... Я и так не могу смотреть на тебя спокойно. А когда ты голая и в этих чулках, то...
   - То что?
   - То мне кажется. что я превращаюсь в подростка, готового овладеть своей
   первой женщиной. Причем почему-то хочется сделать это в реке...
   - Хорошая идея. Я, честно говоря, в реке еще никогда не трахалась. Мне прямо в чулках в воду лезть?
   - Да нет. Они намокнут и будут мешать, - серьезно ответил Волгин, раздеваясь. - Чулки потом наденешь ...
   Они вошли в реку, и быстрая прохладная вода охватила их тела, стараясь унести куда-то дальше. Можно было слегка охладиться, но Волгину хотелось как можно скорее совершить половой акт. Стоять в реке оказалось невозможным. Они нашли большую ивовую корягу - часть ствола, упавшего с подмытого берега.
   Волгин встал спиной, держась одной рукой за влажную бугристую кору. а второй выправив по течению половой орган. Катя насадилась. Потом выпростала ноги, обхватила его талию и отпустила руки. Быстрая вода подняла ее легкое тело, вытянула горизонтально. Отклонившись назад, чтобы удержаться. Волгин принялся работать телом девушки. Ощущения, усиленные лаской текущей воды, оказались настолько сильными. что он разрядился. не успев даже как следует прочувствовать наслаждение.
   При последних толчках он поднял Катю из воды и поцеловал в губы.
   - Ты - все ? - спросила она.
   - Ага...- продышал он.
   И отпустил девушку на дно. Она обняла его и снова позволила реке вытянуть свое.
   Теперь она лежала на спине, выставив из воды сморщившиеся, тугие от прохлады соски, и внимательно смотрела куда-то между своих ног.
   - Что ты там увидела ? - засмеялся Волгин, покачивая Катю на волне.
   - Твоя сперма красиво из меня вытекает... Никогда не видела - белой лентой, как... Как не знаю что.
   Волгин вытянул шею. пытаясь что-то увидеть, но ничего не рассмотрел в качающейся темной воде.
   Потом они плескались в реке, ловя друг друга, брызгаясь и шаля.
   Затем, почувствовав, что тело девушки покрылось мурашками, Волгин вынес ее на берег.
   - Хочешь теперь ты? - спросил он.
   - Хочу...- тихо ответила Катя.
   - Открой заднюю дверцу, возьми подстилку, брось на капот, - сказал Волгин, не выпуская ее из рук.
   - Ты будешь удовлетворять меня на капоте?
   - А почему бы и нет? Или ты против?
   - Нет, конечно, - засмеялась Катя, свободной рукой раскидывая покрывало. - Просто необычно.
   - У нас с тобой все необычно. Разве не так?
   - Так...
   Волгин осторожно опустил девушку на капот. Она согнула ноги в коленях, освобождая ему вход.
   Он вывернул ее половые губки - и только сейчас, при ярком солнечном свете, заметил, какой длинный у Кати клитор. Он торчал, возбудившись и увеличившись, словно крошечный половой член, в котором забыли сделать дырочку. Смеясь над собой. Волгин отстранился, взял свой орган, двумя руками развел упругую, как губка, головку, открывая отверстие на кончике. И засунул туда Катин клитор. Точнее, надел на него свою лунку и отпустил головку, чтоб щель закрылась. Ощущение чужеродного тела, проникшего, кажется, в сам канал, было слегка болезненным и невероятно будоражащим.
  -- Ты что там делаешь? - Катя даже привстала на локтях. - Что-то
   необычное происходит, чувствую...
  -- Я... Пожалуй, даю тебе меня трахнуть.
  -- Мне - тебя ?! Как? И чем ??!!
  -- Клитором. Я его засунул в свой член.
  -- Надо же...- Катя, кажется, изумилась всерьез. - Ну ты и выдумщик... А
   такой большой и взрослый...
  -- У тебя учусь.
   Наигравшись неестественным способом, Волгин снова уткнулся лицом в
   Катину промежность.
   Сейчас она оказалась готова сразу, точно полностью раскрылась перед ним и ей не нужно было преодолевать барьера.
   Через несколько секунд Катя уже плотно прижимала его голову к своему животу. Таз ее ритмично поднимался и опускался, из влагалища пошла свежая смазка, и Волгин чувствовал, что на этот раз все должно получиться.
   Опустив руку, он принялся массировать себе крайнюю плоть. Ощущение, рожденное в себе, увеличивало общее наслаждение.
   И вдруг откуда-то раздался звук приближающейся машины.
   В деревню, - с надеждой подумал Волгин, не останавливаясь. - Проедет и снова все будет тихо.
   Катя тоже вроде бы не замечала машины. И все шло хорошо, быстро нарастая и поднимаясь к точке.
   Машина проехала мимо; Волгин успокоился, ведь они были скрыты ивами от дороги.
   Но тут же двигатель умолк, застучали двери. Невидимая машина остановилась в паре десятков метров.
   Принесла-таки нелегкая отдыхающих, - со злостью подумал Волгин.
   Но все-таки еще не остановился, Надеясь, что приехавшие тихо сядут пить водку и закусывать. Или даже заниматься тем же самым, что и они.
   Однако из-за деревьев послышался детский визг, кто-то плеском бултыхнулся в воду.
   - Черт, мне эти дети мешают, - раздраженно сказал Волгин.
   - Как ни странно, мне тоже, - отозвалась она. - Проклятые дети-пиздети, весь кайф обломали. А ведь оставалось совсем чуть-чуть...
   - Досада. Но мы можем попробовать в другом месте, правда?
   - Конечно. Правда, отсюда придется уезжать. Этот хренов детсад оккупировал нашу реку надолго.
   - Похоже на то, - согласился Волгин, ставя Катю на землю.
   Кажется, их еще не заметили.
   - Ничего себе у тебя член стоит ! - восхитилась Катя, натягивая чулки. - Это ты так возбудился, пока меня пытался довести ?
   - Почти так, - улыбнулся он. - Мне не хотелось отставать, и я доводил себя одновременно.
   - Опять онанизмом занимался? - укоризненно покачала головой девушка.
   - Ну... Называй так.
   - Хочешь кончить ?
   - Не знаю, - Волгин пожал плечами. - То есть, хочу, конечно. Но эти дети... Здесь все равно уже не получится полноценно... А у нас весь день впереди... Так что поедем дальше.
   - Ты прав, - согласилась Катя, усаживаясь в машину и закидывая черные ноги на панель.
   - Голой хочешь ехать? - спросил Волгин.
   - Ну да. А что - ты этого не хочешь?
   - Я-то хочу, но...
   - Что - "но"?
   - Нам на трассу придется выехать. Менты тебя голую увидят - остановят.
   - За оскорбление нравственности? - засмеялась девушка.
   - В формулировке не уверен. У нас не Америка и нравственность не возведена в абсолют. Но они просто увидят голую женщину в машине и остановят лишь для того, чтобы тебя рассмотреть. Ну, и конечно, прикопаются к чему-нибудь.
   - И мне что - снова платье надевать? - почти грустно спросила девушка.
   - Можешь не надевать. Менты хитры, но мы хитрее. Возьми покрывало и накинь на плечи. Снаружи будешь казаться одетой, а на самом деле останешься голой. Если остановят - успеешь завернуться и они ничего не заметят.
   - Ну ты умен, - восхищенно проговорила Катя.
   - Это не ум, а опыт, - ответил Волгин.
   Хотя сейчас очень сильно кривил душой; точнее - просто врал.
   Ведь за всю предыдущую жизнь у него не имелось опыта езды с голой пассажиркой на переднем сиденье.
   Впрочем, и на заднем - тоже.

[Sarikov]

8

   Они снова ехали по шоссе.
   Которое опять разворачивало ленту, бесконечную в обе стороны, как сам этот счастливый день.
   Лишь слегка прикрыв покрывалом плечи, Катя раскинулась, подставив его ласкам все свое маленькое тело.
   И катясь по правому ряду, Волгин продолжал свободной рукой перебирать ее половые губки, проверять глубину скользкого входа, время от времени отрываясь, чтобы проверить, не скучает ли живот, не тоскуют ли соски.
   Эта медленная езда с иллюзорным обладанием женщиной возбуждала его едва не больше, чем настоящий половой акт.
   Проехав так еще некоторое время, наслаждаясь и мучая себя, он вдруг ощутил, что напряжение достигает предела.
   С большим трудом он дождался проселочной дороги, съехал с шоссе - отпустив при этом девушку, поскольку опять пришлось съезжать раллийным зигзагом - и через несколько десятков метров въехал носом в гущу цветущего луга.
   Обежал машину, путаясь ногами в высокой траве и на ходу расстегивая брюки.
   Распахнул переднюю дверцу, обхватил Катины бедра и развернул ее к себе. Выдернув нижнюю часть наружу, насадил невесомое тело девушки на себя...
   Половой акт с женщиной, лишь наполовину вынутой из низкого проема автомобильной дверцы был делом непростым. Но Волгин успел довести себя до такого градуса, что через минуту работы ощутил результат.
   - Ах ! - крикнул он, почувствовав, как внутрь Кати устремилась первая струйка его невидимого семени. - А-ах! Аххх....
   - Кончил, - ласково сказала девушка. - Надо же как быстро...
   - Просто я очень тебя захотел. - признался Волгин, счастливо отдуваясь. - А ты ? Хочешь?
   - Нет... Не сейчас... Я ведь тебе говорила, у меня все сложно... Там. на капоте, у реки, во мне уже вырастал клубок... Если бы те маленькие уродцы появились на пять минут позже. я все бы успела. А так сорвалось у края... И теперь я сразу все равно не смогу вновь дойти до нужного уровня...
   - Ясно.
   - Но... Это не означает, что я не хочу тебя или к тебе равнодушна... Не сердись, пожалуйста. Просто мой организм устроен так, что не всегда слушает умственные желания.
   - Не сержусь, конечно, - улыбнулся Волгин, остро отметив, что такие слова Катя говорит ему впервые. - Тем более, день еще не кончился... Так?
   - Так, конечно.
   - А сейчас, если честно, я наконец по-настоящему проголодался. А ты?
   - Если честно - то я тоже, - призналась девушка. - Только вот где пообедать среди поля?
   - Почему среди поля? Сейчас выедем обратно на шоссе.
   - А на шоссе?
   - Насколько я прикидываю, километров через двадцать будет пересечение с федеральной трассой "М-5". И там есть небольшое кафе. Сам я никогда не был, но водители говорят, там шашлыки готовит настоящий грузин и они вкуснее, чем в городе.
   - Тогда едем к грузину. Наверное, мне придется снова надеть платье?
   - Придется. Он же грузин... Это факт, - усмехнулся Волгин. - Как и то. что тебе представится возможность его снять. Причем очень скоро.
   - Решено.
   Катя вылезла из машины и присела на корточки, раздвинув траву.
   Волгин жадно наблюдал за ней. Большой зеленый кузнечик вспрыгнул на ее блестящее черное бедро повыше колена и принялся спокойно поворачиваться, озирая окрестности.
   - Ты писаешь? - с улыбкой уточнил Волгин.
   - Сперму твою выжимаю. Чтобы не потекла, - сказала Катя, глядя снизу вверх.
   - Если ты насчет пятен на сиденье, можешь не волноваться. Подстелишь покрывало, и все дела...
   - Не только. Я боюсь, что на платье протечет. Новое, жалко...
   - Это верно.
   - Да и грузин твой... Увидит, что на попе мокро, сразу догадается. возбудиться, набросится, тебе придется стрелять... Лучше позаботиться обо всем заранее.
   - И это верно, - засмеялся Волгин.
   Он никуда не спешил.
   Как не спешила и Катя.
   И кузнечик тоже понял, что спешить незачем. Повернувшись еще несколько раз, он вскинул коленчатые ноги и застрекотал так самозабвенно, будто сидел сейчас не на бедре только что осемененной самки человека, а на травинке или древесном стволе - подзывая для того же дела самку своего собственного вида.
   
   
9

   Красная машина стояла на крутом травянистом пригорке, в тени двух соединившихся кронами берез. Разноголосо, не прерываясь ни на секунду, трещали кузнечики. Над лугом, раскинувшимся внизу, порхали большие темные бабочки, выше парили стрекозы - висели неподвижно, время от времени перелетая на и снова зависая на месте. Еще ниже под глинистым обрывом журчал ручей; там виднелась зеленая густая, болотная трава, среди которой торчали желтовато-белые пушистые султаны растения, чей дурманящий запах время от времени гнал сюда ветерок.
   Этот ветерок пролетал сквозь проем открытых задних дверец машины, овевая голое тело девушки. Которая, как всегда, после обеда захотела спать. Поэтому Волгин быстро съехал с шоссе - и совершенно случайно нашел это райский уголок - несколько крутых пригорков над мелким ручьем. с разбросанными там и сям березками.
   "Нексия" не отличалась размерами. Но ширины ее хватило, чтобы Катя улеглась комфортно и быстро уснула, овеваемая воздухом.
   Сам Волгин, конечно, в машине уже не помещался. Впрочем, на заднем сиденье он не смог бы спать даже один, а на откинутом переднем тоже было бы неудобно.
   Поэтому он расстелил в недавно пришедшей - что ощущалось по горячей траве - тени покрывало, тоже разделся и лег.
   Ветерок был приятными и свежим, и стрекот луга сладко шумел в ушах.
   Дул ветерок, жужжали пчелы, шуршали стрекозы... И кто-то маленький возился в траве.
   Волгин закрыл глаза.
   Когда он их открыл, то увидел серую ящерицу, которая сидела на краю покрывала. Изогнув тонкий хвост и чуть заметно дыша, она спокойно смотрела на него блестящими черными глазами. Волгин пошевелился - ящерица мгновенно сорвалась с места и, изгибаясь, исчезла в шуршащей траве.
   Машина стояла на месте.
   И голая Катя по-прежнему спала там, не изменив позы.
   И вообще ничего не изменилось в мире; он проспал, вероятно, не более получаса.
   Но сейчас он вдруг посмотрел на все это: Катю в машине, крутой пригорок, красноватую листву дикой земляники, на которой уже не осталось ягод - и понял свое единственное желание: чтобы в этот момент остановилась жизнь.
   Чтобы время не шло дальше.
   А навсегда осталось лишь это: пригорок, шуршание стрекоз, запах чабреца и неизвестного растения с желтоватыми султанами.
   И Катя...
   Пусть спящая - пусть безучастная к миру и к нему в остуженной ветерком машине. Но спящая вблизи, и не принадлежащая больше никому.
   Волгин понял свои ощущения. Одновременно удивился и испугался. И неизвестно, чего было больше: изумления или страха.
   Он почувствовал, как в душе рождается нечто. Отношение к Кате, принципиально новое в опыте его жизни. Связанное не с сексом, а с самим ее существом. Он не знал, как именовать это чувство.
   Волгин привык к тому, что женщины вызывали возбуждение. На Ларисе он женился, движимый сексуальным позывом. Нет. конечно: он испытывал к ней расположение как к человеку; со временем оно переросло в глубокую человеческую привязанность к спутнице жизни и матери его детей - но...
   Но никогда даже малым отголоском не испытывал он в себе чувства. которое вроде бы принято называть любовью.
   И когда всего лишь несколько дней назад он уверенно говорил Кате о ступенях любви и привязанности. то кривил душой: он излагал мысли теоретически, ни разу не испытав ничего подобного сам.
   Он не испытывал любви, не знал - что это такое.
   По крайней мере, сорок лет он прожил без этого чувства, и прожил не так уж плохо.
   Спокойно.
   А сейчас ворвавшаяся в его жизнь лягушка по имени Катя - или Катя по прозвищу лягушка... - вызвала нечто...
   Новое, будоражащее и пугающее своей новизной.
   Ведь прожив молодость и шагнув в возраст зрелости Волгин вряд ли мог рассчитывать, что проба принципиально нового чувства принесет ему что-то, кроме осложнений.
   И в то же время он понял: отношение к Кате уже не определяется сексом.
   То есть секс, конечно, остается основой.
   Но в жизнь властно пытается вторгнуться и что-то еще.
   Ему было страшновато додумывать до конца.
   Волгин перевернулся на спину и стал смотреть в невероятно высокое, синее послеобеденное небо, пытаясь успокоиться и вернуть хладнокровие.
   Катя все еще спала.
   И он мог видеть ее, скосив глаз.
   И в то же время он чувствовал, что этот день - в самом деле последний в их отношениях.
   Что для его... точнее, для обоюдного блага они должны расстаться.
   
10

   Остаток пролетел незаметно.
   Они так и задержались на этом пригорке, среди берез и журчания ручья.
   Почему-то не хотелось уезжать отсюда - Волгина охватило ощущение. что такого уголка больше не найти, и пребывание тут есть последний штрих в их отношениях.
   После которого останется лишь обратная дорога - движение к концу без задержки.
   Волгин не знал, что ощущает девушка; но, вероятно, в какой-то мере она испытывала то же самое.
   Как ни странно, больше они не занимались сексом.
   Только обнимались и целовали друг друга. и бродили голые по пригорку, то спускаясь к ручью, то поднимаясь на другой холм - такой же круглый и тоже покрытый красными листьями дикой земляники.
   Потом сидели на подстилке и ели холодный шашлык, предусмотрительно захваченный из придорожного кафе.
   Потом снова бродили. и снова целовались и обнимались; порой Волгин брал девушку на руки и нес ее над травой, с пронзительной тоской ощущая легкость ее тела.
   И так далее.
   Они даже почти не разговаривали. ограничиваясь прикосновениями рук и тел.
   Волгин задыхался от чувства полного - даже более полного, чем при половом акте - обладания девушкой. И томился грустью предчувствия конца.
   Ведь все происходило в последний раз.
   В последний раз.
   Хотя эта горькая примесь грусти и не мешала ему наслаждаться днем, незаметно переходящим в вечер, обществом девушки, и своими ощущениями.
   Наверное. так было нужно, и иначе просто не могло быть. Соединившись с Катей, Волгин вернулся в давно прошедшую молодость. Но в ней нельзя было находиться бесконечно, как нельзя навсегда погрузиться в сон.
   Сон. Сон наяву - вот что представлял собой этот роман с Катей. И рано или поздно предстояло пробуждение.
   И все-таки Волгин тянул с возвращением до последнего момента. Зная удаленность города и представляя, сколько времени потребует обратный путь.
   Только когда небо, оставаясь обманчиво прозрачным сверху, начало густеть и синеть понизу, когда вдруг сделалась ощутимой падающая на луг тишина, поскольку затихли кузнечики, и стрекозы куда-то попрятавшись, когда от ручья, вроде бы совсем узенького и мелкого, вдруг потянуло серьезной речной сыростью - только тогда он понял, что пора возвращаться.
   - Катя... - тихо сказал он в ухо девушке, которая сидела рядом, крепко прижавшись к его плечу. - Катенька... Солнышко...
   Ему никогда не были характерны излишние словесные нежности, но сейчас вырвалось само собой.
   - ...Солнышко садится. И нам пора домой.
   - Как скажешь, - тихо отозвалась девушка. вставая. - Мне одеться?
   - Да, - с сожалением ответил Волгин. - Как это ни прискорбно. Нам предстоит дорога через многие КПМ, и голой сидеть опасно...
   Катя усмехнулась.
   - Впрочем, насчет прискорбия я не вполне прав, - поправил себя Волгин. - Голая ты мне нравишься безумно. Но в новом платье и в чулках тоже нравишься. И тоже безумно...
   - Разные степени безумия? - засмеялась девушка.
   - Разные виды, - серьезно сказал Волгин.
   Пока он сворачивал подстилку, Катя успела одеться. Он остановился, мучительно любуясь ею.
   - Все, я готова, - сказала девушка. - Можем ехать, мой фюрер.
   - Слушай, Катя... - заговорил Волгин. - Я сразу хотел спросить... Ты ведь говорила, что ходишь только в брюках... И вдруг у тебя нашлось такое чудесное платье... Сколько лет висело, ожидая своей очереди?
   - Не-а, - Катя покачала головой. - Это новое платье. Совершенно новое.
   - Новое? Но ведь ты не носишь платья...
   - Ты не понял. Андрюша... Это совершенно новое платье. Которое я купила специально для этого дня.
   - Специально?! Для одного дня... платье?
   - А также туфли и чулки.
   - Ну ты даешь...
   - А что ? Знаешь Андрей... - Катя посмотрела на него. - Я много ждала от этого дня... Поэтому готовилась серьезно.
   - И... дождалась? - осторожно уточнил Волгин.
   - Не то слово. У меня ощущение, что я побывала в месячном отпуске...
   - В самом деле? - спросил он, сразу вспомнив свои собственные мысли.
   - Да. Ты ведь не представляешь, как я живу...
   - ...Почему, очень даже представляю...
   - ...Я сижу сутками дома, даже к клиентам езжу не каждый день. Я не вижу окружающего мира... Хотя, впрочем, и не особо в нем нуждаюсь. Но этот день, проведенный с тобой... У меня не хватает слов для описания.
   Волгин слушал девушку. Сам он давно испытывал чувство, что проживает с Катей вторую, параллельную жизнь. Совершенно иллюзорную - но не менее реальную, чем его настоящая жизнь с женой и детьми. Оказывается, девушка тоже испытывала нечто подобное. Хотя с самого начала их отношения строились на основе секса, точнее - уступки Кати его спонтанным домогательствам.
   Но сейчас она призналась, что он тоже вошел в ее жизнь. Катя не сказала этих слов, но их и не требовалось. Возможно, он мыслил слишком по-мужски - но сам факт, что женщина оделась... точнее, потратилась на совершенно новую одежду ради него... Это казалось совершенно невероятным.
  -- И все-таки, Катя, я потрясен, - тихо проговорил он. - Так стараться ради
   одного дня со мной. Я...
  -- Ты ничего не понимаешь, Андрюша, - перебила она. - Этот день... в
   самом деле лучший в моей жизни. Подумай сам, мне ведь могло и не выпасть такого счастья - узнать тебя.
  -- Ну уж... Что во мне особенного? - он махнул рукой.
  -- Ты не прав. Поверь, я знаю сотни мужчин и знаю их очень хорошо.
   Пожалуй, даже слишком хорошо. Всю жизнь меня только трахали...
  -- ... Я тоже тебя трахал, - вставил он.
  -- ...Только трахали, но никто никогда не...
   "Любил", - с внезапным отрешенным отчаянием додумал Волгин.
   Катя замолчала, глядя на него снизу вверх. Последнее слово ей не далось.
   Тишина зазвенела, как перетянутая пружина. И Волгин понял: Катя стоит на краю обрыва. И стоит ей произнести это слово о любви, как она тут же сорвется и полетит в бездну. Они полетят в бездну - вместе. навстречу своей гибели.
   И она удержалась.
   Только кашлянула и продолжила совсем другим тоном:
  -- Если бы в нашем городе имелась действительно хорошая клиника, я для
   тебя бы и силикон вставила... Поверь.
   И засмеялась. Опасный момент был пройден.
   Волгину захотелось сделать ответный шаг. Хотя он не знал, что может быть равноценным новому платью, купленному ради него.
   - Кать, - предложил он, не найдя ничего лучшего. - Хочешь из пистолета пострелять?
   - Из пистолета ?..- девушка внимательно посмотрела на него. - Нет, спасибо... Я боюсь оружия и не хочу к нему даже прикасаться...
   Волгин пожал плечами, помог девушке сесть в машину.
   Аккуратно съехав с холма, он вырулил на проселок. До трассы оставалось километра три, и дорога была на редкость гладкой. Словно ее выгладил сам этот ласковый вечер.
   - Хочешь за руль сесть? - неожиданно для себя спросил он. - Пока дорога ровная и машин нет.
   - Андрюша...- очень-очень тихо сказала девушка. - Я понимаю, ты... Но я не умею водить машину и боюсь техники вообще... Так что лучше посижу рядом с тобой.
   - Ну, как хочешь, - ответил Волгин и прибавил газу.
   Небо успело потемнеть еще сильнее.
   Смеркалось быстро, и он сразу включил ближний свет, хотя днем ездил по трассе с одними лишь противотуманными фарами.
   

[Sarikov]

11

   Волгин гнал, как бешеный, одновременно мечтая, чтобы эта дорога не кончилась никогда. Всем своим существом он понимал: это их последний путь в обратную сторону. После которого орбиты разойдутся, чтобы никогда не сойтись вновь. И разумнее было ехать медленно, наслаждаясь последними часами Катиного общества... Но что-то заставляло давить на газ - словно он хотел скорее обрубить все, не мучая себя слишком долгим расставанием.
   Катя молчала. Рев покрышек заглушал все звуки, и он не сразу расслышал, как она заговорила.
   - Андрюша... Мне...
   - Что - тебе? - переспросил он, не разобрав последнего слова.
   - Мне страшно. Страшно...
   - Ясно, - ответил Волгин, мгновенно сбрасывая скорость. - Сейчас...
   - Ты не понял меня...
   Катя коснулась его руки.
   - Я не то имела в виду... Ехать с тобой не страшно, даже лететь... Мне просто страшно с тобой.
   - Страшно со мной?! - он все-таки притормозил, поняв, что сейчас предстоит какой-то важный разговор. - Почему?..
   - Я выразилась не совсем точно.
   Катя вздохнула, мучительно подбирая слова.
   - Мне страшно не просто с тобой... Мне страшно, куда идут наши отношения и что с нами происходит...
  -- Но... почему? - опять спросил Волгин.
   Он понимал все, что творилось сейчас в душе у девушке. Просто хотел
   понять последний толчок, заставивший ее сделать это признание.
   - Ты... Ты предложил мне пострелять... и даже сесть за руль...
   - Ну да. И что?
   - А то... Ты часто предлагал другим женщинам своею машину?
   - Я?.. - Волгин задумался так, что едва не пропустил моргнувшего водителя на встречной полосе. - Вообще-то нечасто...
   Инспектор ДПС в зеленом жилете, но без радара, вышел на дорогу и поднял жезл.
   - Это что ? - испуганно спросила Катя, сразу сжавшись в комочек.
   - Это ничего, я думаю. Просто ему делать нечего.
   В самом деле, милиционер проверил документы на автомобиль, потом приказал поднять капот и посмотрел номер двигателя - вероятно, в ориентировке имелась угнанная "нексия" такого же красного цвета. Волгин, не любивший общения с ДПС, сейчас даже не ощущал присутствия инспектора, автоматически отвечал на вопросы, продолжая думать над Катиными словами. И когда его отпустили, Волгин сел за руль и покатился медленно, все еще размышляя. Катя молчала.
   - Знаешь, - ответил наконец он, проехав несколько километров. - Ты права. Я вообще никогда не предлагал этого ни одной . Даже жене.
   - Все правильно. Машина - это любимая единственная игрушка настоящего мужчины, и она не предлагается никому. Вот меня пугает именно то, что ты предложил мне.
   Волгин молчал.
   - Ты предложил мне пострелять из пистолета, предложил свою машину - это выше всего возможного. Твое отношение ко мне зашло на такую глубину, что ты готов был дать мне свои самые любимые игрушки...
   - Но разве...
   - И я... - перебила его Катя. - Я тоже только сейчас осознала, до какой степени привязалась к тебе. Сегодня съездили - и я поняла, что уже не могу прожить без тебя даже одного дня.
   Волгин ничего не ответил, пораженный. Он сам ощущал себя точно также но не ожидал таких слов от девушки. Хотя бы потому, что ее жизнь была впереди и перед ней еще не разверзлась пропасть конца, которую сам он чувствовал уже вполне явно.
   - Я никогда не собиралась замуж...
   Катя усмехнулась и добавила, тронув его за руку:
   - И сейчас тоже не собираюсь, это я так говорю...
   Он пожал плечами.
   - Не собиралась замуж, не собиралась привязываться к кому бы о ни было, потому что считала неразумным и бессмысленным привязываться к человеку вообще. Да и не к кому было привязываться... Мои ровесники, которые меня трахают во все дырки, чересчур глупы. И стоит им вынуть из меня член, как мне становится скучно. А люди старшего возраста просто невыносимы своим занудством.
   - Но ведь я именно старше тебя, - невесело ответил он. - Я по сути гожусь тебе в отцы. И я...
   - Ты - не такой как все. Ты умный, в отличие от моих ровесников. Но ты умный и в отличие от моих родителей.
   - Что-то не замечал я в себе особого ума...
   - Ты ведешь себя со мной как равный с равной. Не воспитываешь меня, не говоришь, что я веду аморальный образ жизни, не советуешь мне выйти замуж и прочее. Ты воспринимаешь меня такой, какая я есть сейчас и с тобой.
   - Ну почему, - он серьезно пожал плечами. - Кое-что я все-таки могу тебе посоветовать. На твоем месте, имея твой ум и свободу от российской зашоренности, я бы постарался, пока не поздно, уехать в нормальную страну. Где за работу платят, а от женщины не требуют замужества.
   - Это не то, - возразила Катя. - Эти мысли приходили и мне самой, и ты только их подтверждаешь.
   - Ну, если так...
   - Так. Ты в самом деле необыкновенный и я привязалась к тебе сверх всякой меры. И вот это меня пугает. Потому что я не хочу менять своих привычек...
   - ...Так не меняй...
   - ...И не хочу вторгаться в твою жизнь и разрушать ее.
   - Ты не вторгаешься в мою жизнь, - возразил Волгин. - И ты не можешь ничего разрушить. Потому что своей жизнью я управляю сам.
   - Это тебе так кажется, - Катя грустно покачала головой. - На самом деле жизнь, даже самая прочная, неимоверно хрупка. И разрушить все, созданное годами, можно одним движением.
   - Не будем о грустном, - сказал он, в самом деле испуганный этими словами. - Будем о хорошем... Я хочу тебя опять.
   В подтверждение своих слов он отпустил рукоятку коробки передач и положил ладонь на прохладное колено девушки.
   - Сделаем остановку?
   - Знаешь...- вдруг возразила Катя. - Давай... Давай подождем до дома, а ?
   - Давай, - легко согласился он, почему-то не удивившись внезапному отказу девушки, которая до этого момента была готова к сексу всегда и везде.
   Он подумал, что в Катиной душе происходит какая-то мучительная и быстрая перемена, и что он сам, хоть и будучи ее причиной, не может ни на что влиять.
   Поэтому он снова прибавил скорость и остаток пути до города они провели в полном молчании.
   И имелись в этом молчании одновременно и обещание, и предчувствие скорого разрываю и еще что-то, чего он не мог понять, вернее боялся даже попытаться себе объяснить.
   Стемнело полностью и Волгин вдруг подумал, что, скорее всего, уже никогда больше не увидит Катю при свете дня.
   И в этом ощущении было нечто от осознания факта своей собственной смерти, которая ждала его где-то, и он не мог ее объехать.
  
  

[Sarikov]

12

   - ...Ан...дрей... Анд...рей... Анд...рей... - жарко выкрикивала Катя, изгибаясь на страшно грохочущем диване. - Глубже, глубже давай... еще глубже...
   Они бились в постели, наверное, больше часа.
   Вбежав в ее темную прохладную квартиру и быстро, мешая друг другу, но стремясь делать все одновременно, они ополоснулись под душем и в каком-то предсмертном изнеможении упали сюда. Едва войдя в девушку, Волгин вонял, что свою дневную норму уже выработал. И теперь может просто заниматься сексом, ни к чему не стремясь.
   А Катя словно сошла с ума. Пытаясь сейчас полностью овладеть его телом, она принимала бесконечно меняющиеся позы, и он чувствовал - точнее, понимал - что во внутренних ощущениях тоже девушки происходит какая-то ломка.
   Что она, привыкшая получать высшее наслаждение исключительно от орального секса, сейчас изо всех сил пытается достичь его с ним, Андреем Волгиным, естественным способом.
   Зачем ей это требовалось, почему девушка вдруг захотела изменить привычке именно с ним?
   - Стой, - сказала она, откидываясь и выталкивая его из себя. - Давай вот так попробуем...
   Она легла на спину, прижав к груди сведенные бедра и обхватив их руками. Натруженное детородное отверстие раскрылось само, маня черной пустотой. Он почувствовал, как его орган снова твердеет всерьез, точно никак не может насытиться девушкой до предела.
   - Вводи в меня член, не спеша...
   Волгин и сам не собирался спешить, хотя за окном упала глухая ночь. Он наставил красную - скорее всего, красную, поскольку во мраке комнаты цвета уже не различались - головку на Катино устьице и медлил, лаская вход.
   - Нет. Давай я лучше сама возьму, - передумала девушка.
   Держа свои ноги одной рукой, она протянула вторую, ухватила его член в кулак и принялась водить концом по своим губкам. Потом погрузила в себя - затем снова вынула и снова погрузила.
   Он остро отметил, что впервые за все время их связи, впервые даже за этот бурный день, Катя прикоснулась к его половому органу. Вспомнил, она еще давно... несколько дней назад - говорила, что никогда не берет мужских частей в руки, не принимает в рот, и так далее... Значит, сейчас что-то переменилось даже в этом ? Переменилось... чтобы завершиться...
   А она играла и играла его отростком, словно совершенно посторонним предметом, и Волгин чувствовал, что у нее, кажется, что-то получается.
   - А теперь навались на меня и вбей по самые яйца, - попросила она.
   Волгин переменил положение.
   - Глубже, еще глубже...
   - Я тебе внутри что-нибудь не порву? - встревожился он: опрокинутое тело девушки казалось доступным на такую глубину, что он мог проткнуть его насквозь.
   - Если и порвешь, не велика беда... Вбивай по яйца и греби меня, греби, греби...
   Волгин молотил, девушка содрогалась под каждым его движением.
   - Стой, - вдруг сказала она. - Не так.
   - Больно?
   - Нет, очень хорошо. Наоборот. Только клитор ничего не чувствует... Можешь руку просунуть?
   - Попробую.
   Работать с девушкой и членом и рукой оказалось труднее, его собственное возбуждение спало, но он старался изо всех сил.
   - Нет, и это не так, - остановила она. - Клитор не то чувствует, и ты не на полную глубину входишь... Подожди...
   Она просунула руку между их телами.
   - Блин, и это не так. Сама себя - не то, не то...
   Катя сделала несколько глубоких вдохов, потом выудила из себя мокрый. скользкий, горячий Волгинский половой орган и сжала в кулаке:
   - О, так он у тебя почти опал ?
   - Не почти, но опал слегка. Наработался ведь, и...
   - Так я не говорю, что это плохо. Он же не совсем опал, а почти, - она засмеялась. - Именно то, что нужно.
   Волгин тоже засмеялся. хотя понятия не имел, что задумала девушка.
   - Думаю, вот так получится... - продолжала она, поднимаясь с постели. - Ложись на живот.
   - Ты хотела сказать - "на спину" ? - поправил Волгин, подумав о позе наездницы.
   - Нет, именно на живот, только на-жи-вот, - серебристо засмеялась девушка, тоненькими ручками помогая ему перевернуться.
   Волгин ощутил в себе томление от чего-то неизведанного.
   Но послушно перевернулся.
   - Подвинься, а то мне места не оставил, - продолжала командовать Катя.
   Волгин переполз к краю дивана.
   - Ноги раздвинь пошире... И куда член от меня спрятал? - засмеялась Катя, сжимая его мошонку - Давай сюда...
   Волгин приподнялся, Катя достала его орган и вытащила назад, между ног, в перегнутом положении. А он понятия не имел, что сейчас последует.
   - Ну вот, теперь нормально, - бормотала девушка, делая что-то неясное.
   Заглядывая через плечо, Волгин видел, что она устраивается на нем сидя. Потом ощутил, как его головка входит в тугую дырочку ее влагалища. Он подумал, что положение половых органов неестественное, и они вообще не должны соединиться в такой позиции, но все-таки соединились, он чувствовал это с потрясающей остротой.
   - Все, ты во мне, - удовлетворенно сказала Катя.
   - Ага...
   - Тебе любопытно?
   - Ты умная девушка, - вздохнул Волгин. - Конечно любопытно.
   - И ты, наверное, никогда не трахался в такой позе?
   - Честно скажу - никогда.
   - А я честно признаюсь - тоже. Но мне кажется, неплохо придумала...
   Волгин усмехнулся.
   - Ты, наверное. думаешь, я просто сяду на твой перегнутый член, - продолжала Катя, которой, похоже, словесные приготовления доставляли наслаждение не меньшие, нежели предстоящий акт.
   - Ну да, а как иначе?
   - А вот и нет. Сейчас я засосу твой фуй себе в звизду как можно глубже...
   Волгин отметил, что она впервые открыто употребила матерные термины для обозначения органов совокупления, но в данной ситуации это не звучало грубо.
   - ...И лягу не на тебя, а от тебя - твой член будет меня гребать назад, а я твоими яйцами буду натирать себе клитор... Для этого и придумала, чтоб яйца оказались не под, а над моей звиздой и я могла ими управляться.
   Волгин не до конца понял задуманное, но это было нечто невероятное.
   Он чувствовал, как его орган полностью утонул в Кате, а ее пальчики ухватили его мошонку и ноги крепко сжали его по бокам.
   - Получилось? - спросил он.
   - Да. И получится еще лучше, если ты возьмешь меня за попу.
  -- С превеликим удовольствием, - Волгин протянул назад руки и нашел
   мягкие бедра девушки.
  -- Ну-ка, попробую...
   Катя совершила несколько движений - ощущения отозвались непонятным
   образом.
  -- И как ?
  -- Здорово. Видел бы ты, как твоя яйца...То есть не сами яйца, а уздечка...
   Нет, не уздечка, а канал...
   Он терпеливо слушал.
  -- Ой, вконец запуталась...- она опять засмеялась. - Ну, в общем, эта
   часть, которая от мошонки вверх к члену - там, по-моему, под кожей какие-то протоки, откуда сперма из яиц поступает... Понятно?
  -- Пожалуй...
  -- Так вот, эта кожаная штука так классно раздвигает мне губки и пилит по
   клитору...
   Волгин не представлял себе удовольствия в выражении "пилить по клитору", но очевидно это было именно так.
  -- В общем, кайф неописуемый... И я, наверное, так кончить смогу...
  -- А привычным способом не хочешь ? - не удержался Волгин.
  -- Нет. С тобой я хочу кончить нормально.
  -- Нормально... А разве это так важно?
  -- Все, что касается тебя, важно. Понятно?
  -- Ну...- пробормотал он.
   - В общем, все. Теперь не отвлекай меня на постороннюю болтовню. Я начинаю работать.
   И слово "работать" применительно к процессу совокупления не прозвучало чужеродным. Поскольку Волгин понимал: задуманное Катей требует серьезного напряжения.
   - Я сейчас буду не знаю что делать с твоим членом. - предупредила девушка. - Так что сразу скажи. если больно будет.
   - Ладно, - пообещал он.
   А сам подумал, что будет молчать, даже если Катя вовсе оторвет ему половой орган: до такой степени захотелось ему сейчас, чтобы она получила с ним удовольствие.
   То, что началось после этого, не поддавалось уже никакому описанию. Девушка билась, как безумная, изо всех сил пытаясь выжать оргазм; половому члену в самом деле стало больно, и еще сильнее болела мошонка, которую Катя давила с невероятным остервенением, но Волгин терпел, стиснув зубы. с изумлением ощущая, что сквозь лавину пронзительной боли пробивается еще какое-то невероятное наслаждение.
   - Я... Я... Я... - закричала девушка, как ему показалось, через несколько секунд, хотя, наверное, прошло немало времени. - Я тебя люблю... Люблю... Андрюша, я кончаю... кончаю... Кон....
   Она захрипела. глотая обрывки слов, потом забилась яростно и вдруг затихла совсем, и своими онемевшими от боли половыми органами он почувствовал заливающую его влагу.
   - Я - все... - почти виновато прошелестела Катя. - Получилось-таки...
   Она тихо слезла с него и легла рядом, нежно поцеловала в губы.
   - Получилось... С тобой получилось...
   Он молчал, продолжая лежать на спине. В изнеможении от боли. необычности, напряжения и... внезапных, пробивших его слов о любви, которые ему, вероятно, просто почудились.
   - Ты, наверное, тоже хочешь кончить еще раз?
   - Хочу, - признался он. - Но не могу...
  -- Не двигайся и ни о чем не думай, - приказала Катя.
   Краем глаза он видел, как девушка присела над ним и, держа за мягкий
   ствол, водила головкой по своим скользким от удовольствия половым органам. Не вводя глубоко, а у самого входа.
   Затем она наклонилась, и Волгин неожиданно ощутил ее мягкие губы на головке своего ноющего конца.
  -- Ты... что ? - не выдержал он. - Ты же говорила, что никогда...
  -- Да...- раздался невеселый смех девушки. - Я ни-ког-да не беру
   мужской член в рот. Никогда и ни у кого. Но ты - не "никто". Ты - это ты. Поэтому лежи, расслабься и получай удовольствие...
   - Не выйдет, наверное. Слишком много за сегодня...
   - Молчи, - прервала она. Молчи, молчи, молчи...
   Волгин лежал, практически отключившись и почти ничего не ощущая. И удивился, когда по животу пробежало напряжение, а на ноги ему упали горячие капли.
   Самого оргазма практически не было.
   - Надо же...- пробормотал он. - Таким образом я кончил впервые.
  -- Я тоже, - сказала Катя и добавила очень тихо, хоть он и расслышал: - В
   первый раз...И в последний...
   Волгин прекрасно понимал слова о последнем разе. В самом деле, эта поездка подвела черту. После всего, происшедшего сегодня, остались два выхода: ломать устоявшуюся у обоих жизнь и начинать что-то совместное - причем навряд ли могущее привести к счастливому исходу... Либо расстаться, оставив воспоминания.
   Поэтому он ничего не ответил.
   Нежно, прикасаясь друг к другу, они поднялись, вместе приняли душ, с отчаянной, намыливая друг друга. Катя вытягивала его член на себя, сдвигала крайнюю плоть, нежными пальцами промывала складочки и бороздку под головкой, потом развела отверстие на конце и пробовала прополоскать даже эту черную, ведущую в крошечный ход, дырочку. А он, запустив внутрь едва ли не всю ладонь, старательно гладил ее половые губы, и набухший клитор, и нежную маленькую промежность. При этом ощущал, что ни его, ни ее тело не отзываются желанием на прикосновение к интимным местам. Это была какая-то очень высокая и невероятно грустная, лишенная эротизма взаимная нежность, каковой он еще никогда не испытывал ни с одной женщиной.
   Потом они тихо попили кофе на кухне.
   И наконец Катя проводила его к двери.
   - До свидания, Катя...- сказал он.
   - До свиданья, Андрюша.
   - Точнее - прощай, - он первым решительно нырнул в ледяную воду.
   - Прощай...- облегченным эхом ответила Катя.
   И не касаясь его никакими иными частями тела, припала к нему нежным поцелуем.
   - Можно, я тебе...- не удержался он уже на пороге.
   - Звони, конечно, - подыграла она. - Ведь у тебя же в самом деле может слететь конфигурация.
   "Конфигурация, мать ее..." - подумал Волгин, быстро вышел на площадку и с непонятной поспешностью закрыл дверь сам за собой.
   С ощущением, что намеренно и отчаянно замыкает вход в какой-то внезапно светлый мир, ненадолго открывшийся перед ним.
   И закрывшийся теперь навсегда.
  
13

   Шагая, как кавалерист, на широко расставленных ногах - так меньше отдавалась боль в паху - он прошел к своей машине. Запустил двигатель, не открывая дверей.
   Посмотрел наверх.
   На знакомом балконе угадывался светлый силуэт девушки. Она стояла голая, в ночном воздухе и смотрела на него.
   Влекомый ненужным чувством, Волгин достал мобильник и позвонил.
   Он сразу увидел, как на балконе возникла мерцающая вспышка: видимо, Катя держала свой телефон в руке, и сейчас дисплей бросал неровные пучки света на ее тело. Вырывая из нежного мрака темный сосок на ее груди, кажущейся большой из-за тени.
   Впрочем, Волгин вряд ли мог рассмотреть с земли Катин сосок на девятом этаже и саму ее грудь - наверное, он домыслил это, желая, мучаясь и зная. что сегодня расстался с нею навсегда.
   Вспышка пульсировала долго - пока оператор связи не сообщил, что абонент не отвечает.
   Девушка однозначно видела, что звонит именно он - и не ответила.
   Волгин сел в машину и быстро поехал домой.
   По дороге несколько раз останавливался и, ощущая себя полным дураком, вновь и вновь вызывая Катин номер.
   Он звонил, зная. что этого не только не нужно, а вообще нельзя делать ни в коем случае: если бы девушка отозвалась, он напросился бы к ней на ночь. Совершил бы то, от чего сдерживался все это время. Ночь у Кати. перевернула бы все. То есть сама по себе она не привнесла бы ничего нового в их отношения, да и особого вранья с его стороны не потребовала: он позвонил бы домой и сказал, что не уложился в один день и вынужден остановиться в гостинице, придумал бы и что-нибудь для объяснения слишком позднего звонка об этом. Он просто знал, что стоит остаться у Кати на ночь, как жизнь его, незыблемая несмотря на внезапно возникшую любовницу. покатится под откос. Все пойдет прахом, начнется настоящая вторая жизнь. В которой он будет вынужден постоянно врать и изворачиваться и презирать себя за ложь. И вряд ли полученное благо перевесит те неудобства, которые рано или поздно возникнут. Он знал это - но, как загипнотизированный, звонил и звонил и звонил.
   Звонил, говоря себе - вот сейчас только услышу ее голос и сразу дам отбой... Пять, десять... пятнадцать звонков, всякий раз решая, что эта неудачная попытка будет последней, но через несколько минут повторяя ее вновь.
   Девушка оказалась умнее - мобильник не отключила, но трубку не взяла.

[VladMM]

Для прочитавших хочу сказать, что вторая книга весьма неожиданна по сюжету и изысканно эротична, основной смак романа - именно в ней. Впрочем, две стороны единого целого - так построено это произведение.

[Sarikov]

                                          КНИГА ВТОРАЯ
                                    часть пятая.

1

   Следующий день - первый осознанный день без Кати - показался самым тягостным в жизни.

   Волгин знал, что это именно первый среди прочих, оставшихся. Он так решил, она так решила, они так решили - так решил разум; расстаться навсегда. пока отношения не омрачились какой-нибудь чепухой.

   Зная по сорокалетнему опыту и то, что именно первый день окажется самым тяжелым; каждый последующий будет отдалять прошлое, навалятся новые дела... Возможно, появится даже новая женщина: не будучи идеалистом, Волгин предчувствовал, что Катя разбудила его и теперь он не остановится; по крайней мере какое-то время ему будет не хватать одной Ларисы, и он опять начнет смотреть на женщин. И новое женское существо, которое возникнет ниоткуда само по себе, вытеснит из физической памяти лягушку Катю... Сколь хорошо во всех отношениях ему бы ни было с нею ...

   А ему было с нею комфортно абсолютно во всем.

   Сидя за компьютером, делая выборку наиболее важных клиентов для разработки, а на самом деле думая сейчас о прошедших через него женщинах, Волгин с грустной очевидностью констатировал этот факт. С каждой из прежних женщин ему бывало хорошо в чем-то, каким-то определенным образом, может быть даже лучше... Например, когда-то мелькнула недолгая любовница Ольга с бюстом такого размера, что он не просто совокуплялся с нею между грудей, а вталкивал половой член перпендикулярно телу, наяривал в бездонном теплом студне, погружаясь в молочные железы всей мошонкой и все равно не доставая торса... Да, бывало кое-что, конечно... Но...

   Но ни с кем из прежних не приходило такого комплексного комфорта, какой он испытал с Катей.

   А ведь всего какую-то неделю назад он даже не подозревал о ее существовании.

   Волгин поднял голову. Таня работала в 1С, счастливая новой конфигурацией. Она так наклонилась, что он знал: Танины белые груди с родинками наверняка сейчас выложены полностью на обозрение... Он отмахнулся - не хватало еще, чтобы это внезапной женщиной, которую он оказалась именно Таня.

   И все-таки... Неделя прошла, как отдельная жизнь. Именно так - он не просто познал еще одну женщину. он прожил с ней эпоху.

   И, может быть, было бы лучше. если бы ничего этого не произошло?

   Если бы его приятель Сергей нашел нужный диск, и он обошелся бы без конфигурации, без знакомства с Катей, без...

   Будучи педантичным - недаром же по своей воле в своей время он пошел учиться на метролога - Волгин пытался даже разделить мысленно нечто на две половины вертикальной линией и отметить слева то положительное. что приобрел с Катей, а справа - то отрицательное, что вошло из-за нее в его жизнь.

   И тут же отмахнулся от затеи; слишком уж она попахивала примитивной литературщиной в стиле романтически деловых героев.

   Ясным оставалось одно: Катя всколыхнула в нем то, о чем он уже начал забывать.

   Это принесло невообразимую сладость и полет эмоций, о которых он не подозревал даже в счастливой жизни с Ларисой....

   Или... Или просто Катя подарила ему то, что он должен был испытать в ее возрасте хотя бы с той же Ларисой, но не испытал, прожив начало молодости скомканно из-за общего ханжества прежней системы, из-за отсутствия условий и внутренней закомплексованности? И лишь теперь, примерно на двадцать лет позже срока, вдруг познал, какой может и должна быть радость секса в возрасте, когда он составляет важнейшую радость в жизни?

   Если рассматривать случившееся так, то это перевешивает все потери.

   Хотя он и страдал.

   Сам себе он обещал не звонить Кате.

   По крайней мере в первые дни - с холодной рассудочностью взрослого человека осознав, что именно они, самые раздерганные дни разлуки могут подвигнуть к неразумным решениям. А по прошествии времени, возможно, все успокоится настолько, что он сможет запросто звонить Кате и разговаривать с нею... просто так, чтоб слышать ее голос.

   Это казалось диким сейчас, когда тело требовало контакта с нею - но разум подсказывал, что в человеческой жизни все происходит именно так.

   Именно так должно произойти и с ним... с ними. Но на это потребуется время.

   А сейчас он просто страдал.

   Страдал до такой степени. что в отдельные минуты хотелось лезть на стену. Не от желания осязать - от необходимости иметь ее около себя.

   Хотя если оставаться честным перед самим собой, половой орган его тоже требовал своего. Раздразненный неделей удовольствий, он жаждал продолжения, причем ему было все равно, куда слить накопившееся напряжение.

   Несколько раз подойдя к Тане, склонившись и налюбовавшись ее бюстом, Волгин ощутил, что уже до полного безумия хочет женщину. Причем все равно какую.

   Чтобы не совершить необдуманного поступка прямо на работе, он к клиенту и уехал из офиса.

   Не поехал, разумеется, ни к клиенту, ни даже домой.

   Просто колесил по городу. Потом придумал цель - поехал в автоцентр "УзДэу", где в свое время покупал красную машину.

   Где все служащие - включая охранника у ворот и лохматую собаку в конуре - были узбеками, а в кафе подавали лучший в мире узбекский плов.

   Поев и поговорив со знакомыми мастерами, он слегка успокоился и поехал дальше.

   В парикмахерскую.

   Да, именно туда - давно отмечая, что оброс, а сейчас вдруг вспомнив где-то слышанные слова, что волосы накапливают отрицательную энергию, и если хочешь освободиться от чего-то, то их надо полностью состричь.

   Он попросил подстричь себя как можно короче. Мастерица возилась некоторое время, но Волгин остался недоволен результатом - видимо, его возраст не дал ей по-настоящему развернуться. Тогда он велел, чтобы его просто обрили наголо. Что и сделали - правда, не бритвой, не до биллиардного сияния - подстригли под машинку, оставив на голове миллиметр. Волгин посмотрел в зеркало и отметил, что выглядит моложе лет на десять.

   Выйдя на яркое солнце, чувствуя, как горячий ветер овевает его лысую голову, он ощутил облегчение.

   И решил, что вечером совершит хороший половой акт с женой, который позволит хоть как-то разрядиться.

  

2

   В семье Волгиных всегда поддерживались семейные традиции. Это шло еще от родителей Ларисы. В частности, по возможности, хотя бы в выходные дни, они обедали вместе за одним столом. В последнее время это удавалось не всегда, поскольку Ленка постоянно болталась с подружками, живя, как в гостинице.

   Общий стол остался неизменным лишь по утрам - и то летом, когда детям не требовалось ни свет ни заря уезжать на учебу.

   Сейчас, когда Ленка пребывала в развратном - вот теперь Волгин почему-то ни капли не сомневался в этом факте - лагере, остался лишь сын, который послушно завтракал с родителями. Тем более, что после утром ему не приходилось мыть за собой посуду: Лариса не только кормила семью, но и убирала со стола, не перекладывая обязанность на детей.

   Как-то раз, когда завтрак уже заканчивался, и Волгин выпивал вторую чашку кофе. сын вдруг набычился и заявил:

  -- Пап-мам, я с завтрашнего дня иду работать.

  -- Куда ты идешь? - переспросила Лариса.

  -- Работать.

  -- Работать?.. Что ж, неплохо, - невольно вырвалось у Волгина.

  -- Ты с ума сошел? - вскинулась жена. - Какая ему работа? пусть летом

   напоследок отдохнет, ведь поступать на будущий год. Наработается еще.

   - Мама, я все решил, - достаточно твердо сказал Саша. - Я не разрешения спрашиваю, а просто сообщаю.

   Лариса вздохнула, разгладила и без того гладкую пластиковую скатерть на

   столе. Она всю жизнь оставалась очень выдержанной женщиной; другая мать на ее месте могла бы сейчас закричать именно из-за того, что сын констатировал факт, не посчитав нужным хоть для порядка посоветоваться с родителями. Впрочем, современные дети не советовались с родителями ни в чем; Волгин это понимал, но большинство матерей - нет. Ему все-таки повезло с женой, Лариса не повысила голос, а лишь помолчала немного, потом довольно спокойно спросила:

  -- И... Кем же тебя взяли работать? Что ты будешь делать ? Мороженое

   на углу продавать, или "Из рук в руки" распихивать?

  -- Ни то и ни другое, - с легким снисхождением покачал головой сын. - Я

   нашел работу по специальности.

  -- Ну и какая же у тебя, интересно знать, специальность? - с усмешкой

   поинтересовалась мать. - И когда ты успел ее получить?

  -- Не успел. Будущая специальность. В общем, я буду работать в

   компьютерном салоне.

  -- В салоне?! - поразился Волгин.

  -- Продавцом?! - сокрушенно охнула Лариса. - Все-таки...

  -- Да нет, - сын покачал головой. - Я некорректно выразился...

   Надо же, - подумал Волгин. - Мой сын знает не только клево-круто-

   прикольно и прочую словесную шелуху, которой забивает мозги телевизор.

  -- ...Не в салоне, а в копи-центре. Куда люди приходят распечатывать

   тексты, платежки, отчеты. бумажные фотки из цифровика и так далее...

  -- И кем тебя берут? - серьезно спросила мать.

  -- Кем-то вроде сисадмина.

  -- Кого-кого?..

  -- Системного администратора. - пояснил Волгин, мгновенно использовав

   новые знания.

   Ощутив тут же глубокий укол тоски от мыслей о Кате, которые постоянно

   жили в глубине, а сейчас опять прорвались наружу при одном упоминании о компьютерах.

  -- А, понятно, - ответила мать.

  -- Ты зря так, мам, - сказал Саша. - Что я дома за компом сижу, что там -

   без разницы. Только там я еще чему-то научусь. И... И денежки кое-какие заработаю.

  -- Так тебе денег не хватает, которые мы с отцом тебе даем?

  -- Нет, хватает. Но я сейчас хочу установить выделенку на свой комп.

  -- А это что такое?

  -- Ну... Как вам объяснить... выделенную линию. В общем. вы же с

   отцом сами недовольны, что я в инете и телефон все время занят, разве нет?

  -- Ну, в общем...

  -- Так я и хочу провести выделенку. Отдельную линию для интернета.

   Чтобы я мог заходить в сеть без модема.

   И качать с вою порнографию уже в немыслимых количествах, - почти

   одобрительно подумал Волгин.

  -- И что - эта твоя линия так дорого стоит?

  -- Да нет, в общем не дорого, - улыбнулся сын. - Тысячи в две уложится.

   Но я не хочу просить денег. Хочу заработать сам, пусть это будет...

  -- Саша прав, - наконец вмешался Волгин. - Пусть заработает, поставит,

   ощутит себя мужчиной в конце концов. К тому же ему на будущий год в институте в самом деле придется день и ночь в Интернете сидеть, пригодится для дела.

   Лариса молча развела руками.

   Сын вскочил, поцеловал мать и побежал собираться на свой первый рабочий день.

  

  

[Sarikov]

3

 

   Он проснулся субботним утром, ощущая себя бодрым и к чему-то готовым.

   Обычно в выходные дни он спал, а жена вставала раньше, чтобы приготовить завтрак для семьи.

   Но в этот раз семья разбежалась: про Ленку они уже почти забыли, а Саша ускользнул утром тихо, как мышка, в свой салон. Лариса расслабилась - все-таки и она была человеком - и продолжала спать.

   Волгин ощущал в себе прилив неожиданно радостной энергии - к нему почему-то вернулось светлое настроение, какого не было со дня расставания с Катей.

   Некоторое время он лежал, перевернувшись на спину и прислушиваясь к тишине квартиры. И осознавая, что все не так плохо.

   Что ему уже сорок лет, но еще не семьдесят, и жизнь еще не кончена. Что рядом спит его жена - уютная, привычная и известная, но до сих пор желанная. Причем благодаря роману с Катей это желание усилилось.

   Что сейчас лето, за окном тепло, и дома уютно. Что эта суббота принадлежит им двоим, и они смогут распорядиться ею в свое удовольствие.

   Как именно - сомнений не имелось: Волгин откинул простыню и некоторое время рассматривал свой половой член. Который с утра налился кровью и затвердел так, приподнялся над животом, нагло глядя ему в лицо.

   Сам он спал голым, Лариса же, как всегда, пряталась в рубашку.

   Жена лежала на спине, рубашка сбилась внизу. Волгин осторожно обнажил ее полные мягкие бедра и заросшее черными волосами лоно. Зная, что можно войти прямо так, он решил поиграть, не будя Ларису.

   Понемногу он раздвинул ее толстые, теплые со сна ляжки - настолько, чтобы под сбегающим вниз бугорком раскрылась темная полоска.

   Волгин медленно пробрался внутрь, нежно развел губки и коснулся их кончиком языка.

   Оральный секс, когда-то входивший составной частью в общий процесс, за последние годы сошел на нет. А сейчас ему хотелось повторить все так, как было.

   - Андре-ей, ты что...- вдруг пробормотала Лариса. - Андрей, я спать хочу... Спать...

   И сомкнув ноги, перевернулась набок.

   Волгин почувствовал легкую досаду. Он хотел довести спящую жену до возбуждения, а потом войти и овладеть ею, сонной и тяжелой. Он попытался пристроиться сзади, но Лариса опять недовольно зашевелилась, и он понял, что пока жена не проснется, шансов нет.

   Он лежал, время от времени трогая орган, который никак не хотел

   успокаиваться. Потом тоже задремал. Но едва Лариса проснулась, тут же набросился на нее. Ему казалось, что хватит нескольких движений, чтобы испытать оргазм. Но он ждал так долго, что сейчас словно включил внутри себя какой-то блок. И чем сильнее он вбивал свой орган, тем очевиднее ощущал, что у него ничего не выйдет.

   Наконец он спросил:

  -- Ты сейчас... будешь?

  -- Нет, наверное, - ответила жена. - Я что-то не настроена сейчас

   Волгин все-таки приподнялся, просунул руку по рубашку и забрал в горсть

   одну из ее молочных желез, чтобы не терять возбуждения. Он чувствовал: если разогреть Ларису, если она захочет секса и он сумеет ее довести. то все сможет и сам. Однако жена так и не завелась. Волгин почувствовал, что с совершенно равнодушным телом он не сможет себя удовлетворить. Но подумал, что сегодня впереди весь день; он не сомневался, что несмотря ни на что, упорством, лаской и настойчивостью сумеет уговорить жену провести время так. как хочется ему.

   Едва он остановился, как Лариса слезла с постели, взяла халат и пошла под душ.

   Волгин побежал следом, залез в ванну вместе с ней - чего они не делали уже лет десять.

   - Господи, Андрей... Ванну обрушишь, - ворчала Лариса.

   Он не обращал внимания - набрал в ладонь геля и сам... почти как с Катей в последний раз... вымыл ей половые органы - большие и малые губы по отдельности, и вход во влагалище, и всю ее промежность. Не удовлетворившись, он опять намылил руки и стал мыть ее не нуждающуюся в мытье грудь.

   Жена продолжала ворчать, что в ванне тесно, узко, душно и так далее. Но он, пользуясь ситуаций и скользкостью тел, облегчающей все, легко поддел ее снизу. И, намывая ее груди, совершал фрикции. На этот раз он был очень близко к семяизвержению, но почему-то задержал момент и тут же почувствовал, как член его опадает.

   - Ну вот, теперь взял и воды мне... внутрь накачал, - бормотала Лариса, выжимая что-то из себя и вытираясь. - Как мне теперь ее оттуда вылить?

   Волгин вспомнил, сколь сладко принимала его Катя даже не под душем, а прямо в реке, и говорила, что давление воды доставляет ей особенное удовольствие... Но постарался не зацикливаться на этом. Катя осталась где-то там, а сейчас он настроил себя на секс с женой и намеревался получить максимум возможного.

   Когда Лариса, уже снова в спальне, сняла халат и повесила его на крючок,

   и взяла со стула домашнее платье, чтобы одеться, он вырвал из ее рук одежду, повалил на постель и опять вошел в нее.

   Опять без результата через минуту он слез с жены, которая сразу потянулась за платьем.

  -- Не одевайся, - остановил он ее.

  -- Как это ?! "Не одевайся"?! - Лариса уставилась с неподдельным

   изумлением.

  -- Так. Дома тепло, Сашка только вечером придет - будем ходить голыми.

   Как на Гаити.

  -- Ну... - она, похоже, была так ошарашена, что даже не нашла сразу

   нужного ответа. - А если... если придет кто-нибудь?

  -- Мы дверь не откроем, - твердо сказал Волгин, отнимая платье и пряча

   в шкаф. - В конце концов, для кого мы живем - для себя или для того, кто может прийти?

  -- Ну... Ты просто с ума сошел.

   Надев халат, Лариса пошла на кухню.

   Когда она склонилась к плите, Волгин подошел сзади и прижался к ней

   всем телом.

  -- Ой... А если бы я обожглась...

  -- Извини. не подумал, - согласился он.

   Отошел, сел на стул и стал молча наблюдать за ней.

  -- Может, все-таки снимешь этот свой халат? - попросил он. - Я хочу

   видеть тебя голой.

  -- Что за глупости, - спокойно ответила жена. - Выдумал тоже...

  -- А тебе...- он вдруг понял, что задает чересчур серьезный вопрос, но не

   смог удержаться. - А тебе все равно - хочется мне видеть твое тело, или нет ?

   - Господи, Андрей... И что на тебя нашло ? Мы что - подростки, чтоб друг перед другом телесами трясти?

   Он понял, что жена не понимает его принципиально. Но все-таки совершил последнюю попытку:

  -- Лариса... Мне просто хочется заниматься с тобой сексом...

  -- Вечером еще раз попробуем, так и быть.

  -- Не вечером, а сейчас. И весь будем заниматься только сексом.

  -- Тоже придумал. - жена даже обернулась к нему. - Весь день... Это же

   расслабиться надо.

  -- Расслабимся. Сейчас налью тебе коньяку, и сразу настанет вечер.

  -- Коньяку ? С утра?! Нет, Андрей, ты точно рехнулся.

  -- Да, именно с утра. Перед днем безудержного секса, - Волгин встал,

   принес бутылку и рюмку.

   Жена не успела возразить - со стороны передней раздалось противное и

   требовательное верещание мобильного телефона.

  -- Сейчас его выключу, на хрен...- прохрипел Волгин и, болтая

   наливающимся членом, побежал по коридору.

  -- Нет-нет, не выключай! - ударив его тяжелой грудью, Лариса обогнала в

   узком проходе, первой схватила сумочку, запустила внутрь руку: - По звонку знаю... Это Элла Семеновна...

  -- Какая еще Элла...- бормотал Волгин, схватив жену за ягодицы и не

   веря, что сексуальный день прервется, едва начавшись.

   А жена уже торопливо, но довольно спокойно разговаривала. Волгин

   понял, что это то ли подруга, то ли сослуживица, то ли и то и другое в одном лице. Что эта самая Элла позвонила, кажется, по важному делу. но просто так - но Лариса сама велела ей прийти.

   Захлопнув телефон, жена повернулась к нему и виновато развела руками:

  -- Элла... Из редакции... У нее материал спорный... Нужно проверить.

   Сейчас придет, иначе никак нельзя.

   Волгин даже не стал уточнять, в самом ли деле иначе никак нельзя - и

   почему невозможно хотя бы перенести визит на завтра, ведь впереди еще один выходной. Но тут же подумал - что это он настроился на секс. А жена ошеломлена натиском и, наверное, уже устала, и не хочет ходить перед ним голой и так далее... Но чтобы не обижать мужа отказом, схватилась за эту Эллу, как за веревочку. Поэтому он промолчал. Только взял жену за плечи, развернул к себе спиной.

   Поднял ее тяжелые ягодицы и довольно грубо вогнал член снизу вверх. И принялся драить ее, схватившись обеими руками за груди, решив наконец выжать из себя результат.

  -- Только быстрей давай, - не сопротивляясь, сказала Лариса. - Элла

   недалеко живет, а мне еще подмыться надо, одеться и накраситься...

   Эти слова вместо того чтобы подхлестнуть, мгновенно погасили желание.

   Орган сдулся, как проколотый мяч, и сам по себе выпал из влагалища жены.

  -- Ладно, иди подмывайся перед Эллой, - сказал он, сдерживая дрожь в

   голосе и изо всех сил пытаясь хранить спокойствие.

   Он чувствовал зуд неудовлетворенности, он был обижен, как мальчишка,

   перед которым на секунду приспустили трусы - но внутри он понимал, что как взрослый мужчина не имеет прав затевать ссору с женой по такому пустячному - с ее точки зрения - поводу.

   Обрадованная Лариса мгновенно, словно боясь перемены его решения - умчалась в душ.

   А он пошел на кухню. где на столе стояла бутылка и уже налитая рюмка. Рюмка коньяка, которой он хотел расслабить жену перед тем, как броситься с ней в день безудержного секса.

   "День безудержного секса", мать его, - подумал он и залпом выпил. - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

   Постояв глупо, с мокрым обвисшим концом, посреди кухни, выпил подряд еще две рюмки.

   Голова поплыла, но внутренняя злость отпустила.

   Он вдруг посмотрел на ситуацию с другой стороны и понял, что неправ: он изменился полностью благодаря связи с Катей. А Лариса осталась прежней. Она привыкла к нечастым и спокойным половым отношениям; внезапный всплеск активности мужа ее удивил и наверняка казался ненужной прихотью. И она в самом деле думала, что можно заниматься другими, более важными делами. Поскольку секс для нее - равно как и для Волгина. каким он был две недели назад... - давно отодвинулся в категорию менее важных дел.

   Он прошел в комнату сына. Включил компьютер и с непонятными намерениями стал искать накачанную порнографию. Но Саша знал свое дело: Волгин просмотрел все папки до единой, как умел, однако ничего не нашел.

   А жена все мылась и мылась, а потом переодевалась и красилась и шуршала бумагами в спешном ожидании Эллы.

   Которая в самом деле пришла - через два часа.

 

4

   Дни без Кати тянулась уже сплошной цепочкой. Волгин оказался прав в предвидениях: самыми тяжкими оказались первые. Каждый последующий что-то стирал в памяти, и тоска становилась менее острой. Она, конечно, не проходила, просто уходила вглубь, словно невытащенная заноза.

   Но боль становилось меньше.

   Она уже не колола его периодически, она стала постоянным фоном мыслей и дел.

   Но к этому, судя по всему, можно было привыкнуть.

   Волгин полностью вернулся к своей прежней, размеренной, хоть и раздерганной жизни. И хотя работы не стало меньше, и вообще ничего не изменилось, но острота восприятия поблекла. Он почувствовал такую внезапную усталость от самой жизни, что ход времени сделался совершенно неощутимым.

   И он искренне удивился, когда одним прекрасным утром Лариса сказала за завтраком:

   - Андрюша - надеюсь, ты помнишь, что сегодня в тринадцать сорок Лена приезжает из лагеря?

   - Да-да. конечно помню, - кивнул Волгин.

   Хотя не помнил ничего; более того - дочь, которую он отправил в лагерь еще при Кате, сейчас уже принадлежала к ушедшей жизни и тоже перестала существовать.

   Он поразился и укорил себя; недопустимым казался факт, что половой член может стать хозяином своего владельца, а не наоборот.

   Волгин выехал из офиса на автовокзал заранее, но все-таки попал в дневную пробку. Продвигаясь медленными толчками, он не отрывал взгляда от зеленых часов, спокойно горящих посередине приборной панели и понимал, что опаздывает. Хотя, по большому счету, у него теперь не осталось побудительных мотивов спешить куда бы то ни было вообще

   Конечно, чертов автобус, привозящий Ленку из полевого борделя. тоже мог опоздать, от въездной трассы оставалось километров десять по городу; да и вообще дочь - не любовница; она знает, что ее отец встретит и спокойно может подождать на вокзале, благо погода позволяла.

   Но все-таки его, привыкшему к точности, ситуация нервировала.

   Остановившись в колонне метров за сто до очередного светофора, он набрал дочь.

   - Лена, это я... вы где сейчас? - спросил он, пытаясь перекричать шум и грохот дикой музыки, который, видимо, окружал ее в этот веселый момент.

   - Я... Не знаю, пап - мы еще только в город въехали... А что?

   - Да ничего. Просто я в пробку попал. Могу опоздать.

   - Ничего страшного ! - ответила Лена. - Не умру от этого.

   - А то возьмешь и с кем-нибудь другим уедешь, - внезапно для себя пошутил он. - И где тебя потом искать?

   - Не волнуйся, не уеду ! - крикнула дочь и дала отбой.

   

[Sarikov]

5

   Как ни старался Волгин, он все-таки опоздал. Хоть и не намного. Он понял это однозначно, потому что, подъезжая к автовокзалу. с угла заметил автобус стоящий на высадке и толпу молодежи около него. Без сомнения, это был Ленкин автобус и ее веселая компания, которой было не под силу расстаться сразу по прибытии.

   Въезд на сам автовокзал был перекрыт шлагбаумами. Волгину уже видел дочь, но ему предстояло поехать в пробке вдоль квартала, завернуть за угол, проехать на парковку, а потом возвращаться пешком.

   Прежний Волгин - спокойный, усталый от жизни сорокалетний мужчина - так бы и сделал, рассудив здраво, что дочь в самом деле не умрет от десяти минут ожидания.

   Но нынешний...

   Нынешний вдруг ощутил в себе прилив такой яростной, недоброй силы, с какой, бывало, шел на трассе в обгон цепочки из пяти фур. Или уходил из-под носа радарной засады.

   Неожиданно для себя он показал правый поворот и, въехал на поребрик. Машина не подвела, он легко поднялся с проезжей части, даже не задев днищем углы, и тут же едва не угодил под трамвай: пути шли параллельно дороге. Вагоновожатая зазвенела, Волгин поддал газу и дико засигналил, чтобы согнать со своего пути группу отъезжающих деревенских жителей.

   Красная "нексия" с ревом проскочила рельсы; давя и сминая пустые бутылки из-под пива пропахала газон и лишь слегка сбросив скорость, чтобы не поранить днище уже на спуске, выехала на площадь автовокзала. Он словно шел в атаку, где дорога была каждая секунда

   Шарахнулись люди с чемоданами, загудел автобус, которому он подрезал дорогу. Краем глаза Волгин заметил, что в его сторону смотрит местный охранник с рацией. Вероятно, тут никто никогда так бесцеремонно не нарушал правил движения. И если на беду неподалеку окажется машина ДПС, то у него могут отнять права.

   При мгновенной мысли об этом у Волгина сладко защемило в груди: он представил себе, что рядом сидит Катя, которая, конечно, восхитилась бы его трюком.

   Он и сам не знал, для чего все это делает, зачем рискует и перед кем хочет казаться мужественным и бесшабашным парнем... разве что перед самим собой.

   Визжа покрышками на поворотах, Волгин пролетел по перрону между автобусов и наконец затормозил, с юзом и тучей пыли.

   - Лена !!! - крикнул он, не выходя из машина, лишь поставив одну ногу на асфальт и высунувшись из дверцы. - Ленка, быстро ! Сумку в багажник, сама в машину ! Быстрее, а то нас заметут.

   Как ни странно, дочь поняла с полуслова. Едва успела щелкнуть за спиной крышка багажника, как она дочь молниеносно швырнула туда сумку, и тут же, сверкая голыми коленками, уже сидела рядом с ним.

   И тут произошла секундная задержка. Вместо того, чтобы захлопнуть дверцу, Ленка прыгнула - да, буквально прыгнула - на Волгина, обняла его и поцеловала. Нежности к отцу она не проявляла давно, сейчас это поразило, тем более, что целовала она его не как отца - в губы, как мужчину. Волгин тут же понял, что все это: объятия, и поцелуй, во время которого он не разжимал губ - предназначены кому-то другому.

   Так оно и оказалось.

   - Пока !!!! - заорала дочь, оторвавшись от отца и помахав кому-то наружу - Звони !!!

   К ним бежали сразу два охранника, один свистел.

   - Уходим, Ленка !- наливаясь азартом кричал Волгин. - Держись!

   Вперед ехать было некуда: там стояла толпа.

   Ревя задней передачей, Волгин отскочил обратно, потом, с запахом покрышек, метнулся прочь. Не к выезду, где его наверняка ждала охрана - а к въезду.

   Там тоже стоял шлагбаум и с этой стороны висел знак - "кирпич". запрещающий движение. Волгин притормозил; знак его уже не пугал. Он нарушил правила так, что теперь уже ничего не было страшным. Но он оценил высоту шлагбаума и понял, что его машина под ним не проедет. А пространства со стороны для выезда не хватало.

   - Спокойно ! - крикнул он кому-то. - Еще не вечер !

   И тут же заметил, как к вокзалу заворачивает очередной автобус. Шлагбаум поднялся, пропуская его внутрь - Волгин подъехал вплотную и проскользнул сбоку, разъехавшись на каких-то пять или десять сантиметров. Опять сигналя, чтобы ему уступили дорогу, он вывернул на магистраль.

   - Спасены ! - выдохнул Волгин, сворачивая в проулок, чтобы поскорее уйти из зоны.

   Вся эта мальчишеская операция, в которой он проявлял невероятную глупость, заняла пару минут.

   Когда они отъехали, Волгин расслабился, взглянул на дочь и наконец сказал:

   - Привет.

   - Привет, пап, - ответила Ленка.

   И, потянувшись, сухо чмокнула его в щеку. Точно так, как того требовали отношения отца и дочери.

   - Вот это другое дело, - не выдержав, усмехнулся он. - А то...

   - Ты, пап, извини, - пробормотала дочь. - Это я там... так. Одному человеку надо было... Показать... В общем...

   Сбившись, она слегка покраснела.

   - Да ладно, Лен, не объясняй. Не маленький, все понятно... Перед парнями надо форс держать, однозначно... Только они же видели, что за тобой старый отец приехал, разве нет?

   - Хм...- неопределенно ответила дочь. - Ну, во-первых, на тебе не написано, что ты именно отец...

   - А во-вторых с новым лысым черепом я выгляжу моложе и могу сойти за нового русского ? - подсказал Волгин.

   - Ну, в общем так, - кивнула дочь и покраснела уже теперь до такой степени, что розовыми стали ее коленки, упершиеся в приборную панель.

   Волгин промолчал.

   - Нет, пап...Ты правда, не обиделся ? - вдруг обеспокоилась дочь.

   - Нет. На что было обижаться?

   Они некоторое время ехали молча. но Волгин, глядя на дорогу, непрерывно ощущал на себе совершенно новый изучающий взгляд дочери.

   - И вообще, папа...- осмелев, заговорила она. - Ну вообще-то....Ты, конечно, человек другого поколения.

   Хорошо формулирует - мысленно отметил Волгин, проскакивая против привычки под желтый свет.

   - И я к тебе уже привыкла... И думала, что ты, папа...

   Он очень нагло подрезал наглухо затонированную "тойоту-ландкрузер" с кретинским номером из трех семерок и перестроился в нужный ему ряд.

   - А ты, папа, оказывается, такой...

   - Какой ? -усмехнулся Волгин.

   - Такой крутой драйвер, однако.

   - Кто крутой? - изумился он, помня слова Кати, что "драйвер" и обозначает какую-то штуку, без которой не работает устройство в компьютере.

   - Драйвер. Ну то есть водитель по-английски...

   - А, вот оно что...

   - "Ну, драйвер, и раздолбал же ты свой "Феррари", - нараспев произнесла Ленка, очевидно цитируя какой-то фильм.

   Волгин хмыкнул.

   - Ты так круто пропахал ко мне по газону ... Девчонки описались от зависти. А парни чуть не умерли...

   - Ну... - он пожал плечами. - Даже старый отец иногда способен на глупые поступки. Я ведь тоже когда-то был молодым, не забывай.

   - А ты и сейчас... Молодой, - совершенно серьезно возразила Лена.

   И опять замолкла, смутившись.

   - Ну ладно, ты лучше скажи, как в лагере отдыхала.

   - Ну, как отдыхала... - дочь слегка запнулась. - Нормально. Купались, загорали...

   - Плясали на дискотеке всю ночь до утра, - тем же тоном продолжил Волгин.

   - И не без этого тоже...

   Они стояли в глухой пробке. Волгин смотрел на дочь. Вернее, переключил на нее внимание. И сразу понял, что Лена изменилась. Внешне она оставалась абсолютно прежней. Даже шорты и белая футболка на ней были те же самые, в которых он ее провожал - точно в лагере она за все время ни разу не разделась. И в то же время это стала уже не его привычная дочь. От нее исходила волна...

   Точнее, вокруг нее стояла мощная аура. Аура женщины. Очень молодой - но живой и горячей. Женщины.

   Странно и недопустимо было думать так о собственной дочери. Черт побери, ведь это же Ленка, его Ленка ! Которую он купал и кормил и чью маленькую попку так часто целовал в младенчестве.

   Но сейчас рядом с ним сидело существо, состоящее из одних ног - длинных, ровных и почему-то почти не загорелых ног с круглыми коленями, занявшими собой все пространство салона - и рвущейся наружу груди, которая тоже требовала ласки, внимания, участия...

   Или Ленка осталась прежней - а изменился он, и теперь воспринимает ее иначе, нежели прежде?

   Подумав об этом, Волгин ощутил, как против воли в низу живота что-то дрожит. Он выругал себя за гнусную похоть но тут же отметил - голова понимает, что рядом сидит дочь, а половой член воспринимает ее как существо для секса. И если не быть ханжой и принять, что сознание и физиология существуют раздельно, то ничего особенного в этом нет.

   Они ехали, почти не разговаривая, а Волгин против воли всем телом пил текущую от дочери волну и, проклиная себя, наслаждался внезапным состоянием.

   Ленка оставалась его дочерью - и в то же время она была женщиной.

   Он вспомнил слова Ларисы о том, что дочь собиралась проколоть соски. И ее мудрое суждение, что прокалывают грудь в том случае, когда собираются кому-то показать. И если ничего не проколото, то имеется вероятность, что до секса высота Ленкиной жизни еще не дошла.

   Хотя по каким-то невнятным признакам ему уже казалось, что жена глубоко заблуждается на этот счет. И событие, которого Лариса так страшилась, давным-давно произошло ...

   Но все-таки искоса - чтобы не вызвать в дочери неправильного понимания - он поглядел на Ленкину грудь. Разглядеть ее не представляло труда, поскольку футболка была тонкой, и в отличие от Кати дочь летом пренебрегала такой вещью, как бюстгальтер. И соски Ленки... Соски Ленки, соски его дочери, которые угадывал сейчас как часть тела посторонней женщины - Ленкины соски отчетливо просвечивали через ткань. Большие темные, абсолютно ровные кружки - наверное, такими они и были в самом деле.

   Несомненно, если бы она их проколола, то железки, крючки, якоря, стрелки - и прочая хрень, которую показывала Катя на фотографиях -эти предметы пропечатались бы наружу.

   Но ткань оставалась абсолютно гладкой.

   В том, что Ленкина грудь осталась непроколотой, он уже не сомневался.

   Но уверенности в том, что его дочь еще не стала женщиной, он не испытывал.

   Но им владела странная, прежде не посещавшая его мысль: если это случилось, то в нет ничего плохого, это лишь закономерная фаза естественного процесса.

   

[Sarikov]

6

 

   Отвезя дочь домой, он поспешил в офис.

   Странно и глупо, но идиотский поступок на автовокзале нагнал ему в кровь адреналину. Возможно, ненужного.

   В мускулах ощущалась какая-то забытая упругость, и Волгин сам себе казался сильным, уверенным, почти молодым.

   На работе все осталось прежним.

   Клиенты, отправки, доставки, разговоры с Москвой, легкие угрозы начальства.

   Ничего не выбивалось из общего графика, но и не оставляло ему свободного времени.

   Снова усевшись за свой компьютер и понемногу остывая после поездки, Волгин возвратился в привычное состояние.

   А привычными стали неудовлетворенность жизнью и тоска по Кате. Да, тоска накатывала всякий раз, когда он оставался один. И с каждым ее приливом Волгин вновь и вновь понимал, что эта встреча была единственной и неповторимой. Словно Катя, того не вполне желая, приоткрыла на минуту темную штору его жизни...

   И показала подлинную радость.

   Он вспоминал свои попытки разукрасить отношения с Ларисой. Жена оставалась прежней - желанной, приятной. Но она отвергала его новые притязания. Точнее, категорически не понимала их. Не осознавала серьезности перемен, происшедших в нем, и не видела. что он хочет от нее чего-то большего, нежели привык получать в последние годы.

   Чертовщина какая-то, - думал Волгин. тупо исправляя цены в прайс-листе. - Лариса умная и мудрая женщина... Возможно, она все-таки поймет и переменится?

   Зачем... Зачем было меняться жене, к которой он давно привык? Затем что он сам ощутил в себе необратимую перемену. Катя запустила его на полные обороты, и теперь он не мог удовлетворяться прежним. И... И если ему не предстояло найти отклика, то...

   То, вероятно, в самом деле он уже не мог обойтись без любовницы...

   Без любовницы... Волгин поморщился. Мысль об этом не казалась приятной. Потому что само понятие любовницы ассоциировалось у него не с сексом, а исключительно с проблемами отношений; ведь только Катя из всех его женщин оказалась полностью беспроблемной...

   Волгин тяжело вздохнул...

   - Вам чаю налить, Андрей Иваныч ? - подала голос Таня.

   - Чаю ? Чаю... налей, если тебе несложно, - рассеянно откликнулся Волгин, не выходя из своих мыслей.

   Девушка поднялась. Не глядя на нее, Волгин слышал неторопливое цоканье каблучков. Таня, обладая в общем немаленьким ростом, на работу всегда надевала высокие туфли. Их стук почему-то слегка успокоил Волгина.

   - Вот, - сказала она, ставя кружку, заваренную именно так, как он любил: крепко и без сахара.

   - Спасибо, Таня, - ответил он.

   Волгин привык пить очень горячий чай. Обжигаясь кипятком, поскольку при остывании уже не чувствовал вкуса. Таня сначала удивлялась, как можно глотать такое питье - потом привыкла, как и прочие сотрудники.

   Сейчас она не уходила от стола. Продолжала стоять за спиной, глядя в компьютер.

   Когда молчание превысило допустимый предел, она уточнила:

   - Прайс правите, Андрей Иваныч?

   Хотя и так было ясно, чем он занят.

   - Вроде того, - ответил Волгин.

   Таня склонилась к его монитору. И он почувствовал, как на плечо легла - не уперлась, а именно легла, опущенная сверху вниз - ее мягкая грудь.

   Может, Таня...- отчаянно подумал он. - И гори оно все ясным светом...

   Девушка нравилась практически всем: характером, внешностью, умением себя показать. И он, судя по всему, ей тоже все-таки нравился.

   Наверное, роман с Таней мог бы принести сладость забытье от Кати.

   Но это казалось недопустимым.

   Таня не годилась в любовницы. Молодой девушке нужны были перспективы, ведь в отличие от Кати она была обычной. То есть наверняка стремилась замуж, хотела иметь семью, детей, свой дом и прочие атрибуты невыдающейся женщины.

   А Волгин нуждался только в теле, способном затмить тоску.

   Таня на эту роль не подходила. Ему было жалко и стыдно использовать девушку для такой примитивной цели.

   

[Sarikov]

7

  -- Ты на Ленку внимание обратил? - спросила вечером Лариса.

   Поздним вечером, когда они уже лежали в постели, и Волгин решал -

   пытаться начать секс с женой, или не стоит даже пробовать.

   - На... Ленку ?.. - он не сразу понял, о ком говорит жена, ему требовались секунды на переключение. - А что?

   - Она какая-то другая стала... После своего лагеря.

  -- Хм... Ты думаешь ?..

   Разумеется, ни при каких обстоятельствах Волгин не открыл бы жене свои внезапные мысли, возникшие в Ленкином соседстве; интимная тема в отношении детей никогда не была предметом их обсуждений. Лариса строила семью по архаическому принципу: все женское дочь решает с матерью, которая по сути дела ничего не решает.

   - Думаю. Мне кажется, она какая-то совсем другая приехала.

   - Не знаю... Возможно...

   Волгин соврал, а сам вдруг остро подумал: Ленка не изменилась, точно такой же, ногастой, грудастой и нацеленной исключительно на секс, она стала давно. Просто он понял это как мужчина лишь сейчас... Но ведь жену никто не будил и она не мужчина, и если она заметила что-то в дочери. значит та в самом деле изменилась? Волгин запутался в собственных мыслях и больше ничего не сказал.

   - Мне кажется, у нее появился парень, - задумчиво продолжала Лариса.

   - Парень ?..

   - Ну да. По-моему, она ведет интимную жизнь...

   - А ты сама у нее не спрашивала ? - вырвалось у Волгина.

   - Нет, конечно... Я как-то...- Лариса замялась. - Ну, в общем, некоторые матери берут дочь за руку и тащат к гинекологу. Я не из таких. Переживаю, конечно, но прямо спрашивать у нее ... Не могу. Может быть, потому что боюсь что-то узнать. Хотя и нужно...

   - А помнишь, ты говорила, что она собирается грудь проколоть?

   Волгин пришел жене на помощь. Вспомнив, как Лариса строила цепь умозаключений. Зная сам. что Ленка грудь не проколола, и желая подвести Ларису к мысли о несостоятельности своих опасений.

   - Да, собиралась... Но я так и не знаю, проколола или нет.

   Я знаю, а Лариса нет ?! - мысленно изумился Волгин.

   - Об этом я ее спросила, она говорит - нет, но мне ничего не показала, и я не уверена на сто процентов.

   - Она тебе грудь не показала ? - всерьез удивился Волгин. - Матери?

   - Ну да. Ответила, что уже достаточно взрослая и не собирается демонстрировать себя. И что мне достаточно ее слова и так далее...

   Волгин молчал.

   - В общем, что-то с дочерью у меня разладилось...- вздохнула жена. - Если уж такая мелочь проблема, то что делать, когда что-то серьезное произойдет.

   Лариса по-прежнему избегала даже словесных упоминаний про секс, называя его "чем-то серьезным".

   - Все будет нормально, - попытался успокоить ее Волгин.

   И, желая отвлечь, залез ей под рубашку.

   - Ой, ты что ? - почти испугалась она. - Ты хочешь, что ли?

   - Да, хочу, - ответил он, не кривя душой. - Столько разговоров о грудях, что поневоле захочешь...

   - Я что-то не в настроении сегодня... Устала и вообще.

   Волгин продолжал возбуждать ее сосок.

   - Ну ладно, если ты очень хочешь, то давай. Только недолго, я спать хочу....

   Он быстро сдернул с жены рубашку, без подготовки вогнал в нее половой и начал - как всегда, посуху, потом медленно ощущая влагу. Лариса практически не отзывалась.

   А он разошелся, подсунул руки под ягодицы, сжал их вокруг своего полового органа. Ему было хорошо, сладость уже начала зарождаться в низу живота.

   - Стой, - вдруг сказала Лариса. - По-моему, у нас дверь неплотно закрыта.

   Бесцеремонно выскользнув из-под него, она встала с постели. И прошла к двери. Волгин приподнялся.

   Белое тело жены выглядело невероятно красивым в полумраке. И вдруг он вспомнил тело Кати.

   - Ларис...- не веря в результат, спросил он, когда жена вернулась. - А у тебя... чулки есть?

   - Чулки ? - она не сразу его поняла. - Какие чулки?

   - Обычные... С поясом или на резинках...

   - А, вот ты о чем... Это какие моя мама носила? Чего это ты вдруг вспомнил?

   - Не знаю, - Волгин пожал плечами. - Просто... Просто захотелось, чтобы ты сейчас была в чулках...

   - В чулках...- повторила Лариса. - Сейчас чулок никто не носит. Кроме проституток.

   - Тогда... Тогда колготки надень, что ли, - попросил он, опустив слова насчет проституток.

   Им овладело тонкое желание ощущать бедрами капрон, обтягивающий ее ноги.

   - Зачем колготки ? - всерьез изумилась жена. - Ты уже не хочешь пИсаться дальше?

   - Да нет...- Волгин поморщился, не зная, как сказать, чтобы она не отвергла все сразу. - Я хочу тебя... Но хочу в чулках... Или в колготках...

   - Как это - в колготках ? Как можно через колготки?..

   Волгин не стал объяснять, что колготки можно опустить, разорвать, да мало ли что еще.

   - Странный ты какой-то стал в последнее время, Андрей... Что-то с тобой творится... Не узнаю я тебя...- бормотала Лариса, раздвигая ноги. - Ладно, давай уж, я в самом деле спать хочу.

   Потом, когда жена ушла подмываться, Волгин лежал и думал - странно, в самом деле странно.

   То есть нет ничего странного в том, что он хочет чего-то нового.

   И Лариса, умная женщина, несомненно отметила это уже давно. И понимает перемены в нем. И находится в размышлениях. И может догадаться...

   О чем - догадаться?

   Когда у мужчины появляется любовница, он перестает интересоваться женой; само возникновение новой партнерши имеет причиной потерю интереса к супруге.

   Здесь было наоборот: познав Катю, Волгин ощутил прилив страсти к собственной жене. И, кажется, требовал от нее невозможного.

   И Лариса при всем своем уме наверняка терялась: предпосылка не стыковалась с заключением. И вообще черт знает, что происходило с ее мужем... И в их семье.

[Sarikov]

8

 

   - Юра, на какой машине ездит этот урод Меркулов ? - спросил грузчик Коля, ввалившись в офис.

   - Хрен зна... Какой-то джип у него... Синий, кажется, - лениво ответил начальник склада, не отрываясь от пасьянса. - А что?

   Волгин, писавший месячный отчет в Москву, краем глаза отметил, что при упоминании фамилии Таня вздрогнула.

   - Да ничего...- здоровенный Коля плюхнулся на стул, который зашатался под его массой. - Какой-то джип синий стоит у крыльца. В "Евроэкспресс" приехали корреспонденцию сдавать.

   Волгин сохранил начатое письмо и поднял голову.

   - А что тебе этот Меркулов ? - спокойно спросил Игорь.

   - Да мне-то ничего, - пожал плечами Коля. - Просто я слышал, какую подлянку он сыграл. Нельзя этого просто так оставлять.

   Игорь не ответил. И Волгин подумал, что стоило те двести рублей вычесть из его, Игоревой зарплаты. Тогда бы он не был столь равнодушен. Хотя подвиг Меркулова был известен всему офису.

   - Так это Меркулов, или нет? - все-таки уточнил Игорь.

   - Да не знаю... Я же его в лицо не помню...

   - Маленький шибздик в ботинках на каблуках, - ответил за него Волгин.

   - Так не видно же, кто в машине сидит.

   - Игорь. ты Меркулова помнишь в лицо ? - спросил Волгин.

   - Я ?.. Помню вроде бы. А...

   - Иди и посмотри, он это или нет.

   - Но...

   - Я сказал - сходить и посмотреть, Меркулов это или нет, - жестко оборвал Волгин. - Только не кричи на весь двор - а, это ты, гон... урод паршивый и прочее. Приказ ясен ?

   - Ясен...- вздохнул Игорь.

   - А... Андрей Иваныч, вы что... задумали ? - Таня смотрела на него, распахнув темные глаза.

   - Я? Ничего еще не задумал, - спокойно ответил он. - Просто хочу удостовериться, что приехал именно он.

   Таня вспыхнула, потом опустила глаза.

   - Да, это Меркулов, - сообщил Игорь, вернувшись с улицы. - Собственной персоной, сидит в машине и ждет, пока его менеджер сдаст почту в "Евроэкспресс".

   - Значится, так, - сказал Волгин, упершись руками в крышку стола. - Надеюсь, все помнят, как этот недоносок обидел Таню?

   - Все, - ответил Коля.

   - И ты сам сказал, что такие вещи спускать нельзя, так?

   - Ну... так, - не очень бодро ответил грузчик, уже пожалев о своих опрометчивых словах.

   - Итак, вы молодежь... Сколько вас? Здесь трое, Саша где?

   - На складе, пересчитывает мацу для еврейской общины. - ответил Юра.

   - Значит - четверо. Четверо здоровых молодых мужиков против одного маленького уродца. Расклад подходящий. Четырехкратный перевес сил. Хотя даже классическая военная стратегия для победы требует всего лишь троекратного.

   Парни молчали, явно предчувствуя недоброе.

   - Так вот вам задание. Идите и разберитесь. Чтобы он А: отдал деньги. Бэ: извинился перед Таней. Це: не смел показывать свое свиное рыло на нашей территории.

   Таня почти в ужасе смотрела на начальника.

   - Приказ ясен?

   - Но... Что делать-то? - уточнил простодушный Коля.

   - Что делать - что делать... Все вам, молодежи, объяснять по складам надо... Подойти к нему и объяснить по-человечески.

   - Как это - "по-человечески" ?

   - Элементарно. Вытащить из машины, отпипирить и навесить звиздюлей. Слева и справа и поперек. Чтобы понял.

   Таня прижала ладони к щекам.

   - Вы... Серьезно, Андрей Иваныч? - уточнил Игорь.

   - Абсолютно. Это не персональная разборка, а возврат престижа фирмы. К тому же ответ на оскорбление нашей сотрудницы... - Волгин отдавал бандитские приказания, ощущая небывалую легкость во всем теле. - Так, почему сидим ? Быстро, быстро - встать и исполнять.

   Ошеломленные, парни замороженно поплелись к выходу.

   - Только бить аккуратно, - крикнул им в спину Волгин. - Не ломать ему ничего.

   - Вы... Андрей Иваныч... - пробормотала Таня, когда парни исчезли. - Вы в самом деле решили его избить ?

   - Конечно, - абсолютно серьезно сказал Волгин. - За все надо платить.

   - Но...

   - Да не волнуйся ты так... ты думаешь, они действительно его побьют ? Если это произойдет, значит ты разбираешься в людях, лучше чем я. Я просто хочу испытать нашу слегка зажравшуюся молодежь в экстремальной ситуации. Ну и к тому же хоть как-то этого урода встряхнуть...

   Он замолчал. И Таня ничего не ответила.

   Волгин подумал - а что, если он не прав. И его молодые подчиненные. чьи качества он в грош не ставил, в самом деле проявят мужество и о изобьют паскудного Меркулова. И тогда ему - начальнику, отдавшему такой приказ - придет конец... Но он не мог его не отдать - после расставания с Катей в нем сорвало тормоза и он оказался способным на поступки, каких прежде никогда не совершал.

   Он не успел додумать о последствиях свой выходки - все четверо вернулись в офис. Вид у них был довольно понурый.

   - Ну как ? - ласково поинтересовался Волгин. - Сколько ребер ему сломали?

   Парни молчали.

  -- А зубов сколько выбили ?

   Никто не ответил.

   - Я понял так, что вы ничего не сделали. Но вы хоть поговорили с ним по-мужски?

   - Нет, - за всех ответил Игорь. - Не получилось. Он все время по мобильнику разговаривал, и...

   - В общем, с вами мне все ясно, - сказал Волгин, медленно поднимаясь.

   - Андрей Иваныч...- прошелестела Таня.

   - Всем сидеть по местам! - отрезал он. - Сам разберусь.

   Его вдруг захлестнула такая злоба - настоянная на постоянной тоске по Кате - что он ощутил в себе способность задушить этого Меркулова собственными руками.

   Щурясь на солнце, Волгин вышел во двор, еще не решив, что будет делать,

   У входа стоял синий, почти новый джип. Маленький и широкий, какая-то дрянненькая дорогая модель женского образца. "Тойота" или "хонда" - эмблема на задке была сорвана, а Волгин эти марки не различал.

   Он не спеша подошел к водительской стороне. Стекло было опущено. За рулем сидел Меркулов - в дорогом белом костюме и модно небритый. И не говорил по мобильнику, а смотрел куда-то вперед.

   - Вот мы и встретились, - сказал Волгин.

   Меркулов, слегка вздрогнув, поднял глаза.

   - Деньги будем платить. Или как ?

   - Не будем.

   - Это почему же ? - очень миролюбивым тоном поинтересовался он.

   - А вы мне задержали груз на два дня. И неоплаченные двести рублей - мой моральный ущерб.

   - Ну насчет ущерба мы еще разберемся...- побормотал Волгин.

   Потом выпрямился, чтобы казаться еще выше, засунул руки в карманы и раздельно произнес сверху вниз в открытое окно:

   - Впрочем, я с вами согласен. Забрать груз и не отдать деньги, пользуясь физическим превосходством над девушкой - вершина жизненного успеха для такого маленького недоноска, как вы.

   При последних словах Меркулов дернулся - Волгин удовлетворенно понял, что попал в самую болевую точку: обозвав маленького мужчину именно маленьким.

   - После таких слов я уж точно ничего не заплачу, - ответил Меркулов и поднял стекло.

   - Ну, это мы еще посмотрим, - сказал Волгин.

   Черт, черт, черт...- быстро подумал он. - Ведь почти всегда пистолет с собой, а сейчас по случаю жары пиджак вышел из употребления и оружие осталось дома...Потому что нет гавайской рубашки или просто достаточно длинной футболки, скрывающей кобуру на поясе.

   Будь сейчас пистолет - он выволок бы гаденыша из машины, уложил бы мордой в землю, потом встал бы сверху ногами, отпечатав следы на его белой спине. После чего, приставив дуло к затылку, заставил бы проползти в офис и лежа просить прощения у Тани А потом...

   А потом кто-нибудь бы вызвал милицию, и в КПЗ забрали бы именно Волгина, поскольку никому нет дел до того, что когда-то этот уродец не оплатил тариф... Так что слава богу, что в этот день оружия не оказалось. Но все-таки...

  -- Ну это мы еще посмотрим, - повторил он и, осененный решением,

   поспешил к сторожевой будке.

   Территория бывшей мебельной фабрики, где они снимали офис, считалась

   охраняемой.

   - Послушай, Николай, - сказал он охраннику, добродушному и всегда пьяноватому мужику. - Видишь вон того гондона в синем джипе?

   - Ну вижу, - хмыкнул тот. - А что?

   - А вот что...

   Волгин сунул руку в карман брюк, вслепую выдернул из пачки сторублевую бумажку и положил на стол.

   - Вот что... Этот пидор - наш клиент, и он должен нам деньги.

   - Много ?

   - Достаточно для того, чтобы оторвать ему яйца и вставить в уши, - соврал Волгин. - Причем левое - в правое, а правое в левое.

   - Точно - гондон, - удовлетворенно кивнул Николай.

   - Так вот. Пока мы разбираемся, закрой, пожалуйста, ворота и не выпускай его с территории.

   В просьбе не было ничего особенного: формально любая машина должна была получать пропуск на выезд, только этого не соблюдали из-за обилия транспорта.

   - Без проблем, Иваныч, - Николай поднялся, неуловимым движением смахнув куда-то деньги. - Только сам понимаешь - если кто-то важный приедет, мне придется ворота открыть, и...

   - Это понятно. Главное - сейчас закрой. И не открывай, пока возможно.

   Они вместе вышли из дежурки. Николай не спеша поднял упоры, со страшным грохотом закрыл обе створки и опустил перекидной засов. А Волгин поднялся на крыльцо и стал ждать. Обнаружив, что под навесом уже собрались все: четверо парней плюс Таня. Он обвел их взглядом, однако от слов удержался.

   Меркулов сидел в задраенной машине, видимо, пока ничего не поняв. Тем временем, завершив дела в "Евроэкспрессе", вышла его спутница - тощая голенастая девка - вскарабкалась в машину и джип тронулся. Проехал десяток метров, уперся в ворота и загудел.

   Вразвалку вышел Николай и развел руками:

   - Не велено вас выпускать !

   Меркулов, видимо, возразил. Николай прокричал громче:

   - Не велено - и все ! Они нам за охрану отдельно плотют, как мне приказано, так я и делаю.

   И повернувшись, ушел. И даже хлопнул дверью. Так громко, что проснулась черная сторожевая собака Дэйзи. Открыла глаза, зевнула -распахнув розовую пасть с очень белыми клыками - и снова погрузилась в дремоту.

   - Это вы его заперли ? - тихо спросила Таня.

   - Ага,- ответил Волгин. - Пусть посидит.

   - И что это даст ? - спросил Юра.

   - Увидим.

   Больше никто ничего не спросил. И не сказал. Но все напряженно ждали чего-то.

   Волгин знал, что ворота рано или поздно откроются: кому-то срочно понадобится выехать с территории, или кто-то приедет. Наверняка догадывался о том и Меркулов, поэтому сидел тихо. Но Волгину было приятно держать мерзавца в ожидании. Он, разумеется, не рассчитывал, что тот отдаст деньги. Да и не в двухстах рублях было дело, все обстояло гораздо глубже.

   Снаружи раздался требовательный гудок. Николай вышел, виновато взглянул на Волгина и пошел открывать. Во двор вкатилась белая "ока" исполнительной директорши, которая распоряжалась арендой.

   Однако хитрый Николай открыл всего одну створку. Куда, едва пропустив "оку", рванулся Меркулов. Со стороны было очевидным, что в наполовину открытые ворота джип не пройдет. Но Меркулов во что бы то ни стало стремился вырваться и был готов пройти через стену...

   И он прошел. Только не совсем удачно. Он, видимо, ориентировался по своему борту и слева прошел впритирку. Но справа... Белая рука его спутницы высунулась в окно, складывая зеркало заднего вида, но этого оказалось недостаточным. Машина миновала грубо сваренные ворота с длинным, раздирающим скрежетом мнущегося металла.

   С первым звуками все выбежали во двор.

   Ощутив себя в безопасности снаружи, Меркулов затормозил и выскочил посмотреть.

   А смотреть было на что: вся правая сторона: от переднего до заднего бамперов, включая крылья и единственную дверцу - была изодрана так, будто по ней прошлась огромная терка.

   Волгин шагнул за ворота. Обо что-то споткнулся, увидел под ногами отрезок трубы и машинально его схватил.

   - Вы... Я... Я вам ! - кричал Меркулов, судорожно наклоняясь то над одной, то над другой вмятиной.

   - Ну что, получил, вонючий недомерок? - заорал Волгин. - Не хотел двести рублей отдать - теперь двадцать тысяч заплатишь за жестянку.

   - Я на вас в суд подам !

   - Давай-давай, - ревел Волгин, размахивая трубой. - Подавай ! А сейчас звиздуй отсюда, пока сам цел! И чтобы я твоей морды в радиусе километра не видел!

   Визгнув тормозами, перед Меркуловским джипом осела серая тонированная "десятая" модель жигулей с дурацкой имитацией антикрыла на багажнике. Видимо, кто-то хотел въехать, но Меркулов загородил ворота.

   - Пошел отсюда, быстро!!! - подняв трубу, Волгин шагнул вперед.

   И тут же почувствовал, что сзади его обхватили.

   Он обернулся. Таня, с раскрасневшимся лицом, удерживала его на месте, глядя снизу вверх в лучистом восхищении. Он перевел дух.

   - Ну как, Таня, я за тебя отомстил?

   - Да...- шептала девушка, обнимая его дрожащими руками. - Да, да, да...

   - А вы, м-молодежь, - не в силах остановиться, кричал через ее голову Волгин. - М-мать вашу мало драли... Учитесь, пока есть у кого...

   - Андрей Иваныч, Андрей Иваныч, вы такой...

   Девушка обняла его, прижалась всем телом; он чувствовал как сквозь его рубашку и ее блузку и бюстгальтер упираются в него ее груди.

   - Можно, я вас поцелую...

   - Целуй, - разрешил Волгин.

   Сейчас он был готов на все.

   Таня слегка привстала на цыпочки, нашла его губы и припала к нему. Долго, умело и почти жадно. Волгин не отвечал; он просто стоял, отстраненно ощущая близость ее тела, все еще разгоряченный схваткой.

   - Андрей Иваныч... - вдруг проговорила Таня, глядя через его плечо куда-то назад. - На вас какая-то очень красивая девушка так смотрит...

   Волгин обернулся, продолжая обнимать Таню, все еще сжимая в одной руке ржавый кусок трубы.

   У ворот стояла Лена и выпученными глазами смотрела на отца.

   - Это моя дочь, - ответил он.

[Sarikov]

9

   - Что заказывать будем?

   Молодая официантка с высокими белыми ляжками нависла над столом.

   - Мне... Какой-нибудь легкий салат из фруктов, - ответила Лена.

   - А разве не пирожные? - удивился Волгин. - Ты вроде раньше их любила.

   - Пап, то было раньше, - со вздохом ответила дочь. - А теперь я должна следить за фигурой...

   - А не рано тебе?

   - Следить за фигурой никогда не бывает рано, - серьезно сказала Лена. - Может быть только поздно.

   Официантка согласно улыбнулась и переступила с места на место. Мощные ляжки ее источали призыв, теряясь под короткой черной юбкой. Черт побери, Катя завела его так, что он уже любую женщину стал воспринимать лишь как объект для удовлетворения желаний...

   - Салат из апельсинов, клубники и киви со сливками пойдет ?

   Лена кивнула.

   - А вам ?

   - А мне пирожное. Все равно какое, сладкого хочу. И кофе.

   - Черный, с лимоном, с молоком?

   - Черный. И двойной. То есть двойную дозу кофе и половину воды.

   Владелица невыносимых ляжек удалилась, и они остались вдвоем.

   - Ты не слишком много кофе пьешь ? - совершенно серьезно, как равная равного, спросила Лена.

   - Да нет вроде, а что?

   - В такую жару, и еще кофеин... Как бы с сердцем тебе плохо не стало...

   Что-то новое, - подумал Волгин.

   Еще недавно Ленка жила отстраненно, воспринимая отца как шкаф или домашнее животное - а сейчас вдруг заговорила тоном женщины, заботящейся о мужчине.

   Легло молчание. Волгин ждал, когда дочь заговорит, а пока просто наслаждался прохладой безлюдного кафе, в котором хорошо работали кондиционеры.

   ...Там, около ворот, увидев Лену, он снова взглянул на Таню, потом отпустил ее, а когда обернулся, дочери уже не было. Она растворилась в пустоте. Возможно, это была и не дочь, а просто прохожая - такая же ногастая и грудастая, полуголая, решил Волгин, бросил трубу и пошел отмывать руки от ржавчины. Но он ошибся: то была именно Лена; буквально через минуту запищал мобильный, и дочь попросила встретиться по "очень серьезному вопросу". Волгин подумал, что дело связано с какими-то ее личными проблемами, и дочь хотела заехать к нему поговорить, но нашла обстановку неподходящей. Он предложил подобрать ее где-нибудь, чтобы посидеть в кафе. Дочь согласилась, и вот теперь они были тут...

   Среди тишины, белых скатертей и искусственных цветов из пластика, которые в наше время уже не вызывали ни у кого ассоциации с кладбищем.

   - А ты вообще обедала сегодня? -нарушил молчание Волгин. - Давай-ка покормлю тебя, закажем что-нибудь серьезное...

   - Да нет, я не хочу есть... Пап...

   Дочь подняла глаза.

   - Пап, слушай. Я хочу сказать тебе серьезную вещь...

   - Слушаю, слушаю, - подбодрил Волгин, подумав, что сейчас узнает что-нибудь вроде внезапной Ленкиной беременности, удивившись, что с бедой она бросилась к отцу, но почему-то не испугавшись.

   - Пап. Ты не бойся.

   - Я не боюсь. Чего мне бояться ? Это меня пусть все опасаются...

   - Ты не бойся. Я маме ничего не скажу. Абсолютно ничего, могила. Можешь на меня рассчитывать.

   - Чего не скажешь маме ? - переспросил Волгин, полностью сбитый с толку.

   - Ничего.

   - А что можно ей сказать ?

   - Что ты... Что эта девушка... Что ты с ней... Что она...

   Господи боже ты мой, - подумал он. - Вот каков ход мыслей у дочери... Все просто и одновременно так трогательно... Она в самом деле оказалась возле офиса случайно - город большой, но пути пересекаются. И видела, как я стою, жадно целуясь с Таней. И поняла факт так, как понял бы практически любой сторонний наблюдатель. Но неужели...

  -- Что она - моя любовница ? - помог он дочери.

  -- Ну... да, - покраснев, ответила Лена.

  -- Ох, Ленка, Ленка...- растроганно пробормотал Волгин и погладил ее по

   голове. - Спасибо тебе, конечно, но Таня мне не любовница.

  -- Ну пап...- серые глаза дочери уперлись в него с укоризной. - Ну почему

   ты мне не веришь? Я тебе честное слово даю, что ничего маме не скажу. Ни-че-го. Еще раз повторяю. Чтоб мне на этом месте...

  -- ...А я тебе еще раз повторяю: Таня мне не любовница.

  -- Ну папа, ну что ты как маленький... Я же прекрасно все понимаю.

  -- Что ты понимаешь? - уточнил Волгин; слава богу, с самой дочерью все

   было без проблем, и теперь разговор его просто забавлял.

  -- Я понимаю, что ты не ста... - она запнулась. - Ты нормальный

   мужчина. И тебе нужно... иметь женщину... А с мамой вы...

   Дочери, очевидно, хотелось употребить привычные в ее кругу слова, но она стеснялась их и не знала, как говорить о сексе в отношении родителей.

  -- Ты хочешь сказать, - перебил Волгин, опять приходя на помощь. - Ты

   хочешь сказать, что мы с мамой живем так давно, что стали равнодушными друг к другу, и мне нужна новая женщина?

  -- Ну, да в общем...

   Дочь ответила с благодарностью в голосе, потому что отец практически все

   сказал за нее, но все-таки покраснела до корней волос.

  -- Лена, Леночка...

   Он ласково погладил ее по руке.

  -- Ты маленькая еще... Нет-нет, не перебивай ! Я не хочу сказать, что ты

   глупая и так далее. Просто у тебя нет и не может быть жизненного опыта...

   Волгин проговорил эти слова и тут же подумал об исключении: Катя была

   немногим старше, но ее внутреннее чутье замещало жизненный опыт. Впрочем, такие, как Катя встречались, наверное, одна на миллион. По крайней мере. в его жизни.

   -...А жизненный опыт говорит, что привычка и равнодушие - не одно и то же. Да. Ты молодая, у тебя острые ощущения, и тебе постоянно хочется чего-то нового. Но поверь, с возрастом приходит иное понимание сути.

   Он говорил Лене слова, под каждым из которых мог подписаться две недели назад, до встречи с Катей. Сейчас устои пошатнулись, но он все-таки убеждал дочь, пытаясь убедить самого себя.

  -- И ты можешь не поверить, но мы с мамой...

   Он замолчал, подбирая слово. Проще всего было сказать "трахаемся" на

   языке дочери, которому он недавно обучился. Но он не мог пересилить себя, оставался отцом. Термины вроде "совокупляемся" или "занимаемся сексом" тоже не подходили. И пришлось выразиться пошлейшим, зато совершенно нейтральным образом:

  -- Мы с мамой до сих пор продолжаем заниматься любовью.

  -- Вы ? С мамой ?! - изумлению дочери не было предела.

   И Волгин мгновенно подумал - неужели в глазах детей родители всегда

   видятся ни на что неспособной рухлядью - в то время, как та же Ленка, подобно Кате, легко могла завести любовника отцовского возраста и относиться к нему как к мужчине, а отца не считать мужчиной, равно как мать - женщиной ?..

  -- Да. Мы с мамой. Представь себе.

   Он не стал уточнять, что именно делают они с мамой.

  -- И причем достаточно регулярно.

  -- Правда... А я думала...

   Дочь опять покраснела.

  -- Не думай теперь...- вздохнул Волгин. - И вообще... Разговор у нас

   странный выходит... Мы такие темы обсуждаем, не находишь?

  -- Обсуждаем, - кивнула дочь. - Но разве это плохо?

   Она взглянула на отца обезоруживающе, и Волгина пронзила жалость:

   видимо обсудить подобные темы Ленке было не с кем.

  -- Так что от мамы не нужно таить ничего. Вернее, нечего таить...

   Веришь?

  -- Верю, - почему-то грустно сказала Лена. - Хотя...

  -- Что - "хотя" ? - уточнил Волгин. - Договаривай, пусть между нами все

   станет ясным.

  -- Я одной вещи не понимаю...Можно спрошу?

  -- Спрашивай.

  -- А ты... не обидишься?

  -- Если до сих пор не обиделся, то наверное, и дальше потерплю.

  -- Эта твоя девушка, которую ты обнимал...

  -- Таня. И не я ее обнимал, а она меня. В благодарность за одно дело... Ну

   неважно. В чем вопрос ?

  -- Я не понимаю - как ты можешь работать с нею, видеть ее каждый день

   около себя и не тра...- дочь осеклась. - И не разу не заняться с нею любовью?

  -- Но почему такой вопрос? - уточнил Волгин, словно был невинным

   агнцем.

  -- Почему... Потому что она очень сексуальна... Такие ноги у нее. А

   буфера чего стоят...

  -- Что - стоит ?!

  -- Буфера... Ну, грудь в смысле, - осмелевшая Ленка пояснила и опять

   порозовела.

  -- Уж кто бы говорил про грудь, - не удержался Волгин. - Кроме тебя...

  -- А что ? - порозовев еще сильнее, заговорила дочь, и глаза ее блеснули. -

   Тебе... У меня... То есть...

  -- Твоей груди позавидует девяносто процентов женщин, - уже привычно

   за сегодняшний день помог дочери Волгин.

  -- Это ты мне... как отец говоришь? Или как...

  -- Как мужчина, являющийся твоим отцом, но все-таки остающийся

   мужчиной, - выдал Волгин длинную рискованную фразу. - Ну все, пожалуй...

  -- Пап... пап...- приблизившись к нему настолько, что он уловил ее запах,

   вполне определенный запах женщины, пробормотала дочь. - Пап, хочешь я тебе что-то покажу...

  -- А что ты можешь мне показать ? - сделав вид, что у него нет никаких

   догадок, спросил Волгин.

  -- Одну вещь... Только быстро чтобы никто не увидел.

   Волгин не успел ответить - Ленка наклонилась еще ближе, развернувшись

   так, чтобы ее никто не видел спереди. И молниеносно задрав с одной стороны футболку, продемонстрировала ему свою грудь.

   Всего одну и только на секунду.

   Так быстро, что он даже не успел увидеть соска. Или дочь показала лишь нижнюю часть молочной железы?

   Но и показанного оказалось достаточным.

   Волгин успел - вернее, глаза его зафиксировали мгновенно, как при щелчке фотоаппарата, а потом вернули памяти - что вся грудь его дочери... Вся большая, тугая на вид, тяжелая, округлая молочная железа, принадлежащая вполне созревшей женщине - его дочери - покрыта рисунком из переплетающихся веточек и цветов. Кажется, в два или даже в три цвета - этого Волгин не успел отметить; в глазах сверкнуло нечто яркое и совершенно неожиданное для такого интимного места...

   Нет, конечно - просто на Ленке был вышитый цветами лифчик, которым она решила похвастаться, - подумал Волгин, и тут же понял, что здесь он не прав. Разобравшись к сорока годам хоть в чем-то, он отчетливо сознавал, что футболка дочери надета на голое тело, и груди под ней свободны.

  -- Это... - пробормотал он и осекся, не зная, как продолжить.

  

[Sarikov]

Он должен был признаться, что его даже не бросило в жар от тела дочери;

   он даже не успел расценить увиденное как грудь, его шокировал рисунок. И Волгин растерялся, не зная, как продолжать диалог с дочерью после того, как она, не стесняясь ни капли, показывает такое.

   Положение спасла официантка, принесшая салат и кофе с пирожными. Ее ноги сверкнули, озаряя все и почему-то успокаивая.

   Волгин помолчал еще некоторое время, глядя как Ленка, уже вполне пристойная, аккуратно вылавливает киви из вазочки с салатом. Потом он поймал взгляд дочери, в котором смешались и лукавство и легкое опасение, и спросил:

  -- Это что... было?

  -- Это... была моя грудь, - захихикала Ленка.

   Ну уж она переходит всякий край, - с каплей непонятного одобрения

   подумал Волгин. - Трясет перед отцом телесами, да еще хихикает, будто парня дразнит... Точно, предела не знает. Впрочем. он сам ее к этому поощрял разговором.

  -- Я вижу, что не попа, еще не разучился различать, - нарочито сухо

   ответил он. - Я спрашиваю - что это за цветочки на твоей груди.

  -- Это тату, - ответила дочь.

  -- Какая "та" и какую "ту" ? - сдержанно уточнил Волгин, хотя понял, что

   она имела в виду.

  -- Тату, - Ленка опять захихикала, включаясь в игру. - Татуировка. Очень

   модно. И...

  -- Татуировка ?! - Волгин понял , но тем не менее поперхнулся кофе;

   татуировать живую грудь казалось ему еще более диким делом, нежели прокалывать железками сосок. - Но неужели...

   Он замолчал, внутренне содрогнувшись от мысли о том, что ему показала дочь... В понятии Волгина татуировка ассоциировалась с каким-нибудь полуподвалом... впрочем, сейчас, скорее всего, все выглядит более пристойно. Но главным и неизменным атрибутом любой татуировки ему представлялась боль. Рисунок, сделанный краской, которая наносится точками под кожу. И каждая точка - удар боли... Этот зверский обряд можно вытерпеть на руке или ноге... Но на груди... На этом нежнейшем из нежных органов человеческого существа?!

  -- ...Неужели тебе не было больно?!..

  -- Ну пап...- засмеялась Ленка, искренне и по-детски. - Ты же ни-че-го не

   понял. Это не настоящая татуировка, а тату. Ты думал, меня иглами кололи?

   Волгин кивнул.

  -- Ничего подобного. Краска сверху наложена. Типа переводной картинки.

   Недели на три...

  -- А, тогда ладно... Но зачем?

  -- Ты не понимаешь. Это очень модно.

  -- Не понимаю, - честно признался Волгин. - У тебя...

   Он запнулся и, кажется, слегка покраснел.

  -- ... У тебя такая красивая грудь.

  -- Это же модно сейчас, как ты не понимаешь, - повторила дочь,

   пропустив мимо ушей слишком смелое для отца повторение качеств ее груди.

  -- Ну ладно, мода так мода...

   Он помолчал. В самом деле, он безудержно отстал от жизни. Или жизнь

   безудержно убежала вперед - что по сути дела, было одним и тем же. Он искоса взглянул на дочь. Груди ее, ощутимо крупные, тяжелые и одновременно упругие, явственно рисовались под футболкой. Бюст был украшением его дочери - как и жены. И он искренне не понимал, как, с какими целями грудь можно снабжать дополнительными средствами. Можно было бы объяснить, если бы, например, Катя... Волгин запнулся в мыслях, отметив, что сейчас вспоминает Катю без всякой боли ... Если бы, например, Катя решила украсить свои объективно недостаточные грудки... Это было бы объяснимо. Но дочь, его Ленка - при одном виде грудей которых должен подпрыгивать любой половой член... Зачем ей разукрашивать свое сокровище? Этого он понять не мог.

  -- Только ты маме не говори ничего, ладно ? - вдруг спохватилась дочь.

  -- Маме?.. - растерянно переспросил Волгин. - Ладно, не скажу. Но разве

   она не знает?

  -- Нет, конечно. И я ей не покажусь в... - Ленка запнулась на миг. - В

   раздетом виде, пока тату не смоется..

  -- Почему ?

  -- Мама несовременная. И меня не поймет, и будет только ругать.

  -- Так, - Волгин отставил пустую чашку и пристально взглянул на дочь. -

   Интересно получается. Выходит, маме нельзя, потому что она несовременная и пр. А мне - можно? А ведь мы с мамой ровесники. Но я, современный?

  -- Ну...

  -- Слушай, - осторожно спросил он, вспоминая разговор с Ларисой. -

   Говоришь, грудь разрисовывать модно?

  -- Ну да, я же тебе сказала.

  -- Но насколько я понимаю, мода - это такая вещь... Которой следуют не

   для себя одного, а для того, чтобы не выглядеть отсталым среди других. Так?

   Дочь кивнула.

  -- И если модно разрисовывать грудь... причем в таких местах, которые в

   обычной одежде вообще не видны...

   Лена усмехнулась.

  -- ...Значит, подразумевается, что это высокохудожественное великолепие

   на молочных железах...

   При упоминании медицинского термина Лена прыснула.

   -...Эта живопись на теле предназначена для того, чтобы ее кому-то

   показывать... Вместе с интимными частями. Или я не прав?

  -- Конечно прав! - воскликнула дочь, не видя капельки подвоха в

   расспросах. - Тату делают для того, чтоб ее показывать. Вместе с этими... частями.

  -- И ты...- Волгин сделал паузу, опасаясь прямым вопросом разрушить

   мостик доверия. - И ты тоже... показываешь?

  -- Конечно, - нисколько не смущаясь, кивнула дочь. - Для чего же я тогда

   делала. Что я - хуже других ?

   Волгин помолчал, обдумывая следующие вопросы.

  -- Мне в начале подруги вообще предлагали пирсинг сделать.

  -- Что-что?

  -- Ну... соски проколоть. Как уши и вставить такие серебряные железки

   с...

  -- Знаю, слышал...- прервал он. - И ты?..

  -- Что я - дура последняя: соски колоть ?! Вот это действительно больно.

   И вредно к тому же. А переводная тату - совершенно безобидная вещь. Прикольная.

   Лариса недооценивала... и недооценивает нашу дочь, хоть и сама женщина, - подумал Волгин. - При всей кажущейся бесшабашности Лена рассуждает на удивление здраво. Почти как Катя...

  -- А пока ты ее показываешь, да?

  -- Показываю.

  -- И... нравится ?

  -- Говорят, нравится...

  -- А...

   Волгин хотел спросить - "кому именно нравится", продолжить фразу и завернуть ее так, чтобы одновременно выяснить и вопрос о том, нравится "кому-то" лишь тату, или он уже попробовал что-то еще. Но он не успел сформулировать такой оборот.

   -...Еще салат, кофе?

   Возникнув ниоткуда, между ними опять сверкнули бессовестные ляжки.

   Официантка решила его окончательно доконать, вкупе с разговорами на сексуальную тему.

  -- Может, пирожное принести? - спросила она, убирая пустую посуду.

   Лена отрицательно покачала головой.

  -- Мне еще кофе, пожалуйста, - попросил Волгин.

   Он чувствовал, что надо о чем-то договорить.

  -- Ну пап, нельзя же столько кофе пить ! - опять упрекнула Лена.

  -- Мне все можно...

  -- И все-таки, папка... С тобой так легко разговаривать - ты все

   понимаешь и меня не ругаешь. Маме я бы даже двух слов побоялась сказать...

  -- Так ты все-таки не ответила на мой вопрос: мама несовременная, а я

   современный, так, что ли?

  -- Так, - подтвердила Лена. - Ты очень даже современный.

  -- Но почему? - Волгин почувствовал интерес, он открыто провоцировал

   дочь на откровенность, к которой она, возможно, не была готова, но он чувствовал, что сегодня нужно выяснить все. - И вообще. Всегда считается, что дочь ближе к матери, а сын к отцу. А у нас с тобой выходит, что маме ты не доверяешь интимные тайны, которые открываешь мне, отцу. Так ?

  -- Ну так...

  -- И, между прочим, Саша, в отличие от тебя, со мной - со мной, заметь ! -

   до такой степени не откровенен. Вообще никогда не затрагивал такую тему...

  -- Сашка - маленький болван, - со снисходительностью взрослой

   женщины парировала дочь. - Он еще не дорос до разговоров. Ему пока только на теток с порнухи дрочить... Ой...

   Лена произнесла полунормативное слово - и, застеснявшись отца,

   прикрыла рот ладонью.

   Волгин махнул рукой: сегодня казалось бесполезным соблюдать приличия.

   И одновременно подумал, что дочь с ураганной быстротой раскрывает свои внутренние качества: еще до отъезда в лагерь он считал Ленку живой куклой, которую не заботит ничто кроме собственной внешности, и которая не замечает ничего происходящего. А она, оказывается, все видит и про сына знает то же самое, что и он - отец, обязанный знать по положению родителя...

  -- На теток с порнухи... Да на мою грудь, когда удастся в ванной

   подсмотреть.

   ...То же самое, что и он, отец, обязанный знать... и даже гораздо большее.

  -- А что ? - невольно вырвалось у него. - Разве в ванной можно что-то

   подсмотреть? В этой квартире дверь глухая. А в той он был еще маленький...

  -- Не беспокойся, - усмехнулась Ленка. - Кому надо, тот всегда дырочку

   найдет. Хоть в бетонной камере...

  -- Мама знает? - зачем-то спросил Волгин.

  -- Ты что ! - глаза дочери стали круглыми. - С ума сошел... Она же его

   убила бы...

  -- Ты так думаешь...- задумчиво протянул Волгин. - Но он... Он к тебе не

   пристает? А то скажи - я с ними осторожно поговорю.

  -- Спасибо, пап, но с Сашкой я сама разберусь, если понадобится... Нет,

   конечно, попробовал бы он ко мне пристать. Да ему и не надо еще пока. Маленький дурачок - между ног зудит, а засунуть некуда. И некому.

   Последние слова дочь произнесла с легкой жалостью - и Волгин опять

   поразился: глупая - по его недавнему мнению - Ленка видела мир точно так же, как и он, ее отец. И даже брату своему сочувствовала в невозможности исполнения сексуальных желаний почти теми же словами.

  -- Мне жалко его, - словно подтверждая, продолжала Лена. - И я в

   общем... делаю вид, что не замечаю, когда он за мной подсматривает. От меня не убудет - а он пусть подр...

  -- Ну понятно, - опять пришел на помощь Волгин. - Ты пытаешься

   облегчить ему тяжкую жизнь начинающего мужчины.

  -- Вроде того, - Лена засмеялась. - Как здорово ты меня понимаешь,

   оказывается... Ваще - не с полуслова, а без слов.

   Это "ваще" прозвучало в устах дочери, ведущей себя, как умная женщина,

   настолько детски, что Волгин улыбнулся. Но продолжил вопросы:

  -- Но все-таки, Лен... Мне странно. Мне казалось, ты уже много лет

   относишься ко мне как к неразумному предку. И вдруг оказывается, что я современный и тебя понимаю, и все такое прочее...

  -- Пап, можно я у тебя кофе немножко выпью, - не отвечая, сказала дочь.

  -- Можно, конечно, - спокойно ответил Волгин и пододвинул ей свою

   чашку, уже успевшую остыть.

   Дочь сделала глоток и Волгин с каким-то внутренним сладким толчком

   отметил лунку губной помады, отпечатавшейся на краю чашки - так, будто он пил сейчас кофе не с дочерью, а с женщиной. Впрочем, весь сегодняшний разговор уже показал, что рядом незаметно выросла взрослая и все понимающая женщина.

   В данный момент эта женщина теребила искусственный плющ с белыми цветами, который обвивал деревянную загородку.

  -- Так ты на мой вопрос не ответила, - неумолимо напомнил Волгин,

   желая во что бы то ни стало прояснить все до конца.

  -- Мне трудно это объяснить, - сказала дочь, быстро покраснев.

   Волгин понял, что причина не в трудности объяснений, а в самой

   причине... точнее, поводе, который послужил ей для смены восприятия. То, что смена произошла толчком, он не сомневался: ведь он и сам обнаружил перемену в дочери внезапно. Значит, и у Ленки имелась какая-то первопричина, которую она упорно стеснялась назвать - хотя не боялась оголить перед ним свою грудь. Значит, причина была еще более интимной...

  -- Но ты сам посуди...- заговорила дочь. - Вернее, ты сам не посудишь...

   Но представь картину, которую я сегодня увидела. Ты стоишь, великолепный, в белой рубашке с закатанными рукавами, и тебя целует девушка с такими ногами и такой грудью... И сам весь такой.

  -- Какой ? - усмехнулся Волгин.

  -- Такой... С трубой в руке, а рядом джип, который ты изуродовал, как бог

   черепаху...

  -- Я?! Джип ?!

  -- Ну да. Я все видела.

  -- Господи, Ленка, что ты могла видеть?! - воскликнул он.

  -- Я... Видела... Тебя с трубой около разбитого джипа.

  -- Ну да. Джип в самом деле был помят. Но он помялся, когда выезжал

   через ворота. Это клиент, который прокинул нашу фирму, и мы с ним слегка разобрались. Джип изуродовали, правда. Но так, что он сделал это сам своей дуростью. Я к нему пальцем не прикоснулся.

   Дочь недоверчиво смотрела на него.

  -- Хотя стоило, конечно, пройтись разок трубой, - вздохнул Волгин,

   отчасти подыгрывая ей.

  -- Да. ты с трубой был великолепен, - серьезно подтвердила дочь.

  -- Еще добавь - бритый, как бандит.

  -- И это тоже.

  -- Так вот, Лена. - Волгин посмотрел на нее. - Ты сегодня клялась мне

   насчет верности своего слова и тэпэ. Так вот прошу тебя - о разбитом джипе маме ни слова. Уговор?

  -- Уговор...- растерянно протянула дочь. - Но почему? Это же так клево

   было...

  -- Именно поэтому. Мама поверит, будто я в самом деле разбил джип.

   Насчет любовницы ей говори хоть сколько угодно - не поверит, потому что знает меня. А вот насчет джипа... Сразу предположения начнутся, как бы дело судом не закончилось и так далее. Тем более, клиент пакостный. А маму незачем нервировать. Согласна?

  -- Согласна...

  -- Ну ладно, подружкам своим можешь рассказать. Какой у тебя отец

   крутой, как он ржавой трубой новый "хаммер" искорежил, и так далее - если тебе это польстит и повысит твое реноме.

  -- А что - это "хаммер" был ?! - вскинулась дочь, в очередной раз поразив

   Волгина своей осведомленностью там, где он не подозревал.

  -- Нет, конечно. Какая-то японская дрянь... Но если врать, так уж с

   размахом. Пусть будет "хаммер".

   И оба весело засмеялись. Засмеялась, хотя и не слышала разговора, и

   подошедшая со счетом официантка. Волгин расплатился, с сожалением предстоящего расставания снова огладив взглядом ее безумные ляжки. Ленка выудила из сумочки зеркальце, по-женски поправила помаду.

   Подумав о жаре, Волгин вытащил брелок и нажал кнопку дистанционного пуска. Впрочем, кондиционер следовало включить еще раньше.

  -- Тебя сейчас куда отвезти ? - спросил он.

  -- Никуда не надо. За мной сейчас сюда подъедут, - спокойно ответила

   дочь.

   Вытащила мобильник, набрала номер и сказала несколько слов. Точнее,

   отдала пару приказаний:

  -- Лекс, я освободилась. Подъезжай к "Капитолю".

   - Круто ты с парнями разговариваешь, - ободрительно сказал Волгин.

  -- А... Что с ними церемониться - на шею сядут, - совершенно по-

   взрослому ответила она.

  -- А почему "Лекс", или я ослышался ? - поинтересовался он, благодаря

   Кате уже не шокированный прозвищем.

  -- Потому что он на "лексусе" помешан и мечтает когда-нибудь заиметь. И

   сам себе такой ник придумал.

   "Ник", мысленно отметил Волгин. По сути дела они мало чем отличаются, его взрослеющая дочь и немного более взрослая Катя - тот же жаргон, то же отношению к сексу... и, похоже, к жизни.

  -- А на чем сейчас ездит? - спросил он.

  -- Да... На "жигулях" каких-то. Отец купил, вот и раскатывает, -

   пренебрежительно отмахнулась Лена.

   Волгин с ободрением подумал, что дочь трезво оценивает своих

   сверстников. Значит, бояться за нее нечего. Но все-таки следовало выяснить все до точки.

  -- Подожди, Лена, - остановил он дочь, когда та уже собиралась вставать. -

   У нас с тобой сегодня день вопросов и ответов. Позволь задать тебе еще один. С моей стороны. Последний.

  -- Задавай, - спокойно ответила дочь.

  -- Маме не скажу, - заранее предупредил он. - Чем угодно могу

   поклясться, и...

  -- Не клянись, - Лена прервала его, по-взрослому положив ладонь поверх

   его волосатой руки. - Я тебе и так верю. Просто верю и все.

[Sarikov]

-- Ты с... С этим лексусом... - Волгин замялся.

   Он опять подбирал слово для обозначения природногопроцесса в диалоге с

   дочерью. Употреблять глагол "трахаться" он не хотел. А говорить "заниматься любовью" в отношении парня, к которому дочь выказывала полное пренебрежение, казалось неуместным.

  -- Да, я сплю с ним, - спокойно ответила дочь, на этот раз придя ему на

   помощь. - Приходится. С физиологической целью. Точнее, с гигиенической.

  -- В каком... смысле? - спросил Волгин, сраженный таким объяснением.

   Он мгновенной вспышкой вспомнил себя в Ленкином возрасте. Самих

   понятий "физиология" или тем более "гигиена" не могло существовать в его рассудке. Близость женщины, необходимость этой близости ассоциировалась с чем-то неприличным, но неукротимым, темно-красным пламенем, половым членом - который таковым стеснялись именовать -необъяснимым желанием соединить тела.

  -- В самом прямом, - Ленка усмехнулась. - Потому что не хочется ходить с

   прыщавой рожей.

  -- А разве это как-то связано...

   Волгин замолчал, догадываясь, что показывает полную неосведомленность,

   но будучи уверенным, что дочь его простит.

  -- Конечно, - без тени усмешки ответила она. - Когда в женском организме

   начинается гормональная перестройка, половая жизнь становится необходимой. И если ее нет, все высыпает на коже. Причем от прыщей, даже когда они пройдут, ямки останутся на всю жизнь. Потом шлифовку придется делать... Зачем мне это надо? Лучше уж с Лексом... Впрочем, и не только с ним. Все одинаковы.

  -- Но ты... - пробормотал Волгин, потрясенный даже не фактом того, что

   дочь совокупляется с разными парнями, делает то, за что в его годы девушек называли гулящими, а обыденностью тона, каким об этом сообщает. - Ты хотя бы предохраняйся... Тебе ведь рожать еще рано, честно говоря.

  -- Не волнуйся, пап. Я знаю сто способов от залета...

  -- И вообще, - добавил он. - Не только беременность... Ты не подцепи

   дрянь какую-нибудь, говорят, сейчас много всего появилось...

  -- Знаю, папа, - кивнула дочь. - Но сейчас и куча средств есть, которые

   позволяют себя защитить. И я их прекрасно знаю.

   - Н-да... Физиология, говоришь...

   - Ну да. Именно так, - беззаботно кивнула дочь.

   - Знаешь... - он на секунду замялся, сомневаясь, идти ли на встречную откровенность. - Мы в наше время занимались... этим... не для физиологии, а для удовольствия.

   - Ну, удовольствие я, конечно, тоже получаю - пожала плечами дочь, как-то равнодушно.

   - Однако физиология на первом месте? - догадался Волгин.

   - Именно так... Извини, папа, что мне приходится говорить на такие темы с тобой... Хотя именно с тобой мне это очень легко...

   Волгин молчал, ожидая продолжения.

   - Но удовольствия от них, честно говоря, минимальное.

   - От кого это - "от них" ?

   - Да от тра... - дочь осеклась и слегка порозовела. - От парней моих.

   - А почему ? -спросил он. - Они же молодые, здоровые, полные сил и тэ пэ...

   - Вот именно. Что молодые и здоровые, - вздохнула дочь так, будто ей было лет тридцать восемь. - И думают только о своем удовольствии. И сами получают очень быстро. Кон... кончают, как хорьки, за три секунды. А потом обо мне не думают.

   Дочь покраснела сильнее.

   - Но ведь, наверное, они могут и...

   - Да, они могут и два раза подряд, и три, верно. Но как-то это все... Урывками. Сунул, кончил, отвалился...

   Дочь раскраснелась , но говорила не стесняясь.

   - Опять сунул, опять кончил. Опять отвалился... А мне надо... Мне надо, чтобы меня ласкали долго. Чтобы обо мне думали, и я сама получала удовольствие все время... А не кусками. Понимаешь?

   Она остро взглянула отцу в глаза.

   - Понимаю, - кивнул Волгин, чувствуя, что тоже краснеет. - Это все впереди, Ленка. Они повзрослеют, наберутся опыта... Поймут, что женщине нужна ласка, а не просто быстрый контакт...

   Он хотел добавить, что судя по всему, дочь сильно повзрослела и опередила в развитии сверстников, и для полноценного секса ей нужен мужчина лет на десять старше. Но не стал этого делать, зная, что связь с мужчиной зрелого возраста редко приводит к счастливому концу.

   - Медленно что-то они взрослеют... И еще - все эти встречи какие-то отрывочные... Места нет, условий нет, все впопыхах, все скорее, чтобы кто-нибудь не пришел, и так далее...

   Дочь вздохнула. Потом улыбнулась - совершено по-детски. И улыбка эта не вязалась с взрослыми проблемами, которые она излагала отцу.

  -- Ну ладно, - Волгин встал из-за стола. - Идем, а то тебя твой лексус

   заждался уже...

  -- ...Пусть хоть целый день ждет, ему делать нефига, - вставила дочь.

  -- ...Но разреши еще один вопрос, теперь уже самый последний. Не в

   плане тайны, а просто... Скажи мне, Лена - мама что-нибудь из всего этого знает? Хоть частично?

  -- Что ты, па, - дочь посмотрела на него, как на ребенка. - С мамой

   о таких вещах вообще нельзя говорить.

  -- Мы возвращаемся к прежнему, но все-таки - почему?!

  -- Потому что я тебе говорила, - терпеливо пояснила Лена. - Мама, в

   отличие от тебя, старорежимный человек. Однажды она мне прочла лекцию о сексуальном воспитании. Которая сводилась к тому, что она вышла за тебя замуж девушкой...

  -- ...Что правда - то правда, - кивнул Волгин.

  -- ...И точно так же должна поступать я. Что половые отношения - не

   физиологическая необходимость, а распущенность, которую необходимо побороть, иначе после свадьбы вспомнить будет нечего, и так далее в том же духе. Мама не понимает, что время изменилось. И что сам человек изменился. И природа требует своего.

  -- Н-да... Понятно...- пробормотал Волгин.

   Его красная машина послушно ворчала на холостых оборотах, бросая

   редкие вспышки сигнализации и напоминая, что внутри становится прохладно и уютно. А в нескольких десятках метров стояла знакомая по сегодняшнему дню серая "десятка" с имитацией антикрыла.

  -- Так твой лексус - тот самый придурок, который на этой машине

   ездит ? - вырвалось у него помимо воли.

  -- Именно тот самый, - спокойно подтвердила Лена. - Но папа, как ты

   догадался, что он придурок?

  -- А ты посмотри, как он машину затюнинговал.

  -- За - "что" ? - не поняла дочь.

  -- Ну, в общем, видишь эту бандуру на багажнике ?

  -- А, это... Мерзкая, кстати, штука. На скорости ветер свистит и меня

   раздражает страшно.

  -- Так вот, на гоночных машинах ставят сзади настоящее антикрыло,

   которое действительно прижимает колеса к земле. А эта жестянка на алюминиевых распорках - имитация. Говоря современным языком - понты корявые. И мне сразу говорит все о владельце этой тачки.

  -- Да, пап, ты прав... Лекс в самом деле придурок.

  -- Но... Но если ты это знаешь, то зачем с ним... встречаешься?

  -- А что делать? - Лена по-взрослому пожала плечами. - Жизнь не

   простая. Это маме повезло сразу...

  -- В каком смысле?

  -- Найти такого, как тебя.

  -- Какого именно ?

  -- Такого, какой ты есть... Ладно, не буду уточнять, а то у нас все

   заново начнется... В общем, если бы я встретила парня... Так ведь не встречаются. Лекс еще не худший. У него по крайней мере машина есть. А то с другими...Не представляешь, просто пот... - Лена опять осеклась. - Встретиться негде. У одного предки... Извини - родители... все время дома. Или братья-сестры. Другой квартиру на пару с другом снимает. К третьему на дачу на электричке два часа пилить, пока едешь, вся вспотеешь и пропылишься, а там даже душа нет - уже вообще ничего не хочется...

   Лена так искренне говорила о проблемах, будто Волгин был ей старшим

   другом.

  -- А с этим хоть в одном просто. В любой момент можем куда-нибудь

   поехать...

  -- ...Или просто в машине на заднем сиденье, - не удержался Волгин.

  -- Да, или просто ...- Лена удивленно посмотрела на него. - А ты откуда

   знаешь?

  -- Да знаю уж...- усмехнулся он. - В книжке прочитал...А почему твой

   лексус припарковался за километр?

  -- Ха ! - дочь расплылась в детской улыбке - Потому что знает, что я в

   этом кафе с тобой была.

  -- И... что из этого?

  -- А то, что он тебя боится.

  -- Боится ?! - изумленно переспросил Волгин. - Меня ? Почему?!

  -- Есть причина. Я сказала, что ты у меня очень крутой мэн и в случае

   чего ему не только голову оторвешь... К тому же он видел джип и трубу...

   - И трубу тоже ?!

  -- Конечно. Мы же мимо ехали. И я сказала - смотри, вот тут мой папа

   работает, и в это время....

  -- И ты его не будешь разубеждать, что это я джип разбил?

  -- Разумеется. Пусть еще сильнее боится.

  -- Ладно, - согласился Волгин. - Меня будет бояться - тебя станет

   уважать.

  -- Именно, - улыбнулась Лена. - Ты у меня умница.

   Он молча пожал плечами.

  -- Ну пока ! - сказала дочь и пошла к машине.

  -- Пока-пока...- пробормотал он вслед.

   На полпути Лена повернула обратно.

   Что-то забыла в кафе ? - рассеянно подумал Волгин.

   Подбежав к отцу, она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

  -- Ты что, Лен...- растроганно пробормотал Волгин, не ожидав такой

   нежности именно сейчас.

  -- Пап...- прошептала она ему в самое ухо. - Папка, я тебя люблю. Очень

   люблю...

   Хлопнула дверца. Серая машина с крутизной, стрельнув дымом из-под буксующих колес, сорвалась с места.

   А Волгин, не спеша, обдумывая сложный разговор с дочерью, прошел в прохладную "нексию". Сел за руль, вставил ключ, чтобы двигатель не остановился сразу же, как только он захлопнул дверцу.

   Потом - как это делают женщины - взглянул на себя в зеркальце заднего обзора. Отпечаток Ленкиной помады алел на щеке. Он полез за носовым платком и тут же отдернул руку: разговор с дочерью навел на мысль, что платок, испачканный в Ленкиной помаде, при неблагоприятном стечении обстоятельств может сыграть злую шутку. Он открыл бардачок, достал прайс-лист - один из тех которые возил с собой всегда на случай неожиданной встречи с клиентом - скомкал бумагу, чтобы на стала мягче, и тщательно вытер следы.

   И только после этого медленно отвалил от поребрика и поехал в офис.

   В душе его бродили непонятные ощущения.

   

[Sarikov]

9

 

   События этого дня, включая абсолютно все: и расправу с Меркуловым, и неожиданное прикосновение Таниного тела и жадный ее поцелуй, и... встреча с дочерью в кафе, где самой шокирующей казалась не демонстрация отцу голой груди - которая, если разбираться по сути, таковой не была; Ленка показала ему только нижнюю часть, а грудь считается голой, когда виден сосок... - не грудь, а беседа явилась более важной частью.

   Из разговора с дочерью Волгин почерпнул сведения о Лене. И кроме он узнал нечто новое о себе самом - что таилось в Ленкином сознании и не было до конца высказано. Но что существовало и позволяло взглянуть на мир иными глазами.

   Взглянуть иными глазами...

   Впрочем, сам мир со вчерашнего дня переменился.

   Когда он вошел в офис, по обыкновению опоздав минут на сорок: будучи начальником, он приезжал, когда ему самому было удобно - все сидевшие в комнате парни встали и вытянулись по стойке смирно.

   Будто вчерашняя крутая расправа с Меркуловым подняла их начальника на новую высоту.

  -- Вольно, - сказал Волгин, садясь за свой стол.

  -- Чаю вам, Андрей Иваныч ? - предложила сияющая Таня.

   Грудь которой, как показалось, выглядывала сегодня сильней обычного.

  -- Кофе, только кофе, - сказал он, и принялся за отчет, который вчера так и

   не доделал.

   На протяжение дня Таня несколько раз приносила ему кофе. Однажды,

   когда все парни ушли во двор, она склонилась к нему. И, не ограничившись лаской груди о его плечо, нежно поцеловала его в щеку. Волгин не возражал - он воспринял это как затянувшуюся благодарность.

   Разумеется, он не забывал о Кате. Подспудное воспоминание продолжало томить его изнутри.

   Но сейчас он в самом деле вдруг взглянул на ситуацию по-иному. Если собственная дочь прочила ему любовницу, то почему он не имеет права попытаться встретиться с Катей. Ведь обоим было хорошо. Кроме того, уже прошло некоторое время. И неразумные порывы что-то изменить сгладились. Возможно, они могли встретиться. И встречаться хоть изредка: сделав несколько попыток наполнить новым содержанием половую жизнь с женой. Волгин понял, что это бесполезно. И пока он жив, без любовницы не обойтись.

   Все-таки он перед звонком слегка волновался.

   Настроив себя внутренне, он запустил двигатель. На пятнадцать минут, с кондиционером. Когда брелок пропищал об окончании работы, он вышел и сел в машину. Опустил кнопку центрального замка: он любил защищенное пространство, и ездил всегда с запертыми дверьми, и теперь хотел отгородиться от всего мира.

   И только после этих приготовлений позвонил Кате.

   На этот раз она отозвалась мгновенно. Видимо, в ней тоже что-то стерлось и она не боялась общаться с ним.

  -- Привет, Катя, - начал он банальнейшей из фраз. - Это я.

  -- Привет, Андрюша, - очень ласково отозвалась она. - Как дела?

  -- Дела зависят от тебя, - прямо ответил он. - Я очень соскучился и

   несмотря ни на что хочу с тобой встретиться. Очень-очень.

   Он быстро проговорил эту фразу и замолчал.

   Потом также быстро добавил:

  -- Если ты не против, конечно...

  -- Я-то не против, - тем же ласковым голосом ответила Катя. - Но мой

   организм...

  -- А что - твой организм ?

  -- Менструация у меня, вот что, - спокойно пояснила девушка.

  -- Когда кончится ?

  -- Если я правильно отметила, то... через четыре дня я буду пригодна

   к полноценной встрече, - ответила она и засмеялась.

  -- Хорошо, солнышко... Я позвоню через четыре дня, - ответил Волгин.

   На том разговор закончился. Как ни странно, столь близкие в те дни, когда

   встречались, сейчас они снова сделались совершенно разными. И говорить им было не о чем. Слияние половых органов - вот что по сути их влекло.

   Уже потом раздосадованный Волгин сообразил, что стоило напроситься

   на анальную встречу: сейчас он был готов на все. Но он никогда не занимался этим способом и не знал, мешает ли такому контакту менструация.

   В конце концов четыре дня - не четыре месяца. И если Катя в принципе

   согласна, то можно подождать.

   Вечером он даже не стал пытаться приставать к Ларисе.

   Протерпеть четыре дня он мог.

 

10

 

   Но все вышло иначе.

   Через день его срочно вызвали на отчет в Москву. Командировка заняла

   неделю.

   Вернувшись, Волгин некоторое время приходил в себя: встреча в головном офисе никогда не бывала приятной.

   Выждав несколько дней и ощутив наконец полную силу, он опять обставив заперся в машине и позвонил Кате.

   На этот раз она отозвалась не сразу.

   Волгин объяснил причину своего исчезновения - хотя мог бы, наверное, и не объяснять. И снова стал просить о встрече. Катя разговаривала с ними также, как и в прошлый раз. Ласково и приятно. Но голос ее звучал немножко иначе. Казалось, одновременно с разговором Катя занимается какой-то физической работой - гладит или моет пол.

   Или?.. Волгин с предельной остротой вспомнил детали тех дней, что провел у нее. Или...

  -- Завтра приезжай, прямо с утра, - наконец сказала девушка.

   И тут же испустила прерывистый сильный выдох:

  -- Аа... ааа....

   Все стало ясным.

   Без слов

   Она принимала в себя мужчину. Выражаясь ее языком, разговаривала и с

   кем-то трахалась одновременно.

   Как бывало не раз. Как, видимо вошло, в ее привычку. И вернулось опять.

   Отключившись, Волгин не сразу вышел из машины.

   Его не покоробил факт совокупления - он не ревновал ее в малейшей степени. Она не давала ему обета верности и вообще их ничто не связывало.

   Но.

   Но...

   Расставаясь, Катя совершала нехарактерные для нее поступки. Их прощание прошло на невероятно серьезном уровне.

   И Волгину казалось, что он вошел в ее жизнь так глубоко, как не удавалось ни одному прежнему мужчине. Что встреча с ним что-то перевернула в самой девушке.

   А сейчас он понял обратное: Катя не изменилась. Она продолжала прежнюю жизнь. Работала, совокуплялась с одним и назначала встречу с другим - не для своего удовольствия, а по прежней привычке.

   Значит, достаточно глубоко в ее жизнь он так и не вошел.

   Или... Или она сумела совершить усилие и вырвала с корнями ту часть его, которая успела врасти. Потому что так было разумно. Ведь привязанность к нему, женатому мужчине, не несло девушке никаких перспектив.

   И если так, если Катя смогла пересилить себя... То теперь он по-человечески и по-мужски не имел прав снова вторгаться в ее жизнь.

   Которую, если назвать вещи своими именами, едва не разрушил в бурную эпоху их встреч.

   И которую не стоит пытаться разрушать снова.

   Потому что природа права: половому члену нужна дырка. А ее можно найти, для этого совсем не обязательно вновь вторгаться в бытие программистки Кати.

   Нагнав в себе невероятную решимость, Волгин отчаянно стер ее номер из телефонной книжки.

   Вернувшись в офис, нашел ее визитку, которую когда-то дал Сергей - и порвал в мелкие клочки, не подлежащие восстановлению.

   Это было ужасно. И очень больно.

   И еще не разорвав до конца, Волгин уже осознавал, что делает все, чтоб его собственная жизнь стала совершено постылой.

   Но начав, он не мог остановиться.

   А доведя уничтожение до конца, ощутил себя мужчиной.

   Довольно глупым для сорока лет - но все-таки мужчиной, а не просто половым членом на кривоватых ногах.

   

[Sarikov]

11

   Вечером он ничего не ждал от жены.

   Хотя Лариса ничего не знала и не могла знать и его переживаниях.

   И до встречи с Катей они все-таки регулярно занимались сексом. Причем с обоюдным удовольствием. Пусть примитивно - как понял он теперь - без разнообразия, но ведь занимались. И были довольны. Была довольна Лариса, для которой секс оставался необходимой частью жизни. И был доволен он сам. Был, был, был...

   А что изменилось теперь?

   По сути дела - ничего.

   Жена в течение недели не постарела. И абсолютно равнодушной к сексу не стала.

   Просто...

   Волгин думал о том, и в голову не приходило ничего, кроме избитых сравнений.

   Всю жизнь он спокойно ел черный хлеб, но после неожиданно доставшихся пирожных прежняя еда показалась невкусной.

   Волка кормили мятой картошкой, но дали попробовать сырого мяса, и теперь...

   В общем, все было банальным и, вероятно, случавшимся в жизни других людей; ведь он, не выдающийся ни в одном плане сорокалетний Андрей Иванович Волгин, не представлял собой ничего особенного.

   Но неуловимым образом поменялось его отношение к Ларисе.

   В самой жене ничто не изменилось: груди ее остались большими и упругими, и бедра не обвисли.... И запах продолжал быть приятным, но... Волгин не то чтобы обиделся на жену за неучастие в своих сексуальных замыслах... Он сам не мог описать творящегося в нем.

   Но понял, что попытки разжечь Ларису по-новому бессмысленны, поскольку изначально обречены на неуспех.

   А по-старому продолжать ему уже не хотелось. Даже со своей, по-прежнему желанной, женой.

   Поэтому вечерами в последние минуты перед сном - пока Лариса, которая всегда заканчивала дела последней, принимала душ - он равнодушно перечитывал Чехова под светом бра.

   Отмечая потрясающие его перемены нравов. Тогда естественное с точки зрения природы явление - вступление юной девушки в половую связь -считалось бесчестием, отцы и братья мстили за девиц, потом их никто не брал замуж и так далее. А сейчас он спокойно выслушал рассказ дочери-студентки о парнях, с которыми она занимается сексом. И более того, в наши дни было труднее выйти замуж девственнице, нежели такой, как его Ленка, начавшая это занятие так рано, как стало возможным. Вопрос оставался открытым: лучше было как тогда, или как сейчас?

   Сейчас он дошел до "Дома с мезонином". Старый рассказ о давно умерших и истлевших, обратившихся в прах людях, рожденных воображением тоже вернувшегося в землю писателя, почему-то казался смутно отражающим его нынешнее состояние.

   Неустойчивость, хотя и не та нерешительность, которая описана Чеховым. И все таки - где ты, Мисюсь? Его мисюсь. Не скромная Чеховская девочка- подросток, а развратная девица нынешнего века, Катя по прозвищу Лягушка, перевернувшая его с ног на голову - или с головы на ноги - и исчезнувшая... Точнее, отправленная им самим в никуда...

  -- ...Ты не спишь еще ? - Лариса вырвала его из старого Чеховского мира.

  -- Да нет еще, а что ?

   Не ответив, жена аккуратно повесила халат. Достала из шкафа рубашку.

   Скользнула в нее, сразу пряча свои выпуклости, но от того не делаясь менее желанной. И легла рядом с ним.

   Как хорошо было бы сейчас запустить руку под рубашку и схватить ее грудь... или сразу обе... Или встать сверху, слегка приподнять рубашку, раздвинуть ей ноги и вогнать между ними - она, конечно, не готова к сексу, но во влагалище у нее мокро после душа, и этого хватит, чтоб начать, а потом все продолжится естественным путем...

   Было бы хорошо. Но Волгин знал, что больше так уже не будет. Поскольку прежнее его уже не устраивало. А нового не желала принимать Лариса.

   Заметила ли что-то жена? Он затруднялся дать ответ. Скорее всего - нет. Поскольку в прежние времена их секс обычно начинался не по желанию одного из них - а по одновременно возникшей потребности обоих сразу. Поскольку Лариса, как женщина, занятая на двух работах: в редакции и дома - уставала больше, то и желание обычно регулировала она. Ведь чаще всего он был способен, а она - уже нет.

   Поэтому, вероятно, она не замечала ничего необычного: в последнее время вид у жены был усталый. А сегодня - особенно.

  -- Андрюш, - сказала она после того, как он молча закрыл книжку и

   выключил свет. - Тебе не кажется, что с нашей Леной что-то произошло?

  -- В каком смысле? - уточнил Волгин.

   Он не ожидал этого разговора; интимные вопросы Лариса брала на себя -

   правда, как именно она их брала, ему стало известно. Не ожидал, но сразу решил не признаваться в малейшем знании относительно дочери. Не говоря о показанной груди - начет которой давал обещания. Но не выдавать дочь даже в самом малой малости. Почему он решил утаить от жены все ? Да потому что разговор с Леной в кафе многое поставил на свои места. Он осознал, что Лариса действительно безнадежно отстала от жизни. И в своей материнской заботе о благополучии дочери - заботе, выкроенной по мерке двадцатилетней давности - она может лишь полностью разладить отношения. Возможно, Лариса права в своем беспокойстве: ведь он разговаривал с дочерью как мужчина, не знающий тонкостей женского организма. А жена знает все: опасность случайных связей и ранней половой жизни. Впрочем, само понятие ранней половой жизни казалось очень растяжимым. Все-таки дочь говорила с ним более убедительно. Странно было признаться самому, но даже решение отступиться от жены и оставить все как есть, а самому искать жизнь на стороне - даже это совершенно взрослое решение пришло под воздействием разговора с дочерью... И теперь он решил молчать. Глухо, как партизан на допросе.

  -- В смысле того, что она, кажется... встречается с парнями.

  -- Встречается... И что ? - Волгину не хотелось обсуждать, он пытался

   скомкать разговор.

   Но Лариса была обеспокоена всерьез:

  -- Как что ? Она, кажется, начала заниматься сексом.

  -- Ты так думаешь ? - продолжал тянуть он.

  -- Думаю...

   Жена вздохнула и замолчала.

  -- А спросить у нее не пробовала ?

  -- Спрашивала. Отвечает - "нет, ничего не произошло"...

   Вот ведь, мне правду сказала, а матери врет как ни в чем ни бывало, -

   подумалось Волгину.

   Но он, ясное дело, промолчал.

  -- Я уже говорила - я не из тех, кто к гинекологу насильно тащит. Но...

  -- Но послушай, Лариса, - он вдруг понял, что не может больше терпеть и

   должен защитить дочь от матери, даже ничего не говоря. - Послушай меня...

   Он замолчал, тщательно подбирая слова - чтоб Лариса не догадалась о его знании.

  -- Ну допустим даже, что наша Ленка с кем-то... занимается сексом. Ну и

   что из этого?

  -- Как ну и что ?!! - Лариса даже привстала на кровати. - Ей рано еще

   сексом заниматься.

  -- А кто устанавливает, когда рано, когда поздно? Может быть, никогда

   не рано, если организм требует.

  -- А когда этот организм в подоле принесет, что скажешь?

  -- "В подоле"...- Волгин усмехнулся. - Раз в год, конечно, и палка

   стреляет. Но сейчас не наши времена. Когда в аптеке имелось только одно "изделие N 2" ?

   Лариса отмахнулась.

  -- ...Толщиной с камеру от грузовика?

  -- Да уж, - нехотя согласилась жена.

  -- А сейчас современные средства появились. И от беременности, и от

   заразы, если с умом применять...

  -- И откуда ты все это знаешь? - усмехнулась жена.

  -- Откуда...Да оттуда. У меня подчиненные молодые. Которые... для

   которых секс есть основа жизни, - быстро соврал Волгин. - И я некоторые разговоры слышу.

  -- Не то слышишь, что нужно, - подытожила жена.

  -- Ну уж не знаю...

  -- В общем, я вижу, от тебя толку никакого, - грустно сказала Лариса. - Я-

   то думала, меня в грош не ставит, так хоть ты отцовским авторитетом подействуешь...

   "Подействуешь", - мысленно повторил Волгин. - Надо же так сказать - подействуешь. Может, вообще отвести ее к хирургу, чтобы превратил обратно в девушку, а потом заковать в пояс невинности и приставишь охранников года на три...

  -- А ты ее еще и защищаешь...

  -- Ничего я не защищаю. Просто мне кажется, ты не права, примеряя к

   дочери мерки нашего поколения.

  -- Права я или не права - время покажет, - неожиданно закончила разговор

   Лариса.

   Коротко пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по своим

   снам.

   Как прежде.

   Только без нежных объятий.

   

[Sarikov]

12

   Среди ночи Волгин проснулся от тихого крика:

  -- Андрей ! Андрей... Андрей...

   Он с трудом раскрыл глаза, продолжая договаривать с кем-то во сне.

   И увидел жену, которая нагнулась над ним в темноте.

  -- Ты... что, Ларис ? Что случилось? Ленка ?!..

   Заряженный тревогой, он быстро поднялся на постели.

  -- Да ничего не случилось. Все спят. Просто ты так стонал во сне... И я

   тебя разбудила.

   - Спасибо... - пробормотал он, с трудом возвращаясь в явь

  -- Снилось что-то страшное?

  -- Московское начальство, - поспешил отшутиться он, осознав быстро

   ускользающей памятью, что во сне от него уходила девушка.

   Катя в образе Ленки на Таниных высоких каблуках и с голосом Ларисы...

  -- В общем, ничего особенного... Спи. А я пойду воды выпью...

   Волгин перелез через жену, накинул халат и ушел на кухню. Глотнул из

   бутылки, тупо посмотрел вниз. Все было тихо. В парковочном кармане темнела его машина, исправно мигала синяя лампочка сигнализации. Весь двор спал, и спали все соседние дома. Горели кое-где лампочки на лестничных пролетах.

   Все спали и видели сны.

   И только он, страшно одинокий сорокалетний мужчина Андрей Волгин,

   кричал во сне, потому что от него уходило нечто, чего нельзя вернуть.

   Но без чего нельзя жить.

 

13

   Август продолжал летнюю жару.

   Но сухая погода стала перемежаться дождями.

   Не быстрыми ливнями, после которых природа раскрывалась и дышать становилось легче - а длинными, унылыми, намекающими на осень дождями.

   В один из таких дней, когда сама природа, казалось, плакала над чем-то навеки утерянным, Волгин грустно сидел в офисе.

   Было именно грустно. Серые струи стекали по окнам, свет казался тусклым и при нем становилось еще мрачнее, чем было без него.

   Из-за дождя не появлялось даже работы. Чтобы занять людей, Волгин отправил грузчиков навести порядок на складах.

   Игорь лениво обзванивал клиентов. Точнее, обзванивал как обычно - просто погода навела тоску на весь город, и разговоры не клеились.

   Даже Таня сидела тихо, как мышка - ни разу не предложила ни чая ни кофе. Волгин знал, причина не в ее изменившемся отношении. Он догадывался, что девушку гложет нечто тайное. Похоже, у нее возникли какие-то неприятности, которые обрушились вместе с дождем.

   В прежние времена - по крайней мере, по сухой погоде - Волгин подошел бы к Тане, вывел во двор. Предложил бы помощь, ведь в чем-то он несомненно мог помочь.

   Но сегодня не было настроения и на это. Ему хватало своих грустных мыслей, чтобы вникать в чужие беды.

   К тому же на него надвинулась настоящая беда: во вчерашней машине обнаружилась порча груза - масляных радиаторов, которые один частный предприниматель заказал в преддверии осени. Причем не мелкая, а почти стопроцентная: при перегрузке машины в Казани складские не заклинили должным образом обычную трехсоткилограммовую бочку. И она опрокинулась на ходу, и каталась по кузову "бычка" всю дорогу. Круша и ломая все, что ломалось.

   Получатель выставил претензию почти на пятьдесят тысяч рублей и был в общем прав. Волгин пытался перекинуть вину на Казань, но понимал, что это вряд ли удастся: грузили филиальские грузчики, но следил за погрузкой нанятый им водитель. Который не проконтролировал крепление бочки. А потом в пути не слышал, как она катается. Но что самое худшее - погруженный в личные переживания Волгин выпустил из рук дела.

   И этот злосчастный "бычок" принимал начальник склада Юра - один, без Волгина. Так и не привыкнув за два года, что в грузе могут оказаться любые скрытые неприятности, он подписал акт водителю, как только пересчитал места. А на помятые и разорванные коробки даже не обратил внимания. И теперь выходило, что злосчастные радиаторы пришли сюда невредимыми, так утверждали документы. А перебили их уже на Волгинском складе. То есть вся претензия ложилась на его филиал. Волгин знал, что постепенно - сразу, разумеется, не хватало величины оклада - вычтет всю эту сумму из зарплаты Юры, чтобы тому впредь было неповадно не глядя подписывать бумаги. Но знал также и то, что во избежание суда и прочих неприятностей с клиентом придется расплачиваться за битый груз сразу. То есть первым пострадает он сам: ему придется компенсировать пятьдесят тысяч за свой счет. Эта сумма, небольшая в масштабе выручки филиала, по отношении к нему самому казалась уничтожающей.

   И вот в середине этого дня - длинного, унылого и беспросветного, как сам ливень - мобильник коротко пропищал, оповещая о СМС-сообщении. Волгин удивился: он не имел тинэйджерской привычки обмениваться посланиями которые могли сожрать весь трафик. Ему никто никогда не писал, и он не писал никогда никому.

   И вероятнее всего, кто-то послал ему по ошибке, набрав неверную цифру в номере.

   Волгин сидел, тупо глядя в сводную таблицу, и пытался предугадать, что решит Москва - повесит претензию на него, или распределит между филиалами, ведь в Казани начальник склада тоже был обязан следить за погрузкой.

   Телефон продолжал время от времени напоминать, что следует прочитать сообщение, выводя его из себя. Волгин взял аппарат и хотел удалить послание, не читая. Но телефон не позволял сделать так: письмо требовалось открыть, прежде чем появится возможность удаления.

   Он открыл конверт - и в глаза ему бросились слова:

"С тобой - нет возможности. Без тебя - нет смысла. Прощай"

   Ему не нужно было смотреть номер отправителя.

   Они понял все сразу.

   Его точно ударило в сердце.

   Прощай...

   Значит, он был неправ, когда позвонил Кате и обнаружил, что она занимается сексом. Значит, она не вычеркнула его, значит он в самом деле недопустимо глубоко вошел в ее жизнь. Но что такое "прощай"?

   Накинув пиджак, ежась под дождем, Волгин вышел на крыльцо, пробежал к машине, своему единственному убежищу.

   Дождь лил со всех сторон, он находился внутри дождя.

   Слегка подрагивающими руками, еще не зная, что говорить, он набрал Катин телефон, который бесстрастно зафиксировала служба СМС.

   Чтобы тут же узнать, что номер не обслуживается.

   Он звонил несколько раз, пока не понял: "прощай" в самом деле было прощанием. Она послала ему сообщение и выбросила СИМ-карту...

   Значит... Значит, она прощалась с ним навсегда...

   Но нет, нет, нет. Он не мог потерять ее насовсем. Ведь решив больше не звонить и стерев ее номер, он все-таки не стер ее из памяти. И в принципе всегда мог узнать номер вновь у того же Сергея... Спросить ее домашний телефон...

   На удачу, Сергей-компьютерщик был занесен у него в книгу. Волгин долго ждал ответа: Сергей, видимо, спал без задних ног.

   И начал без предисловий:

   - Серега, ты бы не мог мне еще раз дать телефон... Фроги. Помнишь, ты мне давал?

   - А то не помню...- заспанно пробормотал Сергей. - Ну как, помогла она тебе?

   - Да-да, она мне все сделала. А сейчас надо кое-что подправить, а я...- Волгин говорил очень быстро, замявшись лишь на секунду. - А я куда-то задевал ее визитку.

   - Сей...час...- Сергей сладко зевнул, и Волгин с пронзающей душу тоской позавидовал ему - человеку, который не страдает и не переживает и может спать до полудня. - Сейчас пороюсь... Правда...

   - Что - правда? - быстро переспросил Волгин.

   - Она какая-то некоммуникабельная стала в последнее время.

   - В... в каком смысле?

   - Да в самом прямом... На звонки почти не отвечает, телефон обычно выключен. И заказов не берет. Судя по всему, устроилась наконец куда-то в серьезную фирму. Хотя с ее характером...

   Волгин еле сдержался. чтобы не сказать пару слов в ответ на упоминание Катиного характера.

   - Ага, вот, нашел... Пиши. Есть чем?

   - Есть, есть...

   - Вот тут два телефона - мобила и квартирный. Оба дать?

   - Оба, оба, - торопливо ответил Волгин.

   Едва дождавшись окончания разговора с Сергеем, который - наконец проснувшись - стал задавать всякие вопросы для поддержания беседы, он набрал квартирный номер.

   Никто не ответил.

   Он набрал еще раз, держал до двадцати гудков. Потом еще, еще и еще.

   Катя не отвечала.

   Значит, дома ее нет. Но где она? Вышла замуж, сняла квартиру?

   Странно как-то все. Умная самостоятельная девушка с идеально налаженным бытом. И он, Волгин, не дурак - могла четко сказать ему: не вторгайся больше в мою жизнь, и все. А так... Мелодраматично как-то. Впрочем, Катя - женщина. А от женщины... От женщины можно ждать всего.

   Он продолжал звонить в пустую квартиру до вечера.

   Сначала с надеждой, потом чисто механически.

   И уже когда ехал домой, набирая номер на ходу, ему совершенно неожиданно ответил мужской, довольно старый по звучанию голос.

   Волгин вздрогнул и почему-то дал отбой.

   Потом припарковал машину. Заглушил двигатель и позвонил снова.

   Ответил тот же немолодой голос.

   - Извините, - сразу сказал Волгин. - Это я вам только что звонил. У меня вышел сбой на линии ... Я хотел бы услышать Катю.

   - Катю ?- спокойно переспросил мужчина. - А вы... кто будете?

   - Я...- он на миг замялся и сказал надводную часть правды: - Я ее клиент. Она мне делала конфигурацию 1С. Надо кое-что поправить, а на сотовый не могу дозвониться. Вот...

   - Простите, а как ваше имя-отчество? - совершенно неожиданно уточнил собеседник.

   - Имя-отчество... Андрей Иванович, вообще-то. А что, есть разница?

   - Да, есть... Катя уехала.

   - Уехала... Куда?

   - Далеко. Даже нам точно не сказала, куда именно. Но говорить вообще запретила. Только одно имя оставила - Андрей Иванович. Если, говорит, Андрей Иванович позвонит, то ему, папа, можешь сказать то-то и то-то... А фамилия ваша, кстати, какая? Может быть, вы не тот человек?

   Строг Катин отец - подумал Волгин. Точнее, изо всех сил пытается выполнить указания дочери, которую и сам не вполне понимает.

   - Волгин моя фамилия. Вол-гин. Думаю, тот...

   - Да, тот. Так вот, Катя уехала за границу.

   - Куда? - опять спросил он.

   - Я же вам уже сказал, молодой человек. Мы сами точно не знаем. Куда-то в Европу, кажется.

   Кажется... Строго же она держала своих родителей.

   - Замуж вышла ? - говоря как можно спокойней, уточнил Волгин.

   - Нет, работу нашла по специальности. В какую-то компьютерную фирму.

   Работу нашла по специальности и уехала за границу, - думал Волгин.

   Сидя в машине, которую продолжал омывать нескончаемый дождь. То есть точно выполнила его собственное указание.

   Решила обрубить все концы, для него оставила лишь весточку.

   И все-таки... Он уперся лбом в руль.

   Все-таки... Катя оказалась сильнее его.

   Нет, не так...

   Ее чувства оказались сильнее. Он все-таки пережил разрыв, и теперь уже думал, как утешиться.

   А она - нет.

   Она - нет.

   И, наверное, это к лучшему.

   Ведь ему по сути, предстояло доживать.

   А ей - жить.

   И пусть лучше она живет свободной. И, возможно, в нормальной стране у нее получится нормальная жизнь.

   И все-таки как ужасно, как поистине ужасно, что он никогда ее больше не увидит...

   Ему не хотелось ничего.

   Только остаться на этой обочине, закрыть глаза и мгновенно прожить остаток дней, и умереть тут же, потому что...

   Потому что тяжесть лет навалилась на его плечи.

   Безотрадных, бессмысленных и безнадежных на весь остаток...

   Он завел двигатель и тупо поехал домой.

[Sarikov]

14

   Наутро вернулось лето.

   Лужи высохли еще не до конца, но солнце сияло.

   И казалось, осень еще пока не наступит.

   И вчерашние упаднические мысли после известия о полной потере Кати уже не виделись слишком серьезными.

   То ли что-то переломилось в нем, то ли он просто устал от переживаний.

   Во всяком случае, он ощущал себя полным сил. И способным на приключения.

   К которым теперь, когда все мосты оказались взорванными, можно было приступить немедленно.

   Сегодня все сидели в офисе, создавая толпу.

   Девушка по-прежнему казалась грустной, но Волгина это уже не смущало.

   Он решил начать.

   - Таня, - громко сказал он. - Возьми, пожалуйста, последнюю раскладку и мы пойдем на склад проверим груз.

   Приказание ни у кого не вызвало удивлений, но он счел нужным пояснить:

   - А то в свете последних событий...

   Все мигом притихли; претензия по радиаторам незримо витала в воздухе.

   - ...В свете последних событий я испытываю потребность контролировать все лично.

   Девушка послушно вынула из тяжелого регистратора два листка и пошла на склад.

   Он вышел следом. Ярко сияло солнце. Девушка цокала перед ним. Он опустил глаза и отметил, как призывно играют ягодицы в такт ее шагам.

   Волгин молчал. Он отпер тяжелую деревянную дверь склада, пропустил девушку, и прикрыл снова.

   Таня ничего не сказала.

   На складе царил полумрак. Середину занимали поставленные друг на друга громоздкие ящики с вентиляционными коробами.

   Волгин, уже решившийся, вдруг слегка растерялся и замешкался.

   Девушка стояла и смотрела на него.

   Без вопросов.

   - Тань, вот что...- заговорил он. - Там в углу канистры для "Химреактивснаба". Лезть мимо этих ящиков неудобно. Заберись, пожалуйста, наверх, пройди и посчитай, все ли на месте. И не течет ли какая-нибудь.

   - Хорошо, Андрей Иваныч, - ответила девушка.

   Он подсадил ее на ящики.

   Цокнули каблучки, отдаваясь эхом в тесном помещении.

   Таня отчетливо посмотрела сверху вниз.

   - Андрей Иваныч, груз "Химреактивснаба" лежит на другом складе, - спокойно сказала она.

   Но не сошла с места.

   - Ясно, - ответил он и замолчал.

   Она тоже молчала.

   Стоя на высоте метра с небольшим.

   Волгин, не скрываясь, смотрел на нее. На ее ровные ноги: туфельки находились почти на уровне его глаз. На ляжки, заманчиво уходящие под темную юбку. И на белые трусики, туманно просвечивающие сквозь золотисто-желтоватую дымку колготок.

   Таня наверняка видела его взгляд.

   Но не меняла позы, даже просто не переступила, чтобы скрыть хотя бы трусы.

   - Когда-то, Таня...- Волгин поперхнулся и прокашлялся.

   Девушка молчала.

   - Когда-то, Таня, ты меня спрашивала, есть ли у меня любовница. Точнее -видела программистку и интересовалась, не любовница ли она мне.

   - Помню, - спокойно ответила девушка.

   - Так вот, тогда я тебе врал, - сказал он тихо.

   - Что, Андрей Иванович? - не расслышала девушка.

   - Врал я тебе тогда, - громче повторил Волгин.

   Но Таня уже опустилась на корточки. И перед глазами Волгина оказались ее гладкие колени. И великолепные ровные бедра. Которые уходили все туда же.

   - В чем - врали?

   - В том, что... она... была моей любовницей.

   - Я в этом и не сомневалась, - с непонятной улыбкой ответила девушка.

   - Она была. Но ее больше нет.

   - Как нет? Вы расстались?

   - Мы расстались. Но ее нет. Я ее больше никогда в жизни не увижу.

   Таня молчала.

   А он чувствовал, как половой орган его, начавший наливаться еще с момента выхода, сейчас, раздразненный разными ракурсами, окаменел до такой степени. что был готов прорвать брюки. По случаю жары Волгин был опять без рубашки. И девушка наверняка видела его состояние. И если видела, то принимала нормально. Молчаливо поощряла все происходящее. Точнее то, что могло и должно было произойти.

   - Это то, что я тебе хотел сказать, - подытожил Волгин.

   - Ясно. А теперь пойдем на второй склад ? - с улыбкой уточнила девушка.

   - Можем и на второй, - согласился он. - Только сначала спускайся сюда.

   Он протянул руки, и девушка ловко скользнула в его объятия. Причем его кончик, выпирающий спереди, уперся точно в то место, где под юбкой, колготками и трусами сходились в точку ее ноги.

   Волгин знал, что Таня тоже это чувствует. Но девушка не пыталась поменять позу.

   Они стояли так неизвестно сколько.

   - Мне... так неудобно, - наконец сказала она.

   - Ладно...- Волгин наклонился, чтобы опустить ее на землю. - Сейчас...

   - Не надо опускать...- пробормотала девушка. - Просто я...

   Она закинула ноги на его поясницу. Конец соскользнул с ее лобка и теперь уже ни во что не упирался так как брюки все-таки не позволяли ему дотянуться. Зато руки Волгина попали на ее ягодицы. И теперь он ощущал их мягкую нежность, различал пальцами даже край белых трусиков, которые уже видел...

   Лицо девушки было перед его лицом. Она смотрела ему в глаза. Губы ее приближались.

   Теперь уже все ясно, - успел подумал Волгин.

   - Андрей Иваныч ! Андрей Иваныч !!!! - раздался крик Юры со двора. - Москваааа !!!!

   При первых звуках Волгин почувствовал, как внутри все обрушивается и падает.

   Это конец, конец, конец, - завертелось в голове.

   - Ладно... Таня, - почти спокойно сказал он. - Начальство - всегда уроды. Но у нас все впереди, правда?

   - Правда, - слегка пошатываясь, девушка оправила юбку.

   Он отдал Тане ключи, чтоб та заперла склад, а сам поспешил в офис. предчувствуя недоброе в разговоре с Москвой.

   

[Sarikov]

Часть шестая

1

   Он сидел, тупо покачиваясь перед компьютером и переваривая услышанное.

   Москва решила не в его пользу. Не часть, а всю претензию - конкретно пятьдесят семь тысяч рублей с копейками - повесили на него. Причем, как он и предполагал, деньги требовалось отдать клиенту немедленно. Чтобы пресечь судебное разбирательство. И деньги эти вынимались из его кармана. Сумма казалась неподъемной.

   - Таня, сколько у нас в кассе? - отсутствующим голосом спросил он.

   - Две тысячи триста пятьдесят рублей, - грустно ответила девушка.

   Он сунул руку в брючный карман, где у него лежали деньги, не сданные в банк. Он быстро пересчитал под столом - там было около десяти тысяч. Значит, требовалось добыть еще сорок.

   - Завтра Семенцов за грузом придет. Еще семь тысяч черного нала.

   Девушка понимала все без слов.

   - Хорошо, Таня, хорошо, - ответил Волгин.

   Голос не слушался. Он знал, сейчас надо ехать в свой банк, где у него на карточке имелись какие-то деньги. Снять свои, всей суммы все равно не набрать, отдать клиенту основную часть, чтобы тот успокоился. А потом...

   Все это не было катастрофой. Но это требовалось делать немедленно. Потому что клиент мог начать действия. Что закончилось бы однозначно: потерей работы.

   Он поднялся из-за стола.

   Но почему-то не смог этого сделать

   Пришлось помочь руками. Что-то тянуло с левой стороны, от области сердца, вниз.

   Компьютер и стол качались вместе со всем миром.

   - Тань...- он облизнул губы. - Тань... Вот что... Я не могу сейчас разговаривать и вообще ничего не могу. Мне плохо что-то... Позвони этому... Радзюку... И скажи ему, что деньги будут завтра. Завтра с утра, до обеда точно. Если потребует гарантийку - напиши, подпишись за меня и поставь печать...

   - Андрей Иваныч...

   - Танечка, делай немедленно. А я... Я... Я что-то сегодня уже ничего больше не могу... поеду домой.

   Волгин шагнул от стола и нашел силы улыбнуться:

   - А то Радзюк останется и без товара и без денег.

   - Андрей Иваныч, вы... Может быть, вам такси вызвать ?

   - Или до дома довезти? - предложил Игорь.

   - Нет... Спасибо, ребята... я сам... Сам.

   И превозмогая нарастающую боль, Волгин пошел к своей машине.

  

2

   Сердце вроде не слишком сильно и болело. Но рука онемела и отказалась действовать.

   Настолько, что пришлось вести машину одной правой - в моменты переключения передач отпуская руль.

   Доехав до дома, он не нашел сил отстегивать цепочку личного кармана, возвращаться в машину, аккуратно ее ставить, потом снова наклоняться к замку и т.д.

   Проехав мимо, он ткнул машину около подъезда. Хотел бросить прямо у мусоропровода, но место заняла серая "десятка" какого-то заезжего урода: в иерархии Волгина, как любого нормального человека, все водители делились на дружественных соседей и заезжих уродов.

   Лишь бы лифт работал, - думал Волгин, рывками поднимаясь на крыльцо.

   Все оказалось в порядке.

   Он открыл дверь, на удачу быстро попав ключом в скважину. Теперь осталось совсем немного: сбросить верхнюю одежду, найти что-нибудь сердечное...

   И лечь, лечь, лечь...

   На полу прихожей что-то белело.

   Несмотря на гнетущую тяжесть, Волгин нагнулся: любовь к порядку оказалась сильнее.

   Как ни странно, перед ним валялись трусы.

   Самые настоящие - точнее, самые обычные - женские трусы. Еще точнее, девичьи. Маленькие, узкие и белые. Ношенные и, вероятно, недавно снятые, поскольку от них пахло влагалищными выделениями - этот запах Волгин ощущал теперь в любом состоянии. Подержав трусы в руках, он не нашел ничего лучшего, как повесить их на крючок вешалки.

   И только потом в отуманенном болью мозгу шевельнулся вопрос: а черт побери, чьи это? И откуда они здесь?

   Неужели Сашка, сукин сын...

   Волгин даже не заметил дифференцировки: к сексуальным похождениям дочери он относился почти поощрительно, а ее брата сразу аттестовал сукиным сыном.

   ...Сашка, сукин сын...

   И тут же услышал характерный скрип мебели и столь же характерные охи из Ленкиной комнаты.

   Да, черт возьми... Сын ни при чем, он наверняка торчал сейчас в своем копи-центре. Это дочь развлекалась вовсю. Наверняка со своим хреновым лексусом - ведь стояла же серая машина у подъезда...

   В принципе он ничего не имел против: дочь знала, что родители и брат на работе, приехала с трахальщиком. И разве могла предугадать, что у отца случится сердечный приступ ?

   Как неудачно получилось...

   Волгин вдруг ощутил вину перед дочерью, которой невольно помешал.

   Правда, судя по ритмике звуков, партнеры не слышали его прихода. И он мог тихонько скользнуть в комнату и дождаться, пока они натрахаются до посинения и уйдут, а потом...

   И в этот момент его качнуло к стене. Волгин не удержался, задел ногой пуфик, который со злорадным грохотом поехал по паркету.

   За Ленкиной дверью мгновенно стало тихо. Словно кто-то быстро убрал громкость.

   Волгин представил дочь, лежащую - или стоящую... Потную, разгоряченную и... получившую облом... И мучительно пытающуюся догадаться: кто пришел ? Отец, брат, или... мать? Первые два варианта казались терпимыми, третий означал катастрофу.

   Быстро, чтобы обнадежить умирающую от страха Ленку, Волгин заговорил. Первое попавшее на ум:

   - И где этот хренов... ключ на тринадцать ?! Мать его так и этак, вдоль и поперек и с загибом матки влево вниз направо...

   После этого нарочито громко прошел по коридору, в кухонной аптечке нашел валидол, сунул под язык.

   Затем прогремел в спальню и рухнул на кровать.

   Лежать оказалось страшным облегчением. Холодок таблетки отвлекал от боли. Волгин подумал, что неплохо бы раздеться... принять душ и лечь как следует.

   Но он не хотел выбираться, пока не уйдет дочь. А сейчас раздеваться, ложиться, потом снова вставать... Это казалось выше его сил.

   Поэтому он лежал сверху, на покрывале, рукой заслонившись от бьющего солнечного света.

  

[Sarikov]

3

   Кажется, он впал в забытье. Потому что почти сразу в коридоре послышались шаги, сдавленные голоса, щелкнула входная дверь.

   Путь свободен, - понял он. - Сейчас... Еще десять секунд, наберу сил и встану... Ну еще пять секунд...

   Дверь в спальню осторожно - словно кто-то там опасался удара - отворилась. И на пороге показалась дочь. В халате. Судя по всему, надетом на голое тело.

   - Папа?.. - очень неуверенно спросила она.

   - Я это, Лен, кто же еще... Извини меня.

   Дочь покраснела всем телом - от наманикюренных пальцев на босых ногах.

   - Пап...

   - Я серьезно.

   - Пап, мы с Лексом... Некуда больше было, а в машине не хотелось, и мы не думали, что дома кто-то появится...

  -- Лена, послушай меня, - Волгин облизнул губы.

   Ему было трудно говорить от тяжести, которая переменила положение и

   теперь лежала на груди.

   - Я тебя понимаю. Мне просто пришлось сегодня приехать.

   Лена молчала, уставившись в пол.

   - Ленка, ну что ты в самом деле... Как будто я ругаю тебя. Еще раз говорю - я тебя понимаю. И извиняюсь, что помешал. И...

   - Пап, а почему ты домой приехал и... лежишь? - вдруг обеспокоенно вскинулась она. - Тебе что - плохо, да?!

   - Да, есть немного... Сердце прихватило... Нет, нет, ничего особенного, - поспешил добавить Волгин, увидев, что лицо Лены наполнилось страхом. - Так, немножко ... Для пользы дела надо полежать.

   Дочь присела на край кровати.

   От нее совершенно невозможно пахло горячим женским телом. И еще - мужчиной. Волгин постеснялся бросить взгляд на внутренние поверхности ее бедер, там наверняка блестели свежие потеки...

   - Пап, может, "скорую помощь" вызвать ? Или маме позвонить?

   - Не надо. Спасибо, Лен - ничего не надо...

   Волгину сейчас хотелось одного - покоя, тишины и... безлюдья.

   - Не надо ничего. Я полежу просто, и... все пройдет.

   - Но ты выпил хоть что-нибудь?

   - Я?.. Конечно. Валидол...

   - Толку-то от этого валидола... Сердце болит?

   - Болело, - признался Волгин. - Но успокоилось. И тяжесть вроде прошла. Мне б только полежать...

   - Подожди, я тебе сейчас еще что-нибудь дам...

   Вскочив, взметнув невыносимое облако запаха, дочь убежала. А Волгин лежал, как пласт, глядя вверх. Ему очень хотелось скорее раздеться - но теперь требовалось ждать, пока дочь принесет лекарство.

   Лена вернулась с двумя стаканами. Волгин, не спрашивая, выпил оба подряд, почувствовав сначала противный кошачий запах, потом все смывающую горечь.

   - Это что ? - спросил он.

   - Корвалол и пустырник.

   - А... пустырник что такое ?

   - Успокаивающее. Раз тебе лучше, то стоит поспать.

   - Умница, - пробормотал Волгин.

   - Пап, может ты разденешься и ляжешь нормально ? - продолжала дочь.

   - Лягу... Только сначала душ приму, а то как-то... телу неуютно.

   Волгин перевел дыхание.

   - Но сначала... Ты пока иди сама душ прими - тебе ведь надо ...

   - Надо, - кивнула дочь, опять зардевшись.

   - Ну так иди, иди же, - улыбнулся он. - А я полежу...

   И опять закрыл глаза. Лекарства, кажется, подействовали: сердце отпустило, в голове закружилось. Он думал, что сейчас уснет и проспит неизвестно сколько, потому что дочь славилась долгим намыванием. Но Лена управилась молниеносно - он поразился, что она спешила в беспокойстве за него. Он и не ожидал от дочери серьезного отношения к своему недомоганию. Через несколько минут Лена влетела в комнату. Уже не в халате, в белом коротком платье. Или длинной футболке, трудно было понять.

   - Пап, я готова, - сказала она. - Теперь ты пойдешь?

   - Теперь... я, - отозвался Волгин.

   Дочь стояла на пороге.

   - Ты выйди, мне раздеться надо. А пока я там, ты, пожалуйста, постель мне приготовь, ладно?

   - Хорошо, - кивнула Ленка и исчезла за дверью.

   Волгин хотел крикнуть, чтобы она спрятала трусы, висящие на вешалке, но подумал, что такой намек может ее сконфузить. Что она все равно будет одеваться и найдет трусы. А если не найдет - он сам потом, когда отлежится, тихонько кинет ей в комнату.

   Разделся Волгин с трудом. Привычные вещи не хотели слушаться, пуговицы не расстегивались, молния зацепилась. Брюки отказывались складываться ровной стрелкой. Но он справился и даже навел порядок в шкафу. Потом всунулся в халат и побрел к ванной.

   Под прохладной водой вроде сделалось еще легче. Он налил полную ладонь геля, чтоб смыть усталость. Одного раза показалось мало, он намылился еще - и почувствовал, что вокруг становится неимоверно душно. Волгин выключил воду, но лучше не стало. Он потянулся открыть дверь - и тут что-то перевернулось в голове, мир повернулся вокруг него, случилось еще что-то, но он обнаружил себя сидящим на дне ванны. Ухватившись руками за борта, он попытался подняться и не смог - ноги скользили, и силы ушли...

   - Папа, папа ?! - Ленка возникла уже в ванной. - Что с тобой?!!!

   - Со мной... Ничего, - пробормотал он.

   - Но ты же упал, я так испугалась...

   Значит, он на миг потерял сознание. И упал, вероятно, с грохотом. Хорошо, что ничего себе не сломал.

   - Теперь все нормально. Сейчас выйду. Иди...

   - Но ты же... Тебе же не встать... И ты весь в мыле...

   - Иди, иди, Лена, - он вдруг засмущался дочери. - Иди, я сам управлюсь...Ополоснусь и все такое...

   - Ты стесняешься, что ли ? - изумилась она, догадавшись.

   - Ну... стесняюсь, - признался он. - Я же голый.

   - О господи, будто я мужиков голых не видела, - проговорила Лена тоном видавшей виды женщины. - Не выдумывай, не хватало еще, чтобы ты тут разбился. Давай я тебя ополосну, потому выбираться будем.

   Волгин уже не возражал. Не осталось сил. Дочь окатила его сверху, затем помогла встать и быстро помыла - ему было неловко, но она не давала ему закрыться. Потом - надо сказать, с ее помощью - он вытерся и перелез на пол. Набросил халат и, удерживаемый Леной под руку, добрался до спальни.

   Где ждала прохладная постель с откинутой простыней.

   - Отвернись теперь, - приказал Волгин.

   Скинув халат, он голый бросился в постель и укрылся до подбородка. И затих, как мышь, погружаясь в расслабленное состояние.

   - Теперь мне можно повернуться? - со смехом спросила дочь, послушно стоявшая лицом к окну.

   - Теперь... можно.

   После душа ему стало гораздо лучше и теперь по-настоящему клонило в сон.

   Но дочь не собиралась уходить. Она снова присела на кровать, наклонилась, обняла его за шею и через простыню прижалась к его груди.

   - Ой, папка, папка... Какой ты у меня глу-упый... И как я за тебя испугалась... И как тебя люблю...

   Сейчас мужской запах был смыт. Да и женский стал не таким ошеломительным. Зато Волгин почувствовал, что от дочери пахнет спиртным.

   - Ты что - пила ? - строго спросил он.

   - А заметно?.. Есть немного, - призналась Лена, опять порозовев.

   - Для чего?

   - Да так... Для смелости. Все-таки страшновато было. Я ведь в первый раз парня к себе домой привела, обычно на другой территории встречались. И я боялась, не знаю чего... Вот и выпила.

   - И небось какую-нибудь вонючую гадость вроде коктейля "Молотов"

   - Ну да... Вишневый.

   - Ленка ты моя Ленка...- Волгин погладил дочь по волосам, ощущая, как от прикосновений ему становится еще лучше. - Не пей никогда вообще. А если уж надо - лучше глоток коньяка, чем бутылку это отравы.

   - Хорошо, папа, - улыбнулась она.

   - И вообще... Все так глупо получилось... Давай на будущее договоримся так, чтобы не усложнять твою и без того сложную жизнь...

   Волгин уже мог шутить.

   - Сейчас днем дома никого нет. Давай, если мне в следующий раз придется вернуться не вовремя, я тебе на мобильный позвоню, а?

   - Ты ?! - дочь, кажется, не поверила ушам. - Ты будешь звонить мне?

   - Ну да. Предупрежу тебя.

   - Уму непостижимо... Ты будешь предупреждать, чтобы я могла спокойно трахаться...

   Сейчас, все еще одурманенная половым актом да еще и спиртным, дочь не стеснялась в выражениях.

   - Подумать только... Если бы мама знала...

   Она захихикала и уткнулась лицом в простыню.

  -- Пусть это будет нашим маленьким секретом, - ответил Волгин,

   продолжая гладить ее по голове. - Как и то, что я сегодня домой явился ...

   - Только лучше не звони, а СМС посылай, ладно?

   - Ладно. Если тебе так удобнее...

   Дочь потерлась об него щекой.

   - Ну ладно, иди к себе... А я посплю...

   - Пап...- прошептала Лена.

   - Что ?

   - Можно... можно, я с тобой тут немного полежу? А то вдруг тебе опять плохо станет, я волноваться буду.

  -- Лежи, - согласился Волгин.

   С одной стороны, ему хотелось скорее остаться в тишине и покое. А с

   другой... внезапная боль в сердце запомнилась и ему, оказывается, было страшновато оставаться в полном неприкаянном одиночестве. Прежде такого с ним никогда не случалось.

   Лена устроилась поудобнее и затихла, положив руку на его грудь.

   Он смотрел в потолок.

   В самом деле, соседство Ленки под боком, давало покой и успокоение.

   Соседство дочери в постели с отцом, - вдруг пришло ему на ум.

   Жуть...

   Впрочем, какая тут жуть, - мысленно усмехнулся он. - Ничего особенного. Отец под простыней, дочь одетая, боится, что опять станет плохо. А что обнимает меня - так просто сейчас уже отвыкли от нежностей. А это так нормально...

   Он поднял руку и опять тронул ее волосы.

   - Папка...- прошептала она и порывисто обняла его.

   Волгин вдруг понял: дочь подсознательно приникла к нему как к мужчине. Ведь он, по сути дела, оборвал половой акт. Вероятно, они успели что-то ухватить, но дочери было мало. И ей хотелось лежать в объятиях парня, вдыхать его запах и наслаждаться покоем. Иным покоем - покоем около мужчины. Ведь у женщин удовольствие от полового акта длится долго и после того, как мужчина уже готов одеться и бежать. А он все испортил своим явлением. И теперь дочь вместо парня лежит с ним, лаская себя мужским вниманием.

   Это казалось диковатым и немного опасным. Но в то же время Волгин понимал, что ничего плохого в том нет. Нет, потому что у него отсутствуют плохие намерения.

   Он уже начал дремать, окутанный теплом дочерью и ее женской аурой - которая не возбуждала, а успокаивала... Как и положено отцу, которого по-детски обнимает дочь.

   Но Лена вдруг заговорила:

   - Па-ап, ты не спишь?

   Она шептала, проверяя.

   - Нет, Лен, еще не сплю, - ответил он.

   Тоже шепотом, хотя в квартире никого не было.

   - Пап, хочешь скажу тебе, когда я поняла, что не такой, как мама... Что ты современный...- продолжала шептать Лена, уткнувшись в простыню на его груди.

   - Скажи...- послушно согласился Волгин.

   На самом деле разговаривать ему не хотелось, он плавал в полусне. Но дочь пошла на откровенность, и он не мог ее отпихнуть.

   - Помнишь, как-то раз... До лагеря еще... Перед самым лагерем... Я в ванную влетела, а ты там стоял...

   Еще бы он не помнил этого. Когда, вернувшись в первый раз от Кати - господи, как давно это было... - он рассматривал свой половой орган и дочь его застукала ...

   - Голый...- добавила она и ухо ее, видное Волгину, слегка покраснело.

   - Ну, скажем, ты тогда тоже была... не вполне одетая.

   Для разговора дочери и отца это проходило на грани фола. Но при их неожиданных отношениях казалось возможным.

   - Ага... Точнее сказать - в одних черных трусах...

   Волгин кивнул, хотя Лена, лежащая на его груди, не могла того видеть.

   - ...Уже насквозь промокших, - добавила дочь, и ушко ее сделалось еще более красным.

   И замолчала, ожидая от отца поощрения к дальнейшему рассказу или неприятия.

   - Отчего, хотелось бы знать ? - уточнил Волгин; теперь уже нельзя было выходить из игры.

  -- Отчего-отчего...- Ленка захихикала. - Оттого, что я только что...

   потрахалась. Этот придурок обещал вытащить, а не успел...

  -- .. И ты боялась...- подхватил он, ощутив укол запоздалой тревоги.

  -- Да нет, пап... Я умею пользоваться таблетками и считать дни, я не

   боялась залететь. Просто все было по-быстрому, и никаких условий... В общем, я просила этого урода, чтобы он слил мимо, но он кончил в меня. И у меня были полные трусы... и внутри все слиплось, и по ногам текло... В общем, ужасно неприятно, и такая жара стояла. Мне требовалось срочно подмыться и принять душ...

   Надо же, - отстраненно подумал Волгин.

   Он воспринимал тогда дочь как взбалмошную девчонку, а у нее, оказывается, были серьезные женские проблемы.

   - И я залетаю в ванную, думая, что там никого, а ты стоишь. Совершенно голый... И такой...

   - Какой ? - невольно откликнулся Волгин.

   - Ну... такой.

   Он покраснел сам и наверное, очень густо. Лене краснеть дальше было уже некуда. Вместо слов она слегка откинула простыню и погладила его, перебирая пальцами волосы на груди.

   - Лен, ты что ? - тихо спросил он.

   - Сердце твое слушаю. Ты в порядке?

   - В порядке, в порядке, - поспешил заверить Волгин.

   В самом деле, он пришел в такой порядок, что половой его член, услышав наконец соседство женского тела, зашевелился. И факт того, что тело принадлежит дочери хозяина, его не волновал. Несколько минут назад он сморщенным отростком валялся между ног. А сейчас поднялся из ущелья, и занял позицию на животе. Волгин не испугался и не удивился: важнейший орган управлялся не сознанием, а рефлексами. Но явление создало некоторое неудобство. Простыня казалась ненадежным прикрытием, и он переместил ноги, приподнял колено, чтобы зловредный конец остался незаметным.

   Теперь ему стала понятной перемена в отношении дочери. Она, конечно, видела, как мастурбирует ее несчастный брат. Но тот был брат, маленький придурок, каким она воспринимала его до сих пор. А оказалось, что взрослый человек тоже испытывает сексуальные удовольствия: поза Волгина запросто могла навести ее на мысль о том, что он занят тем же делом, что и брат. Тот же эффект, вероятно, произвел на Ленку вид мастурбирующей Ларисы... Волгин подумал и усмехнулся: слова "мастурбирующая Лариса" отказывались становиться рядом... Или... Или если бы она подсмотрела половой акт отца с матерью - вот тогда бы на высоте оказались оба родителя...

   Тьфу, что за чертовщина лезет с двух концов, - про себя выругался Волгин. - Снизу этот проклятый член, в голове всякая хрень... Хоть бы Ленка скорее уж ушла...

   Да, теперь ему казалось - лучше бы дочь оставила его, дала успокоиться телу и уснуть.

   И в то же время ему хотелось, чтобы она осталась: с нею было так хорошо. Спокойно, комфортно... И еще как-то - как именно, он не решался себе сказать.

[Sarikov]

4

   - И все-таки Ленка, повторяю...- сонно пробормотал он, уже почти нырнув в темную прохладу забытья. - Еще раз увижу, что ты пьяная - по попе нашлепаю, истинный бог. Не посмотрю, что ты у меня взрослая женщина со всеми вытекающими...

   - И втекающими тоже..

   - Ну ты...- он не нашелся, что сказать и еще раз ласково погладил дочь по голове.

   - И не пьяная вовсе... А всего лишь чуть-чуть выпившая...

   - Так, между прочим, все пьяницы всегда говорят... В общем, имей в виду: запах услышу - попу подставляй...

   Ленка хихикнула непонятно чему. Волгин блаженно закрыл глаза. Рука его осталась на волосах дочери, от которых тоже шел покой.

   Черт возьми, - подумал он. Вряд ли Лариса восприняла бы все адекватно, увидев нас сейчас... Но черт побери, до чего хорошо, что она не ушла... А лежит сейчас рядом, и моя рука на ее волосах, а ее рука - на моей груди, прямо напротив сердца. И боль ушла и больше не вернется...

   - Па-ап...- опять заговорила она, и он почувствовал, как тепло ее слов овевает его грудь. - Па-ап... А ты помнишь, как меня маленькую... в попу целовал?

   - Помню, - просто ответил Волгин.

   Он подумал, что сам недавно вспоминал, как Ленка была маленькой, как он держал ее на руках и целовал попу... Это было правдой: дочь росла ласковой, и он - как теперь понимая, тоже родившийся ласковым и нуждающимся в ласке - мог часами ласкать ее. И целовать ее маленькую попку, шелковистую и круглую...

   - Я тоже помню...

   - А что это ты вдруг сейчас вспомнила? - поинтересовался он, хотя собирался спать.

   - Я... Да ничего... Просто...

   Она замолчала и ушко ее, уже принявшее обычный цвет, снова покраснело.

   - Что - "просто" ? - не выдержал он.

   - А ты... не рассердишься ?

   - Почему я должен рассердиться?

   - Ну...

   - Говори, а не нукай. А то все тайны какие-то...

   - Пап...- она набрала воздуха, потом выпалила на одном дыхании, словно боясь, что не решится договорить до конца: - Пап, поцелуй мне попу, пожалуйста, как тогда...

   - Попу ?- поразился Волгин. - Как тогда ?

   Он не возмутился, не испугался, а просто поразился. Потому что не ожидал таких слов. Он уже понял, что дочь вряд ли даст ему уснуть разговорами. Но он ожидал от нее каких-то дальнейших откровений. Может быть, рассказов о парнях. Может, просьбы о совете... Но то, что она попросить поцеловать ей попу...

   Это было настолько неожиданно, что даже нельзя было сказать, насколько это выходит за все рамки.

   - Ну да...- еле слышно прошелестела Лена. - Или тебе противно теперь, когда я взрослая...

   - Почему это должно быть противно... Просто...

   Волгин хотел сказать, что тогда она была маленькая, и ласка казалась нормальной. А сейчас отец, целующий попу дочери, которая стала женщиной и почти на его глазах трахалась с парнями... Такой отец вызывает странные мысли на свой счет, хотя нет ничего странного в том, чтобы выросшая дочь попросила о безобидной ласке, к которой привыкла в детстве, и...

   Но все это требовало слишком большого количества слово, в которых можно было запутаться. И, наверное. не стоило их даже начинать.

   Поэтому Волгин вздохнул и ответил:

   - Ладно. Подставляй свою попу...

   Ленка мгновенно встала на колени и задрала футболку.

   Волгин заметил, что под футболкой у нее ничего нет.

   - Бесстыдница, - ласково сказал он. - Что же ты даже трусов не надела, а? Или теперь мода такая?

   - Трусов...- дочь не моргнула глазом. - Честно говоря, я их просто не нашла. Помню, что сдернула и бросила куда-то. А вот куда...

   - Пить меньше надо. Ты не нашла. Зато я нашел.

   - Ты ?!

   - Да. Вошел в квартиру - и увидел. Твои трусы на полу в прихожей

   - Правда?.. - Ленка растерянно обернулась. - Но... Но их не было в прихожей, я смотрела.

   - Конечно не было, - усмехнулся Волгин. - Потому что я подобрал и повесил на вешалку для одежды...

   - Трусы на вешалку... Смешно.

   Ленка захихикала.

   - Не смешно будет, если мама вернется с работы и их там найдет. Представь себе.

   - Да уж...

   - Так что иди-ка и надень их, пока я помню.

   - Потом, папа, потом... Так без трусов приятнее... Когда дома тепло и там все воздухом овевается...

   - Ну ты...

   - Да спрячу я их потом. А ты мне сейчас попу поцелуй...

   - Попу ей...- ласково проворчал Волгин. - Далась ей эта попа.

   Он приподнялся на локте. Округлые, нежные, покрытые чуть заметными волосами шелковистые ягодицы дочери уже теплели над головой. И ему оставалось лишь взять Лену за бедра и усадить пониже, чтобы было удобнее целовать...

   Его собственный член уже не лежал на животе - он окаменел. Точнее, отвердел как прут арматуры, висел в воздухе и явно струил из себя смазку, требуя чего-то.

   И Волгин не мог... Не мог, не мог прикоснуться к телу дочери... Каким-то седьмым чувством понимая: за этим первым прикосновением - провал.

   - Папа... Ну папа... Ну целуй... Целуй же меня... Я тебя прошу. Ну что же ты...

   Ленка говорила прерывисто и тело ее подрагивало.

   И вдруг, не дождавшись от него ласки, она охнула и упала на простыню - вперед, совершенно обмякнув.

   Волгин поспешил отвернуться, чтобы не видеть ее промежности. Но успел заметить, что там блеснуло что-то металлическое.

   - Ну пап...- наконец заговорила Лена. - Ну в такой малости мне отказал...

  -- Можно подумать, тебе мало попу целуют, - усмехнулся он.

   Чувствуя. что к нему полностью вернулось самообладание, удержавшее от

   ненужного шага.

   - Представь себе, мало. Они...

   - Ладно, не будем о них, - перебил Волгин. - И вообще... Ты лучше скажи, что за железо у тебя там.

   - Где - "там" ? - Ленка хихикнула.

   Она поняла, что он имел в виду, но ей, хотелось слов.

   - Где-где... в Караганде. В письке, где.

   - В письке у меня колечко, - просто ответила дочь. - Показать?

   - Нет уж, уволь, - возразил он. - Ты все-таки не путай отца с... парнями.

   Дочь засмеялась, но ничего не ответила.

   - Но я тебя не пойму. Сама говорила, грудь прокалывать вредно, а там проколола?

   - Да нет, пап. Не проколола. Это колечко типа клипсы. Надевается и снимается.

   - Аааа...- протянул Волгин.

   - Вот, смотри же.

   Он ахнуть не успел, как дочь стояла перед ним на коленях, задрав футболку. И он видел то, что нормальный отец никогда не должен видеть у дочери: ее лобок с островком волос, выстриженным не по прямой и не треугольником - а совершенно невероятным углом, наконечником стрелы, указывающим вниз. Туда, где, под раздвоенным холмом гладко выбритых губ, начинались половые органы его дочери. А в складке, из-под которой торчала набухшая головка очень розового клитора, сверкало колечко с прозрачным камешком посередине.

   - Вот смотри... Снимается и надевается.

   Ловким и очевидно натренированным движением Ленка развела одной рукой губы, во второй блеснуло кольцо с разрезом. Потом она опять развела - и кольцо вернулось на прежнее место.

   - А...зачем оно нужно ? - спросил Волгин вместо того, чтобы укорить дочь за бесстыдство.

   - Ты только маме не говори, ради бога, - спохватилась она.

   - Да не скажу уж... Раз про титьки твои расписные промолчал, то уж и про письку с бриллиантами не скажу...

   Дочь захихикала.

   - Так зачем оно тебе?

   - От него кайф отдельный... Я его надеваю перед... Ну, в общем, надела. когда мы с Лексом... А потом снять забыла...

   - Ясно, - вздохнул Волгин, хотя ему было далеко не ясно. - Бесстыдница ты у меня выросла... Ну ладно, теперь я в самом деле спать хочу.

   Дочь на мгновение замерла, потом отпустила подол футболки, скрывая срамные органы и поблескивающее кольцо с камешком.

   - Пап...- очень тихо проговорила она. - Мне... Мне надо уйти к себе, или можно пока остаться ?..

   - Останься, если хочешь, ты же мне не мешаешь, - сварливым голосом, чтобы скрыть легкое смущение и не показать Ленке, насколько он рад, что дочь снова ляжет рядом, сказал Волгин. - Только раз уж встала, задерни, пожалуйста, шторы. А то солнце бьет...

   - Задерну, задерну, задерну, - дочь, напевая в непонятной радости, закружилась по комнате.

   Аккуратно задернула шторы, плотнее прикрыла дверь, поправила сложенное в кресле порывало.

   А потом одним резким движением стащила с себя футболку. И встала перед ним, расставив ноги. Она обладала фигурой матери, но оставалась тонкой. И ноги ее, ровные и крепкие, еще не налились женским объемом. Внутренние поверхности бедер не соприкасались - и Волгин прекрасно видел двойной валик больших губ, спокойно и непринужденно торчащий между бедрами.

   - Бесстыдница, - сказал он. - Ты что делаешь?

   - Я тебе нравлюсь ? - вместо ответа спросила дочь.

   - Нет, ты вообще меня с кем-то путаешь... - Волгин уже не понимал, что происходит. - Как ты мне можешь не нравиться, ты моя дочь... Хоть и бесстыдная выросла донельзя. Одевайся, не крутись передо мной нагишом.

   - Я тебя не как отца, а как мужчину спрашиваю. Нравлюсь тебе или нет?

   Волгин сглотнул. Вопрос был глупым.

   Когда интимные места дочери оставались прикрытыми - в той же футболке, которую она сейчас сдернула с легкостью профессиональной стриптизерки - то казалось, Ленка вся состоит из одних ног.

   Но в голом виде выяснилось что не одни ноги составляют ее достояние. Ноги, конечно, были не просто первоклассными, а несравнимыми ни с чем иным. Стройные, длинные и в то же время отнюдь не тонкие, они представляли само совершенство. От покрытых красным лаком ногтей до сходящихся к лону паховых складочек. Строгие щиколотки, выпуклые и соразмерные икры без малейших неровностей, восхитительные колени, которые оставались таковыми во всех состояниях... Верхняя часть - бедра и ляжки, образовывавшие мощные и в то же время легкие, неимоверно женственные части... Упругие на вид и наверняка на ощупь... Ноги... Ноги могли считаться одним из главных Ленкиных достояний. Но лишь одним из.

   Потому что столь же совершенными казались все остальные части ее юного, бесстыдного тела. И силуэт девичьего, но изысканного по форме таза. И живот, еще даже не наметившийся, но обещающий сделаться одним из самых эротичных мест, уже сейчас поражая точным расположением пупка. И талия - не узкая по-осиному, но и не широкая. Перехват на торсе, ниже которого расходились плавные изгибы к бедрам а выше поднимались почти прямые линии, лишь слегка закругляющиеся у подмышек.

   Между которыми вольно расположились Ленкины молочные железы. Для описания совершенства которых у Волгина, сухого инженера, не нашлось бы нужных слов. Потому что Ленкины груди были не просто грудями, не молочными железами, не бюстом... они были Ленкиными грудями. И этим исчерпывалось все. Их не портили даже дурацкие узоры, охватывающих снизу... Хотя, если посмотреть и привыкнуть, то эти узоры. пожалуй, даже возбуждали дополнительно.

   Тьфу на тебя, - помотал головой Волгин.

   - Давай, одевайся, - повторил он.

   - Так нравлюсь, или нет? - упорствовала дочь. - Пока не скажешь - не оденусь.

   - А ты, оказывается, не только бесстыдница, но и вымогательница, - усмехнулся Волгин и добавил другим тоном. - Конечно нравишься...

   - Ур-ра ! - дочь отсалютовала. - Значит можно жить и спать спокойно.

   Но вместо того, чтобы надеть футболку обратно, она швырнула ее куда-то за спину. А сама с разбегу плюхнулась на кровать, на простыню, опять ему под бок. Причем сделала это как-то так, что его правая рука сама собой легла под ее голову, и ему невольно пришлось обнять ее плечи. А Ленка протянула руку и положила ему на грудь.

   - Спим, - сказала она и закрыла глаза.

   - Спим...- обескураженно ответил Волгин.

   Он был смят и не знал, что сказать. Отец и дочь, абсолютно голые - хоть и разделенные простыней - лежали обнявшись в постели... Это было диким, но это казалось нормальным в данной ситуации, потому что в этом не было ненужных помыслов.

   По крайней мере, так хотелось думать Волгину.