В.У. Конфигурация(роман)

[Sarikov]

                                                   


 КОНФИГУРАЦИЯ(роман)
 "Непростой и не всякому читателю приемлемый поворот в сексулаьной судьбе зрелого мужчины"


* * *

  -- И что, Серега - безнадежно? - еще раз спросил Волгин, обведя рукой
   ящик, сплошь забитый компакт-дисками в желто-красных обложках "1С".
  -- Стопудово, Андрюха, - кивнул Сергей. - И не парься даже, не ищи. Нет
   того, что тебе надо. И быть не может.
  -- А... Если попытаться в какой-нибудь фирме, которая торгует
   лицензионными? Дороже, конечно, но...
  -- Андрюха, как бы тебе это объяснить... Тут по сути неважно:
   лицензия - не лицензия. Есть несколько базовых программ - "1С - склад", "1С - бухгалтерия", "1С - отдел кадров", еще кое-что. Лицензионные отличаются от пиратских только тем, что они работают без сбоев гарантированно. А в ломаной программе может остаться какая-нибудь корявка, рано или поздно тебе систему повесит. Или просто не даст что-нибудь конкретное сделать...
   Волгин слушал, пропуская непонятные слова вроде "корявки"; из опыта
   общения с собственным сыном он знал, что компьютерщики пользуются особым сленгом, и для полноценного диалога с ними требуется разговорник. Которого никто никогда не создавал и не создаст. Сейчас ему было достаточно уловить общий смысл проблемы.
  -- Ну так вот. Базовая программа имеет набор стандартных журналов,
   форм документов, операций... Но работать с ней конкретному предприятию невозможно.
  -- Невозможно... А почему?
   - Ну... - Сергей прищелкнул пальцами. - Ну, к примеру... Ты садишься в новый автомобиль. Только что купленный, или взятый у кого-то. Так ты же не сможешь сразу на нем поехать.
  -- Почему?
  -- Потому что должен хоть чуть-чуть его под себя заточить. Наклон
   спинки, сиденье передвинуть. Зеркала поправить. Может, руль поднять или опустить. И только после этого можешь ехать и даже получать удовольствие.
  -- Верно, - согласился Волгин.
   Поразившись невольно, что его приятель Сергей - такой же лохматый,
   неряшливый и придурковатый, как и все, торгующие дисками на компьютерной "туче" - способен здраво рассуждать по-мужски.
  -- Так и программа. Точнее, система. Она предлагает основу. А тебе
   нужна конкретная конфигурация. Специально для твоего предприятия. Чтобы там все делалось и считалось именно так, как тебе нужно.
  -- А просто программа, значит, на моем предприятии работать не будет?
   Волгин абсолютно ничего не понимал в компьютерах и сознавал, что
   вопросами вызывает у Сергея усмешку. Но он привык прояснять проблему до конца прежде, чем выбирать путь решения. И был благодарен приятелю, который терпеливо, как первокласснику, объяснял задачу, несмотря на то, что кругом толпились люди; в тесноте дома культуры, где собиралась "туча", гудело эхо голосов, и Сергея поминутно отвлекали то покупатели, то столь же патлатые коллеги.
  -- Почему не будет...- тот даже не усмехнулся, а лишь вздохнул. - Ты
   ведь и машину можешь вести, стоя раком. Будет, конечно. Вопрос только - как будет? Взять, к примеру, "1С- склад". Там в журнале учета ТМЦ может быть куча признаков и параметров, которые тебе не нужны и только мешают. Зато не найдется одного, без которого ты не можешь работать. Каждый документ придется заполнять вручную. Каждый раз как в первый раз. И там, где правильная конфигурация сделает тебе все быстрее, чем ты успеешь сказать "...твою мать", в голой программе ты будешь полчаса трахаться с каждой счет-фактурой.
  -- Вот-вот...- кивнул Волгин. - Предельно ясно. У меня штат ограничен,
   главный бухгалтер приходящий. Раз в неделю печатает первичку, да отчеты в налоговую сдает. А всю документацию у меня универсальная девушка Таня. Которая и секретарь, и офис-менеджер, и просто менеджер и диспетчер и в общем бухгалтер. Бывает, я не успеваю в банк только потому, что она не может быстро сделать платежку. Даже текст "вторая подпись не предусмотрена" приходится каждый раз заново вбивать. Хотя она говорит, в правильно настроенной "1С" поля должны заполняться автоматически. И на самом деле это ужасно. Иногда клиент накладную ждет целый час. Потому что Таня делает-делает, а потом что-то собьется - и все сначала.
  -- Я же тебе и говорю. Нужно сделать конфигурацию под твое
   предприятие. Которая будет работать так, что Таня успеет не только все документы сделать, но кофе тебе заварить.
  -- Кофе она мне и так заваривает, - улыбнулся Волгин. - Потому что знает
   основное правило: хорошее настроение директора есть залог спокойствия коллектива... Так что мне делать, если лицензионные программы не имеют конфигураций?
  -- Имеют, но... Ладно, не будем вдаваться в подробности. Есть фирмы,
   которые официально и на основе лицензионных версий "1С" разрабатывают конфигурации для любого заказчика. И если ты дашь точные параметры заказа, они тебе наваяют конфигурацию для идеального управления любой хозяйственной единицей. Хоть атомной подводной лодкой, хоть публичным домом.
  -- Так-так, это уже лучше. Я знал, что ты подскажешь решение. Наверно,
   и фирмы знаешь ?
  -- Знаю, конечно. Сейчас, что-нибудь найдем...
   И Сергей вытащил из-под ящика с дисками потертую визитницу.
  -- А... Как быстро они мне сделают?
  -- Примерно за месяц.
  -- И сколько возьмут ?
  -- Ну... Раньше у всех была стандартная цена за конфигурирование "1С",
   если не предстояло чего-то невероятное - штука баксов. Сейчас и баксы падают, и цены тоже, потому что фирм становится больше, и ни одна не хуже и не лучше других. Думаю, в рублях будет тысяч двадцать пять.
  -- Н-да...- пробормотал Волгин, чувствуя, что проблема упрется в
   денежный вопрос. - Сумма...
  -- А что ? - Сергей уставился на него с искренним удивлением. - Для
   тебя это кажется много ? За решение проблемы раз и навсегда?
  -- Для меня-то нет... Но как бы тебе объяснить... Я же не бизнесмен. А
   обычный наемный директор фирмы. Причем московской. То есть местного филиала, начальство в Москве. И с одной стороны сам себе хозяин, а с другой - живу по смете и любой расход должен согласовывать. Придется думать, под каким видом провести такую сумму, чтобы мне сразу не оторвали голову.
  -- А что ? Конкретно на деловые цели - конфигурирование программы
   "1С" не позволят потратить?
  -- Даже и мечтать нечего. В Москве особые люди. Они считают, что
   единственный город - столица, а в провинции все стоит копейки и должно делаться само собой. Тем более, они мне дали свой диск с "1С". Который у нас не работает. Надо что-то думать...
  -- Тогда... Тогда, пожалуй, тебе стоит к Фроги обратиться.
  -- А что такое "Фроги" ?
  -- Не что, а кто. Программер. Точнее, девушка-программист, которая на
   дому делает заказы. В том числе и конфигурирование "1С", одно из любимых ее занятий.
  -- Хм. Я всегда считал, что истинные программисты - мужчины, а
   женщина на компьютере только кнопки нажимать умеет. И то не все, а через одну...
  -- Это ты зря. Большинство женщин, конечно, к компьютеру неспособны.
   Но настоящая программистка сильнее мужика. Потому что женский ум острее и хитрее. И получается у них лучше. Красивее... надежнее. Качественный, в общем.
  -- Ну ладно, давай свою Фроги. А почему у нее фамилия такая? Немка,
   что ли?
  -- Это не фамилия, а ник, - усмехнулся Сергей.
  -- Что-что?
  -- Ник. Ну, прозвище сетевое. Она и в аське под ним висит, и чатится и
   мылится, и так далее.
   Волгин не понял половины слов, но уточнять не стал. В его возрасте
   было поздно овладевать компьютерным жаргоном, да это и не представлялось важным.
  -- Ясно... Кличка то есть... Надо же такую придумать.
  -- "Фроги" - это по-английски уменьшительное от "лягушка".
  -- Лягушка? И кто же ее так обозвал ?
  -- Да никто. Говорю же тебе - она сама себе этот ник придумала. Причем
   давно - сразу с ним в тусовке и появилась.
  -- А почему лягушка? Что - у нее рот от уха до уха? Или глаза
   выпученные? И она скрывает комплекс неполноценности?
  -- Ничего она не скрывает, и рот у нее нормальный... Сам увидишь.
  -- Ну ладно, мне-то какое дело... Хоть лягушка, хоть мартышка... А она
   сколько берет?
  -- Она возьмет, я думаю, десять тысяч. Это нормальная расценка.
  -- И, конечно, наличными?
  -- Ну да. Она же сама по себе работает.
  -- Ладно, это уже лучше...Придется выкроить из черного нала...
   Волгин замолчал, быстро прикидывая, из какой статьи черных, то есть неучтенных расходов можно выжать эти десять тысяч... Официально денег на хознужды ему выделяли мало. Хотя он потихоньку списывал то на дополнительных грузчиков, которых не нанимал, то на развозную "газель". Эти деньги служили прибавкой к его не большой в общем зарплате. Изымая десять тысяч на 1С, он фактически отнимал их у самого себя. И тут же Волгин подумал, что понятие "самого себя", после того как подросли дети: дочка поступила в институт а сын заканчивал школу - для него не существует. Все приносимые домой деньги, как правые, так и левые, шли в бездонную прорву. Мобильники, репетиторы, новые кроссовки, джинсы, плееры и так далее. И хотя он любил своих детей и был хорошим отцом, изо всех сил поддерживающим дом, но подумал, что изъятые деньги не станут слишком большим лишением. Пусть дочь походит лишний месяц в одной блузке, зато улучшится производственный процесс. А это в конечном итоге скажется и на его доходах, ведь он получал процент от выполнения плана, да и саму зарплату обещали увеличить...
  -- А она за сколько сделает? - спросил он.
  -- Она сделает за два максимум за три дня.
  -- Хм...- Волгин покачал головой, мгновенно подумав, что
   программистка, которая может заработать десять тысяч за три дня, пусть и занимаясь напряженным трудом, купается в деньгах. - То, что она берет в два раза меньше, я понимаю: в расценку фирмы заложены и зарплата директора, и аренда и даже дворник дядя Вася, который зимой скалывает лед с крыльца... Но почему такая разница во времени?
  -- Да нет никакой разницы, - ухмыльнулся Сергей. - В любой фирме
   конфигурация будет готова через те же три дня. Может, даже быстрее, потому что там работает команда, они разбивают работу на части и делают параллельно. Они сделают за три дня, но выдадут через месяц. Чтобы клиент прочувствовал, что не зря отдал тысячу долларов.
  -- Умные пидарасты, что и говорить... Ладно, давай координаты
   своей...мышки-лягушки.
   Сергей раскрыл визитницу, нашел карточку и отдал Волгину.
   Визитка была чисто женской. В углу сидела веселая зеленая лягушка, улыбаясь от уха до уха - если бы у лягушек были уши. В тексте значилось:
"ФРОГИ.

Скорая помощь вашему компьютеру, разработка софта, конфигурирование "1С"

   Ниже значились два телефона. Сотовый и домашний. А внизу еще шло несколько строчек латинских букв, перемежающихся точками, косыми палочками, еще какими-то знаками. Там повторялись буквы w, слова frogie, com, chat - и еще что-то, в чем Волгин не разбирался.
  -- На тебя можно будет сослаться ? - уточнил он.
   Спрятав визитку в бумажник и нажав кнопку запуска двигателя на брелоке
   сигнализации: стояла жуткая жара и садиться в машину, заранее не остудив ее кондиционером, казалось просто невозможным.
  -- Конечно. Звони прямо сейчас. Скажешь, серый волк послал.
  -- Какой еще "серый волк"?
  -- Ну я это - Серый Волк. У меня такой ник. Серый от Сергея, а волк уже
   сам собой... Любил когда-то в замок Вольфенштайн играть...
  -- Ну вы компьютерщики, мать вашу...- Волгин покачал головой. -
   Жаргон, кликухи... Как зэки, истинный бог...
  -- Такие уж есть, - Сергей развел руками.
   И повернулся к покупателю, который давно дергал его за рукав.
  -- Да, слушай...- уже попрощавшись, Волгин шагнул обратно. - А имя
   человеческое у этой твоей царевны-лягушки есть?
   - Имя ?..- тот на секунду задумался. - Есть вообще-то. Ее... Катей зовут. Да, точно - Катя

[Sarikov]

КНИГА ПЕРВАЯ


Часть первая


1

   Протиснувшись между узкими рядами через толпу, перебиравшую компакт-диски, Волгин вышел из спертой духоты дворца культуры в сухой и обжигающий уличный зной.
   Июнь нынче выдался настоящим - жарким и сухим, каким бывал лишь в детстве, когда климат еще не испортился до усреднения температур.
   Он подошел к своей машине, нырнул внутрь и блаженно потянулся.
   Обремененный двумя детьми и далеко не удачливый в жизни, вынужденный на протяжении полутора десятков лет сменить пять или шесть мест работы не по специальности, Волгин имел максимально доступную ему машину - "худшую из лучших", как сказал бы кто-то другой, "дэу-нексию". Правда, хорошую - корейской сборки, с полным пакетом и электрозеркалами. И к тому же ярко-красного, не поблекшего за три года цвета.
   Волгин любил свою машину и чувствовал себя в ней уютно. Поэтому звонить неведомой лягушке Кате решил из комфортных условий.
   Машина стояла в тени, кондиционер успел ее охладить. Волгин перевел обдув на стекло, чтобы не просквозило грудь, достал сотовый и визитку.
   У Фроги имелось два телефона.
   Скорее всего, на мобильном все входящие с любых сетей были бесплатными. Но Волгин, с уважением относящийся к чужим деньгам, не хотел разорять неизвестную девушку. И, наверное, стоило звонить на домашний. Но он подумал, что если программистка дома, то наверняка висит в Интернете - как его сын - и городская линия занята. А если ее дома нет, то тем более звонить по городскому бесполезно.
   Как ни странно, занято оказалось на мобильном.
   Волгин набрал городской. Трубку взяли мгновенно, точно звонка ждали.
  -- Алло, - сказал чуть хрипловатый женский голос.
   Неведомая лягушка почему-то ассоциировалась с тонким и звонким
   звуком, и он решил, что трубку взял некто другой
  -- Добрый день, - ответил он. - Мне бы Катю услышать.
  -- Катю?.. - недоуменно переспросили на том конце и ответили с легкой
   усмешкой. - Я вас слушаю.
   И тут же девушка сказала кому-то в сторону:
  -- Подожди минуту, у меня... на городском вызов...
   Видимо, она одновременно разговаривала с кем-то по мобильному. И не
   считала денег, потому что не просила перезвонить. Впрочем, если за три дня работы она получала десять тысяч, то могла себе это позволить.
  -- Катя, я к вам от... от серого волка, - проговорил он дурацкий пароль.
  -- "Один-эску" сконфигурировать?
  -- Правильно. А как вы догадались?
  -- Так это же элементарно... Ватсон! - с прежней хрипотцой засмеялась
   девушка. - Волк только ею и торгует... Ни с чем иным... он не мог... ко мне послать.
   Волгин поразился мгновенно построенной логической цепочке и вспомнил
   слова Сергея, что женский ум острее мужского.
   - Вам срочно... нужно сделать?
   В промежутки между фразами он слышал характерное клацанье клавиш - быстрое и уверенное. Девушка разговаривала, не отрываясь от работы. Но в ее речи проскакивали провалы. Точно она долго бежала и теперь сбила дыхание. Или одновременно с компьютером и телефоном - точнее, двумя телефонами - крутила велотренажер, требующий физической нагрузки.
   Ну прямо Юлий Цезарь какой-то, - подумал Волгин и ответил правду:
  -- Срочно, если честно говоря.
  -- Тогда... Приходите завтра... прямо с утра.
  -- Хорошо. В котором часу у вас утро начинается?
  -- Не поняла...
  -- Ну, у всех по-разному. Я, например, в семь встаю. А кто-то...
  -- Часов в десять... подъезжайте.
   Хорошее утро для человека, работающего на себя, - отметил он.
  -- Куда подъехать?
  -- Королева тридцать три... квартира... квартира шестьдесят шесть...
   Последний дом, угловой... стоит на Набережной... Представляете, где это?
  -- Найду, - коротко ответил он.
  -- У вас требования к конфигурации... есть?
  -- Да, есть что-то. Бухгалтер написала, я не очень в этом разбираюсь...
  -- Хорошо, - сказала Катя. - Возьмите... все... с собой.
  -- У меня еще диск есть, - вспомнил он.
  -- Возьмите и его... Там увидим, что... понадобится...
  -- И последний вопрос, - сказал он, привыкший ставить точки над i. - В
   какую сумму обойдется работа ?
  -- А Волк вам не... говорил?
  -- Волк... Серега сказал, вы возьмете тысяч десять.
  -- Хорошо, - легко согласилась девушка. - Так и... будет. До завтра.
  -- До завтра, - ответил Волгин и повесил трубку.
   Только после этого сообразив, что забыл представиться, чего никогда
   не допускал в разговорах с незнакомыми людьми.
   Положительно эта неизвестная Лягушка странным образом повлияла на него.
   
2

   В десять утра воздух уже начинал подрагивать знойным маревом, обещая жаркий день.
   Волгин легко нашел последний дом на окраинной улице Королева, втиснул "нексию" во дворе между белым джипом и облупленной синей "копейкой". Прикинув количество почтовых ящиков, понял, что квартира номер 66 расположена на девятом этаже. Заплеванный лифт доставил его на лестничную площадку, где сильно воняло мусоропроводом.
   Он определил нужный рукав этажного коридора.
   Поправил галстук - привычка строго одеваться при любой погоде вошла в его кровь - и надавил кнопку звонка.
   За дверью было тихо.
   Подождав немного, он позвонил еще раз.
   Тишина не нарушилась.
   Чертыхнувшись по поводу своей самонадеянности: вчера не записал адреса, сочетание "33-66" казалось незабываемым - он полез за визиткой, чтобы перезвонить и уточнить.
   В этот момент дверь бесшумно открылась, и на пороге возникла девушка.
   Невысокая - точнее, совсем маленькая. Как вьетнамка. Помимо воли Волгин мгновенно попытался найти в ней лягушачьи черты. Но внешность девушки казалась самой обычной. Рот не выглядел большим, и глаза смотрели нормально. Само лицо ее, круглое и свежее, было приятным, хоть и не имело ни одной черточки, которая позволила бы назвать его красивым. Волосы, черные и прямые, падали и ложились на плечи, загибаясь на концах.
   Девушка придерживала на груди пестрый, тонкий и очень короткий халатик, который, кажется, был надет прямо на голое тело. Он невольно скользнул глазами к тонким босым ногам, потом отвел взгляд и сказал:
  -- Здравствуйте. Вы Катя?
   Впрочем, осмотр загадочной лягушки, растянувшийся в сознании, на
   деле занял не более секунды.
  -- Да... я Катя, - ответила она.
   И, не удержавшись, зевнула. Прикрыв рот ладонью, для чего ей пришлось
   отпустить халат, который на мгновение разошелся и Волгин понял, что в самом деле под ним ничего не имелось. Впрочем, это не относилось к делу.
  -- А вы, наверное, "один-эску" конфигурировать... Вчера звонили, да?
  -- Да, и мы договорились на сегодня на десять утра, - спокойно ответил
   Волгин, стоя на пороге. - Меня зовут Андрей.
   Добавлять отчество он не стал. Общаясь с Сергеем, который где-то работал программистом и лишь по выходным приторговывал дисками, он знал, что в этой среде все называют друг друга по именам. Да и вообще - девушка была маленькой, а он слишком большим, чтоб возвышаться над ней еще и отчеством.
  -- Да-да... вы извините...- девушка опять зевнула, яростно потерла глаза.
   - Я, знаете... Только что проснулась. Всю ночь в инете висела, на форуме чатилась... Привычка...
  -- Может, мне в другой раз прийти? - терпеливо предложил он.
  -- Нет-нет, что вы... Проходите, пожалуйста. Я сейчас... Мне просто надо
   душ... и кофе выпить... И у меня глаза откроются...
   Волгин вошел, по привычке разулся - он всегда уважал труд, затраченный на уборку квартиры, пусть даже неизвестно кем. Девушка подтолкнула мягкие уютные тапочки.
   Черт возьми, будто не по делу пришел, а на свидание, - неожиданно для себя подумал он.
  -- Извините, я вас на кухню проведу, а то у меня в комнате пока...
   Волгин послушно проследовал за девушкой, которая шлепала босыми
   ногами по паркету. В квартире, как зачем-то отметил он, имелись две комнаты. Одну из дверей девушка походя закрыла ногой и молниеносным движением сорвала какое-то белье, висевшее на ручке: судя по мелькнувшим лямкам, нижнюю рубашку или бюстгальтер. Другая была закрыта; это помещение не предназначалось для гостей. Не понимая, для чего он фиксирует такие мелочи - вероятно, от скуки - Волгин прошел на кухню. Светлую и чистенькую, хоть и заваленную кучей кастрюль, чашек, тарелок и прочей дряни. Изобилие которой Волгина всегда ужасно раздражало и заставляло бороться за кухонный порядок в своем доме.
   Маленькая кухня казалась еще меньше из-за того, что ее угол до самого потолка занимало растение. Не цветок, а какое-то дерево с тонкими ветками и множеством длинных узких листьев, похожие на лавровые.
  -- Вы посидите минутку, пожалуйста, - виновато сказала программистка.
   - Я сейчас в комнате приберусь и быстро душ приму... Потом мы кофе выпьем и обсудим вашу проблему. Окей?
   Она улыбнулась Не по-лягушачьи, а вполне по-человечески.
  -- Окей, - не смог сдержать ответной улыбки Волгин.
   Вообще-то он даже проходить не собирался, и внезапное предложение
   выпить кофе его удивило, расслабило и покорило одновременно. Ведь если честно, ему уже давно нигде и никто из посторонних не оказывал таких знаков внимания.
   Девушка исчезла. Слегка прикрыв кухонную дверь.
   
3

   Не стараясь специально, но все-таки различая звуки, Волгин слышал, как в
   комнате скрипнули пружины складываемого дивана, хлопнула дверца шкафа. Потом шаги прошлепали ближе. Открылась и закрылась еще одна дверь. Волгин слушал и представлял, как программистка вошла в душ... Сейчас она запрет дверь изнутри и включит воду. Но он ошибся: щелчка запираемой двери не донеслось. Видимо девушка не проснулась до конца. Или вообще не думала о мелочах, находясь у себя дома. Судя по белью, висевшему на двери, она вообще отличалась безалаберностью...И правильно ли он сделал, согласившись пойти к ней с заказом? Впрочем, все программисты, судя по опыту, в бытовой жизни отличались разгильдяйством.
   Помимо воли Волгин продолжал слушать.
   И понял, что девушка вошла не в душ, а в соседнее помещение: он уловил стук откидываемой крышки, легкий скрип сиденья. А потом тонкое, нежное и невероятно бесстыдное журчание струйки, падающей в стоячую воду.
   Нет, это вообще черт знает что такое, - он потряс головой. - Прийти с заказом на конфигурирование "1С", а вместо этого сидеть на кухне и слушать, как исполнительница мочится в туалете... Но черт ее возьми, как мелодично она это делает...
   Волгин покраснел: он никогда не видел, как чужие женщины справляют естественные потребности, даже за женой стеснялся подсматривать... Впрочем, сейчас он не подсматривал, а подслушивал, что было гораздо сильнее, ведь звук рождает фантазию, которая всегда превосходит реальный зрительный образ...
   Что показалось уже полнейшим извращением. Спиной, отгородясь от звуков.
   Внизу лежал обычный неухоженный двор городской окраины. Блестели машины, трепетали на ветру хилые деревца. Среди уже выжженной солнцем травы осторожно пробирались кошки.
   Разумеется, слышать он не перестал. Девушка спустила воду, потом перешла в душ. Опять не запершись. Зашумели тонкие струи: сначала по дну невидимой ванны, потом по занавеске. Девушка мылась, приходя в себя, и совершенно не тревожась его недалеким присутствием.
   Нет, все-таки это не укладывается ни в какие рамки, - подумал он. - Ведь прекрасно знает, туалет рядом с кухней... Могла бы хоть музыку включить. Так нет же, ей это даже в голову не приходит.
   Эта чертова Катя вела себя совершенно естественно, как дитя природы, для которого ничто природное не может быть непристойным или просто стеснительным. Он бы, пожалуй, не удивился, если бы после душа, в кухню она вышла к нему голой, как таитянка...
   Бред какой-то. Странная девушка и странная квартира, если с утра в голову лезут совершенно странные мысли. Которые не только не имели ничего общего с целью его прихода, но и вообще не являлись для него характерными.
   Надо было, конечно, просить у Сереги адрес программиста-парня. Пусть патлатого, немытого и провонявшего дешевым пивом, но с ним не возникло бы таких ситуаций...
   Хотя что за ситуация возникла, если разобраться по существу?
   Заспанная девушка встретила в халатике на голое тело. Потом дала послушать, как писает в туалете. Она молода; несомненно ей меньше тридцати. Наверное, недавно после института. Возможно, среди современной молодежи такие нравы естественны. Ведь по своим детям судить трудно: они с матерью "предки", от которых принято все скрывать.
   Волгин снова сел за стол. Часы показывали десять пятнадцать.
   На шкафчике сидела лягушка. Плоская и стилизованная под витраж, из разноцветных кусочков секла в металлических ободках. Улыбаясь нарисованным ртом и выпучив прозрачные, глаза-линзы, она кокетливо прикрывалась листком водяного растения. Так, будто хотела скрыть свою лягушачью наготу и в то же время говорила: это только листик; его так просто убрать...
   И хотя не имела абсолютно ничего общего, все-таки была точной копией хозяйки.
   Лягушка, лягушка... Опять не по делу лезущие в голову мысли.
   Волгин отвернулся и принялся пересчитывать бесчисленные листья на зеленом дереве.
   

[Sarikov]

4

  -- ...А вот и я!
   Волгин вздрогнул, стараясь не покраснеть. Он догадывался, что девушка
   знает акустику своей квартиры и догадывается, что он слышал, как она была в туалете, и он догадывается, что она догадывается, и она тоже, естественно, догадывается, что он догадывается, что она догадывается, и...
   Впрочем, бред какой-то.
   Волгин тряхнул головой.
   И обернулся, стараясь не выглядеть смущенным. Однако девушка смотрела прямо и естественно. То ли она умела держать себя в руках, то ли - и это казалось более вероятным - настолько не заботилась о мелочах, что ей было совершенно все равно, слышал ли посторонний мужчина, как она посещала туалет.
   Катя успела не только принять душ, но и переодеться. Разумеется, голой
   она к нему не вышла, да и вообще выглядела иначе. Спокойно и нейтрально. Сейчас на ней были темно-синие брюки и серый пиджачок из тонкой материи. Настолько тонкой, что на груди просвечивал белый бюстгальтер. Волгин помимо воли отметил, что бюст у девушки практически отсутствует.
   Может быть, ее дразнили в школе, что она плоская, как лягушка, и получив комплекс неполноценности, она назло всем сама так назвалась?.. - рассеянно подумал он.
   И еще удивился, что на девушке не видно макияжа - ни веки, ни губы не были тронуты ничем. Это его поразило: он уже много лет не встречал женщины, которая не красится. И тем более, которая может выйти утром вот так к посетителю.
   А лягушка-Катя уже молола зерна, чтобы зарядить настоящую кофеварку-экспрессо.
  -- Круто вы кофе пьете, - одобрительно сказал он.
  -- Растворимый меня не оживляет. А натуральный еще куда ни шло... И
   доходы пока позволяют, - засмеялась она.
  -- Кстати, насчет доходов, -, обрадовавшись, что разговор наконец
   свернул на деловую тему, Волгин вынул бумажник. - Я, пожалуй, с вам сразу расплачусь.
  -- Ни в коем случае ! - девушка выставила маленькие ладошки. - Я
   человек суеверный и никогда не беру денег вперед.
  -- А в чем... суеверие?
  -- В том, что комп - это вещь в себе и живет своей собственной жизнью.
  -- Кто живет своей собственной жизнью? - не понял он.
  -- Комп... Ну, компьютер, - девушка опять засмеялась, на круглых щеках
   ее показались ямочки; видимо она вообще была смешливой. - Извините, я с вами говорю как с ровесником, а вы, наверное, не все в компьютерном сленге понимаете?
  -- Честно сказать, я в нем вообще ничего не понимаю, - признался
   Волгин. - Равно, впрочем, как и в самом компьютере... Умею только включать и находить игру в пасьянс.
  -- Ну вы прямо как мой отец.
  -- А сколько ему лет? - зачем-то уточнил он.
  -- Ему... Сорок семь.
  -- Ну... я помоложе. Но все равно учился довольно давно. Да, у нас было
   программирование и всякие лабораторные мы делали, писали программы на перфокартах...
  -- О, еще на перфокартах...- улыбнулась программистка.
  -- Ну да. Даже слова "компьютер" не существовало. Говорили "ЭВМ", то
   есть электронно-вычислительная машина.
  -- А потом?
  -- Что - потом?
  -- Ну, сейчас, например. Ведь без компьютера нигде не обойтись.
  -- Так я не исполнитель, а администратор. Обхожусь.
  -- А кем вы работаете? - полюбопытствовала девушка.
  -- Я... Так, директор транспортной конторы, - ответил Волгин, не
   вдаваясь в подробности; ему не хотелось рассказывать, он не считал себя успешным человеком. - Так вы сказали, компьютер живет свой жизнью, и вы суеверны. В каком смысле?
  -- В том, что когда устанавливаешь на один комп программу, которую на
   у себя сделала и отладила, никогда не знаешь конечного результата. Может встать, а может не встать. Или еще хуже - встанет криво.
  -- Как это - криво?
  -- Ну... Криво - это криво. То есть запускается, но в любое время
   может заглючить. И даже всю систему повесить. И непонятно от чего... И приходится на новом компе по новой все делать... Понимаете?
  -- Примерно.
  -- Ну так вот. Поэтому у меня железное правило. За работу деньги беру
   лишь после того, как установлю программу заказчику и все проверю.
  -- Так вы сами и устанавливаете?
  -- Конечно. Если я берусь за работу, то делаю от и до.
  -- Это радует, - улыбнулся Волгин.
  -- Вам с сахаром и молоком, или черный?
  -- Что-что? - он не понял резкого перехода.
  -- Кофе какой вы пьете? Сахар, молоко?
  -- Нет. Я черный люблю.
  -- Мы с вами одной крови, - улыбнулась девушка, наливая ему в
   крошечную тонкую чашечку.
   Потом пододвинула вазочку с печеньем, блюдце с мясной нарезкой, еще
   что-то.
  -- Да я сыт, спасибо, - смущенно сказал он. - Это вам надо заправиться.
  -- Нет. Я с утра вообще есть не хочу. Только кофе, чтобы глаза
   раскрылись...
   Некоторое время они молча пили. Волгин наслаждался действительно
   превосходным вкусом и опять думал - как странно все получается с самого начала. Он рассчитывал, что на пороге отдаст девушке диски и бумаги с записями и уедет на работу. Узнав, когда прийти за готовым продуктом. А вместо этого никуда не торопясь, сидит под зеленым деревом и пьет кофе с исполнительницей заказа. Хотя, впрочем, в передышке среди безумной гонки, в которую превратилась его жизнь, было нечто приятное.
  -- Слушайте...- девушка прыснула и прикрыла рот рукой. - Вчера та-ак
   смешно было. Когда вы мне позвонили и спросили Катю, я не сразу сообразила, что это меня... Меня уже сто лет никто не называл по имени. Кроме родителей, конечно - но они не в счет. В нашей среде мы не пользуемся именами...
   - Я это понял, - усмехнулся Волгин. - Но я тоже удивился. Когда позвонил вам на городской - сотовый был занят...
  -- ...Я как раз с клиентом говорила...
  -- ...А городской оказался свободен. И это мне показалось странным.
   Потому что все программисты, на мой взгляд, должны сутками сидеть в Интернете...
  -- В Инете не сидят, а висят, - поправила девушка. - Я и висю... То есть
   вишу. Выхожу в сеть сразу, как только комп включаю. Просто у меня выделенка.
  -- Что у вас?
  -- Выделенка. Выделенная линия. Я не по модему коннекчусь, а сразу в
   нет выхожу. И плачу не за трафик, а за метры. То есть мегабайты...
   Волгин кивнул, сделав вид, что понял.
  -- Ну вот, - Катя отставила свою чашку. - Глаза мои приоткрылись. И
   теперь можно приступать. Насколько я поняла, вам нужно сконфигурировать "один-эску" под конкретное предприятие. Так ?
  -- Так.
  -- Чем занимаетесь?
  -- Транспортно-экспедиционными услугами.
  -- То есть?
  -- Грузоперевозками. Междугородними. Автомобильными и
   железнодорожными.
  -- Понятно... С этим я еще никогда не работала.
  -- А что? Такая... конфигурация... будет слишком сложной?
  -- Да нет, это я так, к слову. Просто наработки есть по разным видам.
   Можете представить - однажды мне пришлось делать конфигурацию для морга!
  -- А что там? - не удержался он. - Движение покойников учитывать?
  -- Не только. Расходные материалы, загрузку камер, работу посмертных
   визажистов и так далее...
  -- Н-да...
  -- Теперь будет транспортно-экспедиционное предприятие. Может быть,
   кому-нибудь еще понадобится...
   Волгин усмехнулся.
  -- У вас вообще какие-нибудь разработки есть, от которых оттолкнуться ?
  -- Ну... Есть. Мне в головном офисе дали диск, который они используют.
   Мне приятель установил.
  -- Но он не работает, так?
  -- Не совсем. Во-первых, у нас транспортные услуги комбинированные:
   на запад автомобильные, на восток - ЖД. А там только по железнодорожным база и система формирования накладных тоже... А во-вторых...
  -- ...Головной офис, конечно, в Москве, - перебила Катя.
  -- Да... А вы как догадались?
  -- А потому что диск не работает.
  -- Какая связь?
  -- Элементарная. Потому что москвичи - уроды и придурки.
  -- Почему?
  -- По определению, - отрезала девушка. - Снег белый, вода мокрая,
   москвичи уроды.
  -- Даже так?
  -- Именно так. Причем все без исключения.
  -- Вы круто судите...
  -- Имею право. Сама поработала в московской фирме. Зарплата копейка,
   требования на сто рублей. И самое главное - москвичи. Причем если бы москвичи... Всякие выползки из подмосковных деревень. С двумя извилинами в мозгу. Которых сами владельцы фирмы, используют как рабов. А уж те нас готовы гонять...
   Бог ты мой, девчонка-то умна, - со смесью страха и уважения подумал Волгин. - Она моложе меня лет на пятнадцать. И говорит с присущим возрасту максимализмом. Но четко видит все сущее. И называет своими именами вещи, которые вижу и я. Вижу, но не могу сформулировать...
  -- За полгода моей работы там сменилось три менеджера, и хоть бы один
   оказался профессионалом. Когда пришла последняя баба - любовница генерального директора, с замечательной фамилией "Степанюк"...
  -- А фамилия-то при чем?
  -- В общем ни при чем. Но... Но когда эта дура из кулинарного
   техникума, которая вместо "класть" говорила "лОжить"... Когда эта зачесанная выдра из Люберец...
   "Зачесанная выдра" - хорошо звучит, одобрил Волгин.
  -- ...Стала слать мне, сисадмину...
  -- "Сис"-кому? - вырвалось у него.
  -- Сисадмину... Ну, системному администратору - я же там на сетке
   сидела... Ну...- замялась девушка, поймав непонимающий взгляд. - Говоря нормально, поддерживала функционирование локальной вычислительной сети...
   - Да ладно, - махнул рукой он. - Не старайтесь, Катя. Мне это втолковывать - все равно что папуасу объяснять устройство автоматической коробки переключения передач...
  -- Ну, в общем - мне, сисадмину и профессионалу... Это звучит
   хвастливо, конечно, но я всегда знала себе цену и могу сказать точно, что в этом деле я - профессионал. А она мне стала слать ежедневные инструкции о том, какие флажки должны стоять настройках протокола "ти си пи - ай пи"...
   Глаза Кати сузились, стали злыми - и Волгин вдруг остро пожалел эту
   маленькую, умную и очевидно незаслуженно обиженную девушку, ясно представил себе хабалку из Подмосковья...
  -- ...И я махнула рукой любимой фирме, снесла систему и ушла.
  -- Что значит "снесли систему" ?
  -- То и значит. Уничтожила на компе все программы и данные. Оставила
   после себя выжженную землю.
  -- Крутая вы, однако, - покачал головой он. - Не хотел бы я оказаться в
   числе ваших врагов...
  -- Я маленькая и вынуждена защищаться, поскольку никто иной меня не
   защитит. Кроме того, они того заслужили...
  -- И чем занимаетесь теперь?
  -- Как видите. Почти тем же самым, но за реальные деньги и на себя. Пью
   кофе, когда хочу, работаю, как хочу... И не имею над собой ни одного начальника...
  -- Н-да...- протянул Волгин.
  -- ...Который готов командовать мною, а сам даже не знает первого
   основного закона Интернета.
  -- А что это за закон? - серьезно спросил он. - Я тоже начальник, хоть и
   небольшой, но не знаю. И мои работники, возможно, то же самое обо мне скажут...
  -- Ооо...! - девушка подняла тоненький палец. - Это великий закон
   случайных чисел. Он гласит следующее. "Если открыть произвольную веб-страницу и следовать по случайно выбранным ссылкам, то через конечное число шагов вы попадете на порносайт"!
   И она засмеялась - весело и звонко, вмиг потеряв выражение упрямой
   строгости.
  -- Вот оно что, - улыбнулся Волгин, чувствуя, что слегка краснеет при
   словах о порносайте; сам он не умел туда выходить, а вот его, десятиклассник сын, судя по тому, как резко переключал что-то на компьютере при появлении родителей, только по ним и лазал. - Теперь буду знать.
  -- Ну ладно. Это лирика, - Катя махнула рукой. - Вы сказали, у вас диск
   московский ни фига не работает. Еще какие проблемы?
   Молодец, - подумал он. - Эмоциональна, как любая женщина. Но не теряет нить разговора... Я бы взял ее себе на работу... Хотя такая умная девушка, конечно, никуда уже не пойдет.
   И ответил:
  -- Я, конечно, не программист и даже не пользователь, и не знаю
   тонкостей. Но я администратор и в бухгалтерии кое-что понимаю...
  -- ...Верю, - с нежной улыбкой вставила Катя.
  -- ...И представляю, - продолжал Волгин, пропустив комплимент. - Что
   "1С" - это комплексная система, которая должна облегчать работу. То есть мы можем и делать рабочие документы, и общаться с банком, и автоматически получать материалы для отчета. Я верно понимаю суть?
  -- Абсолютно.
  -- И можно написать такую... конфигурацию... чтобы все так и делалось?
  -- Можно конечно. Если постараться.
  -- Дай бог...- он вздохнул. - А то у нас сейчас полнейшая разножо...
   Извините, полный раздрай.
   Катя хихикнула.
  -- Представляете, нам для работы приходится запускать три программы
   "1С".
  -- Три разных базы использовать, - поправила девушка.
  -- Ну да... Наверное, так. В общем, для перевозочных документов
   худо-бедно используем московский диск. Для создания отчетов моя главная бухгалтерша установила программу со своей основной работы. И еще пришлось поставить третью, где проходят платежи. И самое трудное - сводить все три вместе. Например, у нас относительно постоянный состав дальнобойщиков. И по идее Таня - которая ведет у меня дела - говорит, что можно занести их данные в базу, чтобы при оформлении доверенности поля заполнялись автоматически. И номера доверенностей шли по порядку. А у нас они все время сбиваются. Номера сотрудников идут черт-те как, вразбивку и почему-то не с первого...
  -- ...Потому что ваша бухгалтерша принесла выгрузку и установила свою
   конфигурацию. Вероятно, удалила всех сотрудников, но директор и еще какие-то первые лица прописаны в основных документах, и их невозможно удалить из базы, потому что не раскопать, где они записаны...
   -...А когда бухгалтер готовит отчет, то она ругается матом хуже дальнобойщика. Потому что номера счетов-фактур и накладных тоже идут не по порядку. И контрагентов приходится переносить вручную, как вы говорите... из базы в базу. В общем, масса ненужной работы. Серега сказал, вы можете сделать так, что все будет работать правильно и в одной программе.
  -- Могу. Для этого я сделаю единую конфигурацию. Начиная с ее
   установки все пойдет по порядку. Уже выписанные счета-фактуры придется, правда, догрузить вручную. Но потом уже не будет никаких забот.
  -- Ох... Вот это мне и нужно.
  -- У вас кроме московского диска еще есть какие-то материалы?
  -- Бухгалтер написала по пунктам, что ей требуется. И я еще
   распечатал перечень наших филиалов, чтобы сделать структуру городов.
   Волгин достал из барсетки диск и несколько листков бумаги.
  -- Замечательно, - кивнула девушка. - Давайте. У вас только предприятие
   и кадры, или склад тоже есть?
  -- Склад есть, но учет ТМЦ в бухгалтерии не ведется. Потому что мы не
   торгуем. Все, что надо - журнал контрагентов и журнал водителей. И чтобы платежка заполнялась автоматически. И еще хорошо, если бы вы сделали форму транспортной накладной. Не стандартной ТТН, а накладную-квитанцию для клиентов, по московской форме. Вот, тут несколько образцов и еще на бумажке Таня нарисовала, какие поля она хотела иметь.
  -- Прекрасно. Данных больше, чем достаточно.
  -- И еще... - вспомнил Волгин. - У нас тарификация перевозок идет по
   разделенному прайс-листу. То есть по вилкам. Например, при общей массе груза от ста до двухсот килограммов до Москвы мы берем четыре сорок за килограмм, от двухсот до трехсот - четыре тридцать и так далее...
  -- Я понимаю, что такое разделенный прайс.
  -- И... В зависимости от плотности груза два вида тарифа: массовый
   и объемный. Каждая позиция прайса имеет две строки. Железо, например, оценивается по массе. А поролон - по объему. Приемщик записывает вес и линейные размеры, потом начинается путаница. На калькуляторе Таня вычисляет объем, плотность, смотрит, в какую строку идет груз... Много ошибок. Можно все это заранее учесть в конфигурации? Чтобы в транспортную накладную заносить только вес и объем, а еще лучше - просто размеры - а компьютер сам выбирал бы тариф, умножал и давал итоговую стоимость?
  -- В принципе можно все. И чем сложнее задача - то есть чем больше
   параметров надо учесть при формировании документа - тем интереснее работа.
  -- Очень хорошо, - он облегченно вздохнул. - А то я боялся, вы скажете -
   нет, так сделать нельзя и так тоже нет. И за какой срок вы сможете?
  -- Думаю, дня за два, - сказала Катя, поднимаясь из-за стола. - Ну, для
   верности накинем и скажем так - за три. Устраивает?
  -- Вполне, - сказал Волгин, тоже поднявшись. - Когда мне заехать за
   готовой программой?
  -- А вы сейчас сильно торопитесь? -спросила девушка.
  -- Я?.. Не знаю... Но, наверное, какое-то время есть, раз мне не звонят. А
   что?
  -- А я сразу попытаюсь сделать бланк внутренней накладной - на самом
   деле это самая тонкая работа, все остальное дольше, но проще. И я бы хотела, чтобы вы подождали и взглянули. Потому что если сразу получится что-то не так, потом придется все переделывать.
  -- Ладно, - согласился Волгин. - Подожду...
  -- Вот и замечательно.
  -- Договорились. - Только позвоню, узнаю обстановку и скажу, что
   задерживаюсь.
   Девушка отнесла кофейные чашки в раковину и принялась их мыть.
   Не копит грязной посуды, - одобрительно подумал Волгин. - Значит, не все программисты грязнули. Или она - редкое исключение?
   

[Sarikov]

5

   
   Он позвонил в офис.
  -- Все в порядке, Андрей Иваныч, - ответила менеджер Таня. - Никаких
   происшествий.
  -- Раскладки из Москвы пришли?
  -- Так рано еще.
  -- А вчерашних нет?
  -- Нету...
  -- Вот черт... Как план будем тянуть... Ну ладно... "Камаз" приехал ?
  -- Да, ребята грузят и Юра с ними.
   Здоровенный, накачанный молодой парень Юра был начальником склада и
   обычно помогал грузчикам.
  -- Сергеев насчет срочного груза не звонил?
  -- Да он уже приехал на своей "газели". Стоит у склада и ждет,
   договорился с Юрой, что его станок последним затолкают, чтобы в Нижнем первым сгрузить.
  -- Замечательный образец логистики. Ну ладно, все тогда...
  -- Андрей Иваныч, а вы в банк сегодня заезжали? - остановила Таня. -
   "Универсалмастер" восемь тысяч проплатил?
  -- Нет, в банке я еще не был. А что, они требуют груз?
  -- Ну да. Им позарез. С утра директор звонил. Говорит, деньги в пятницу
   отправили...
  -- ...Придурки, - перебил Волгин. - И уроды. Ты ведь им счет еще в
   среду послала.
  -- Во вторник, как только раскладка пришла... Именно что придурки,
   Андрей Иваныч. Так вот, говорит - выходные были, с утра в банк могут не дойти. Просит, чтобы по платежке выдали.
  -- Скажи Юре, пусть выдаст. Они нас вроде не кидали...
  -- А вы где? - спросила наконец Таня. - Когда вас ждать?
  -- Я у программис... та, - ответил он, почему-то не сказав, что в самом
   деле он у программистки. - Мне конфигурируют "1С".
  -- Ой, правда? И у нас наконец будет работать?!
  -- Обещает, что будет. И тебе не придется по сто раз из журнала в
   журнал данные переносить.
  -- Ой, как хорошо... Так когда вас ждать?
  -- Не знаю. Где-нибудь через час или около того.
  -- Хорошо, Андрей Иваныч, ждем вас... Ой, постойте, вот тут Игорь
   хочет что-то сказать.
   Звонок в офис никогда не оказывался коротким. Игорь был менеджером по
   работе с клиентами, искал заказчиков самостоятельно, но некоторые вопросы решить не мог.
  -- Андрей Иваныч, "Полипак-плюс" звонил - спрашивали, когда вы
   сможете к ним подъехать.
   С фирмой "Полипак-плюс", получавшей заготовки для пластиковых
   сметанных баночек и отправлявшей изделия дальше, они собирались заключить долгосрочный договор на регулярные тоннажи. Игорь ездил к ним раза два или три.
  -- А ты не можешь съездить? - спросил Волгин, которому не хотелось
   тащиться через весь город.
  -- Нет, они вас хотят видеть. Там у юриста вопросы, они договор
   переделали и хотят, чтобы вы сами приехали с печатью.
  -- Ладно, приеду...- вздохнул он. - Скажи, после обеда буду. Если их не
   устраивает, перезвони.
  -- Хорошо, Андрей Иваныч, - ответил менеджер по клиентам и наконец
   дал отбой.
   Разумеется, Волгин не собирался засиживаться тут до обеда. Просто он
   решил сначала заехать в офис. Посмотреть, как идут дела, и только потом разбираться с договором.
  -- Ну, все готово, - сказала Катя, вытерев маленькие руки. - Пойдемте.
   Будем работать.
   
6

   Комната, видимо, служила девушке и спальней и рабочим кабинетом. Он выходила на юго-запад, солнце еще не перешло на эту сторону и не нагрело ее до невыносимой духоты. Хотя в квартире было довольно жарко.
   Из открытой балконной двери веяло летним утром.
   Вообще комната оказалась очень чистой и аккуратной. И совсем не походила на обитель программиста: грязную берлогу, заваленную дисками, бумагами, пакетами из-под чипсов, пивной тарой и прочей дрянью.
   Впрочем, Катя все-таки оставалась женщиной.
   Комната была вытянута в длину. В одном углу стоял компьютерный стол, на котором, помимо огромного плоского монитора и принтера - вещей, которые Волгин знал - стояли еще какие-то устройства не понятного ему назначения. Рядом в высокой стойке блестели компакт-диски. Сам компьютер в очень большом корпусе стоял на полу, почти сравнявшись с ним по высоте. И как ни странно, нигде не виделось ни проводов, ни раскиданных бумаг. Рабочее место Кати поразило порядком - и это понравилось.
   Там не было ничего лишнего. Кроме беспроводного телефона - очевидно городского. И маленькой зеленой лягушки, приклеенной на угол монитора.
   Определенно лягушачья тема занимала в жизни девушки особое место.
   Гардероб и два шкафа с книгами в других углах довершали обстановку.
   Середину пола покрывал толстый ковер неярких, пастельных, серовато-коричневых тонов.
   А у длинной глухой стены стоял диван. Старый, раскладывающийся вбок под ярким желтым покрывалом.
   Там, наблюдая за происходящим, сидела огромная мягкая игрушка. Невероятно пушистый белый медведь. Глаза которого были выпучены по-лягушачьи.
   Эта девушка зациклена на лягушках, - подумал Волгин. - Интересно, в чем все-таки причина?
   А может, все просто до предела - прозвище возникло у нее в школе, как обычно возникают детские клички, тянущиеся всю жизнь: из-за фамилии. Правда, фамилии "Лягушкина" он не встречал никогда. Впрочем, она могла быть связана с земноводным как-то опосредованно - Квакина, например...
   И вообще все это вздор, не имеющий отношения к делу.
  -- Присаживайтесь на диван, - сказала девушка. - Больше тут некуда... А
   я пока взгляну что и как. Уже жарко, пиджак свой можете снять, я на плечики повешу...
  -- Да нет, спасибо, я привык, - возразил он. - У меня все при себе всегда.
   Мобильный и вообще... Без него ощущаю себя... неадекватно.
  -- Ну, как хотите...
   Волгину в самом деле становилось жарко: на девушке был всего лишь
   полупрозрачный жакетик, он же носил добротный костюм с подкладкой. И галстук, затянутый туго, мешал. Но снять пиджак означало расслабиться. А он пришел сюда не расслабляться.
   И вообще... Он вдруг ощутил странное состояние - ему стало неловко
   садиться на диван, на котором, судя по всему, еще совсем недавно спала эта девушка...Причем наверняка обнаженной, ведь в городе стояла такая жара и халатик у нее был накинут на голое тело...
   Тьфу, - остановил он себя. Опять куда-то мысли понесли.
   Он еще раз окинул комнату взглядом. В самом деле, кроме вращающегося
   стула у компьютерного стола мебели не было. И Волгин опустился на диван.
   Девушка нагнулась компьютеру, вставила диск в лоток. Волгин видел, что на экране происходят какие-то самостоятельные действия, а Катя задумчиво смотрит куда-то мимо. Видимо требовалось время, чтобы что-то загрузилось.
  -- Медведь у вас симпатичный, - сказал он, нарушая тишину. - Такой
   большой...
  -- Да, - Катя на секунду обратила к нему круглое личико, потом снова
   отвернулась и что-то нажала. - Друзья подарили на день рождения. Сейчас все чокнулись на мягких игрушках. Мне-то они все по фигу, но не будешь же людям говорить, что их подарок на хрен мне не нужен...
  -- Тем более, классный медведь. Уютный.
   Волгин сказал и почувствовал, как ему хочется лечь на диван, подложив
   под голову медведя, вытянуться и закрыть глаза.
  -- А это не медведь вовсе, - усмехнулась девушка, не поворачивая головы.
   Она работала и одновременно разговаривала через спину. Он понял, что ей
   привычна такая манера, и это нисколько не оскорбляло.
  -- А кто же?
  -- Лягушка. Только очень большая.
  -- Лягушка?!
   Еще раз взглянув, Волгин понял что это в самом деле не медведь, а
   лягушка. И выпученные глаза, и улыбка - такой не бывает у медведя. И форма - плоская спина, расставленные задние лапы, торчащие вперед передние.
  -- Но почему... белая? - глупо спросил он. - Разве такие бывают...
   Хотя он знал по своей дочери, которая, подобно всем подросткам, была
   в какой-то период помешана относительно мягких игрушек - сейчас в моде розовые кролики, зеленые медведи и прочие уродцы, рожденные бредом наркомана. Поэтому лягушка вполне могла оказаться белой.
  -- Так это же из анекдота, - серьезно ответила Катя. - Моего любимого
   притом.
  -- Какого?
  -- "Лягушка, лягушка, почему ты такая противная - зеленая, скользкая?" -
   "Это я болею. А так я бе-елая, пушистая..."
   Девушка засмеялась. и Волгин засмеялся вместе с нею. Ему стало
   удивительно легко на душе.
  -- Катя, - сказал он. - Вы работаете, а я вас болтовней отвлекаю. Вам не
   мешает?
  -- Нисколько, - ответила она. - Сейчас рано; я обычно в это время еще
   сплю и все это знают. Через час начнут телефоны звонить и вообще дурдом начнется.
   Они помолчали.
  -- А если вам скучно, - продолжила она, все так же не оборачиваясь. -
   Возьмите книжку какую-нибудь - там на полках... Если найдете, конечно.
   Волгин прошел к шкафам. Они были забиты книгами в мягких переплетах, с названиями без единого понятного слова. Катя, судя по всему, в самом деле была хорошей программисткой, любила свою профессию и запасалась всевозможной литературой. И только на самой верхней полке дальнего шкафа, зажатые двумя толстыми томами, на которых синела надпись: "Программирование на Visual Basic в среде Windows", Волгин увидел несколько альбомов по живописи.
  -- Искусством интересуетесь? - спросил он, выдергивая один наудачу.
  -- Да нет, это мамины... Ей некуда поставить, у них с отцом комната
   маленькая...
   Волгин подумал, что девушка Катя, умея зарабатывать деньги квалифицированной работой, сумела поставить себя в семье, отвоевав большую комнату. И вернулся на диван.
   "Ван Эйк" - значилось на глянцевой обложке над картиной, изображавшей мадонну. Волгин никогда не интересовался живописью и такого имени не слышал. Он пролистал альбом. Понял, что художник работал на границе средних веков, потому что рисовал на религиозные темы, и ни на одной из его картин даже просто рука не оголялась до локтя. Сюжеты казались скучными и непонятными. Но поражала сочность красок и невероятно осязаемая реальность, с какой мастер изображал прозрачные предметы. Судя по всему, они служили ему любимой натурой, поскольку на каждой картине присутствовали или стеклянные пуговицы, или шарообразные предметы непонятного назначения. Блики стекла, его прозрачность и ясность видения - ясность, тем не менее не дающая забывать, что зритель видит сквозь стекло, поражала.
   Волгин просмотрел альбом и блаженно откинулся на спинку.
   Кругом стояла тишина. Из соседних квартир, из-за стен и перекрытий не доносилось ни звука. Слышалось лишь жужжание компьютера да быстрое пощелкивание клавиш. И еще с улицы время от времени долетали крики ласточек, вьющихся в горячем воздухе.
   И это тоже казалось странным. Волгин почему-то ожидал, что Катя сразу врубит на полную мощность какую-нибудь музыку. Его дочь Лена не могла в тишине даже готовиться к экзаменам. А программисты, по понятиям Волгина, вообще нуждались в непрерывной встряске мозгов.
   Но Катя и в этом оказалась исключением.
   Мягкая рабочая тишина девичьей комнаты обволокла внезапным покоем.
   Он сидел на желтом диване, глядел на прямую спину девушки, на аккуратный симметричный силуэт ее черных волос и думал, что все это нереально.
   Часы показывали одиннадцать. Обычно в это время Волгин мчался из банка в офис. Или из офиса в банк со срочной платежкой. Или, перекладывая трубки городских телефонов, решал проблемы с клиентами. Или с начальником склада Юрой до одурения пересчитывал пришедшие места - банки с питанием для спортсменов - которых получалось через раз то триста тридцать семь, то триста тридцать девять, но никак не триста тридцать восемь, как указано в транспортной раскладке. В общем, вертелся, как белка в колесе... как грек на водокачке, согласно вычитанному в какой-то книге сравнению. Без единой минуты покоя и неподвижности, передыхая лишь за чашкой кофе. И это бывало лишь началом - ближе к обеду начинался поток клиентов, а потом самому приходилось куда-нибудь ехать, улаживать претензии или уточнять договоры...
   А сейчас его вырвали из жизни, усадили на диван и дали отдохнуть и прийти в себя.
   Впрочем покой и неподвижность были коротким промежутком. В любую минуту в офисе могла возникнут какая-то проблема. А стоит стрелкам достичь двенадцати, когда в Москве головной офис начнет работу, как пойдут звонки оттуда. От генерального директора, от центральных логистов, от начальника склада, который перепутал таблички на отправленном грузе и теперь разбирается, все ли дошло...
   Но все это может случиться, но пока еще не случилось. И он еще свободен, надо просто ловить минуты... Насладиться внезапным покоем, о котором он не думал, когда шел сюда.
   И что самое странное, все возникло не само по себе. В этом обволакивающем чувстве комфорта и... и ожидании чего-то еще более приятного виновата была... Нет, не то слово - причиной этому расслабляющему состоянию было присутствие девушки по прозвищу Лягушка. Которая не торопясь, но напряженно работала сейчас над конфигурацией его программы.
   Мучительно наслаждаясь, Волгин уже готов был задремать.

[Sarikov]

7

  -- Посмотрите, вот так примерно вам надо? - не оборачиваясь спросила
   девушка.
   Волгин, встал с дивана, не сразу выйдя из блаженного состояния. Шагнул
   и нагнулся над ее плечом. Он, конечно, не понимал тонкостей, но все-таки видел, как работает Таня и представлял себе вид таблиц "1С".
   Катя открыла одну из форм и, каким-то образом превратив ее в сетку из длинных заштрихованных прямоугольников, вписывала что-то, перетаскивала и распределяла надписи.
  -- Вот... Будет так. Ваша транспортная накладная по расчету стоимости.
   Вот тут кнопка "город". Нажмете - раскроется журнал. Здесь вводится вес, объем груза и количество мест. Тут тип тарифа - весовой или объемистый...
  -- Объемный, - машинально поправил Волгин.
  -- Ну а тут - заказчик. У вас, насколько я понимаю, клиенты постоянные.
  -- Относительно. Стараемся каждого удержать и сделать постоянным,
   хотя не всегда это получается, - серьезно, точно разговаривал с коллегой, пояснил он.
  -- Ну все равно... В идеале - постоянные. Все в журнале. Если новый -
   придется быстро забить с минимальным количеством признаков, потом он появится в накладной. А если известный - нажимаете кнопку "клиент", раскрывается журнал контрагентов, и остается только выбрать нужного. Нормально?
   - Даже очень. Будет удобно работать.
  -- Ну и замечательно, я правильно поняла, - ответила Катя.
   Она была увлечена. Хотя и работала неровно. То сидела неподвижно, глядя в экран - так, что ее фигурка с прямыми черными волосами казалась статуэткой. А потом вдруг начинала быстро-быстро печатать, с неразличимой быстротой бегая пальцами по клавиатуре.
   Волгин понимал, что сейчас надо спросить - нужен ли он еще. И если нет, то мчаться в офис, пока мобильник не взорвался звонками. А если нужен - ох, хоть бы был нужен... хоть бы еще немного потянуть минуты отдыха... - вернуться на диван и сидеть тихо.
   Но что-то не давало ему ни спросить, ни просто отойти.
   Вместо этого он сделал еще один шаг и встал вплотную. Так близко, что ощутил тепло ее тела сквозь тонкий пиджачок.
   То есть нет... Тепла не имелось, эта девушка была прохладной, как настоящая лягушка. Было нечто иное, непонятное и слегка пугающее.
   Маленькая Катя не обладала ни одним из общепринятых женских достоинств. От нее не исходило запаха духов. Пахло естественно - молодым женским телом, не так давно побывавшим в душе. Но и не этот запах, волнующий... точнее, волновавший в былые годы, казался главным. Он ощущал исходящую от нее ауру чудовищной женственности. Незримый поток ужасающей силы, заставлявший тело отзываться помимо рассудка.
   Она работала, и он не видел выражения ее лица.
   А он все стоял и стоял, не в силах вырваться из поля.
   Катя, конечно, ощущала его присутствие. Или не ощущала, увлекшись занятием.
   Волгин с непонятной жадностью рассматривал ее плечи. Под тонкой серо-черной тканью отчетливо просматривались двойные лямки бюстгальтера, перечеркнувшие ее маленькие плечи.
   Через голову девушки он заглянул в ложбинку между ее грудей.
   Впрочем, выражение грешило неточностью.
   Ложбинка между бывает у женщины, имеющей груди. То есть мягкие выпуклости на теле, образующие срединный провал. Маленькая Катя со странным прозвищем выпуклостей не имела - ну, почти не имела. К тому же крошечные грудки росли так далеко друг от друга, что бюстгальтер их не сдвигал. И никакой ложбинки не имелось. Волгин видел просто светлую полоску кожи. Которую открывали на торсе лацканы пиджака.
   Волгин не был бабником, а в последнее время вовсе мало интересовался женщинами, хотя его сверстники, приблизившись к сорока годам, взбесились, меняя молодых любовниц. Он не отличался темпераментом, уставал на работе, да и дома с двумя детьми, хоть и выросшими изрядно, оставалось мало пространства для отдыха и сил.
   И то, что он сделал сейчас, казалось иррациональным и неестественным. Точнее, это сделал не он, Андрей Волгин, ничем не выразительный директор транспортно-экспедиционной фирмы. А какой-то другой супермужчина. Или голодный подросток. Или еще кто-то, неожиданно проснувшийся в нем.
   Не он, не он, не он... Кто-то совершенно другой, незаметно вскользнувший в его обычную телесную оболочку.
   И этот кто-то легко опустил руки сверху и осторожно взял Катины крошечные выпуклости, проверяя, не почудилось ли ему их наличие.
  -- И что ты делаешь? - насмешливо спросила девушка, не прекращая
   работы.
  -- Я?..
   Волгин отдернул руки, как ужаленный. Или обжегшийся о раскаленный
   чайник, холодный с виду. Даже не поразившись, что она вдруг назвала его на "ты". Успев лишь запомнить возникшее в ладонях ощущение: бюст Кати не походил на грудь обычной женщины, пусть самую маленькую. Он почувствовал лишь материю. Шуршащую ткань пиджака и складчатые выпуклости бюстгальтера. Спрятанной плоти он не обнаружил.
  -- Ты чего, я не кусаюсь, - сказала девушка, по-прежнему не глядя на него.
   - Я просто спросила, что ты делаешь, только и всего. А вовсе не сказала - "не делай этого".
   Он молчал, чувствуя, что краснеет. И, вероятно, до самых пяток. И уже не
   понимал своего дурацкого порыва.
  -- Я так поняла, ты решил изучить мою грудь?
  -- Ну... в общем да, - ответил он, шокированный прямотой девушки.
  -- Напрасное занятие, скажу я тебе.
  -- В каком... смысле?
  -- В смысле изучать то, чего нет в природе.
  -- А... чего нет в природе?
  -- Моей груди, вот чего.
  -- Как... То есть...
  -- Ну не веришь - сам убедись.
  -- Как... убедись?
  -- Можешь потрогать ее в натуральном виде, - ответила она так спокойно,
   точно предлагала взять с полки еще одну книгу.
  -- Что - потрогать? - переспросил Волгин, ощущая.
   - Грудь мою. Которая тебя так заинтересовала. Господи, ну что ты как маленький, в самом деле...
   - А...
  -- Ну чего ты испугался ? Будто я говорю тебе с крыши спрыгнуть? -
   засмеялась девушка. - Сам же хотел... Я тебе и предлагаю, серьезно, а ты боишься.
   Волгин не успел ничего промямлить, как она скинула пиджак. Показав
   маленькие круглые плечи, перечеркнутые двойными лямками, которые он уже разглядел.
  -- Лифчик сам расстегни. А то мне лень за спину тянуться.
  -- Что... расстегнуть? - поперхнулся он.
  -- Ли-фчик. Он искажает картину действительности. А тебя ведь
   интересует конкретно грудь, не так ли?
  -- Так...- хрипло ответил он, не сразу справляясь застежкой на тугом
   крючке.
   Девушка вытянула руки, и предмет женского туалета скользнул ей на
   колени.
   Волгин стоял молча, разглядывая сзади ее голую спину с рубчатым следом от бюстгальтера.
  -- Ну и что ты стоишь?
   Он осторожно просунул руки снизу. Груди у Кати росли черт-те где - он
   нашел их подмышками. И грудями их можно было назвать условно. Манящую выпуклость он скорее вообразил, чем ощутил; молочные железы девушки состояли из сосков на ровном месте. Он поймал их между пальцами и сдавил, ощутив неожиданно быстрый отзыв.
   И одновременно поразился, что кожа девушки, несмотря на жару, оказалась совершенно прохладной. Может быть, потому она называла себя лягушкой?
  -- Ну ? Убедился ? Что я не из тех женщин, которых приятно потискать в
   стандартных местах?
  -- А... посмотреть? - внезапно обретая решимость, сказал Волгин.
   - Мне же не видно ничего...
  -- Посмотреть... Ладно, возьмем тайм-аут, - ответила девушка и слегка
   отъехав от стола на стульчике, повернулась к нему.
   Волгин нагнулся. Молочные железы Кати воспринимались как неровности
   торса. Зато соски были самые настоящие. Женские. С небольшими пухлыми кружками, и толстенькими выступающими шишечками.
  -- Как видишь, природа меня обделила, - спокойно сказала девушка.
  -- Но...
  -- Что - "но"? Половина мужчин любит грудастых женщин.
  -- А... вторая половина ?
  -- Очень грудастых.
   Катя рассмеялась, и Волгин засмеялся тоже. Неестественность ситуации
   рассасывалась. На миг в голове у него пронеслась совершенно бредовая мысль: вот в чем состояла истинная цель его прихода сюда. В этом, а вовсе не в конфигурировании дурацкой "1С", с которым справился бы любой программист.
  -- Можно?.. - спросил он, не уточняя.
  -- Можно, - кивнула она.
   Встав на колени, он коснулся губами коричневой шишечки. Серединка
   затвердела, а кружок стянулся, уменьшившись в размере. И Волгин ощутил внезапный, оглушительный удар желания... Не желания даже, а какого-то странного... влечения к этому невыразительному женскому телу. Не помня себя, не думая, что все началось как игра, сопровождаемая насмешливыми репликами, он принялся ласкать Катины груди по-настоящему. Так, как если бы они были любовниками и готовились заняться сексом. Целовал соски тщательно: когда обрабатывал языком один сосок, не давал скучать второму, сжимая его мокрыми пальцами.
   Кате было приятно; он понял это сразу. Но она не стонала и не выгибалась, и даже не стала чаще дышать. Вероятно, если бы он не вынудил ее отъехать от стола, она продолжала бы работать, не отвлекаемая его языком.
  -- Классно грудь целуешь, - неожиданно сказала девушка ровным голосом.
   - Меня так редко кто обрабатывает.
   Не понимая себя, Волгин скользнул ниже. До самого пупка, который
   виноградиной выпирал из плоского живота. Лаская его, непроизвольно стиснул девушкины бедра. Которые казались не мягкими и не упругими, а совершенно средними.
   Некоторое время он возился тихо. В компьютере что-то пищало, но Катя
   сидела неподвижно, опустив руки, и молча принимала его ласки.
  -- Ты, наверное, трахнуть меня хочешь, - наконец сказала она все тем же
   невозмутимым тоном.
  -- Я...
   Волгин был обескуражен прямотой. И лексикой девушки, не пытающейся
   спрятаться, подобно большинству женщин, за шелуху облегающих слов.
   Да и вообще все разворачивалось как в самом дрянном из американских фильмов, которые крутят по кабельным каналам. Если есть два героя - мужчина и женщина - то они обязательно, при любых условиях, должны заняться сексом. Даже если изначально ничего не испытывают друг к другу. Просто так, для программы.
   И сейчас действие двинулось по такому сценарию. Хотя Волгин умел отделять дело от удовольствия, а маленькая Катя по прозвищу Лягушка была, мягко говоря, далека от его женского идеала.
   Но тем не менее, тем не менее... Ситуация разворачивалась, и он знал, как все должно идти. И абсолютно не удивился, услышав от девушки слова о сексе. Вроде бы ни с того ни с сего. И в то же время совершенно естественные для парадоксального состояния, в которое они впали.
  -- Давай трахнемся, - сказала она. - Раз так.
  -- А ты... думаешь - надо ? - все-таки глупо спросил Волгин, пытаясь
   контролировать ситуацию, которая катилась уже вообще черт знает куда.
  -- Я знаю, что надо, - безапелляционно ответила девушка. - Иначе ты еще
   час будешь мусолить пупок, а мне работать надо.
  -- Но ведь и... Тоже работе помешает.
  -- Так ты быстро кончишь. Меньше минуты все займет.
  -- Ты так уверена? - покачал головой Волгин, отметив, как ловко девушка
   употребляет слова, которых он избегал в общении с женой.
   - Даже не сомневаюсь.
   Компьютер опять требовательно запищал.
  -- А... Никто не придет? - уцепился он за последнюю соломинку, которая
   могла удержать от необдуманного поступка.
  -- Некому приходить. Родители в отпуске, больше здесь никого нет... Хотя
   если бы они и были, в мою комнату без стука не сунутся... В общем, не тяни время, иди на диван, раздевайся, а я сейчас... Мне тут в асю один клиент ломится, полный ламер. Надо ответить. А то затрахает до полусмерти...
   Не сознавая до конца, что делает, Волгин прошел к дивану. Сознание фиксировало недопустимость. Точнее, не недопустимость, а чудовищную глупость происходящего: он, сорокалетний серьезный мужчина, семьянин и отец двоих детей, пришедший сюда по срочной производственной необходимости, раздевался, чтобы... чтобы совершить половой акт... с женщиной, которая ему абсолютно не нравилась. Но ситуация руководила поступками.
   Он снял пиджак. Развязал галстук, освободился от рубашки, аккуратно сложил брюки. Половой орган, уже давно решивший все за хозяина, мощно требовал совокупления.
  -- Вот и я.
   Девушка шла по ковру, на ходу снимая брюки и швыряя их в угол. Потом
   переступила через узкие белые трусики. И наконец, скрипнув пружинами, вспрыгнула на диван.
   И теперь лежала перед ним, закинув руки под голову - маленькая и
   безгрудая, с разведенными ногами. Волосы внизу живота были подбриты полоской и тоже оказались почти черными. Из-под них спокойно торчали половые губы.
  -- А я тебя... Не проткну?
  -- Не бойся, - Катя по-доброму засмеялась. - В отличие от груди,
   влагалище у меня самого нормального размера...
   Волгина поразило, с какой легкостью она произнесла название своего полового органа - прожив почти двадцать лет, они с женой обходились заменителями.
  -- ...Не хочу умалять твоего мужского достоинства, но меня трахали и не
   такими членами. Как видишь все еще жива...
  -- Да нет... Я не то хотел...- смутился Волгин.
  -- Я поняла, что тебя смущает. Не волнуйся. Я не девушка. Причем давно,
   серьезно и регулярно.
   "Серьезно и регулярно", - подумал он. - Это надо же так сказать...
  -- Ну давай, давай. А то в самом деле работы еще лом и полвагона.
   Волгин замешкался. У него никогда не бывало постоянной любовницы, да
   и вообще связи на стороне стали чрезвычайно редки из-за общей загруженности. Точнее, из-за отсутствия куража, который к сорока годам куда-то испарился. Однако он знал, что в постели обязательно нужна прелюдия, повторные ласки с целью довести партнершу до пригодного к сексу состояния. Обязательно, за исключением того случая, когда женщина нетрезва и сразу настроена на все. В данном случае дело обстояло иначе. Волгин практически не хотел Катю, это его половой орган стремился в нее. А ей самой, похоже, вообще все было безразлично. Девушка хотела поскорее совершить половой акт и вернуться к работе.
   Он попробовал пальцем ее отверстие. Как ни странно, там уже было скользко. Видимо, лягушка Катя все-таки тоже возбудилась...
  -- Готова я, готова, - подтвердила она. - После такой работы над сосками
   деревяшка, и та намокнет... Давай входи.
   Волгин приподнялся над девушкой, раздвинул ей розовые губки и
   приложил к входу свою головку. Она в общем не отличалась особыми габаритами, но между ног миниатюрной Кати казалась огромной, как минометная мина и не верилось, что ее можно затолкать внутрь без повреждений. Девушка казалась слишком маленькой для него. Он подумал, что не сможет даже лечь на нее в привычной позе без опасений раздавить.
   - Ну давай же, чего ты там возишься ! - сказала она.
   Присев на корточки, Волгин неуверенно сунул кончик в ее скользкий зев и
   сразу понял, что он больше, нежели можно было подумать. Внутри у Кати оказалось вообще просторно и как-то уютно. Хотя сам вход оставался тугим и приятно ласкал самое чувствительное место на головке, где заворачивалась плоть, натягивая уздечку. Волгин несколько раз толкнулся туда и обратно.
   Катя согнула ноги, чтобы он мог придвинуться и войти на полную
   глубину. Но ему не требовалось идеальных условий.
   И это показалась странным: в последнее время он порой испытывал
   проблемы при половом контакте. Но сделав несколько движений, Волгин понял, что практически готов. Для усиления он привык в последний момент хватать партнершу за грудь. Именно за грудь, а не за ляжку или задницу, в этом была его особенность. Как ни странно, эфемерные молочные железы программистки Кати вызывали такой же прилив. как и полушария объемистой женщины. Но Волгин понял, что уже не успеет дотянуться до сосков. И схватил первое попавшееся - круглые и очень гладкие колени, уже чувствуя начинающиеся толчки.
  -- В тебя...- выдохнул он, напрягшись с трудом удерживая кипящую в
   стволе жидкость.
  -- Можно, можно, - быстро сказала Катя. - Кончай, как хочешь.
   Волгин отпустил себя - и тут почувствовал, как в девушку полилось семя.
   Не хлестнуло несколькими порциями, как обычно - а именно полилось одной, лишь слегка прерывистой струей.
   - Уф... - сказал он, ощутив наконец приятное опустошение.
  -- Ты что? так тихо кончаешь? - поразилась Катя.
   Он кивнул. Не объяснять же было, что в первое время они жили с
   родителями жены, где через перегородки слышался слабый шепот. Что потом в той же комнате спали дети. Сначала дочь, затем сын. И что хотя теперь, в отдельной большой квартире с крепкими стенами, можно кричать по-ослиному, давняя привычка оказалась вросшей в натуру и он по-прежнему завершал дело молча.
  -- Ты сама... как хочешь? - спросил он.
  -- Я - никак. Работать надо.
   Волгин вынул орган и зажал головку, боясь испачкать покрывало.
   - Прими душ, - сказала девушка, приподняв таз. - Только осторожно - там стойка падает, отец никак не может прикрепить.
   Ошеломленный, онемевший от происшедшего, Волгин прошлепал в
   коридор.
  -- Халат на крючке висит... Белый возьми ! - в спину ему крикнула Катя.

[Sarikov]

                                                       
     Часть вторая


1

   
   Волгин стоял, намылившись гелем, с особой тщательностью оттягивая и промывая кожу на конце полового органа.
   По отношению к случайным женщинам он испытывал комплекс - вероятно, типичный для нормального мужчины.
   Вожделение, рожденное обстоятельствами или алкоголем, изредка толкало его на неразумные поступки... Примерный семьянин. имеющий замечательную жену и двоих детей, крепкий дом и прочая, и прочая... Волгин именовал случайные связи не иначе, как "неразумными поступками".
   В эти редкие секунды - или минуты и даже часы, на которые затягивался половой акт - Волгиным владело влечение к женщине и желание быть с ней, и выжать из ее тела максимум удовольствия.
   Нарастающая лавина ощущений поднималась до тех пор, пока конец его, повинуясь биологическим законам, не выплевывал положенную порцию семени. После чего страсть падала до нуля и сменялась прямо противоположным желанием: скорее выйти из женщины, залезть под душ, отмыться от нее, ее выделений и пота... После достигнутого партнерша делалась противной. И хотелось уйти от нее, по возможности не вступая в разговоры. Он понимал, что такое поведение характерно не для любовников. А напоминает отношения клиента и проститутки.
   Но раскаяние в совершенной измене, внезапно поднявшаяся брезгливость и целый ряд отторгающих чувств понуждали его бежать.
   Волгин знал, что временное отвращение продиктовано природой, дающей возможность восстановить силы. Что надо просто переждать - и желание вернется, и можно будет воткнуть орган в женщину еще раз и получить еще большее удовольствие.
   Но ему практически никогда не удавалось себя пересилить.
   Смывая остатки Катиного запаха, он думал, сколь опрометчиво оставил свои вещи в комнате. Потому что иначе можно было бы одеться прямо в ванной и быстро уйти.
   Впрочем, Катя вежливо отправила его мыться первым. Скорее всего, она пойдет следом. И тогда он сможет исчезнуть.
   Намылившись и ополоснувшись три раза, Волгин вытерся чистым - словно специально приготовленным - полотенцем и присел на край ванны.
   Он до сих пор не мог понять, как все произошло, и почему едва знакомая - вернее, совсем незнакомая - девушка приняла его ухаживания... Точнее, наглые приставания. И позволила... Точнее, не позволила, а предложила овладеть собой.
   Катя казалась обычной нормальной девушкой.
   Она не производила впечатления проститутки. Так почему же?
   Почему его повлекло к ней так сильно, что он совершил неразумный поступок?
   Но важнее второй вопрос - почему она поддалась так легко ?
   Неужели он так хорош собой, что перед ним невозможно устоять?
   Волгин усмехнулся. Он никогда не считал себя видным мужчиной, о своей внешности заботился минимально. Он был женат так давно, что уже забыл, что хорошего находила в нем жена первые годы жизни - пока они не привыкли друг к другу и двое детей не сняли вопрос о поддержании привязанностей. Хотя занятия сексом, став размеренными, не утратили ценности.
   Привлекателен ли он для женских глаз?
   Может ли понравиться с первого взгляда?
   Честно говоря, Волгин не мог бы толком сказать, нравится ли он даже своей секретарше Тане. Девушке с потрясающими ногами, которые всегда оказывались на виду, и о очень красивой грудью. Их десятка кандидаток Волгин отобрал Таню потому, что ее внешность служила оружием против недовольных клиентов.
   Таня была приветлива, смотрела снизу вверх: он регулярно, хотя и с трудностями, повышал ей зарплату, поскольку вся внутренняя работа офиса держалась на ней. Понемногу - рублей по пятьсот, редко по тысяче - но добился, что меньше чем за год ее оклад удвоился. И Таня без просьбы наливала кофе и ставила ему на стол, когда он приезжал утром и садился разгребать дела.
   Таня любила его как руководителя, но мог ли он заронить в ней искорку интереса как мужчина?
   Об этом до нынешнего дня он даже и не думал.
   Впрочем, Таня была, кажется, моложе Кати. Их с Волгиным разделяло целое поколение.
   Но все-таки, все-таки? Как он смотрелся в женских глазах?
   Он встал перед зеркалом, укрепленным над раковиной.
   Неспортивный, но поджарый и волосатый, Волгин, вероятно, мог произвести впечатление на женщину. Которая ценила не только на мускулы.
   Волгин отошел, насколько позволяла ванная, и приподнялся на цыпочки, чтобы увидеть свою нижнюю часть.
   Его орган получил свое и успокоился. Но обмякнув, не успел сократиться в длину. И сейчас свисал, дразня еще не спрятавшейся головкой и казался больше, нежели был на самом деле.
   Волгин отметил это и понял, что краснеет. В самом деле, он вел себя, как мальчишка. Гордый тем, что ухитрился сунуть куда надо зудящую пипиську, а потом любующийся собой.
   Скорее всего, эта безгрудая Катя была настолько обделена мужским вниманием, что использовала случайного знакомого, чтобы получить хоть что-то, - решил он.
   Но он тут же подумал, что и это не так: Катя спокойно приняла семя. Значит, она предохраняется от беременности - что не очень вяжется с образом женщины, лишенной мужского внимания...
   А раз так, то, скорее всего, все вообще наоборот: она занималась сексом так много и с кем попало, что каждый единичный половой акт для нее ничего не стоил.
  -- Да что за черт ! - вслух выругался он, злясь и на себя и на эту Катю и на
   всю ситуацию, сложившуюся по его собственной дурости.
   Какая разница: почему, отчего и для чего? Важно лишь то, что он совершил
   глупость, которую надо быстро загладить. Сделать вид, что ничего не было, и уходить отсюда.
   Он не желал видеть девушку, с которой только что совершил половой акт. Ему было противно воспоминание; его грызло запоздалое раскаяние. И уже начинала сгущаться темным клубком вина перед женой.
   Волгин надел белый махровый халат, туго перепоясался и вышел из душной ванной в прохладу девушкиной квартиры.
   
2

   Переступая порог ванной, он еще был полон решимости.
   Хотя отвращение к Кате таяло с ужасающей быстротой. Да и откуда было ему взяться по-настоящему? Белое свежее тело девушки не походило на торсы его ровесниц, их груди с рыхлой кожей. Не находилось ничего грязного, не ощущался даже запах ее пота, который, смешиваясь с его собственным, во время совокупления всегда подстегивал, а после вызывал тошноту. Ни с кем - даже с женой в самые лучшие и нежные годы совместной жизни - у него не случалось такого легкого и... другого слова не находилось... воздушного полового акта, какой только что свершился с этой девушкой.
   Но все-таки Волгин отдавал себе отчет, что происшедшее оказалось случайностью, недостойной его - взрослого серьезного человека, пришедшего по делу. И следовало уходить. Быстро, вежливо, но немедленно. Именно так.
   Уйти, - думал он, возвращаясь в Катину комнату.
   Сейчас уйду, - повторял он, шагая через ковер.
   Ну вот сейчас... Одеваться в этой комнате, при девушке, неудобно. Сейчас возьму одежду и ускользну на кухню, - подытожил он, тихонько садясь на диван.
   Девушка, наверное, слышала его шаги. Но продолжала молча щелкать клавишами. Сидя прямо в своем халатике. Не в пестром полупрозрачном - тот остался в ванной на крючке - а в другом. Черном с красными цветами, наподобие японского. И хотя он думал совершенно о другом, но невольно отметил, что сочетание красок идет к ее черным прямым волосам.
   Нет, это черт знает что...- остановил он себя. - Вместо того, чтобы схватить в охапку вещи, одеться и бежать, сижу тут в халате... как сытый падишах... и разглядываю девушку...
   Но едва коснувшись дивана, он почувствовал такую сладчайшую, истому, что подняться прямо сейчас оказалось выше сил.
   Ощущения были разительно новыми. В теле, только что перевалившем вершину физического наслаждения, не нашлось усталости: он поднялся так быстро, что просто не успел утомиться. И его переполняла легкая, как облако, нега - сладость, растворенная в крови, делающая само сознание легким и счастливым. Слегка затуманивающая мысли и отодвинувшая на второй план все прочее: необходимость спешить на работу, проблемы дня и... и даже вину перед женой, которой не изменял уже несколько лет.
   Никогда, никогда прежде Волгин не испытывал такого восхитительного последействия.
   В юности он всегда торопился, стремясь побыстрее урвать свое - отчего само наслаждение казалось не очень-то и сладким, словно плохо проваренный шоколад...
   Впрочем, юношеские занятия сексом сами требовали именно торопливости. В те годы не существовало условий для интимной жизни. Со сверстницами было какое-то лихорадочное перепихивание в общежитиях или на садовых участках, или в случайно опустевших квартирах. Поспешное действо, мучительное стремление поскорее дойти, отряхнуться и разъединиться. Поскольку даже в высшие секунды сознание не забывало угрозу вторжения, ухо пыталось заранее услышать стук в дверь, приход соседей, возвращение родителей... Даже со своей первой женщиной, познанной в девятнадцать лет - его нынешней ровесницей, имевшей собственную квартиру... даже встречи с ней не дарили полного расслабления. Она нервничала сама, поскольку над их свиданиями висела угроза неожиданного явления ее дочери. Которая, подобно его сегодняшней Ленке, вела свободный образ жизни, уходя и приходя когда взбредет в голову, не оставляя матери личного пространства.
   И женившись на Ларисе, Волгин тоже не избежал торопливости. Даже с женой, с которой он сочетался законным браком, он не мог полностью раскрепоститься: не имея иных вариантов, они жили с ее родителями и для секса выкраивали часы, когда оставались одни.
   А потом... Потом как-то незаметно прошла жизнь и настал нынешний возраст. Когда условия образовались, но незаметно изменился он сам. И секс с Ларисой, став неторопливым, вдруг начал представлять трудность. Он уже не мог дойти быстро, и после полового акта ощущал дозу самой настоящей физической усталости.
   А сейчас Волгин словно вернулся в юность - но такую, где он был наделен нынешним знанием и попал в благоприятные условия...
   Нет, с собой бороться бесполезно, - думал он. - Надо в самом деле немного посидеть, сразу перестроиться на рабочий лад невозможно.
  -- А... вы...- кашлянув, заговорил Волгин, ощутив неловкость
   затянувшегося молчания. - А вы, Катя... Я душ освободил, можете идти...
   Получилось глупо: он предлагал хозяйке идти в душ, будто она сама не
   знала, что делать. И едва заговорив, ощутил такой прилив смущения, что, кажется, покраснел до самых пяток.
  -- Я пока не пойду, - спокойным голосом сказала девушка, не отрываясь
   от компьютера. - Так посижу...
   Похоже, для нее в самом деле событие не казалось из ряда вон выходящим.
  -- А как же...
  -- Я тампон вставила, - догадавшись, ответила она. - Пусть ваша сперма
   во мне побудет. Это полезно для организма.
  -- Правда? - вырвалось у него, шокированного такой ужасающей
   откровенностью.
  -- Да. Полезно получать гормоны. Может, у меня наконец груди отрастут.
  -- А зачем...
   Он хотел возразить, что она нравится ему и с такими грудями, и сказать еще что-то, смягчающее внезапный поступок. Но не нашел нужных точных слов.
  -- Да нет, конечно, - продолжала Катя. - Это шутка. Груди ни от чего не
   вырастут. Я, конечно, давно могла надуть буфера из силикона размером с футбольный мяч, но мне этого не надо... А сперма в самом деле полезна для женского организма. Неужели вы этого не знали?
  -- Но моя жена...
   Расслабившись, он едва не спросил - почему же тогда Лариса сразу идет спринцеваться - но осекся; не хватало только обсуждать с девушкой подробности собственной супружеской жизни.
  -- У нее, наверное, аллергия конкретно на вашу сперму, - спокойно
   объяснила Катя, мгновенно поняв все. - Такое тоже бывает.
  -- А вы много знаете в этой сфере, я смотрю, - пробормотал Волгин.
  -- Знания даются опытом, - невозмутимо ответила программистка. - У
   меня тоже бывает аллергия. Но вашу мой организм принял с удовольствием.
   Волгин смущенно промолчал. Он понял, что для девушки нет запретных тем даже в интимных областях. Впрочем, их не должно было остаться вообще, после того, как они стали близки. Но будучи человеком не того поколения, он не мог сразу перестроиться.
  -- Кстати, можно я вам один вопрос задам? - продолжала девушка.
  -- Хоть два.
  -- Вы с женой совсем не трахаетесь?
  -- Почему совсем... Трахаемся, конечно...
   Волгин с некоторым трудом употребил слово, привычное в ее языке.
   -...Хотя и нечасто. Раз в неделю обычно, в выходные. Возраст все-таки. И
   жизнь: то она устала, то я. И к тому же дети взрослые...
  -- А квартира маленькая?
  -- Да нет, не маленькая. Но все равно как-то стесняет и настроиться надо...
  -- А вот меня родители не стесняют...Конечно, когда их вообще нет - это
   рай земной. При них не всякий халат наденешь. Но в мою комнату без стука не войдут. Так что я могу трахаться когда угодно и сколько угодно... Что и делаю.
   Последняя фраза Волгина и не удивила. Ведь он уже поняло, что эта
   девушка вела насыщенную сексуальную жизнь. И только потому они сблизились, не имея предпосылок.
  -- Раз в неделю я считаю для себя нормальным. А почему вы спросили?
  -- Да потому что вы в меня месячную дозу спермы вылили, - засмеялась
   Катя. - Целый литр. Не меньше.
  -- А почему именно месячную? Вы что, мензуркой измерили?
  -- Да нет, без мензурки обхожусь. Просто знаю объем своих внутренних
   половых органов... Вы в меня столько спустили, едва уместилось.
   Она захихикала. Ему было неловко и в то же время приятно вести непривычный разговор.
  -- Да, Катя...- вдруг сказал он. - Я хочу перед вами извиниться.
  -- Извиниться? - в искреннем удивлении она обернулась. - За что?!
  -- Ну... За свои действия. Налетел на вас, как коршун. И вел себя, как
   насильник.
  -- Вы говорите глупости, - отрезала девушка. - "Насильник", тоже мне...
   Так мне грудь никто никогда не целовал. И вообще вы были со мной очень нежны и мне было с вами хорошо. Выкиньте из головы. Тем более, ведь я сама предложила трахнуться, разве не так?
  -- Так, конечно... Но ведь я получил все, а вам не дал ничего, - вздохнул
   Волгин. - Однобокий секс.
  -- Это вы о моем оргазме? Не берите в голову. Мой оргазм подобен
   Востоку.
  -- В каком смысле?
  -- Дело тонкое, - девушка засмеялась. - Может...
   Но она замолчала и заговорила о другом:
  -- Это я хочу извиниться перед вами.
  -- За что? - в свою очередь удивился он. - За доставленное удовольствие?
  -- За то, что без всякого повода называла вас на "ты". Это в самом деле
   неудобно, извините.
  -- Кстати, насчет этого... Я совсем не против, чтобы мы перешли на "ты".
   Мне кажется, после... всего это вполне естественно. Вам сколько лет?
  -- Ну вот. Сами предложили на "ты", и сами же говорите мне "вы".
  -- Ну ладно... Тебе сколько лет?
  -- Двадцать три.
  -- Сколько-сколько?!
  -- Двадцать три. Я год назад институт окончила.
  -- Но как...
  -- Как я успела поработать в московской конторе? Элементарно. На
   третьем курсе стало ясным, что институт не даст мне ничего сверх того, что я уже взяла сама. И на учебу я наплевала. Родители, конечно, живьем не сожрали. И завкафедрой ругался - он мечтал, я в аспирантуру останусь, и так далее. А я уже знала, что мне все это на фиг не надо. И в дипломе у меня по последним предметам одни тройки. Но зато я устроилась на работу. В ту самую московскую контору. Они ведь любят набирать студентов, чтоб платить копейки... И мне в общем повезло. Я быстро поняла, что работать в этой стране невозможно ни на кого, кроме как на себя. И живу теперь свободной жизнью.
  -- Ясно, - кивнул Волгин.
   И поразился, что девушка несколькими фразами обрисовала свою
   жизненный путь.
  -- Двадцать три года... Господи, если бы ты знала...
   Говорить Кате "ты" было легко; у себя в офисе он обращался так ко всем
   сотрудникам. Хотя они, конечно, называли его на "вы".
  -- ...Если бы ты только представить себе могла, каким дураком был я в
   двадцать три года... Вспомнить стыдно.
  -- Почему? - искренне удивилась Катя.
  -- Не знаю... Всегда так было. В двадцать три я казался себе глупее, чем
   был в двадцать два, а в двадцать четыре - чем в двадцать три. И вообще сегодня мне кажется, что вчера я был полнейшим дураком. А завтра я буду знать, что дурнее был сегодня. А послезавтра - буду дураком уже завтрашний... И так всю жизнь. В самом деле как полный дурак.
  -- Отнюдь, - серьезно возразила девушка. - Ощущение себя дураком -
   основной признак действительно умного человека.
  -- С чего это вы взяли?
   Он опять назвал ее на "вы".
  -- Это не я... Это Пушкин сказал. Человеку свойственно меняться во
   времени и физически и духовно - то есть постоянно переоценивать себя. И только истинный дурак неизменен, поскольку развития у него нет, а опыт не приносит ему пользы.
   Господи, эта маленькая девушка... - подумал он. - Как она умеет формулировать суть. Я никогда не встречал такой женщины... Она существенно умнее меня самого... Хотя мало кто из мужчин смог бы признать такое о себе.
  -- Ну ладно, это все детали. Вам самому сколько лет?
  -- Сорок, - вздохнул Волгин. - И при... скажем так, некотором стечении
   обстоятельств... ты могла бы оказаться моей дочерью.
  -- Ну... Не вполне так, конечно. Моему отцу все-таки сорок семь.
  -- Согласен. Моей дочери тоже не двадцать три, а восемнадцать. Но не
   вижу слишком сильной разницы.
  -- В принципе да... Вы из поколения моих родителей.
  -- И это не дает тебе возможности называть меня на "ты"?
  -- Да нет, почему... Если вам этого хочется...
  -- Хочется. Сам не знаю почему.
  -- Если тебе этого так хочется, то я буду называть вас на "ты".
   И, окончательно запутавшись, девушка рассмеялась.
  -- Ну и прекрасно, - сказал Волгин. - Все преграды сметены.
  -- Есть один нюанс... Боюсь, вы обидитесь... Ты обидишься...
  -- Говори. Не стесняйся, не обижусь.
  -- Я... Утром сонная была, как слон... И... вашего... твоего имени не
   запомнила... Прости, пожалуйста.
  -- Ничего страшного, - он, с внезапным, острым возбуждением отметил,
   как все непривычно: заниматься сексом с девушкой, которая, оказывается, даже не знала его имени. - Андрей.
  -- Слава богу, что спросила... А то Алексеем хотела назвать...
  -- Да хоть горшком назови...
   Еще некоторое время в комнате звучал только перестук клавиш.
  -- Катя...- позвал Волгин. - Я даже не спрашиваю, нужен я тебе еще или
   нет... Можно, я просто еще немножко у тебя посижу...
  -- А почему спрашиваете? - в голосе девушки послышалась улыбка. -
   Разве вас кто-то гонит... Тебя...
  -- Ну раз никто не гонит... А то твой халат такой уютный, не хочется из
   него вылезать...
   Девушка засмеялась.
  -- Как ты смотришь, если я сварю нам еще кофе ? - сказал Волгин,
   совершенно счастливый.
  -- Положительно.
  -- И принесу тебе чашку к компьютеру?
  -- Как другим женщинам в постель?
  -- Знаешь, - признался он. - Я еще никогда не подавал женщинам кофе в
   постель. Жена моя его вообще не пьет, а другие... Было как-то не до того.
  -- Значит, я буду первой. С заменой постели на стол. Что по сути мало что
   меняет.
   Волгин поднялся, и пошел на кухню. Он уже полностью освоился.
         

[Sarikov]

3

   Дальше все продолжалось абсолютно естественно. Столь естественно, словно было целью его пребывания тут.
   Выпив кофе, Катя продолжала работать. Волгин сидел на диване, блаженно мечтая, чтобы подольше тянулось время.
  -- Ох...Что-то я устала, - вдруг сказала девушка, потягиваясь и тонкие
   руки ее обнажились из мягко упавших рукавов халата. - Перекурить надо.
  -- А ты что - куришь?
  -- Курю. А также пью, трахаюсь, ночами вишу в чатах и серфлю по инету,
   сплю до полудня, нигде не работаю и вообще веду себя как плохая девчонка...
  -- Как очень плохая, - ласково поправил Волгин. - Настолько плохая, что
   второй такой не сыщешь...
   Откинув тюлевую штору, Катя вышла на балкон. Волгин проследовал за
   ней. Он уже чувствовал приятный зуд в нижней части живота. И удивляясь себе: в последнее время его нормой стал однократный половой акт - думал, что не прошло и часа, как он опять хочет эту девушку...
   Балкон был обычным, типично российским. В меру захламленным
   гниющей рухлядью, но оставляющим место. Катя закурила перевесилась через перила, стряхивая пепел.
   Халат ее приподнялся, тонкие белые ноги сияли нетронутой свежестью. Волгин понял, что надевать халат на голое тело - это ее привычка.
   Не в силах больше сдерживаться, он протянул руки к ее небольшим
   ягодицам.
   Девушка ничего не сказала, только отступила от перил, чтобы ему было удобнее.
  -- Знаешь...- прошептал он. - Это удивительно в моем возрасте...
  -- ...Кто бы говорил о возрасте, - перебила она. - Кончаешь, как
   молодой.
  -- ...Но я снова тебя хочу...
  -- ...И я не думаю, что это очень плохо.
  -- ...Я тоже...
   Волгин просунул руки снизу, нашел ее соски и ласкал Катю, изнывая и
   пытаясь продлить удовольствие ожидания.
  -- Тебе халат не мешает?
  -- Мешает вообще-то.
   Одним движением она развязала поясок и протянула Волгину скользкую
   материю:
  -- На, кинь в комнату... И сам тоже сними...
   Девушка осталась обнаженной. Волгин вспомнил Ларису, которая всегда
   опасалась чужих взглядов. Напротив их окон не имелось строений, но она задергивала шторы, чтоб кто-нибудь не увидел ее с улицы... А Катя ни о чем не волновалась, хотя ее наверняка можно было разглядеть не то что со двора, а из окна соседнего дома, стоявшего перпендикулярно метрах в двадцати.
   Волгин приник к девушке сзади, вздрогнув от пронзившего его - первый половой акт прошел как бесконтактный ураган - ощущения соприкосновения тел.
   В прежние годы он любил игру с женой. Они хорошо подходили по росту. И когда он прижимался к ней сзади, половой орган ложился между ягодиц. Которые Лариса раздвигала, помогая устроиться. И зажатая кожа отростка сдвигалась туда и сюда, даря предчувствие наслаждения.
   С Катей так не вышло. То есть вышло, но не совсем: девушка оказалась столь мала, что Волгинский орган уперся ей под лопатки.
   Однако и это принесло обжигающее удовольствие.
  -- Я что-то чувствую, - засмеялась Катя. - Неужели ты в самом деле
   настолько хочешь меня...
  -- И даже больше, чем ты думаешь.
   Опустив руку, он пробрался девушке между ног - там было тоже
   прохладно; вся она, несмотря на жаркий воздух, совершенно не нагревалась.
  -- Постой, - остановила Катя. - Я тампон выну.
  -- И целый литр выльется из тебя обратно.
  -- Нет, конечно. Все впиталось, осталось чуть-чуть. А насчет литра я
   пошутила... На самом деле спермы больше пятидесяти граммов редко когда бывает...
   Она нагнулась, что-то выдернула из себя и тут же сдвинула ноги.
   Потом размахнулась, и Волгин заметил, как вниз полетело нечто белое.
  -- Круто, - отметил он.
   И подумал, что такое пренебрежение общественными нормами не
   отталкивает, а служит органичной чертой в характере этой девушки.
  -- Дворница уберет, - беззаботно отмахнулась Катя, продолжая курить. -
   Она за это деньги получает.
  -- А если на голову кому-нибудь ? - не удержался Волгин; ему было
   интересно проследить философию до последней точки.
  -- А не фиг под моим балконом торчать, - мгновенно парировала девушка.
   Все это было ново и совершенно незнакомо. Они шли к половому акту, они
   уже вели игру перед совокуплением. И в то же время разговаривали и шутили о вещах, к сексу отношения не имеющих.
   Это казалось диким. Подсознательно приняв с юности мысль, что половой акт является если не постыдным, то по крайней мере очень серьезным поступком, Волгин и в зрелом возрасте не отделался от подобных понятий. И всегда отдавался процессу сосредоточенно.
   Для девушки же совокупление, судя по всему, являлось чем-то абсолютно ни к чему не обязывающим. Как выпить стакан воды - он читал такое сравнение когда-то в затрепанной книжке по проблемам секса.
   Это другое поколение, параллельным сознанием думал он в то время, как орган его дрожал от наслаждения, скользя по спине девушки и спускаясь вниз. - Или... Или другой человек.
   Нагнувшись, он направил головку в мякоть сведенных ляжек туда. где должно было находиться не видное ему сзади устье.
   Девушка быстро развела ноги, и он почувствовал, как навстречу полилось что-то теплое. Остатки его семени, сохранившие тепло в ее теле.
   Он вошел и сразу просунулся поглубже. Внутри чавкало и булькало. Ему подумалось, что подобное ощущение, наверное, бывает, когда с одной женщиной совокупляются подряд двое мужчин. И даже показалось, будто внутри у Кати скользко не от его, а от чьего-то чужого семени. Как ни странно, эта мысль, со стороны совершенно отвратительная, вызвала новый всплеск возбуждения.
   Немного потолкавшись, Волгин был вынужден согнуть ноги, иначе оставалось лишь поднять девушку в воздух.
  -- Подожди, - остановила Катя. - Тебе так неудобно. Я повыше встану.
   Соскользнув, она вспрыгнула на низкую скамеечку. И промежность
   ее оказалась на нормальном уровне.
   Он мгновенно подумал, что по быстроте действий и по самому факту присутствия скамеечки на балконе можно догадаться, что позиция ею отработана... Но эта мысль не вызвала ревности - а тоже лишь подхлестнула.
   Волгин загнал стержень до предела.
   Девушка молча курила.
  -- Тебе не больно? - спросил он прежде, чем начать активные движения.
   Лариса, из которой можно было запросто скроить две, а то и три таких
   Кати, всегда жаловалась на боль, когда он глубоко входил сзади. Стесняясь - так и не преодолев себя за двадцать лет - произносить слово "матка", она говорила, что он задевает ей шейку, и просила чуть-чуть вынуть. И сейчас Волгин подумал, что в маленьком теле девушки его конец наверняка упрется во что-то болезненное женское.
  -- Нисколько, - ответила Катя. - Я же тебе уже сказала. У меня влагалище
   большое. И длинное. И матка далеко. Может трахать, как захочешь. Можешь хоть яйца в меня вместе с членом затолкать.
   Волгина уже не удивляла откровенность Катиных слов.
   По опыту он знал, что если совершить за короткий промежуток времени
   два половых акта, то вторая порция удовольствия окажется просто оглушительной. И в прежние годы любил "второй заход". Но теперь это ушло в прошлое: с возрастом убавилось сил, да и Лариса, испытав удовольствие, становилась вялой. Впрочем, если судить так, то Катя и во время первой попытки лежала, как бревно. Но это почему-то ему не мешало.
   Он слегка откинулся и посмотрел, как корень теряется между ягодиц. Волгин не считал свое мужское достоинство чрезмерно большим, но сейчас испытывал ощущение, будто протыкает девушку насквозь - настолько тонким казалось ее белое прохладное тело.
   Но Катя сказала что ей не больно, и велела делать, что хочет. И он не стал думать больше ни о чем.
   Сладкие теплые волны пошли снизу. В первый раз он засунул конец в девушку, почти не сознавая, что делает, и практически сразу испытал вершину. А сейчас организм давал ему насладиться процессом. Да и вообще результатом этой попытки, скорее всего, могло быть лишь простое наслаждение: Волгин не собирался опять изливать семя. Ему было просто очень хорошо в этой девушке.
   Он взял ее за груди. Сопротивление сосков, пытающихся раздвинуть пальцы, вызвало легкое головокружение.
   Катя по пояс возвышалась над перилами. И его руки, стиснувшие соски, наверняка казались огромными, и любой зритель из соседнего дом, сразу бы понял, что девушка с сигаретой сейчас совершает половой акт, и ей на всех наплевать.
   Волгин никогда не занимался сексом при свидетелях. И хотя сейчас он никого не замечал, но что-то подсказывало, что их тела пожирают чьи-то глаза из-за штор ... Наверняка привыкшие к таким зрелищам, ведь не зря стояла скамеечка на балконе ... Как ни странно, от мысли, что их видят, стало еще приятнее.
   Положительно, Катя будила желания, которые прежде он назвал бы извращенными.
  -- И что ты в моей груди нашел, - раздался ее спокойный голос. - Ведь
   нет же там ничего.
  -- А мне... приятно...- ответил Волгин между толчками. - И даже... очень.
  -- Мне, кстати, тоже. Что удивительнее всего.
   Волгиным владело потрясающее состояние, которое обычно
   предшествовало пику, но длилось меньше секунды, а сейчас он наслаждался ощущением, растянутым во времени.
   И отмечал, что эта девушка переворачивает привычки.
   Он и прежде любил совершать половой акт стоя: сзади, просунув руки, переливая в ладонях вымя партнерши. У Кати было нечего не только переливать, но даже просто осязать. Но это ничего не значило.
   Волгин не переносил курящих женщин - а сейчас душистый сигаретный дымок, овевающий тела, дарил дополнительные ощущения.
   Впрочем, осязая Катины припухлости, Волгин испытывал сладчайшее и противоестественное ощущение, будто совокупляется с девочкой-малолеткой, у которой только-только увеличились соски. Возможно, впервые проткнув ее устьице и вводя во взрослый мир.
   Эта внезапная фантазия была античеловеческой. Как если бы он представил половой акт с собственной дочерью Ленкой. Причем лет семь или восемь назад.
   Но мысль вызвала острейшую вспышку, и Волгин понял, что, кажется, выдаст вторую порцию. Он слегка замедлился, стремясь получить невозможное - растянуть предощущения вершины, испытать наслаждение, какого он не испытывал... Неизвестно сколько, а может быть и вовсе никогда. Но организм не слушался, половой орган напрягся, и головка уже старалась по-настоящему толкнуться...
   Он еще плыл в пульсирующем тумане сладострастия, а конец сам по себе забился в завершающей конвульсии.
  -- И ни фига себе фонтан, - покачала головой Катя в то время, как он,
   невольно хрипя, лил в нее семя. - Так ударил... Мне казалось, я сейчас взлечу, как мячик...
   Выпустив, Волгин невесомо рухнул на стул. В теле опять царила истома. С
   легким, приятным привкусом усталости.
   Докурив, Катя потушила сигарету в пепельнице и повернулась, не слезая со скамеечки.
  -- Слушай, Андрей...- улыбнулась она. - Ты не приврал, что тебе сорок
   лет?
  -- Нет... А что?
  -- Ты трахаешься, как молодой пацан. А кончаешь, как и не всякий
   молодой сможет. Я не ожидала второго раза, честно говоря.
  -- Я тоже, - признался Волгин.
   Надо было возвращаться в квартиру, опять принимать душ... Но ему
   хотелось еще немного посидеть тут, вбирая глазами голое Катино тело и чувствуя, что он испытал наслаждение, но как на странно, не утолил голод.
   Катя внимательно глядела на него.
   - Ты что так смотришь? - не выдержал он.
  -- Член твой разглядываю.
  -- А что его разглядывать?
  -- Люблю вид только что кончившего мужского члена. Из которого еще
   сочится сперма.
  -- Ну ты эстетка, - покачал головой Волгин.
  -- Есть немного, не спорю... Ты ноги раздвинь, чтоб лучше видно было...
   Волгин искоса взглянул на свою опавший орган. С кончика свисала
   мутноватая капелька.
  -- Блин, ну ты и факер... У тебя опять встает, надо же!
  -- А что такое "факер"?
  -- Ну, трахальщик по-английски... Нет, ты только посмотри, он опять
   готов. Ненасытный какой-то.
  -- Я чувствую, что на тебя будет он вставать, пока я замертво не рухну, -
   со вздохом признался Волгин.
  -- Нет, ты лучше живым оставайся, - засмеялась Катя.
   Все еще не слезая со скамейки.
  -- Ты мыться будешь? Или опять... заткнешь.
  -- Нет, я уже достаточно получила. Под душ схожу. Только сначала
   сперму выпущу.
  -- Это... как ?
  -- Просто. Разожму влагалище - по ногам потечет.
  -- А... зачем?
  -- Низачем. Просто так. Люблю само ощущение.
  -- А как это?
  -- Вот так, - сказала девушка и раздвинула ноги.
   И тут же мутные струйки поползли по внутренним поверхностям ее
   невыносимо белых бедер.
  -- Ого, - пробормотала она. - Еще литр. Ну ты даешь...
   Она стояла, а из нее текло и текло, и наконец самая быстрая струйка,
   сорвавшись с лодыжки, упала темным пятном на скамеечку. Катя сдвинула ноги и принялась потирать их друг о друга.
  -- А это зачем делаешь?
  -- Маска из спермы полезна для кожи... А вообще... Тоже низачем.
   Страшно люблю ощущение размазываемой спермы.
  -- А что за ощущение?
  -- Не-пе-ре-да-ваемое. Одновременно и липко, и скользко, и тепло, и
   слегка прохладно, где уже высыхает...
  -- В самом деле?
  -- А попробуй!
   Катя схватила его ладонь и зажала своими бедрами. Волгин тут же
   понял, что это, никогда прежде не испытанное, прикосновение к женским ногам, измазанным собственным семенем, приятно до головокружения. Невероятно, но за этот день он, похоже, уже испытал больше сексуального разнообразия, нежели за всю предыдущую жизнь.
  -- Блин, с тобой вообще ничего нельзя, - засмеялась Катя. - Ты посмотри,
   он у тебя опять как железный. А нам в самом деле работать надо...
  -- Так... может, мне лучше уйти? - спросил Волгин, с внезапным
   опасением ожидая ответа.
  -- Я этого не говорила. Просто сказала, что работа не ждет. И надо сделать
   перерыв в сексе. Во-от такой.
   Сдвинув два пальца, она показала, какой именно.
  -- Ну а теперь я пойду в душ.
  -- Тебя помыть? - предложил Волгин; его жена прежде любила, когда он
   ее намыливал.
  -- Нет, спасибо. Я все сама делаю...
  -- Как хочешь, - спокойно ответил он.
   Даже не удивившись: эта девушка не укладывалась ни в одно из
   привычных представлений.
  -- Да, - заговорила Катя уже в комнате. - Я тебе еще одну вещь хочу
   сказать. Мы, по-моему, сегодня уже стали достаточно близки...
  -- Да уж. Куда ближе.
  -- В такую жару я люблю ходить голой. Тело дышит и вообще приятно.
   Мне кажется, мы можем обойтись без халатов. Как тебе предложение?
   - Принимается положительно, - ответил Волгин.

[Sarikov]

4

   
   Дальше все пошло, как по маслу.
   Волгин ополоснулся, вернулся и лег на диван, сунув под голову белую лягушку.
   О том, чтобы уйти теперь, даже не возникало мысли.
   Катя работала.
   Теперь, уже не стесняясь, девушка сидела в любимой, вероятно, позе: поджав одну ногу. Точнее, поставив ее на сиденье стула, сложив пополам - как это делает лягушка - и подперев коленом подбородок.
   Видимо тело ее отличалось неимоверной гибкостью. Волгин видел лишь часть ее голой спины. Он представил, какое зрелище открывается из-под компьютерного стола - и почувствовал, что его орган опять набухает.
   Зная, что девушке надо работать, а ему стоит отдохнуть, Волгин не шевельнулся. Просто наблюдал, как его половой орган, твердея, оторвался от волосатого живота и приподнялся в воздух. Выпустил каплю смазки, сообщая о готовности. Но ничего не получив, через некоторое время успокоился и лег обратно.
   Внезапно начался шквал. Телефоны заверещали, все разом. То мобильный, то городской, то оба.
   Катя, не отрываясь от конфигурации, отвечала короткими фразами - в которых Волгин ничего не понимал.
   Один раз она, кажется, вышла из его программы, запустила какую-то другую и, глядя на монитор, по шагам продиктовала, что нужно делать.
   Потом звонки утихли: видимо, то были неотложные вопросы, с которыми люди ждали обычного часа пробуждения программистки. Не зная, что сегодня Волгин не только разбудил ее раньше, но еще и успел дважды оприходовать.
   Затем ожил его мобильник. Который он не сразу нашел в кармане брошенного пиджака.
   Таня спрашивала, заезжал ли он в банк, и когда появится.
  -- Я еще у программиста, - спокойно ответил он. - Тут у меня проблемы...
   с конфигурацией.
   При этих словах Катя хихикнула.
  -- Я задерживаюсь не знаю насколько. Потому что надо посмотреть
   промежуточный результат...
   Волгин разговаривал с подчиненной, искоса поглядывая на свой половой
   орган, продолжающий собственную жизнь.
   Он говорил, а сам представлял, что происходит в офисе. Как Таня сидит за столом - слегка подавшись к компьютеру. И если подойти сзади, то за оторочкой декольте можно увидеть бюстгальтер. Блузка была темно-коричневой, бюстгальтер - черным; девушка предпочитала темные тона. Стоило Тане наклониться, как небольшие, особой формы чашечки отделялись от торса, показывая конусообразные белые груди, - очень белые из-под черного. Он тысячу раз видел это, когда подходил к ее столу, но лишь фиксировал, не реагируя мужским естеством: Таня была менеджером, а он директором, и Волгин считал, что такое положение дел отсекает сексуальный интерес. Ведь он мешал бы работе.
   Но сейчас, представив Танины груди в просвете между чашечками и телом, он почувствовал возбуждение. И отметил, что половой орган возвращается в рабочее положение: головка вылезает наружу из-под кожи; и вся конструкция этого отростка, предназначенного природой для продолжения рода, но человеком используемого для наслаждения, твердеет и раздувается.
   Это выходило за всякие рамки, но было именно так: секс с Катей сорвал плотину, разбудил не по возрасту энергию, направленную не пойми куда.
  -- ...А с "Полипак-плюсом" что делать? - продолжала Таня. - Они опять
   звонили.
  -- С "Полипак-плюсом"... Пожалуй, набери их и скажи, что я сегодня не
   смогу подъехать...
   Катя опять хихикнула.
  -- Как ? Вы и после обеда не появитесь?
  -- Не знаю... Возможно...
   Волгин прикрыл микрофон пальцем и спросил у девушки:
  -- Или... Или мне пора уже идти?
  -- Я повторю еще раз...- отозвалась она. - Тебя никто отсюда не гонит.
  -- Да, Таня, позвони... Скажи, что завтра приеду... Или послезавтра...
  -- Лучше уж послепослезавтра, - тихо подсказала Катя.
  -- И еще этот звонил... Маленький уродец, как вы говорите...
  -- Меркулов, что ли?
  -- Ну да... Ругался и грозился, что с нами с делает, если его груз сегодня
   не придет.
   Меркулов представлял собой самый отвратительный из всех возможных типов клиента: который желал заплатить рубль, а сервис получить на тысячу. И как назло, его груз - одна коробка - не пришел. Волгин это знал достоверно, потому что предыдущая Московская машина сломалась под Нижним Новгородом и не успела к отходу Чебоксарской, которая перекидывала груз по последнему звену цепочки в их город.
  -- Ты ему объяснила, что у нас форс-мажорные обстоятельства?
  -- Объяснила... Он слушать ничего не хочет. Говорит, с вами будет
   разговаривать.
  -- Пусть разговаривает. Дай ему мой номер, чтоб тебя не мучил, я найду
   что сказать. Да, если Москва очнется, тоже пусть на сотовый звонят. И ты, Таня, пожалуйста, не говори им, что я у программиста завис. Они не поймут. Скажи - к клиентам уехал. Хоть в тот же "Полипак-плюс".
  -- Хорошо, Андрей Иваныч. Но мы вас ждем...
  -- Ждите, ждите, - сказал Волгин и дал отбой.
   Катя опять засмеялась.
  -- Пусть подождут. У меня тоже могут быть дела.
  -- Конечно, - серьезно ответила девушка.
  -- А вот он, похоже, уже ждать не хочет.
  -- Как?! Неужели опять? - она сразу поняла, что имеется в виду.
  -- Не опять а вообще. Он все это время периодически хотел. А сейчас уже
   просто требует.
   Катя засмеялась своим хрипловатым голоском.
   Волгин встал, подошел и положил орган на ее плечо.
  -- Ого! В самом деле, - не оборачиваясь, констатировала девушка. - Как
   будто кусок железа... Ну что делать - раз хочет, значит должен получить.
  -- Но я тебя от работы не могу больше отвлекать.
  -- А кто говорит, что ты будешь отвлекать меня от работы? - усмехнулась
   Катя и встала со стула.
   Волгин подхватил ее и попытался насадить прямо на весу. Конечно, он не смог попасть без рук, он еще не привык к ее строению. И Катя очутилась верхом на его органе. Который казался столь твердым, что, наверное, можно было отпустить бедра, и девушка осталась бы сидеть, как на ветке.
  -- Подожди. Сейчас сделаем...
   Катя куда-то прошлепала и вернулась с пушистым полотенцем. Которое
   аккуратно расстелила на стуле.
  -- Садись, - сказала она.
  -- А ты что? - изумился Волгин, сразу все поняв. - Всерьез думаешь, что я
   смогу в третий раз?
  -- Кто тебя знает? - засмеялась она. - Ты непредсказуем. И лучше
   заранее предусмотреть, потому что обивка плохо отмывается...
   Волгин не успел сесть, как заверещал сотовый. Это был именно Меркулов, который сразу разразился руганью.
   Выслушав, Волгин сказал быстро, не давая себя перебивать:
  -- Я вас понял. Приношу извинения. Но в перевозках случаются
   непредвиденные осложнения. Ваш груз должен прийти завтра. Если вы хотели стопроцентной гарантии сроков, вам следовало пользоваться курьерской доставкой. Все.
   Еще слыша, как клиент что-то кричит, он отключился.
   И наконец устроился удобно. Девушка приподнялась на цыпочки и ловким
   движением ввела в себя твердую плоть. И, опустившись, продолжала щелкать на компьютере.
   Судя по всему, и эта позиция была отработана. Но Волгина такой факт лишь возбуждал. По привычке он взял Катю за груди.
  -- И далась тебе моя грудь...- усмехнулась Катя. - На месте мужика я бы
   схватилась за попу. Она у меня, конечно, тоже невелика, но все-таки побольше, чем эти шишечки.
  -- Ты ничего не понимаешь в женских грудях, - возразил Волгин. -
   Разнообразие - прекраснее всего. А твои соски... Их так приятно возбуждать.
  -- Слушай, - непонятным тоном заговорила она. - В тебе никогда не было
   гомосексуальных наклонностей?
  -- Нет. А почему ты спрашиваешь?
  -- У меня мальчишеская фигура. Женского во мне одно влагалище. Его
   все и используют. Но никто из тех, с кем я трахаюсь, никогда не держится за мое тело... Ты первый...
  -- Приятно слышать.
  -- Ох, извини...- спохватилась она. - Я не думала... Тебя не напрягает что
   я сказала о других, кто меня трахает?
  -- Ничуть. Ты же сразу сказала, что не девушка, причем регулярно. И
   потом... Ты свободный человек и живешь, как хочешь.
  -- Надо же, запомнил... Еще один плюс твоему уму.
  -- Это не ум, а просто память.
  -- Я не то имела в виду. Твои рассуждения насчет свободного человека...
  -- А что в них особо умного?
  -- Не знаю. Но обычные мужики, засунув член, тут же начинают считать
   меня своей собственностью.
  -- Никто не может быть ничьей собственностью, - возразил он.
  -- Ну, по крайней мере, до того момента, пока член из меня не извлекут.
  -- А вот это почти правильно. И вообще...Этого не может быть, но я,
   кажется, собираюсь...
  -- ...Кончить в третий раз.
  -- Ага... Хоть и самому не верится.
   Третья попытка, конечно, потребовала усилий. Тем более, что Катя
   оставалась пассивной - не подмахивала задом и вообще словно отсутствовала в процессе. Но на удивление, у него получилось. Слегка постанывая - рядом с Катей он сразу научился выражать свое удовольствие - Волгин разрядился несколькими длинными выбросами.
   И еще не испытав последний толчок, услышал звон своего мобильника. Точнее, похожее на сирену завывание. Такой сигнал был настроен на Московский офис.
   Осторожно приподняв Катю, Волгин выскользнул и, зажимая конец, кинулся к дивану.
  -- Вот черт, весь кайф тебе сломали... Надо было телефон сюда взять.
   Поговорил бы, не сходя с места.
   Мысль о том, что можно говорить с генеральным директором или главным
   логистом или даже бухгалтером по раскладкам, держа в это время девушку на коленях, насаженной на свой половой орган, ожгла его новым приступом желания.
  -- Нет, не получилось бы, - сказал он, ища воющий телефон в складках
   покрывала. - Если это генеральный я сейчас сплошным матом буду говорить. При тебе стесняюсь.
   Он наконец нашел, сдвинул крышечку.
  -- Андрей Иванович, - раздался холодный голос секретарши. - Почему мы
   вас не можем в офисе найти ?
  -- Я в разъезде у клиентов, - спокойно ответил Волгин. - Таня вам должна
   была сказать.
  -- Да, ваша девушка сообщила. - равнодушно ответила та.
   Филиал работал почти год, но московские секретари не помнили имени
   Тани, принимавшей звонки.
   Катя права, они в самом деле уроды, - подумал Волгин. - Причем все.
   -... С Вами сейчас будет говорить Виталий Георгиевич, переключаю.
  -- Так и есть - генеральный звонит...- шепотом сказал он. - Ухожу на
   кухню...

[Sarikov]

5

   
  -- Ну как, ты жив? - спросила Катя, когда Волгин, поговорив и еще раз
   ополоснувшись, улегся на диван.
  -- Жив-здоров и даже в меру упитан, как говорили в незабываемом
   фильме.
  -- Слушай?.. А почему ты с начальником материшься? Или это к слову
   сказал? Фигурально?
  -- Нет, вполне натурально, - в рифму ответил он. - С моим генеральным
   иначе, чем из мати в мать и через перемать, просто невозможно.
  -- Ну знаешь, ты даже меня переплюнул. Я-то просто ругалась и спорила, а
   ты прям матом.
  -- А что делать? - пожал плечами Волгин. - Если он первым начинает. То
   есть с высоты начальника опускается на уровень подчиненного. И почему я должен это терпеть? Тем более, мы ровесники. Точнее, я на два года старше.
  -- И... помогает?
  -- Как ни странно, да. Я бы сказал, как только мы начинаем материться,
   разговор сразу переходит в деловую плоскость. И все вопросы решаются.
  -- А вопросов много?
   Катя, похоже, заинтересовалась его профессиональной жизнью.
  -- В основном два. Он мне - "где план?". А я ему - "где зарплата?"
  -- План ?! - поразилась девушка. - В наши времена существует плановая
   экономика?
  -- В наши времена все основано на плане. Только цель планирования
   иная, чем при социализме.
  -- Где ты это прочитал?
  -- Нигде. Сам понял.
  -- Ужас... Мы с тобой знакомы всего полдня... Но я вижу, что ты один
   из... Нет, ты самый умный мужчина, которого я встречала в жизни.
  -- В таком случае я тебе отвечу, что ты не просто самая умная женщина,
   которую встречал я, - ответил Волгин, обращая комплимент в шутку. - А в тысячу раз более умная, чем я.
  -- Не в тысячу, - усмехнулась Катя. - А максимум раз в десять.
  -- В сто. Пойдет?
  -- Пойдет. В сто - согласна.
  -- А если серьезно...- продолжал он. - То нам довелось жить при самом
   жестоком рабстве, какое только существовало в истории человечества. Потому что нынешнее господство хозяев имеет внешне донельзя цивилизованную форму...
  -- Это да...- грустно сказала девушка. - Только вспомнить... Нет, даже
   вспоминать не хочу. Хотя планов у нас все-таки не было.
  -- А вообще, - усмехнулся Волгин, ощутив, что затронул неприятные
   воспоминания и решив перевести разговор. - Со стороны нас послушать - комедия строгого режима. Два умных человека обсуждают экономические и философские темы. А сами при этом в чем мать родила...
  -- ...Причем у одного из них с члена еще капает, - хихикнув, вставила
   она.
  -- И ничего уже не капает. Я душ принял.
  -- ...Ну не сейчас, так скоро снова закапает...
  -- А вторая сидит с мокрой голой писькой - и меня критикует! - как
   мальчишка, отбил удар он.
   Почувствовав невероятную легкость и всеобъемлющее, наполняющее изнутри счастье. Счастье иллюзии. Ненатуральное ощущение вернувшейся молодости. Радость внезапного секса, который затмил проблемы жизни. Впрочем, такой секс - отъединенность с девушкой, с которой он мог совокупиться в любую минуту еще сколько угодно раз - в самом деле дарил счастье, не сравнимое ни с чем иным...
  -- Умные люди всегда могут вести умный разговор. И голые и даже во
   время трахания. А дураки останутся дураками, будь они хоть во фраках... Ну ладно, ты мне про план доскажи.
  -- Да ну его, - махнул рукой Волгин, полностью отключившийся от
   деловых мыслей. - Зачем это тебе?
  -- Просто интересно, как бывает в жизни. Кроме того, мне случается
   работать над производственными программами...
  -- Ну... Скажем так. План есть средство держать наемного работника в
   ощущении постоянной вины. А также лучший инструмент, при помощи которого можно платить гроши.
  -- Почему?
  -- Потому что планы всегда заведомо невыполнимы. Но если путем
   неизвестно каких ухищрений некий дурак его выполнит, то ему на следующий месяц поднимут раза в полтора. Чтобы он опять оказался отстающим, не смел заикнуться о повышении зарплаты, ремонте офиса и еще чем-то подобном. А чувствовал только благодарность рабовладельцу за то, что его пока не увольняет.
  -- Крепко ты их разложил...
  -- Так это не я разложил. Это факт.
  -- Но ты кажется, сказал, что говорил с начальством и о зарплате ?
  -- Да. Я им спуску не даю... То есть я неправильно выразился. Временами
   я чувствую, что хожу по лезвию, со мной могут не продлить контракт и я окажусь на улице. Но с одной стороны, я знаю, что мой филиал перевалил точку безубыточности. А с другой, если начальству - современному московскому начальству, состоящему, как ты правильно сказала, из одних уродов - не сопротивляться, то тебя просто втопчут в грязь. Когда мне назначили первый план в момент организации филиала, я ответил прямо: выдайте мне пулемет. Желательно, крупнокалиберный системы Владимирова.
  -- А зачем... пулемет?
  -- Чтобы расстрелять конкурентов. Ты не представляешь, сколько в городе
   фирм, предлагающих те же услуги. А рынок грузоперевозок не безграничен. Поэтому план выполним лишь при условии, что не останется ни одной фирмы, кроме нас.
  -- Ну ты крут, - уважительно сказала Катя. - "Расстрелять конкурентов из
   пулемета". Я бы до такого не додумалась...
  -- Но я ж все-таки мужчина...
  -- Это я заметила. Почти сразу, как ты пришел...
   Волгин хмыкнул.
  -- А насчет зарплаты ты что говорил? - напомнила Катя.
  -- Удалось-таки выбить прибавку Тане...
  -- Это той девушке, с которой ты общаешься по мобильному ?
  -- Ну да. Она считается офис-менеджером. А на самом деле мой
   заместитель. И я могу спокойно оставить все и сам заниматься чем угодно...
  -- ...Например, трахаться.
  -- Да хоть и так...
  -- А... а почему ты хлопотал о прибавке зарплаты ей, а не себе?
  -- Почему?.. Да потому что я и так получаю гораздо больше. А на ней
   держится офис. И вообще, если не повышать регулярно хоть на чуть-чуть зарплату сотрудникам, то все разбегутся и я останусь один. А товарищ Сталин говорил: кадры решают все.
  -- Слушай...- совершенно серьезно сказала девушка. - Ты классный
   начальник... Я бы хотела...
   Она не договорила, Волгин не стал уточнять.
  -- Кстати, - сказал он, снова беря мобильник. - Надо позвонить в офис и
   Таню обрадовать.
   Волгин нажал кнопку быстрого набора.
  -- "Западный Экспресс", рада вас слышать, - мгновенно послышалось
   заученное приветствие.
  -- Тань, это я, - сказал Волгин, хотя девушка всегда узнавала его голос.
   - Я...
  -- Андрей Иваныч, - перебила она. - Москва звонила, вас искала. Я
   сказала, вы у клиентов, вам на сотовый перезвонила предупредить, но у вас было занято.
  -- Да, Таня, я слышал, что ко мне кто-то пробивается. Они мне и звонили.
   - И ?...
  -- И все нормально. С Маляцким соединили, поговорили, как всегда кто
   кого перематерит...
  -- И - кто кого на этот раз?
  -- Я, конечно, - усмехнулся Волгин, почесывая голый живот. - И даже
   более того... Хотел сказать тебе лично, но обрадую по телефону... Тебе к зарплате тысячу прибавили.
  -- Андрей Иваныч?! - он понял, что девушка подпрыгнула от радости. -
   Серьезно? И... с какого числа?
  -- С первого июня. То есть за этот месяц уже получишь больше...
  -- Андрей Иваныч... У меня слов нет... Я себе туфли присмотрела...
   Думала у сестры занять...
  -- Не надо ничего занимать. Я тебе могу зарплату авансом выдать.
   Он подумал, что из черных денег ему придется платить десять тысяч Кате,
   и если он еще и пообещал Тане выдать зарплату вперед, то сам останется на какое-то время практически без средств, поскольку в этом месяце чувствовалась нехватка наличности. Но умиротворенный и тающий от испытанного - и ожидаемого - наслаждения он был великодушен, как король.
  -- Андрей Иваныч... Если бы вы были в офисе, я бы вас поцеловала...
   Прямо при всех.
  -- Приеду - поцелуешь, - ответил Волгин и дал отбой.
  -- Кого ты там собрался целовать? - поинтересовалась Катя.
  -- Не я собрался, а меня собираются.
  -- Кто ? Девушка Таня, которой ты выбил прибавку к зарплате?
  -- Правильно догадалась.
  -- Слушай...- программистка повернулась к нему. - А эта твоя Таня
   красивая?
  -- Ну, она во-первых, не моя. А насчет красоты... Я подбирал офис-
   менеджера такой внешности, чтобы клиенты таяли, не успев налаять.
  -- А грудь у нее какая?
  -- Грудь... Вот какая примерно, - Волгин вспомнил очертания Таниного
   тела и отставил ладонь сантиметров на десять.
  -- Ты с ней трахаешься?
  -- А что - ты меня ревнуешь? - усмехнулся он.
  -- Нет, конечно. Ведь ты не ревнуешь меня. Потому что мы оба свободные
   люди. И к тому же умные. Но все-таки - ты с ней трахаешься или нет?
  -- Боюсь тебя разочаровать, но - нет.
  -- С твоей-то сексуальной энергией?
  -- Эта сексуальная энергия проснулась сегодня около тебя. До тех пор
   было все нормально. А секс на работе мешает производственному процессу. И молодую любовницу я всегда могу найти на стороне...
  -- Да, но она к тебе так хорошо относится.
  -- А ты откуда знаешь?
  -- Достаточно было услышать разговор. И к тому же такая грудь у
   девушки... Как ты можешь устоять?
  -- Грудь - не главное в женщине, - возразил Волгин, хотя прежде считал
   иначе.
  -- Слушай, а у твоей жены какая грудь? - девушка не отставала, на нее
   напал бес вопросов.
  -- У моей жены...- он на секунду умолк. - Каждая с твою голову...
  -- И... И как же ты после этих женщин... Что ты нашел во мне?
  -- Не знаю, - просто ответил он - Ума не приложу.
  -- Ну ты посмотри на меня, - Катя встала с кресла и вытянулась перед ним.
   - Ну разве это женское тело?
   Она подняла руки. Маленькие грудки ее даже не сместились вверх - отсутствующая масса не позволяла выделяться.
   В самом деле, в Кате не находилось единой черты, которая могла прежде возбудить его. Тело ее выглядело мальчишеским. Талия имелась, но бедра оставались тонкими, и живот отсутствовал, и силуэт фигуры не походил на женский. Стройные ноги казались просто тонкими. Да они и были тонкими. И колени... Во время первого акта Волгину почудилось, что у Кати настоящие круглые колени - но когда девушка стояла, они смотрели угловато и невыразительно. Девушка повернулась, прошлась по комнате от стены до стены. Задница ее тоже мало претендовала на женскую.
   В ее внешности не было ничего, что могло вызвать вожделение. И в то же время у нее было все. Причем до такой степени, что Волгин хотел ее непрерывно: он понял, что готов совокупляться с этой девушкой до тех пор, пока в нем теплится жизнь.
   Это казалось странным, но это было именно так.
  -- Разумеется, ты права, - сказал он решив не врать Кате. - Любому
   мужику приятно подержаться за массивную грудь.
  -- Так...
  -- ...Но одними из самых сексуальных женщин считаются японки. А они в
   былые времена вообще не имели грудей. Девочек бинтовали, чтобы застопорить развитие молочных желез... И гейши были плоскими. Но от этого не теряли притягательности...
   Когда-то где-то Волгин об этом читал. И сейчас вспомнил, чтоб утешить девушку.
  -- Это Восток. И насчет этого...
   Катя вдруг замолчала, точно не решаясь сказать что-то важное.
  -- Я хочу тебя, - сказал он. - И все твои разговоры ничего не значат.
   Потому что в тебе...
  -- Ну ладно, - перебила девушка. - В общем, я закончила некоторый этап.
   Можно прерваться. Сейчас покурю, потом будем обедать.
  -- Перекур - дело нужное, хоть и вредное, - согласился он, пропустив
   слова насчет обеда. - Но прежде я хочу ликвидировать маленькое упущение.
  -- Какое? - девушка остановилась, смешно балансируя на цыпочках.
  -- Мы с тобой занимались любовью...
  -- ...То есть трахались.
  -- ...Занимались любовью, - с улыбкой поправил Волгин. - Уже три раза
   за полдня.
  -- Да. И с качеством, которому бы многие позавидовали.
  -- Но один момент упущен. Мы с тобой ни разу не поцеловались...
  -- Правда? В самом деле, - усмехнулась она. - Я вообще редко целуюсь.
   Волгин подумал, что и эта черта вписывается в образ. Ведь девушка вела
   себя пассивно, а поцелуй предполагает ответ.
  -- Но для тебя...
  -- Что - для меня?
  -- Готова сделать если не исключение, то по крайней мере попытку.
  -- Тогда иди сюда...- позвал Волгин.
   Катя подошла - он притянул ее и коснулся губ. Целовалась девушка
   именно так, как он ожидал: не противилась, но взаимностью не отвечала. И это, как ни странно, ничего не портило, а лишь сильнее возбуждало. Чем нежнее целовал он безответные губы, тем сильнее становилось желание.
   Потом они оказались рядом. Лежать вдвоем на половинке сложенного
   дивана было тесно даже с такой маленькой девушкой. И Волгин притиснул ее к себе.
   Не отпуская Катиных плеч, он ногой осторожно раздвигал ей бедра,
   чтоб открыть дорогу без рук. Факт такого вхождения всегда подхлестывал его, давая новый импульс.
   Катя смеялась сквозь зажатый поцелуями рот и притворялась, будто
   сопротивляется - и в этой простенькой игре было столько жгучей страсти, что Волгин, забыв, про три раза, ощущал, что пустит новую струю от одного лишь щекочущего касания ее подбритых волос.
   Конечно же, Катя сдалась. Волгин неожиданно для себя почувствовал,
   как головка его уходит в теплое отверстие.
  -- Есть контакт, - сказала Катя. - Молодец. По самые яйца.
   Он уже привык к девушке и понял, что при всей внешней хрупкости с нею
   можно заниматься сексом, как угодно. К тому же он не отличался весом. Поэтому теперь перевернулся, опустил Катю под себя и лег на нее, всем телом ощущая ее прохладную кожу.
   Диван скрипел при каждом толчке. Катя отдавалась, закинув руки за
   голову. А он просунулся вниз, сжал ее маленькие ягодицы, чтобы плотнее охватить свой орган - который по-прежнему казался толще девушкиного тела.
  -- Передвинься повыше, пожалуйста, - вдруг попросила она. - Чтобы
   член корнем мне клитор задевал...
  -- Так? - уточнил Волгин.
  -- Еще чуть-чуть.
   Волгин сдвинулся, ему стало неудобно, орган перегнулся и уже не мог
   заходить на полную глубину. Но зато при каждом движении ощущал, как трутся об него влажные девушкины части - головка в вершине губ и что-то еще. Он старался уловить ритм Катиного таза.
   Где-то за головой Кати проверещал мобильный телефон - видимо она принесла его на диван.
   Словно уличенный в неприличном, Волгин отпрянул.
  -- Продолжай, - сказала она. - Не обращай внимания.
   И потянувшись, откинула крышечку.
  -- Фро, у меня проблемы с сеткой, - успел услышать он мужской голос
   прежде, чем девушка поднесла телефон к уху.
  -- Дэн что там у тебя? Мы ведь тебе "один эску" на сеть ставили?
   Волгин вдруг понял, что непривычная ситуация: он совокупляется с
   женщиной, которая разговаривает по телефону с другим мужчиной - подхлестывает его еще сильнее.
   Катя бросала в трубку слова, которых он не понимал:
  -- Патчи... Сэйбл... Криво пропатчил... Там в ридми все прописано...
   Слегка отведя телефон, она сказала:
  -- Залезь еще повыше, клитор не забывай...
   И тут же добавила в трубку:
  -- Это я не тебе... Так что получается? На серваке стоит, а в сетке глючит?
   Под ударами Волгина тело девушки колыхалось и взлетало на мягком
   диване. И разговаривая, она проглатывала окончания слов. Волгин вспомнил, что такую же странность речи он отметил при своем... вчерашнем! - звонке. И понял, что в момент, когда он договаривался о встрече, Катя не только работала на компьютере, но еще и занималась с кем-то сексом. Скорее всего, в той позе, которую уже испытывала сегодня: сидя за рабочим столом. Мысль, что он поменялся местами с неизвестным партнером, возбудила до головокружения. Он и не думал раньше, что так приятно делить умственно женщину с другим мужчиной.
   И понял, что сейчас дойдет.
  -- Ладно... Объясни точно, что получается, когда запускаешь патч
   администратора...
   Толчки пришли неожиданно. Всего несколько, но каждый оказывался в
   тысячу раз мощнее предыдущего. Выбрызгивая остатки, Волгин едва не терял сознания.
   Обессиленный, он лег на тело девушки. Она еще разговаривала, и не имея
   возможности достать губы, он принялся целовать пухлые соски.
  -- ...Давай так... Придется мне прийти. Возможно, в реестре что-то
   наделали. И систему придется сносить. Так что ты заранее документы сбрось куда-нибудь... Нет, я не говорю, что обязательно. Возможно - но вероятность велика.
   Катины соски набрякли, кружочки собрались пупырчато, выступили над
   гладкой поверхностью - а девушка продолжала деловой разговор.
  -- К тебе только в рабочее время можно? Нет, сегодня не могу, и завтра
   тоже.
   Услышав последние слова, Волгин по-мальчишески обрадовался. Хотя по
   сути они еще не означали ничего конкретного.
  -- Возможно, послезавтра... А что я могу - я одна, проблем много. В
   общем, завтра вечером я тебе позвоню... Адью...
   Бросив мобильник, она потянулась. Потом взглянула на Волгина с
   удивленным восхищением:
  -- Ты что ?! В четвертый раз ?!..
  -- Ага, - ответил он. - Сам удивляюсь.
  -- Ну ты сексуальный гигант !!!
  -- Самый обычный... Просто ты на меня действуешь.
  -- Ладно, давай полежим, не выходи из меня, я что-то разнежилась.
  -- Честно говоря, я в тебе могу круглые сутки находиться...
  -- А потом пойдем обедать, - договорила Катя прежде, чем он
   закрыл ее губы поцелуем.

[Sarikov]

6

  -- Ты, наверное, ждешь нормального обеда, - сказала голая девушка, когда
   он, приняв душ, прошел на кухню. - А я очень плохая хозяйка. И ничего не готовлю. Ничего и никогда. Мне это скучно. И лень. Угощу тебя пиццей, ты не против?
  -- Я ? - в смущении побормотал Волгин. - Ты что - всерьез собралась
   кормить меня обедом?
  -- Конечно. А что в этом такого?
  -- Ну...- он пожал плечами. - Моя наглость в твоем доме превосходит все
   границы. Пусти лису на порог...
  -- Совсем не так, - засмеялась Катя. - Ты же не просишь, чтобы я тебя
   кормила. Это я предлагаю пообедать. И в принципе... ты можешь отказаться.
  -- Но я не откажусь - быстро ответил Волгин. - Тем более, я что-то
   проголодался...
  -- И с чего бы это ? С утра ничего не делал. Только трахнул меня четыре
   раза...
  -- Я не знаю, что на это сказать...
  -- И не говори ничего. Лучше отдохни - и трахни меня в пятый.
   Девушка нарезала подогретую пиццу, разложила по тарелкам. Потом
   достала из шкафа бутылку и большие рюмки.
  -- Это что? - спросил он.
  -- Это мартини. Я же тебе говорила, что я плохая девчонка. И за обедом
   люблю выпить рюмочку. Будешь?
  -- Я же за рулем.
  -- Но ты же не сейчас сядешь за руль.
  -- А... когда?
  -- После обеда мы с тобой отдохнем. Потом я снова буду работать... А
   вечером, когда ты поедешь домой, все пройдет. Это же не водка.
  -- Вечером ?..- переспросил Волгин.
  -- Конечно. А ты куда-то торопишься? - спокойно взглянула Катя.
  -- Теперь уже, наверное... никуда. Но...
   Волгин замолчал.
  -- Договаривай, что тебя смущает?
  -- Мне неловко.
  -- Я тебе в который раз говорю - тебя отсюда никто не гонит, - терпеливо
   сказала девушка. - Конечно, если ты торопишься, или еще что-то... Можешь ехать. Но если хочешь - оставайся сколько угодно.
  -- Знаешь, - честно признался он. - Меня гложет неловкость. Я пришел к
   тебе с заказом. Остался тут...
  -- ...Скажи еще, что меня изнасиловал.
  -- Ну... не изнасиловал, но все-таки торчу тут. Отнимаю рабочее время. И,
   возможно, ты уже тяготишься моим обществом, но из вежливости предлагаешь пообедать и остаться до вечера...
  -- Вот о последнем можешь не волноваться ни грамма. Я девушка прямая
   и никогда не стану притворяться. Если бы ты мне мешал, я бы так и сказала - все, Андрей, пора домой. И если бы мне было неприятно с тобой трахаться, то после первого раза ты бы сам ушел по своим делам...
  -- Кстати, насчет приятно...- заговорил Волгин, подумав, что Катя
   удивительно точно обрисовывает сама себя. - Этот звонок на мобильный... Жалко, что пришел не вовремя.
  -- Когда?
  -- Да вот... Когда мы с тобой на диване... и ты попросила лечь повыше,
   чтобы я тебе корнем раздражал...
   Волгин не смог пересилить привычку и не назвал женского полового
   органа, на который просила воздействовать Катя. Она смотрела с улыбкой.
  -- Это звонок тебе кайф сломал... Мне казалось, я смогу тебя довести, а
   тебя отвлекли... Жалко.
  -- Нет, Андрюша...- неожиданно ласково сказала она; и это "Андрюша",
   прозвучавшее в устах женщины, годившейся ему в дочери, казалось совершенно естественным. - Не переживай. Кончать я не собиралась. И мне ничего не сломали.
  -- Не собиралась? Но почему просила... залезть повыше и так далее ?
  -- Потому что в том положении твой корень приятно давил мне клитор и я
   испытывала удовольствие...
  -- Но ведь испытывала. Значит...
  -- Андрей, ты что - не понимаешь разницы между удовольствием и
   оргазмом?
  -- А она есть? - простодушно спросил Волгин. - Ты прости старого
   дурака, но я, кажется, ничего не понимаю в сексе. Дожив до сорока лет.
  -- А как ты сам думаешь?
  -- Ну... Мне всегда казалось, что цель секса - достижение... оргазма. И
   удовольствие в процессе - только путь к нему.
  -- Ты говорил, что с женой тра... занимаешься сексом каждую неделю...
   Волгин кивнул.
  -- Ничего, что я такие интимные вещи спрашиваю ? - спохватилась Катя.
  -- Нет, конечно. Между нами, кажется, уже остается тайн.
  -- Скажи - твоя жена всегда кончает?
  -- Да, всегда.
  -- И когда ты начинаешь заниматься сексом, то уверен что она в конце
   концов кончит ?
   Получилось нагромождение одинаковых слов, и девушка невольно засмеялась.
  -- Да. Я скажу больше. Мы начинаем заниматься сексом, лишь когда я
   уверен, что жена сможет испытать оргазм. Когда она в плохом самочувствии или нет настроения ... Ну, в общем, если я знаю, что она не получит удовольствия, то и не начинаю.
  -- Так что - в вашей паре она решает, когда заняться сексом?.. Впрочем
   извини, вы прожили уже много лет и у вас, наверное...
  -- Почему она... Кто хочет, тот и начинает. Но если она скажет, что не
   может, я отстаю. А если я устал, то она не настаивает.
  -- Н-да...- протянула Катя. - Это так непохоже на то, что...
  -- Я тебе вообще скажу... Если я занимаюсь сексом с женщиной, которая
   не испытывает оргазма, то у меня потом остается осадок, будто я ее просто использовал. Почти изнасиловал.
  -- Ох, какие у тебя комплексы... Впрочем что говорить - у меня отец с
   матерью вообще в пижамах спят...- пробормотала девушка. - Так неужели и сегодня тебе казалось, что ты меня насилуешь?
  -- Нет, - честно признался Волгин. - Должно было казаться, но не
   казалось. С тобой... С тобой вообще все по-другому. Я ощущаю такое желание, что забываю все привычки. Словно с тобой - все в самый первый раз. И просто наслаждаюсь тобой... Но...
  -- Так вот. Ты совершенно прав. Поверь, я получаю удовольствие от
   секса. Мне приятно, когда в меня входит член, когда раздвигает губки и задевает клитор. И когда ты яйцами шлепаешь мне по промежности. И когда ты кончаешь, и я ощущаю, как твоя сперма заливает мою внутренность... Как она брызжет и обжигает меня... Нет, конечно, по-настоящему это ощутить невозможно, но я просто представляю себе, и это очень приятно. Это радость секса, если можно выразиться так пошло. Я от тебя ничего не скрываю - я трахаюсь постоянно, регулярно и со многими партнерами...
  -- Я это уже понял, - спокойно кивнул он.
  -- И скажу честно: такого удовольствия, как сегодня с тобой, я не
   получала... ну скажем так - давно. Но получать удовольствие и кончать -совершенно разные вещи.
  -- В самом деле?
  -- Да. Возможно, я устроена иначе, чем твоя жена. Но поверь, таковы
   многие женщины. Растянутое наслаждение не обязательно должно завершаться оргазмом. Я занимаюсь сексом каждый день, и случается, не по одному разу. А кончаю... Возможно, реже чем твоя жена, с которой ты занимаешься по выходным...
  -- А почему?
  -- Я же говорила тебе. Мой оргазм - дело тонкое... Я могу сколько угодно
   наслаждаться процессом траханья, но чтобы кончить, мне нужны особые условия.
  -- Какие?
  -- Ну... Трудно сказать... Ты удивишься... Но кончаю я только от
   орального секса. Исключительно. Причем я должна привыкнуть к партнеру. И довести меня способны лишь несколько человек из своих...
  -- Что значит - "из своих" ? - уточнил Волгин, поняв, что Катя к нему еще
   не привыкла, но не став заострять внимания.
  -- Ну... Есть несколько человек. Примерно ровесников. С которыми я
   трахаюсь давно. Месяцы. Или может, годы. Вот они иногда могут меня довести...
  -- Иногда?
  -- Да, иногда. Потому что все зависит от настроя. Или у меня низкий
   темперамент. Во всяком случае, бывает, меня лижут старательно битый час, а все равно ничего не выходит... Обычно все происходит иначе. Когда мне вдруг хочется кончить, хоть умри - обычно ночью - я брожу по порносайтам...
  -- По порносайтам?! - изумленно перепросил он. - Но ты же не
   мужчина...
  -- А ты думаешь, только мужчина возбуждается, глядя на брызги спермы?
   - улыбнулась Катя. - Все индивидуально. Меня, например, страшно возбуждают фотки, где мужчина держит женщину на руках или они просто пока сидят и целуются, но у него член уже стоит, хотя еще и не засунут никуда. И вот я смотрю и представляю, как через минуту он его засунет, и что она при этом ощутит... Вот эти мысли меня возбуждают сверх всякой меры... В общем, серфлю, пока не чувствую, что возбудилась до предела. Тогда бегу в душ и кончаю сама с собой.
  -- Как ? - глупо уточнил он.
  -- Пальцем, - спокойно пояснила Катя. - Обычно получается. А когда не
   получается, я даю себе слово, что завтра пойду в секс-шоп и куплю вибратор. Но завтра забываю, и ничего не покупаю, и все остается прежним. Потому что сам процесс секса я люблю куда больше, чем оргазм. Который требует столько труда... И в общем того не стоит.
   Катя усмехнулась.
  -- Вот такая я странная. Такая у меня конфигурация. Не ожидал?
  -- Не ты странная, - ответил Волгин. - А мои знания недостаточны. И ты
   меня многому учишь.
   Ему захотелось предложить Кате оральный секс; он был уверен, что
   сможет ее довести - но что-то внутреннее посоветовало пока этого не делать. И он промолчал.
  -- Ну ладно, - сказала девушка, беря бутылку - Что решил ? Остаешься до
   вечера?
  -- Остаюсь, - обреченно сказал Волгин.

[Sarikov]

У него имелась куча заранее намеченных дел. Помимо офиса, который он
   просто бросил, после работы он именно сегодня собирался проехать по магазинам, купить некоторые вещи, которые давно требовались для дома - например, криптоновые лампочки для люстр; перегоревшую вчера он заменил последней, а жить без запаса не привык. Да и вообще забот хватало всегда. Но сегодня он чувствовал такое внезапное отрешение от проблем, что не мог заставить себя уйти из этой уютной квартиры обратно в жаркое море. И протянул рюмку, чтобы Катя налила ему и тем самым отрезала возможность уехать прямо сейчас.
  -- Ну и замечательно, - сказала девушка.
   Уже не стесняясь его ни капли - впрочем, она мало стеснялась его и с
   самого начала - она села по привычке. Поставив ногу на сиденье и опустив на нее подбородок.
   Промежность ее открылась; сейчас Волгин отметил, что все ненужные волосы у нее выбриты, оставлен лишь черный островок на самом лобке. Поэтому ее большие губы, казавшиеся очень толстыми, в наготе своей демонстрировали абсолютно все. Малые губки спокойно разошлись, показав нижний край лунки под темным отверстием входа и влажный блеск чего-то внутри.
  -- Пересядь, пожалуйста, - попросил он. - А то обед закончится, не успев
   начаться.
  -- А в чем дело? - не поняла она.
  -- В том. Несмотря на полное удовлетворение желаний, твои половые
   органы продолжают действовать на меня безотказно. И, говоря языком Декамерона, у меня опять начинается воздымание плоти.
   Приняв решение остаться, Волгин почувствовал что беспричинная
   веселость мощно распирает его изнутри.
  -- Воздымание плоти, говоришь? - засмеялась Катя. - Хорошее
   выражение. Даже я такого не слышала... А ты что - филолог?
  -- Жена у меня филолог. Но это к филологии отношения не имеет. Просто
   наше поколение еще классику читало.
  -- А вот я ничего не читаю, кроме руководств и описаний программ.
   Старые книги мне кажутся скучными, новые - сплошное дерьмо. Если ты заметил, у меня в комнате даже телевизора нет. Потому что и там тоже одно дерьмо в уши льют.
  -- И ты живешь в информационном вакууме?
  -- Отвечая цитатой на цитату, - Катя подняла палец. - Скажу, что один
   мудрый человек еще за тысячу лет до твоего "Декамерона" сказал: "В многом знании много печали; кто умножает мудрость - тот умножает скорбью."
  -- А это откуда ? - поинтересовался Волгин.
  -- Это из библии. Книга Екклесиаста.
  -- А ты что - верующая?
  -- Почему верующая? - девушка засмеялась. - Библия к вере никакого
   отношения не имеет. Просто книга мудрости.
   Волгин уже в бессчетный раз констатировал, что девушка умнее его: он не
   вполне понимал смысл ее слов насчет библии, поскольку сам ее никогда не читал. Но от признания ума тело Кати не делалось менее притягательным.
   - Но возвращаясь к Декамерону, спрошу. Воздымание плоти - что плохого в самом факте ?
  -- В самом факте ничего плохого. Но он несвоевременен. Еще полминуты
   - и вместо обеда... А ты, я думаю, голодна.
  -- И ты тоже, - кивнула Катя. - Ладно, передвинусь.
   Она пересела, и теперь виднелось лишь колено, которое опять казалось
   круглым. Волгин знал, что скрытая краем стола, нога ведет к промежности, так и оставшейся раскрытой. Все это будоражило по-прежнему. Но не видя, он пытался отключиться.
  -- Так лучше?
  -- В общем да...Только теперь твои соски...
  -- Так, может, мне халат надеть?
  -- Еще хуже станет...Буду представлять. какая ты под халатом... Как
   сейчас под столом...
  -- Ну вы маньяк, доктор! - засмеялась она.
  -- Сама виновата, - серьезно ответил Волгин. - С тобой я полностью с
   катушек сошел...
   Катя улыбнулась и разлила мартини.
  -- За наше случайное знакомство! - нараспев произнесла она.
  -- В самом деле, случайное, - сказал он.
   Ему хотелось добавить - один из самых случайных случаев в жизни. И
   самый лучший...
   Катина пицца оказалась вкусной. Видимо она покупала ее не в самом
   дешевом магазине. Вообще-то Волгин пиццы никогда не ел: Лариса считала готовую еду вредной и всегда кормила семейство чем-то иным, приготовленным самостоятельно и более вкусным. Но сегодня Волгину все казалось прекрасным. И мартини, которого он не употреблял, предпочитая крепкие напитки, приподняло его еще на несколько метров в облака.
  -- Слушай, - неожиданно для себя решился он, глядя на стеклянную
   зеленую лягушку, кокетливо прикрывавшую наготу. - Мне давно... то есть сразу хотелось спросить... Но я стеснялся...
  -- А теперь не стесняешься? Так спрашивай.
  -- Почему тебя все называют Фроги ?
  -- Потому что это означает "лягушка".
  -- Да нет... Это я знаю. Я неправильно выразился... Почему именно
   лягушка ? Как-то странно для женщины... Я понимаю - стрекоза, например. Или кошечка... Ну даже мышка. Но - лягушка? Она ведь...
  -- Мокрая, зеленая и плоская ? - договорила Катя.
  -- Ну... примерно так, - Волгин слегка покраснел.
   Он все еще боялся обидеть девушку.
  -- Это верно. Понятно далеко не всем. Но я сама выбрала такой ник.
   Волгин молчал.
  -- И тебе любопытно, почему?
  -- Ну да...
  -- Не потому, что я в самом деле без выпуклостей спереди и сзади... И не
   потому, что у меня кожа, как ты наверное, заметил, остается прохладной, даже в жару.
   И все-таки до чего она умна, - подумал он. - Она просто читает мысли.
   - Все гораздо сложнее. Точнее - проще. В нашей культуре лягушка -
   нечто зеленое, мокрое, скользкое... И противное. Во всяком случае, не вызывающее теплых эмоций, так?
  -- Так, - кивнул Волгин, выпив еще мартини.
  -- А на Востоке все наоборот. Лягушка считается символом
   женственности.
  -- Женственности?!
  -- Да. И сравнить женщину с лягушкой все равно, что у нас назвать ее...
   газелью...
  -- Надо же...
  -- Да. Символ женственности и эротический знак.
  -- Я и не знал...
  -- Я тоже узнала не очень давно. И сразу поняла, что это именно мое...
   Он улыбнулся.
  -- Конечно, - Катя тоже слегка захмелела. - С одной стороны, покажется
   смешным. Такая, как я...
   Она поставила рюмку на стол и довольно жестоко подергала свои соски.
  -- ...Такая уродина, как я, именует себя символом женственности.
   Волгин хотел возразить, однако девушка подняла руку.
  -- Но... Скажи мне, Андрей, только честно. Абсолютно честно, у нас
   ведь все по-честному, не так ли?
  -- Так, - кивнул он.
  -- Когда я открыла тебе дверь, я показалась тебе эталоном женщины в
   твоем понимании?
   Он замялся, вспомнив, как разглядывал ее ноги под халатом.
  -- Ну, я не совсем корректно выразилась. Вышла я к тебе в халате на
   голое тело. Я знаю, что он прозрачный, просто ты меня разбудил, а он подвернулся под руку. И я понимаю, что когда женщина в прозрачной одежде, то в первый момент мужчина посмотрит на нее с интересом. Ведь всегда любопытно узнать, какой формы у нее соски и как она бреет себе лобок, если это видно без усилий...

[Sarikov]

Волгин кивнул. Катя с дьявольской точностью описывала эмоции мужчины
   в подобной ситуации.
  -- Но потом, когда я умылась и вышла к тебе в одежде, и стало очевидным,
   что груди у меня нет, ляжки тонкие, а задницу не ущипнуть... Вот тогда я соответствовала твоему эталону женщины? Только честно.
  -- Нет, - прямо ответил Волгин. - Даже отдаленно. Мне всегда нравились
   женщины, у которых есть за что подержаться. Грудастые и, как ты отметила, с ощутимыми ляжками.
  -- Правильно. Все так все должно быть. Но вспомни дальше... Вспомни -
   что потянуло тебя взять меня за грудь? Ведь потянуло что-то?
  -- "Потянуло что-то"... Да если хочешь знать, с первой секунды, как я
   тебя видел, меня пронзило... - Волгин помолчал. - Нет, это как-то пошло звучит. Я ощутил нечто. Именно нечто, не поддающееся четкому описанию. Что тянуло к тебе. Несмотря на подмеченное несоответствие твоей формы общепринятому эталону. Я сидел, как наэлектризованный. Меня переполняло умиротворение - и тяга к тебе, в которой я сам боялся себе признаться. Поверь мне, я не бабник, и вообще давно закончил свои геройские походы...
  -- ...Геройские походы... - подхватила Катя. - Надо же... Не знаю другого
   мужчины, которому хватило бы внутреннего совершенства так насмешливо отозваться о самом себе...
  -- ...Походы и подходы... Но когда ты позвала меня смотреть форму
   накладной, и я оказался совсем близко от тебя, то почувствовал, что не могу не взять тебя за грудь. Хотя шел сюда с деловой целью и вообще в моей голове давно уже нет капли свободного пространства для эмоций. Но вдруг все куда-то улетело, и осталась только ты... И когда ты не оттолкнула меня...
  -- И тебе было хорошо со мной? - спросила Катя, с улыбкой выслушав
   речь.
  -- Почему "было"... Мне хорошо с тобой все время. И когда я в тебе. И
   когда просто рядом с тобой. Хорошо - не то слово. У меня душа вибрирует. Ты вытеснила все остальное. Оставила только желание владеть тобой... Точнее, заниматься с тобою любовью... Меня даже не напрягает, что ты не отвечаешь на мои ласки. Ты символ... Средоточие женственности. Взятой в абсолюте и не требующей ничего дополнительного.
  -- Надо же... Мне никто никогда не говорил о происходящем так точно.
  -- Может, не спрашивала?
  -- Не в этом дело, да и вообще...- Катя махнула рукой. - И ты знаешь...
   такая ситуация возникает около меня почти с тех пор, как я себя помню.
  -- Даже так?
  -- Ну не совсем так... Но ты поверишь, если я признаюсь, что впервые
   меня трахнули в десять лет...
  -- В десять?!
  -- Вру. В девять.
  -- Не верится...- покачал головой Волгин, попытавшись вспомнить, какой
   была в девять лет его дочь Лена.
  -- Да. Это было именно так. Не ровесник, конечно, мальчишка постарше.
  -- Он тебя изнасиловал? - уточнил Волгин.
  -- Нет конечно. Бить никого не стоит. Да и поздно уже...
   Он криво усмехнулся.
  -- И вообще можешь за меня не беспокоиться. Меня никогда в жизни не
   изнасилуют. Я умею кусаться, царапаться, бить по яйцам и так далее. Все, что я делаю - добровольно. И трахают меня хоть и не по моему желанию, но с моего согласия.
   Он промолчал
  -- Так вот, я с детства ощущала, что вызываю в представителях
   противоположного пола желания - которых в том возрасте еще не понимала. Я не знала, для чего мальчишке хотелось снять с меня трусы и тереться и заталкивать в меня свою твердую штуку... Но это было так, с этого началось и продолжается до сих пор.
   Волгин покачал головой.
  -- Потом, через несколько лет, когда пошла перестройка организма,
   начались менструации, и стали развиваться молочные железы, я кое-что поняла. Никто не объяснял, сама дошла. Я видела одноклассниц, чьи груди росли, как тесто, и понимала, что родилась гадким утенком. Хотя у моей мамы вполне нормальный третий номер... Но все это ничему не мешало - представляешь? Меня продолжали трахать, уже сверстники. В физкультурной раздевалке, в классе закрывшись на швабру, на чердаке среди старых рам, в кабинете географии за ворохом карт, в подвале и еще черт знает где...
  -- Представляю...- сказал Волгин, опять попытался приложить это к своей
   дочери и не смог.
   Хотя грудью Ленка превзошла мать и лет с одиннадцати он сам стеснялся
   на нее смотреть, когда дочь была в одних трусиках.
  -- В старших классах меня родители сдали в математическую школу,
   поскольку распознали недюжинные способности к абстракции, - насмешливо продолжала Катя. - И там...
  -- ...Все прекратилось ? - с неожиданной надеждой перебил он.
  -- Наоборот. Продолжилось, так сказать, на принципиально новом уровне.
  -- Как это?
  -- Так. Мальчишек нормальных там не было, одни зачуханные
   математические гении, у которых члены ссохлись. Зато меня трахал завуч.
  -- Завуч?!
  -- Ну да. Благообразный старик лет шестидесяти.
  -- Шестидесяти?!!
  -- Ну, может, семидесяти... тогда мне было по фигу. Несмотря на возраст,
   член у него стоял почти как у тебя, и он обрабатывал меня в своем кабинете.
  -- Но это же... Педофилия, совращение малолетних и склонение к
   сексуальной связи под принуждением. Ты не пожаловалась?
  -- Андрюша, ты не понимаешь...- ласково улыбнулась девушка. - Не было
   ни совращения, ни принуждения, и педофилией это тоже нельзя назвать. Я уже тогда была сформировавшейся женщиной в смысле удовлетворения мужских желаний. И давала ему себя трахать добровольно.
  -- Н-да...
  -- Я же тебе сказала - у меня иная конфигурация. Я родилась не там и не
   в то время. Сама я люблю секс, но темпераментом не отличаюсь. Но мое тело - идеальный сосуд для мужчин. Родись в Японии, я стала бы гейшей. Великолепной и знаменитой.
  -- Согласен, - сказал Волгин. - Поскольку от гейш, насколько я знаю,
   требовалось не только половое отверстие, но и ум.
  -- Именно это я и надеялась от тебя услышать... - девушка улыбнулась. -
   А потом был университет.
  -- Где то же продолжилось с преподавателями?
  -- Нет, как ни странно. Преподавателей-мужчин там хватало, и они вполне
   однозначно на меня смотрели. Но слишком боялись друг друга, потому что каждый стучал на каждого. Зато студенты... Несмотря на обилие девиц с буферами, меня трахали на каждой вечернике. Причем не по одному разу...
  -- А в той фирме, где ты успела поработать?
  -- Директор трахнул сразу после собеседования. Офис был в большом
   здании, он повел меня на чердак. Точнее, не на чердак, а на последний пролет лестницы, за старые шкафы. И сразу оприходовал. И потом только благодаря ему я продержалась два года, потому что моим несговорчивым характером... в смысле работы, ясно дело... было постоянно недовольно московское начальство.
  -- Да, любопытная у тебя жизнь...
  -- Потом я стала интересоваться причинами повышенного мужского
   внимания на пустом, так сказать месте... И выяснила, что есть какие-то вещества. Феромоны, сексуальные аттрактанты... Возможно, мой организм их выделяет в чрезмерном количестве...
  -- Выделяет, точно, - подтвердил Волгин.
  -- И иногда это осложняет жизнь. Да, я не темпераментна, но люблю
   трахаться. Просто трахаться. И в меня почти всегда можно войти без подготовки. В отличие от большинства нормальных женщин. Но когда мужики пристают на улице, это начинает напрягать.
  -- И что - прямо на улице пристают?!
  -- Конечно. И в транспорте, и в магазинах. Поэтому даже в такую жару
   приходится носить брюки и пиджак... И, кстати, лифчик, без которого эти несчастные соски лезут наружу. А если бы я вышла в платье с голыми ногами... Я уж не говорю, что около меня всегда собирается куча... собиралась в те времена, когда я с компаниями ходила на пляж.
   - Да уж, - ответил Волгин.
  -- Поэтому мне пришлось вставить спираль.
  -- Какую... спираль? - не понял он, глупо подумав о лампочке.
  -- Да противозачаточную... Нерожавшим вредно, но иначе мне просто
   невозможно. Думать каждый раз: успеет вытащить или нет...
  -- А ты что - всегда прямо так занимаешься сексом? Не боишься что-
   нибудь подцепить?
  -- Нет, конечно. Когда я на фирме работала, в презерах трахалась. Хотя
   и не люблю этого. И сейчас в сумочке всегда с собой ношу на всякий случай... Но теперь, когда я... так сказать, ушла на дно, общаюсь с ограниченным кругом. И с ними трахаюсь просто так.
  -- А с заказчиками... вроде меня... тоже всегда?.. - не удержался Волгин.
  -- Заказчики всякие бывают. Ты очень напористый. Большинство, я
   чувствую, слюнки пускают, да не решаются. Но если решаются, я велю надеть презер. Потому что человек чужой.
  -- А... мне почему не велела?
  -- Не знаю...- Катя пожала плечами. - Интуиция. Что от тебя ничего не
   подхвачу. Ты ведь тоже спокойно вошел в меня. Почему?
  -- Тоже интуиция, - усмехнулся он.
  -- Да и вообще... Такого, как ты, у меня никогда не было.
  -- Какого именно?
   Его уже совершенно не удивляло, что они, голые, жуют пиццу, запивают ее
   мартини и ведут обсуждение интимных вопросов. Наверное, его поколение отстало от жизни, а теперь все сделалось иным...
   - Чтобы трахал меня неутомимо, как мальчишка и нежно, как взрослый мужчина, на протяжении целого дня...
  -- А скажи мне... - вдруг спросил он. - Скажи... Разве мужчины не все
   одинаковые?
  -- В каком смысле?
  -- Они же все получают от тебя удовольствие?
  -- Конечно. Ведь они сами работают. Я, как ты заметил, не помогаю
   ничем. Не возбуждаю, член в руки не беру, не то что в рот. Я подставляю дырку, и все довольны.
  -- А... ты?
  -- Что - я?
  -- Твои ощущения всегда одинаковы?
  -- Практически да. Какими они могут быть, если партнер быстренько
   подолбится во мне, сольет, вытрется и уйдет. Так, несколько приятных минут, не больше.
  -- И никто не пытается дать что-то тебе?
  -- А как мне дать? Ты же видишь мое тело: подержаться не за что.
   Мужчина возбуждает женщину, возбуждаясь при этом от нее, это я давно поняла. А мною не возбудишься. Я заглядываю на порносайты. И знаю, что женщины с моей фигурой мало востребованы. Но в реальности отбоя нет от мужчин. Ты, возможно, заметил, что я не пользуюсь макияжем?
  -- Да, - признался Волгин. - Наверное, в жару неудобно?..
  -- Не, я вообще никогда не крашусь. Не потому что берегу кожу или не
   умею... я все умею. Просто мне лень этим заниматься. И это мне не нужно. Без всякого макияжа прохода нет. Даже в брюках. И даже в пальто...
  -- Точно. Меня ты возбуждаешь вся целиком, независимо от отдельных
   мест.
  -- Но и ты - единственный... Ну по крайней мере, за последнее время,
   когда я трахаюсь только со взрослыми парнями, а не с сопливыми малолетками... Ты единственный, кто так нежно и приятно ласкал мне грудь...
  -- Но мне нравится ее ласкать...
  -- Вот этого я с мужской точки зрения не пойму, - сказала Катя, вставая из-
   за стола. - Ну ладно, детали... Поели, сейчас посуду помою, покурю еще немного - и спать.
  -- В каком смысле спать?
  -- В самом прямом. Я же ночами в инете. И после обеда меня всегда
   клонит на часок... Или ты против?
  -- Нет... Почему...Не против, конечно, - ответил Волгин

[Sarikov]

А сам подумал, что его тоже в рабочий день тянет ко сну от усталости, но
   жизнь не позволяет таких радостей. И что сейчас он точно попал в оазис покоя среди суеты.
  -- А как же твои клиенты? Они тебя разбудят?
  -- Я у сотового выключаю сигнал. Потом смотрю пропущенные звонки и
   перезваниваю. И бизнес цел, и я могу жить.
  -- Умно придумано. Я, пожалуй, тоже так сделаю.
   И тут же в комнате ожил его мобильник. Одним из "домашних" звонков.
   Он понял, что звонит сын.
  -- Па, - без предисловий сказал тот. - Ты можешь забрать меня часа через
   полтора с Новостройки? Мне системник дали, неохота в маршрутке тащить.
   Сын был помешан на компьютерах и в школе слыл программистом.
   Наверное, его ждало будущее. Но сегодня Волгин был неспособен срываться, хотя редко отказывал сыну в просьбах.
  -- Нет, Саша, - просто ответил он. - Сегодня не могу. У меня встреча в
   другой части города и я не знаю, когда освобожусь.
  -- Ладно, - так же просто согласился сын. - Сам довезу.
   Волгин вернулся на кухню. Катя домывала посуду. Точнее, убирала
   рюмки в шкафчик. Он подошел сзади и взял ее за бедра.
  -- Опять захотел? - засмеялась она. - Воздымание плоти и сон побоку?
  -- Нет... Знаешь что... - вдруг спросил он. - Я не собираюсь пытаться тебя
   довести... Но хочу попробовать на вкус. Можно?
  -- А почему нет?
   Катя села на стул и подхватила себя под коленки.
   Волгин знал, что вкус молодой женщины отличается от вкуса зрелой. Он
   нежнее, приятнее, тоньше и более возбуждающ. Но едва он прикоснулся к влажным Катиным губкам, как понял, что ее вкус принципиально отличается от всех. И не только вкус... Половые органы Кати источали нечто необъяснимое, но настолько притягательное, что в самом деле за ней можно было бежать на край света.
   Его совокупительный отросток опять затвердел. Но это не входило в
   ближайшие планы. Поэтому Волгин оторвался.
  -- Ну и как? - спросила Катя, не сразу опуская ноги.
  -- Нет слов.
  -- Тебе понравились мои влагалищные выделения?
   Волгин даже вздрогнул от возбуждающей остроты самого термина.
  -- Ничего боле вкусного я никогда не пил... Мне кажется, доводить тебя
   языком - это удовольствие, какого и не описать...
  -- А знаешь, как я еще люблю трахаться...- разнеженно пробормотала
   девушка.
  -- Как?
  -- Я люблю в попу в позе лягушки.
  -- В попу?! - такого поворота Волгин не ожидал.
   В его понимании анальный секс оставался извращением. И уж никак не
   вязался с обликом тонкой девушки.
  -- Ну да. Я ведь в школе, когда начала, только в попу и давала. Я страшно
   боялась залететь, родители бы меня убили. А пацанам в том возрасте все равно в какую дырку сунуть... Членики у них были тонкие, входили легко и кончали быстро... И до сих пор я люблю подставить свою попу. Там ощущения иные, чем во влагалище.
  -- Нет, в попу я, пожалуй... не сумею, - слегка покраснев ответил он. - Я
   ведь человек старого поколения, и...
   Он вдруг остро представил себе Ларису, которая предложила бы ему анальный секс. Это было таким же нереальным, как... как... как... Он даже не смог придумать достойного сравнения.
  -- Не объясняй, понимаю. Я так и думала, что ты откажешься... Просто
   предложила, на всякий случай...
  -- Ты очень умная девушка...
  -- Я знаю, - улыбнулась Катя. - Ну ладно, я пойду покурю, а потом в
   постель...
  -- А я пока позвоню и освобожу себе вечер, - сказал Волгин.
  -- Замечательно. Сделаешь все - приходи спать.
   Катя ушла, белея маленькой задницей в полумраке коридора, а Волгин
   принялся звонить.
   Тане соврал, что плохо себя почувствовал - заболело сердце от жары,
   что было вполне правдоподобно при сегодняшней нагрузке - и возвращается домой. И велел по всем делам звонить на мобильный. Таня поверила, заохала, сказала ему лежать и ни о чем не беспокоиться. Подумав, он набрал жену. Лариса практически никогда не звонила на офисный телефон, поскольку там часто бывало занято и вообще предпочитала разговаривать по сотовому. Но зная, что когда не нужно, могут случиться неприятные исключения - например, к ней обратится какой-нибудь знакомый, которого она решит направить как клиента - он все-таки позвонил. Он очень давно - не было повода - не врал жене, но сейчас ложь далась на удивление легко. Волгин объявил, что поехал на "СУ-820", где пробудет до конца рабочего дня. Что означало, что в офис звонить бесполезно. Эта СУ находилась у черта на рогах и могла оправдать его отсутствие.
   Оставалась одна опасность: сейчас, когда он выключит звук, очнется кто-
   нибудь из московских. Таня передаст, что директор болеет дома. Не дозвонившись на мобильный, они попробуют достать его по домашнему.
   Он на всякий случай позвонил домой. Никто не отозвался. Впрочем,
   Волгин беспокоился зря: Саша наверняка застрял на Новостройке. А Ленка, сдав сессию, собралась в молодежный лагерь. И сейчас целыми днями шаталась по подругам...
   Или по друзьям; сравнив свою дочь с Катей Волгин вдруг понял, что та, скорее всего, ведет бурную жизнь и хорошо, если мать ее в чем-то просветила. Сам он с женой на женские темы не разговаривал.
   Во всяком случае, дочери до вечера не ожидалось. И выдать его будет некому.
   Сделав все это - как разведчик, со всех сторон окруженный врагами -
   Волгин и пошел в комнату.

[Sarikov]

7

   Диван был разложен, свернутое покрывало валялось на комоде, ровная белая простыня вызывала мысль о настоящей постели.
   Катя уже спала - на боку, сползя с подушки к стене.
   Волгин осторожно лег рядом. С наслаждением вытянулся и закинул руки за голову.
   От девушки веяло прохладой.
   Половой орган, оживленный ее соседством, медленно надулся. Но почти сразу успокоился, спрятал покрасневшую от упражнений головку. И скатился куда-то между ног, затаив обиду на хозяина.
   А Волгин лежал на спине и думал, глядя в потолок.
   Тело его, приятно утомленное непривычной дозой секса, расслабилось каждой клеточкой. Ему тоже хотелось заснуть, но он отвык спать днем. И потому просто лежал, наслаждаясь тишиной и абсолютным покоем. Такого состояния защищенности от всего на свете он не испытывал уже давно.
   Катя спала беззвучно, как ребенок. Она в самом деле напоминала мальчишку, если бы не бедра, все-таки слегка раздавшиеся от регулярного секса.
   Волгин восстанавливал в памяти этот день. Вспомнил, как тщательно мылся под душем после первого полового акта - мылся, чувствуя отвращение и намереваясь ускользнуть.
   Как давно это было? Сегодня утром?..
   Нет, в какой-то иной жизни. Точнее, перед порогом новой, куда его случайно ввела Катя.
   Как отличалась эта связь...
   Нет, банальное слово "связь" не подходило. Равно как и Катю невозможно было назвать и любовницей...
   ...Как отличалась эта ситуация от всех его прошлых его похождений.
   Где половой контакт распадался на четыре этапа: вожделение, наслаждение, раскаяние, вина перед женой. Последний всегда бывал главным.
   Вина перед Ларисой приходила, едва он выпускал последнюю каплю семени. Вставала во весь рост и грызла беззвучно, но неумолимо - день, два, иногда целую неделю.
   Их брак казался ему принадлежащим к разряду счастливых. Вырастив двоих детей, они не забыли о том, как в молодости по-настоящему наслаждались друг другом, и до сих пор продолжали заниматься сексом.
   Любили ли они друг друга глубокой душевной любовью ? Волгин никогда не задавался подобным вопросом. Но они точно испытывали взаимную благодарную привязанность.
   Он понимал, что лишь паскудная природа самца, биологически запрограммированного на осеменение всех самок без разбору, толкала на периодические приключения. После каждого Волгин находил, что жена его во всех отношениях лучше, нежели новая женщина. Он давал себе зарок больше не таскаться. И некоторое время сдерживал слово.
   Потом ситуация складывалась так, что он опять совершал грех. Сознавая, что до достижения определенного возраста ничего не сможет с собой поделать - к тому же изменял он жене раз в десять меньше, чем его прежние друзья, обычные мужчины. Главным условием Волгин ставил сокрытие своих преступлений. Жена не заслужила обиды. И если она ни о чем не догадывалась, то можно было считать, что измены и не было. Ведь, сунув орган в чью-то половую щель, он не разрушал устоев семьи и не подрывал благосостояния их дома. Который полностью держался на нем.
   Изменяла ли ему Лариса? Волгин редко задавал себе этот вопрос. Но отвечал всегда одинаково - раз он не знает, то ничего серьезного не было.
   Так он жил почти двадцать лет. Время от времени совершая грешные поступки, глубоко раскаиваясь, повторяя, но выработав отношение к своему поведению и линии своей жизни.
   Сегодня все встало с ног на голову.
   Исключением была сама Катя. Она не просто не соответствовала женскому эталону - вообще не имела ни одной черты, приятной в прежней жизни.
   Ведь редких любовниц он выбирал по тем же критериям, которые в свое время определили интерес к жене.
   Катя же не имела с Ларисой вообще ничего общего.
   В прежней жизни он и внимания не обращал на женщин, подобных ей.
   Для него главным побудительным моментом к новому похождению, главным условием возникновения самого желания всегда казались формы. Грудь, бедра, ляжки, ягодицы... Фигура Ларисы не требовала даже мысленной коррекции.
   Чего стоила хотя бы ее грудь...
   Благодаря Ларисиным выдающимся молочным железам они и познакомились в свое время, когда он учился на втором курсе. Слово "выдающиеся" имело самый прямой смысл. Свершилось все на молодежном вечере, который - сейчас это казалось едва не пророческим - состоялся в том самом дворце культуры, где вчера лохматый Сергей дал Волгину Катину визитку. Дворцы давно развалились, превратились в арендуемые торговые площади. Но в дни его студенчества там проходили танцы - настоящие танцы с хорошей музыкой, куда приходили трезвые ребята и нормальные девушки. На одном из таких вечеров - под новый год, он помнил точно - Волгин встретился с Ларисой. С другом Витькой они стояли около стеклянной стены возле мраморной колонны. Когда из-за нее появилась грудь. Именно появилась - как нос корабля, выходящего из гавани. Или кабина самолета, выкатываемого из ангара. Обтянутая серовато-зеленым платьем, она казалась безразмерной и выплывала неизмеримо долго и словно сама по себе. "Вот это титьки..." - сдавленно прошептал Волгин, который, считая свою внешность заурядной, а специальность - неинтересной, в те годы отличался застенчивостью. А величина бюста ставила девушку на такую высоту, куда он не решался даже заглянуть. Верный Виктор запомнил слова и, будучи гораздо более смелым, среди вечера нашел в толпе ошеломительную девушку, привел и познакомил. А сам отошел в сторону - и решил Волгинскую судьбу...
   И как ни странно, тот же самый Витек, который потом научился обращаться с компьютером и по старой дружбе за бутылкой водки настраивал программы для сына, а недавно установил все, что мог, ему в офис... этот Витек, зная ограниченность собственных возможностей, познакомил его с лохматым Серегой. Серым Волком, который, в свою очередь вывел на Катю...
   Получалась странная, смешная, какая-то романическая цепочка. Один и тот же друг познакомил с будущей женой, и послужил косвенной причиной к тому, чтобы сейчас Волгин лежал в чужой постели.
   Он еще раз взглянул на девушку.
   И его с неожиданной стороны поразил ход собственных мыслей.
   Положительно Катя была из ряда вон выходящей. Она точно выразилась, что имела особую конфигурацию.
   Потому что со всеми прежними женщинами Волгин существовал по двоичной схеме. Вернее, по закону исключенного третьего. Говоря нормальным языком, со случайной женщиной он старался забыть жену, с женой - ту случайную женщину.
   А тут...
   Катя лежала рядом, наполненная четырежды, и он чувствовал что это не предел. И совершенно спокойно думал о жене.
   Более того, Волгин вспоминал тело своей жены, ее груди... представлял, как будет заниматься сексом с нею - и половой орган его вставал... уже от мыслей о Ларисе.
   Лежа рядом с Катей, которую он хотел непрерывно, Волгин думал о жене и тоже ее хотел. И был уверен, что с женой, станет вспоминать Катю...
   Лариса и Катя не мешали друг другу на внезапном повороте жизни. Они могли существовать параллельно, поскольку принадлежали к разным... категориям.
   Лариса с ее богатым телом казалась олицетворением женщины, которая доставляет удовольствие, поднимая по ступеням. Сначала возбуждает зрительно. Подкрепляет осязанием. И наконец доводит до вершины контактом половых органов.
   А Кате не нужны предварительные этапы. Не имея ничего внешне, она является квинтэссенцией женщины внутри.
   И с точки зрения природы Катя - именно идеал.
   Ведь, - второй раз за сегодняшний день подумал Волгин. - Природа создала пары соответствующих половых органов с единственной целью: продолжить род. А чтобы побудить к этому, устроила так, что процесс вброса семени сопровождается приятным ощущением самца. И самки, кажется, тоже... Стремясь к ощущениям, животные соединяют половые органы, результатом является потомство.
   Человек сделал из биологического инстинкта главное удовольствие в жизни. Причем сам факт выброса семени и возможности создания новой жизни, словно в насмешку над природой, стал единственным омрачающим моментом во всем деле. Назначение секса отошло на второй план. Человек разработал тысячу хитроумных способов предохранения от беременности - то есть полностью отделил инстинкт от цели и сделал самоценным.
   Секс как самоцель существования - именно это он чувствовал, проведя с девушкой день.
   Могло показаться смешным, но Волгин с детства любил додумывать все свои вопросы до конца. За что его обзывали философом. Но ему доставлял удовольствие процесс обдумывания, независимо от результата.
   И сейчас он продолжал размышлять о сексе.
   Ему впервые пришло в голову, что способ совокупления, который он использовал всю жизнь до встречи с Катей, весьма далек от природы.
   Наслаждение видом партнерши, ее медленно раздевание, затем осязание и ощупывание, и даже поцелуи - все это излишне, поскольку рождено сознанием, а не ощущением.
   Природный секс сводится к простому контакту половых органов. И лишь человек наделил процесс промежуточными ступенями.
   Вероятно, причиной служила социальность человека как биологического вида и прискорбный с природной точки зрения факт, что законы общества позволяют людям совокупляться гораздо позже, нежели к тому возникает физиологическая необходимость и возможность. Человеку нужно дорасти до определенного возраста, прежде чем ему будет общественно дозволен природный процесс.
   В принципе человек готов к совокуплению лет с пятнадцати... А кто-то и с четырнадцати. Сейчас, конечно, что-то изменилось; сексом занимаются уже в школе, если на то есть желание. Но во времена Волгинского детства школьницы, которые давали, считались проститутками. А на женщин старшего возраста мальчишки боялись смотреть.
   В итоге приходилось довольствоваться иными средствами. Волгин вспомнил, как он с тринадцати лет занимался детским грехом, название которого стеснялся произнести в мыслях. Закрывшись в туалете и пристроив вырезку из календаря 1977 года - гимнастку в спортивном костюме, почти без груди, зато с голой ляжкой. Казавшейся очень толстой благодаря тому, что девушка сидела на корточках, и часть ноги красивой складкой прикрывала икру. Он самозабвенно предавался пороку, временами закрывая глаза и фантазируя, а извергая жидкое мальчишеское семя, снова жадно смотрел на гимнастку и представлял, что жидкость льется на нее. Куда именно и для чего все это надо, он не представлял даже в общих чертах.
   Так он и привык заниматься сексом с изображением чужой женщины.
   Фотография гимнастки стала ему заменителем реальной партнерши. Он получил фетиш, как сказали бы теперь.
   Вероятно, так поступали многие, если не почти все его сверстники. Но результатом оказался стереотип. Зрительное возбуждение, которое обязательно должно предшествовать физическому. И когда он вступил в реальную жизнь, в женщинах его привлекали именно ляжки, бедра, икры, колени - ноги во всем их разнообразии - и грудь... Которую - сколь невероятным ни кажется теперь - он впервые увидел даже не на фотографии, а реально. Да, эту тайну он открыл, познавая свою первую женщину, которая была старше на двадцать лет и удовольствие от секса получала больше, чем он...
   А потом наконец - то есть как раз не наконец, а очень рано - он нашел свою Ларису. И привык, что половой акт требует предварительной игры с телом партнерши. Более приятной, нежели короткий этап семяизвержения. Особенно если партнерша отличалась телесными достоинствами... как его Лариса.
   И сейчас, возбуждаясь мыслями о жене рядом со спящей девушкой, Волгин понял, что именно так занимается сексом человек. Окруженный фетишами, заводя себя видом красивого белья и прикосновениями к телу прежде, чем достигнет биологической цели.
   Хотя для цели не нужно ничего. Ни белья, ни осязания грудей, ни фантазий над картинками. Надо всего лишь вставить друг в друга предназначенные для того органы.
   Мужской - в рабочем состоянии некрасивый и даже страшноватый: набухший, перевитый венами, готовый лопнуть и снабженный головкой, около которой вот-вот оторвется кожа.
   И женский. Обрамленный нежными розовыми губками, смыкающимися на самом чувствительном месте и ведущими в черную дырку, которую никто не видел изнутри.
   Нужно соединить органы и совершить некоторое количество движений. Чтобы вызвать в нервных окончаниях лавину высшего наслаждения.
   Больше ничего дополнительного природа не требовала. Но употребление половых органов в абсолютно чистом виде казалось животным, низменным и не достойным человека.
   Только сейчас, познав Катю, Волгин понял, что это возможно.
   Что его жена и эта девушка - своего рода взаимно дополняющие противоположности к одному слову - "секс".
   Лариса - секс человеческий, снабженный дополнительными средствами.
   А Катя - секс природный. Простой контакт половых органов для природного наслаждения.
   Они обе женщины. Но настолько разные, что, и находясь рядом с одной, можно спокойно думать о другой.
   Катя - природный секс...
   Волгин еще раз взглянул на девушку.
   Да, он ласкал ее тело. И по годами сложившейся привычке, ставшей неотъемлемой частью секса, держался за ее груди. Хотя они имели умозрительный, а не сексуальный характер.
   С этой девушкой можно совершить половой акт в абсолютной природной чистоте. Без лишнего контакта тел. Он никогда не пробовал такого.
   И сейчас был подходящий момент, и девушка лежала в удобной позе.
   Волгин на всякий случай проверил ее половое отверстие - невидимые половые губки оказались влажными, скользкими и готовыми.
   Катя что-то пробормотала, не меняя положения.
   Волгин двумя руками раздвинул ее маленькие ягодицы. Потом перехватил свой конец и направил головку в черный зев.
   Орган ушел внутрь легко, Волгин убрал руки и осторожно, чтобы сразу не выскользнуть, притиснулся рядом.
   Конечно, ягодицы девушки при всей малости имели некоторую толщину, и он не мог войти в нее до упора. Но особой глубины не требовалось. Достаточным было чувство охвата ее плотью.
   Волгин закинул руки за голову, чтобы в последний момент избежать соблазна: с женой они иногда совершали половой акт в таком положении, но он держал ее за задницу. Или крепко обхватывал груди из подмышек.
   Сейчас он отклонился верхней частью от Кати - так удалось войти еще немного глубже, а тела вообще не соприкасались.
   И он сосредоточился на ощущениях, пытаясь представить, как в жаркой темноте взаимодействуют сейчас их половые органы.

[Sarikov]

Ощущения поразили своеобразностью - они оказались совершенно незнакомыми и... потрясающими. Он словно превратился в кончик плоти, вся его суть ушла в красную головку, которая орудовала внутри Кати.
   Волгин не спешил. То убыстрялся, то замедлял темп. Временами он понимал, что почти подходит, и для завершения требуется лишь внешний раздражитель - прикосновение к телу девушки. К любому месту, хоть к подколенной ямочке. Но сдерживался, ожидая неизведанного.
   И не ошибся. Пик оказался невероятно острым. Толчки начались неожиданно и словно сами по себе, он выплескивал порции и с каждым выбросом ощущал судорогу, едва не лишавшую сознания.
   Потом он не стал выходить. Просто лег вплотную и обнял наконец Катино прохладное плечо.
   И, кажется, задремал. Или это показалось - потому что вдруг услышал голос девушки:
  -- Блин, оказывается так здорово, когда тебя во сне трахают...
  -- Я разбудил тебя, извини...
  -- Да нет, я бы не проснулась, если бы не выспалась. Но как ты меня
   трахнул... Так приятно. Мне даже приснилось что-то... Только все уже из головы вылетело.
  -- А что - тебя никто никогда... Ты никогда не занималась сексом во сне?
  -- Нет, - усмехнулась Катя. - По одной простой причине: я сплю одна.
  -- Как... одна? При твоей способности к сексу... Неужели у тебя нет...
  -- Постоянного любовника? - уточнила она, переворачиваясь.
  -- Ну... да, в общем.
  -- Представь себе, нет. Конечно, среди друзей у меня есть два... нет, три
   парня, которые трахают меня регулярно. Но ни с одним я не сближаюсь до такой степени, чтобы оставить ночевать.
  -- Но...
  -- И дело не родителях. Их я давно построила как надо. Просто я люблю
   спать одна. Я самодостаточна, и мне не нужен никто, кто вошел бы в мою жизнь слишком глубоко.
  -- Даже так...
  -- Так. Я лягушка. Которая одинаково хорошо чувствует себя и в воде и на
   суше. Скачет где попало и не нуждается ни в ком...
  -- Круто, - похвалил Волгин.
  -- Но все сказанное ничуть не умаляет того удовольствия, какое доставил
   мне ты, - с улыбкой перебила Катя. - И вообще для первого дня я и так вывалила на тебя слишком много жизненных принципов... Пока достаточно.
  -- Для первого ? - переспросил он. - Значит, будет еще...
  -- Значит, будет.
   Вместо слов Волгин нежно поцеловал ее сосок, который во сне набух сам
   по себе и все еще стоял, торча из пупырчатой сборки кружка.
   - Ну ладно, - сказала девушка. - Сейчас надо ополоснуться. И за работу. Которой в самом деле еще немеряно...
   

[Sarikov]

8

   Остаток дня прошел спокойно.
   Катя работала: видимо, конфигурирование Волгинской программы действительно требовало времени, а они половину дня потратили на секс.
   Звонки на мобильный утихли. Даже Таня не интересовалась его здоровьем. И Волгин был рад, что не приходится врать.
   Он так и не поднялся с дивана.
   Лежал, бездумно глядя на голые плечи работающей девушки.
   Ему было удивительно хорошо. Он насытился сексом, наверное, на год вперед. Насытился, но не пресытился, поскольку время от времени орган напоминал о себе. Волгин знал, что сегодняшняя норма исчерпана. Но не спешил уезжать. Находиться рядом с Катей, плавать в ауре ее изощренной женственности - суть которой он понял только за обедом - само по себе доставляло неописуемое наслаждение.
   Волгин чувствовал, что и его присутствие не тяготит девушку.
   Он готов был лежать тут, слушая щелканье клавиш под Катиными пальцами, до скончания века.
   Но посматривая на часы, отметил, что уже шесть.
   Обычно в это время он возвращался домой. Или даже раньше, оставив офис на Таню. Сегодня можно было набавить минут сорок на "СУ-820", которая находилась в пятидесяти километрах от дома. Но все равно слишком долго задерживаться не стоило. Лариса, наверное, уже вернулась: она работала редактором в крупной газете и освобождалась часов в пять. И не стоило заставлять ее ждать, вызывать вопросы... Хотя, впрочем, это он знает, где был, а для жены сегодняшний день ничем не отличался от прочих. Тем более, он в самом деле после обеда иногда уезжал к далеким клиентам. И внешне все обстояло невинно.
   Но он-то знал. И не хотел привлекать внимания.
   Да и вообще - все хорошее должно прерываться прежде, нежели грозило обратиться в проблему. Даже если это "хорошее" заключалось в дне секса с... с программисткой Катей, однозначно самой удивительной женщиной из встреченных в жизни.
  -- Кать, - тихо сказал он, поднявшись с дивана. - Мне, пожалуй, домой
   пора.
  -- Я тоже так думаю, - спокойно ответила девушка.
   Волгин вздохнул.
  -- Извини, я неправильно выразилась, - тут же поправила она. - По мне ты
   можешь сидеть хоть до глубокой ночи... Но я не хочу проблем в твоей жизни.
  -- Ты все верно понимаешь. Редчайшее качество женщины.
  -- Так я же не такая, как все, - усмехнулась девушка. - И кроме того,
   насколько я поняла... Работы у нас еще на два дня. Я же три дня не с потолка взяла. Само конфигурирование не представляет мировой проблемы. Но работа долгая и нудная. Вот, посмотри, чем я занимаюсь...
   Катя щелкнула мышью, и на мониторе показался огромный - судя по
   всему, бесконечный вверх и вниз - текст. Состоящий из непонятных слов, разбавленный символами и внезапными русскими фразами. К тому же в несколько цветов - красный, синий, зеленый...
  -- Чтобы сделать все, как нужно, я должна внести изменения почти в
   каждую строчку.
  -- В каждую?! - в ужасе переспросил Волгин, у которого от одного вида
   этой абракадабры закружилась голова.
  -- Ну не в каждую... Но все равно исправлений много.
  -- И как... Как ты с этим справляешься... А я тебя весь день отвлекал...
  -- Ну, во-первых, я все это делаю... То есть нет. Во-первых, ты меня не
   отвлекал, а приносил удовольствие, - улыбнулась Катя. - А во-вторых, тут все идет на автомате. Я знаю, что и как делать, практически не думаю. Но сделать надо, и эта механическая работа требует времени. И внимания. Чтобы потом, когда какой-нибудь блок не станет работать, не пришлось проверять все с самого начала.
  -- Ясно...
  -- Поэтому я и сказала срок - три дня. Помнишь - утром ?
  -- Да, помню... - ответил он.
   Утро казалось оставшимся в другой жизни.
  -- А... Можно будет завтра...- начал он, боясь получить отказ.
  -- ...Тебе прийти с утра и повторить как сегодня? - снизу вверх взглянула
   Катя.
  -- Да. Прийти и повторить...
  -- Если тебе в самом деле со мной понравилось... То почему бы и нет?
  -- Мне в самом деле с тобой понравилось. И мне не хочется уходить.
   Значит - можно?
  -- Конечно. Буду ждать тебя завтра в это же время...
  -- А может, мне прийти позже? А то я тебя опять разбужу.
  -- Даже если ты меня разбудишь, я думаю, что теперь мы найдем, чем
   заняться, не отходя от постели.
  -- Найдем, - счастливо ответил Волгин.
  -- Ну и договорились. Теперь иди в душ и как следует вымойся.
  -- Зачем ? - не понял он.
  -- Чтобы смыть мой запах. Я не хочу приносить тебе проблем.
  -- Моя жена ко мне не принюхивается.
  -- Ты плохо знаешь женщин, - возразила Катя. - Поверь, ты так пропах
   мною, что даже самая наивная жена учует неладное. Так что иди мойся, потом выпьешь кофе и до завтра.
  -- А может... Сначала кофе, потом мыться? - спросил Волгин, ощущая
   томление между ног.
  -- Можно, - усмехнулась Катя, поняв его мысли.
   Разумеется, после кофе он еще раз захотел ее. Ведь девушка сидела в
   обычной раскрытой позе. И сейчас Волгин не просил ее пересесть.
   И когда они допили, он выдвинул стул на середину кухни и протянул
   руки. Катя привстала над ним, он вставил орган, и они приступили снова. Только сейчас лицом к лицу, и Волгин жадно целовал Катины губы, подбрасывая ее на своих коленях и изнывая от желания пустить еще одну струю.
   Как мни странно, это получилось.
  -- Ты истинный гигант, - объявила Катя, пачкая семенем его ноги. - Это
   надо же... Шесть раз за день.
  -- Это не я гигант, а ты. Я вообще до сих пор имел личный рекорд всего
   четыре раза - и то с моей первой женщиной, когда я был похотлив, как щенок. А сейчас... Я просто не знаю, что со мной происходит.
  -- А разве обязательно знать?
  -- Нет, конечно. Не нужно вообще ничего знать. Надо брать возможное и
   радоваться тому, что есть, - неожиданно для себя ответил Волгин.
   И наконец пошел мыться.
   Он мылся долго, по приказанию Кати. Девушка весь день оставалась прохладной и даже не потела, но он ощущал, что от собственной кожи исходит тонкий ощутимый запах. Вытертый насухо, и все еще голый, он вышел в гостиную за одеждой.
  -- Покажи-ка мне член, - строго сказала Катя.
   Волгин недоумевающе поднял свой отросток.
  -- Не так. Крайнюю плоть сдвинь.
   О повиновался, не понимая цели.
  -- Вот...- сокрушенно сказала девушка. - Так я и думала.
  -- А что? - всполошился Волгин.
  -- Наши занятия не прошли бесследно. Ты посмотри на свою головку -
   красная, как у обезьяны.
  -- А ты что, видела, какая у обезьяны ?
  -- Ну не знаю. У обезьяны или еще у кого... Но красная. И сразу ясно, что
   ты весь день трахался. Если жена увидит, я не знаю, как тебе выкручиваться...
  -- Лариса не имеет привычки рассматривать по вечерам мой половой
   орган, - возразил Волгин, заметив, что спокойно называет жену по имени. - Потому что я уже давно не таскаюсь по бабам.
   Катя усмехнулась.
  -- Извини, - спохватился он и даже покраснел. - Не по бабам... Я не так
   выразился...
  -- Все так. Таскаются именно по бабам. А ко мне ты не таскался, мы
   просто занимались любовью. Но твоей головке все равно, как назвать процесс, она покраснела. И я настоятельно рекомендую тебе спать в трусах... Хотя, возможно, ты и так спишь в трусах?
  -- Нет. Я сплю голым. И если надену, это как раз вызовет недоумение.
   Постараюсь просто не показывать свой орган.
  -- А сексом жена не захочет с тобой сегодня заняться?
  -- Исключено. Она придет с работы уставшая. Сегодня же не выходной.
  -- Ну ладно... Но все равно подстраховаться не мешает. Подожди
   одеваться.
   Катя сходила на кухню и вернулась с тюбиком:
  -- На вот, намажь головку и кожу крайней плоти.
  -- А зачем? Что это за мазь?
  -- Средство от синяков. Снимет покраснение, я думаю, хоть немного.
   Волгину хотелось попросить, чтобы Катя намазала его сама. Но он вспомнил ее слова, что она никогда не прикасается к мужскому органу, и побоялся одной фразой разрушить всю идиллию.
   Он послушно обмазал свой конец прохладной мазью, быстро оделся.
   Голая Катя проводила его к двери.
  -- До завтра, - сказал он, прижимая ее в намерении поцеловать еще раз.
  -- Иди. Андрюша, иди скорей...- мягко высвободилась она. - Еще
   секунда - и все начнется заново, и у тебя точно будут проблемы... До завтра.
   Он вышел на лестницу, и девушкина дверь очень мягко - практически
   бесшумно - закрылась за его спиной.

[Sarikov]

9

   Намереваясь провести у программистки не более получаса, утром Волгин поставил машину в тень соседнего дома.
   За день, разумеется, солнце переместилось и сейчас в салоне было градусов пятьдесят. А то и шестьдесят.
   Причем, опять-таки приехав прохладным утром и остановившись ненадолго, Волгин не включил кондиционер, и сейчас даже дистанционный запуск с Катиного балкона не помог бы ему охладить машину.
   Открыв все окна, Волгин проехал несколько километров на огромной скорости, чтобы высосало наружу горячий воздух.
   Потом поднял стекла, включил наконец кондиционер и почувствовал себя привычно: удобно, комфортно и изолированно.
   Автоматически сворачивая на перекрестках, объезжая известные ямы на асфальте, Волгин вспоминал уходящий день.
   В брюках зудело: от Катиной мази его орган теперь чувствовал жжение.
   Машина сама стала замедляться и остановилась, не доехав один квартал до дома.
   Волгин заглушил двигатель и закрыл глаза.
   Он не боялся возвращения домой; он знал, что Лариса, не привыкшая к его похождениям, ничего не заметит хотя бы потому что не будет ничего искать.
   Ему просто требовалось подумать. Отдалившись от Кати и оказавшись на своей территории, он пытался найти место в сложившейся ситуации.
   Ведь со стороны получался абсолютный абсурд.
   Он, примерный семьянин, муж и отец, сегодня повел себя, как сорвавшийся с цепи пес.
   Точнее, не пес, а волк. Дикий зверь, который всю жизнь жил в конуре, вилял хвостом, брал корм из рук и казался более ручным, нежели свирепая собака.
   Но сорвавшись, проявил совершенно не ручной характер...
   Нет, сравнение с волком на цепи тоже не подходило.
   Он вел себя не по-волчьи, да и на цепи его никто не держал; он никогда не чувствовал ущерба своим интересам, любил свою семью и создавал ее с Ларисой и гордился созданным.
   Сегодня в нем жил оставшийся без родителей подросток.
   Наплевал на работу, бросил офис, отгородился от семьи и целый день провел в постели случайной девчонки, с которой познакомился утром.
   Дикость какая-то.
   Девчонки...
   Он снова подумал о Кате.
   И понял, что теперь, на расстоянии, не может характеризовать ее однозначно.
   Если бы он рассказал кому-то о ней в подробностях, то собеседник назвал бы Катю проституткой.
   Но она не была проституткой. И даже не потому, что жила не этим трудом. А из-за своего поведения. Волгин никогда не имел дела с проститутками, но знал, что девицы подобного рода делают все, чтобы ублажить клиента. А Катя отличалась полной пассивностью. Предоставляя наслаждаться самостоятельно.
   Человек, знающий больше слов, мог бы именовать Катю нимфоманкой. Но нимфоманка -женщина, стремящаяся к непрерывному сексуальному наслаждению. Катя за весь день не испытала вершины. А ровное удовольствие не тянуло на звание.
   Потом он вспомнил, что в институтские времена бытовал термин "давалка". То есть девчонка, которая позволяет совершить половой акт с собой любому желающему. Просто так.
   Но и это не подходило.
   Катя ничего не давала. Не уступала его домогательствам. Она почувствовала его настроение точнее, чем он сам, и спокойно предложила заняться сексом...
   К этой девушке не подходили привычные термины. Она не подпадала ни под одно из известных понятий.
   Она была просто Лягушкой. Символом женственности, таинственной, непонятной и всесильной. Засасывающей в себя любого, кто оказывался рядом, даже если того не желал...
   Волгин сладко потянулся.
   Сейчас он чувствовал усталость во всех мышцах. И в то же время такую необременительную легкость, будто весь этот день провел на море. Или в лесу. Или еще где-то на природе, куда не дотягиваются проблемы, где можно сбросить лицо вместе с одеждой и предаться простому удовольствию...
   И он, конечно, ни в чем не раскаивался.
   Решение продолжить все завтра и послезавтра не сделалось более слабым.
   Он вспоминал Катю и тут же думал о том, что впереди - еще два дня.
   Целых два дня, которые ему - семьянину и руководителю - придется выкраивать из суматохи. Но он твердо решил, что выкроит, чего бы то не стоило.
   Ведь все предыдущей жизнью он заслужил эти три ошеломительных дня. Которые могли никогда не выпасть ему, не случись нужда в конфигурации.
   Прежде, чем тронуться, Волгин все-таки позвонил домой. Телефон был занят. Он позвонил с промежутками еще два раза. Линия не освободилась. Сын прочно завис в Интернете. Это с вероятностью девяносто девять процентов означало, что Ларисы еще нет: возвращаясь, она сразу требовала освободить линию, поскольку ей по вечерам звонили с деловыми вопросами.
   Значит, он успеет вернуться вперед.
   Ничего страшного не случилось бы, приди он и позже. Но такая ситуация оказывалась еще более благоприятной.
   

[Sarikov]

10

  -- Па, наконец-то ! - раздался голос из глубины квартиры, едва Волгин
   отпер дверь.
   Он поражался умению сына слышать, кто именно пришел. Саша
   утверждал, что отец оперирует ключом "по-мужски", а мать и сестра "по-женски", причем обе по-разному. Объяснить конкретней он не мог, но распознавал точно.
  -- Пришел, Саша, - ответил Волгин. - Ты что, один дома?
  -- Да, - крикнул сын. - Мама звонила, что задерживается.
   Хорошо, - подумал он, и спросил:
  -- А... сестра?
  -- Ленка болтается неизвестно где, - без всякого уважения ответил тот.
  -- Это хорошо, - сказал Волгин, проходя в спальню и быстро снимая
   костюм.
  -- Почему? - в свою очередь крикнул Саша.
   Он сидел за компьютером, квартира отличалась гулкостью, и можно было
   переговариваться не видя друг друга.
  -- Потому что придет - и ванну на час займет. А я сегодня весь вспотел и
   пропылился. И надо помыться...
   Волгин легко соврал сыну, даже не заметив: он не пропылился, поскольку весь день провел в помещении. И даже не вспотел ни разу - секс с Катей, несмотря на невероятное количество заходов, не вызвал напряжения.
   Взяв с крючка за дверью свой халат - тоже белый, как и у Кати; желтый Ларисин остался на месте - он поспешил в ванную.
   Вспомнив Катины слова насчет запахов, он подумал, что возможно, ее гель для душа обладал иным ароматом нежели тот, которым пользовались в их доме. Сам он разницы не ощущал, но женский нос мог что-то уловить. И, конечно, стоило подстраховаться.
   Поэтому он намылился несколько раз, стараясь пропитаться домашним запахом.
   Потом поднял свой орган и обнажил головку. Краснота натертой кожи не прошла и, конечно, Ларисе это показывать не следовало.
   Волгин оттянул крайнюю плоть, рассматривая степень покраснения.
   За занавеской не хватало света. И к тому же в ванной стало душно. Он отдернул занавеску.
   И в тот же момент открылась дверь.
   По какой-то старомодной, чисто домашней привычке Волгин не запирался в душе. Эта тенденция пришла из быта Ларисиной семьи: у ее отца было нездоровое сердце, что не помешало ему благополучно дожить до нынешних лет и даже жениться во второй раз, он опасался приступа, и чтобы не оказаться в ванной, снял защелку. В старом сталинском доме, где начала существование семья Волгиных, ванная имела застекленное окно: когда-то там стояла газовая колонка, требующая притока воздуха, и над дверью располагались жалюзи. Потом колонку перенесли на кухню, жалюзи убрали и вставили стекло. Так было удобно, свет над дверью показывал, что в ванной кто-то есть.
   Старая привычка перешла в новую квартиру. Правда, окна тут не было, а запор имелся, но дверь прилегала к косяку неплотно, и по полоске света всегда можно было определить занятость.
   Запирался от всех только Саша, причем стал делать это в последние годы. Волгин подозревал, чем занимается сын, пустив теплую струю, но ничего не говорил Ларисе. Она, вероятно, тоже догадывалась, но не заставляла сына мыться при открытой двери: осознавала, стало быть, что подростку требуется выход сексуальной энергии.
   Вломиться в ванную, где кто-то уже был, мог лишь один член семьи: Лена. Не блистая выдающимися способностями - впрочем, ей и не в кого было блистать...- дочь росла в общем неглупой девушкой. И очень-очень красивой. Она была пристроена, училась в университете на экономиста-юриста, по моде последних лет; хотя при ее внешности стоило делать карьеру телеведущей или искать иную специальность, где красота важнее ума. Лена имела все черты своих ровесниц. И даже в семье вела себя с беспардонностью красивой девушки, привыкшей грудью пробивать дорогу куда угодно.
   Причем под словом "грудь" следовало подразумевать пару вполне конкретных молочных желез. Которыми Лена превзошла мать: Лариса зрела в эпоху, когда не было возможности нормально питаться, а откормленная хорошими продуктами дочь обогнала ее и в размере и в форме. Если грудь Ларисы начала слегка обвисать уже в студенчестве, то Ленкино сокровище напоминало две ракетные головки. Впрочем, и тому имелась объективная причина: в юности Ларисы все эротическое считалось неприличным, и жена признавалась, что до института носила лифчик на размер меньше, стесняясь свое груди. А сейчас секс пропагандировался и преподносился как высшая ценность жизни, и все связанное с ним считалось первостепенным. Волгин был уверен, что если бы общественные нормы дали окончательную слабину, его дочь подвязала бы на шею поднос и носила бы груди выложенными для всеобщего обозрения. Во всяком случае, дома она не стеснялась никого. И если Лариса под домашнюю одежду надевала бюстгальтер, мыться ходила в халате, а спала в ночной рубашке, опасаясь обнажиться во сне, то Ленка условностями пренебрегала. Носила футболку, сквозь которую просвечивали темные круги сосков, а у себя в комнате ходила голой - Волгин это замечал, поскольку дочь не трудилась плотно прикрывать дверь. Ей ничего не стоило выйти к столу в прозрачном халате. Или пробежать по квартире в одних колготках, делая вид, что прикрывается локтем, хотя ее вымя невозможно было прикрыть даже двумя ладонями.
   И сейчас Волгин не удивился, увидев дочь на пороге ванной...
   Точнее, угадав, что это она: при звуке открываемой двери он мгновенно встал спиной. И лишь потом обернулся через плечо.
   В узеньких черных трусиках, с торчащей грудью, которую не спешила прикрыть, считая отца стариком, которого не интересует женское тело, стояла она перед ним, как перед неодушевленным предметом. В крайности, как перед евнухом.
   Впрочем, он сам не знал, что думает дочь: прежде они были дружны, но последние два года разделили их полностью: Лена выросла и созрела, а он ушел в работу. Они разошлись в противоположных направлениях. И теперь эта красивая, зрелая девушка казалась ему не родной дочерью, а чужой женщиной, странным образом поселившейся в их квартире.
  -- Ой, пап, это ты тут...- спокойно сказала Лена и только после этого
   схватила полотенце. - Так тихо...Я думала, кто-то свет забыл...
   В ее словах не имелось капли лукавства. В самом деле, матери дома не было, брат сидел за компьютером - он-то как раз запирался - об отце она не подумала. И совершенно искренне решила, что свет в ванной горит попусту. Тем более, за ней самой такое водилось.
   - Мне ванна нужна...- сказала она, держа край полотенца у ключиц.
  -- Сейчас, Лена, - спокойно ответил Волгин. - Уже освобождаю.
   Дочь вышла, сверкнув голой спиной. Волгин быстро ополоснулся еще раз,
   вытерся и надел халат.
   Едва он приоткрыл дверь, как Лена ворвалась внутрь, на ходу сбрасывая трусы, и тут же пустила воду. Она сам закрыл ванную - красавица дочь не потрудилась.
   - Пап, включи, пожалуйста, вытяжку, - раздался вслед ее голос. - А то ты тут напарил, дышать нечем.
   Волгин прошел на кухню, включил вентилятор и вернулся в спальню.
  -- А где мама-то ? - спросил он, одевшись и зайдя к сыну.
   Успев заметить на экране изображение женской груди с огромным,
   прекрасно сфотографированным соском - которое сын мгновенно убрал. Волгин сделал вид, что ничего не заметил. Он каждый месяц давал Саше деньги на Интернет. На скачивание рефератов и прочие необходимые нужды. Но судя по всему, основное время парень тратил на просмотр порнографии. Волгин в принципе не имел ничего против; ему казалось, что пусть лучше сын возбуждается, рассматривая картинки, а потом спускает в ванной, нежели начнет искать сексуальных приключений. С одноклассницами, из-за которых могут возникнуть проблемы. Или с женщинами определенного рода занятий, с которыми проблемы могут оказаться еще серьезнее. Ведь нельзя было забывать, что мальчик живет в одной квартире со старшей сестрой, служащей ежедневным сексуальным раздражителем. Поскольку понятие кровного родства есть человеческий фактор, а женская грудь действует на мужчину биологически...
   Тем более, имел ли право ругать сына отец, только что спрятавший в
   домашние брюки свой орган, работавший на стороне с раннего утра...
  -- Мама...- сын кашлянул и не сразу поднял глаза. - Мама звонила, что у
   них в редакции вечером прием, так что она придет поздно и сытая, и велела сказать Ленке, чтобы она тебя накормила.
  -- Почему именно меня ? - спросил Волгин. - А тебя?
  -- Я у Влада поел, пока комп ему настраивали.
  -- Знаю я вашу еду, - покачал головой Волгин. - Чипсы-крипсы и прочая
   гадость... И Лена тоже должна поесть, целый день где-то болталась...
   Сын усмехнулся по-взрослому.
  -- Сань, - спросил Волгин, стараясь говорить так, чтобы сын не воспринял
   это как намек на порнографию. - Ты на компьютере чем занимаешься?
   - Я...- сын густо покраснел. - Я в основном... игры ломаю.
  -- Как ломаешь? - не понял он.
  -- Ну... В любой игре надо очки набирать, здоровье, оружие... А я ломаю
   коды. И ставлю себе бесконечную жизнь и бесконечное количество патронов, и все оружие сразу... И мочу спокойно всех.
  -- А разве это не скучно? Это же получается игра в одни ворота.
  -- Скучно иногда. Зато здорово. Но главное, мне просто ломать
   интересно. В каждой игре эти коды еще найти надо.
  -- И всегда получается?
  -- Всегда, - с гордостью ответил сын.
  -- А... Сам что-нибудь умеешь делать? Конфигурацию для 1С можешь
   написать? - не зная зачем, спросил Волгин.
  -- Не-ет! Ты что, пап ? - сын взглянул на него, как на несмышленыша. - Я
   этих программ вообще не знаю. Трудно. Учиться надо...
  -- Так учись.
  -- Я и учусь. Не все сразу.
   Десятиклассник сын ответил это так просто, что Волгин поразился -
   оказывается, парень уже вырос и сформировал себя. И, похоже, знает, что ему нужно. А порнография... Ну, она просто необходима в этом возрасте.
  -- Пошли хоть чаю выпьем, - предложил он. - А то когда еще Лена нас
   кормить соберется.
   В ванной шумела вода.
   Когда они проходили мимо, Саша пнул в дверь и заорал:
  -- Ленка-а ! Кончай плескаться, лягушка !..
   При последнем слове Волгин подумал о Кате и ему стало тепло на душе.
  -- Сам ты лягушонок! - мгновенно парировала дочь.
  -- Кончай, говорю! Мама звонила и велела тебе нас с отцом кормить!
   Дочь прокричала что-то в ответ, он не разобрал.
   Они сели за круглый кухонный стол, Волгин включил чайник, Саша достал
   чашки и засыпал заварку.
   Дочь, похоже, не собиралась выходить.
   Небось, вся взмокла за день, - сочувственно подумал Волгин.
   Или... чей-то запах с себя смывает, - пришла мысль, каких раньше не было.
   Или даже... С кем-то общаясь, но не получив ничего, просто разряжает сама себя. Как Катя. Эта догадка в отношении собственной дочери казалась абсолютно недопустимой. Хотя Ленка была всего на пять лет моложе Кати. И обладая таким телом, наверняка испытывала на себе возбуждающее внимание. И если... Во всяком случае, ей наверняка тоже хотелось получить удовольствие.
   Странно, но сегодня в мыслях о собственных детях у Волгина постоянно проскальзывало нечто сексуальное, объясняющее причины поведения.
   Впрочем, детьми они являлись лишь по отношении к нему. А на самом деле это были уже два почти взрослых человека. Во всяком случае, имевших право на свои сексуальные притязания.
   Просто он сам, живя жизнью семьянина, этого до сего дня не замечал.
   Когда я последний раз ходил на сторону ?.. - остро подумал Волгин, отхлебывая горячий чай. - Года четыре назад или даже пять...
   Тогда дети оставались детьми в прямом смысле.
   Сейчас они выросли. но он этого не замечал.
   Пока сегодня совершенно внезапно не...
   Нет, выражение "сходил на сторону" уже не подходило.
   Внезапно... Внезапно познал женственность в абсолютной форме и открыл глаза. И увидел перемену, что произошла в его сыне и дочери, наверное, давно...
   Странны дела твои, господи, - думал Волгин. - Стоит совершить один поступок... точнее - проступок - как сразу обрушивается лавина мысленных последствий...
  -- ...Ну что, заждались тут, с голоду умерли?
   Дочь, совершенно умиротворенная, похожая на сытую кошку - разве что не
   мурлыкая - и даже одетая в скромное домашнее платье, вошла на кухню.
   - Сейчас, подождите еще полчаса... Холодная свинина есть, вам к ней что сварить - цветную капусту, или брокколи?..

[Sarikov]

11

   Лариса в самом деле вернулась почти ночью.
   Уже закрылся у компьютера сын.
   И дочь, соблюдая договоренность не мучить музыкой позже десяти часов, надела наушники, занимаясь неизвестно чем в своей комнате.
   И сам Волгин, лежа в постели, в свете прикроватного бра читал Чехова. Он любил его, пожалуй, единственного из всех писателей, хотя у жены-филолога имелась огромная библиотека. И время от времени перечитывал синее собрание сочинений. Пропуская пьесы, которых не любил, и слабые юмористические рассказы.
   Когда щелкнул замок, он быстро накинул халат и прошел в переднюю.
   Лариса вошла тихо. Статная и красивая, в облегающем платье. От нее пахло духами и немного спиртным - на приемах без этого не обходилось. Сейчас этот запах почему-то возбудил Волгина.
  -- Уж и не чаяла домой добраться, - сказала она.
  -- Привет, - ответил Волгин и поцеловал ее в губы.
   Жадно и длинно, слизывая помаду и не давая ей дышать. Лариса молчала в
   изумлении - а он, ощутив внезапный прилив, схватил ее груди сквозь платье и бюстгальтер.
  -- Ты... что ? - она попыталась высвободиться.
  -- Я... Ничего,- ответил Волгин, ощущая, как под халатом снова встает
   неутомимый отросток. - Просто... соскучился по тебе.
  -- Вы ели? - спросила Лариса, нагибаясь снять туфли.
  -- Ели, ели...- бормотал он.
   А сам уже залез под юбку, схватил горячую нейлоновую промежность:
   жена считала, что должна всегда выглядеть безупречно и даже в жару надевала колготки - и сдавил ее большие половые складки.
  -- Нет, в самом деле - что с тобой ?!
  -- Ничего, просто я...
   Ему хотелось сказать "хочу тебя" - но прямые обороты так и не вошли в их
   лексикон за двадцать лет совместной жизни.
  -- Дай мне хоть раздеться...
  -- Пойдем, разденься, - согласился Волгин, ведя ее в спальню.
   И там, в полумраке, снял с нее платье, рубашку, скатал колготки, стащил
   трусики. Изумленная Лариса стояла в одном бюстгальтере. Лямки глубоко врезались в плечи под тяжестью грудей - он знал, что следы не пройдут полностью даже к утру. Волгин расстегнул застежку на спине.
   Освобожденные, груди упали до середины живота. И в очередной раз Волгину стало ясным, что нет на свете ничего более совершенного, нежели бюст его жены. До свадьбы, когда добропорядочная Лариса намеревалась идти в ЗАГС девушкой, а он уже не мог обходиться без ее тела, они занимались тем, что сейчас именуется петтингом. Волгин играл разными частями девушки, но завершал всегда одинаково: Лариса стискивала его орган между грудей и, теряя сознание, он заливал ей семенем ключицы. Да и потом они вспоминали этот способ во время месячных, беременностей и послеродового периода... В последние годы Волгин успокоился, сдвинутые груди перестали заменять половой ход. Но не потеряли притягательности.
   И сейчас он опустил жену на стул, сел на ее колени и чувствуя под собой мягкость бедер, принялся за игру.
   Орган его уже упирался в живот жены.
   Лариса хранила молчание.
  -- У тебя такой усталый вид...- сказала она через некоторое время.
  -- Дел много было, - коротко сказал Волгин. - Но...
  -- Ты в самом деле хочешь пИсаться?
  -- Да...- прошептал он.
   Жена употребила одно из тайных слов, принятых между ними.
   Познакомившись девушкой, Лариса не просто узнала Волгина первым. До него она вообще не видела голых мужчин и не представляла, как функционирует мужское тело. А порнография, по которой нынешние дети познают тонкости секса, едва научившись включать компьютер, в те годы не просто отсутствовала, но находилась под статьей уголовного кодекса.
   В самый первый раз допущенный до тела - пока до молочных желез девушки, позволившей расстегнуть блузку и сдернуть вниз бюстгальтер - он обезумело мучил ее соски. И... сжимал в кулаке свой окаменевший конец. Боясь лишних движений, чтобы не вызвать оргазм, но будучи не в силах отказать в дополнительном удовольствии. Лариса, которой внове было абсолютно все, попросила показать "эту штуку". Волгин показал, и штука девушке понравилась. И даже более того: слегка покраснев, Лариса спросила, а нельзя ли посмотреть, как она работает. Обрадованный Волгин несколькими движениями довел себя до точки. Выбросил фонтан семени почти на полметра, чудом не испачкав девушке юбку. Как ни странно, Ларису липкая неуправляемая струя не напугала, а рассмешила. И она призналась, что вот теперь-то наконец все поняла. Раньше, конечно, знала, что с помощью этого предмета мужчины писают, но как они... Как они... используют орган по назначению, ведь отросток смотрит вниз, а... а женская дырочка направлена вверх... А теперь прояснилось, что в рабочем состоянии твердый отросток меняет направление, а сам процесс... это самое дело... тоже напоминает пИсание. Только не струйкой, а толчками. И когда потом они совершали самый первый половой акт, Волгин сказал, что вот теперь-то, после регистрации, он может на законных основаниях в нее пописать. Но жена как филолог поправила, что хоть процесс схожи, но требуют разных наименований. И в их лексикон вошло понятное обоим слово пИсаться - то есть делать нечто, напоминающее мочеиспускание, но имеющее другую цель. Это слово заменяло все другие выражения, обозначающие процесс совокупления: сношаться, переться, пихаться, етиться, заниматься сексом, и даже современное трахаться.
  -- Очень хочу...- повторил он.
   Он сполз с колен жены и раздвинул ее теплые ноги.
   Лариса никогда не брилась, и густо заросшая промежность за день приобретала сложный запах нейлона, пота и чего-то еще, страшно возбуждающего.
   И хотя это сильно отличалось от свежего аромата половых органов Кати, но запах жены мутил Волгину рассудок.
  -- Подожди, подожди, - остановила она. - Я хоть вымоюсь пойду...
   Волгин неохотно поднялся и хотел следовать в ванную, чтобы продолжить
   игру там - и может быть, даже совокупиться прямо под душем... Но вспомнил девушкины предостережения и решил, что идти на свет опасно.
  -- Ладно, иди, - сказал он, выпуская бедра. - Я тебя подожду.
   Лежа на кровати в судорожном нетерпении, без света, он вспоминал Катю
   и одновременно думал о Ларисе.
   Жена появилась неожиданно, вырвав его из сладких грез в еще более
   сладостную реальность; сняла халат, повесила на крючок, шагнула к кровати.
  -- Постой, я на тебя посмотрю, - остановил ее Волгин.
   Лариса пожала плечами, но послушно остановилась посреди комнаты.
   С мучительным наслаждением Волгин разглядывал ее тело, приятно
   белеющее в ночном полумраке. Каждый элемент поражал совершенством.
   Груди за годы жизни не потеряли качества. Волгин встречал женщин, чьи молочные железы, сохранив массу, лишились - выражаясь инженерным языком - внутренних элементов упругости и уже не имели объема: обещающие в бюстгальтере, без него опадали плоскими мешками, вызывая лишь жалость об ушедшем времени. Ларисиным же грудям повезло: даже после двух кормлений они остались упругими, сохранили свою шарообразную форму и смотрелись хоть по-разному, но одинаково соблазнительно в любом состоянии. Волгин давно подозревал, что именно эти груди, объем которых был очевидным даже в глухом платье - именно они, а вовсе не должность главного редактора популярной газеты - служили причиной, по которой Ларису регулярно приглашали на телевидение...
   Талия тоже сохранилась, не тронутая родами.
   Живот, конечно, за двадцать лет и слегка увеличился, но от этого стал только более возбуждающим. Поскольку женское тело без живота в общем кажется недоделанным.
   Мощная линия бедер спадала вниз, напоминая, что перед это не девушка, а зрелая женщина с опытным телом.
   Большие, но не просто толстые, а очень соразмерные ляжки только и ждали ладоней, которые сдавили бы белую мякоть.
   Колени в стоячем положении обозначались плохо, но он-то знал, сколь соблазнительными они сделаются, стоит Ларисе согнуть ноги....
   И все это тело целиком принадлежало ему одному, и он мог считать себя счастливейшим мужчиной на свете, поскольку мало кому выпала подобная удача - познакомиться с девушкой на танцах и сразу найти жену, идеальную во всех отношениях...
  -- Ты... как хочешь? - спросила наконец Лариса.
  -- Вот так, - Волгин и сел на край кровати. - Иди сюда...
  -- Лицом или спиной?
  -- Спиной, - ответил он, подумав, что так не откроется его красная головка.
   Лариса подошла, наклонилась, ухватила его конец, другой рукой развела
   губы.
   Волгин нетерпеливо мял ее бедра.
  -- Не спеши, дай волосы убрать, - спокойно сказала жена.
   Заросли всегда служили причиной того, что затянув своим органом внутрь
   несколько самых длинных волос, Волгин невольно приносил боль жене и себе.
  -- А почему ты... там не побреешь? - неожиданно для себя спросил он.
  -- Да что, я же не Ленка...
  -- А что - Ленка? - машинально отозвался Волгин.
  -- Выбрила почти наголо, как только письку себе не порезала...
   Волгин подумал, что жена все-таки следит за интимной жизнью дочери.
  -- А она... еще девушка? - продолжал он.
  -- Говорит, что да... Но... А что это тебя вдруг заинтересовало?
  -- Да так...
  -- Если хочешь, про Ленку потом поговорим...
   Лариса придавила его тяжелой мягкой задницей.
   Просунув руки под мышки, он мял необъятные груди жены, чувствуя головокружение и поражаясь, как терпел, ожидая Ларису из душа.
  -- Тебя там взять? - предложил Волгин.
   В отличие от Кати, жена стеснялась названия полового органа, который
   иногда просила возбудить, опустив руку.
   - Нет... Не надо... Я устала сегодня... Ты сам давай как хочешь.
   Насладившись осязанием тяжелого тела, колышущегося на коленях, Волгин хотел попросить жену, чтобы она легла на спину, закинуть ее ноги на плечи, а руки подсунуть под ягодицы, приподнять ее зад от простыни...
   Как вдруг понял, что он уже получил удовольствие от этого полового акта, и доходить до вершины вовсе не обязательно. Точнее, он не сможет этого сделать быстро. Сможет, конечно, если постарается, но...
   Но он выбросил сегодня уже шесть порций семени. Седьмая уменьшит силы. Лариса никуда не денется. А Катя... И стоит сэкономить сейчас, чтобы осталось на завтра.
  -- Знаешь, я тоже деле устал, - сказал он. - Кажется, не смогу сегодня.
  -- Ничего страшного, - равнодушно сказала жена.
   И тут же встала с его колен - вход ее влажно чмокнул, выпуская наружу горячий Волгинский отросток - и потянулась за халатом, чтобы опять пойти в душ.
  -- Кстати, - сказал Волгин. - Я завтра... и послезавтра с утра в
   командировках. По северным районам, новых клиентов окучить надо. На Голубевский мехзавод, еще кое-куда... А то план такой на июль поставили, не знаю, как выполнять.
   Он врал не сильно: механический завод из города Голубев в самом деле время от времени осуществлял перевозки, и с ним стоило заключить долгосрочный договор; только все это можно было сделать и по факсу. Сейчас, пользуясь случаем, Волгин обеспечивал прикрытие на два дня вперед.
   - Ладно, - спокойно ответила Лариса. - Хорошо, что предупредил... Домой вернешься, или в гостинице остановишься?
  -- Вернусь, конечно, - Волгин сразу обрубил себе возможность
   напроситься к Кате на ночь. - Я завтра в Голубев поеду, а послезавтра уже в другое место.
  -- Хорошо, - сказала жена и ушла мыться.
   Вернувшись, сняла халат и вытащила из шкафа ночную рубашку.
  -- Ты меня насчет Лены спрашивал, - заговорила она. - Я повторяю: по ее
   словам она еще девушка.
   Волгин молчал, ожидая продолжения.
  -- И я ей в общем верю...- Лариса рывком опустила ткань, пряча свое
   тело. - По крайней мере, сосков она еще не проколола.
  -- Чего не проколола? - переспросил Волгин.
  -- Сосков, - пояснила жена, ложась рядом.
  -- А их что - прокалывают? Зачем?!
  -- Затем, что мода сейчас такая. Ты с молодежью не общаешься. Раньше
   ушами обходились. А теперь колют все, что попало. Нос, губы, пупок, язык. Соски. И даже... даже в письку вешают колечки.
  -- Впервые слышу... Но... для чего ?.
  -- Говорю тебе - мода. Пирсинг называется. Заграничная идиотка пустила.
   А они дураки... вернее, дуры, хотят быть все как одна.
  -- Но соски колоть...- Волгин представил себе женскую грудь, самое
   нежное создание природы. - Это же вредно, наверное...
  -- Да уж думаю, не полезно... я ее отговаривала. Пыталась убедить, что
   такая грудь, как у нее, встречается одна на сотню... и ее незачем портить украшениями. Но она...
   Волгин вспомнил, что сегодня, в ванной, прежде чем отвести взгляд, он
   успел рассмотреть дочкины соски. Они были темными, припухлыми, круглыми несмотря на тяжесть грудей, и точно без всяких железок. Но Ларисе он этого не сказал.
  -- Я сильно сомневаюсь, что она меня послушалась. Ты ведь знаешь нашу
   дочь - ей хоть кол на голове теши, в бабушку пошла...
  -- Это да, - согласился Волгин. - Таких, как твоя мама, поискать.
  -- Но раз она их еще не проколола, значит, что грудь свою пока никому не
   показывала. Из этого можно сделать вывод...
   Волгин промычал утвердительно, отметив, что логика жены безупречна.
   А через пару минут он уже слышал ее равномерное, невозмутимое сонное
   дыхание.
   Сам он лежал, закинув руки за голову и глядя в темный потолок.
   Ему было хорошо, он получил настоящее удовольствие от
   незапланированного, незавершенного полового акта с женой. Даже скопившаяся было тяжесть в паху прошла.
   Он вспомнил Катины слова про удовольствие от секса, самоценное и не связанное с оргазмом, и подумал, что к мужчине это тоже применимо.
   И тут же отметил странное состояние души.
   Он лежал рядом со спящей женой, которую с удовольствием бы еще подержал за груди, если б не боялся разбудить. Он был счастлив с Ларисой.
   И в то же время думал о Кате. И был счастлив от мысли о том, как будет счастлив с нею завтра...
   Это было непостижимо - Лариса и Катя в самом деле не взаимоисключали, а дополняли друг друга. Точнее, занимали его параллельно.
   Ни одна не могла вытеснить другую.
   Их нельзя было даже сравнивать.
   Ставить в один ряд жену и девушку-программистку казалось таким же абсурдом, как выяснять, что лучше: самолет или поезд?
   Они были разными, каждая могла выполнить свое и не могла то, что делала другая.
   Самолет или поезд - глупо говорить, что всегда лучше только самолет...
   Или - автомобиль и катер.
   Пистолет и винтовка.
   Водка и коньяк...
   Море и горы...
   Земля и небо...
   Сравнения приходили одно лучше другого, и невозможно было завершить цепочку, поскольку жизнь продолжалась.

[Sarikov]

                                   Часть третья

1

   Подъехав наутро к Катиному дому, Волгин поставил машину на яростное солнце. Он знал, что сегодня пробудет тут до вечера. И после обеда машина попадет в глубокую тень. Да и кнопку кондиционера он оставил нажатой.
   Все складывалось как нельзя лучше. Алиби для дома имелось. Оставалось обезопасить себя на работе.
   Он позвонил в офис и коротко сообщил, что чувствует себя по-прежнему плохо и полежит дня два.
   Ему было стыдно врать Тане, но другого выхода не имелось.
  -- Банк подождет, - сказал Волгин в заключение. - Если кто придет за
   грузом по безналу, требуй оригинал платежки. А в крайности послезавтра я появлюсь...
  -- Не волнуйтесь, Андрей Иваныч, - ответила девушка. - У нас по графику
   сегодня "Бычок" до Нижнего. Завтра ничего. А перед Москвой я попытаюсь вас прикрыть - скажу, к клиентам поехали.
  -- Можешь сказать прямо, что директор заболел. Я не железный, в конце
   концов.
  -- Незачем им лишнего знать. Еще начнут потом больничный требовать...
   Смышленая девушка попала в точку. Она, вероятно, не сомневалась в его болезни. Но подозревала, что он предпочтет просто лежать, нежели идти в поликлинику. Знакомых врачей у Волгина, как назло, не было. У Ларисы, конечно, имелся реестр нужных людей, она-то могла добыть что угодно, хоть справку об освобождении из тюрьмы... Но в данном случае помощь жены отпадала.
  -- Ты права, Таня, - согласился он. - Прикрой, если сможешь. Скажи им,
   что я уехал... Уехал...
   Волгин мысленно развернул карту, чтобы назвать место, заведомо не
   имеющее покрытия сотовой связью.
  -- ...в Караяк, на границе с Оренбургской областью.
   Он выбрал наиболее удаленный город из всех возможных. Там имелся
   ликеро-водочный завод, действительно потенциальный клиент.
   Связь с Москвой строилась по удобному в данной ситуации принципу:
   Волгин имел безлимитный тариф на все кроме исходящего межгорода. Поэтому он принимал московский звонок всегда и разговаривал с бухгалтером до посинения, с генеральным - до иссякания запаса матерных слов, но сам в Москву звонил только из офиса. Он сам выбрал такой вариант, поскольку компенсация за мобильную связь была мизерной.
   Позвонив и узнав, что абонент недоступен - что и произойдет, поскольку
   Волгин собрался выключить телефон - начальство не должно было удивиться. Командировка исключала нарекания.
   И черт с ними, пусть звонят в пустоту, - подумал Волгин, почему-то
   вспомнив начало своей работы. Когда по смете полагался штат из трех человек: ему позволяли держать только Таню на телефоне, да качка Юру, совмещавшего должности приемосдатчика, грузчика и начальника склада. И в первые месяцы, когда не был утрясен график движения, машины - особенно кругорейсные, то есть идущие из Москвы через их город куда-нибудь в Екатеринбург и обратно, заезжая и в его город - прибывали в любой день. И ему часто случалось выходить на работу в субботу или воскресенье, чтобы вдвоем разгружать десятитонную фуру. Не имея возможности привлечь грузчиков за дополнительную плату, если не было негабарита - то есть груза с одним местом тяжелее ста килограммов... То были невероятно тяжкие времена когда он, перед этим несколько месяцев сидевший без работы, бился изо всех сил, но и сам до конца не верил в возможность выкарабкаться, развить филиал и укрепиться.
   Теперь он укрепился и чувствовал себя уверенно, хотя один бог - да регулярно ноющая спина - знали, чего это ему стоило.
   И, конечно, чисто по-человечески он заслужил эти три дня отдыха.
   И вообще гори оно все желтым пламенем, - подумал Волгин, выбираясь из машины.
   Не уточняя, что именно - "все".
   
2

  -- Андрюша, это ты ?..- послышался заспанный голос из-за двери.
  -- Я...- тихо, но отчетливо ответил Волгин.
   Замок тихо щелкнул. Катя - совершенно голая, вероятно, со вчерашнего
   дня - стояла, улыбаясь и потирая ногу об ногу.
  -- Ты...- пробормотал он. - Ты...
  -- Я проснулась от твоего звонка. И подумала - зачем одеваться, если
   ты все равно меня сразу разденешь... Ведь разденешь?
  -- Конечно, - Волгин спиной захлопнул дверь и прижал девушку к себе. -
   Ты сделала половину дела. Осталось раздеться мне...
   Он шарил руками по ее прохладному телу и уже умирал от желания.
  -- Мне сначала умыться и все такое? - спросила она. - Или мы с тобой
   сразу в постельку прыгнем ?
  -- Мне понравилось второе предложение, - ответил Волгин и подхватил
   девушку на руки.
   С балкона тек утренний воздух. Но в комнате еще не успел рассеяться
   запах девичьей спальни - чистый, будоражащий и давным-давно забытый. Постель оказалась теплой.
   Волгин лихорадочно разделся, едва не обрывая на себе пуговиц. Орган его вибрировал от напряжения. Сдерживаясь и стараясь не казаться торопливым, он упал на Катю, в каком-то урагане целуя ее соски. Девушка лишь слегка раздвинула ноги, и он тут же нашел дорогу без ее помощи.
  -- Ого, как ты меня хочешь! - удовлетворенно сказала она.
  -- Как ?
  -- Мне кажется, у тебя член стал больше со вчерашнего дня.
  -- Просто ты еще не проснулась, - улыбнулся Волгин.
   Диван мягко качался, и вместе с ним качалось послушное девушкино тело, и вершина выросла внезапно, загораживая собой все...
  -- Здорово...- блаженно проговорила Катя. - Начать утро с промывания
   спермой...
  -- Тебе не тяжело ? - спросил Волгин.
   Ему не хотелось сразу выходить из девушки: он опять испытал
   наслаждение так быстро, что не успел насытиться хоть чуть-чуть. Сейчас казалось странным и невозможным, что он сумел прожить без нее целую ночь.
  -- Нисколько... Полежи немного... Побудь во мне... Вместо тампона.
  -- Чтобы впиталось?
  -- Ну да.
   Он ласково поцеловал ее губы.
  -- Скажи, а чем приятнее дырочку затыкать? Тампоном, или...
  -- Твоим членом, конечно. Еще спрашиваешь?
   Катя засмеялась, и он тоже засмеялся, и, слегка опустившись, опять
   принялся за соски.
  -- Хорошо, хорошо...- бормотала девушка. - Все-таки здорово ты груди
   обрабатываешь... Вроде нечего, а такое удовольствие... Причем самое забавное... У меня там нет ничего, ты ведь только соски и целуешь, а чувство такое, будто по всему телу мурашки... С тобой я вся превращаюсь в одну большую молочную железу... на двух ногах, правда без молока. Не передать.
   Волгин не отвечал, рот его был занят его соском.
  -- Слушай, - спросила она. - Я сразу хотела, но как все понеслось... У тебя
   вчера дома без проблем обошлось?
  -- Угм, - промычал он.
  -- Жена ничего не заметила?
  -- Не-а.
  -- Слушай, скажи мне, только честно...
  -- Скажу честно, - кивнул Волгин и даже оторвался от ее тела.
  -- Только честно-честно, пожалуйста? - Катя серьезно глядела на него.
  -- Честно скажу. Спрашивай.
  -- Ты вчера с женой потрахался, когда домой вернулся?
  -- Я...- Волгин почувствовал, что, кажется, краснеет. - Знаешь, с тобой
   иногда страшновато говорить.
  -- Почему? - простодушно улыбнулась девушка.
  -- Ты слишком умна... Все знаешь и читаешь мысли вперед слов
  -- Так потрахался или нет?
  -- Да. Мы занимались сексом.
   Катя удовлетворенно кивнула.
  -- Я так и знала...
  -- Ты ревнуешь?
  -- Я ?! По какому праву? Я просто подтвердила свои предположения.
   - Но как ты догадалась?
  -- Ты вчера натрахал меня до посинения, но когда уходил, твой член так и
   не успокоился. И естественно, что тебе захотелось трахнуть жену.
  -- И тебя... Тебя это знание не напрягает?
  -- Ничуть. Жена - это жена. А я - это я. Она женщина, я лягушка. Нас
   нельзя сравнивать.
   В самом деле...- думал Волгин. - Точь-в-точь мои вчерашние мысли...
  -- Она с тобой кончила?
  -- Нет, - откровенно признался Волгин; он уже не смущался с этой
   девушкой ни в чем. - Она мне дала, но не была настроена на секс.
   - Смотри, не переусердствуй, - Катя покачала головой.
  -- А что?
  -- А то, что резкий всплеск внимания может вызвать такие же подозрения,
   как и его отсутствие.
  -- Неужели? Я как-то об этом не думал...
  -- Стопроцентно. Ты просто не знаешь женской психологии.
  -- Хорошо, учту, - кивнул Волгин.
   Его уже не удивляло, что девушка, годящаяся в дочери, учит его вещам,
   которым вроде бы должен был учить ее он.
  -- А ты как ? - она взглянула лукаво.
  -- Что - я? - не понял перехода Волгин.
  -- Ты сам кончил ? с женой?
  -- Я тоже нет. Хотя и мог. Мне было достаточно. Я... решил сэкономить.
   Для тебя...
   - Я и это почувствовала... Так спросила, для подтверждения...
   Они полежали еще некоторое время.
   Затем поднялись.
   Катя отправилась в душ. А Волгин пошел молоть кофе.
   Он запомнил Катины слова, что ей нравится смотреть, как из мужского органа уже после полового акта еще долго сочатся по капле остатки горячего семени - и мыться не стал.

          

[Sarikov]

3

   
   До обеда день почти повторял предыдущий.
   "Почти" лишь оттого, что вчера Волгин переусердствовал и сегодня решил поберечь силы. Он делал подходы к Кате, наслаждаясь ощущением, но не доводя себя до вершины.
   Он никогда не занимался таким, растянутым на часы сексом, И сегодня понял, что это, оказывается, очень здорово.
   Они повторили вчерашние варианты - на балконе со скамеечкой, на стуле у компьютера, просто на диване.
   День выдался еще более жарким. Солнце наползало, прогревая воздух.
  -- Я начинаю половую жизнь, - объявила Катя.
  -- То... есть ? - изумился Волгин.
   Девушка не переставала поражать его лексиконом и нежданными
   высказываниями,
   - То есть на пол перехожу.
  -- Как это - на пол?
  -- В такие дни люблю работать, лежа на ковре. Кажется, что прохладнее.
  -- А... Как ты монитор на пол поставишь?
  -- А я не буду его ставить. У меня ноутбук есть. Его подключу к
   системнику на прямое кабельное и буду работать.
   Катя быстро устроилась на полу. Он отметил, что на экране, который остался на столе, сами по себе открываются окна, меняются надписи и значки.
  -- Здорово придумано, - сказал он.
  -- Один недостаток: клава маленькая.
  -- Кто маленький? - в очередной раз перепросил Волгин.
  -- Не кто, а что. Клава. То есть клавиатура. Символы тесно расположены,
   нормальному человеку трудно... Но у меня пальцы маленькие. Ничего...
   Волгин сидел рядом на корточках, наслаждаясь близостью ее прохладного тела.
  -- Яйца у тебя красивые, - без перехода продолжила девушка. - Очень
   эротично покачиваются.
  -- А ты только сегодня разглядела? - усмехнулся он.
  -- Нет, просто ты так сел сейчас, они у тебя между ног повисли... И член
   стоит - снизу так здорово... Хоть картину пиши.
  -- Порнографическую.
   Девушка засмеялась.
  -- Слушай, - спросил Волгин. - А... правда, что сейчас девицы
   прокалывают себе грудь железками?
  -- Правда. И не только девицы и не только грудь... А что ты вдруг
   заинтересовался?
   - Да вот... Жена вчера сказала, что дочь собирается грудь прокалывать.
  -- Наверное, все-таки на саму грудь, а только соски, - поправила Катя.
  -- Ну, не знаю точно... Я как-то не поверил даже.
  -- А сколько ей лет?
  -- Кому - жене?
  -- Да нет, дочери.
  -- Ленке восемнадцать.
  -- Ну понятно. Самый возраст, когда хочется быть, как все.
  -- Но зачем ? Жена сказала - мода. Неужели из-за моды себя уродуют?
  -- Ну...- девушка пожала голыми прямыми плечами. - Не только из-за
   моды. Вроде бы кольца в сосках доставляют удовольствие во время секса.
  -- Как ?!
  -- За них дергают и это приятно.
  -- Но ведь больно должно быть.
  -- Не знаю, не пробовала... Больно наверное, сначала. Ведь когда уши под
   сережки колют, тоже больно. А потом уже привычка... Я так думаю.
  -- Н-да...- Волгин поморщился. - Даже представить себе не могу...
  -- А ты что - ни разу пирсинга на теле не видел?
  -- Откуда? Моей жене тридцать девять лет...
  -- ...Не скажи. Железом себя сейчас и шестидесятилетние обвешивают...
  -- ...А с молодежью я не общаюсь.
  -- Ну ладно...Тогда покажу тебе кое-что.
   Волгин непонимающе уставился на девушку.
  -- На меня не смотри, - засмеялась она. - На мне ничего нет, ты же меня
   уже изучил. В интернете найдем.
   Она пощелкала клавишами - на экране появились изображения грудей с проткнутыми сосками. Волгин смотрел и ужасался. Некоторые из украшений казались зажимами. Но другие явно протыкали живую плоть, имея на концах шарики. Он увидел висячие кольца со стрелками, крестики и звездочки, и все это казалось несовместимым: нежнейшая кожа сосков и металл.
  -- Ну и как тебе ? - усмехнулась Катя.
  -- Жуть. Надо же так себе грудь мучить.
  -- Они и половые губы протыкают, и в клитора загоняют железки.
   Катя поискала еще - и Волгин увидел раскрытые женские половые органы.
   Тоже утыканные, обвешанные и даже сияющие камнями.
   Зрелище женской плоти, проткнутой металлом, было жутким и... невероятно возбуждающим. Виденное не укладывалось в сознании; так украшать интимные места могли только проститутки. Но некоторые из женщин напоминали простых домохозяек. Они имели толстые некрасивые животы и обвисшие молочные железы, проколотые соски которых выглядели дико. Но в то же время...
  -- Это еще не пределе, - сказала Катя. - Я видела фотку, там вообще был
   член с железкой которую засунули прямо в канал.
  -- Может, просто на край головки прицепили ? - усомнился Волгин.
  -- Нет, именно в канал, совершенно точно. Даже не просто железка была, а
   изогнутая металлическая трубка. Мужик кончал, из нее сперма текла, как из крана... Жуткое зрелище, честно сказать. Жаль, не сохранила, а теперь уже не помню, где нашла.
   - Н-да... Я и не знал, до чего дошел прогресс...
  -- Именно. В деле секса нет границ. Одни трусики с искусственным
   членом чего стоят...
   - Как это - трусики с членом?
   - Искусственный член себе представляешь?
  -- Ну... Представляю.
   Волгин вспомнил, как в начале перестройки, когда страну захлестнул кооперативный беспредел, в Москве на Новом Арбате он видел ларьки, торговавшие непристойными предметами. Среди которых запомнились надувные женщины с неестественно круглыми грудями и ярко-желтые резиновые мужские органы.
  -- Так вот, такой член прикрепляется к трусикам. Изнутри. Женщина
   начала аккуратно запихивает его в себя, потом натягивает трусы. И так ходит целый день, и при каждом шаге член внутри двигается, как будто ее на ходу кто-то е... кто-то трахает.
  -- Неужели и такое есть ?!
  -- Еще не такое... Я иногда от нечего делать в Инете просматриваю
   сексуальные новинки...
   Он покачал головой.
  -- Ну и как? Тебе понравилось. Или ты испугался?
  -- Я испугался. Но... мне понравилось. Причем до такой степени, что у
   меня... хоть и не искусственный, а снова встал. И я тебя хочу.
   - Так в чем же дело? - улыбнулась девушка. - Разве кто возражает?
   Катя лежала на животе. И он взял ее в новой позе: очень аккуратно вошел сверху. А потом опустился и сел на нее.
  -- Здорово придумано, - сказала Катя. - Ты так можешь целый день меня
   драить, а я буду работать... Точнее, ты будешь делать свою работу, а я - свою
   Так и получилось: он накачивал ее изнутри, а она быстро-быстро, как
   белочка, щелкала по маленьким клавишам.
   В какой-то момент он увидел на ситуацию со стороны. Убогая комната, говорящая о среднем достатке семидесятых годов, плавно перешедшем в откровенную бедность нового века - которую не смог разбавить даже современный компьютер. Белое тонкое тело на ковре. И он - сорокалетний мужчина, отец семейства... сидящий на корточках над небольшим девушкиным задиком...
   Волгину приходилось видеть порнографические снимки. Среди них встречались подобные, где соединение половых органов демонстрировалось в диком месте, в дикой позе, или в дикой ситуации... Впрочем, для самого Волгина, не загинувшего, но все-таки оставшегося в доперестроечных ханжеских рамках, единственно не дикой ситуацией для секса оставалось примитивное совокупление в постели. Все прочее казалось не то чтобы очень неприличным, но просто не для него предназначенным. И тем более странным сейчас мыслился факт, что он драит девушку в то время, как она работает на компьютере, на второй день знакомства.
   Вот это выходило за рамки: не будучи ни монахом ни донжуаном, а представляя нечто среднее, Волгин уже в определенный период женатой жизни перепробовал около десятка новых женщин. Но всякий раз сближение проходило медленно, шажками - от разговоров к прогулке или посещению кафе, к прикосновениям руки, ощупыванию друг друга через одежду, и так далее, до постели. И каждый этап занимал определенный промежуток; а поскольку со временем у Волгина всегда было туговато, то между этим детскими ступенями сближения порой проходили недели.
   А с это чертовой - он так и подумал : "чертовой", относя ругательство не к девушке, а к самому себе - с этой чертовой Катей все заняло один день.
   Сутки назад он стоял на пороге ее квартиры, важный заказчик в галстуке и пиджаке.
   А сейчас шлепал ее волосатыми яйцами по тому месту, где ляжки сходились к самой главной очке женского организма.
   Почему-то именно мысль о свободно болтающихся яйцах, так контрастирующих с имиджем солидного мужчины, возбуждала его больше всего. И он разрешил себе дойти до точки. Сконцентрировался, сжал руками ягодицы девушки и довольно скоро ощутил бег семени по стволу. А потом продолжал сидеть, не выходя. Через некоторое время орган его опять затвердел и он продолжил процедуру шлепанья яиц. Правда, более умеренно - чтобы не выдавить наружу жидкость и не попортить девушке ковер. Как ни странно, на нем не виднелось ни одного пятна. Видимо, Катя умела совокупляться очень аккуратно
   Когда пришло время обеда, он быстро выдернул орган по команде Кати, а она молниеносно перевернулась на спину и попросила принести салфетку, чтобы заткнуть ход и спокойно добраться до ванной. Эта манипуляция была отточена ею до высшей степени автоматизма.
   Возясь с салфеткой, которую Катя свернула трубочкой и необычайно ловко затолкала в половое отверстие, оставив снаружи лишь кончик, оба смеялись, как сильно нашкодившие школьники, и у Волгина было необычайно хорошо на душе.

[Sarikov]

4

   
   Когда они сели обедать - все той же пиццей - и даже успели выпить по бокалу мартини, раздался звонок у входной двери.
  -- Кого там принесло...- пробормотала Катя. - Вроде никто не
   собирался...
  -- Может, родители твои вернулись? - Волгин оглянулся в поисках чего-
   нибудь для прикрытия полового органа.
  -- Нет, они еще не скоро... Да если и вернулись - это для нас с тобой
   ровным счетом ничего не значит !
   Последние слова Катя крикнула уже из коридора. На ходу забирая из ванной дежурный цветастый халатик.
   Волгин отрезал себе еще пиццы, поддел кусочек на вилку. Он ничего не опасался, зная, что Катя не замужем и не имеет постоянного любовника. Но тем не менее слух напрягся, ловя звуки и домысливая суть.
   Вот Катя прошлепала в прихожую.
   Щелкнул замок.
   Слегка скрипнула дверь.
  -- А, это ты...- ее слова прозвучали спокойно, но удивленно. - Почему не
   позвонил? Меня могло дома не быть ...
  -- Да вот, мимо пробегал...
   Голос принадлежал молодому парню.
  -- Я же тебе сто лет назад диск с крэками для кава и доктор веба обещал
   нарезать, и...
   Дальше следовал поток программистских терминов.
  -- ...Решил занести...- завершил парень.
  -- Спасибо, Нок...
   Волгин лениво подумал - откуда могло возникнуть такое прозвище ?
  -- ...Он мне в самом деле скоро понадобится. Ладно, давай, пока...
   На секунду все смолкло, потом слух различил слабое шуршание. Затем
   приглушенный голос Кати:
  -- Нет, нет. Я не могу. Я не одна. Сегодня нет...
  -- Но...Фро...- парень бормотал так тихо, что дальше Волгин не разобрал
   ни слова.
  -- Ну что ты заладил... Каждый раз, что ли...Не могу... У меня... Люди...
   Нет... Отстань...
  -- Но Фро... Я... Быстро-быстро...
  -- Ладно... черт с тобой... - свистящий Катин шепот звучал раздраженно. -
   Давай, если не можешь. Только очень быстро, понял? И тихо.
  -- Понял, Фро. Я быстро, я за минуту...
  -- Тихо...тихо, чтоб ни звука...
   Опять зашуршало, потом что-то скрипнуло. Раз, другой - и вдруг
   заскрипело быстро, ровно и ритмично.
   Волгин понял все. Впрочем, не понять мог лишь полный дурак.
   С девушкой Катей кто-то торопливо совокуплялся в прихожей.
   Это должно было вызвать возмущение. И отвращение. И волну тошноты. Но вместо этого Волгин ощутил такой удар желания, что превратился в слух, стараясь не упустить ни звука.
   Вытянув шею, он случайно поднял глаза и понял еще одну особенность Катиной квартиры.
   Он уже хорошо знал ее и, пожалуй, мог начертить план по памяти.
   Передняя переходила в коридор. Откуда открывались комнаты: слева Катина, справа - ее родителей. Напротив входной двери торчали ванная и туалет. А слева примостилась кухня.
   Со стандартной стеклянной дверью. Расположенной так, что сейчас он видел в стекле мутное отражение части коридора.
   Точнее, спину парня в темной рубашке и джинсах - видимо, Катя позволила ему лишь расстегнуться.
   И... И белые - снежно белые в сумраке прихожей - тонкие ноги девушки, обхватившие его поясницу и покачивающиеся под ударами одновременно со скрипом.
   Волгин вспомнил: в прихожей стояла тумбочка для обуви... Видимо, гость по прозвищу Нок усадил Катю туда, прежде чем забить в нее половой орган.
   Волгин внезапно понял, что держит в руках свой конец.
   Он никогда не участвовал в групповом сексе: в юности такое развлечение не практиковалось - и даже просто не видел, как совокупляется кто-нибудь другой.
   И сейчас, наблюдая половой акт с вожделенной им девушкой, он ощутил невероятно жгучий всплеск возбуждения.
   Не до конца понимая, что делает, Волгин сжал свою головку. А потом, глядя на отражение качающихся ног, принялся сдвигать крайнюю плоть...
   Это казалось диким; это могло быть только глубоким сексуальным извращением - но это было так. Волгин не мог совладать с собой и, как в раннем детстве, спешил получить удовольствие искусственным путем. Только не фантазируя и не возбуждаясь чей-то фотографией: он наслаждался иллюзорно, глядя на настоящее совокупление.
   Однако по-настоящему насладиться он не успел: Нок управился слишком быстро. Он действовал тихо, не издав звука даже в самый последний момент. Просто выпрямился, и ноги девушки опустились, а сам он вышел из поля зрения. Катя, сверкнув белым животом, соскользнула с тумбочки.
   И опять послышался шепот.
  -- Спаси...бо...Фро...
  -- Ладно, ладно... Вот, оботрись...
   Что-то зашелестело.
  -- Дома вымоешься...
  -- ...Здорово...
  -- Ладно давай-давай... За диск спасибо...
   Хлопнула дверь и щелкнул замок. Волгин мгновенно отпустил свой орган,
   боясь оказаться застигнутым за неприличным действием.
   В прихожей раздались осторожные шаги.
  -- Катя, иди сюда! - позвал он.
  -- Я... сейчас, - пробормотала девушка.
   И открыла дверь ванной.
  -- Иди сюда... Скорее. Прямо сейчас. Я тебя хочу...
   Катя вошла на кухню. В халатике, накинутом на плечи, со смущенным
   выражением лица. Одной рукой зажимая промежность.
  -- Я хочу тебя, - опять сказал он.
  -- Ты... слышал? - тихо спросила она.
  -- Да, все слышал и все понял... Я хочу тебя... - повторил он в третий раз.
  -- Ладно... Сейчас я подмоюсь, и...
  -- Нет, ты не поняла, - остановил он, пронзенный чудовищным желанием.
   - Не подмывайся. Я хочу тебя прямо такой, какая ты сейчас...
  -- Но я... Во мне... Из меня потечет...
  -- Не успеет.
   Поспешно, словно Катя могла убежать, он освободил часть стола от
   посуды.
  -- Встань сюда... И ляг на стол ...
   Катя повиновалась.
   Волгин пристроился. Белый задик девушки находился почти на уровне,
   ему осталось лишь чуть-чуть согнуть ноги. Он раздвинул ягодицы, уперся в ее плотно сжатые губы. И скомандовал:
  -- Открывай!
   Катя расслабила промежность, и он влетел, не дав вылиться устремившейся
   навстречу жидкости. Лишь несколько капель все-таки брызнуло на него. Опять вместо отвращения вызвав желание.
   Внутри у Кати всегда было влажно. Но сейчас он чувствовал, по-другому.
   Однажды... Тысячу лет... То есть чуть больше суток назад - вчера, на балконе, он загонял свой орган вместо вынутого тампона, а внутри булькали остатки его семени. Жидкие и прохладные. Но сейчас ощущения оказались совершенно иными. Внутри все было полно горячей свежей жидкостью.
   Волгин осторожно протолкнул палец между своим органом и краем растянувшегося Катиного входа. Так же быстро выдернул, посмотрел. Палец был измазана семенем. Чужим. Точно чужим: очень густым, гораздо более желтым, чем у него. Казалось, он размешивал топленое масло...
   Он начал толчки.
   Согнутые ноги устали, и он встал, приподняв заднюю часть девушки. Раскинув руки, Катя держалась за края стола.
   Волгин работал не спеша, временами убыстрясь - позванивали друг о друга бокалы - то почти останавливаясь и наслаждаясь мысленным осознанием факта, что совокупляется с женщиной, в которую только что разрядился другой мужчина.
  -- Попу мне сдвинь, пожалуйста, - чуть слышно попросила Катя.
   Волгин взял ягодицы девушки - настолько маленькие, что каждая
   умещалась в ладонь и сдвинул, ощутив, как корень обжимается живой плотью.
  -- И посильнее трахай... Так приятно, когда яйцами по клитору...
   Он продолжал, чувствуя легкое головокружение.
  -- Аааа.... Ааа...- неожиданно застонала Катя.
   Волгин убыстрил темп.
   В самый последний момент он выдернул орган. Чужое семя, Катина
   смазка и его выделения смешались в однородную, пенистую массу. И когда Волгин снова втолкнул в нее, то одновременно с прикосновением раздвигающихся губ из него ударила струя. Едва не падая от наслаждения, Волгин развел девушке ноги, чтобы забить как можно глубже.
  -- Ааххх!! - вдруг вскрикнула Катя.
  -- Те...бе больно? - спросил он, содрогаясь в конвульсиях.
  -- Нет... нет-нет-нет... Мне приятно...
   А он все никак не мог остановиться, из него лилось и лилось, и, конечно,
   не уместилось в уже заполненном сосуде, и поползло вниз по голым ногам девушки.
   Совершив последний толчок, Волгин наклонился и нежно поцеловал ее
   шею.
  -- Вот теперь можешь подмываться, - сказал он, в счастливом
   изнеможении опускаясь на стул. - А потом мы продолжим обед...
   
5

  -- Ты меня извини, - сказала Катя, вернувшись помытая и садясь в
   привычной позе. - Знала бы, не стала бы дверь открывать...
  -- Не переживай, - ответил Волгин. - Я же тебя захотел... И даже еще
   сильнее. И, надо сказать, мне ужасно понравилось... Сам не ожидал.
  -- Со стороны я, наверное, выгляжу, как проститутка, - словно не слыша,
   продолжала девушка. - Но... Понимаешь, Андрей, этот Нок...
  -- Что Нок? Парень, как парень, наверное.
  -- Именно что. Он один из моих близких друзей-программеров.
   Она усмехнулась.
  -- В принципе никто никогда не приходит ко мне без звонка. Потому что я
   могу в любое время быть где-нибудь у клиента.
   Волгин молча отрезал пиццы, налил Кате еще мартини. Он не перебивал девушку, чувствуя, что ей захотелось не просто оправдаться за половой акт в передней - а, возможно, сказать что-то серьезное.
  -- Он мимо пробегал, решил диск занести. Который я уже месяц просила,
   он никак не мог собраться скачать и нарезать. Ну... А он привык - если ко мне, то без потраха все равно что и не заходил.
   Волгин кивнул.
  -- И в общем все так делают. Зашел, поговорили о делах, быстро
   трахнулись, и я свободна.
  -- Только я сижу у тебя целыми днями и заставляю тратить рабочее время
   на секс?
  -- Только ты. Если честно, - не принимая шутки, серьезно ответила
   девушка. - С другими я так... В общем, с другими не так.
  -- Они все спешат?
  -- Не только поэтому... Как бы тебе объяснить...- она отпила глоток,
   наморщила лоб.
  -- Объясни, как есть.
  -- Я... Я боюсь привязаться к кому-нибудь конкретно. Поэтому хоть и даю
   себя трахать, но... Не впускаю никого слишком глубоко.
  -- Боишься?
  -- Да. Потому что знаю, ничем хорошим это не кончится.
  -- В каком смысле?
  -- А в самом прямом. Привязанность - это зависимость от другого
   человека.
   - И что плохого в этой самой привязанности... и зависимости?
  -- Зависимость от другого разрушает душу. Потому что человек меняется,
   и нужно меняться вместе с ним, и менять отношения. А если привязанность сильная, то хочется, чтобы все осталось на месте... На том же самом месте, с которого все началось.
  -- Ты говоришь "привязанность", "зависимость"...А если... любовь ? -
   неожиданно для себя спросил Волгин.
  -- Любовь - сильнейшая и худшая из всех видов зависимости. Любовь, на
   которой основана значительная часть человеческого мировоззрения - очень деструктивное чувство.
  -- Какое-какое ?
  -- Деструктивное. То есть разрушающее.
  -- Но почему? - искренне возразил он, вспомнив, как прекрасно ощущал
   себя в юности. - Что плохого в любви... Чем она разрушает?
  -- Стремлением остановить время.
  -- Поясни. пожалуйста, - попросил он, сраженный глубиной
   девушкиных переживаний, очевидно выстраданных в четкую форму.
  -- Любящему хочется, чтобы чувство оставалось на неизменном уровне.
   А это невозможно. Потому что любовь - черт, как я не люблю это слово... Привязанность состоит из ступенек. Каждая следующая оказывается лучше предыдущей, на каждой хочется остановиться, но тянет идти дальше. И никто не знает, что в конце - пропасть... Первый поцелуй... Это счастье. Потом первое прикосновение - еще лучше. Потом первое траханье...
   Волгин покачал головой.
  -- Ладно, скажу возвышенно. Первое занятие любовью, то есть сексом.
   Еще лучше. А дальше что - дальше ничего...
  -- Дальше не ничего. Дальше углубление радости от обладания человеком.
   И проникновение друг в друга. И познание. И ты не права. За последней вершиной - не пропасть. А глубина, которая тоже дарит радость...
  -- Не знаю... Мне в это не верится...
   Он помолчал.
  -- Знаешь, за что я тебя уважаю больше всего? - без перехода спросила
   девушка.
  -- Откуда ж мне знать? - усмехнулся Волгин. - Я мыслей читать не умею.
  -- За то, что ты сейчас со мной не согласен... Подожди, дай договорить, -
   она подняла руку. - Я же вижу, что не согласен. Но не приводишь самый обычный и самый глупый аргумент: "ты еще молода, вырастешь - будешь смотреть по-иному". Так бы сказал любой твой ровесник. И я даже дала тебе паузу... Но ты этой глупости не сказал.
  -- Ну... - Волгин пожал плечами. - Я в самом деле с тобой не во всем
   согласен. Но молодость... Причем тут молодость? Каждый проживает жизнь в своем темпе. И у каждого поколения своя скорость познания. Вы в двадцать знаете то, к чему мы подошли лишь в сорок. К тому же ты вообще особенная девушка. И имеешь право на собственные суждения. Которые я, конечно, вправе оспаривать. Но не просто отрицать, ссылаясь на твою молодость и свою... старость.
  -- Ну уж и старость...- засмеялась Катя. - Зрелость.
  -- Ну... оговорился. Но вообще твой взгляд достаточно интересен. И...
  -- ...А самое главное, - перебила она, стремясь досказать до конца, пока не
   выскользнула нить. - Я иногда чувствую, что всю теорию о деструктивности я выдумала как защитный панцирь. В котором удобно жить.
  -- В самом деле? Почему?
  -- Потому что мне просто не к кому привязываться. Нет такого предмета.
   Ни один мужчина не может вызвать во мне чувства.
  -- Ни один?
  -- Ни один. Ты не забывай, в каком возрасте я познала первого мужчину.
   И за это время успела узнать их слишком хорошо. К сожалению - природа обделила молочными железами, зато переложила мне ума. Я не говорю, что это хорошо. На самом-то деле это очень плохо. Куда лучше жить наивной дурочкой. Но - увы ! - не получается. И я воспринимаю мужчин такими, какие они есть. Без всякой романтики.
  -- А какие они есть ?
   - Ограниченные примитивные создания, с мотивацией на уровне
   урогенитальных рефлексов.
  -- Круто взнуздано, - Волгин с восхищением покачал головой. - И что -
   все такие?
  -- Все.
  -- А твои ровесники? Вроде должны быть нормальные ребята...
  -- Они нормальные сами по себе. Но по отношению ко мне - такие же
   ходячие члены. Которые видят только влагалище. Мне с ними скучно. Они не ценят во мне человека, я презираю их ограниченность. И представить себе, что выйти замуж за одного из таких, как требует мама... Тьфу.
  -- Но ведь есть те, которые постарше... И поумнее?
  -- Старше не значит умнее, - отрезала Катя. - Те же урогениталии.
   Только с примесью комплекса сверхполноценности. Я общаюсь с клиентами твоего возраста. Еще хуже ровесников. Толстые, самодовольные, любящие себя и упивающиеся своей значимостью, цена которой - мыльный пузырь. Трахнуть хотят, но боятся уронить достоинство. А если трахают, то... Смотреть смешно.
  -- Н-да. Мужиков ты разложила. А насчет женщин что скажешь?
  -- Женщины! - Катя презрительно усмехнулась. - Женщин я вообще за
   людей не считаю. У мужчин хоть члены есть. И все-таки какие-то минимальные интересы помимо секса. А эти мыслят исключительно паховой областью. Ну или чуть повыше, если в зеркале есть на что взглянуть...
  -- Ты, я вижу, людей вообще не особо жалуешь.
  -- Не особо, ты прав. Поэтому и живу одна - и буду жить - и работаю
   сама на себя. И главное, существую так, как этого хочется мне.
  -- Н-да... Интересно... Впервые встречаю женщину с таким четким и
   трезвым взглядом на жизнь.
  -- Ой, Андрюша...- девушка прижала к щекам ладони. - Ты меня хвалишь.
   А я все-таки женщина. Такая же безмозглая, как те курицы, которые часами наводят красоту в погоне за мужиком... Я ведь, наверное, тебя обидела... Ругая всех мужчин подряд.
   Волгин хотел возразить, но Катя положила пальчик ему на губы:
  -- Я же пьяная... Меня с мысли снесло. Я как раз хотела сказать. Хотела...
   Она покраснела и умолкла.
  -- Что - хотела? - мягко уточнил он.
  -- Я хотела... С чего разговор начался... Я же сказала тебе, что ни с кем
   не проводила времени так, как с тобой... Ты первый мужчина в моей жизни, которого хочется назвать мужчиной... И глядя на тебя еще острее хочется обозвать всех, кого я знала до...
  -- Ну уж...Скажешь тоже. Обычный стареющий кот, которого потянуло на
   приключения. К тому же, как сегодня выяснилось, еще и извращенец...
  -- Не скажи, - Катя покачала головой. - Мне с тобой иногда...
   Не договорив, она положила себе кусок пиццы и принялась бездумно
   резать его на мелкие кусочки.
  -- А ты стонала сегодня, когда мы с тобой занимались... этим делом на
   столе...- заговорил Волгин. - Тебе эта поза больше всех нравится?
  -- Нравится. Мне все нравится. А в этой клитору приятно - у тебя яйца
   большие, обрабатывали классно... Но стонала я потому, что мне сегодня было ужасно хорошо с тобой.
  -- Но почему?
  -- Не знаю, - серьезно сказала Катя. - Просто я тебя стала иначе
   чувствовать. Всего за один день к тебе привыкла. И это меня...
   Она опять замолчала, и Волгин не стал переспрашивать, подсознательно
   ощущая непонятное смятение.
   Они закончили обед молча, Катя поднялась убирать посуду.
  -- Иди ложись, - сказала она. - Я вымою и приду.
  -- Нет, - ответил Волгин. - Я хочу по-другому.
  -- А как?
  -- Ты все сделаешь, потом я отнесу тебя в постель на руках. Как ты
   относишься к этому предложению?
  -- Я... Положительно. Хотя и сама себе удивляюсь, - тихо ответила Катя.
   
6

   На этот раз Волгин погрузился в послеобеденный сон без всяких мыслей.
   Тем более, его не тревожили звонки: начальство поверило в дальнюю командировку.
   Обстановка Катиной комнаты - островок, вырванный из бурной жизни - еще больше располагала к покою.
   Девушка по обыкновение отвернулась к стене, прижавшись к нему прохладной попкой.
   Проснувшись, Волгин уловил нечто новое в ощущениях.
   Открыв глаза, он понял, что девушка перевернулась во сне. И теперь спит, обняв его. Да - Катя, которая принимала ласки без ответа и подчеркивала, что никогда не пытается принести что-то мужчинам, сопела около его уха, положив тоненькую белую ручку на его волосатую грудь.
   Это ощущение было волнующим и совершенно новым.
   Лариса обнимала его в первые годы жизни, когда само нахождение двух тел в одной постели несло особенную остроту. С определенного времени тела ночью стали требовать покоя и свободного пространства. После секса они сразу превращались в усталых, почти посторонних людей. И иногда - особенно, когда в квартире было жарко - даже спали под разными простынями, чтоб не мешать друг другу. И Волгин стал понимать жителей цивилизованных стран, где муж и жена имеют вообще отдельные спальни...
   Но сейчас... Прохладная - всегда прохладная, даже во сне - рука девушки так нежно покоилась на его груди, что он лежал, боясь шевельнуться.
   Он наслаждался почти сексуальным контактом, не менее глубоким, нежели половой акт и волнующим, как в юности...
   Девушка что-то пробормотала, потом закинула на него ногу.
   Наслаждаясь ее приникшим телом, он снова уснул.

[Sarikov]

7

   На третий день, выражаясь привычным Волгину языком, возникли домашние форсмажорные обстоятельства.
   Утром - именно утром, а не накануне вечером - выяснилось, что дочь именно сегодня отбывает в свой лагерь. Прежде никогда не ощущалось проблем, если требовалось отвезти кого-то из членов семьи по делам. Тем более, что Волгин, будучи начальником, мог отлучиться с работы в любое время. Но на этот раз он почувствовал страшную досаду: у него воровали один день из внезапно подаренных трех. Которая прошла, когда выяснилось, что автобус отходит в одиннадцать часов - то есть день не разбивался полностью. Придерживаясь версии о командировке, Волгин объявил, что отвезет Лену раньше необходимого. Дочь согласилась, но собиралась долго.
   Волгин понял, что в десять часов к Кате не приедет - ведь автовокзал лежал на противоположном конце города.
   Сначала он хотел ей позвонить. Потом - сообразив, что девушка наверняка еще спит - послал ей СМС. Он никогда не писал сообщений, считая их занятием для придурков. И теперь потратил уйму времени на коротенький текст, да еще не был вполне уверен, что послание дойдет.
   Затем он сообразил, что Катя, не дождавшись его в обычный час, может просто позвонить сама. Но тут же вспомнил, что она не знает его мобильного: единственный раз он звонил ей на городской.
   В любом случае Катя девушка умная, - думал он, выехав наконец со двора. - И поймет, что если я не приехал утром, значит что-то случилось.
   Он злился на все.
   На чертов молодежный лагерь, на безмятежную дочь, которая развалилась в кресле, положив спинку и закинув ноги в коротких брюках на панель. И слушала плеер так громко, что звуки, прорывавшиеся сквозь наушники, били Волгину по мозгам.
   За несколько километров от автовокзала он попал в пробку: судя по всему, впереди произошла авария.
   Сдавленно матерясь, Волгин вывернул из своего ряда через сплошную линию, пересек встречную полосу и ушел во дворы. Он хорошо знал город, поскольку развозил мелкий груз на своей машине, и ориентировался, где можно срезать угол через кварталы - если только где-нибудь выжившие из ума пенсионеры не перегородили проезд.
   Красная машина подпрыгивала, летя по выбоинам дворовых проездов. Лена с удивлением поглядывала на отца - всегда спокойный, сейчас он крутил руль, как раллист.
   Если бы дочь догадалась, что отец нервничает из-за того, что опаздывает в к любовнице...- подумал Волгин.
   Ситуация показалась ему не то чтобы смешной, но какой-то несолидной. И он даже слегка успокоился. Правда, в последнем из дворов все-таки лежали бетонные блоки, и ему пришлось делать обратный объезд. Но он приехал быстрее, чем если бы торчал в пробке.
   Волгин припарковался на проезжей части, схватил сумку и пошел через газон.
   Ленка бежала вприпрыжку, размахивая руками.
   Увидев ее друзей, сидящих на траве под липами, Волгин ужаснулся.
   Девицы - грудастые, задастые, ногастые и еще черт знает какие - были жутко размалеваны, со спутавшимися в пряди, точно немытыми волосами. По нынешней моде все сидели с голыми животами, и в каждом пупке что-то блестело. У одной на руках повыше локтя вилась татуировка в виде колючей проволоки. У другой над глазом сияли три серебряных шарика.
   Интересно, - вдруг подумал Волгин. - Небось, и соски проколоты. И... другие места тоже? Тьфу на них!
   Казалось, что не студентки собрались в летний лагерь, а на выездную сессию двинулся публичный дом. Единственный парень с забранными в хвост волосами только подчеркивал ситуацию.
   На фоне компании его дочь казалась невинной, как Снегурочка.
   Волгин, поставив сумку к общей куче, и рванулся обратно.
   Дочь остановила его, обняла и поцеловала в щеку: в их семье это выполнялось.
  -- Отдыхай, будь умницей, не пей холодного, не ешь немытого. -
   скороговоркой сказал он.
   А сам уже бежал к машине. Каждый шаг теперь уже однозначно приближал к нему Катю.
  -- ...Нет, это мой папа! - донесся голос дочери.
   Как ни странно, он сразу понял, зачем Ленка сказала эти слова.
   Черт знает что на уме у современной молодежи, - отметил он, яростно
   выруливая в обратную сторону.
8

   
   Хрипловатый голосок Кати прозвучал из-за двери не заспанно, а почти мелодично.
  -- Извини...- пробормотал он, целуя девушку на пороге. - Задержался...
  -- Все нормально, Андрей... Я получила твое сообщение.
  -- Ну ладно... А то я не был уверен, что дошло...
  -- Дошло, дошло... Ну как, отправил дочь?
  -- Да... Правда, едет с какими-то придурками...
  -- Сейчас все такие. Нормальные люди просто не показываются.
  -- Как ты, например, - пошутил он.
  -- Именно.
   Девушка улыбнулась и провела пальцем по его груди.
  -- Андрюша, я проснулась и уже начала умываться... Свари себе кофе, я
   пока приму душ, а потом уже...
  -- Кать, а можно...- спросил он.
  -- Что - можно?
  -- Можно, я... посмотрю, как ты моешься?
   Он хорошо помнил, девушка ясно дала понять, что моется одна и ей
   никто не нужен. Но то было позавчера. И что-то... что-то между ними поменялось. А ему вдруг захотелось увидеть ее под душем...
  -- Можно, - улыбнулась Катя. - Теперь можно все...
   Он ощутил внезапную, неожиданно сильную радость.
  -- ...Только... Я пиз... я письку собралась брить, она у меня заросла...
  -- И... ты стесняешься делать это при мне?
  -- Нет конечно. Просто зрелище не самое эстетичное.
  -- А я хочу и это посмотреть. Я ведь ни разу не видел, как женщина бреет
   себе... письку.
  -- Не видел?! А жена разве... А, понятно. Ну посмотри. Хотя нет ничего
   захватывающего, честное слово.
   Предвкушая неизвестно что, Волгин прошел за девушкой.
   Катя забралась в ванну, опустилась на сиденье и подняла ногу. Это он уже много раз видел за столом. Взяла обычный мужской помазок, выдавила крем, сделала пену, тщательно раскрыла себе промежность.
   Затем достала станок с широкой ручкой и, аккуратно отводя складки плоти, принялась брить свои черные волосы.
   Зрелище, которое Катя считала "неэстетичным", показалось Волгину столь возбуждающим, что он ощутил горячий прилив крови все к тому же месту.
   Поза Кати, изгиб ее спины, и разбег белых ног, и раскрывшееся половое отверстие, куда тоже попала пена. И нежные движения, какими девушка снимала полоски пены, обнажая влажную кожу...
   Он хотел Катю - и хотел ее не обычно; он хотел ее именно сейчас и конкретно такую.
   Рука непроизвольно опустилась, сама нашла кожу крайней плоти. Красная головка вылезла; хотелось одновременно быть внутри девушки и наблюдать ее в возбуждающем положении.
   Перестав думать, что скажет по этому поводу Катя, Волгин заработал самостоятельно.
   Он словно вернулся в годы, когда единственным способом половой жизни была мастурбация. Конечно, календарь с гимнасткой куда-то исчез еще в детстве. И с наступлением юности грешный способ ушел сам по себе. Но в последнее время, когда его чувствительность упала, и в дни месячных он уже не мог удовлетвориться между Ларисиными грудями, а очень хотелось это сделать, он опять вспомнил детство. Мял задницу жены, сосал ее грудь, которую она, вздохнув, подавала двумя руками. И обрабатывал свой орган, пока тот, сдавшись, не бросал несколько струек - которые Лариса, отпустив громко шлепнувшуюся грудь, всегда ловила в пригоршню, чтобы уберечь от ненужной стирки трусы.
   Волгин знал, что скоро сможет войти в девушку и совершить нормальный половой акт. Но ему страшно захотелось насладиться таки неестественным способом.
   Он подумал - странно идут параллельные события. Его дочь катит в рейсовом автобусе в компании раскрашенных шлюх, которые, скоре всего, лишь хотят казаться таковыми. А ее благопристойный отец сидит голый в чужой ванной и занимается мастурбацией на тело девушки, которую посторонний человек назвал бы его любовницей.
  -- Ты что делаешь? - с удивлением спросила Катя, подняв голову. -
   Дрочишь?!
  -- Я...- пробормотал он, невольно останавливаясь.
  -- Ну... Как в твое время говорили. Занимаешься онанизмом?
  -- Да, - слегка покраснев, ответил он. - А что...
  -- Подожди три минуты, и ты меня трахнешь по-настоящему, зачем себя
   мучить... Или если невмоготу, давай сейчас трахнемся, я потом добреюсь.
  -- Нет, мне именно так хочется...
  -- Но...
  -- ...Или тебя это зрелище оскорбляет?
  -- Почему оскорбляет? Нисколько, - усмехнулась Катя. - Между прочим,
   в современной порнографии дрочат часто. Сексуальная энергетика человечества в целом пошла на убыль. Можно сказать, в любом порноклипе кончают от дрочки, а не естественным способом, просто...
  -- Что просто?
  -- Просто... Ты в самом деле дрочишь на меня?
  -- Да.
  -- Вот это меня поражает. Я понимаю, меня приятно трахать. Но как
   можно на меня дрочить, когда во мне нет ни одной черты, вызывающей возбуждение...
  -- Ты ничего не понимаешь в мужском возбуждении, - ласково сказал он.
   - Не отвлекай меня и не сбивай. Продолжай делать, что делала, и я сейчас дойду...
  -- Ну как знаешь, - пожала плечами Катя.
   Волгин увеличивал амплитуду - и с удивлением констатировал, что
   искусственное наслаждение, рождаемое на кончике полового органа, оказывается невероятно сильным и глубоким. Ему не требовалось даже прикасаться к Кате.
  -- О... Ооо...- не сдерживаясь, захрипел он.
   Шагнул к ванне и напряг паховые мышцы. Очень белая струя длинно
   хлестнула вперед, упала Кате около пупка и поползла вниз, не дожидаясь следующей.
  -- Ну вот, гелем меня обработал, - засмеялась Катя, размазывая дорожку по
   лону.
   Волгин, словно завороженный, наблюдал, как мутные шлепки его
   семенной жидкости растекаются по белому женскому телу. Он, кажется никогда - или очень давно - не видел подобного.
  -- А ну-ка, Андрей давай в меня, - вдруг сказала девушка и встала на дне
   ванны.
  -- Но я уже все...
  -- Это еще не все. Быстро в меня, и кончишь еще раз....
  -- Еще...
  -- Не разговаривай, втыкай скорее...
   Ноги девушки сходились - точнее, расходились - на нужном уровне. Он
   легко вогнал между ними свой онемевший от наслаждения конец, и она тут же сдвинула бедра.
  -- А теперь трахай меня... Трахай, трахай, не останавливайся... Глубже !
   Глубже !..
   Зная, что ему нужен перерыв, Волгин все-таки послушался - обхватил
   ягодицы и принялся вбивать.
   Ощущая, как с каждым ударом удовольствие растет само по себе, без
   всякого его участия. Половой конец его, дав однократную норму, продолжал находиться в рабочем состоянии и хотел работать - еще, еще и еще. Тело командовало хозяином. Наслаждение, которое пронеслось по нему и уже
   угасло, теплясь последней искоркой, вдруг вспыхнуло заново. И Волгин неожиданно - впервые в жизни - испытал второй, точнее, непрерывный оргазм. Который оказался практически сухим: семени уже не осталось - но пробил с такой силой, что он закричал в голос и крепко притиснул к себе прохладное тело девушки, чтобы не уронить ее и не упасть самому без сознания на кафельный пол ванной.
   
9

   
   В юности, в самом счастливом начале половой жизни, еще до женитьбы на Ларисе - да и потом, пока Волгин оставался молодым и тому благоприятствовали обстоятельства - ему иногда приходилось оказываться в подобной ситуации.
   Когда случалось сблизиться с новой женщиной, и связь обещала продлиться по крайней мере некоторое время.
   В первый день казалось, что завтра будет лучше, а послезавтра - еще лучше... А в конце он просто вознесется в рай на крыльях неземного блаженства.
   Но так лишь казалось.
   На деле выходило с точностью до наоборот: второй день разочаровывал, на третий женщина надоедала, а четвертого уже не хотелось. И Волгин смирился с утверждением философа о реке, куда нельзя войти дважды. Если эта река - женщина, то каждая последующая попытка будет в тысячу раз хуже предыдущей...
   Но выяснилось, что к Кате прежний опыт не относится.
   Второй день был лучше первого.
   А третий - лучше второго.
   Волгин не мог понять, почему он так глубоко наслаждается ее телом.
   Во время рассказа Кати о женственной лягушке он не очень верил словам.
   Но сейчас понял, что умная девушка права во всем. Абсолютно во всем.
   Чем больше, чем разнообразнее и чаще он овладевал Катей, тем сильнее хотелось это повторить еще, еще и еще.
   Тем более, что на третий день - начавшийся в ванной - сама девушка проявляла еще больше удовольствия от секса.
   Видимо, она действительно привыкла к нему, как не привыкала к другим своим мужчинам.
   И это подстегивало Волгина еще сильнее прежнего.
   Время до обеда опять пролетело как один растянутый половой акт.
   А потом Катя вдруг погрустнела:
  -- Андрюша... Я не хотела говорить с утра... Но сегодня у нас день
   получится коротким...
  -- Почему? - спросил Волгин с таким огорчением, будто он еще ничего и
   не начинал.
  -- Сейчас поедим, поспим - и придется расходиться.
  -- А... В чем дело?
  -- Мне к клиенту надо ехать...
   К какому?
  -- Может, ты помнишь... В самый первый день... то есть позавчера, мы
   трахались на диване, и зазвонил сотовый.
  -- Да, помню...
   Как он мог забыть тот момент, первый в своей практике: совокупляться с
   женщиной, ведущей телефонный разговор.
  -- Я ему ставила сетевую "один-эску". И у него она не пошла. На админе
   работает, а на простых бухгалтерах - нет. Он еще позавчера просил меня приехать и настроить, я сказала, что не могу. Сегодня придется...
   Волгин молчал, ожидая продолжения.
  -- Андрей, я не могу к нему не ехать. Это абонентский клиент.
  -- Что значит "абонентский" ?
  -- Это значит, что у меня с ним договор на обслуживание сети. Своего
   сисадмина держать дорого, поэтому вызывают меня, когда что-то глючит. При этом платят некоторую зарплату. Постоянную, независимо от работы. У меня таких несколько, вызывают от силы три раза в месяц. а деньги капают. Не всегда ведь приходят хорошие заказчики вроде тебя... Иногда бывает провал, и без абонентов я бы лапу сосала... Поэтому я просто не могу к нему не ехать по вызову. Иначе он расторгнет договор. Понимаешь?
  -- Понимаю, - вздохнул Волгин. - И даже очень хорошо.
  -- Не сердись, Андрюша... Я бы на все наплевала и провела вечер с тобой.
   Тем более, твою конфигурацию еще не доделала, придется ночью посидеть... Но у клиента свои особенности: пропускной режим. Войти туда можно только в рабочее время.
  -- А выйти ? - зачем-то спросил Волгин.
  -- Выйти в любое, они сами иногда задерживаются. Но туда - обязательно
   до шести часов, иначе не пустят.
  -- Так до шести... Уйма времени.
  -- Фирма далеко. За химзаводами, добираться больше двух часов...
   Катя вздохнула. Волгин видел, что ей не хочется укорачивать свидание. Но
   он понимал девушку: она в самом деле не могла лишиться работодателя.
  -- Больше двух часов на общественном транспорте, - уточнил он.
  -- Ну да. На двух маршрутках с пересадкой и еще на трамвае.
  -- Но на машине можно доехать за час. А то и быстрее.
  -- Не знаю... Может быть
  -- И если я тебя довезу, то мы можем побыть до пяти, не так ли?
  -- А ты... на машине?
  -- Конечно. А ты как думала?
  -- Я никак не думала... Но ты... Неужели повезешь меня черт знает
   куда...
  -- Ради того, чтобы провести с тобой еще полтора часа, я готов и не на то.
  -- Это, конечно, хороший вариант, - лицо Кати прояснилось. - Тогда мы
   можем спокойно пообедать и поспать, и потом...
  -- ...Как следует заняться сексом.
  -- Именно так.
  -- Ты там надолго останешься? Я могу подождать, потом отвезти домой, -
   предложил он.
  -- Нет, что ты... Я там проведу часа два, а то и три. И назад меня довезут
   на служебной машине...
   "А с клиентом ты будешь заниматься сексом, когда вернешься домой?" - хотелось спросить Волгину.
   Но он сдержался.
   А вместо этого сказал:
  -- Ну вот и договорились. Значит, жизнь еще не кончена.
  -- Не кончена, - подтвердила Катя. - Можно сказать, она еще только
   начинается.
   

[Sarikov]

10

   Катя проснулась и встала раньше него. В ее доме он уже на третий день привык спать после обеда. как убитый наповал.
   Девушка сидела на полу, опершись спиной на белую лягушку, и щелкала клавишами ноутбука, лежащего на животе.
   Он смотрел на нее, не шевелясь.
   И увидел, как девушка сунула руку себе между ног. Замерла на минутку. Потом глубоко вздохнула и снова заработала.
   Волгину стало жаль Катю, которая столько раз удовлетворила его за эти дни, но сама не получила ничего. И вдруг показалось, что сейчас - именно сейчас - он сможет хоть что-то отдать ей.
   Он слез с дивана и подполз к ней. И без слов раскрыл вход во влагалище. Нагнулся, вытянул губки, вывернул наружу Катин розовый клитор. Девушка слегка вздрогнула. А его собственный половой член дернулся и пустил порцию смазки.
   Волгин почувствовал это и непроизвольно отметил, уже свободно употребляет в мыслях слова вроде "член", "влагалище" и даже "клитор" - которые прежде отсутствовали в его добропорядочном лексиконе.
   Он усмехнулся, подумав, что сейчас надо не размышлять, а заниматься именно клитором. Волгин осторожно коснулся его языком.
   По телу девушки пробежала заметная судорога.
  -- Ты не против ? - тихо спросил он. - Если я... попытаюсь...
  -- Нет, - так же тихо ответила она. - Не против.
   Волгин окунулся. Он не знал, в какой последовательности, как интенсивно
   нужно возбуждать Кате половые органы. Он действовал наугад.
  -- Ты мне языком проведи по влагалищу...- попросила она
  -- Как именно ? - уточнил он.
  -- Снизу вверх, до самого клитора... Несколько раз.
  -- Так ?
   Волгин прошел снизу вверх, постепенно запуская язык в половой ход.
   - Не совсем... Сначала язык глубоко не впускай, просто по краешку води...
   Очень приятно.
   Волгин понял и принялся вылизывать ее органы снизу вверх.
   Катя испустила глубокий выдох и развела ноги шире, вся выгнулась ему
   навстречу.
  -- Хорошо...- пробормотала она.
   Он продолжал.
  -- Теперь клитор... Лижи... Не кончиком трогай, всем языком... всем...
   только клитор, и тоже снизу вверх... Не останавливайся...
   Волгин работал и казалось, что тело девушки начинает понемногу отзываться .
   Катя отложила ноутбук и стиснула себе соски.
  -- Теперь...- прошелестела она. - Теперь палец введи... Лижи клитор и
   посасывай чуть-чуть... И пальцем води... Только не очень сильно...
   Волгин ощутил, как влагалище девушки сократилось и пустило навстречу ему порцию смазки; пальцу внутри стало прямо-таки неощутимо легко.
   Девушкин таз оторвался от ковра. Катя дышала прерывисто; низ ее тела
   сам по себе совершал волнообразные движения, и цель была близка.
   Вдруг поблизости зазвонил сотовый телефон - разумеется, Катин. Тело ее
   мгновенно обмякло и снова коснулось ковра.
  -- Не бери, потом перезвонишь, - быстро сказал Волгин.
  -- Поздно, - с досадой пробормотала Катя. - Он уже мне все сорвал.
   Чертовы телефоны... того, кто их изобрел, следовало задушить еще в пеленках ...
   Волгин еще лизал ее половые органы, пока она разговаривала на
   компьютерном языке. Но уже чувствовал, что тело ее закрылось.
  -- Все, Андрюша, - сказала она. - Если тебе приятно, можешь продолжать.
   Но вообще стараться бесполезно. Весь кайф мне сломал... урод
  -- А мне казалось, что вот-вот получится, - с сожалением ответил Волгин.
   - Если бы ...
  -- Кто знал... Я не подумала отключить.
  -- Может... Может, все-таки я не так что-то делал?
  -- Что ты, - Катя искренне посмотрела на него. - Ты делал все правильно и
   очень нежно Не в тебе дело, а во мне. Я ведь говорила, мой оргазм - дело тонкое... Честно говоря, даже когда в душе развлекаюсь, никогда не могу знать: кончу, или сама себе все сломаю.
  -- Да, сложная у тебя конфигурация, - сказал Волгин.
  -- Именно. Я чувствую, что мой организм чего-то требует... Чего-то
   другого, но я не могу понять пока.
   Волгин выпрямился и сел рядом с Катей.
  -- Ладно, ты не бери в голову, - сказала девушка. - Я же тебе сказала, что
   сама с собой не всегда могу справиться... Давай лучше еще разок трахнемся, пока ехать не пора. Ты как хочешь ? На полу или на диване?
   - Сначала на полу, потом на диване. - ответил Волгин, положив руки на ее плечи. - А потом еще как-нибудь.
   
11

  -- Это твоя машина ? - спросила Катя, когда он подвел ее к своей красной
   "нексии".
  -- Да...- рассеянно ответил Волгин. - А что ?
   Он все еще никак не мог выйти из замкнутой оболочки своего внутреннего
   убежища. Всего минуту назад он оторвался от ее губ, которые жадно целовал в спускающемся лифте. А с утра трижды влил в нее семя и неизвестно сколько раз просто совершил половой акт. И хотя сейчас они были одеты и замкнуты в окружающем мире, всем своим существом Волгин еще был в ней.
  -- Теперь мне многое стало понятным в твоем поведении и в тебе вообще.
  -- А причем тут машина? - не понял он. - Был бы это "хаммер" или
   "мазерати", или хоть банальный "мерседес"... А так - простая "дЭушка". дешевле иномарки не найти...
  -- Не в марке дело, а в цвете, - сказала Катя.
  -- А причем тут цвет?
  -- Но она же красная.
  -- Ну и что? - засмеялся Волгин, открывая дверцу.
  -- Скажи... Ты взял красную, потому что только такие были, или выбрал
   сам?
  -- Вообще-то сам, - сказал он. - Другие цвета... Какие-то тусклые были.
   Белый на дороге оптимален, потому что видно издалека, но я не люблю. А эта красная понравилась... Но почему...
   -...Мне выйти? - перебила Катя, потому что он уже включил передачу.
  -- Выйти? Зачем? - искренне удивился Волгин.
  -- Отец не может выехать задним ходом. Когда мы едем, просит маму или
   меня снаружи смотреть, чтоб куда-нибудь не вписался.
  -- Я всегда выезжаю сам. Не привык ни к чьей помощи. И вообще я
   обычно ставлю машину мордой на выезд, сегодня просто поленился... Точнее, спешил к тебе и не хотел тратить времени.
  -- Ой. извини, - Катя тронула его руку. - Я не обидела тебя сравнением с
   отцом... Я не хотела сказать, что ты такой же старый...
  -- Ну конечно нет. И мы в самом деле с ним почти ровесники, - ответил
   Волгин. - Я понял, что ты хотела сказать... Что твои приятели водят машину лихо, а отец осторожно, и ты того же самого ожидала от меня, так?
  -- Ну, примерно... Но ты...Ты ездишь лучше, чем мои приятели.
  -- Брось, - усмехнулся он, набирая скорость. - Как ты можешь судить по
   одному выезду со двора?
  -- Так именно по выезду и сужу. Тут же видишь как тесно, и везде лежачие
   полицейские. Все тычутся взад-вперед, а ты так красиво вырулил...Точно машина это часть тебя.
   Он пожал плечами, притормозив перед светофором.
  -- Но с отцом, конечно - вообще никакого сравнения...
  -- А какая у него машина? - спросил Волгин, вдруг почувствовав
   солидарную мужскую обиду за Катиного отца.
  -- "Жигули". Самые обычные.
  -- Что значит "самые обычные"?
  -- Ну, обычная машина... Шестерка, кажется, он называет
  -- Так что сравнивать...У меня машина с усилителем руля, на ней легко
   маневрировать. А попробуй у "шестерки" руль провернуть, когда колеса не движутся...
   А сам подумал, что до этой довольно комфортной "нексии" у него были
   разные "жигули" - и "десятка", и "девяносто девятая", и та же "шестерка". А до "шестерки" он ездил на сороковом "москвиче", чей руль был тяжелым, как у грузовика. Но это ни на что не влияло. Вероятно, Катин отец в самом деле не принадлежал к категории мужчин-водителей.
  -- Так что ты насчет цвета машины начала говорить ? - напомнил Волгин,
   выехав на одну из центральных улиц и направляясь к объездной дороге, по которой быстрее всего можно было добраться до химзаводов.
  -- То, что красный цвет - символ мужчины. Настоящего мужчины.
   Не тупого мачо и не спортсмена с бейсбольной битой вместо мозгов, а мужчины, умеющего наслаждаться женщиной и дарить ей наслаждение...
  -- Ну, ты из меня прямо какого-то Казанову делаешь, - усмехнулся
   Волгин. - А я всего-навсего обычный сорокалетний дядька.
  -- Не называй себя дядькой. Ты - мужчина, - возразила Катя. - Признайся
   честно - тебе, наверное, все время не хватает женщин и ты непрерывно изменяешь жене?
  -- Я... Скажу честно, - Волгин засмеялся. - Хоть и рискую уронить себя в
   твоих глазах. Лет десять назад действительно изменял жене, довольно регулярно. И несмотря на то, что с женой все равно было лучше всех. А сейчас... Я уже не помню, когда у меня была... любовница. Лет шесть назад, наверно.
  -- Шесть лет ?! не может быть.
  -- Ну... может пять. Я тебе правду говорю - зачем врать ?
  -- В самом деле - зачем тебе врать... И с таким сексуальным потенциалом
   ты шесть лет не имел любовницы...
  -- Да нету у меня никакого потенциала. - отмахнулся он. - Я обычный
   мужчина. Живущий по обычному графику жизни. Когда-то надо было. Теперь отпала необходимость. Это ты во всем виновата...
   Он засмеялся и, отпустив ручку переключения передач, сжал Катино
   бедро.
  -- Ты во мне разбудила нечто, о чем я и не подозревал...
   Катя счастливо засмеялась.
   А потом долго сидела молча, внимательно глядя на него.
  -- Что ты так на меня смотришь? - не выдержал Волгин. - В машине я не
   такой, как в постели?
  -- Нет. Как раз точно такой же...
  -- В каком смысле?
  -- Уверенный, напористый и надежный...
  -- Скажешь тоже.
  -- Абсолютно. Ты вон машину ведешь одной рукой.
  -- Конечно одной. Если я буду вести двумя, то как уделять тебе знаки
   внимания? - засмеялся Волгин и снова пожал ей ногу.
  -- Нет, я серьезно. Отец всегда ведет, вцепившись в руль обеими руками,
   словно у него вот-вот отнимут. А ты словно и не держишь, а двумя пальцами крутишь...
   Отец, отец...- Волгин невольно вздохнул. Несомненно, Катя не хотела его обидеть, а сравнивала с отцом из лучших побуждений. Однако сам он чувствовал, что каждое упоминание о Катином отце отрезвляет его, возвращая с небес на землю. Как ни хотелось ему забыть разницу возрастов и тот факт, что Катя годилась ему в дочери, и у нее по сути все еще было впереди. А вот он-то, он, Андрей Иванович Волгин в самом деле уже скоро поедет с ярмарки обратно. Но пока жизнь еще не кончилась и он отгонял прочь эти ненужно грустные мысли...
   Чтобы полностью от них избавиться, он снова заговорил о машине:
  -- Если серьезно... Для оптимального режима в городе нужно постоянно
   переключать скорости. Поэтому правая рука занята. А насчет двух пальцев... Не совсем так. Но стискивать нельзя, рука немеет и перестает чувствовать руль. Его надо держать уверенно, но мягко.
  -- Как женскую грудь? - подсказала Катя.
  -- Примерно.
   Они доехали до завода за сорок минут.
   Волгин развернул машину у проходной, и остановился. Он понимал, что
   три дня кончились и Катя вот-вот уйдет, и не знал, как с ней расстаться.
   О том, что будет потом, он старался не думать вообще ...
  -- Ну ладно, - сказала Катя. - Спасибо, что довез так быстро... В общем,
   завтра я приду к тебе ставить "один-эску".
  -- Завтра? В какое время?
  -- Тебе компьютер кто делал ? Ну, программы устанавливал? Специалист
   или простой пользователь.
  -- Мой бывший институтский приятель Витька. Не знаю, какой он
   специалист. Умеет что-то. В сравнении со мной, конечно, гений. Но я не могу судить. А что, это имеет значение?
  -- Имеет, - кивнула Катя. - У тебя же там кроме виндов и "один-эски"
   наверняка еще офис стоит и еще что-нибудь?
  -- Ну да. А как без офиса?
  -- Так вот, если ставил непрофессионал, там может быть так намужено,
   что для переустановки придется всю систему сносить и устанавливать набело.
  -- Что значит - "сносить"?
  -- Документы сохранить, а винды удалить, все программы удалить, все
   подчистить и ставить заново в нужной последовательности. И это может занять много времени. А тебе компьютер в течении дня, наверное, все время нужен?
  -- Не мне, а Тане, она документы делает. Все время, да. У арендодателя
   бывают перебои со светом, так даже если на полчаса отключат, для нас это ЧП, потому что клиентам накладные нужны и так далее... А на моем компьютере бухгалтерии вообще нет. Только прайсы и письма.
  -- Вот и я о том же. Значит, надо ставить после работы. Вы до скольки
   работаете?
  -- До шести официально, но в общем после пяти никого уже обычно нет.
   А завтра я разгоню всех пораньше.
   Волгин вдруг подумал: когда они останутся в офисе, то ничто помешает им, запершись изнутри, заняться тем же, чем все эти три дня...
  -- Хорошо, я полшестого у тебя буду.
  -- Может, заехать за тобой?
  -- Не надо, я с утра поеду по клиентам, ведь у меня три дня все полностью
   запущено, - Катя счастливо усмехнулась. - И спланирую так, чтобы вечером к тебе.
  -- Дай бумажку, я тебе адрес напишу.
  -- Я его и так знаю.
  -- Откуда?! - изумился Волгин.
  -- Так я же твою базу переделывала. У тебя юрадрес с фактическим
   совпадает.
  -- Ну ты умна... За это тебя и люблю.
  -- Только за это? - хитро прищурилась девушка.
  -- Не только. Но и за это тоже...
  -- Скажи все-таки примерно, где твой офис ?
  -- Напротив издательства "Белая река". На территории бывшей
   мебельной фабрики.
  -- А, знаю... Там курьерская служба в вашем же здании?
  -- Да, "Евроэкспресс" недавно переехал.
  -- Они раньше в другом месте были, я им тоже "один-эску" ставила, и
   однажды приезжала по новому адресу.
  -- Но я тебя тогда не видел...
  -- И я тебя тоже. Мы летели по разным орбитам.
  -- Но все-таки встретились.
  -- Да...- тихо сказала Катя, прижавшись к его плечу. - Все-таки
   встретились...
  -- Ладно, иди, - сказал Волгин, остро ощутив нежелание девушки
   покидать его. - А то вдруг не пустят.
  -- Иду уж... Кстати, у тебя какие винды на компе стоят - лимониум, хрен
   поймешь или что-нибудь старое и доброе?
  -- В каком смысле?
  -- Ну, милениум, или "двухтысячный", или "Икс-пи", или "девяносто
   восьмые", или может, даже "девяносто пятые"?
  -- Убей бог не знаю..
  -- Ну когда окно открываешь, кнопочки на панели как выглядят?
  -- Я тебе кажусь абсолютным тупицей, - вздохнул Волгин. - Но не
   понимаю даже, о каких ты кнопочках спрашиваешь...
  -- Никем ты мне не кажешься...- спокойно возразила Катя. - Когда окно
   открываешь, в правом верхнем углу есть три кнопочки - "свернуть", "окно" и "закрыть". На них символы - минус, квадратик и крестик.
  -- А, эти... Эти есть.
  -- Конечно есть. Без них не бывает... так вот - кнопочка с крестиком
   серая или красная?
  -- Красная. Точно красная, а крестик белый. Это что значит?
  -- Это значит, что у тебя стоит "Икс-пи", в просторечии "хрен
   поймешь"... Ну ладно, я все диски нужные завтра захвачу на всякий случай...
   Волгин кивнул.
  -- А теперь в самом деле пойду... А то никак с тобой не расстаться.
   Катя быстро перегнулась через ручку переключения передач и поцеловала
   его в губы.
  -- До завтра!
  -- До завтра...- сказал Волгин, стараясь задержать вкус ее поцелуя.
   Катя вышла и побежала в проходную.
   У двери остановилась и помахала маленькой ладонью.

[Sarikov]

12

   
  -- Как вы себя чувствуете, Андрей Иванович? - спросила Таня, с тревогой
   вглядываясь в его лицо. - Может, стоило еще денек дома полежать?
  -- Да нет, всему надо знать меру, - хмуро ответил он, садясь за свой стол. -
   Готов к труду и обороне... Вот тебе банковские документы. Разбирайся, разноси, звони...
   Таня быстро перебирала выписки, делая пометки в своем блокноте. А Волгин тупо сидел на своем месте и смотрел на невключенный монитор.
   Он был не то чтобы в плохом настроении, а в каком-то неустойчивом состоянии. Вчера вечером, распаленный Катей и не получивший полного насыщения, он хотел добавить с Ларисой. Жена отказалась, сославшись на усталость, и он не настаивал, помня предостережение девушки об излишней активности. И сейчас ощущал неудовлетворенность и мечтал, чтоб поскорее прошел этот день. Ведь вечером ожидалась Катя.
   Еще три... четыре дня назад занятия сексом казались для него чем-то приятным но почти необязательным. Приложением к жизни. лишенным особой остроты. А теперь... Теперь он, стыдясь себя, уже не мог думать ни о чем кроме секса.
   Да и в целом он ощущал себя странно.
   Волгину казалось, будто он отсутствовал не три дня, а вернулся из долгого отпуска... Из счастливого путешествия неизвестно куда. И теперь, полностью расслабленный и опустошенный ни к чему не обязывающей пустотой, должен был совершить над собой усилие, чтобы вернуться к делам.
   Тарифы, маршруты, план, заказ машин...
   Будь оно все трижды проклято и пусть катится к чертовой матери вместе с начальством. Москвой и всем белым светом...
   Все это казалось таким далеким, что он закрыл глаза.
   Три дня... Всего три дня.
   Такого поворота в его жизни еще не случалось.
   Он все-таки совершил над собой усилие, заставляя себя работать.
   Взял аккуратно сложенные Таней факсы, пришедшие за время его отсутствия
   Просмотрел, заставляя вникнуть. Изменился тариф Ярославль-Москва... Введена новая форма ежемесячной отчетности по грузообороту... С августа открывается филиал в Уфе, и машины туда будут идти транзитом через его город...
   А вчера в это время я, наверное, трахался, - некстати подумал он. - И позавчера тоже. И позапозавчера...
   Нет, из этого блаженного состояния следовало выходить. Причем как можно скорее.
  -- Ну что, Таня, разобралась ? - спросил он, увидев, что девушка сидит,
   глядя в окно.
  -- Разобралась, Андрей Иваныч...- тихо сказала она.
  -- Как вообще три дня прошли? ЧП не было?
   Он знал, что скорее всего, не было, иначе бы Таня ему позвонила. И
   спросил просто для порядка.
  -- Вообще-то... были,- неожиданно ответила девушка.
   И Волгину показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
  -- Ну-ка Татьяна, пошли поговорим, - сказал он.
   Юра и грузчики курили возле склада. Но в офисе сидел менеджер по
   клиентам Игорь, не спеша делая выписки из "Желтых страниц". А Волгин предпочитал неясные вопросы решать с сотрудниками наедине.
   Взяв Таню за плечи, он повел ее во двор. На ходу заводя машину, чтобы в салоне можно было посидеть, не умирая от жары. Усадив девушку на заднее сиденье, забрался с другой стороны.
  -- Ну, рассказывай...
  -- Ой, Андрей Иваныч...- из глаз девушки хлынули слезы.
  -- Ну, Таня, ну что ты...Я же вернулся и все проблемы решатся сами
   собой.
  -- Андрей Иваныч... Андрей Иваныч...
   Девушка продолжала плакать, и он понял, что надо позволить ей сделать
   это. Он прижал ее к себе, словно обещая защиту, и сквозь пиджак чувствовал, как быстро бьется ее сердце. И ждал. Зная, что такие срывы - неизбежность при работе с женщинами.
   Таня проплакалась, шмыгнула носом и сказала:
  -- Меркулов...
  -- Что - Меркулов ? - спокойно переспросил Волгин.
  -- Меркулов... Из-за груза ругался, что не вовремя привезли.
  -- Я знаю, он мне звонил, я ему все доходчиво объяснил. А груз должен
   был вчера прийти?
  -- Он и пришел... И понимаете, как получилось... Такая беда...
   Таня замолчала.
  -- Какая беда? Рассказывай. Разбили ему что-нибудь или потеряли?
  -- Нет... Хуже... В общем, не знаю, как получилось... Понимаете, груз
   пришел, Юра взял "газель", грузчики ушли на обед, а Игорь с утра по клиентам. И я осталась одна. И является этот Меркулов. Весь из себя, как всегда.
  -- Могу представить.
  -- Ну, и так получилось... Никого не было. Я офис закрыла и с ним на
   склад пошла. Нашли его коробку. Он взял и ушел.
  -- А в чем беда-то? - не понял Волгин. - Взял и ушел, значит все
   нормально.
  -- Так он не заплатил! У него была оплата здесь, он мне деньги не отдал.
  -- Как не отдал?
  -- Так...- Таня, кажется, была готова снова заплакать.
  -- Подожди... Как все получилось?
  -- По-глупому... Я сама не знаю... Он в офис заявился, спросил, пришел
   ли груз. Я сказала - пришел, он ответил - давайте. Я должна была сначала деньги взять, потом на склад вести... Но он сразу начал орать. "Посмотреть должен, мой ли груз..." Я, конечно, не должна была так делать. Но если бы хоть кто-то из мальчишек был... И я растерялась, сама не знаю как...
  -- И он забрал груз и ушел, не отдав денег, - подытожил Волгин.
  -- Ну да... Я ему кричу - а деньги? А он отвечает - это вы мне должны за
   опоздание, а не я вам. Пусть насчет денег мне ваш директор лично позвонит...
  -- Буду я этому мерзавцу звонить... Пошел на... Перебьется, - жестко
   сказал он. - В каждом деле бывают проколы. Без них не обойтись.
  -- А... А деньги как же?
  -- Сколько он должен был ? Триста?
  -- Двести. Минималка.
  -- И из-за двухсот рублей ты плачешь и портишь себе лицо? Брось
   немедленно.
   Волгин сунул руку в карман пиджака, вынул пачку офисных денег,
   которые всегда носил при себе, выдернул две сторублевых бумажки и подал Тане:
  -- Вот. Положи в коробку и забудь.
   Эта операция не имела никакого смысла. Неучтенные - то есть не
   пробитые по кассе - деньги, собираемые Таней в коробку, вечером перекочевывали в Волгинский карман. И отдавать двести рублей, которые сегодня же вернутся, было глупостью. Но Волгин видел иной смысл в самом жесте: он покрывал девушкину ошибку, зачеркивая сам инцидент.
  -- Ой, Андрей Иваныч...Андрей Иваныч...- бормотала Таня. - А я
   думала... Вы у меня из зарплаты вычтете за косяк...
  -- Не вычту. Забудь про это вообще. Это я виноват. Должен был думать...
   Случай учит, придется издать приказ, чтоб в офисе всегда находился кто-то из мужчин. Если никого нет, пусть грузчики по очереди на обед ходят... А насчет зарплаты...
   Он снова достал пачку, отсчитал еще восемь тысяч:
  -- Я помню, обещал тебе зарплату выдать пораньше... ты ведь что-то
   покупать собралась.
  -- Туфли...
  -- Ну так вот. Бери.
  -- Андрей Иваныч, а почему восемь? У меня же семь всего...
  -- Ты забыла? - он улыбнулся. - Я же говорил, что выбил тебе прибавку,
   на тысячу больше будет...
  -- Ох, Андрей Иваныч...- Таня, кажется, готова была снова расплакаться,
   теперь уже от счастья. - Вы не начальник, а просто ангел. Я косячу, а вы мне зарплату прибавляете...
  -- Ну, во-первых, прибавляю не я, а Москва, - усмехнулся он. - Во-вторых,
   на тебе весь офис держится. А в третьих, не косячит только тот, кто ничего не делает...
   Таня улыбнулась.
  -- С Меркуловым мы еще разберемся, не последний день на свете... Мать
   его. А теперь пошли в офис. Там, наверное, клиенты звонят и Игорь от них отдувается. И ты мне завари кофе наконец.
  -- Андрей Иваныч, вам кофе нельзя сегодня, - возразила Таня. - У вас же
   сердце... Сегодня только чай.
  -- Нет, Таня. Мне можно все, - засмеялся он. - Кофе и только кофе.
   Вернувшись, он ощутил непонятную радость. Не будучи сентиментальным,
   в глубине души он любил делать добрые дела. И сейчас, когда он вместо того, чтобы вычесть двести рублей из Таниной зарплаты - как сделал бы на его месте любой начальник - покрыл расходы из офисного бюджета... то есть из своего кармана... Сейчас им владело ощущение всемогущества.
   Таня вскипятила чайник, заварила кофе.
  -- Пейте, Андрей Иваныч, - сказала она и аккуратно поставила чашку
   перед ним.
   Вырез блузки опустился, и черный бюстгальтер подался вперед, и
   молочные железы ее, растущие почти вплотную друг к другу, выпятились белой массой настолько, что он увидел родинки. Одну на правой груди и две на левой... То есть наоборот - одну на левой и две на правой. Странно, что он не замечал их раньше. Возможно, Таня никогда так не наклонялась ?
   Конечно наклонялась, и родинки на ее белых выпуклостях появлялись время от времени. Просто он не замечал их, смотрел и не видел. А сейчас, когда нежданная встреча с Катей подхлестнула инстинкт, он стал по-другому смотреть на всех окружающих его женщин.
   И чем это могло кончиться... Знал один бог. И то если знал.
   Он выпил кофе, ответил на несколько звонков.
   Игорь, сделал выписки, сел в свою красную "копейку" и укатил.
   Работники склада попили чаю.
   Потом пришла машина с кабельного завода, клиент решил отправить груз в Краснодар. Парни поднялись неохотно: выкатывание катушки с оптоволокном из высокой машины нельзя было назвать легким и приятным занятием.
   И Волгин остался наедине с Таней.
   Которая щелкала на компьютере, разнося проплаты.
  -- Ну вот, ты уже не плачешь. И это радует, - сказал он.
  -- А что мне плакать... Если вы все проблемы решили.
   Волгин улыбнулся.
  -- Кстати, Андрей Иваныч... Вы позавчера у программиста были... Что-
   нибудь получилось с бухгалтерией?
  -- Конечно. Конфигурация готова. Сегодня вечером... программист
   придет и установит все. И с завтрашнего дня ты будешь работать по-новому. Перестанешь мучаться над каждой бумажкой.
  -- Прямо не верится. Было бы здорово...
  -- Будет.
  -- Кстати. Андрей Иваныч, - Таня вдруг взглянула прямо на него. - Вы
   так хорошо выглядите... Как будто не болели, а в отпуске побывали...
  -- А я и не болел, - неожиданно для себя усмехнулся Волгин. - Даже не
   думал.
  -- Как... не болели... А где же вы были?..
  -- Иди сюда, - позвал он.
   Таня, пожав плечами, подошла к его столу.
  -- Ближе. Я тебе на ухо скажу, чтоб никто больше не услышал...
   Девушка оперлась руками и нагнулась так низко, что он видел не только
   родинки, но даже коричневато-розовые края ее сосков...
  -- Я, Таня, не болел...- продышал он. - Эти три дня я провел у
   любовницы...
  -- Да ну вас, Андрей Иваныч. Шутите все...
  -- Почему шучу? Или ты считаешь, что у меня не может быть любовницы?
  -- Да нет, почему...- Таня покраснела, как мак. - Но вы... женаты... И
   вообще...
  -- Слишком положительный человек, - завершил за нее Волгин.
   Девушка только махнула рукой.
  -- Вот так всегда и бывает. Правде не верит никто никогда. Зато лжи -
   сразу и без вопросов...
  -- Да, но...
  -- Бамбарбия, - перебил он. - Кергуду.
  -- Что-что?! - девушка посмотрела непонимающе.
  -- Шутка. Как говорил Никулин в "Кавказской пленнице"...
  -- Какой Никулин? Вообще вы сегодня странный какой-то...
  -- Да неважно, - ответил Волгин, слыша за дверью шаги клиентов,
   идущих оформлять документы. - Не слушай меня. Я в самом деле пошутил...
   Он уже и сам не знал, зачем завел этот разговор.
   Может быть по той причине. что его все еще распирало счастьем этих трех
   дней, а у него даже не осталось нормальных друзей, с которым можно было поделиться радостью воспоминаний...
   
13

   Катя пришла почти в шесть.
   Не желая никому ее показывать, Волгин заранее отправил по домам сотрудников - чему те несказанно обрадовались.
   А сам с половины шестого, чувствуя знакомое томление, слонялся по двору, от склада к офисному зданию - точно его пребывание на улице могло ускорить приход Кати.
   Когда он увидел ее фигурку у ворот, то сердце его подпрыгнуло, как у школьника.
   Он бросился навстречу, стараясь не бежать прямо на глазах у охранника.
  -- Привет, - выдавил он.
  -- Привет, - улыбнулась Катя. - Все нормально, комп свободен?
  -- Все нормально. Не хватало только тебя...
  -- Мы ограничены во времени ? - спросила Катя.
  -- В общем нет. Я звонил домой, что задержусь у клиента.
   Он именно так и сказал Ларисе - "у клиента", чтобы она случайным образом, какой выпадает раз в десять лет, не заехала вечером в офис.
  -- Нас отсюда не выгонят?
  -- Нет конечно. Мы, бывало, машины и после полуночи разгружали. В
   твоем распоряжении хоть весь вечер. Потом я отвезу тебя домой.
  -- Правда? - Катя посмотрела на него снизу вверх.
  -- Конечно. А что?
  -- Мне так понравилось с тобой ездить... Я вообще на машине люблю
   кататься, но с тобой - это что-то.
  -- Так и прекрасно.
  -- Тогда я сейчас перекурю, с твоего позволения, и пойдем работать...
   Волгин с трудом дождался конца сигареты. Провел ее в офис, запер дверь,
   развернул жалюзи на окнах.
  -- Вот, оказывается, ты где работаешь, - сказала она, рассматривая плакаты
   и прайсы на стенах.
  -- Да, - он вздохнул. - Денег на настоящий ремонт не дают. Так, обои
   поклеили и все.
  -- Я не это имела в виду. Просто теперь, когда буду думать о тебе, стану
   представлять, где ты находишься...
  -- А ты что - обо мне думаешь?
   Не ответив, девушка прошла за Танин стол и села к компьютеру.
   Волнуясь неизвестно от чего, Волгин выпил кофе.
   Катя спокойно щелкала клавишами.
  -- Ну что там у нас? - наконец поинтересовался он.
  -- Ничего особенного, но систему все-таки придется сносить и диск
   форматировать. У тебя где документы, которые надо сохранить?
  -- В "моих документах", кажется, Таня папки сделала. Там всякие
   приказы отчеты, и так далее.
  -- Хорошо. Я все вордовские файлы найду и сброшу на диск...
  -- А вообще работы надолго?
  -- Часа на два, я думаю...
   Часа на два, - сладко думал Волгин, подойдя к столу и положив руки
   девушке не плечи.
   Катя нежно потерлась щекой о его ладонь.
  -- Слушай, - сказал он. - Может быть наконец теперь я могу отдать тебе
   деньги за работу?
  -- Не-а, - покачала головой она. - Рано. Еще ничего не стоит...
  -- Как это не стоит ? - возмутился Волгин, прижимаясь к девушке.
  -- Стоит, стоит, - засмеялась она. - Но не все... если серьезно, я сейчас все
   установлю. А завтра утром приду еще раз.
  -- Завтра ?!
   Приговор отсрочивался еще на один день...
  -- Конечно. Приду покажу твоей девушке, как работает новая система. И
   только после этого почувствую себя вправе взять плату.
  -- Ну завтра так завтра... А сейчас с чего начнем ?
  -- В каком смысле? - Катя взглянула хитро.
  -- В том самом.
  -- Сюда никто не войдет?
  -- Никто. А если будут звонить, мы просто не возьмем трубку.
  -- А стул... выдержит?
  -- Выдержит. Но давай лучше возьмем мой. Если уделаем, никто не
   заметит.
   - Разумная идея.
   Волгин жадно поцеловал ее, одновременно расстегивая брюки.
  -- Подожди, - сказала девушка. - Дай я вообще сниму. И трусы тоже. И
   тебе советую. А то испачкаем костюм спермой, что дома скажешь?
  -- Конечно, конечно, - бормотал Волгин, лихорадочно раздеваясь.
  -- А вот теперь мы можем занять позицию. И ты можешь кончать, сколько
   хочешь...
  -- А если польется наружу, мы просто вытрем пол, - продолжил Волгин.
  -- И переклеим обои, - смеясь, закончила Катя.